Семья тирана: Мать и сын. Смерть Надежды Аллилуевой

VI1

БЫЛИ у Сталина и приятели, и друзья из числа семинаристов. В конце 40-х годов, когда отношения между церковью и Советским государством существенно изменились, Сталин узнал однажды, что его бывший соученик избран в Грузии на высокий. пост в иерархии Грузинской православной церкви. Он пригласил своего давнего знакомого в Москву и принял его в Кремле. Сталин был очень приветлив и вместе с гостем вспоминал годы, проведенные в семинарии, расспрашивал о грузинской церкви.

Неожиданно он спросил: «Кого ты больше боишься - меня или Бога?»

Священнослужитель смутился, не зная, что ответить.

«Знаю, что меня, - ответил за него Сталин. - Иначе пришел бы в Кремль не в гражданской одежде, а в одеянии священника» (10).

Мне рассказывали в Тбилиси, что Сталин, узнав однажды о тяжелом положении одного из бывших учителей духовной семинарии, распорядился создать для престарелого пастыря все необходимые условия, что было немедленно сделано.

В то же время, по свидетельству Г. К. Цверавы, некоторые из бывших соучеников Сталина были репрессированы в 30-е годы по его личному указанию (11).

Ни обучение в Горийском училище, ни в Тифлисской семинарии не привило юному Сталину религиозности, что очень огорчало его мать. Однако религиозное образование все же повлияло на стиль и характер мышления и сознания будущего «вождя».

Догматизм и нетерпимость к инакомыслию. способность к обману, характерный для статей и выступлений Сталина стиль катехизиса сложились явно под влиянием церковного образования и.воспитания. Об этом писала и дочь Сталина в книге «Только один год», лучшей из нескольких книг, которые написала за границей Светлана Аллилуева.

«Церковное образование, - отмечала она, - было единственным систематическим образованием, полученным моим отцом. Я убеждена, что церковная школа, где он провел в общем более десяти лет, имела огромное значение для характера отца на всю его жизнь, усилив и укрепив врожденные качества».

Религиозного чувства у него никогда не было. Бесконечные молитвы, насильственное духовное обучение могли вызвать у молодого человека, ни минуты не верившего в бога, в дух, только обратный результат: крайний скептицизм ко всему «небесному», «возвышенному».

Результатом стал, наоборот, крайний материализм, цинический реализм «земного» «трезвого», практического и сниженного взгляда на жизнь.

Вместо духовного опыта он развил в себе совсем другой: близкое знакомство с лицемерием, ханжеством, двуличием, таким характерным для значительной части духовенства, которая верует лишь внешне, то есть на самом деле не верует вообще…

Из своего семинарского опыта он заключил, что люди нетерпимы, грубы, обманывают свою «паству» и тем держат ее в руках, интригуют, лгут и, наконец, имеют много слабостей и мало добродетелей. Нетерпимость, негибкость, неспособность согласиться с противоположным мнением, если оно очевидно более здравое, я отношу в нем также за счет опыта, вынесенного из семинарии, где воспитанникам прививались фанатизм и нетерпимость (12).

Когда душа своим сияньем

Вдруг озаряет мир земной,

И свет ее над дальней гранью

Играет бледной синевой.

Когда над рощею в лазури

Рокочут трели соловья,

И нежный голос саламури

Звучит свободно, не таясь,

Когда, утихнув на мгновенье,

Вновь зазвенят в горах ключи,

И ветра нежным дуновеньем

Разбужен темный лес в ночи.

Когда беглец, врагом гонимый,

Вновь попадет

в свой скорбный край,

Когда кромешной

тьмой томимый

Увидит солнце невзначай, -

Тогда гнетущий душу тучи

Развеян сумрачный покров,

Надежда голосом могучим

Мне сердце пробуждает вновь.

Стремится ввысь душа поэта,

И сердце бьется неспроста:

Я знаю, что надежда эта

Благословенна и чиста.

Иосиф Джугашвили

(16-17 лет от роду: газета «Иверия»).