Щукинск и города

Одесса

Женя плывет к волнорезу и уже не рад. Холодная вода отрезвила, а линия волнореза кажется ему то ближе, то дальше, беленькие барашки едва заметны в кромешной темноте… повернуть назад? По пирсу прогуливается влюбленная парочка, ага… обычно волнорез проходит там, где заканчивается пирс, что ж, если так, то ещё метров десять осталось… когда плывёшь в такой тёмной воде, не покидает чувство опасности — то целлофановый пакет ткнётся прямо в рожу, то ещё какая-нибудь дрянь, противней всего, что неожиданно… он вспомнил, как однажды, средь бела дня поплыл к далекому буйку, а оказалось, что это глянцево-розовое совсем не буёк… раздутый и облезлый труп собаки качался на воде лапами кверху. И, кстати! Это тоже было в Аркадии, фу-у… да уж, Аркадия не лучшее место для ночного купания, самый грязный из городских пляжей таким и остался… вот и волнорез, ну наконец-то!

Женя становится на скользкий камень, но долго так не простоишь, мокрое тело бьёт совсем не мелкая дрожь, хо-о-олл… ладно! Вода теперь кажется парным молоком, самой желанной стихией, ноги по колено как будто нежатся в ванной, а мокрое тело мучается на ветру… хоть это и не настоящий ветер, а так, легчайший бриз, но зубы стучат уже с такой силой… нет, всё! Он возвращается в воду!

Женя направляется к берегу неторопливым брассом… Билли абсолютно невменяем, он собирается торчать на пляже до утра. Нашел себе собутыльников… вот зачем, спрашивается, надо было тащить этих двоих сначала в кабак, а потом ещё и в Аркадию? Хотя нет, Аркадия — их идея. «Как?! Вы ещё не были в Аркадии? Это же наш одесский Лас-Вегас! Казино, стриптиз, самые крутые кабаки!» Тщедушные переводчики были захвачены Биллом у Раисы Адамовны, но бойцы… несмотря на доходяжный их вид, в них вместилось уже по две бутылки «Джони Уокера», а Билли вообще пьет как конь и не пьянеет. Можно было бы вызвать такси, но к самому пляжу тут никак не подъехать, а уговорить Билли покинуть берег морской и пройтись метров сто по аллее — гиблое дело. А Билли в ударе… он не ожидал, что жена Буряка договорилась со слесарем уже на завтрашнее утро, да и сам Женя не ожидал, думал, опять всё будет тянуться-откладываться, а она молодчина… предчувствие скорой развязки так возбудило Билли, что он пожелал немедленно отправиться выпивать, чуть не силой тащил Раису Адамовну, женщина отбилась, зато её гости радостно согласились составить компанию. Билли в полном восторге — нежные юноши со знанием языка, слушают его, развесив уши, лишь бы не начал к ним приставать… хотя какая разница? Может, они об этом мечтают… В своем эйфорическом угаре Билли напоминает бродячего комедианта — театрально взмахивает руками, заходится долгим смехом, а из литературных персонажей на ум приходит Киса Воробьянинов, кажется, что Билли вот-вот воскликнет: «А теперь едемте в нумера!»… хотя по части угощенья Кису он явно переплюнул. Сначала они сидели в неприятном кабаке «Русский размер» на Канатной, там стоял мерзкий запах, что-то типа гнилой капусты, и не было кондиционера. А на вывеске красовался двуглавый орёл, в котором Билли усмотрел знак судьбы и стал орать таксисту, чтобы тот остановился. Никто ничего не понял, тем более таксист, так что потом пришлось возвращаться несколько кварталов назад… выяснилось, что коронованный двуглавый — это какой-то важнейший масонский символ, а не только российский герб, про герб Билли и не знал… и они ринулись в этот кабак и пили там водку, потому что приличнее выпивки не было, и Билли рассказал им, что орёл — единственная в мире птица, которая может смотреть на солнце не мигая, и что двуглавый орёл — эмблема самого главного тридцать третьего градуса (а что он главный, давно уже въелось в Женин мозг), и что если завтра всё получится, то Билли, возможно, тоже присвоят… но тут он больно пнул Билли ботинком в колено, под столом, разумеется… тот осознал и заткнулся. «Билли, у тебя истерия, нам надо в гостиницу и нормально поспать…» На что Билли расхохотался как безумный и сообщил, что у него не может быть истерии, потому что нет матки. Якобы «истерия» происходит от греческого слова «хистера», матка, древние греки полагали, что именно болезни матки приводят к неустойчивым психическим состояниям… подобную захватывающую информацию Билли щедро дарил своим слушателям и столь же щедро предлагал заказывать что душа пожелает. Переводчики поначалу удивлялись такому радушию, но сейчас уже попривыкли и не стесняются… а потом они оказались на Дерибасовской, потому что только там можно купить приличное виски, и Билли набил свою спортивную сумку (даже неясно, сколько бутылок он взял, сколько уже выпито и сколько осталось)… а потом возникла идея ехать в Аркадию… так… даже неохота вылезать из воды, снова холод…

Женя быстро пробежался по пляжу, чтобы согреться и немного обсохнуть, затем стянул мокрые трусы, вытерся футболкой и надел джинсы и свитер (как замечательно, что в последний момент он захватил его с собой). Налил себе полстакана виски и выпил залпом. Хорошо. На пляже почти никого, только компания подростков, они явно покуривают траву (изредка ветер доносит знакомый запах) и тихонько хихикают, да прежняя парочка бродит по пирсу туда-сюда… Здесь, у самой кромки воды, все звуки «Лас-Вегаса» сливаются в однообразный гул, и на первый план выходит море… совершенно неохота сидеть в этих «крутых кабаках», натыканных так близко друг к другу, что не на что и посмотреть, кроме жующих людей… в одном кабаке на открытой площадке выделывались неумелые стриптизерши, он не знаток этого дела, но эти уж совсем… а убойная музыка несется со всех сторон, перемешиваясь и сводя с ума, даже Билли поморщился и сразу отправился на пляж. Хотя издалека это красочное месиво впечатляет. Эдакий сад наслаждений, тем более что сам город покоится во тьме. Огоньки змеятся, бегают, рассыпаются искрящейся пылью, вертятся неимоверные конструкции, раскачиваются здоровенные надувные фиговины, а со стороны аттракционов доносится визг отдыхающих…

— …да, да, «Маугли»! Тот самый Киплинг, ещё у него это есть, Ричи-Тики… нет, Рики-Тики-Тиви… нет! Рики-Тичи, тьфу ты, черт! Не важно. Это он сочинил тост о покойных братьях, называется Тост Привратника — это такая песня, которая исполняется в ложах перед ужином, её исполняет Привратник… О! Джек вернулся! Вы знаете, что Джек спортсмен и философ? Джек, давай споём Тост Привратника, помнишь, я тебя учил? Давай!

— Отстань, Билли, не помню…

— Ну давай тогда споем «Я сидел с тобой рядом в ложе»! Помнишь мотив?

— Билли, отстань, пой сам, если хочешь…

— Билл, подожди, ты же начал рассказывать про масонское летоисчисление, что-то там прибавить…

— А! Ну да! Вот сейчас у нас, то есть у вас, какой считается год? Две тысячи шестой, да? А у нас идет пять тысяч семьсот шестьдесят шестой год! Потому что мы прибавляем к вашей профанской дате три тысячи семьсот шестьдесят, и наш год называется Год Мира, по-латыни Anno Mundi… но это только в Шотландском Уставе, Тайные Масоны прибавляют тысячу, а Масоны Древнего Искусства — четыре тысячи, а Орден Тамплиеров, наоборот, отнимает… а вот Князья Солнца вообще не признают времени! Вместо любой даты они ставят семь крестов…

Не в силах выносить этот бред, Женя идёт прогуляться. Прихватив полупустую бутылку и пластиковый стаканчик. На горизонте над морем уже проступает бледно-желтая полоска, странно, неужели рассвет… ещё бы! Начало пятого. С Раисой Адамовной они договорились на девять, у мастерской… нет никакой надежды поспать. На пирсе белеет женский силуэт, где же мужик? Наверное, пошел отлить… а кстати. Отвернувшись на всякий случай от пирса, Женя облегчается прямо на песок… ему кажется, что моча пахнет виски. Не хочется думать о завтрашних делах, уже и не завтрашних… сто тысяч долларов, конечно, лучше двадцати пяти… хотя нет, в случае провала их предприятия Женя получит тридцать, Билли оценил его героические поиски и накинул пятёрку, жмот… мог бы и побольше. Да… снова долбаный Арканзас, снова Трейси… интересно, а можно остаться на Украине? Замутить какой-нибудь бизнес в Одессе, а что… открыть, к примеру, прачечную, кто-то ему рассказывал, что в городе совершенно нет прачечных, где люди сами могут постирать свои вещи, не у всех же дома есть стиральная машина… к тому же здесь куча институтов и всяких училищ, да на одних студентах можно делать бизнес! Это же проще простого — штук тридцать стиральных машин плюс аренда помещения где-нибудь в центре… а если сделать ещё и кофейню, получится вполне тусовочное место, но только кофе, с продуктами связываться неохота… надо будет узнать, какие налоги для иностранцев и всё такое… А если всё-таки выгорит? Тогда он получит сто штук баксов, тогда другой расклад… можно будет купить себе трейлер… а с другой стороны — зачем нужен трейлер? Чтоб мотаться по Штатам в поисках работы? Уж лучше купить квартиру в Одессе, открыть прачечную или там… гостиницу для собак… да… если всё накроется медным тазом, пусть Билли летит один, а он всё узнаёт, попробует разыскать старых приятелей, да и в Щукинск надо смотаться… стоп! А если Билл получит свои цацки?! Придется сразу же возвращаться в Америку, ведь оформят-то их на Женю… чёрт, надо как-то связаться с сестрой! Или хотя бы выслать ей денег… так-так-так… а если? Ведь можно в какой-нибудь справочной узнать телефон этого театра, Кукольный театр… вот же идиот. Он мог сто раз это сделать, даже из Арканзаса… пусть скажут, когда она там бывает, и он перезвонит, да… просто в голову не приходило. Ну да, заказать справочную города Щукинска, прямо из гостиницы… как хочется жрать, хотя спать ещё больше… интересно, у них там ещё остались орешки? Женя отхлёбывает из бутылки, ага, последний глоток, и когда он успел? С души уже воротит от этого виски, но зато согрелся после купания… Странно. Эта девушка на пирсе по-прежнему одна, а ведь прошло не меньше получаса… вроде она уходит, да, странно. Оставить девушку среди ночи, мало ли кто тут на пляже… хм, она явно направляется к нему…

— Молодой человек! Простите, у вас закурить не найдется?

В темноте он ещё сходит за молодого, и то хорошо.

— А я не курю, к сожалению… но там у меня двое знакомых курильщиков, если хотите, принесу сигарету. Правда, они курят что-то местное, «Приму», кажется.

— Да мне всё равно, что-нибудь… спасибо.

Нет, она не девушка, что-то около тридцати пяти, а может и больше… даже при таком освещении заметны лучистые морщинки у глаз, но это не портит… очень красивая женщина, потрясающая фигура… и очень холёная, сразу видно… даже её прическа впечатляет… спереди — короткая стрижка, а дальше длинные волосы, и такой необычный цвет, очень нежный, что-то напоминает, а, ну да! На годовщину свадьбы Трейси подарила ему персикового кокер-спаниэля, вот с такой же шелковой шерсткой, он назвал его Пич… беднягу загрызла овчарка Фелтонов… интересно… может, прихватить ещё виски и стаканчик? Билли уже молчит и мечтательно вперился в предрассветную даль, совсем упился, бедняга. А эти наперебой ему что-то втирают… даже не надо просить — открытая пачка валяется на топчане, на всякий случай взять пару штук… о, целый пакет кешью, даже запечатанный… а небо светлеет прямо на глазах, вот-вот уже вылезет солнце… а ведь совсем уже засыпал, и вдруг столько энергии, типа второе дыхание…

— Спасибо! Вы меня просто спасли. Можно было купить… но тогда я бы уже не вернулась к морю… вы тоже ждёте рассвет? Я думаю, минут через двадцать…

— Мммда… нет, это я просто засмотрелся на небо. Хотя почему? Жду, конечно… вообще-то я жду, пока мой друг устанет пить. Да, кстати! Рекомендую вам виски, очень хорошо согревает. Я искупался и чуть не умер от холода, только виски меня и спасло… держите.

— А, так это вы там плавали?

— Ну да… давайте до дна, тут нечего пить, можно закусывать орешками…

— А вы?

— Знаете, сколько я сегодня уже выпил? Не меньше трёх бутылок. Меня зовут Женя, а вас?

— Анна. Аня.

— Приятно познакомиться… а можно вопрос? Вы ведь были не одна… или я ошибаюсь?

— Да нет, не ошибаетесь…

— Значит, ваш друг не дождался рассвета… но как же он оставил вас одну? Нет, это не моё дело, я понимаю, но ведь опасно. Вы смелая женщина, Анна.

Молчит и курит… вот сейчас пошлёт его и будет совершенно права, не успели познакомиться и уже лезет в душу… и так всё понятно, поругалась с мужиком, переживает… очень красивая женщина… и без ужимок, что особенно впечатляет… и никаких дурацких украшений, и косметики не заметно… а одесситки любят намазаться, даже на Брайтоне такого себе не позволяют, типа уже не модно… да, всё просто и вместе с тем до ужаса сексуально, он бы трахнул её прямо здесь, это что вообще такое? Какая-то ненормальная реакция на близость симпатичной бабы… уже почти эрекция, блин, давно уже он себя не чувствовал просто самцом…

— Извините, я задал бестактный вопрос… я больше не буду.

— А, да нет… это вы извините, я забыла ответить… красиво, да? Всё же не каждый день встречаешь восход солнца. Это был мой брат, он приехал на один день из Киева, просто деловой разговор, ничего особенного…

— Брат? Надо же… значит, брату можно бросать красивую женщину ночью на пляже? Ладно, молчу! Налить вам ещё виски?

— Давайте! И орешки давайте… на самом деле вы правы, мы с ним не поладили, не пришли к общему соглашению, так сказать… сначала мы сидели наверху в ресторане, но там трудно общаться… долгая история с бабушкиным наследством, неинтересно, короче говоря…

— Ну почему же, про брата мне очень интересно… я же не знал, что это ваш брат, то есть я думал, что… нет, не важно, просто сейчас я буду за вами ухаживать, ничего, что я так… я не совсем умею… в общем, мне легче быть откровенным, вы не против?

— Да нет… да вы и так уже вроде… я попросила сигарету, а вы принесли целых три штуки да ещё виски…

— Это я из простого гуманизма, чтоб вы не простудились. Вы так долго гуляли по пирсу, там же ветер… нет, смотрите, как романтично — мы познакомились на пляже, перед самым рассветом…

— Смотрите!

Да… давно он не наблюдал подобную картину… красный диск солнца, нет, он алый… такой чётко очерченный, как на детских рисунках… а ведь оно живое… там внутри раскаленная плазма, термоядерные дела… кажется, водород превращается в гелий, да уж, школьные знания ещё теплятся… а ещё есть протуберанцы — длиннющие хвосты, которые тянутся в разные стороны и разносят энергию, но их видно только в телескоп… Надо же, какой чистый морской горизонт, ни единого облачка. Солнце медленно, но весьма ощутимо поднимается над водой, а днём его передвижение незаметно… да и кто смотрит на раскаленное солнце, кроме этого двуглавого орла, тьфу! Просто орла… в студенческие времена они частенько ночевали на берегу, и было много рассветов… а в Арканзасе из-за гор вообще невозможно увидеть восход, солнце появляется уже в своём обычном виде… чайки вдруг всполошились, орут и носятся над водой, да… животные чувствуют рассвет, даже домашние… ух ты, всё стало вдруг каким-то одинаково розовым, а море гладкое, как стекло, даже на реальность не тянет… это похоже на декорацию какого-то сказочного спектакля… или балета… нет, театральщина — дрянь, как можно сравнивать… удивительно красиво… особенно профиль этой женщины… хочется её обнять, просто руки чешутся, но нет, с нахальством и так уже перебор…

— Вы не замерзли? Я в том смысле, что не выпить ли нам? За начало нового дня… я мог бы ещё продолжать этот тост, но не буду.

— Удачный тост… ну давайте. Только мне совсем чуть-чуть… вообще-то я за рулем. Но живу неподалеку, так что вряд ли попадусь в лапы ГАИ… всё-всё! Ну, за новый день… а вы не одессит, я угадала? Есть какой-то небольшой акцент, почти неуловимый… вы из России?

— Гораздо хуже. Из Америки.

— Там плохо живется?

— Ну как сказать… нет, дурацкая тема, я не хочу об этом сейчас… К тому же последнее время я подумываю вернуться в Одессу…

— Дже-ек! Крюх-крёх-крё-ёх! Крю-ю-х…

— О боже! Сюда идёт Билли…

— А почему он издаёт такие звуки?

— Это он так кукарекает, изображает петуха на рассвете. Похоже, он заскучал… или у них закончилось виски… в девять часов назначена встреча, надо ещё заехать в гостиницу… Аня, а можно записать ваш телефон? Я боюсь, мне придется сейчас уйти… но ведь мы увидимся? Кошмар, нет, вы посмотрите… он выглядит, как последний бомж, ещё и ногу волочит… если Билли настроен пить дальше, мне придется его скрутить и силой тащить к такси, так что не удивляйтесь… но ведь мы с вами увидимся вечером? Или завтра… ужасно! Знаете, Аня, если б я только мог, то забросил бы все дела…

А в последние дни резко потеплело, утреннее солнышко припекает затылок… Кругом развесили украинские флаги, да и вообще какой-то праздничный вид… а, ну да… скоро же первое мая, легендарные майские праздники, как это… «Международный Праздник Солидарности»… нет, «День Международной Солидарности Трудящихся», кажется… типа — пролетарии всех стран… теперь это у них называется «День Труда». Обычно на майские народ жарил на природе шашлыки, потом напивался до потери пульса и шел к морю «открывать сезон»… он тоже как-то «открыл», полез купаться прямо в одежде, и два месяца провалялся с воспалением лёгких… а, ещё все школы и институты загоняли на праздничный парад, мальчикам раздавали транспаранты, а девочкам — жуткие тряпичные маки на длинных палках… да нет, прекрасные были времена. А эти американские фестивали?! Они лучше, что ли? Женя с содроганием вспомнил последний День Индюшки, счастливые жирные рожи, уплетающие дармовую индюшатину, сытую отрыжку Трейси… Тот же парад, но зато сколько наслаждения! Вот это и бесит… советские реалии воспринимались нудной обязанностью граждан (во всяком случае, в пору его юности, в «застойные» брежневские времена), все читали что-нибудь запрещенное, слушали радио «Свобода», ха, «Голос Америки»… так вот оно, американское счастье! С самолётов сбрасывают живых индеек, и счастливые придурки гоняются за ними по кустам, тряся наетыми телесами… А ассоциация христианских мотоциклистов? С ряженым Иисусом в кожаной безрукавке? А так называемые группы спортивной поддержки, где выделываются сексапильные старшеклассницы а-ля Бритни… Тупые жвачные хари. В каждом захолустном городке, в каждой вонючей деревне обожают эти дерьмовые празднества, полгода к ним готовятся, потом ещё полгода вспоминают…

Лишь бы не заболеть, недаром ему вспоминаются студенческие пьянки… в носу как будто поперчили, и дёргает висок… вся бодрость улетучилась, как только они с Билли уселись в такси… Почему-то морозит, неужели температура? Отличная погода, тепло, нет, он точно заболевает… и на кой хрен было купаться? С другой стороны — нажрался виски, не спал, как можно себя чувствовать в результате? Или просто нервы сдают, потому что вот-вот уже всё выяснится… А вечером назначено свидание, хороший у него будет видок… а главное, так настаивал на встрече, нет, нельзя болеть! Зайти в аптеку и накупить чего-нибудь от простуды… Уже четверть десятого, черт, Раиса Адамовна опаздывает, этот слесарь должен зайти к ней домой, только бы ничего не случилось… Пойти проведать Билли? Да пошел он…

Билли засел в баре неподалеку, но пьёт только кофе… во всяком случае, клялся, что спиртного в рот не возьмёт. Билли побрился, расчесал свои патлы и даже пытался замаскировать тональным кремом мешки под глазами, но всё равно имеет довольно потасканный вид. В его возрасте нельзя уже так отрываться. И, главное, плохо теперь соображает… Женя чуть не сдох, пока уговорил его не появляться во дворе. Никакие доводы рассудка… во-первых, старухи тут же поймут, что он тот самый иностранец, и позвонят в милицию. Какая логика у старух? Это же подозрительно — иностранец снова пытается проникнуть в мастерскую, а вдруг незаконно? А Билли они узнают, его никакой склероз не возьмёт. Длинный, худющий, с седым хвостом до пояса и улыбкой до ушей. Даже Женя боится маячить во дворе, прогуливается туда-сюда по Ришельевской… внешность у него неприметная, но иди знай… у старух ведь мало впечатлений. Ну наконец-то идут! Ух ты, какой двухметровый лысый амбал, похож на слесаря с уголовным прошлым…

— Доброе утро, Раиса Адамовна! Здравствуйте… я — Евгений.

— Василий.

— Здравствуйте, Женечка, а где же наш Билл?

— Наш Билл сидит во-он в том кафе под названием «Каштан», он вчера перебрал, бедняга…

— Так, наверное, ему уже хватит пить…

— А он и не пьёт, просто отдыхает. Да вы не волнуйтесь, я потом за ним сбегаю… да и вообще, там сильно любопытные соседи, зачем привлекать внимание? Выбегут старушки, подумают, что Билли — новый владелец, он же у нас модный… а я вполне сойду за помощника Василия.

— Ну да, ну да… вы правы. Нет, мы не делаем ничего противозаконного, не беспокойтесь, Василий…

Василий и не думает беспокоиться. Узенькие глазки на неподвижно-необъятном лице, ни один мускул не дрогнул… Во дворе никого, под навесом оставлены стулья, а вдруг кто-то сопрет? Какие смелые старухи… Ай да Василий. Двумя пальцами покрутил замок, потом достал из кармана какую-то штучку… даже чемодан с инструментами не пригодился. Трёх секунд не прошло, как в замке что-то податливо хрустнуло. И это называется взломать дверь? Громко сказано. Сердце колотится прямо до тошноты… Раиса договаривается со слесарем, чтобы тот зашел через час, ну да, надо же навесить новый замок… всё, можно заходить, она приглашает… вот дерьмо, темнеет в глазах и явно не хватает кислорода, ещё не хватало хлопнуться в обморок, как тогда… Надо ущипнуть себя за мизинец, со всей силы… кто-то говорил, что это помогает от сердца… фу… вроде и правда полегчало… Он медленно спускается в подвал, спокойно, спокойно, спокойно, всё хорошо…

— Ну, вы видите, Женечка? Тут ничего нет, к сожалению…

Он видит………………………………………………………………… От прежней обстановки не осталось и следа. Нет вообще никакой обстановки. Ни мебели, ни вещей… только продавленный грязный матрац в углу да покосившаяся табуретка. Тут собирались делать ремонт… стены оштукатурены, подготовлены к покраске, старый линолеум снят с пола и скатан в рулон… доски, дощечки, вёдра с песком, пила и несколько засохших валиков… на козлах — обглоданные рыбьи скелеты и яичная скорлупа. Билли в пролёте. Он, наверное, предчувствовал… потому так и бесновался всю ночь… а что предчувствовал Женя, вот что? Трудно сказать… но скорее хорошее, чем плохое. Теперь — всё. Сто тысяч ему не видать, а Билли не видать своих игрушек. Скорей всего они давно уже сгнили на свалке… выходит, что слухи о ювелире, которому Буряк сдал свою мастерскую, очень похожи на правду. И что, искать теперь ювелира? А потом помойку, на которую тот выкинул вещи? А потом загородную свалку? Полнейший бред… скорей всего этот ювелир рьяно взялся за ремонт, а потом нашел что-нибудь более подходящее. Ювелиры — народ не бедный, вот на хрена ему эта мастерская, приписанная к Худфонду? Ведь её даже выкупить нельзя… короче, ювелир погорячился. А то, что вещи выброшены, можно не сомневаться, из приличных вещей здесь был только массивный круглый стол… всё остальное — полнейшая рухлядь. Какие-то этажерки, подпирающие друг друга, кресло без ножек, табуретки, скрепленные проволокой и скотчем, кусок зеркала на стене… Тот дедовский сундучок тоже служил табуреткой, без крышки и весь перекошенный… а всё содержимое было свалено на подоконник, Буряк показывал… да, он помнит эту груду — кресты на выцветших лентах, какие-то огромные ключи странной формы, пятиконечные звезды с буквами… а ещё был огромный шкаф без дверей, да… вон в той нише. Из него постоянно вываливался хлам — сухие букеты, птичьи перья, жестяные банки с гвоздями, сломанные подсвечники и перегоревшие электроприборы… и ещё картонные коробочки, в которых гнездились тараканы, вот это был номер… стоило коробочке упасть на пол, как из неё выскакивала стая рыжих тварей и россыпью бросалась по углам… интересно. Прежняя мастерская вдруг так отчетливо представилась, что даже не пришлось напрягать память — картинка нарисовалась сама собой… и всё потому, что он снова оказался в этих стенах. А так ни за что бы не вспомнил, что где стояло-висело, хоть пытай… да, Билли, похоже, не судьба тебе получить тридцать третий градус…

— Я схожу за Билли. Пускай сам убедится…

Тольятти — Ташла

«И заводские дымят трубы,

И ты целуешь меня в губы,

И обещали дожди с юга, но где они… на-на-нана… мммм… да…»

Духота невозможная. Песенка Земфиры не выходит из головы, но других слов Таня не помнит… какая-то там жужа… лужа… А трубы дымят не на шутку, такой жуткий смог… поразительно, даже солнца не видать, хотя оно сегодня жарит вовсю… а город накрыт серой пеленой, и кажется, что вот-вот польёт дождь… хорошо бы! Но ни фига не польёт. Как тут живут люди? Видимо, недолго. Фу, душно… заборы, заборы, трубы, пылища, тощие деревца кое-где… хуже Тольятти ещё не видела города. И всё это дерьмо летит в открытые окна, во рту уже привкус гари, хоть бы выехать побыстрее за город… странно, вроде суббота, ну да… В Щукинске все заводы по выходным не работают. А тут не могут остановиться, штампуют свои «Жигули» днём и ночью… Ужасно медленно тащится автобус… если учесть, что эту развалину заводили в течение часа, ещё хорошо, что едет. Алексей спит, привалившись к своей Маше, многие дрыхнут… а Таня выспалась в поезде и теперь вынуждена любоваться окрестными пейзажами. Народ собрался за чудесами… весь проход уставлен корзинами с калачами и крашеными яйцами, почти все тётки в чистеньких белых платочках, принарядились… а впереди сидят всякие калеки и тяжелобольные, а вдруг они заразные… не хватало ещё подцепить какую-нибудь гадость. Один безногий, вот интересно, на что он рассчитывает? Есть ещё слепец со склеенными глазами… и эта ужасная девочка с огромной головой и дистрофичным тельцем…

Жаль, что Гуля не смогла поехать, а то вообще не с кем общаться. Алексей с Машей нормальные, но грузят… нет, Маша-то в основном молчит и смотрит на мужа влюбленными глазами… да и он, в принципе, ничего, рассказывает интересно… во всяком случае, его рассказы гораздо меньше раздражают, чем Юрины выебоны… но всё равно. Такой назидательный тон, типа он учитель младших классов… причем не замечает, просто привык, даже продавцам пытается впарить что-нибудь духовное между делом. А на пристани? Малыш развлекался, колотил палкой по луже, и все обходили его стороной. Ну, забрызгал слегка какую-то бабку, подумаешь… и без того замызганную. Так Алексей решил с ним поговорить, видите ли, о добре и зле… а мальчик размахнулся и вмазал по луже со всей дури, так что мало не показалось. И пришлось ему переодеваться, и бороду мыть шампунем в туалете… и правильно получил. А ещё хочет завести собственных детей, для того они и в Ташлу едут… Он же замучает их своими предписаниями… он и Таню уже считает своей подопечной, это чувствуется… ну и ладно, какая ей разница? У всех свои примочки. У них ещё вполне приличная секта, по сравнению с теми, про которые он вчера рассказывал… типа этой секты из Новосибирска, как её… кажется, «Семья любви», где детей заставляют трахаться с трёхлетнего возраста, сначала с родителями, а потом со всеми подряд. И даже книги издают, сказочки с картинками, где всё наглядно показано… даже не верится, но Алексей сам видел эти пособия, какой-то ихний член сбежал и поселился в Щукинске… нет, фу! Зачем думать об этой мерзости… даже эти щукинские адамиты гораздо приятнее. Оказывается, под Щукинском есть целая сектантская деревня, где летом все ходят голые, как Адам и Ева, а зимой раздеваются только во время воскресной службы… А, ещё есть смешная московская секта бомжей, которые продали своё имущество, потому что «богатый не войдёт в Царствие Небесное», живут где попало и питаются с городских помоек… зато они посещают православные богослужения, причащаются и всё такое… но только у худых священников, которые весят не больше восьмидесяти килограммов (интересно, у них так глаз наметан?), а толстых считают лишенными божьей благодати… и у них запрещено слово «пожалуйста», якобы оно бесовское, вот прикол… Так что у Алексея ещё ничего… собираются, почитывают Евангелие, типа и не секта, а христианский кружок, у них даже и названия никакого нет… просто Иисус Христос — один из великих учителей человечества, и они пытаются разобраться в его заветах, причем никакие богословы им не указ, а церковь тем более… а отличие их кружка якобы в том, что у них живой процесс, а все религии и секты давно закоснели и не развиваются… а почему, собственно? Это смотря какую заповедь развивать… вот бомжи развивают «не заботьтесь о завтрашнем дне», а те сексуальные маньяки любовь к ближнему тоже понимают по-своему… а Иисус ещё много чего говорил, например, что «враги человека — домашние его» (надо же, как она поднаторела в Евангелии за эти несколько посещений), так что можно спокойно мочить родителей… а кстати! Алексей что-то такое рассказывал… что есть секта каких-то там… любителей Богородицы, или её иконы, не важно… где надо отречься от родителей, поскольку у человека есть только одна мать — Дева Мария. И вообще они проповедуют, что всё мировое зло находится в женщине, потому что во время грехопадения Сатана прогрыз Еве дырку между ног и влез в неё первым, пока Адам раздумывал, что к чему… и теперь в каждой женщине — семя Сатаны. Да, прикольно… что христианство так вдохновляет разных придурков, сотни видов этих сект, у всех своя концепция…

Автобус плутает по жутким районам (похоже на то, что в Тольятти ничего другого и не бывает) и подбирает людей, сколько можно, ведь не резиновый… люди давятся в проходе, вон уже бабка распричиталась — кто-то из стоящих не удержался и сел на её сумку с яйцами… над Таней нависает красномордый усач, сипит, клокочет, явный астматик. И давит ей в плечо своим огромным животом, причем всё сильней и сильней… может, намекает, что он типа пенсионер и надо уступить ему место? Размечтался… блин, опять остановка?! Ух ты, оказывается, они уже почти выехали из города… ну да, слева ещё тянется забор, а справа уже начался лесок, фу… наконец-то. Голосовал парень, ни фига себе рюкзачок у него… больше, чем он сам. Палатка, наверное. Водитель помогает ему втащить… надо же, какой добренький водитель попался, просто святой, как же всё это бесит… А парень похож на попугая, такой чистенький разноцветный попугайчик… особенно на фоне окружающей серости. Он явно собрался не на источник, на какой-нибудь пикник… её тоже звали на пикник бывшие одноклассники, Надька пойдёт, наверное… а Таня была на прошлые майские, с неё хватит. Говорить не о чем, травили анекдоты и опять обсуждали несчастных учителей и кому как удалось списать на выпускных… Гусев с Макеевым поступили и уехали, а эти все где-то работают, рожи тупые, мат-перемат… потом все перепились, а ещё этот Лютиков недоношенный стал руки распускать… короче, пролетариат. Она, правда, тоже пока пролетариат… Да, прикольно одет парень… желтая шелковая рубаха и фиолетовые шорты в полоску… а очки вообще у него, ничего себе размерчик! Оранжевые, распластанные по лицу, как маска… мотоциклетные, что ли? И вышитая тюбетейка в придачу… и волосы до плеч. Красота неземная… блин, ещё ехать и ехать. О, наконец-то подул свежий ветерок… если б не пузатый астматик, Таня бы попыталась уснуть. И зачем она выбрала одинарное место? Хотела сидеть одна, а теперь сядут ей на голову… но кто ж знал, что их столько набьется…

Такая теплынь… в этих краях уже почти лето, не то, что в Щукинске. Хотя Алексей сказал, что завтра будет похолодание… Красное закатное солнце и маленькие кучерявые облачка. Красиво… Алексей с Машей где-то гуляют, с ними было неохота… главное, прийти домой к половине девятого, а то уйдут без неё… а одна Таня в храм не пойдет, это точно… вот зачем они приехали на Пасху? Ведь не всегда здесь такое столпотворение, искупались бы себе спокойно… или в праздники происходит больше чудес? Процент, так сказать, выше… А народ всё прибывает, ещё затопчут в этой толпе… Многие выглядят нормально, хотя то и дело встречаются страшные, опухшие лица, покрытые коростой глаза, раздутые синюшные ноги, язвы на руках… некоторые падают на колени, начинают целовать землю и креститься… другие вообще припадают надолго, лежат и что-то бормочут… теперь понятно, для чего нужны эти заборы, чтоб не лезли без очереди… просто загоны для скота: туда, туда, потом вон туда, потом все идут организованно вниз по дорожке… там снова ограждения, и встали — это уже, чтоб окунуться в источнике… Беспрестанно звонят колокола, даже уши закладывает… Солнце уже над лесом и скоро скроется… а позолоченные звёзды на куполах прямо-таки пылают, в общем, праздник. И всё у них тут голубенькое — и церковь, и часовенка, и эти сетчатые загончики… Вот интересно, сможет ли произойти чудо, если её всё так бесит? Как ни настраивайся на духовный лад… нет, Таня вполне допускает, что здесь творятся чудеса, даже тётка, у которой они поселились, показывала собственную фотографию на инвалидной коляске… а теперь бегает, как девочка. Переехала сюда жить, дочка у неё тоже чем-то страдала и вылечилась… но это же как надо верить. А как себя заставить?! У неё не получается… и чем дальше, тем хуже. Хотя казалось бы… когда они приехали, все вокруг рассказывали о парализованном цыгане, который встал на ноги сегодня утром. Его принесли, окунули, и он сам ушел в свой табор, на той стороне оврага цыгане разбили табор… А ещё рассказывали, что приезжал парень, который в прошлом году тут вылечился от СПИДа, он три дня не отходил от источника, купался, умолял Матерь Божью… а потом вернулся домой, сдал анализы — и здоров! Приезжал поблагодарить, пожертвовал деньги на храм… нет, если бы у неё был СПИД… и то не факт, что она смогла бы так… хуже другое. Когда Таня узнала про СПИД, у неё совсем пропала охота купаться в этом колодце…

Алексей говорит, что это ничего, что многие люди сначала не верят, надо просто подойти поближе и мысленно попросить о помощи… а что касается брезгливости, так это вообще глупость — от святой воды нельзя заразиться, кто бы в ней ни купался. Таня и сама понимает, что лучше не умствовать, понимать-то понимает… но брезгливость всё равно не проходит. Источник находится на дне оврага и сверху видно, что там уже не протолкнуться… по склону спускаются люди, и так много детишек… кому-то помогают идти, кто-то на костылях, а некоторых даже несут на носилках… а к источнику выстроилась огромная очередь, человек пятьсот, не меньше… Поднимаются они уже по другой дороге… может быть, стоит обойти овраг и посмотреть на искупавшихся? Вдруг и правда кто-нибудь бросит костыли… ладно, это глупо. Надо будет отстоять эту службу и вообще держаться поближе к Алексею с Машей, раз уж она сюда приехала… потому что в них чувствуется эта вера, вдруг и она постепенно настроится и что-то такое почувствует… С ума сойти, идёт женщина и чихает без остановки, даже вздохнуть ей некогда, это что, аллергия такая? А этим больным, может, даже и легче, у них есть конкретная болячка, которая их достаёт… им понятно, о чём просить, а ей? Вот как это сформулировать… «Матерь Божья, Избавительница от бед (так они кажется её тут называют), помоги мне избавиться от привидения, которое живёт у меня дома… полный бред какой-то! Оно вообще живёт или не живёт? Существует. Нет, опять не о том… Помоги мне… помоги мне… я не знаю, что это такое — привидение или полтергейст, но сделай так, чтобы оно исчезло, навсегда ушло из моего дома, потому что я очень страдаю…» Нет! Ужас! Вот именно, что когда не мучаешься в данный момент… и даже воспоминания не помогают, всё кажется такой чушью… ничего себе чушь! Всё эти синяки, бессонные ночи, летающие предметы… а кстати, в последнюю неделю было поспокойнее. Правда, по совету Алексея, Таня читала на ночь молитву, может быть, поэтому… а может, и просто так, само угомонилось… надолго ли? Так уже бывало, то лучше, то снова кошмар. А! Она же спала под бабушкиной кроватью! Собрала сетчатую кровать и спала на полу, на матрасике, под сеткой. И со всех сторон забаррикадировалась одеялами и подушками. И вроде не было нападений… да. Как вспомнишь, что у неё дома творится… а всё равно выходит как-то неискренне! Потому что надо просить не умом, а сердцем… а у неё всё через ум… такой характер. Вот посмотришь на сердечных людей… и думаешь, что они просто идиоты… интересно, бывают сердечные умные люди? Вот Алексей, например… нет, надоел уже этот Алексей… тем более что он не очень-то и сердечный, его вера всё равно от ума, иначе он не поучал бы других… что бы там он ни говорил про «путь сердца», но если человек окружает себя людьми, которых берётся наставлять на путь истинный… вот Маша сердечная, но у неё никакого собственного мнения…

Блин, а уже холодно. Всё-таки не июль, воздух остывает мгновенно. Надо будет надеть свитер и куртку… и не забыть полотенце с трусами, вдруг она полезет купаться… они хотят на рассвете, после этой ночной службы, как её… всенощной, типа так круче… а в этом источнике вода и так ледяная… кошмар. И это платье совершенно идиотское! А с курткой вообще будет уродство… Таня носила платьица только в детстве, когда заставляли… потому что они ей не идут — ни длинные, ни короткие. В платье она себя чувствует ужасно, у неё внизу сильно худые ноги, как палки торчат… а ведь ещё придется нацепить на голову этот платок! Какое-то издевательство над женщиной, вот почему мужчинам ничего такого не надо? Может, кому-то нравится ходить в таком виде, вот пусть и ходят… это что, Иисус приказал?! Оказывается, в Евангелии ничего про это не сказано, но вот такая традиция… которую в наших церквях лучше не нарушать, а то заклюют бабки-фанатки, да и сами священники иногда выгоняют… Алексей изучал этот вопрос и тоже считает, что косыночки — глупость… что просто на Руси был такой обычай — замужние женщины ходили с покрытой головой, а девушки — с косами. И в церковь тоже… и сразу было видно, кто замужем, а кто нет. А девки оденутся покрасивее и стоят — знают, что женихи к ним в церкви присматриваются, так что Тане косынку вообще носить не положено… но попробуй скажи им! Если даже на годовалых детей уже напяливают эти косынки… а Маша рассказывала, что в Польше можно хоть в шортах и лифчике, никто и слова не скажет… нет, в цивилизованных странах-то понятно…

Хм, а вот, кстати… две девчонки в джинсах, а поверх повязаны большие платки, типа это юбки у них. И косынки на голове на манер реперских, черт! Жаль, что у неё нет такого платка. Никто не придерется, а вид вполне нормальный… может, попросить какой-нибудь платок у хозяйки? Неудобно… Это мамино платье Таня перешивала в срочном порядке, сидит ужасно, ещё и плечики пришлось подложить, позорище… так сто лет уже никто не носит. Мама шире в плечах, а перекраивать пройму — дохлый номер… О! Можно отрезать подол! Распороть его, и получится большой кусок тряпки, типа платка… точно! Потому что противно, когда чувствуешь себя не в своей тарелке… А ещё же есть полотенце, оно тоже большое… что, если повязать поверх джинсов махровое полотенце? Нет… будет слишком пляжный вид, там же дурацкие кораблики… Надо идти домой, уже начало девятого, наверное, они уже вернулись… а с другой стороны — вот чего она к ним прилипла? Как маленькая. Всё! Надо переодеться и пойти в эту церковь самой… в конце концов, у них свои проблемы, а у неё свои… а Ирина вообще одна сюда приезжала… поверила, что ей поможет, и помогло. То не так, это не так, всё раздражает… всё, хватит! К тому же Ирина своими глазами видела, как в Иерусалиме возникает этот огонь, из ниоткуда, прямо из воздуха… а Ирине можно верить, потому что она не какая-нибудь фанатичка, а очень даже практичная женщина, и у неё тоже было привидение… а теперь даже по телевизору показывают этот огонь, так что чудеса происходят! Просто не надо смотреть на других людей, как они выглядят и всё такое… а Ирина ей так помогла, всучила сто долларов перед отъездом, даже слушать ничего не захотела, мол, это для неё небольшие деньги, а Тане пригодятся в дороге… а иначе ведь пришлось бы одалживаться и непонятно, с чего потом отдавать… а главное, привидение останется! И что она скажет Ирине?! Что скопление народа… а в источнике было противно купаться, потому что полно заразных и даже со СПИДом… и вообще очередь… да! Надо взять себя в руки, а то получится, что она зря приезжала…

Фу… нет, невыносимо… Священники переоделись, поменяли черные рясы на белые и опять что-то поют… сколько она уже тут простояла? Боже… почти три часа в этой духоте… Алексея с Машей не видать… и вообще ни черта не видно, Таня даже назад не может повернуться, так сдавили со всех сторон… и ворчат, если начинаешь озираться. Какая-то старая сука подпалила ей волосы свечкой, Таня чуть матом её не послала… «А надо получше прятать под косыночку, чаво ж ты их развесила?!» Нарочно прижгла, сука…

Хозяйка дома накормила её ячменной кашей с подсолнечным маслом, а сама вообще ничего сегодня не ест, только пьёт воду. А Таня зачем-то съела… лучше бы зашла в магазин и купила нормальной еды, чипсов хотя бы… а теперь её подташнивает, отвратительный вкус застрял в горле, даже две выкуренных сигареты не помогли… Ещё хозяйка сообщила, что те, кто умирает на Пасху, сразу попадают в Царствие Небесное, без всякого суда и следствия. А хоронят их с красным яйцом в руке… типа такое счастье — умрёшь, и все грехи прощаются. Вот сдохнет она сейчас и тоже… фу… кажется, она сейчас вырвет эту кашу… фу… хочется блевать. Черт! Надо выйти отсюда, хватит… надо как-то протиснуться к выходу. «Извините… пропустите, пожалуйста… разрешите пройти, извините…» Как можно так плотно стоять… и все со свечами, фу, наконец-то… блин, а на улице ещё больше народу, чем в церкви! Надо протискиваться дальше… ну хоть свежий воздух, фу… сразу легче………

«Христос воскресе из ме-ертвых, смертию смерть по-пра-а-а-в…» Пока Таня выбиралась из толчеи, начался крестный ход, все выходят на улицу, надо же… подождала бы ещё пять минут и вышла вместе со всеми, но поди знай… Такая дикая жажда, что даже не хочется курить… О! Надо спуститься к источнику, днем она видела, что люди несли воду в бутылях… наверняка там есть колонка, не из колодца же её набирают, в котором все купаются… И уже можно надеть куртку по-нормальному, ну и видосик был у неё — на джинсы намотан подол бывшего платья, сверху — полотенце, потому что неохота было держать его в руках, а потом ещё пришлось снять и повязать сверху куртку, в церкви невыносимая жара… зато куртка создавала толщину и соседние тётки не так плотно прижимались… Чем дальше, тем темнее… ни фига не освещено тут у них… вроде луна была на небе, и где? Тучи, наверное… у самого источника горит пара фонарей, но туда же дойти ещё нужно… попробовать посветить зажигалкой… а, ничего не даёт…

Удивительно. Стояла такая очередища, а сейчас никого… хотя понятно, всё по правилам. Там же самый разгар торжества, надо ходить вокруг церкви… Так, колонка, наконец-то можно напиться… дико холодная вода, прямо дыхание перехватывает… Ага, вот и луна появилась… интересно… всё небо обложено тучами, а в одном месте образовалась дыра… половинка луны, а вокруг мерцает несколько звездочек, и так ярко… как будто рисунок в детской книжке. И края туч так красиво подсвечены…

«…Сме-е-ертию смерть поправ и сущим во гр-о-обе живот даров-аа-ав…» — басисто выводит священник… его пение слышится так четко, долетает каждое слово… странно, когда они поют вблизи, то невозможно ничего разобрать… да… Таня засмотрелась на небо… а так можно сидеть долго-долго, так хорошо… наверное, надо покурить. А если луна уйдет за тучи, снова придётся плестись по темноте… а сейчас вся дорожка прекрасно освещена, да, лучше подняться. А дальше? Пойти домой и поспать? А утром купаться? Легко сказать — пойти, вот если бы фонарик… в такую темень можно плутать до утра, улица Троицкая, а толку? Табличек всё равно не разглядишь… возле дома здоровенная куча песка, на ощупь её искать, что ли? А вдруг дом закрыт… они же все в церкви, блин! Видимо, придется торчать на улице до утра, холод уже пробирает… а утром ещё лезть в колодец. А почему утром? Опять будет очередь, как только закончится служба, народ ломанётся к источнику… Нет, просто надо решить… ой, кошмар! Вода леденющая! Воспаление лёгких как минимум… нет, черт! Никакой силы воли… вообще никакого характера! Вот даже всякая пакость стала нападать в собственном доме, потому что она размазня… нет! Если купаться, то надо сейчас, самый подходящий момент, лучше уже не будет… днём, конечно, воздух гораздо теплее, солнышко… но зато все эти язвенные тела, эта очередь километровая… А если и правда будет похолодание с дождем? Ну, ну, ну… тут же вроде неглубоко, говорят, надо встать, перекреститься и три раза окунуться с головой… просто ночью страшновато, не видно дна, ну?! Не сдохнет же она… боже, какая вода… а вдруг сердце не выдержит, последнее время стало побаливать сердце… вот блин, как старуха уже! Всё, докатилась… минутное же дело — залезла, вылезла, растерлась полотенцем… и, главное, никого! И можно сразу снять мокрый купальник, а днём где она будет переодеваться? У всех на виду? А сейчас можно вообще без купальника… хотя если кто-нибудь вдруг подойдёт, то всё увидит, конечно, тут довольно светло… так! Надо лезть, пока никого нет, так-так-так… и не думать, главное — не думать ни о чем, хватит… просто снять это всё на фиг… нет, купальник пусть будет… можно постепенно сползать, но лучше сразу! Всё!!! А-а-а!!! Мама-а-а!

Таня ожидала чего угодно — холода до костей, судорог, даже остановки сердца, но не этого обжигающего кипятка! Как будто миллионы иголок вонзились в тело! И всё было нереально — вдруг загоревшаяся кожа, скользкое дно под ногами, поплывшие куда-то фонари, всё та же половинка луны в оконце неба, уже совсем маленьком… «А-а-а-а! Матерь Божья! Помогимнеизбавитьсяотпривидения! Пожалуйста! Пусть оно уйдёт!!» Да, на неё льют кипяток и она ещё жива?! Но жива и даже что-то соображает! Что надо перекреститься и три раза окунуться с головой! Три раза… три раза… три раза… у-фф! Таня выскочила из колодца… а жар просто распирает изнутри! Оказывается, застежка на лифчике расстегнулась от удара о воду, совсем старый купальник… Она вытиралась полотенцем (кожа почти сухая, надо же!), а мысли мелькали и путались… была такая — а хорошо бы она смотрелась днём… со своими воплями про привидение… и сиськами наружу… и ещё такая — не почувствовала она никакого особого «призыва», как уверял Алексей, а просто сама себя заставила нырнуть… вот и отлично…

А просвет исчез, снова темень… но Таня уже знает, что эта дорога довольно гладкая, не опасная… Ага, кто-то идёт навстречу, направляется к источнику, освещая себе путь фонариком, есть же умные люди… зато как она вовремя успела! Надо все-таки найти Машу с Алексеем, пусть проводят её домой, а то простудиться можно…

— Ой! Так неожиданно, я даже испугался…

А, ну конечно… шел себе человек по пустой дороге, и вдруг — она. Понятно, он же не вдаль светил, а себе под ноги.

— Как там водичка? О, а я вас узнал… мы ехали в одном автобусе, помните?

Посветил себе в лицо и зажмурился, смешно… тот парень из автобуса, точно. Только одет поскромнее, обычные джинсы и темный свитер, надо же… а Таня была уверена, что он не по этим делам…

— Я помню, как вы вошли. А потом сразу же заснула.

— Не знал, что мой вид нагоняет на девушек такую тоску…

— Это Тольятти нагоняет тоску. А ваш вид как раз наоборот, мне понравился.

— Спасибо на добром слове. Тольятти жуткий город, согласен…. А вы откуда? И вообще, давайте знакомиться, меня зовут Глеб.

— Таня…

— Ух ты! Мою маму и бабушку тоже звать Танями, представляете? А вдруг это знак судьбы? Встреча на пути к святому источнику… кстати, там много народу?

— Вообще никого.

— И вы купались? Хотя и так видно, все волосы мокрые… Давайте я вас провожу наверх, посвечу фонариком.

— Лучше идите, пока никого нет… тут нормальная дорога, спускаться было страшнее.

— Ну вот ещё. Не оставляю я девушку в темноте. И потом, я всё равно не собирался бросаться в источник.

— Я тоже не собиралась… то есть собиралась, но днем…

— Да я и днем не собирался, просто хотел посмотреть.

— То есть вы сюда приехали, чтобы просто посмотреть?

— Так я часто приезжаю, у меня же свой дом… от бабушки остался. Сначала хотел продать, но нет смысла, за него даже тысячу баксов не дают, совсем ветхий домишко… я не быстро иду, нормально? Ну вот, так что мы тут зависаем иногда с друзьями на выходные и отлично проводим время, а до источника как-то руки не доходят… то есть просто ноги не доходят, в самом прямом смысле. Раньше не было никаких загородок и очередей, ну, приезжали верующие люди… а теперь монахи его раскрутили, даже сайт завели в интернете, и все как с ума посходили…

— А чудеса происходят?

— Говорят, да. Самолично не видел, но бабушка рассказывала… хм, кстати, я случайно не оскорбляю ваших религиозных чувств?

— Случайно нет. У меня самой к этому отношение… непонятно, короче. Меня сюда позвали знакомые, муж и жена, вот они верят в чудеса. Наверное, надо просто сильно верить… а я, как сказать… в церкви мне стало плохо, я пошла к колодцу… и окончательно поняла, что не буду стоять в этой километровой очереди, ненавижу скопления людей… а потом просто взяла и окунулась, а иначе они бы меня завтра потащили…

Вот что она несёт и зачем? Уж говорила бы правду… но про привидение неохота… а так выходит, что её притащили сюда друзья-христиане, а она вообще ни при чем… даже как будто оправдывается, что приехала на источник, фу… нет, так нельзя! Лучше заткнуться и молчать. Её и правда задело, что Глеб мог принять её за благочестивую верующую? Полный бред, какая разница…

— Да, смелая девушка, ничего не скажешь… Я бы не полез, терпеть не могу холод. Ты же замерзла, посмотри, вся дрожишь! Даже мне стало холодно… ой, прости. Или перейдем на ты? Так будет проще общаться… не против?

— Ну, давай перейдем…

Ему лет двадцать пять, не меньше… а в автобусе казалось, что совсем юный мальчик, ну ещё прикид, понятное дело… Вот сказал про дрожь, и Таня её сразу почувствовала. И, как назло, ещё ветер…

— Куда теперь идти? В какую сторону?

— В том-то и дело… Понимаешь, мои друзья скорей всего ещё в церкви, а когда закончится эта всенощная, или уже заутреня, не знаю, как оно называется… короче говоря, когда закончится служба, они пойдут купаться… а у меня нет ключей, я думала, что мы всё время будем вместе…

— Ну ничего, разбудишь хозяйку, вы же ей платите.

— Так хозяйка тоже это всё соблюдает… это она предложила идти к источнику рано утром, якобы так лучше всего… так что дом скорей всего закрыт.

— Ммда… ну и как их тут искать? Нереально.

— Я понимаю… слушай, ты иди, должно же это когда-нибудь закончиться… иди, я их поищу.

— Ага, с твоими мокрыми волосами, ну ты даешь, нет уж… давай так — я провожу тебя домой, мало ли, вдруг они пришли… а муж у хозяйки есть?

— He-а… она одна живет.

— Ключи обычно где-то прячут, за дверным косяком или под камнем в огороде… я, например, под крыльцо засовываю. Она не показывала, где оставляет ключи?

— Мне — нет… слушай, я не знаю, в какую сторону. Это улица Троицкая, дом двенадцать.

— Ясно, это на другом конце деревни… может, лучше ко мне зайдем? Выпьем чаю… попробую спасти тебя от простуды горячим чаем и медом.

— Да как-то… не знаю даже… а далеко отсюда?

— Минут двадцать… но если мы пойдем через твою Троицкую, то получится больше часа… а у меня даже фен есть.

Да, высушить голову и горячий чай, очень даже заманчиво… Такой спокойный молодой человек, приглашает к себе на дачу… просто гуманизм в чистом виде, даже по тону не чувствуется, что он к ней клеится, типа неожиданный друг случился… хотя понятно, что клеится, но зато никакой пошлости, интеллигент… А что? Он вполне ничего… такой себе самовлюбленный эстет… с кошачьими повадками… главное, его всегда можно отшить, такие не станут унижаться и распускать руки… А почему бы и не трахнуться с ним? Он явно в этом деле соображает, а может, он вообще голубой… что-то есть в нем такое немного… ласковое, что ли… а если он маньяк-убийца? Вот круто будет… блин, что за бредятина лезет, видно же, что совершенно безобидный юноша… зря она отстегнула от куртки капюшон, надо хоть косынку надеть, ветер усилился, неохота ещё целый час торчать на улице, но так сразу соглашаться тоже ведь глупо…

— А что ты ищешь? Посветить тебе?

— Да зажигалку…

— Так бы сразу и сказала…

— А сигареты есть? А то мои немного отсырели, курить можно, конечно…

— А я не курю, бросил. Только кальян иногда покуриваю… У тебя уже зубы стучат! Ну всё, идем ко мне, а то простудишься. Согласна?

Зубы стучат, но это уже нервное… да наплевать, он же не предлагает ей прямым текстом в постель, вот и ладно…

— Ладно… а это удобно? Там же твои друзья, мы их разбудим…

— Друзья на этот раз меня кинули. Должна была подъехать компания из Самары, но в последний момент чего-то там не срослось, позвонили — а я уже собрал рюкзак, ну и вообще настроился побыть на природе… так что приехал, выпил текилы и пошел бродить в гордом одиночестве… текила, кстати, ещё осталась, тебе не повредит…

Как-то всё странно совпало… искупалась и источнике и сразу же подцепила мужика, хотя это он её подцепил, а не важно, просто всё складывается само собой, причем, когда они встретились, ей было совершенно не холодно, а потом вдруг резко стало холодно… а если это и есть типа такое чудо? Просила об одном — а получила другое? Как в «Сталкере», ну да… там один мужик попросил у волшебной комнаты оживить брата, а получил кучу денег… потому что исполняются самые тайные желания, вот блин! Получается, что больше всего она хотела с кем-то переспать, и вот, пожалуйста… хотя… в той идиотской статье было сказано, что полтергейст любит дома, где живут девственницы… может, это знак? Что таким образом можно избавиться… ни фига себе чудо! Это не чудо, а сводничество какое-то… нет, вот с чего она решила, что он будет к ней приставать? Извращенка какая-то… нормальный человек, прилично себя ведет, а она как полная дура… идет и молчит, надо же как-то реагировать, а то подумает, что тупая… Вот что он рассказывает? Что-то про свой дом… У него такой мелодичный размеренный голос, что смысл всё время ускользает, хотя она и не вслушивается, думает черт-те о чем… Глеб снова включил фонарик, на центральной улице ещё горели фонари, а дальше опять мрак… ай!

— Черт, кажется, я ногу подвернула.

— Сильно? Извини, наверное, я быстро иду. Тут уже недалеко, ты сможешь идти?

— Мда-а… ступать больно.

— Тогда возьми меня под руку и опирайся… Если до утра не пройдет, съездим в пирамиду.

— Куда?!

— А тут недалеко, в поселке Мехзавода… в общем, один мужик поставил пирамиду, и теперь туда возят экскурсии. Мы в прошлом году тоже посетили, правда, своим ходом, приятель был на машине. Но, между прочим, работает! У меня сломанная рука за пару дней срослась, все врачи удивлялись.

— Я что-то слышала про эти пирамиды…

— А эта к тому же усеченная, местное ноу-хау. Типа того, что пирамида без верхушки — это нарушенный кристалл, и он гораздо мощнее, потому что потоки энергии стремятся сделать его снова цельным… в общем, главное — это стать в центре пирамиды и расслабиться, и она сама всё вылечит…

— И что, там тоже собирается толпа? Нет уж, хватит с меня чудес…

— Да вообще никого, в неё мало кто верит. Но что-то в этом есть. У Гоши, например, улучшилась болонка… ну, у приятеля, с которым мы туда ездили, то есть у его мамы, Гоша сам ненавидел эту сволочь. Такая была кусачая, злобная тварь, и тявкала на грани ультразвука, ужасно хотелось её убить… ну вот, а после пирамиды стала милейшая собачка, ласковая и нежная, перестала бросаться на людей, мамаша теперь ей шьет разные костюмчики и бантики повязывает.

— Тогда мне это точно не подходит, мне нравится бросаться на людей… мне будет чего-то не хватать.

— Не наговаривай на себя, я думаю, что у тебя прекрасный характер…

— Да уж… зря так думаешь.

— Ладно, время покажет… вот, мы пришли, так… я уже привык пробираться, давай руку… тут главное — ни шагу в сторону, а то кругом доски всякие с гвоздями… ты в джинсах, это хорошо…

Ну ничего ж себе! Откуда тут столько хлама, не двор, а какая-то мусорная куча… нет, это даже страшно, неужели трудно было хоть как-то расчистить, ещё говорит, что часто ездит сюда с друзьями… блин! Она, конечно, не робкого десятка, но даже как-то сердце того… ёкает, тащат куда-то в темноту, если и дом такой же, как это всё…

— Слушай, а… у тебя там свет хоть есть?

— Всё! Прорвались. Сейчас открою дверь… у меня там всё есть, испугалась, да? Это сарай развалился, и некогда было убирать, я же прошлое лето провел в Индии и сюда не приезжал, и в этом году в первый раз, так что… завтра всё расчищу, будет красота. А участок хороший, увидишь. У меня даже прудик есть… и три сосны, я гамак между ними растягиваю… вот же дурацкий замок, заедает всё время… Всё, заходи! Свет, как видишь…

— Ух, ты! Ну, вообще…

Таня чувствует, что на её лице застыла точно такая же улыбка, как у этого золотистого Будды… довольная собой и отъехавшая. Кактусовая водка оказалась очень даже… главное, легко пошла, не то что обычная… ту даже нюхать противно. Накормил деликатесами… изюм, орешки всякие, сушеные мандарины… самый кайф — бутерброды с красной икрой под текилу. Просто вся мебель должна быть низкая… зря она выкинула старые подушки от кресел и от дивана, обшила бы тканью и круто… и стол прикольный — а у него просто ножки отпилены, всё гениальное — просто. Классно, что тут повсюду эти мелкие фонарики, на стенах, на полу и с потолка свисают… они какие-то нереальные… как будто мерцают глубоко под водой… нет, понятно, что сквозь матовое стекло получается такой эффект… но круто. И циновки сюда притащил, и этих божков, и слона здоровенного, и кучу плакатов с просветленными индусами, куда ни глянь — тебе улыбается индус, и у всех одинаковые улыбки… особенно много этого кудрявого, который типа его учитель, как его… Сай-баба… в общем, какая-то там баба…

— Ну как нога? Проходит?

— А… а я уже про неё забыла, спасибо…

Посыпал ей ногу каким-то серым порошком из желтого пакетика, якобы это священный индийский пепел… Вскоре боль и правда прошла, но Таня сомневается, что это…

— Слушай, а хочешь покурить кальян? Ты вообще пробовала?

— He-а… там, наверное, очень крепкий табак?

— Наоборот. Довольно слабый и с фруктовым привкусом… после своих убойных сигарет ты даже вряд ли почувствуешь, что куришь… ну ладно, я разожгу, не понравится — не будешь, я сам покурю… А вибхути — классная штука, я даже зуб однажды себе вылечил, и с тех пор не болит…

— Что? Я не расслышала… какая классная штука?

— Вибхути, это пепел так называется. Баба его материализует.

— В каком смысле материализует?

— В прямом, из ничего… ну, то есть понятно, что ничего из ничего не бывает, достает из каких-то других измерений… но выглядит, как будто из воздуха. Просто держит перед тобой ладонь, и вдруг на ней появляется кольцо, или часы, или крестик, если ты христианин, например…

— Извини, но это похоже на фокусы…

— В том-то и дело! Что пока человек не увидит своими глазами… знаешь, сколько ученых с мировым именем туда приезжает? И все констатируют, что это необъяснимо с точки зрения естественных законов, так… фольга толстовата, ну ничего, сейчас разгорится… Так что лучше один раз увидеть… на, держи… да не бойся! Втягивай сильнее, он слабенький… вот…

— Хм, интересно… дыма выдыхается много, а я его почти не чувствую… только чуть-чуть. И запах яблока…

— Я же говорил. А ну давай вместе затянемся, одновременно… так больше тяга будет. Раз, два, три!

— Да, чуть посильнее… и ты пожертвовал мне такой ценный пепел? Тебе что, не жалко этого ви… ви… нет, я никогда не запомню.

— Вибхути, ну и не запоминай, не парься… нет, это не так дорого стоит, я его много привез. Он же продается в Прашанти Нилаяме… ну, в ашраме, это место, где живет Свами, я тебе уже говорил…

— С вами? С кем живет?

— В смысле? А, нет, так называют учителя — Саи Баба, Свами, Сатьи Саи, это не важно… ну как? Нормально идет?

— Да вроде… приятный табак… и вода смешно булькает.

— Я уже не могу курить сигареты, раньше больше пачки в день выкуривал… вот… а, ну да. Вибхути он почти каждый день материализует, по нескольку килограмм… его потом расфасовывают и продают, но нужно брать только внутри ашрама, потому что за забором уже подделка, или разбавленный в лучшем случае — смешивают с мелом или даже с песком…

— И не боятся испортить себе карму? Стать какими-нибудь червяками… Они же все верят в переселение душ? Или нет?

— А кто их знает. Ты бы видела эту кошмарную нищету… нет, на самом деле индусы очень милые люди, не замороченные. Такие приветливые, улыбаются… сидит какой-нибудь в куче мусора и улыбается до ушей… Тебе неудобно? Чего ты на пол сползаешь?

— Да нет, просто рука уже затекла, надо поменять позу…

— А ты подложи подушки под спину и сиди, как в кресле, давай помогу… не надо на циновке, пол ещё холодный…

— Да просто надо размяться… а то в поезде больше суток ехали, потом этот жуткий автобус… а, до Москвы же еще полдня добирались на автобусе, короче, надоело сидеть… может, я уже пойду? Ты же, наверное, хочешь спать… и вроде светает…

— А знаешь народный обычай? Бабушка всегда говорила — кто заснет в ночь на Пасху, тот с утра должен облиться холодной водой или искупаться.

— Щас! Я уже и так, между прочим… а-а-а-а, извини…

— А это не считается… слушай, ты же сама хочешь спать, да? Зеваешь все время. Ты ложись в той комнате, там даже камин включен… а то придется тебя провожать, а мне, честно говоря, неохота. Давай я тебе постелю, и спи себе… ну конечно, ты устала.

— Спать? Не знаю… спать вроде не очень, просто хотелось прогуляться…

— О! Я понял, что тебе нужно. Сделать тебе массаж? Я же умею делать тайский массаж, даже в салоне два года проработал, пока его не закрыли… ну так как? Будешь как новенькая и выспишься превосходно…

— Массаж? Интересно…

— Давай, хотя бы стопы, икры и плечи, называется «Шелковый путь». Можно прямо здесь, только ложись поудобнее и закатай джинсы до колен…

— Как ты сказал, какой массаж?

— Тайский. На самом деле его придумал Джавака Кумар Бхаши, друг Будды… так, ужас, как напряжена тибиалис постериор… это коленная мышца, куда ты смотришь? Закрой глаза и расслабься, я помню про ногу, больно не будет…

— А я щекотки боюсь.

— А вот не бойся… видишь, я же почти не прикасаюсь… это больше даже энергетический массаж, чем физический, как бы массаж эфирного тела… которое окружает физическое тело… и воздействие на чакры… ты понимаешь, о чем я?

— Ну, примерно…

— Чакры — это такие энергетические центры, их одиннадцать штук… вообще-то их гораздо больше, но основных — одиннадцать… десятая у тебя закрыта, а её надо хоть чуть-чуть открыть… она находится чуть ниже ступней, осуществляет связь с природой и с предками…

— С кем? С какими предками?!

— Ты можешь расслабиться? Давай я лучше буду молчать…

Она и так уже расслабилась, и правда хочется спать… текила, кальян… теперь ещё чакры какие-то… слишком много всего, мозг уже не переваривает информацию… Его руки как теплая вода… хорошо, что перед отъездом она вывела волосы на ногах, и вроде пока не растут… вот только подмышки забыла побрить… Просит перевернуться на живот, ладно… но ещё немного, и она провалится в сон… Он массирует шею, это уже не бесконтактный… но очень приятно и усыпляет… Он расстегнул лифчик и гладит спину… хм, это всё еще массаж или…

— Ты не против? Ты как-то сильно вдруг напряглась… я хотел посмотреть твой позвоночник…

— Нет… я не против…

— У тебя прекрасная кожа… Ты такая красивая… Но ты как-то напряжена… очень сильно, я это чувствую… что-то не так? Если тебе неприятно, скажи… ты не хочешь? Почему ты так скованна…

— Это не важно, понимаешь… короче, не важно, я не против…

— Извини, ты… может быть, это идиотский вопрос, но… ты уже была с кем-то… или нет? Это важно для меня…

— А для меня нет. Я же сказала, что не против, что тут непонятного…

— Понятно. Никаких проблем, просто есть определенные точки… я не хочу, чтобы тебе было больно… вот здесь… я помассирую немного, и всё будет хорошо… успокойся…

Одесса

Да… видел бы Билли этот номер… особенно ванну. Зато — тридцать баксов вместо двухсот, и прямо посреди Дерибасовской. Вот это и странно — такое место и такая срань, ну да ладно… Засаленные обои и сколотый унитаз можно пережить, но какая экономия средств! И огромная двуспальная кровать, на которой удобно заниматься любовью… и почти не скрипит. Билли уехал уже неделю назад, да… сегодня — ровно неделя. Но такое ощущение, что Билли где-то рядом, эдакий эффект присутствия… Сегодня вообще снился какой-то сплошной кошмар, и, главное, сколько можно?! Всё уже! Кончено! Как говорится, finita la comedia… Жене приснилось, что он ищет Буряка, а Билли почему-то сидит в тюрьме, и ему оттуда не выбраться, если Буряк не найдется. И Женя роет подкоп под какое-то здание, неизвестно зачем… земля ужасно мягкая и рассыпчатая, и вдруг он понимает, что лучше всего набирать ее в рот и сплевывать, то есть он был каким-то червяком… А потом бегал вверх-вниз по лестницам, звонил в звонки, врывался в квартиры и осматривал там все углы… В один из моментов он точно знал, где находится Буряк, но ему надо было позвонить и вызвать группу захвата… а телефона, как назло, не оказалось, и он попросил мобильник у какой-то тетки на одну минуточку, и действительно поговорил очень коротко, секунд двадцать от силы. А тетка вдруг и говорит: ты назвонил на пять тысяч баксов, давай деньги. Как это может быть?! А вот такой тариф… И он понимает, что это правда, что он конкретно попал на бабки, и что-то ей обещает, что обязательно вернет, но только попозже… чистый кошмар. И снова эта беготня, улицы, подворотни, потом вода начала заливать город, вроде море вышло из берегов, он по колено в воде, идти тяжело… И вот уже цель близка — якобы Буряк живет на чердаке недостроенной высотки, какие-то дети показали этот дом… и такая скользкая лестница, невозможно подняться, ноги разъезжаются, приходится цепляться за перила, какая-то сила прямо тянет вниз… а он знал, что нижние этажи уже заливает вода и думал — вот на хрена ему сдался Буряк, скоро все утонут… но надеялся на лучшее. И вот он распахивает дверь и видит Буряка… Буряк?! Тот кивает — Буряк… Ну, слава богу… Но нет! Он врет! Это не Буряк, во всяком случае, не тот Буряк… он же помнит, тот Буряк невысокий, коренастый мужик, курносый, с мясистыми щеками и узенькими хитрыми глазками… А этот — высокий и молодой, в обтягивающем черном трико, да ещё с красным цветком в волосах… и с какими-то балетными выкрутасами — то ножку манерно отставит, то плечиком поведет! Балерун или пидор. Где, где, где Буряк?!!! Он трясет незнакомца, у того испуганное лицо… и вдруг Женя понимает, что это его племянница Таня, Зинина дочка… И просыпается абсолютно разбитым…

Аня до сих пор не вернулась, и мобильник отключен… обещала приехать еще вчера вечером, наверное, не отпускают родители, да уж… переехали из города в деревню и теперь обижаются, что дочка редко навещает. Женя хотел поехать вместе с ней, в конце концов, намерения у него серьезные… хотя эта тема не обсуждалась, она должна чувствовать… но Аня сказала, что мама принимает все близко к сердцу и пока не нужно… Всего два дня ее нет, а он уже так соскучился… и неохота ни в какие гости, этих двух дней ему хватило. Сначала позвонил художнику Кривенко, единственному, кого не было в городе, пока они искали Буряка… а тот как раз только что вернулся из Крыма и очень обрадовался, сразу прибежал в гостиницу… подумал, наверное, что Женя купит картины, а вот ни фига… но посидели неплохо, с пивом и сплетнями про общих знакомых. В былые времена Кривенко ему нравился больше всех, он был такой «отмороженный», как-то безразлично себя вел — ну, купишь — хорошо… не купишь — тоже нормально. Типа знал себе цену. А сейчас в нем появилось что-то заискивающее… Стал показывать свои работы, хвастаться какими-то каталогами, хотя Женя сразу предупредил, что покупать ничего не будет… Это ещё не худший вариант, он теперь реалист, делает симпатичные городские пейзажи в светлых тонах, и вроде даже продается, в отличие от многих… А на следующий день Женю опять понесло по гостям, и всё как-то не радовало, ни люди, ни их искусство… какие-то все стали тухлые. Причем он это сразу заметил, ещё когда они с Билли галопом бегали по художникам… но вот зачем-то поперся общаться. Разговоры в основном про политику, какой козел президент Ющенко и дура Тимошенко… а, и дебил Янукович. Брюзжат хуже брайтоновских, такое ощущение, что все им смертельно надоело, и в первую очередь они сами надоели себе до смерти. Постаревшие лица, главное, потухшие… в общем, одно расстройство. Потому что раньше Жене казалось, что хоть он и живет среди тупых обывателей, но где-то есть Одесса, художники с горящими глазами, разговоры об искусстве…

Глинский рисовал прикольные батальные сцены, Женя помнит отличную картину — зеленые кролики сражаются с розовыми сусликами, метра два на три была картинка. А теперь пишет идиотские натюрморты типа Буряка… Рыхлин спился и оживляется только с появлением новой бутылки. А так сидит молча и кисло… а ведь он из них самый знаменитый, его работы висят в Одесском музее, правда, куплены за копейки, типа, скажите еще спасибо, что взяли… Никто не рассказал ничего позитивного, послушаешь — у всех жопа жопная. Денег нет, соседи гады, Союз ничем не помогает, даже выставки приходится делать за свой счет… а частные галереи тоже не хотят рисковать и сдирают деньги с художника, рамы надо делать самим, рекламы почти никакой, хочешь телевидение — плати, а если что-то вдруг продастся, то галерея забирает себе пятьдесят процентов… да… все ж таки Билли заразил его своим оптимизмом, теперь чужое нытье раздражает в сто раз сильнее, чем раньше… раньше он сам был не прочь позанудствовать, хотя нет, не до такой степени…

А Билли ещё и успокаивал его напоследок… мол, не переживай, Джек, на все воля Божья… а в аэропорту вообще заявил: «Знаешь, Джек, я думаю, что это была твоя поездка! Ты можешь изменить свою жизнь, ты встретил женщину своей мечты! Как я в свое время Роберто… У вольных каменщиков есть орудия труда — резец, мастерок и всё такое… но разве мы сами не орудия в руках Великого Архитектора Вселенной? А если по плану я стал орудием твоей судьбы, Джек? Тогда я счастлив! Представь, я был твоим молотом, а может быть, мастерком! Как думаешь? Мастерком переносится цемент братской любви, а молот символизирует действие…» Ну и дальше в своем репертуаре Билли восклицал что-то пафосное про небесный план стирания границ между масонами и профанами[7], а напоследок декламировал какой-то стих… но каков! А ведь так переживал накануне вскрытия мастерской, так нервничал, что Женя даже стал побаиваться — вдруг Билли хватит удар, если там пусто… но все обошлось, слава богу. Он сам чуть не грохнулся в обморок, пока слесарь возился с замком, ну да, заныло сердце, потемнело в глазах… А Билли, само собой, расстроился, но часа на три… вечером уже ворковал по телефону с Роберто и обсуждал детали предстоящей поездки в Японию… хотят поучаствовать в каком-то древнем обряде… И еще занялся благотворительностью — перечислил пятьдесят тысяч баксов на счет детского дома для инвалидов, про который им рассказал настоятель монастыря, просто вскользь упомянул, а Билли запомнил, надо же… Это даже обидно, потому что деньги скорей всего сопрут, надо было купить какие-нибудь инвалидные коляски или телевизоры и отвезти их туда лично, но Билли некогда этим заниматься, а выбрасывать деньги пожалуйста… ему даже в голову не пришло накинуть пару тысчонок Джеку, получил обещанные тридцать — и гуляй. Понятно, это же не благотворительность, и так повезло профану… Так что Билли — неистребимый оптимист, а местная богема протухла, «старая гвардия» уж точно… Один Марчук жизнерадостно вопил: «А помнишь, а помнишь?!» Так он просто травы покурил… Женя угостился, и только башка разболелась…

А Луговой сдвинулся на православии, раньше делал таких приятных узорчатых птичек, а теперь пишет Иисуса, Богоматерь и прочих святых… причем не иконы, а какую-то полную фигню. В центре, например, восседает Иисус с поднятой рукой, типа крестит зрителя, а позади него стоит сам Луговой с женой и детишками… все с опущенными глазками, прям святое семейство. А на другой картине изобразил всех своих знакомых, не шуточное полотно, во всю стену. Их благословляет Богоматерь с младенцем, вся в лучах и кучерявых облачках… Хочу, говорит, чтобы мои друзья и все те, кого я уважаю, попали в Царствие Небесное! Ну не маньяк… И сам такой благообразный стал, бородка причесана… но водку глушит не хуже других, а что ж такого, пост уже закончился…

Водки выпито немеряно, и вроде все ему были рады… но ощущение, будто говна нажрался. Это ж скольких людей он обошел за два дня?! А еще собирался сходить к Рыхлину вместе с Аней, типа похвастаться знакомством, все же одесская знаменитость… вот и хорошо, что не пошли… стал еще гнать, как он брал Сталинград и как его контузило, совсем уже… ну даже если ему шестьдесят, что сомнительно — скорее под полтинник, просто вид имеет довольно потасканный, но ведь не восемьдесят! Ветеран нашелся… А после третьей бутылки сообщил, что у него было шесть родных братьев, и все погибли на фронтах, и пил за каждого поименно…

Да… если бы Аня не уехала к родителям, могли бы позагорать, погода в эти дни была чудесная… Аня. Сегодня он вообще не мог заснуть, всё вспоминал, как они с ней… удивительная женщина. До сих пор не верится, что ему так повезло… выходит, любовь. Главное, заснул у Лугового, отключился в такси, еле доплелся до номера, а как остался один — сон как рукой сняло. Бессонница. Только под утро удалось уснуть, и этот дурацкий сон с перепоя… Всё думал, вспоминал… он ведь даже не сказал ей, что женат… и почему он до сих пор не развелся? Как вообще можно было жить с Трейси… снова Одесса и снова любовь… нет, ему нужно жить здесь, у моря… мысли не давали уснуть, так до утра и промаялся, а ещё он прямо-таки ощущал рядом её тело, чувствовал запах её волос, он даже нюхал подушку, до того соскучился… им надо поговорить, все обсудить, иначе как он уедет? А ведь у них ещё могут быть дети, Ане тридцать девять… казалось бы — всего одна неделя, и та пролетела в каком-то сумасшедшем угаре, но это очень серьезно, это на всю жизнь… потрясающая женщина… его женщина! Всё, абсолютно всё в ней ему нравится, дело не только в этом сексе… они понимают друг друга, с ней можно говорить о чем угодно… Всю ночь ходил туда-сюда, ложился в кровать и вставал покурить, собрался уже в круглосуточный гастроном за водкой, но как только стал натягивать брюки, сразу же устал… да и вообще это слишком. И опять не позвонил в Щукинск! Ну ладно, сначала был Билли и не до того… потом его закрутило, совершенно ничего не соображал, даже не ясно, как он мог с ней общаться в первые дни… а ведь шутил, что-то рассказывал… вот именно. Стал рассказывать Ане про всякие масонские примочки, как будто говорить больше не о чем… типа расслабился, раз «миссия невыполнима», значит, можно болтать языком… нет, про «сокровища» Буряка он вроде ничего не говорил, хватило еще мозгов… а так постоянно подшучивал над Билли и заодно блистал эрудицией. Да… поднабрался масонской мудрости. Показывал ей тайные рукопожатия, и как правильно кашлянуть и потереть веко, чтобы тебя опознал брат-масон, и как масоны снимают шляпу, и как сидят в седле… хоть все эти штуки уже давно не используются, но ради прикола… и про тамплиеров нес какую-то муть, и про масона Липтона, который чай, и про Гильотена, который гильотина… а еще увидел акацию (их тут куда ни плюнь) и радостно возопил, что это священное дерево ситтим, символ бессмертия, потому что даже сухие бревна акации часто пускают побеги… ну да, так и было — всюду он приплетал масонов, кошмар… по поводу и без повода, и наверняка выглядел идиотом… интересно, он ее достал? Вроде смеялась…

И вот, казалось бы — Аня уехала, так возьми и позвони сестре. Нет, отправился по художникам… хотел еще повидаться с однокурсником, и даже была тайная мысль — вдруг удастся собрать кого-то из их развеселой компании, но когда дозвонился до Кости, сразу расхотелось. «А… Жень, ты? Привет… а, приехал… ой, ужасная запара с работой, деньги нужны, ребенок маленький… ну заходи как-нибудь… только не очень поздно, а то у нас ребенок…» Спросил, как поживает Аркаша, так оказалось, что они лет пять уже не виделись, Аркаша бросил кафедру и работает квартирным маклером и стал сильно деловым… короче, ну их всех на фиг, неинтересно. Все равно, что пытаться отыскать под салом Трейси ее молодое двадцатилетнее тело… которое его даже возбуждало когда-то… Но почему до сих пор нет звонка? Может, забыли? Вполне в духе этой гостиницы… неужели они целый час дозваниваются до Щукинска? Так можно весь день прождать… легче было узнать код и набрать с мобильника, не такие уж и расходы… к тому же вряд ли Зина сейчас в театре, просто узнать, когда она будет… и тогда уже перезвонить с почты. Хотя все равно никуда неохота идти, даже с постели вставать неохота… О! Он же написал ночью рассказик про Машу Мулину и даже не перечитывал. Это чтобы отвлечься от мыслей об Анином теле и за водкой не ходить… Вчера в Горсаду он заметил женщину, ужасно похожую на Машу, она выгуливала двух пудельков. Сухощавое овечье лицо, характерный носище, ну и рост, фигура… только совершенно здоровая тетка, даже холеная. Как будто сестра-близнец. Спросил у Кривенко, и оказалось, что Маша жива-здорова, мистика прямо… Кривенко уверен, что она прикидывалась, все так считают… но Женя хорошо помнит это несчастное создание, от неё веяло могильным тленом… такое у всех было ощущение, когда Маша появлялась в компании. И даже исходил какой-то тончайший запах плесени, не противный, но странноватый… чего-то такого… возможно, это был запах её квартиры, она ведь жила со старухой матерью, но стоило ей войти, сразу же представлялось кладбище, старые склепы, истлевшие гробы… В общем, вид у Маши был весьма болезненный. Живой мертвец. Трудно поверить, что это просто имидж… А сейчас — цветущая женщина в самом соку, да… бывают же чудеса. Но Машу явно невзлюбили — мало того, что приходилось терпеть её присутствие, так ещё и не умерла…

Женя перечитал, и ему не понравилось. Дурацкий рассказ. И главное, даже ничего не приукрасил. И слог какой-то идиотский, рубленый… и неясно, как он сам к этому относится — верит в её выздоровление или считает, что она прикидывалась. А никак не относится… плевать ему на эту Машу, нашел о чем вообще думать…

Анин мобильник по-прежнему отключен, а домашнего номера у него нет… Ну неужели она могла приехать и не позвонить? Нет, это вряд ли… Ну наконец-то!

— Алло! Алло, здравствуйте, это театр?.. Здравствуйте, а вы мне не подскажете, когда можно застать Зинаиду Золотову, актрису, она ещё у вас работает?.. Алло! Я вас плохо слышу… кто спрашивает?! Я её брат, Женя меня зовут, Евгений Золотов! Вы не могли бы ей передать… что? Алло, что вы говорите? Можно чуть погромче, а то плохо слышно… В феврале? Что в феврале? Что?! В каком смысле?……………. Как это………………………

За окнами уже начинает смеркаться, а от лежания ноют зад и спина… и Аня не звонит… черт! Неужели трудно набрать номер?! Просто сказать, что она задерживается…. И надо ехать в Щукинск. В Киеве получить визу, смотаться на неделю… а потом вернуться в Одессу. Вот интересно, если бы он уехал и ничего ей не сказал, а потом позвонил через неделю… и ведь прекрасно понимает, что он тут остался ради неё, что он ждет… и почему отключен мобильник? Хотя неудивительно, это же Украина… как только выезжаешь из города, уже ни фига не работает, и в этой деревне скорее всего нет связи…

Сказали, что у Тани какие-то серьезные проблемы с домом… а что может быть с домом? Наверняка крыша прохудилась или что-то в этом роде… а денег, естественно, нет. Таня работает на заводе, в институт не поступила… какая же сволочь Трейси! Зина умирала, им нужны были деньги, а эта мразь прятала письма… нет, он точно ей вмажет пару раз по заплывшей роже! А она побежит в участок. Интересно, его привлекут? И что за это бывает… скорее всего, штраф какой-нибудь… эта тетка-администраторша так холодно с ним разговаривала, типа он в чем-то виноват… даже не стала записывать его номер телефона, приезжайте, мол, сами разбирайтесь, я вам не посредник, и так уже сказала больше, чем надо… Да уж, каждая администраторша в курсе всех событий… девочка обижена, они нуждались в вашей помощи, она вам не будет звонить, она гордая девочка… В принципе, она права, сто раз уже мог позвонить в театр… А сначала он так растерялся, даже хотел объяснить, что жена прятала письма, хорошо, вовремя спохватился, не хватало ещё развешивать по Щукинску своё грязное белье… и голос у неё был противный. Мама от рака, теперь Зина, ужас… А он написал этот дурацкий рассказ про рак… зловещее совпадение. Девочку жалко, на хрена ей одной этом дом? Там же все прогнило, после смерти отца дом ни разу не ремонтировался, надо продать его и купить Тане квартиру… ей надо поступать, всегда была отличницей, а теперь стоит у конвейера… просто мрак. Тысяч пять надо ей дать по-хорошему… ладно, там разберемся на месте…

А вдруг Аня потеряла телефон? Лежит где-нибудь в траве, разрядился… у него так однажды было… через два года только случайно нашел. А может, и украли, она же носит его в заднем кармане, вытащили в автобусе… Завтра ей надо на работу… может, что-то случилось с родителями? Теперь уже всякое лезет в голову… особенно после разговора со Щукинском…

Целый день провалялся в гостинице и ничего не ел… надо поесть. Пойти в китайский ресторан? Полюбил китайскую кухню, тоже её влияние… В принципе, можно заказать еду в номер, но неплохо бы прогуляться перед сном. А по-любому не заснуть! Полнейшая неопределенность, что он может предпринять? Только сидеть и ждать звонка… или ходить и ждать… а вдруг она останется в деревне ещё на несколько дней? Нет, это уже слишком… но мало ли, а вдруг?! Черт! А он будет сходить тут с ума и терять время… нет! Надо же иметь гордость… надо пойти к ней домой и оставить в двери записку, что он срочно уезжает в Щукинск… что у него умерла сестра… а можно ничего не сообщать, просто по делам, пусть тоже немного помучается…

Женя запомнил дом, подъезд там, кажется, всего один, а номер квартиры можно узнать у соседей… хотя… она ни разу не пригласила его зайти к себе, а он вдруг припрется и начнет расспрашивать соседей, неудобно… Или подождать до утра? О! Он же знает балкон! Ну конечно, второй этаж, угловой слева, и только он один увит диким виноградом. Они уже прощались возле подъезда, и вдруг Аня увидела кота, вернее, два светящихся в темноте красных глаза. «Смотри, опять этот кот!» И рассказала, что старому соседскому коту полюбился её балкон, он взбирается туда по виноградной лозе и отдыхает на перилах. Но уже несколько раз падал вниз, потому что от старости теряет равновесие. Выздоравливает и опять лезет… Соседи просили её обрезать виноград, но с какой стати? У неё уютный балкончик, типа беседки, Аня пьет там кофе по утрам. А получится лысый и пыльный балкон, как у всех… и всё из-за кота-маразматика. А Женя ещё пошутил, что, возможно, коту просто жить надоело, и он пытается покончить с собой… Да, по балкону легко вычислить квартиру, оставить записку… но тогда надо сразу же уезжать, иначе глупо… К чему вообще такая спешка? Не на похороны же он… Как будто он хочет её проучить — уехать, даже не повидавшись. Да, явно засиделся… залежался. Надо шевелиться, пока ещё совсем не стемнело, он провожал её всего один раз, а в темноте сложнее будет искать… а может и легче, ночью ведь и провожал… Пойти в ресторанчик на Греческой? Лучше на Садовую, тот совсем рядом с её домом… и заодно посмотреть, не светятся ли окна… а потом уже решать, как быть дальше… а может, она как раз и позвонит…

Сегодня ветер с моря и пахнет йодом, самый его любимый запах, так хорошо дышится, просто кайф… может быть, ещё потому, что он целый день просидел в духоте. Допотопный кондиционер, естественно, не работает, впрочем, его сразу предупредили… На Дерибасовской полно народу, догуливают праздники, хотя они уже закончились, а ветер дует довольно сильно… бумажки кружатся по мостовой, пивные банки перекатываются туда-сюда, целлофановые пакеты летают, дворники отдыхают… дворники тоже люди. Женя не удержался и купил сочащийся маслом беляш, проглотил его, почти не разжевывая, вернулся и купил ещё два. Подумал, что надо бы запить это дело пивом… потом подумал, что пиво лучше выпить позже, потому что он почти уже у цели, кажется, следующий дом…

Войдя во дворик, Женя сразу узнал балкон. Свет не горит… все понятно, квартира на втором этаже, слева. Входная дверь без домофона, уже хорошо… Типичный одесский подъезд — тусклая лампочка, пыльная паутина по углам, разбитые мраморные ступеньки, запах кошатины… зато у всех бронированные двери. Он поднялся на второй этаж, так и есть — квартира номер пять, звонок с табличкой «Данилова», её фамилия… так. Оставить записку? Или погулять ещё часок, вдруг она вернется… в принципе, ничего особенного — запомнил дом и оставил записку, балкон она сама показала, дверь открыта… что-нибудь типа «Аня, мне срочно нужно в Киев, позвони сразу, как приедешь, в любое время…» …ладно, не обязательно же это делать прямо сейчас… Женя спустился вниз, закурил. Он собирался уже уйти со двора, но вдруг… что это?! Её голос… да, и её смех! С балкона… и два огонька, они курят. Аня и какой-то мужик весело болтают… а окна по-прежнему темные…

— Аня?!

Он не хотел её окликать… вернее, это вырвалось случайно, бездумно… просто от удивления… И что теперь? Пауза. Они замолчали…

— Женя? Это ты?

— Это я…

— Подожди, я сейчас спущусь… подожди, ладно?

Она спустилась очень быстро, наверное, не прошло и минуты, но… бывают такие странные минуты, когда вдруг совершенно отключается мозг, так было в детстве, когда он откусывал головы своим солдатикам… когда перепьешь, совсем не то ощущение… Он просто курил. Затягивался, потом рассматривал сигарету, снова затягивался… Хлопнула дверь квартиры, шаги… Она вышла в чем-то очень коротком и летнем, сверху накинут плащ…

— Привет, Жень… извини, что не позвонила… я собиралась.

— Да?

Это он сказал, кажется… нет, сознание ещё не включилось, мозг отдыхает… он тупо смотрит на неё, даже не поздоровался… сверху находится этот балкон, на нем тот мужик, наверное… что происходит, о чем он должен с ней…

— Слушай, давай выйдем со двора, пройдемся немного по улице… извини, что так получилось, я сама не ожидала, правда…

— А почему ты все время извиняешься? Это я должен извиняться… за то, что явился без приглашения.

— Понимаешь…

— Понимаю.

— Нет, я серьезно… я… в общем, тот человек, с которым мы тогда были… ну, на пляже, помнишь? Это Миша… я соврала, что он мой брат, потому что ты спросил… а в тот момент я вообще не могла это обсуждать, мне было так плохо, ты даже не представляешь… мы расстались, и я думала, что насовсем, помнишь, как меня трясло? А ты отпаивал меня виски… но это не от холода…

— Ну да.

— Нет! Я говорю какую-то чушь, извини… Я не думала, что у нас с тобой всё так получится… ты мне стал очень дорог, я даже немного влюбилась, но…

— Хм.

— М-мда… извини.

— Опять? Наверное, нам лучше уже попрощаться… тебя Миша ждет, да и я сегодня не ужинал… Кстати, а ты была у родителей? Или тоже соврала?

— Была, конечно… я утром приехала, а Миша ждал во дворе… Я понимаю, как все это выглядит… но мы с ним уже пять лет вместе, понимаешь? И я его люблю…

— Да, понимаю… а в любви что главное? Разнообразие. Нет, это нормально… чтоб не наскучить друг другу, надо чаще менять партнеров. Ладно, приятно было, так сказать…

— Женя, постой! Ну… я же не думала, что ты… что так серьезно, я бы тогда…

— Что тогда?

— Не знаю… наверное, не стала бы с тобой встречаться… Вот когда ты захотел познакомиться с родителями, я почувствовала… нет, дело даже не в этом! Мы расстались с Мишей, понимаешь? Он вообще собирался жить в Германии, и мы поругались, потому что я не хотела уезжать, ну ладно, это не важно… А он остался, но это выяснилось только сегодня утром…

— Поздравляю.

— Спасибо… И я сразу же хотела тебе позвонить, но не смогла… не знаю, весь день откладывала этот разговор…

— Ну понятно, тебе было передо мной неудобно.

— Ну считай меня… кем угодно, если тебе так проще. Мне казалось, что у нас с тобой всё легко, ну просто такое вот приключение взрослых людей, ну не знаю, вначале мне так показалось… и что в любом случае мы останемся друзьями… наверное, это невозможно. Знаешь, как я тебе благодарна… Мне очень хорошо с тобой, правда, я даже иногда думала, что у нас могло бы получиться жить вместе… нет, зачем я это говорю… просто ты такой обаятельный, остроумный… и веселый. Ты редкий человек…

— А внешность? Разве я не красавец? Смотри, мы уже почти дошли до гостиницы, а Миша там один… и как ты ему объяснишь? Выбежала к мужчине, который бродил у тебя под балконом, ушла в неизвестном направлении… будет обидно, если вы опять поругаетесь.

— Он знает про тебя… я сказала.

— Всё, Аня, я на поезд уже опаздываю. Я не буду тебя провожать, ничего? Должны же быть у меня недостатки, ну, пока…

До скверика на Соборной он шагал довольно бодро… свободных скамеек тут нет, зато есть спиленные деревья. И полнейшая экономия электричества…. чудесно, темнота. «На поезд?» Это были её последние слова, которые он услышал… а что? Собрать сумку — минутное дело, поезда в Киев ходят часто, а ночевать в этом номере, на этой постели… Какой идиотизм! У него мокрые глаза. И нету темных очков, вот как теперь идти в магазин за водкой? Это хихиканье на балконе… и эти идиотские извинения, странно… нет, поразительно. Видимо, он сумасшедший. Как можно было не заметить, что он ей совершенно безразличен? И секс тут ни при чем, просто физические упражнения… даже двадцать лет назад у него было больше здравого смысла… Видимо, люди вообще не замечают друг друга, общаются, трахаются… но каждый представляет что-то свое… хм, длительное воздержание сыграло с ним злую шутку. Простая близость с женщиной показалась чем-то невероятным… любовь. Нет, он не джентльмен, надо было поблагодарить её и купить шоколадку… целую неделю у него была великолепная любовница, впервые за столько лет он почувствовал себя мужчиной, и ведь ничего плохого она ему… что за хрень?! Все-таки он плачет… должно же это прекратиться, да уж, нервы ни к черту… и руки дрожат. А она так сосредоточенно занималась любовью, и молча… и обычно с закрытыми глазами… говорила, что так сильнее возбуждается. Наверное, думала про своего Мишу… «Он знает про тебя, я рассказала…» А этот Миша, колеблющийся эмигрант… тоже что-то себе думает… все что-то думают друг про друга и ни хрена не знают. Потому что люди так устроены — чувствуют только самих себя… Вот он постоянно думал об Ане, на все был готов… и что?! Полчаса назад она казалась самым близким человеком, но разве это имеет хоть какое-нибудь отношение к реальности? К тому, что у неё в голове… Все-таки люди очень одинокие твари, каждый сам по себе… Интересно, зачем она рассказала своему Мише? Чтобы подразнить? Не успели расстаться — и уже новый любовник… или такая у них взаимная откровенность? Что ж, хоть кому-то везет…

Удачный выдался денек. Зина умерла ещё в феврале, у Тани какие-то проблемы… потерял женщину… хотя и не находил. Даже водки не купишь, слезы текут и текут… а там всегда очередь в кассу. Можно, конечно, взять водку в первом попавшемся ларьке, но это опасно, говорят, много поддельной… не хватало еще попасть в украинскую больницу. Полный кобздец. Плачущий мужик расплачивается за водку трясущимися руками… а выход? Без водки ему уже не успокоиться, похоже…

Москва?

А вдруг она сексуальная маньячка? И Леночка с Сережей это почувствовали. Тогда они правильно к ней приставали… Дурдом какой-то, она явно зациклилась на сексе. Пошла принимать душ и так сильно возбудилась, что позвала Глеба в ванную, где они и занялись… даже неудобно перед людьми, они же всё наверняка поняли… такая приятная пожилая пара, вот так стареть не противно… Все время хочется заниматься любовью… чтобы он был внутри, или чтобы целовал её там, или рукой… правда, когда пальцами, особенно если одновременно снаружи и внутри, она кончает почти мгновенно, а ей хочется долго-долго… но это ненормально, случайно прикоснулась к собственной груди, и опять началось… и вместо того, чтобы обзванивать институты, она сейчас просто займется этим сама… нет! Надо взять себя в руки. Себя в руки. Очень двусмысленно… но надо же иметь силу воли! Тем более что телефон вечно занят, а тут выдался удобный момент, Неля с Толей куда-то ушли по делам, Глеб на рынок… Так… на юрфак в МГУ можно и не звонить, там учились Путин с Горбачевым… не говоря уже о Ленине. В Юридическую академию она звонила, туда ей тоже не поступить, дикий конкурс… и в Институт европейского права можно не соваться, там надо знать несколько языков, так… Академия народного хозяйства, юрфак… вот, нормальная специализация — юрист на фирме и в банке, это попробуем узнать… естественно, занято, надо набирать до посинения…

А вид из окна тут не лучше, чем в Тольятти, и называется это поселок Птицефабрика… которая давно уже закрылась, какие-то руины за колючей проволокой, мрак… Из другой комнаты тоже смотреть не на что — несколько многоэтажек, пустырь, лесок вдалеке… и дождь ещё зарядил с самого утра и не кончается… Сегодня Таня уже решила поехать сама, посмотреть хоть на Кремль, Красную площадь и на всё такое… даже будильник поставила на восемь утра, но не повезло. Как только вышла на улицу, её окатила грязью машина, блин, хуже Щукинска этот поселочек… понастроили высотных домов, а асфальт весь раздолбанный, с огромными ямами, в которых лужи, жалко им асфальт положить… Промочила ноги, но все-таки добрела до остановки, сказали, что автобус только что ушел… Люди стоят все замызганные, лица окаменевшие, еще бы… её джинсы тоже были в таком виде, что стыдно ходить по Москве, так что постояла и вернулась домой. А до Москвы отсюда типа рукой подать, полчаса на автобусе до метро, и на метро ещё минут двадцать до центра, совсем ближнее Подмосковье… и почти все, кто здесь живет, на работу ездят в Москву. А они с Глебом за пять дней ни разу не выбрались, полный бред… то одно, то другое, а в общем-то одно и то же — ночью пьют, болтают и смотрят фильмы, просыпаются поздно, иногда уже смеркается… ну и гости, разные его московские знакомые и друзья Нели с Толей… Они классные, конечно… вообще не парятся люди по поводу будущего, живут и радуются. Поработают чуть-чуть где придется — и едут в Индию, а там жизнь дешевая… а некоторые сдают свои квартиры и только за деньгами изредка приезжают. Глеб считает, что делать карьеру — пошлость, разве что у человека есть какой-нибудь суперталант… может, он и прав. Только непонятно, где тогда брать деньги. Легко сказать, что если ты достиг чистоты мысли, слова и дела, то всё будет складываться правильно и само собой… Сам он неплохо устроился, это точно. Нигде не учился после школы, а считается модным дизайнером витрин, просто у человека есть вкус… даже за те два дня, что они пробыли в Тольятти, позвонили несколько заказчиков, но Глеб от всего отказывался, да… неслабая у неё вышла поездочка.

А если попробовать в Академию адвокатуры? Хотя нет, это же надо будет потом самой искать клиентов… Где он так долго ходит? Да ещё под дождем… принесет опять капусту с сельдереем и всякие изюмы-орехи, а Тане уже страшно хочется мяса. Может, сходить за колбасой? Сам никогда не купит, даже для неё… потому что жизнь — это тонкая форма пищи, съеденной человеком. Мысли и чувства соответствуют пище. Похоже, все эти саибабисты вегетарианцы, и Неля с Толей весь день едят какие-то сухофрукты… но ведь классно выглядят… даже не то, что моложе… просто у обоих такие лучисто-молодые глаза, таких глаз вообще не бывает… взять бабу Лялю с подружками, которым тоже под семьдесят… нет, даже у молодых таких глаз не бывает. Блин, послезавтра они уже будут в Щукинске… нет, завтра обязательно надо съездить в Москву! Даже если дождь. Глеб ведь тоже собирался в какой-то специальный магазин за ароматическими палочками, но даже если не поедет… да, решено.

Щукинск так отодвинулся, сколько же прошло… даже двух недель не прошло, как Таня уехала из дому, а как будто год… Там Сережа с Леночкой… а вдруг в её отсутствие оно стало на них нападать? Тогда бы они поверили… с завода наверняка уже приходили её искать, ммда… уехала на неделю, и с концами. Лишь бы не уволили по статье, за прогулы… да вряд ли, не звери же они. Наверное, надо было позвонить кому-то из девчонок, сказать, что увольняется… да ладно, какая разница… Интересно, Юра уже знает, что у неё случился роман? Если Алексей с Машей вернулись, то знает… хотя у Алексея отпуск, они ещё собирались посещать какие-то монастыри… нет, самое интересное, как там дом поживает, пропало оно или нет… даже непонятно, что лучше… вернее, чего ей больше хочется. Нет, понятно, что лучше бы оно пропало, но тогда она скорее всего не продаст дом. Эти будут там жить, их всё устраивает… нет, можно их выгнать, конечно… и дом можно продать, но это глупо… остаться с деньгами, которые потратятся за год… Но так хочется что-то изменить, просто руки чешутся. Противно всю жизнь жить с оглядкой, Глеб прав… и так удачно, что Глеб поехал с ней за компанию… хотя он-то как раз считает, что, если привидение исчезло, дом продавать не нужно, лучше сдавать… здравый смысл Глебу тоже не чужд. Но ведь можно купить совсем маленький домик, вот зачем ей четыре комнаты? И тогда останутся деньги… да, блин, самое время этим заниматься накануне экзаменов… и придется самой. Глеб вызвался помочь с продажей, если привидение всё еще в доме, а если исчезло, то он вернется в Тольятти, ему же не заплатили за последнюю витрину штуку баксов, обещали через неделю. А он не стал ждать, одолжился где-то и поехал с ней, боится, что она наделает глупостей или её обманут… Глеб совершает такие поступки, заботится, сам готовит еду… нашел у неё какой-то кривой позвонок и теперь каждый день делает лечебный массаж, утром и вечером… но о чувствах вообще не говорит, считает, что когда люди признаются кому-то в любви, то делают это от любви к себе. Если человек привязывается к другому, значит, считает, что тот может принести ему счастье, а счастье типа не снаружи, а внутри… короче, надо стремиться к безмятежности, что он и делает. Абсолютно ровный человек, всё делает без эмоций, надо же так уметь… и даже во время секса он выглядит довольно спокойным… нет, перед тем как кончить, он сильно возбуждается, это видно, она даже ждет этого момента… ей нравится, что он не может сдержать эмоции, хотя это же чисто физиологическое состояние, а не чувства… но все равно. У него меняется лицо, становится не такое, как всегда… какое-то беззащитное… но кончает он редко, в отличие от неё. И может заниматься этим часами, она всегда сдается первая, да… интересно, Сережа тоже так может? Он же все-таки профессионал. Бред какой-то, нет, у неё точно крыша поехала… а что будет, когда он уедет? Он в Индию собирался… так, всё. Надо поставить чайник, блин, форточки везде открыты, а на улице собачий холод… Москва — не Тольятти, там уже практически лето, а тут холодрыга, хоть и начало мая, и почки только-только проклюнулись… и в Щукинске будет то же самое, весна называется…

Блин, этот кудрявый Баба отовсюду наблюдает с улыбочкой, то стоя, то сидя, то в красном, то в желтом, то в белом… в одной кухне его пять штук, это же напрягает. Хотя его философия довольно-таки симпатичная, если она правильно поняла… что божественное присутствует во всем, это как бы океан, а религии — маленькие болотца. Религии соперничают и враждуют между собой, а на самом деле между ними нет никакой разницы… Ну и где Глеб? Сидит тут одна в чужой квартире, бессмысленно проводит время… и хозяева надолго ушли, такой удачный момент… вот где его носит, спрашивается? Не мог же он поехать в Москву без неё… в тот свой магазин, это уже слишком, пять дней его просит… Может, позвонить ещё в какой-нибудь институт, пока рабочий день не закончился? Да ну их… Москва все равно ей не светит, всего два месяца осталось на подготовку, поступить бы хоть в Ярославле… Да. Надо в Ярославле, нечего выпендриваться… так, где тут у них… ну конечно. Нормального черного чая у них нету, придется заваривать эту траву…

Ну вот, опять она стоит у окна… дождь вроде перестал, но теперь там не слабый туман, соседних домов почти уже не видно… Книжку, что ли, почитать, вон их тут сколько… но неохота. В сумке есть учебник по истории, который она ни разу не открыла… нет, если срочно не взяться, ей и Ярославль вряд ли светит, там ведь тоже конкурс… О, наконец-то! Ну да, точно он… Его ярко-синюю куртку и красный рюкзак видно даже сквозь туман… подходит к подъезду… вот черт! Она же забыла замочить баклажаны в соленой воде, а уверяла его, что не забудет…

Одесса

Он мучительно соображал, где находится. Не потому мучительно, что непременно хотелось это выяснить, а просто от каждой рождающейся мысли Женя испытывал конкретную боль… страшно тяжело бывает думать, оказывается… какие-то кругом насекомые, комары, что ли… голова… о-о-о-о… это в голове… как точно сказано, о-йй… «голова гудит, как улей»… нет, ничего не вспоминается… Вот оно, дно… чтобы понять, где он, хорошо бы открыть глаза, но это пока невозможно… нет. О-о… эти киевские художники… а с ними были две мерзкие бабы, якобы искусствоведши… они стали их трахать, Кривенко хихикал, а он ушел… это надо ж было так нажраться… а куда он пошел?.. Или он вернулся? Кошмар… Нет, этого не может быть, у него бы не встало… но почему тогда он помнит белую спину, фу… и шею со складкой, и выбритый затылок… или это ему приснилось, тело уж больно похоже на Трейси, да, приснилось, наверное… но откуда тогда взялся этот затылок? Ф-фу… боже, его сейчас стошнит…

Обошлось. Скорей всего он в мастерской у Кривого, но не факт… у Кривого он тоже ночевал, он помнит, как наутро прибежала его жена с криком, что в квартире прорвало трубу… Кривенко ушел с ней, а он остался и пил уже дальше с Карманом… о, вот-вот, вроде начинают открываться, ну еще чуть-чуть… черт, как больно! Веки-то разлепились немного, а в глазах по-прежнему темно… и одновременно светло, и ни черта не видно, и так они ноют… как будто кто-то уселся жопой ему на лицо… хотя вдруг еще ночь? Нет, что-то начинает прорисовываться… сколько же дней он пребывает в запое?! Мольберт у окна, горшки на подоконнике, ну да… у Кривенко. Кажется, он был еще в подвале у этого… Пасивца, и там вышла какая-то ссора… а, не важно. И Лахман был, этот урод… лез к нему с поцелуями, а между редких зубов торчала пища… с годами он стал ещё гаже…

— Жень, ты там живой? Я смотрю, проснулся вроде…

— Не совсем… слушай, а какой сегодня день?

— Сегодня шестое, суббота.

— Шестое?! Ты серьезно?

— Типа того… хочешь холодного пива?

— Ага, давай, башка трещит страшно…

— Я думаю… ты же вчера с Карманом подрался, помнишь?

— Подрался?! Да ты что… а из-за чего?

— А я знаю? Вообще никто не врубился, нормально сидели, потом вдруг вы с ним сцепились… вчера, у Пасивца, нет, правда не помнишь? Ну даешь… хотя неудивительно. Там один, как его… один мужик, лаборантом работает, короче, он принес спирт из университета, и Валерка стал разводить его домашним вином, а до того ещё сколько водки было выпито, так что… и плюс ещё курили траву, это ж чокнуться можно. Они там все и попадали, как подкосило… и вы с Карманом тоже устраивались на полу в обнимочку, это я тебя до мастерской дотащил, потому что я ничего не пил, кроме водки…

— С Карманом? Ты же говоришь, мы с ним подрались?

— Ну а потом помирились. Съездили друг другу по харям, а он тебя еще разок мордой об стол, поэтому и голова болит, наверное… а потом сразу успокоились, когда вас уже собрались разнимать…

— Да… абсолютно не помню… слушай, а Лахман был? Я его помню…

— Был, но потом ушел провожать своих киевлян…

— Подожди, киевлян? С двумя бабищами?

— Ну да, секс-туризм, блядь, устроили тут…

— Они их тут трахали, да? В мастерской? А это когда было? Я думал, сегодня ночью…

— Тебе, Жека, пора уже завязывать… Это было во вторник, а сегодня суббота… короче, я их выгнал, они пошли к бородатому жить.

— В смысле, к Лахману?

— Ну да, к Яшке, это ж его друзья, просто в мастерской у него ремонт, дома родители, а это их напрягает… на гостиницу тратиться не хотят, думали, у меня нахаляву зависнуть…

— Ты мне вот что скажи, Костик… только честно, ладно?

— А то.

— Я что, тоже… ну… с этими бабами, или с одной там, не важно… что-то имел?

— В смысле, имел?

— Ну, трахал их? Непонятно, что ли…

— Ты что, совсем уже? К ним прикоснуться даже противно, не то что… неужели не помнишь? Там одна — гибрид свиньи и медузы, а второй уже лет шестьдесят с гаком, но похотливая же тварь, так визжала…

— Перестань, а то меня сейчас стошнит! Просто мне показалось, даже не знаю…

— Говорю, тебе надо завязывать, а то до белочки скоро допьешься. Во вторник вечером ты как раз пришел, принес виски, и мы с тобой культурно сидели, тут вваливаются эти, прямо с поезда, и понеслось… сперва за водкой пошли, потом за пивом, потом дамы потребовали коньяк, так им купили четыре бутылки, прикинь! А они одну выпили с трудом, остальное нам досталось, ну вот… но так расслабились, что жирная устроила стриптиз, причем полнейший… старая тоже вокруг пританцовывала с задранной юбкой, и, короче, Ряба к жирной сзади пристроился, и они ушли на кушетку и сломали мне её, блядь, с концами… А я допивал коньяк, потому что ничего уже не соображал, видел только, что начался беспредел какой-то, а ты вообще ушел, но потом вернулся и завалился в той комнате спать, а там Добер уже трахал старую, ты подошел ещё к ним, постоял-покурил с таким задумчивым видом, я чуть в осадок не выпал, ты их так разглядывал… а потом вытащил из-под них одеяло, постелил на пол, рухнул и сразу же захрапел. Так что можешь считать, что поучаствовал в групповушке.

— Да? Ну слава богу… значит, у меня богатое воображение… Слушай, а Лахман ведь пидор? Он лез ко мне целоваться.

— Так по пьяни чего не бывает, просто от избытка чувств…

— Нет, ну я же помню, как он проповедовал, что, если хочешь заниматься современным искусством, надо стать пидором, хочешь не хочешь, а надо… иначе не пробьешься. И окружал себя молоденькими мальчиками, ходил с ними по городу… они называли его «учитель» и целовали руку, забыл, что ли?

— Да помню… просто мне кажется, это были понты, он и к групповухе всех склонял, да ну, кому он нужен такой толстожопый? Хотя с женой они развелись… Честно говоря, мы с Яшкой почти не общаемся, так что не знаю. Он же типа крут.

— Да? А я так и не купил у него ни одной работы, они меня бесили… знаешь, на каком-то животном уровне. Такие коричневые кучи говна с эрегированными членами, а стоили запредельно… хотя многие уверяли, что Лахман далеко пойдет, выходит, были правы?

— Как сказать… тут вопрос имиджа. У Яши галерея в Киеве, ну, в смысле, он там выставляется, у Яши встречи с арт-критиками, все такое… статьи пишет в какие-то журналы по искусству, вчера вот рассказывал, что продался на шведском биеннале, ты не помнишь? Ну понятно. Не знаю, насколько всё это соответствует действительности, во всяком случае, на квартиру он ещё не скопил и живет с родителями, зато всячески подчеркивает, что делает настоящее искусство, а мы все — говеный салон, погрязли в местечковости, так сказать… в Одессе, конечно, мало что происходит в смысле искусства, особенно современного, ты и сам это уже понял…

— А что он сейчас делает, какие работы?

— Да такие же, в своем стиле… Будешь ещё пиво?

— Давай. Ну он правда крут, ведь не надоело… нет, я думаю, он точно голубой, я их теперь чувствую. И мне кажется, что это были не понты, он же на полном серьезе собирался в Италию, чтобы отдаться модному искусствоведу, даже фамилию помню, какой-то там Олива. Чтобы тот занялся его раскруткой… это на Лахмана так подействовала поездка в Париж, у него там живет дядя, балерун или балетмейстер, но главное, как выяснилось, тоже педик. Причем у него есть жена, которая всё понимает… и этот дядя объяснил Яше, что мир искусства теперь весь голубой и прославиться можно только через жопу, ничего с этим не поделаешь, если хочешь карьеру, надо соответствовать… расслабиться, короче, и получить удовольствие. А Глинский ещё прикололся, говорит: Яша, а почему ты так уверен, что понравишься этому крутому искусствоведу? Ну, допустим, он таки голубой, и он номер один в Европе по постмодерну, но у тебя вид явно не европейский, борода клочковатая, зубы не очень, где маникюр? И таз шире плеч. И потом, крутые мэтры любят молоденьких, а тебе уже тридцатник и лысина намечается, сходи, что ли, к парикмахеру… Ты не представляешь, как Лахман напрягся, вот, казалось бы, зачем было вообще поднимать эту тему? Тем более в моем присутствии? Может, думал, что я куплю у него кучу картин, раз он собственной задницы не жалеет ради искусства?

— Ну да, брал на понт.

— Тогда почему он так дико напрягся? Он же весь покраснел и раздулся, никогда не видел его таким. Стал шипеть, как змея… что пытался объяснить тенденции мирового искусства провинциальному мудаку, что так тупо шутить может любое ничтожество, например, художник Илюхин, а он-то думал, что разговаривает с продвинутым интеллектуалом-постмодернистом, а не с идиотом… и время рассудит, кто окажется в обойме, а кто на свалке истории.

— Да, вполне в Яшкином духе… а я помню, как он ходил по мастерским и агитировал всех заниматься групповым сексом, для творческого раскрепощения. А ты уже вроде уехал… ты когда уехал?

— В девяносто первом. Как раз накануне путча успел.

— А я даже не помню, или в тот год, или на следующий… короче, Яша решил взорвать одесское болото, ударить, так сказать, группняком по мещанству, а идею позаимствовал у киевлян, эти двое его корешей тоже ветераны-групповушники и, видать, никак не могут остановиться. У них же в Киеве была коммуна, заселялись всей тусовкой в какой-нибудь дом под снос и жили, пока их не выгонят, потом находили другой…

— Да я помню, я же к ним туда ездил, шикарное местечко… Но я не знал ещё, что к чему, и поперся смотреть работы вечером, когда уже стемнело. На машине туда не проберешься, дорога завалена битым кирпичом, досками, мусором, короче, всяким дерьмом… и такой запашок плана, что можно идти без адреса, чисто на запах, но это ладно, прихожу — все уже в отпаде, сидят вдоль стен и шмалят, в полнейшей темноте. Вставать им в тягость, говорить тоже, но всё-таки клиент пришел, как-то зашевелились… Нашли фонарик и давай водить по холстам, потому что жэк уже отрубил электричество, я говорю — спасибо, ребята, я лучше днем зайду, посмотрю при нормальном освещении… А один так устало мне заявляет — по утрам сюда приходят иностранцы и скупают все подряд, так что можешь опоздать… Ну что ж, говорю, это супер, что вы продаетесь в таких бешеных количествах, вряд ли тогда вам нужны мои деньги… хотя в Москве на Фурманном даже не мечтают, чтоб каждый день сметали всё без разбора, я, кстати, только что оттуда… ну, типа, я тоже грамотный, и не надо так откровенно меня разводить… И тут я дико захотел по-большому и побежал в туалет, так скрутило, видимо, съел какую-то дрянь в ресторане. Воды там, естественно, не было, сортир весь засран, я выпачкал ботинки, их полили из какой-то банки, причем весьма экономно, и потерли газетами, но в такси все равно жутко воняло… а, главное, как потом выяснилось, в специальной комнате с проломленной крышей можно было культурно погадить и забросать это дело штукатуркой…

— Ну да, а деньги, заметь, гребли лопатой, просто им так было по кайфу… ну и перетрахались между собой, как кролики, а в Одессе эта мода не прижилась.

— В смысле — мода? Захватывать дома или трахаться?

— И то, и другое… Хотя Лахман из кожи вон лез, просто был борец за идею, говорил, что мы тут все обуржуазились, покупаем дома с машинами, а они там настоящие художники и живут на износ… ну да, половина его киевской тусы вымерла от наркотиков, это точно. Вот интересно, как бы отреагировала его любимая мамочка, если бы он стал жить на износ, она же ему каждый день носит обед в мастерскую.

— Но хоть кого-нибудь он сагитировал или нет?

— Понятия не имею, среди моих знакомых — нет… просто все по-страшному прикалывались, такая тема была… типа, а вам Яша уже предлагал группнячок? Он же только тем предлагал, у кого были хорошенькие жены или подружки. Лизке моей прочел лекцию, типа, это нужно для моего творческого роста, прикинь, отловил её после работы… с ним многие тогда поругались и до сих пор не общаются, не знаю, как на такое можно обижаться, это же прикол.

— То есть Лахман — половой гигант? В это трудно поверить.

— А знаешь, какой у него член? В стоячем виде — восемь сантиметров и загнутый книзу, он сам мне показывал.

— Как показывал? Ты серьезно?! Товар лицом предлагал, что ли?

— Так мы же учились на одном курсе, и Яшка ужасно страдал из-за члена, у него была мания сравнивать, но никто ему не показывал, разумеется… и тогда он начинал канючить, вытаскивать свой член, спрашивать, нормально ли это в принципе, короче, мрак… даже жалко было человека, просто какой-то ходячий фрейдистский комплекс, и все эти разговорчики про секс, и мания величия… короче, я думаю, что всё это фигня, никакой он не педик.

— Да, наверное… но почему-то Лахман вызывает сегодня столько эмоций, прикинь, Костя, мы с тобой уже целый час обсуждаем его жопу и член… причем тема ещё явно не исчерпана, это ведь тоже диагноз, как думаешь? Просто я взглянул на часы и понял, что прошел час. Но зато мне явно полегчало, отличное это пиво у вас нефильтрованное… просто бальзам на душу. О… даже не сильно шатает. Слушай, я пойду, я вечерком ещё забегу перед поездом, или ты будешь дома? Я бы хотел тебе кое-что… о, черт! Наклоняться нельзя, сразу голова закружилась…

— А чего мне дома? Лизка с детьми в деревню уехала, разве что помыться… давай, короче, созвонимся. А ты что, уже сегодня собираешься?

— А я тебе говорил, что мне нужно в Щукинск? Я просто не помню… и что сестра умерла?

— Ну да, говорил… но ты и раньше собирался в Щукинск, просто ты думал смотаться на недельку и потом вернуться в Одессу, а теперь как? Уже не вернешься? Ну понятно, извини, это я чего-то ступил…

Вот же тротуар на Софиевской, просто невозможно идти… то яма, то трещина, уже несколько раз подворачивал ногу. Хотя и держится он не совсем твердо, ослаб. После пива разыгрался зверский аппетит, Кривенко предлагал сбегать в магазин, но Жене захотелось на воздух… тем более что отсюда пять минут до «Макдональдса», а бигмак и деревенская картошечка — предел всех мечтаний на данный момент… невероятный голод, такое ощущение, что желудок уже переваривает сам себя… и неудивительно, Костя сказал, что он пил, почти не закусывая… Женя свернул на Преображенскую. Можно пойти прямо, до пересечения с Дерибасовской, а можно срезать угол по Гаванной, да, так лучше, и меньше людей. Сегодня суббота, на Дерибасовской будет полно народу, а с Гаванной он вывернет сразу в нужное место. Погода отличная, солнышко светит, птички щебечут, люди прохаживаются с довольным видом, а настроение наипоганейшее…

Мерзкое настроение. Внутри сильно урчит, и такое чувство, что это не от голода, что в него влили какие-то вонючие помои, и они там теперь чвякают и перекатываются… но нет, не влили, это он сам, все эти поганые разговоры… а ещё говорят, что бабы сплетничают… киевляне, этот бесконечный член Лахмана, Кривенко… ещё непонятная драка с Карманом… опухшая рожа, седая щетина… кошмар. Этот город — сплошная иллюзия… как и вся его жизнь, так называемая… Зоин дом… вот так зайти — привет, не узнаешь? Нет уж, даже и не страшно, а просто мало ли, что там увидишь… например, вот такую, как эта… Аня уже где-то в другом измерении… Билли тоже, Зина вообще умерла… а что же в этом? Выходит, Кривенко теперь его лучший друг?! Три дня за ним присматривал, тащил его на горбу из гостей в мастерскую… надо будет ему что-нибудь подарить типа дорогого коньяка или денег оставить… нет, денег он не возьмет…

Вот и получается, что вся его Одесса — сплошные сплетни и дерьмо… почти двадцатилетней давности. Потому что его так и тянет в дерьмо, как будто больше и вспомнить нечего… это ж надо было так обсасывать этого Лахмана… видимо, обрадовался, что не трахнул тех блядей, так лучше бы уже трахнул, все равно по пьяни… чем обсуждать потом все это с Кривенко, просто с души воротит. Бывают вообще люди, от которых не тошнит? Непонятно… интересно, Кривенко тоже от него тошнит? Скорей всего… Черт! Сегодня же суббота, и в «Макдональдсе» наверняка большая очередь, полчаса придется стоять, обслуживают они медленно, вот черт… И что за удовольствие? Культурная программа выходного дня. Привести детей в идиотский «Макдональдс» и сидеть там часа два, смаковать безвкусный фастфуд. Надо поискать кафе поспокойнее и подальше от Дерибасовской… или просто зайти в первый попавшийся ресторан, и правда, чего он парится, как студент? Просто захотелось почему-то именно бигмак, и побыстрее, в ресторане пока ещё приготовят… так, стоп. Логично свернуть на Гоголя. О, ещё одно место из прошлого, тусовочная кофейня-подвальчик с народным названием «Зося», хотя на вывеске всегда просто значилось: «Кафе». Странно, что он тут ни разу не проходил, как-то всегда по Преображенской… Кто была эта Зося? Непонятно. Даже в те годы ходили противоречивые слухи. Но кофе здесь был отменный, лучший в городе, или так казалось… но крепкий, это уж точно. Что немаловажно. А что там сейчас, интересно? Ну да, тоже какая-то кафешка, столики возле входа поставили…. А раньше все сидели на ступеньках, пробраться вниз-вверх сквозь тела было проблематично… Женя перешел дорогу. Вернее, проскочил между плотным потоком машин, надо же, движение в Одессе уже почти как в Нью-Йорке…

Ну ничего ж себе! Над входом красовалась скромная деревянная вывеска, и на ней было выжжено «Зося». Класс. Значит, кафе перекупил кто-то знающий… ух ты! Снизу потянуло чем-то жареным и явно съедобным, а в былые времена никакой еды не было, только кофе и маленькие шоколадки… Женя спустился в подвальчик. Поразительно, здесь советский интерьер! Ну точно как в его студенческие годы. На стенах — квадратные деревянные панельки вперемежку с квадратными зеркалами и дурацкие кучерявые бра. Прожженные скатерти на столах, чахлый фикус в углу… но, главное, здесь никого нет. Даже за стойкой. Ага, вот и меню…

— Добрый день! Будете что-нибудь заказывать?

Углубившись в меню, он не заметил, как из подсобки вышла милая тётя, пожилая и улыбчивая.

— Здравствуйте! Обязательно буду заказывать, просто мне хочется заказать всё, что у вас есть… а первых блюд у вас нет?

— Нет, к сожалению.

— Ну, давайте тогда бефстроганов с картофелем или, нет, лучше эскалоп… а он из какой части?

— То есть?

— Ну, корейка или нога?

— Ой, я даже не знаю, нам же привозят в замороженном виде…

— Ну ладно, не важно, и еще салат из огурцов и помидоров… и пять кусочков белого хлеба, и… даже не знаю, что-то я хотел ещё… а, вот, редис со сметаной.

— Только эскалоп надо будет немножко подождать, минут пятнадцать… может, сделать вам пока кофе?

— Хм… а можно что-нибудь побыстрее? Сосиски там…

— Возьмите сардельки с горошком, яичницу можно сделать…

— О! Давайте яичницу с сардельками и салаты, а кофе… даже не знаю, лучше после еды… а есть у вас белое не фильтрованное пиво?

— Одну секунду, я только отдам заказ на кухню… Есть белое.

Ну и ладно. Зато место уж больно приятное. Женя закурил. Пепельницы из обрезанных пивных банок, просто какое-то путешествие на машине времени… нет, зеркало отразило отечную морду. Показали бы такую двадцатилетнему красавчику. Стать вегетарианцем? Лучше сразу принять яд и не мучаться…

— Так какое вам пиво? Белое?

— Ага. Сколько с меня?

— Пятнадцать пятьдесят.

— Вот, пожалуйста, сдачи не нужно, спасибо… Скажите, а почему ваше кафе называется «Зося»?

— А неизвестно, говорят, его всегда так называли… вот хозяин и решил: пусть будет «Зося». А кто она, что она, какая разница, раз люди привыкли…

— Просто я тоже бывал здесь в молодости, а потом уехал в Америку, да, удивительно… я даже глазам не поверил, думал, от этого заведения уже и следа не осталось, и вдруг вижу — «Зося». И, главное, внутри все по-прежнему выглядит…

— А это тоже его идея, оформить в стиле восьмидесятых.

— А как зовут хозяина?

— Боря, ему лет тридцать, высокий такой парень, блондин.

— А фамилия?

— Понятия не имею. Вы здесь будете кушать или отнести наверх?

— Нет, нет, я тут…

Он устроился за столиком в самом темном углу, рядом с беднягой-фикусом, желтые листья которого взывали к солнечному свету, но не судьба… Женя откусил от сочной сардельки, отхлебнул пивка, хорошо… В этот миг Женя увидел Буряка.

Буряк спускался медленно, подволакивая ногу… в пыльном потоке света… и это был Буряк… точь-в-точь Буряк, таким он его и запомнил… взъерошенные серые волосы… курносый нос, зажатый между толстых лоснящихся щек… глазки-щелочки… и даже клетчатые брюки… Буряк, не подвластный времени… Женя судорожно сглотнул, но сарделька так и не прошла в горло…

— Здравствуйте, Кирочка! Как жизнь молодая?

— Да уж, молодая! А что это у вас с ногой?

— А, с табуретки упал неудачно, полез менять лампочку в темноте и встал на край…

Женя не шевелился… и эта сарделька ни туда, ни сюда… и голос, его голос… или это живой Буряк, или… странные мысли пульсировали в Женином мозгу, он растопырил пальцы рук, постучал о край стола запястьем, боль есть… «Зося» — это неспроста… что всё это значит? Что происходит… это уже слишком… но это же не сон, не похоже… галлюцинация? А если белая горячка? Он шел по улице… хотя не факт, всё было как в тумане… есть фильм с Депардье, где человек уже умер, а думает, что он всё ещё живой, типа на том свете так устроено, чтоб люди не пугались… ай-я-яй… всегда ведь считал, что мистика — это полный отстой, а тут…

— …и соленый огурчик. Кирочка, ещё разок на мой счет запишем, ладно? А в понедельник я всё погашу, сколько там набежало?

— Тридцать две гривны. Мы в понедельник не работаем.

— Ну, значит, во вторник, но как штык! Половину уж точно заплачу, обещаю… так как? Договорились?

— Ладно уж, запишу…

Буряк. Купил себе сто граммов водки и огурец… и сел напротив… Не отрывая взгляда, Женя наконец-то сглотнул сардельку, запил, черт, больно… так долбанул о зубы стаканом, что Буряк поднял голову и посмотрел… глазки-буравчики, лицо-жопа… хитрожопые глазки… он самый… пьет водку мелкими глотками, как лекарство… не отрываясь и до дна… шумно втянул носом воздух и сунул в рот огурец… Встает?!

— Ну, всего доброго, Кира Ивановна, целую ручки…

— Стой!!!

— Ты чего, мужик?

— Ты Буряк?!

— Ну… да ты чего, ты в порядке, мужик?

— Буряк?

— Ну… а ты-то кто?

— Я… я у вас работы покупал, в девяностом ещё, я Женя… работы, натюрморты… не помните?

— Женька?! Так это ты? Ну ты даешь! Вот так встреча… А тебя не узнать, нет, не узнать… ну ты заматерел, ну надо же! Совсем изменился, ух, заматерел! Дай я тебя обниму! Кирочка, это же Женька, он американец… ну, даешь! Ни за что бы не узнал!

— А вы совсем не изменились, совершенно…

— Так это я проспиртовался! Насквозь! Я и сам удивляюсь! Тоже своя польза от этого дела, что ни говори… Женька! Ну ты молодчина… а я смотрю — мужик такой странный, смотрит и смотрит, дай, думаю, пойду от греха, а это Женька! Слушай, это же надо отметить, вот только я сегодня на мели…

— Так вы заказывайте что хотите, я заплачу, какие проблемы… буду рад!

— А почему на вы? Что за дела? Давай на ты, а то будем ещё разводить церемонии… эх, Женька, так я рад тебя видеть! Кирочка!

— Я тоже очень рад…

— Кирочка, мне тогда ещё сто водочки в честь встречи с другом и бутылочку черниговского пивка… и бутерброд с сёмгой. А тебе?

— Да мне… ну давайте ещё пива, белого… извини, Дим, водку уже не могу, даже за встречу.

— Так и я не могу, у меня же правило — с утра не больше двухсот, вот пиво — другое дело, а как же? Я же работаю…

— А где ты вообще живешь… то есть, как ты вообще? Я даже собирался заскочить к тебе в мастерскую…

— А нет уже мастерской! То есть она есть, но я там сейчас не бываю. Я сдал её одному козлу на полгода, так этот урод обещал сделать ремонт, а сам вынес всю мою мебель, всё выбросил! Даже мольберт! В общем, развел грязь и пропал, бывают же сволочи! Хорошо, что я хоть забрал кое-что ценное…

— А что? В смысле… он выбросил без твоего ведома?

— Ну да! Оставил голые стены. Вот как после этого можно творить? А мольберт? Это ж стоит сейчас бешеных денег! Ну допустим, можно достать старый в училище, а обстановка? Дело даже не в мебели, у меня была там своя атмосфера, ну ты помнишь… Короче, я расстроился, закрыл это дело на замок, да пошло оно, думаю… Спасибо, Кирочка! Ну, будем! «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу…»

— А где ты живешь? Ты же вроде раньше жил в мастерской…

— Да где придется, на кладбище жил у ребят, теперь вот у Светки, тут рядом, на Гоголя… Да я всё собираюсь переехать назад в мастерскую, насчет вещичек кой-каких уже договорился, просто руки никак не доходят, я же на работу ещё устроился в гранитную мастерскую, режу цифирь жизни и смерти.

— Забросил живопись?

— А для художника что главное, Женька? Чтоб было вдохновение! А если музы молчат, то и хер с ними, верно? Не надо насиловать муз, когда вокруг полно нормальных баб! Но я уже чувствую творческий зуд, уже подступает… но, если я начну, это будет прорыв, понимаешь? Это какой-нибудь Степанков или там… Бабаченко всю жизнь кисточкой тюк-тюк-тюкают о холстик, тоненькой такой кисточкой, и такое всё у них вяленькое, серенькое, пошленькое… и даже когда они сдохнут, в гробу будут кисточкой вот так же тюк-тюк-тюк… потому что всё это мертвечина, понимаешь? Нет, если Буряк вернется в искусство, это будет взрыв термоядерной силы! Но пока я не готов, и я это честно признаю… и это честнее, чем весь их Союз вместе взятый! Я тебе вот что скажу…

Женя попробовал поесть, но кусок не лезет в горло… Надо как-то спросить его, но как задать вопрос? Впрямую? А помнишь, типа, у тебя были такие значки… а их, конечно, выкинул этот мудак, но ведь не спросить тоже тупо! Тем более, он говорит, что кое-что вынес из мастерской… А если задавать наводящие вопросы, может что-то заподозрить… хотя какая разница, один процент из ста, что реликвии целы, кстати, а как их называть? Реликвии — много чести, значки… эмблемы, нет, маленькие штуковины, которые ты рисовал, черт, как же все-таки начать разговор? Так, так, так… можно сказать, что один друг собирает значки…

— Ну а ты как поживаешь? В своих Америках? А то я всё болтаю… Как жена?

— Жена прекрасно! Ну и я ничего себе, у нас своя ферма, так что…

— Да ты что! Так ты американский фермер, с ума сойти! Слушай, а что с теми картинами? Ты их продал?

— He-а, решил не продавать… всё оставил себе, всю коллекцию. Так что у меня свой домашний музей…

— Вот за это уважаю! Ну ты молодчага, наш человек! Вывез на продажу и оставил для души, ну ты даешь! Не ожидал… и правильно, деньги — тьфу, главное — душа, ты надолго в Одессу?

— Да вообще уже сегодня в Киев собирался, а оттуда, соответственно… Слушай, Дим, я к тебе хотел забежать вот по какому делу, хотя так и не нашел времени…

— Ну ты бы и меня не нашел. А что за дело?

— Помнишь, у тебя в мастерской стоял сундук с такими маленькими значками, ты их ещё использовал в натюрмортах? Ну, ключики разные, звездочки, черепа… они у тебя еще есть?

— А тебе зачем?

— Это не мне, мой приятель собирает всякое такое… я хотел сделать ему сюрприз.

— Собирает масонские знаки?

Этого Женя не ожидал, как же быть?! Признаться или прикинуться шлангом? Нет, глазки буравят, раскусит…

— Ну да, и масонские в том числе… ну так как, есть они у тебя?

— Да как сказать… можно попробовать, конечно, но гарантировать не могу. Я их продал Тютичу, года три назад уже, если не больше…

— Кому?

— Да ты, наверное, его не знаешь, придурок такой из Горсада…

— Художник?

— Ну да, но больной на всю голову. Выпрашивает у студентов неудачные работы и продает, как свои… дорисует какую-нибудь хрень, но зато расскажет с три короба…

— Подожди, так, может, ты меня с ним сведешь? Я тебя отблагодарю, естественно… только я не понял, он что, коллекционер?

— Да придурок он, я просто злой был, вот и продал за бесценок…

— Ты же говорил, что их даже в комиссионку не брали, что это всё имитации…

— А ни фига не имитации! Они все подлинные, как выяснилось. Я Лисовскому как-то показал, ну и объяснил, что от деда, все такое… так он офигел, ты чо, говорит, Димыч, это же натуральные масонские знаки отличия, ты лучше продай их в Художественный музей, ну я и понес… так они мне предложили по гривне за штуку, говорят, такого добра у нас достаточно, не имеет ценности, по гривне за штуку, прикинь?! Ну не уроды? И, короче, когда я шел назад, то показал одному знакомому в Горсаду, а там Тютич рядом ошивался и пристал как банный лист… ну я и продал за сто гривен, за двадцать баксов, считай… но и то получилось в два раза больше, чем в том поганом музее.

— А этот, как его… ну, придурок, зачем они ему?

— А налепил себе на пиджак и красуется, привлекает покупателей. Он даже специальный пиджак пошил, из серебряной ткани. Раньше стоял в рыцарском прикиде из фольги, а теперь весь в орденах и медалях… кстати, сегодня суббота? Так он должен быть в Горсаду, только у меня условие — я сам с ним поговорю. Он же упертый, как баран, а если почувствует, что тут пахнет деньгами…

— Знаешь, Дим, я хочу купить эти штуки, и не за сто гривен, разумеется… и я хочу, чтоб ты получил больше, чем этот Тючи… тьфу, не выговорить, но ты мне сразу скажи, на какую сумму ты рассчитываешь? Потому что, если получится слишком дорого, я не знаю… это же просто подарок.

— Ну а ты на какую сумму рассчитывал, когда хотел их купить?

— Ну… долларов сто пятьдесят… ну двести… учитывая, что на них ещё надо будет оформлять документы, а это тоже стоит денег…

— Ну так и всё! Считай, что договорились. Ты мне даешь двести баксов, а я с ним решаю вопрос, не важно за сколько, что сэкономлю — то моё. Так идёт?

— Идёт. Вот только… если это подлинники, как ты говоришь, вряд ли их вообще выпустят за границу, как думаешь? В музее они сбивали цену, это понятно, а вывоз могут не разрешить…

— Да ерунда! Ну накинешь ещё полтинничек на коньяк и конфеты, и всё будет в ажуре, это я беру на себя. В лучшем виде оформим, не переживай…

— Тогда нормально.

— Главное, чтоб Тютя оказался на месте… Кирочка! Посчитай нас, пожалуйста…

Пока они продвигались к Горсаду, Женя ясно представлял себе этого Тютю. Когда Буряк заговорил о серебряном пиджаке, он вспомнил… сколько раз, пробегая через Горсад, он замечал краем глаза художника в блестящем пиджаке с цветными бляшками, который зазывал покупателей высоким козлиным голосом, так вот оно что… даже в будние дни, когда художников было совсем мало, этот частенько маячил рядом с беседкой, там его место… и Билли его видел… чудеса.

— Смотри, вон он, красавец…

— Да, я его уже много раз замечал, но никогда бы не догадался.

— Само собой.

Они подошли поближе, так и есть… серебристый пиджак обильно усыпан квадратными крестами, ага, вон череп в треугольнике… ключи странной формы и шестиконечные звездочки… и на шею повесил что-то на голубой ленте… сколько же там этих штучек… штук тридцать примерно. Обладателем пиджака был лысый яйцеголовый художник лет пятидесяти, с понурыми усами, переходящими в длинную жидкую бороду… похоже, он красит себе брови, да… занятный тип. Художник вдохновенно объяснял трем пожилым дамам смысл какой-то картины, рядом стояло ещё несколько любопытных… Неужели такое сейчас покупают? Это в перестройку ещё можно было впарить… жуть. К холстам приклеены тряпки, обрывки газет и журналов, поломанные детские игрушки… а вдруг он приклеил что-нибудь масонское?! Женя внимательно осмотрел все прислоненные к беседке картины… вроде нет. А под всем этим мусором проглядывают обнаженные люди, а, он же холсты у студентов выпрашивает…

— …А вот это Шива сидит, а это его нос, видите? Дырки носа — это неоднозначно, вот здесь — слезы, а голубенькое — радость, пролет над миром через арку, вот этот нос… а вот его мать сидит, матушка Шивы присела и задумалась, а вокруг неё всё крутится, это тема космической женщины, картина так и называется — «Мадонна-ворона», потому что она и старуха-учительница, и одновременно дыра… и принцесса ночи, это понятно, да? Только черное несет цвет! А это её ус, вон какой длинный, тянется аж до самого профиля, это профиль Чингисхана, такой зеленый атласный кусок жизни…

— Ну не идиот? Это он косит под Лёнчика. Ты Лёнчика Подбельского знал?

— А кто это?

— Художник, он умер недавно… светлый был человек, и реальный сумасшедший, а этот козел прикидывается, у него имидж… так, ладно, бесполезно ждать, пока он заткнется. Стой, я скоро…

Мелко перекрестившись, Буряк пошел на дело… интересно, за сколько он с ним договорится? За тридцать баксов или за пятьдесят? А если тот упрется, как быть? Идиотство… он сказал Буряку, что готов потратить на это максимум двести баксов, и если увеличивать сумму, это будет выглядеть подозрительно, Буряк решит, что цацки стоят миллион, и начнет шантажировать… Неужели? Козлобородый снимает пиджак, отдает Буряку… так быстро! Пяти минут не прошло…

— Всё получилось! Слушай, я обещал вернуть ему пиджак, отпороть все аккуратно и отдать, но хочешь знать моё мнение? С пиджаком даже лучше, и провозить спокойнее, всё вместе похоже на полнейшую дешевку. Ты смотри, как гадко сшито, нитки везде вылезают, лацканы кривые… ну так как?

— Может быть… пожалуй, ты прав.

— Но тогда ещё полтинник, дешевле он пиджак не отдает.

— Ладно… вот, держи.

Пиджак из колючей стеклянной ткани, увесистый от нашивок… Женя держит его в руках и до сих пор не может поверить… всё решилось в течение получаса, странно, странно… надо позвонить обрадовать Билли. Сказать, что это была все-таки его поездка… можно так сказать: «По плану Великого Архитектора я влюбился и стал орудием твоей судьбы… стою тут посреди Горсада и держу в руках твой тридцать третий градус…» Может, денег добавит. Между прочим. Кстати, можно и приукрасить, типа: всё было не так просто, сочинить детектив… да, надо подготовиться к звонку. Билли с Роберто наверняка сейчас в Японии, и Жене это влетит в копеечку, так что пусть перезванивают… А Щукинск придется отложить. Если Буряк вышел в люди, скоро ему начнут докладывать, как они разыскивали его по всей Одессе. Надо оформлять покупку и уматывать побыстрее… Просто не стоило врать, сказал бы как есть — мол, приезжал с приятелем, он коллекционер, заодно хотел посмотреть эти штуковины, совсем мозги в тот момент отключились… к Раисе надо заскочить с подарком, рассказать, как всё вышло, а то неудобно… пускай хоть она ему скажет про утонувшего брата и про лодку, на фиг ему эта лодка? Хотя продаст. Да. Отвезти всё это Биллу… Подать на развод… Надо отправить Тане тысяч пять… или семь? Ну потеряет он долларов двести на переводе, это ерунда. И приложить письмо с адресом и телефоном, хотя зачем? Нет, просто объяснить, что до него не доходили их письма и что он приедет, как только сможет… да. Сначала надо разобраться со своими проблемами… а в Щукинске за пять тысяч баксов Танину проблему наверняка можно решить, черт! Вот же дыра, даже позвонить некуда…

— Продаешь, сынок? Это что у тебя за блузочка такая интересная? А, сынок?

В чем дело? Его трясут за локоть… а, ну конечно. Он держит пиджак за плечики, как будто напоказ…

— Нет, бабуль, не продаю. Сам купил.

Щукинск

Закатное небо над Щукинском — просто балдеж… Желтое, серое, розовое, голубое… даже зеленое… все цвета радуги, но в радуге они идут по порядку, а эти широченные разноцветные полосы беспорядочно распластались над Щукинском, они то наслаиваются, то перечеркивают друг друга, образуя совсем уже невероятные оттенки, такого неба Таня ещё в жизни не видела, прямо глаз не оторвать… и всё это чуть шевелится, живое небо… ну да, эти полосы ведь состоят из облаков…

— …И ты понимаешь, Тань, я даже слышу её голос, мне кажется, она со мной разговаривает… и она мне снится каждую ночь, такая красивая девочка! У меня срок — всего три недели, а я точно знаю, что это девочка, хотя никак ещё нельзя определить, но я уверена на все сто процентов… Может быть, посидим на скамейке? Не хочешь покурить?

— Посидим? Ну если хочешь, я же теперь не курю.

— А, ну да…

— Ну давай дойдем до конца набережной, а там посидим, ладно?

Слушать уже невозможно, Леночка явно зациклилась, повторяет одно и то же… но и не затыкать же её, у человека проблемы. Хотя и Сережу можно понять… собирался поступить в аспирантуру и заниматься наукой, все эти опыты проделывал. А теперь должен остаться в Щукинске, чтобы работать и кормить жену с ребенком… а Леночка сразу забила на науку, у неё теперь материнский инстинкт, вот же странно… что беременность так влияет на женщин, хотя не на всех, делают же аборты сплошь и рядом… а что она ей может посоветовать? Хотя Леночке не нужны никакие советы, просто хочет выговориться… И ведь три дня молчала, как партизан, а теперь прорвало… уже три дня как они с Глебом приехали из Москвы, а эти явно в ссоре, Сережа ночует на стоянке, Леночка ходит с мокрыми глазами, в доме дикая напряженность… слава богу, хоть эта гадость не достает, тьфу-тьфу-тьфу, неужели и правда исчезла? Глеб старался как-то смягчить ситуацию, устроил чайную церемонию, китайские сказки рассказывал, но не вышло… ещё бы, когда такие дела. Или делай аборт, или разводимся…

— …Так что я решила уехать к маме, не могу больше… а иначе у меня будет выкидыш, я чувствую…

— Ммда-а…

— Ничего, я в деревне выросла, и ничего… а университет как-нибудь закончу, подумаешь, один год остался. Значит, он меня не любит, я так думаю…

Ага, кто бы уже говорил о любви, не любит он… после всех этих свингерских дел… да уж, беременные точно «того».

— Ну просто у него свои планы на жизнь, наверное…

— А зачем тогда было заводить семью?!

— Ну, а если ты поедешь пока к маме… а он будет жить в Москве и дальше учиться? Поживете пару лет отдельно, будете встречаться… я просто не понимаю, зачем обязательно разводиться?

— А потому что он во мне разочаровался! Он думал, что я собираюсь делать карьеру и всё такое… а выходит, я обычная клуша. Тупая деревенщина, и думаю не головой, а совсем другим местом… А детей надо заводить лет через десять, когда будет нормальная работа и квартира в Москве, незачем плодить нищету. Я говорю: это же твой ребенок, как ты можешь? А он считает, что это ещё не ребенок, а оплодотворенная яйцеклетка, и я устраиваю истерику на голом месте… Я, говорит, понимаю, что у беременных свои причуды, ну так возьми себя в руки, ты же не сумасшедшая, а если сумасшедшая, то извини.

— А как это вообще получилось… вы же предохраняетесь, ты говорила?

— Понятия не имею, ну да, пью таблетки… может быть, они были старые. Хотя, нет, понимаешь, если бы я просто подзалетела, но тут другое. Я ведь уже делала один аборт, и нормально… вакуумный мини-аборт, пришла, сделала, и забыла, и совершенно не парилась по этому поводу… Поэтому мне и обидно… я пытаюсь объяснить, что я чувствую, а он не хочет слушать, только злится и всё…

— Только не плачь, ну всё, всё… успокойся, не надо плакать, тебе нельзя нервничать.

— Да… может, и правда я ненормальная… но я уже так её люблю, я как будто слышу её голос, я тебе говорила, да?

— Говорила. Ну вот и успокойся, родишь себе ребеночка…

— А он считает, что это просто кусок мяса и от него нужно избавиться… Ты знаешь, может, я и наседка, как он говорит… но он мне тоже становится противен, даже чисто физически… противно смотреть, как он ест, как смотрит… а ещё ходит с таким обиженным видом, ультиматумы выставляет… да пошел он! Просто всё так неожиданно рушится, я ещё не привыкла… но лучше сразу…

— Ну, Лена, ну не плачь… ну или плачь, я не знаю, если тебе так легче. Ну, может быть, он ещё одумается, приедет к тебе, вы помиритесь…

— Нет… я чувствую, что нет… а я и не хочу, это так странно… я тоже уже… разочаровалась… Ты не обращай внимания, что я плачу, это я просто….

— Как я могу не обращать? Пойдем домой, а то совсем уже стемнело… тебе не холодно? Пойдем…

Глеб заснул и даже немного похрапывает, раньше Таня не слышала, чтоб храпел… простудился, наверное… пока колол дрова в одной футболке. А ей не спится, похоже, придется выпить снотворное, но неохота идти на кухню… Обрадовалась, называется… неужели оно снова появилось? Ужас. Или сквозняк? Но вроде и ветра особого сегодня не было… самое неприятное, что Глеб не видел, как именно это произошло, и, как долго продолжалось, тоже не понял. Они с Леночкой ушли, а он прилег отдохнуть, задремал и вдруг услышал шум в гостиной… а если крепко уснул, мог и не сразу расслышать… и всё уже валялось на полу, и цветок, и разбитая ваза… ну да, форточка была открыта, ну допустим, порывом ветра могло скинуть цветочный горшок с подоконника, а ваза?! Ваза-то стояла на шкафу, а шкаф — в углу комнаты… с него даже пыль не сдувает, вот как могло сбросить вазу?! Это какой же силы должен быть ветер, просто ураган… Нет. Думать об этом — бессмысленное занятие, а не думать не получается…

Юра сказал, что Алексей на днях приехал, завтра воскресенье, значит, будет собрание, Ирина опять же… дала ей денег, так что надо обязательно зайти… и что она им скажет? К черту, надо продавать этот дом! Надоело. А если Глеб уедет, она останется одна, и опять это начнется? Она же с ума сойдет… и все равно никуда уже не поступит. Это же надо засесть за учебники и не поднимать головы. Глеб считает, что она ещё не определилась… что с её характером на юрфаке будет скучно учиться, может, и так… Глеб тестировал Танины чакры при помощи маятника и говорит, что у неё совсем не развиты пятая и шестая, которые отвечают за жизненно важные решения или что-то в этом роде… зато девятая чакра развита лучше всех остальных, и это значит, что её дух прекрасно знает о своем предназначении, а душа пока не знает, потому и мечется туда-сюда… У Глеба на все случаи жизни один рецепт — надо ехать в Индию к Саи Бабе, и просветлеешь… если повезет. Причем лучше не на месяц, а на полгодика. А для этого надо чем-то пожертвовать, вот институтом… А вчера Тане приснился сон, как будто она хочет поставить чайник на плиту, но спички никак не зажигаются, она их чиркает одну за другой, несколько коробков уже извела, но ни одна спичка не хочет гореть. И она так ужасно разозлилась, и пошла к соседке кипятить чайник. Так Глеб пришел в восторг — это, мол, тебе прямое послание от Саи Бабы, это же цитата из его лекции. Оказывается, он сравнивал божественное в человеке со спичками и коробком, или нет, божественное — с огнем, а самого человека со спичками. Типа, где находится пламя? В спичке или в покрытии коробка? В обоих, но необходимо, чтоб они соединились… так и в человеке что-то должно соединиться, и появится божественное… а если спичка мокрая, она не зажигается, и человек обычно тоже «мокрый» — погружен в желания и мелочные проблемы и не может сиять как положено, да, блин… легко сказать, мелочные. Билет туда и обратно стоит пятьсот долларов, а где их взять? У Глеба на двоих не хватит, да и почему он должен… а жизнь там дешевая, короче, тысячи на полгода хватит… он считает, что можно продать этот дом, купить поменьше и поехать. Таня ему сказала: вот не поступлю, тогда точно поеду. Нет, это неправильный подход… Потому что сначала нужно разобраться в себе, а потом уже принимать важные решения. А если поступишь? Тебя там сразу же зомбируют, и никакая Индия уже не поможет… Ну ничего себе! У него глаза открыты.

— Ты что, не спишь?

— Почему-то проснулся… пить хочется.

— Ладно, схожу на кухню, заодно захвачу снотворное.

— Зачем ты ешь эту гадость?

— Потому что не могу уснуть, мысли разные… Слушай, я решила его продавать.

— Это из-за сквозняка? Если только из-за этого, глупо…

— Легко сказать! Вот ты уедешь, а оно опять начнет меня доставать, нет, всё. Завтра же идем в агентство.

— Завтра выходной.

— Ну, послезавтра, какая разница… Ой!

— Что такое?

— Да показалось… странно. Нет, всё нормально… это я просто резко встала.

— Ты меня пугаешь. Что показалось?

— А тебя можно испугать?

— А почему нет… хотя сейчас ты меня пугаешь своим состоянием, ты все-таки очень впечатлительная… так что ты там увидела?

— Теперь не скажу.

— Ну, извини… ну, расскажи.

— Ну… да не важно, я думаю, это связано с давлением, потому что резко вскочила с кровати… а потом оно сразу же прошло. У меня так было после наркоза и ещё один раз, когда я сильно понервничала… и сейчас показалось. Такие маленькие фигурки в воздухе… у тебя такого не бывает?

— Какие фигурки?

— Ну такие… геометрические. Кубики, прямоугольники, пирамидки… но как будто пустые, из одних граней, и эти грани немного светятся, и они очень плотно прилегают друг к другу, кажется, что весь воздух из них состоит… и ещё они слегка светятся красным и вращаются вокруг своей оси, но довольно вяло… но это если долго смотреть, а так они белые, такие полупрозрачные. Короче, в те разы я долго за ними наблюдала, а сейчас они сразу же пропали… а может, у меня что-то с глазами. Или с давлением.

— А эти грани не похожи на нити?

— Ну да… на проволоку, скорее, а внутри они пустые или прозрачные, не знаю… но сквозь них можно смотреть, такой угловатый воздух получается. А ты тоже их видел?

— Нет, я не видел. А ты читала Кастанеду?

— He-а… ты что-то рассказывал. Это который обучался у мага и ел кактусы?

— Да уж… тебе надо почитать, ты вообще, похоже, того…

— В смысле?!

— В смысле у тебя есть способности, я в этом всё больше убеждаюсь…

— А у тебя?

— У меня не очень, я, конечно, пытаюсь развивать… но у меня даже первое упражнение пока не получается, я не могу увидеть руки. Надо вспомнить во сне, что хочешь посмотреть на свои руки, а потом можно смотреть сон дальше… это как бы первое связующее звено между реальностью и сном, а на самом деле реальность одна, и во сне можно жить по тем же законам, что и наяву, то есть осмысленно… понимаешь?

— Не очень. Если ты спишь и видишь какой-то сон, как можно вдруг взять и посмотреть на руки? Хотя иногда во сне я знаю, что это сон… но это редко бывает, и всё равно, как можно вспомнить…

— А ты попробуй. Я почти уверен, что у тебя быстрее получится… нет, тебе точно надо почитать Кастанеду, можешь прямо с девятого и начать, он называется «Искусство сновидения», хотя лучше читать по порядку, но пока ты ещё дойдешь…

— Ладно, если дашь, почитаю.

— У него там есть что-то подобное, я, правда, точно не помню… но смысл в том, что маги древности видели Вселенную в виде светящихся нитей, которые тянутся во всех направлениях. И эти нити, или волокна, обладают самосознанием, так что вполне возможно, что ты их и видела… А это значит, что у тебя произошел сдвиг точки сборки, то есть ты почти уже маг.

— Чего сдвиг?

— Точки сборки. Это такой орган, светящийся шарик… у обычного человека он находится за спиной, на расстоянии вытянутой руки…

— Типа этих чакр?

— Ну да… такой энергетический орган, в котором заключено индивидуальное самосознание, и если эта точка зафиксирована, то количество информационных нитей Вселенной, проходящих через неё, ограничено, и человек живет как бы в узком коридоре… а у магов точка сборки перемещается в пространстве и во времени, они могут направлять её куда угодно и считывать любую информацию…

— А чакры? Я уже запуталась, они ведь тоже что-то в этом роде…

— Ну да, существуют разные магические школы и разные описания одного и того же… я думаю, что все эти практики где-то сходятся, но, чтобы это понять, надо быть магом, а не читателем… а я пока просто читатель.

— Но собираешься стать магом?

— Не думаю, каждому свое… Свами говорит, что первейшая задача человека — это осознание собственной божественности, а всё остальное приложится… ладно, давай лучше я сам принесу воды, а потом научу тебя мантре «Сохам», будешь хоть нормально засыпать без снотворного…

Вот же дурдом этот Кукольный… почти два часа потеряла, пока удалось поговорить с Мариной. Не могли они прерывать свою идиотскую репетицию… и, главное, оказалось, что дядя говорил не с Мариной, а с администраторшей, а та отлучилась ненадолго на вокзал, и Таня полчаса её прождала, а когда она пришла, выяснилось, что он говорил с другой, их две штуки, оказывается… но эта репетиция её убила. Бедные дети. Ладно ещё старшеклассники, им лишь бы поржать и поприкалываться, Танин класс тоже загоняли на «Ревизора» и что там еще… кажется, «Грозу». Они сидели в первом ряду, а у Катерины была одышка и тройной подбородок, она металась по сцене и заламывала пальцы-сосиски, сдохнуть можно, «луч света в темном царстве»… а с платья сыпалась труха, вообще от их костюмов такая пылища, дышать невозможно, если близко сидишь… Вот какого, спрашивается, ставить «Ромео и Джульетту», если не нашлось Джульетты моложе пятидесяти? А может, ей все шестьдесят. У них же был раньше кукольный спектакль, мама там играла Тибальта, и куклы вполне приличные, и детям смотреть не противно… потому что если маленьким показывать такую мятую Джульетту с морщинами во всю морду, как будто её ножом порезали, и она ещё воркует «я бы умертвила тебя своими ласками»… а мясо уже не держится на костях — взмахнет рукой, а оно дрябло трясется, хотя в костюме не видно будет, наверное. Но все равно же видно, что это старая тетка писклявит… нет, это даже похуже, чем начитаться Мопассана в третьем классе. Таня прекрасно помнит этот ужас, такой гадостью на неё дыхнуло из книги… и даже некоторое время снился один и тот же кошмар, как будто она раздевается, а внизу живота у неё огромная дыра, из которой лезут черви… Странно, что Кукольный еще не закрыли, здание вообще может завалиться в любой момент, такие трещины по фасаду, вся лепнина обсыпалась, а одну стену вообще бревнами подперли, на ремонт у них денег нет, на кукол тоже, а старые уже наверняка износились, вот и ставят всё живьем… Ну и ставили бы про Бабу Ягу и Кощея или что-нибудь из жизни пожилых… понятно, какая молодежь согласится работать в таком театре? Чтобы ещё и пришибло в один прекрасный день?

Таня злится на себя за то, что поперлась в театр. Как будто ей очень интересно… и на собрание опоздала, теперь придет к самому концу, неудобно… типа, плевать я хотела на ваше собрание, хотя и правда, плевать хотела. Не будет же она посещать эти сборища, смешно даже. Но вот и надо было в последний раз прийти нормально… как начался день, так и продолжается. Просто выспаться по-человечески не удается…. В вестибюле театра Таня увидела себя в зеркале и испугалась — лицо осунулось, нос торчит, под глазами что-то синюшно-багровое. А так всегда, домашние зеркала почему-то не передают истинный облик своих хозяев, они явно им льстят… то ли дома глаз замыливается, то ли они и правда такие добренькие… а вот посмотришь на себя в чужом месте — ужас. Еще бы, опять спала не больше трех часов. Мантра «Сохам» закончилась сексом, естественно, потом всякие разговоры… так что заснули они, когда уже рассвело, а проснулась она в девять, хотя могла бы спокойно спать до двенадцати, потому что собрание в два часа дня… но Леночку с утра осенило, и она стала её трясти, как будто пожар, нельзя было подождать пару часов… неделю назад уже заходили тетки из Кукольного! Тетки сообщили, что должен приехать её американский дядя, и даже оставили для Тани записку, но Леночка с Сережей благополучно забыли, у них же своих проблем хватает, Глеб прав — люди думают только о себе… а Таня уже не смогла уснуть, хотя и пыталась, потому что нервы-нервы-нервы… блин! Продать и поехать с ним в эту Индию, что ли? Глеб говорит, что на полгода поездка стоит примерно тысячу баксов на одного человека… у него будет полторы, так что, если она добавит хотя бы пятьсот… хотя почему он должен за неё платить? Так всё достало… и теперь ещё этот дядя придурочный. Звонил в театр, почему-то из Одессы… он вроде бы там учился, наверное, поехал поразвлечься к друзьям. И позвонил для порядка. Поговорил с администратором, узнал про маму… ну и что? Якобы сказал, что на днях приедет в Щукинск… и где это на днях? Позвонил и забыл, тем более что мама умерла. Вот на фига ему сюда приезжать? Таня его даже не видела, разве что когда ей был годик или два. Только на фотографиях… он что, родственные чувства к ней испытывает? Чушь собачья, они чужие люди. Зажал свои вонючие деньги, на письма не отвечал… нет, понятно, что они послали мамину подругу сообщить Тане о звонке… но можно было зайти в театр после собрания, тем более, что с дядей всё ясно. Позвонил, узнал, с перепугу обещал приехать, положил трубку и думать забыл. Потому что бессовестный козел этот дядя… и ему должно быть стыдно тут появляться, если хоть какая-то совесть осталась. Марина сказала, что администраторша на него наехала, типа Зина нуждалась в деньгах и всё такое… вот же урод, в Одессе он загорает. Да какая разница…

Отличная сегодня погодка, можно было с утра погулять с Глебом, раз уж они так рано проснулись… а она всё утро промаялась какой-то херней, то целый час искала свои джинсы, которые сама же вчера бросила в грязное… то вдруг решила, что вельветовые брюки на ней плохо сидят и стала ушивать их в поясе, хотя под свитером все равно не видно, и под рубашкой тоже, а летом Таня все равно их не носит… потом решила постирать, но закончился стиральный порошок, и у Леночки тоже не было, короче говоря, в голове не мозги, а какая-то мякина, выспаться надо…

Ну вот опять. Задумалась и забыла зайти в магазин, она же хотела купить что-нибудь к чаю, а теперь уже неохота возвращаться… собрание часов до шести, а уже половина пятого, ладно. Ух ты… Юра прохаживается у дома, точно, он… значит, у них сегодня раньше закончилось…

— Привет!

— О, привет, Тань… а я решил тебя дождаться, ты же обещала прийти…. Но я уже думал, что не придешь.

— Да я в Кукольном застряла, надо было кое-что… не важно, а почему у вас так рано закончилось?

— А сегодня собрания не было, всё отменилось.

— Ты же сказал, что они приехали.

— Ну да, в четверг приехали, но Алексей какой-то странный… в принципе, я это сразу заметил, когда с ним в автобусе встретился, но не стал тебе говорить, мало ли, настроение у человека… но, главное, я же его спросил — будет собрание? Он сказал, что будет, а как же иначе, приходите… но в глаза не смотрел и вообще какой-то он был, ну не знаю…

— Ты, Юра, тоже в глаза не смотришь, между прочим, когда со мной говоришь.

— Да? Ну, извини, не замечал… нет, ну как сказать… ну совсем человек стал не от мира сего, глаза полузакрыты и слова цедит по одному: «ну да… приходите… ну конечно…», раньше он таким не был… Ну, короче, сегодня все пришли, а у него на дверях висит объявление, что до конца мая собрания отменяются, а возможно, и до конца лета, и что ближе к делу он каждого известит письмом, а до этого просьба не беспокоить. Представляешь? Почему нельзя было объяснить по-человечески? Ведь он же был дома…

— То есть он никого не впускал? Да, странно…

— А никто и не звонил, все думали, что он уехал куда-то, раз такое повесил… а я решил тебя дождаться, гуляю здесь, значит, и вдруг он выходит! Я вообще обалдел, а он тоже, увидел меня, развернулся и забежал в подъезд, прикинь!

— Непонятно. А Машу ты не видел?

— Нет… а, кстати! Можно зайти в детскую библиотеку, она же там работает. Хочешь, сходим?

— Ты странный, Юра, может, у них неприятности, вот на фига лезть людям в душу? Не хотят общаться, ну и не надо…

— Ну да… но вот что могло случиться? Не могли же они с Машей поссориться, она же вообще как его тень, слова поперек не скажет… меня бы это напрягало, но Алексею нравится, так что даже не представляю…

— Ладно, Юр, мне надо домой, я пойду.

— Давай провожу.

— Давай лучше я тебя, мне все равно в магазин нужно зайти за порошком, столько стирки скопилось…

— Слушай! А с домом-то что? Оно исчезло?

— Да вроде нормально… но я всё равно решила продавать.

— Как это? Зачем?

— А просто так. Надоел он мне.

— Хм… ну ты даешь… а институт? Ты вообще себе представляешь…

— Я всё себе представляю, Юра. Ты спросил, я ответила, но я не собираюсь обсуждать эту тему, понимаешь? О, смотри, мой автобус… ладно, я передумала, я поеду домой на автобусе, ну, пока!

Небо

Женя любит сидеть у иллюминатора, а сегодня ещё и закат с его стороны, красотища… внизу расстилается розовый снег облаков, беспредельный облачный рельеф, которого вот-вот коснется красное солнце…

Салон полупустой, да какое там, пустой на две трети… всё-таки Билли прав — глупо тащиться поездом в Киев, а там ещё добираться до Борисполя, когда из Одессы полно рейсов на Нью-Йорк. Вышел из гостиницы, сел в такси, и через пятнадцать минут он уже был в аэропорту, а дальше можно расслабиться — тебя передают по конвейеру до самого «Кеннеди», и не важно, что с пересадкой в Варшаве, в Вене или в Лондоне, например. А ещё можно лететь через Стамбул или Франкфурт-на-Майне, рейсов полно, а самолеты полупустые… Соседей у Жени нет, рядом на сиденье расположилась новая сумка с пиджачком и подстраховочными одесскими сувенирами. Шкатулочки из ракушек, дешевая керамика — разного вида рыбки, собачки, кораблики, якоря с надписью «Одесса-мама» и прочая туристическая дребедень прекрасно гармонировала с его главным сокровищем. Тем не менее бдительный украинский таможенник внимательно осматривал сувениры и особенно заинтересовался пиджаком, даже пришлось предъявлять бумагу, в которой значилось, что «данные предметы не являются произведениями искусства и не имеют исторической ценности»… Буряк не обманул: «комиссия» в лице худосочной блондинки мгновенно состряпала разрешение на вывоз, оформив коллекцию как современную имитацию гербов русского дворянства начала XIX века… всех делов — полтинник баксов. А возможно, и меньше, потому что Буряк сам договаривался с этой барышней, теа-а-тет…

Как же сверкают эти облака, прямо северное сияние… кажется, самые верхние облака состоят из ледяных кристалликов, тогда понятно… ну да, нижние выпадают на землю дождем, а эти — снегом… иногда в разрывах проглядывает земля, какая-то Европа, до Лондона ещё полтора часа… Внизу — человеки с кучами разных проблем, а здесь всё просто, кислород с водородом, озон… и все тебе дела. Нет, вроде здесь уже стратосфера, значит, остался только озон, даже и не подышишь…

Женя до сих пор не может свыкнуться с мыслью, что всё уже закончилось, а в сумке — целое состояние… во всяком случае, для него. Да ещё плюс двадцать тысяч — Билли решил его наградить, потому что пришлось действовать одному… «О, Джек! Держись! Я уже вылетаю!» «Не надо никуда вылетать, Билли, я должен действовать очень быстро. Если Буряку станет известно, как мы его разыскивали, он заломит гораздо больше… а ему точно расскажут, это вопрос нескольких дней или даже часов, так что всё решает быстрота». Еще Женя сказал, что пришлось заплатить Буряку две тысячи, поскольку тот уже был в курсе. Знал, что штуковины подлинные и держал их на черный день. Еще присочинил, как случайно заполучил информацию о том, что Буряк стал кладбищенским работником, хотя почему случайно? Якобы он не прекращал расспросы… как неделю рыскал по всем окрестным кладбищам и с неимоверными трудностями все же нашел Буряка… главное, увлекшись, даже пересказал Биллу один эпизод из своего кошмарного сна, про то, как сначала его пустили по ложному следу… и сколько времени и нервов Джек потратил впустую, разыскивая неправильного Буряка, молодого могильщика-однофамильца. Короче говоря, Джек на славу послужил мировому масонству. И не забыл упомянуть, что в Художественном музее эмблемы уже засвечены, просто у них нет денег на покупку, но вот с вывозом из страны теперь могут возникнуть трудности. Так запугал Билла, что он стал трезвонить без перерыва — «Ну как там дела?», «Ну что, Буряку пока не рассказали?», «Ну как оформление?», сдуру Джек сообщил, что оформление обошлось в тысячу баксов. И зря сообщил, между прочим. «Так мало?! Потрясающе!» Скажи он, что запросили двадцать тысяч, Билли бы с радостью раскошелился. Что двадцать — все пятьдесят бы выложил, не поморщившись! Сто тысяч — может, и поморщился бы, да и то не факт… Ну да ладно, что сделано, то сделано. Все-таки подлая штука совесть! Ум всё понимает — и что обстоятельства на твоей стороне, и что деньги отнимаешь не у голодных сирот, а у сытых масонов, зажравшихся даже можно сказать, а язык почему-то не поворачивается…

Удивительные облака… какие-то айсберги, даже не верится, что это просто воздух… вот такой же ландшафт в Антарктиде, наверное… интересно… если существуют ангелы, им тут раздолье, носятся туда-сюда, любуются видами… и спускаться вниз им противно, это факт, разве только по делу им нужно… после такой красоты наблюдать за людишками? Вон те — явно перистые… а какие ещё бывают… вроде кучевые…

Да, знал бы Билли, как всё это было… как в субботу с бодуна он купил реликвии Братства, а в понедельник утром за десять минут они были оформлены… Но особенно умиляет прощание с Буряком, который поперся провожать Женю в аэропорт и не слушал никаких возражений… ещё бы, как он мог упустить такую возможность — нажраться за чужой счет напоследок. Тем более что сегодня День Победы. В честь праздника Буряк так наклюкался, что отключился прямо за столиком в кафе, где они с Женей сидели, вот это был подарок судьбы, потому что Буряк наверняка бы полез целоваться-обниматься на прощание, слезу бы пустил…

Ирония судьбы. Они сидели как раз в том самом летнем кафе, где Женя сделал предложение Трейси. Но тогда был вечер, Трейси курила длинную сигарету, а темнота скрашивала её двойной подбородок, ну и вообще недостатки лица и фигуры, хотя недостатки — слишком мягко сказано, она и тогда уже была слишком рыхлая, что совсем не в его вкусе… в общем, днем он бы скорей всего опять не решился. Хотя и накручивал себя — надо, ему надо в Америку! Там всё другое, там настоящая жизнь… а вот и хер. Интересно, как бы сложилась жизнь, если бы он тогда промолчал? Улетела бы в Москву, потом домой, и с концами… а он наверняка бы стал ухлестывать за какой-нибудь другой иностранкой, действовать уже проторенным путем — слишком зациклился на возможности свалить из Союза… нет, не может быть у человека другой судьбы. Тем более что Трейси сама шла в руки… подумаешь, познакомились на Красной площади и пару часов погуляли, ну да, Женя сносно мог изъясняться, он так и думал: практика разговорного языка… но в тот же день она потащила его к себе в номер, а потом увязалась за ним в Одессу, просто приклеилась… а он никак не решался, тянул, потому что стал рассуждать цинично — раз Москва наводнена иностранцами, то со знанием языка можно найти и получше Трейси… А по большому счету было плевать — чуть хуже, чуть лучше, какая разница? Всё равно ведь не Зоя. Получается, что эта дурацкая кафешка слева от аэровокзала — поворотный пункт его судьбы… а вдруг и на этот раз тоже? Что ж, весьма символично… Правда, пятнадцать лет назад он точно знал, чего хочет… или хотя бы думал, что знает, а сейчас всё наоборот… он знает только, чего не хочет…

Серебристое крыло «Боинга», вернее, уже самый его краешек так горит в предзакатных лучах, прямо режет глаза… а небесный пейзаж меняется с каждой минутой, потому что наползают огромные тени… такой странный момент перед темнотой, довольно-таки тревожный… Крыло не очень-то серебристое, всё облезлое, салон тоже не ахти, совсем старичок этот самолет… «Боинг», которым они летели из Вены, выглядел получше, но и то Билли напрягся… А в Сочи на днях самолет упал в море, все погибли… что это за мысли вдруг пошли? Надо завязывать… лучше полюбоваться последними красками неба, солнце уже почти скрылось…

В туалете Женя мельком взглянул в зеркало и вполне остался доволен. Ничего себе вид, отек сошел и даже плечи как-то расправились… вот что значит пару дней не пить. Да. Он вполне ещё интересный мужчина… а может быть, всё правильно? Надо запустить механизм… избавиться от фермерства, от Трейси, от вялого Арканзаса… и в процессе (а это долгий процесс, один развод чего стоит!) он разберется, что ему делать дальше… ещё надо обязательно съездить в Щукинск, но вот когда, это вопрос. Вчера Билли долго возмущался ханжеством русских властей, которые запретили московский гей-парад. И в Москве сразу же стали громить гей-клубы, причем основной контингент пикетчиков — пожилые православные. Приходят с иконами, камнями и яйцами. А также с плакатами «Долой пидерастов» и священником, который благословляет их перед началом мероприятия. Европа возмущена, Америка просто вне себя от такого попирания прав человека, Билли и Роби тоже поучаствовали в акции протеста, и теперь Билли собирается в Москву, чтобы наладить контакт с русскими братьями, особенно гомосексуальными… Почему бездействует Великая Ложа России? Почему в самой России не проводятся демонстрации в защиту секс-меньшинств?! Истинные масоны обязаны вступиться за свободу, равенство и братство! Кто ж ещё будет внедрять в дремучее российское общество демократические идеалы? Только Билли. Хотя вроде их там едет целая делегация… Билли спросил, не съездит ли Джек вместе с ними в Москву в качестве переводчика, ну и вообще доверенного лица… А что? Совсем неплохо, экономия, опять же… а оттуда смотаться на пару дней в Щукинск… Вроде бы и достала уже вся эта масонерия, но живут они весело, ничего не скажешь…

Небо погасло и хочется спать… но нет смысла, скоро самолет пойдет на снижение, поспит он уже над Атлантикой…

Щукинск

Вчера Таня пила бесплатную водку — в честь Дня Победы мэрия угощала народ, а сегодня хоть в магазин за платной иди… так хочется напиться с самого утра. Да уж… текилы всякие ей не карману. Вчера она весь день шлялась по центру, прикладывалась вместе с ветеранами, вот только с закуской у мэрии проблемы… и со всех столбов неслось:

Таня весь день проплакала, но без всякой радости, а седина у неё скоро уже появится, наверное…

В доме полный бардак и воняет свинками… сегодня Сережа переезжает назад к почтальонше, наконец-то… Когда они провожали Леночку? В понедельник она уехала, надо же… позавчера. Ну правильно, утром уехала, а вечером заявилась Маша и рассказала эти ужасы про Глеба… а наутро Таня выгнала Глеба…

Леночка с виду такая аккуратная, вечно с какими-то тряпочками, типа хозяйственная, а на кухне всё дико засалено, прикоснуться противно… в духовке — застывший жир, стена забрызгана маслом, во всех углах скопился мусор, она его оттуда не выметала… даже у Тани дом лучше выглядел, хоть она и ленивая… да какая разница, тут уборки на полдня, тем более что у Леночки горе… просто всё раздражает и бесит. Перед отъездом Леночка пошла красными пятнами, аллергия на нервной почве… а Сережа так и не появился, пришлось им с Глебом тащить на вокзал её вещи… Зато через пару часов пришел, вызвал её во двор, не хотел при Глебе… этот мудак на что-то ещё рассчитывал? А что… подумал — Глеб рано или поздно уедет, так, может, и у них…

«Танюша, я могу здесь остаться? Тебе ведь нужны деньги…»

«Нет, не можешь, забирай своих свинок и вали!»

«Ну, понятно. Бабская круговая порука. Как же надоели эти истерики…» И пошел договариваться с почтальоншей. Леночка дура, конечно, но нельзя же поступать так по-уродски, даже на вокзал не проводить…

Блин! В их комнате треснуло оконное стекло, а Таня и не заметила… и ведь ничего не сказали. Надо включить телик, от тишины прямо в ушах звенит… или это из-за погоды? Вот-вот хлынет ливень… жуткая погода, так давит на мозги, может, ещё поспать? По всем каналам идут фильмы про войну, ладно, пусть будет MTV… А у Маши тоже все лицо в красноватых пятнах… что-то в последнее время все бабы беременеют, ещё не хватало ей забеременеть, вот выяснится, к примеру, что и она… хотя Глеб за этим следил, ну а вдруг? Даже на аборт денег не хватит… пока она ещё продаст… вообще непонятно, как жить, с работы уволилась, квартирантов нет… и теперь уже никаких вариантов, придется продавать дом и поступать, никуда не денешься…

Таня снова забралась под одеяло и плачет… нужно одеться и пойти в агентство, нужно купить какой-то еды, нужно одолжить денег, потому что закончился газовый баллон (а кто ей даст?!), нужно каждый день заниматься, она же ни хрена не сдаст… Мамочка… ма-а-мочка, мне так плохо! Ну зачем ты умерла… я не могу больше, я не справлюсь, я же совсем одна… тебе там хорошо, да… что же мне делать… ма-а-а-ма… ты видишь, как мне тяжело, ну почему… ты умерла…

А со стены нагло улыбается кучерявый Баба, вот черт! Она забыла снять индуса… Таня вскакивает с постели, так его, порвался, и отлично! Развесил тут своего… хотя при чем здесь индус, может, он и хороший… Как он там сказал… только человек, контролирующий свои чувства, является человеком? А зачем тогда вообще у человека есть чувства, если нельзя их испытывать?! Глеб такой невозмутимый, «Ну как знаешь, всего наилучшего…» И всё, и никаких проблем… и ещё успел поучить Таню напоследок уму-разуму, типа люди истощены сомнениями и дурными предчувствиями, а это мешает счастью. Надо избавляться от привязанностей, привязанности рождают страх потерять, а страх рождает ненависть… а она привязана к дому, видите ли, и всюду ей мерещится подвох… ничего себе подвох. Таня его спросила: вы же продали квартиру этой Светы? И поехали в Индию? Или нет? «Да, Света продала, но, во-первых, она сама так решила, никто её не заставлял… а во-вторых, она просто мне мстит, потому что мы расстались». Интересно, Света врет? Что Глеб уже несколько раз так поступал, якобы она потом узнала от каких-то общих знакомых… может, и врет, потому что не логично. Если понимала, какой он подлец, зачем тогда поехала к нему в Ташлу? Маша тоже сначала подумала, что девушка ревнует, и не хотела ничего рассказывать… но когда узнала, что Таня продает дом и что они приехали вместе с Глебом, сразу прибежала сообщить… это ж надо! Света приперлась в Ташлу, выяснила, что у Глеба появилась новая девушка, соседи видели… но как она умудрилась узнать про Алексея с Машей, найти их дом, да… напор нешуточный. И просила Таню обязательно позвонить ей, пока еще не поздно, мол, Глеб настоящий мошенник… явно Глеб её достал… Но вот зачем было ехать в Ташлу? На что она рассчитывала? Понятно, хотела ему отомстить, ну и типа предупредить будущую жертву. А откуда Света знала, что он там не один? Значит, хотела помириться… хотя почему? Вполне могла предположить, что Глеб уже кого-то нашел, выждала три дня, не сразу ведь приехала… Надо было спросить ее, да… но Таня так растерялась, что ей было не до вопросов, только слушала… как Глеб разводит девочек, вернее, как они сами… а что? Еще пару дней, и Таня предложила бы ему поехать за свои деньги, типа ничего, потом отдашь… всё продумано. Не зря же в воскресенье он был такой грустный, якобы позвонил заказчику, а тот тянет с деньгами… даже говорить не хотел, пришлось вытягивать информацию, с ума можно сойти… И этот сквозняк так называемый… наверняка сам всё и разбил, благо их с Леночкой не было дома… да, всё совпадает. Причем никакого насилия, типа понимай как хочешь… мог бы сказать, что на него набросился полтергейст, например… или что предметы летали по комнате, она же рассказывала, как это было, так нет, он просто подталкивал её к определенной мысли… Ну да, Таня была уже почти готова. А потом бы заявил, что это её собственное решение… Света сказала, что одна женщина за сорок ради Глеба ушла от богатого мужа, а когда Глеб её бросил, потому что уже нечего было продавать, она сошла с ума… Выходит, он просто монстр какой-то. И вся его работа — чистый понт, все эти тысячи баксов… если верить Свете, он и правда рисует какие-то вывески, но это редкие халтуры и за них мало платят… А не верить глупо, интуиция подсказывает, что так оно и есть… да и факты.

Вроде бы Таня со всех сторон права, а на душе ужасно погано… и всё равно копошится червяк — может, зря она его выгнала… или нет, даже не то… просто ведь она могла и не узнать… они бы поехали в Индию, пусть даже за её счет… купила бы себе дом поменьше, ведь не стала бы она и его продавать, хотя мало ли… может, это какой-то гипноз? Массаж, секс опять же… эти тоже не собирались, наверное. Просто обидно… только началось хоть что-то интересное… черт, и сигареты закончились, теперь уж точно надо идти в магазин. Нет, с Глебом всё ясно, он так живет… и даже наверняка уверен, что приносит пользу этим женщинам, духовно обогащает… А они почему-то не ценят, сходят с ума или гоняются за ним, лезут с претензиями… неужели думают, что он им деньги вернет? Или так привязываются? А Глеб их учит, что нужно избавляться от привязанностей… вот интересно, как бы она себя повела, если…

— Таня! Ты дома? Та-ань!

Это ещё кто? Чего орать под окнами, когда есть звонок… О, Надька…

— Привет! Я дома, заходи…

— А оно там есть? А то я боюсь…

— Нету здесь уже ничего, всё нормально.

— А почему ты ко мне не заходишь? Я только что встретила твоего Юру, и он сказал, что ты приехала неделю назад…

— Ты будешь заходить или нет?

— Да захожу…

Надька не очень-то выглядит, какая-то она стала серая и рыхлая, наверное, ест много хлеба в этой своей булочной, не может удержаться… интересно, Юра сообщил ей про Глеба, с него станется… неохота всё докладывать Надьке, надо будет сказать, что он просто уехал…

— Ух ты, ничего себе, как тут пусто… ты что, всё продала?

— Повыкидывала. Я же тебе говорила.

— Ну, даешь… Слушай, так что, получается, сработало? Юра сказал, что оно ушло.

— Да вроде. А что ещё Юра сказал?

— Да ничего особенного… говорит, неделю назад уже приехала… а где твои жильцы? Никого нет дома?

— He-а… У тебя есть сигареты?

— Только они совсем слабые…

— Сойдет, можно отломать фильтр… А у меня больше нет квартирантов.

— Как это?

— А Лена забеременела, и они теперь разводятся, потому что Сережа не хочет ребенка, а она категорически не хочет делать аборт, короче, она уже уехала к маме в Белоруссию, а он тоже сегодня сваливает назад к почтальонше…

— Ну ни фига ж себе! Прикинь, а ты теперь можешь закрутить с ним роман! Будешь тоже, как это… ну как?

— Свингершей.

— Ну да, прикол! Подожди, ты сказала, что он переезжает? А почему?

— Потому что я всё равно буду продавать дом, мне деньги нужны… Ты мне можешь рублей пятьсот одолжить, а лучше тысячу. Недели на две?

— Пятьсот могу, да, дела… а уже есть покупатель?

— Нет, я сегодня пойду в агентство… чай будешь?

— Ага… но оно точно исчезло? Ужас, вот увидела этот шкаф и вспомнила, как он трясся…

— Да исчезло! Пойдем на кухню, а то тут свинками воняет.

— А как там всё было? Ну расскажи, мне же интересно… вот вы туда приехали, и что дальше? И вообще, почему ты так долго там застряла? Вроде собиралась на неделю максимум…

— Просто захотелось побыть одной… Ну там такой колодец, неглубокий… и длиннющая очередь, мы же прямо на Пасху приехали, вообще километровая очередь стояла, так что я искупалась ночью, пока весь народ был в церкви.

— Ну и как? Что-нибудь почувствовала?

— Да не особенно… когда я туда прыгнула, ничего не соображала, орала что-то про привидение, типа Матерь Божья, избавь меня от привидения… знаешь, какой холод был дикий? Днем еще ничего, а ночью вообще кошмар, и вода ледяная… я даже думала, что, если залезу туда, у меня остановится сердце, я же мерзлячая до ужаса. Короче, разделась, прыгнула — и все дела… причем я холода не почувствовала, а наоборот, какой-то дикий жар. Потом уже замерзла, потому что волосы были мокрые.

— Ну видишь, зато помогло. Круто… А было какое-нибудь знамение? Ну, ты сразу поняла, что оно исчезнет?

— Конечно нет, какое знамение?! Типа голос с небес?

— Ну не знаю… бывают же.

— Нет, извини, ангелов не встречала… но зато в доме спокойно, тьфу-тьфу-тьфу… Пей чай, а то остынет.

— Слушай, а эти твои знакомые, ну… Алексей его зовут, да? А они зачем ездили, я уже забыла…

— Ой, это, блин, вообще… я вообще в шоке. Такой прикол… слушай, ты только Юре не говори, потому что Маша не хочет ему рассказывать… а он к ней специально ходил узнавать, что случилось, потому что Алексей отменил свой кружок, неудобно будет, короче…

— Я что, общаюсь с твоим Юрой?

— Он не мой, вот какого ты уже второй раз…

— Потому что он к тебе ходит, а не ко мне, а у нас с ним разговор короткий. Привет-пока, и то, если я за прилавком. А на улице мы даже не здороваемся, потому что он меня не узнает. Ну ладно, ну рассказывай!

— Но сейчас-то вы с ним разговаривали…

— Правильно, это я его остановила, потому что я же волнуюсь, между прочим, уехала, и с концами… так чего ты в шоке? Ну не тяни!

— Там история ещё круче, чем с Леночкой. Прикинь, его Маша забеременела, а у них с Алексеем ничего типа не было…

— Ну, значит, от кого-то другого.

— Скорей всего… но ты бы видела эту Машу… это такая тихая овечка, просто ангельское создание, и ни на шаг от него не отходит, вторит каждому слову… в общем, всё это очень странно…

— Знаешь пословицу: в тихом омуте черти водятся. Такие вот тихони обычно и…

— Так Алексей поэтому и свихнулся, что сам не верит… ну, что Маша могла ему изменить.

— Но ведь получается, что изменила? Не от святого же духа она…

— А вдруг? Да… полный бред, конечно… значит, она переспала с кем-то в Ташле… но ты бы её видела, нет, я не представляю…

— Может, её изнасиловали? И она просто не хочет говорить?

— А что? Может быть… только очень по-быстрому, Маша сказала, что они там все время ходили за ручку, поэтому Алексей и бесится — даже заподозрить её не в чем…

— Так может, она раньше забеременела, просто не знала? Бывают же такие дуры — пока живот не вырастет, даже не подозревают ни о чем.

— А срок? Вот смотри — мы уехали двадцать первого апреля, до этого они целый месяц не трахались, а может, даже и больше, потому что был Великий пост, сколько он там длится, не помню… А они постились по-черному, сидели на одной картошке с водой, Алексей ещё ничего выглядел, бодренько, а Маша ужасно — исхудала, под глазами темные круги и всё время засыпала на ходу, такая, знаешь: «А? Что? Ой, а где мы? Ой, а что ты сказал…» Сильно ослабела, короче… Ну вот, а в Ташлу мы приехали как раз на Пасху, двадцать третьего, а через неделю Машу начало тошнить, она сначала думала, что простудилась, таблетки пила… а они как раз поехали в Самару, посмотреть какие-то монастыри, и она почти всё время себя плохо чувствовала, а в Щукинске купила тест на беременность и оказалось, что оно самое…

— Ага, с мужем два месяца не спала, а тест на беременность быстренько купила в аптеке, ну конечно…

— Говорит, ей приснился сон, что она вылезает из этого источника, а у неё огромный живот, прикинь! А иначе бы ей и в голову не пришло. И в поликлинике тоже всё подтвердилось, причем совсем маленький срок — до двух недель, так что получается, она в Ташле забеременела…

— И с мужем не это?

— Не это.

— Чушь какая-то! И ты веришь?

— Не знаю… просто, понимаешь, надо знать Машу…

— Непорочное зачатие, да? Типа она Богородица, ты соображаешь, что говоришь?

— Вот это и странно…

— Щукинская Богоматерь. Надо срочно заказать кому-нибудь икону, чтоб её с натуры нарисовали, да… нет, я ещё могу поверить во всякие там исцеления хромых, и паралитиков, и даже бесплодных, но чтоб на голом месте…

— Вот Алексей тоже так считает…

— А ты как считаешь?

— Да никак не считаю, не знаю я… при чем здесь я? Я поехала туда просто так, потому что уже не знала, что делать, думаешь, я сильно верила? А они сильно верили… Алексей постоянно рассказывал, какие в Иерусалиме происходят чудеса, и в разных других святых местах, и даже не в святых… Сам же всё это проповедовал и должен быть счастлив, по идее. И вдруг лично с ним происходит настоящее чудо, а его так ужасно колбасит… Маша говорит, что он скоро в дурдом пойдет сдаваться…

— Ну если он такой верующий, то в чем проблема? Пусть себе верит.

— Так не может, в этом весь прикол! Начинает ей припоминать, что вот она ходила в магазин и её пятнадцать минут не было, или что он ходил, а она дома сидела одна… потом начинает каяться, какой он урод, что подозревает несчастную Машу, а она святая, а он будет гореть в Аду… что Фоме неверующему было простительно, а ему нет, и всё в таком роде, то ползает перед ней на коленях, то донимает всякими гадостями, Маша уже к родителям переехала жить, так он каждый день бродит под окнами весь заросший и с безумными глазами, они его уже боятся.

— Ну и призналась бы человеку, с кем она, так сказать… чтоб не мучался. Нет, в такие крутые чудеса я не верю, это уже слишком… знаешь, в чем настоящий прикол? В том, что я тоже беременна, между прочим…

— Да ты что?! Надька! И что дальше… собираешься рожать? Это от Петьки?

— А от кого же еще…

— С ума сойти, Надька… так ты замуж выходишь?

— Ну да, уже заявление подали, так что будешь свидетельницей. Он же на другую работу недавно перешел, в универмаг…

Таня курит легкие Надькины сигареты, с обрезанным фильтром получается чуть крепче, но всё равно не то… надо бы сходить в магазин, но хочется выйти из дому уже вместе с Надькой, про отношения с Петечкой она может рассказывать часами, а тут ещё новая работа, такая актуальная тема… Таня смотрит в окно — дождя пока нет, но явно собирается, неохота мокнуть под дождем… да, надо сказать, что ей срочно нужно в агентство, и напомнить про деньги… хм, у её калитки почтальонша беседует с какой-то жирной бабой, и та привалилась к забору всей своей тушей, он и так еле держится, этого ещё не хватало… Глеб собирался подправить, но не успел.

А почтальонша Ирина Вадимовна беседует с Антониной Семеновной, потому что они подружки и не виделись уже несколько дней, им есть что обсудить… Они обсуждают возвращение квартиранта — разругался с женой и с Таней, видать, не поладили… обсуждают вчерашний День Победы — мужики совсем меры не знают, полгорода перепилось и валялось на улицах… обсуждают пенсионера Кириллова, соседа Ирины Вадимовны, который целый год уже женихается, а всё никак… обсуждают молодежь, которой в Щукинске почти не осталось, — и правда, что им тут делать… и это интересное извещение, которое Ирина Вадимовна принесла Тане — пишут, что на её имя получены деньги, а сколько? Не пишут. Просто приглашают в банк… Дождь вот-вот начнется, скорей бы уж, а то давление совсем замучило Антонину Семеновну, так тяжело сегодня, в груди что-то давит, ноги как чужие… Небо уже совсем низко, тучи набрякшие, воздух сырой… когда заморосит, подруги разойдутся, а пока можно еще чуть-чуть поболтать…