Седьмой Змей (ЛП)

Глава 5 Миссия / Пробуждение / Приказы

Следуя обычаю, сопровождавшему встречи двух кланов для планирования войны, они распили дзиру — горячительный напиток, который у племен Медузы служил множеству целей. Его пили, когда необходимо было забыть старые обиды, когда шла война или, когда погибал первенец.

Вермана Сайбус раздобыл пиалу, и они выпили в честь встречи с братьями. Когда опустевшая чаша сделала круг и вернулась к Кадму Тиро, они выпили еще, на этот раз за невероятное спасение Септа Тоика.

Доспехи Тоика, выброшенного из гибнущего «Зета Моргельда», пережили худшую фазу обстрела и запечатались лучше, чем саркофаг дредноута. На «Железном Сердце» уловили его спасательный маячок, а «Маллеус Феррум» подобрал его на пути к «Сизифею».

Тоик решительно отказался от визита в апотекарион, заявив, что ветеран Авернии, не способный потерпеть боль от пары лучевых ожогов, недостоин своего звания.

Для беседы они по предложению Медузона удалились в тренировочные помещения, граничившие с посадочной палубой. Он предпочел не входить в центральную часть корабля, а провести встречу с хозяином «Сизифея» в тени оружейных залов и дуэльных клеток.

— Поверь, я прекрасно знаю, как важно разделять боевые ячейки, — сказал Медузон, постучав пальцем по сморщенному ожоговому рубцу на левой щеке. — Меня научили этому военачальник Сынов Гора по имени Тибальт Марр и горящий флагман.

— Тогда почему вы здесь? — спросил Шарроукин, ждавший их в сумраке зала. — Ваше присутствие подвергает опасности всех нас.

Ашур Мезан взъярился, услышав столь неуважительные слова. Его рука скользнула к оплетенной проволокой рукояти гибмессера, который лежал в ножнах, но Медузон поднял ладонь.

— Спокойно, сержант Мезан, — произнес Медузон. — Сын Повелителя Воронов задал разумный вопрос.

Кадм Тиро разрешил Медузону взять на «Сизифей» свою почетную стражу. Первым был Ашур Мезан, командир отделения, своей напряженной манерой держаться напомнивший Тиро покрытых шрамами воинов из бойцовых ям Двенадцатого. С навершия его гибмессера — ножа для потрошения, любимого скаутами из Повелителей Ночи, — свисало кольцо нанизанных на нитку ржавых штифтов.

Второго воина Медузон представил, как Гаскона Малтака, своего советника. Тиро он сразу понравился. Его левую руку заменял наруч, переходящий в железный кистень на цепи. Больше чем на метр он от кланового лидера не отходил.

— Я не знаю тебя, ворон, — сказал Медузон. — Брат?…

Шарроукин молчал, и между двумя воинами повисла напряженная тишина, пока не ответил Тиро:

— Его зовут Никона Шарроукин из Девятнадцатого легиона, — сказал он, по неведомой причине чувствуя необходимость встать на защиту Шарроукина. — Такой же, как мы, ветеран черных песков Исствана. Но право голоса на этом корабле он пока не имеет.

Гвардеец Ворона бросил на Тиро враждебный взгляд, а Медузон между тем кивнул и продолжил:

— Скажи, брат Шарроукин. Почему, по-твоему, «Железное Сердце» оказалось достаточно близко, чтобы вступить в бой вместе с «Сизифеем»?

— Вы охотились за Альфа-Легионом, — ответил Шарроукин.

— Следовали за ним, — поправил его Медузон.

— Зачем?

— Позволь задать тебе встречный вопрос. Ты знаешь, что самое сложное в криптографии? Самое сложное — не взломать шифр, а использовать новые знания и при этом не дать врагу понять, что понимаешь их переговоры. Но иногда полученная информация дает начало миссии, ради которой можно пренебречь риском.

— И что это за миссия?

Медузон улыбнулся, но сморщенная рубцовая ткань на поврежденной щеке и возле губ превратила улыбку в гримасу мертвеца.

— Убить Альфария.

Никто ни ответил: все были слишком потрясены предложением Медузона. Убить примарха? Ужасное прошлое показало Тиро, что это было вполне возможно, но с их незначительными силами? Пусть даже под предводительством воина столь могучего, как Шадрак Медузон?

— Только мы? — спросил Тиро наконец. — Одни, без поддержки?

— Да.

— Убить Альфария? Примарха Альфария?

Медузон кивнул:

— Единственного и неповторимого.

— Откуда вам было знать, что корабли приведут вас к нему? — спросил Шарроукин. — Мы узнали о пункте назначения «Моргельда» только вр время атаки.

— Осторожней, вороненок, — произнес Медузон, наклоняясь вперед. — Ты выжил на Исстване, а потому заслуживаешь мое уважение, но не право бросаться оскорблениями. Мезан и Малтак такое не одобряют.

— Брат Шарроукин не хотел показаться непочтительным, — вмешался Тиро. — Но его вопрос справедлив.

Медузон помолчал, и Тиро заметил, что тот взглянул на Малтака, который едва заметно кивнул.

— Мои извинения, брат Шарроукин, — вздохнул Медузон. — Ты правильно делаешь, что спрашиваешь. Былые потери заставили меня с недоверием относиться к тем, чью ценность я еще не знаю.

Шарроукин кивнул, принимая извинения, а Тиро заметил, что под травмами Медузона скрывалась многолетняя усталость. Этому человеку оставался последний бросок костей, последний шанс отомстить за всех, кого потерял. Как будто придя к какому-то решению, Медузон качнул головой.

— Вы не единственные, у кого есть доступ к Криптосу, — сказал он, и опять экипаж «Сизифея» пораженно замолчал. Медузон нарушил эту тишину скрипучим звуком, который когда-то, наверное, был смехом, но теперь больше походил на мучительное эмфиземное хрипение.

— Вы правда думаете, что я стал бы лететь так далеко и рисковать столь многим ради головы кого-то менее важного, чем примарх?

— У тебя на «Железном сердце» есть Криптос? — спросил Велунд.

— Был, — ответил Медузон и хрипло вздохнул. — Четыре месяца назад его выжгло изнутри неизвестным пиронекротическим геном-самоликвидатором, который авгуры нашего железного отца пропустили. Но перед этим мы успели расшифровать высокоуровневый вокс-трафик, перехваченный ранее. Он, конечно, изобиловал загадками и жаргоном, но однозначно указывал на тайное собрание высших чинов Альфа-Легиона. Судя по всему, они направлялись к условленной точке сбора, чтобы получить приказы от своего примарха лично. «Моргельд» собирался встретиться с «Малькиантом», прежде чем отправиться на это собрание, но…

— Мы его уничтожили, — закончил за него Тиро.

— Вы его уничтожили, — согласился Медузон. — И мы упустили прекрасную возможность доставить предателям те же страдания, которые пережили мы.

— Необязательно, — вмешался Сайбус, и Тиро проклял его за длинный язык. — Сабик Велунд сумел выгрузить астронавигационный журнал «Моргельда» прежде, чем экипаж его уничтожил.

— Правда, брат Велунд? — спросил Медузон, ударив кулаком по ладони и огибая ближайшую дуэльную клетку. Его кроваво-красный глаз вспыхнул, напомнив Тиро об Атеше Тарсе. Волнение кланового капитана наполнило весь тренировочный зал.

Велунд кивнул.

— Я еще не расшифровал его полностью, но уже знаю, что следующим пунктом назначения «Зета Моргельда» была третья планета этой системы.

— Значит, цель еще на мушке, — сказал Медузон, хватаясь за усиленные стальные брусья клетки. Железо его латной перчатки скрипнуло от напряжения, когда он загнул брусья назад.

— Кадм, мы должны сражаться рядом с Медузоном и его воинами, — заявил Сайбус. — Примарх учил нас, что, сплавливая силы, мы повышаем мощь. Есть ли лучший способ ответить врагу, чем убить брата магистра войны?

Тиро понимал, что тот прав, но злость на бесцеремонность Сайбуса мешала немедленно согласиться. Без сомнения, он хотел сражаться рядом с братьями. Сердце молило об этом возмездии.

Сам Шадрак-чтоб-его-Медузон предлагал возможность утолить потребность в смертях предателей.

Медузон заметил, что он колеблется, и выпустил погнутые решетки дуэльной клетки.

— Брат Тиро, я был бы рад поприветствовать твоих воинов в своих рядах, но ты должен услышать еще кое-что, прежде чем примешь решение. Я собираюсь выступить против примарха. Да, говорят, что он самый мелкий щенок из помета, — но он все же примарх.

— И что же я должен услышать?

Медузон постучал пальцем по подбородку.

— Ты когда-нибудь слышал термин «доппельгангер»?

— Нет.

— Я слышал, — подал голос Шарроукин. — Это тевтонское слово со Старой Земли. Оно означает «бродячий двойник». Близнец. Мы использовали доппельгангеров в шахтах, когда хотели обмануть ударные группы надсмотрщиков. Благодаря этому они не могли знать точно, куда был направлен главный удар примарха Коракса.

— Именно, — подтвердил Медузон и щелкнул железными пальцами с такой силой, что высек искру. Он подошел к стойке с подвешенными на проволоке боевыми сервиторами — безжизненными манекенами из плоти, которые были вооружены различными клинками и бластганами для ближнего боя. Завершая обход вокруг дуэльной клетки, он потянул одно полуорганическое, полумеханическое существо за собой и выставил его перед собой, как доказательство.

— Одной из последних вещей, которые мы узнали от Криптоса перед тем, как он взорвался, была привычка Альфария использовать доппельгангеров, чтобы сбивать охотников вроде нас со следа, — сказал Медузон. — Он пытается скрыться за сетью тайн, как за плащом-невидимкой.

Медузон опять издал смех, похожий на предсмертный хрип.

— Говорят, даже его собственный легион не знает, где он сейчас.

Тиро чувствовал тяжесть надежд, которые возлагали на него Железнорукие, стоявшими в тренировочном зале. Они этого жаждали. Они в этом нуждались.

Медузон постучал по клятвенной печати на своем наплечнике, и Тиро обратил внимание на символ гидры, оттиснутый на воске. Одна из ее многочисленных голов была отрублена.

— Я поклялся завершить эту миссию, — добавил Медузон, — но нет ничего постыдного для тебя и твоих воинов в том, чтобы продолжать сражаться как раньше.

Тиро понимал, что это так, но когда еще представится такой шанс навредить предателям? Но когда он уже составлял фразу, которая свяжет его с Медузоном, предостережение Шарроукина впилось в сознание, как шальной осколок металла впивается в руку кузнеца.

Нет, для этого решения требовалось мнение кого-то более опытного, чем любой из присутствующих здесь.

— Я сообщу о твоей миссии капитану Брантану, — сказал он.

— Это совсем не обязательно, — говорил Сайбус, пока они шли к криоусыпальнице капитана. — И так ясно, что нам следует делать. Ты же знаешь, что я прав. Таматика, скажи ему.

Услышав свое имя, Железорожденный поднял взгляд.

Он кивнул, и Тиро понял, что Тоик и Нумен тоже поддерживали Сайбуса.

— Ты наверняка действительно прав, Вермана, — ответил Таматика, — но Ульрах Брантан — все еще капитан этого корабля. Он обязан знать, что на кону.

— Ты знаешь, что он скажет.

— Да, думаю, что знаю, — сказал Тиро. — Но услышу я это от него, а не от тебя.

Сайбус погрузился в задумчивое молчание, когда перед ними раскрылись противовзрывные двери. Гаруда, следовавший за ними на всем пути, влетел в выкатившееся на них облако ледяного тумана.

Тиро последовал за птицей, и удар холода показался физическим.

Ему подумалось, что таким должен был быть Фенрис. Лед на Медузе не был редкостью — но ничего, похожего на условия, которыми бахвалились сыны Русса.

Хотя, по правде говоря, холодный воздух Тиро уже не беспокоил. На его теле оставалось слишком мало плоти, которая могла мерзнуть. Многочисленные химерические аугментации, которым он и Вермана подвергли себя за десятилетия, сделалиих неуязвимыми к большинству слабостей плоти.

Но даже столетия тренировок, дисциплинированности и биоулучшений не могли полностью выжечь слабость духа.

Гаруда сидел на увешанной сосульками трубе под потолком и смотрел сверху вниз на Тарсу, согнувшегося над открытой панелью в стене покрытого инеем контейнера, в котором лежал Брантан. Зубчатые зажимы связывали пучки мигающих светодиодов и оголенных проводов.

— Какая-то проблема? — спросил Тиро.

Тарса поднял взгляд на вошедших Железных Рук и пожал плечами.

— Не больше, чем обычно, — ответил он, вытягивая из механизма под контейнером многочисленные тяжелые кабели. — Нужно наполнить резервуары с жидкостью, зарядить конденсаторы и заменить сгоревшие провода. На поддержание в капитане жизни уходит много сил и ресурсов.

— Цена не имеет значения, — сказал Тиро.

Апотекарий кивнул и воткнул кабели в устройства, назначение которых Тиро себе даже представить не мог. Показалось, что гул контейнера сменил тональность, но он не мог быть уверен.

Однажды, в редкую минуту самокритики, Тиро рассказал неподвижному телу Брантана о своих сомнениях. О том, что считал себя недостойным командовать экипажем «Сизифея». Воспоминание о разговоре до сих пор преследовало его, и каждое мгновение с той поры было посвящено попыткам доказать ошибочность тех полных жалости к себе слов.

Септ Тоик прошел мимо Тиро, встал к ногам заледеневшей тюрьмы Брантана и взглянул на капитана. Кожа на его лице была красной и блестящей после воздействия радиации. Шрамы, оставленные ему мечником из Третьего легиона, до сих пор выглядели болезненно. Он стоически сносил повреждения, однако напряженное выражение и налитые кровью глаза выдавали его страдания.

— Ты должен мне показаться, Септ, — сказал Тарса.

Тоик кашлянул и покачал головой, словно та кружилась.

— Нет нужды, апотекарий, — ответил он, выпрямившись и взмахом руки отсылая Тарсу прочь. — Я достаточно здоров, чтобы исполнять свои обязанности.

— Оставь его, — сказал Сайбус. — у нас есть дела поважнее ожогов Тоика.

Вермана Сайбус был умелым и отважным воином, превосходно показывавшим себя в боях, но между сражениями в нем не находилось и следа эмпатии.

Однако в данном случае Сайбус был абсолютно прав.

— Сколько у нас будет времени, апотекарий Тарса? — спросил он.

— Две минуты, — ответил Саламандр. — Плюс-минус.

— Это больше обычного.

— Вопреки здравому смыслу, все приборы показывают, что повреждения капитана Брантана излечиваются, — сказал Тарса. — Похоже, он начинает выигрывать в битве за жизнь.

— Железное Сердце? — спросил Тиро.

— Возможно.

Тиро заглянул под сеть изморози, покрывавшей изогнутое стекло. Лицо Ульраха Брантана замерло в последнем мгновении бодрствования. В нем не было ничего живого — как у восковой фигуры или у сервитора, которому выдрали из головы дата-диск.

— Ты же говорил, что оно его убивает?

— Оно убивало. Во всяком случае, я так думал.

— Но ты не знаешь? — спросил Сайбус. — Ты ведь чертов апотекарий!

Для воина, в чьих венах текла раскаленная кровь Ноктюрна, Атеш Тарса отреагировал на враждебность на удивление спокойно. Он ответил на взгляд ветерана собственным кроваво-красным взглядом, и первым отвел глаза Сайбус.

— Железное Сердце старше Империума на тысячи лет, — ответил Тарса. — То, как оно взаимодействует с организмом легионера, — тайна, раскрыть которую способен лишь Император, возлюбленный всеми.

Но Сайбус не собирался оставлять неопределенность касательно судьбы капитана.

— А ты что скажешь, Таматика? — поинтересовался он и указал на кибер-орла. — Ты и раньше сталкивался с артефактами из Земли Теней.

Таматика посмотрел на птицу, после чего вернулся к изучению Брантана. Он сжал губы и задумчиво постучал пальцами по подбородку.

— Сталкивался, да, — отозвался он. — Но тут даже мой опыт ничего не подсказывает.

Таматика повернулся к Тарсе:

— Возможно, раз капитан излечивается, получится отсоединить устройство и изучить его.

— Отсоединить? Исключено. Вы его убьете.

Таматика пожал плечами:

— В таком случае я не могу предоставить никакого объяснения.

— Забудьте про объяснения, — бросил Тиро. — Мы пришли сюда, чтобы поговорить с капитаном. Разбуди его.

Тарса наклонился к контейнеру и вставил активационный ключ из нартециума. Из бока криокамеры выдвинулась панель с несколькими костно-белыми бегунками и зубчатыми круговыми шкалами из черного пластека.

— Отключаю стазис-поле, — произнес он, ставя ручку крайней левой шкалы на нулевое значение.

Поле, удерживавшее Ульраха Брантана в закрытом пространстве вне времени, было невидимым, но Тиро сразу понял, когда его отключили. Наружу хлынул воздух из прошлого — холодный, застоявшийся и наполненный вонью разложения. Хоть Тарса и говорил об излечении, тело капитана оставалось искалечено.

— Поднимаю центральную температуру тела.

Иней на коже капитана растаял, и вода побежала по щекам, как слезы. Черты лица смягчились, а коже частично вернулся цвет, когда по телу снова потекла кровь. Эта же кровь вязкими сгустками сочилась из ран на груди и культей, оставшихся от бедер.

Глаза под веками задвигались. Он приоткрыл рот, и воздух над лицом заволокло зловонным паром.

— Мозговая активность возрастает, — произнес Тарса, следя за потоком данных на экранах, вставленных в стальные бока контейнера. — Амплитуда альфа-волн в пределах нормы. Активность тета-волн увеличивается. Нейронная осцилляция стремительно ускоряется. Можете говорить, он вас услышит.

— Ульрах, — заговорил Тиро. — Кое-что произош…

— Мы потерпели неудачу.

Отфильтрованный голос Ульраха Брантана вызывал у Тиро неизменную дрожь ужаса. Он шел из места, полного боли невообразимой, всеохватной и, как ему, должно быть, казалось, засевшей внутри на целую вечность. Он говорил о пытках, с которыми никто не должен сталкиваться.

Тиро знал с прошлых сеансов, что первые мгновения пробуждения часто были для Брантана тяжелыми: его разум восстанавливался из беспорядочных фрагментов, борясь с агонией, путающей мысли. Тиро мог только продолжать.

— Капитан, мы вышли на связь с Медузоном из клана Сорргол, — сказал Тиро. — Он планирует миссию и нуждается в нашей помощи.

Голова Брантана металась на заляпанной кровью циновке. Поток крови из искалеченных конечностей не ослабевал.

— Мы потерпели неудачу. Сперва на Исстване, а потом на Йидрисе.

— Нет, нас предали, — ответил Тиро, хватаясь за край контейнера. Жар от его железной руки проплавил во льду глубокие борозды. — Магистр войны всех нас предал.

— Мы больше не достойны. Ангел Экстерминатус родился, и бессчетные поколения будут вечно проклинать наши имена.

Тиро и Сайбус обменялись взглядами. Они ожидали от своего капитана чего угодно, но не самообвинений. Может, ярость и жажду возмездия — только не зловещих пророческих слов.

— Медузон считает, что нам следует объединиться, — сказал Тиро. — Я хотел бы услышать ваше мнение.

Брантан повернул голову к Тиро.

— Объединиться? Зачем?

— Он верит, что мы можем убить Альфария.

— Убить Альфария?

— Да.

— Убить примарха…

— Мы отомстим, — сказал Сайбус, вставая у контейнера рядом с Тиро и вкладывая в слова всю свою ненависть и боль. — Не Фениксийцу, но придет и его время.

Брантан открыл глаза: ввалившиеся и мутные, с красными прожилками от лопнувших сосудов и некрозной желтизной. Тиро увидел в них безумие и отшатнулся. За ввалившимися глазами царило помешательство.

— Отомстим… Да, отомстим. Наше спасение — в крови.

— Тридцать секунд, — напомнил Тарса.

Тиро собрался с мыслями. Он видел в Брантане боль и отчаянную жажду мести и не хотел следовать мнению человека, чей разум был разрушен мучениями и вечностью самообвинений.

Он почувствовал на себе взгляд Тарсы и заметил, что ядовитая ярость в глазах Брантана ужаснула его не меньше.

Между ними возникло молчаливое взаимопонимание.

Слезы на щеках Брантана замерзли мгновенно, но перед тем, как его поглотила ледяная вечность, он успел отдать последний приказ:

— Сделайте это. Убейте Альфария и выжгите слабость, приведшую нас к поражению.