Тайна призрака отца

Объяснение мы находим в самом сновидении, в том, что сын упрекает отца, в той тайне, с которой сталкивается отец. В центре этого сна, отмечает Лакан,

«стоит тайна самая страшная, какую можно только себе представить, тайна, связывающая отца с трупом только что умершего его сына. Забывшемуся было во сне отцу является образ сына, является со словами: “Отец, разве ты не видишь, что я горю?”» [4:40].

Тайна связи отца с трупом сына объясняется тем, что отец не досмотрел. Можно ли отцу представить себе, что он причина того, что не он ушел из жизни первым, а его сын, который его в этом и упрекает? Невозможно. Реальное, напомним, – невозможное. С другой стороны, можно ли отцу, не исполнившему свой символический долг перед сыном, оставаться в символической матрице сновидения? Невозможно.

Итак, что же тогда будит отца? Какая страшная тайна? Ответ Лакана: пробуждает его «не что иное, как отражение, тень, пламенный отсвет самой реальности?» [4:40]. Какой реальности? Сновидческой? Нет. Бодрственной? Тем более нет. Лакан говорит об отсвете той реальности, которая дает о себе знать по ту сторону и одной, и другой реальности. Лакан называет потустороннюю реальность реальным. К этому принципиальному месту анализа мы еще не раз вернемся, а пока обратимся к тайне.

Тайна отца – взятый на душу грех, который невозможно искупить. Лакан вспоминает других отцов, в первую очередь в связи с двумя ключевыми трагедиями, Гамлета и Эдипа. Испепеляющая отца в сновидении тайна

«вырисовывается и в других точках, фрейдовской топологией обозначенных, – тяжесть грехов отца, тех самых, что гнетут призрака в мифе о Гамлете – мифе, который дублирует для Фрейда миф об Эдипе. На отце, на Имени отца, на отцовском Нет строятся желание и закон, но наследие отца – это, как справедливо указал Кьеркегор, не что иное, как его грех» [4:40].

Лакан тотчас задается вопросом о причинах явления Гамлету призрака отца. Что заставляет его явиться? Откуда он приходит? Подробно Лакан размышлял об этом раньше, в семинаре «Желание и его интерпретация» (1958–1959). Неупокоенный, обремененный долгами является призрак отца и Человеку-Крысе, случай которого Лакан подвергает анализу в тексте «Индивидуальный миф невротика» (1953). Сын остается с долгами отца, и среди долгов этих есть те, которые сын оплатить не сможет никогда: отец умирает внезапно, оставляя грехи без покаяния. Таково оставленное наследство. Такова семейная тайна. В случае же «горящего ребенка» ситуация перевернутая: не отец, а сын мёртв, не призрак отца является сыну, а призрак сына – отцу, горящий призрак сына, призрак, сжигаемый «тяжестью грехов отца».

Загрузка...