Сезон охоты на властного босса (СИ)

Очнулась утром и долго зло взглядом буравила потолок. Федька ушел и больше никак не объявлялся. Никакой тебе плешивой смски или звонка. Как в воду канул.

Так-то это я ему должна была нервы трепать, а не наоборот!

Собираюсь на работу, а у самой внутри бурлит от возмущения. Хоть и злюсь то больше на себя, наверное. Как-то слишком быстро я к нему прикипела. Вот вроде недавно терпеть не могла, а сейчас и уснуть без него не получается. У-у-у! Ведьмак. Приворожил меня точно.

Жизнь же продолжает идти своим чередом. Без опозданий приезжаю на работу, тружусь в поте лица, иногда поглядывая на слишком важную и сосредоточенную Жанну. Мне бы стоило испугаться, но не до выяснений подробностей личной жизни моего секретаря. Надо бы, конечно, уточнить как прошло её неожиданное свидание с Бероевым, но потом. Когда смогу адекватно слушать и оценивать.

Задерживаться не хочется. Слабым огоньком в душе теплится надежда, что Федя всё осознал и на крыльях любви прилетел ко мне с очередным цветочным веником? Любви ли? Может и нет никакой любви с его стороны на самом деле? Вот отмутузила я его вчера, а он подумал за ночь хорошенько и решил, что не нужна ему такая дурная истеричка. И ведь прав будет. Взрослые люди разговаривают как-то, а не кидаются на других людей с кулаками прямиком у порога.

Позвонить? Нет, не буду. Женская гордость у меня еще имеется. Написать? Приехать? А я ведь даже адреса его не знаю. Кроме как адреса автомастерской.

Загораюсь пуще лампочки Ильича. Хватаю сумочку подмышку и спотыкаясь на высоких каблуках, я вылетаю из офиса, помахав слегка опешившей Жанне рукой.

Стоп, Софья! Ты взрослая. Взро-сла-я! Так и веди себя соответственно, а не принимай решения, действуя на голых эмоциях. Ты уже последовала зову чувств? Куда это привело? Никуда. Единственный адекватный мужик в твоей жизни и тот скрылся в тумане, как та пресловутая лошадка.

Осознание бьет обухом по голове. Да я же по уши влюбилась его! Иначе не вела бы себя словно мартовской кошкой. Матильда и та более сдержанна. Влюбилась. Надо же. С мамой познакомила, букетом отхлестала. Д-у-у-у-ра.

Выхожу понуро из офисного здания и вижу своего сияющего Медвежонка с букетом. На сей раз ромашек. А быстро учиться, однако. Не так уж приятно шипами было по лицу получать.

— Луковка! Успокоилась?

Знаете, дорогие мои мужчины, что никогда в жизни, не при каких обстоятельствах нельзя говорить раздраженной или обиженной на вас женщине. Да, да. Именно ваше: «успокоилась», превращает милую зайку в злобную фурию с разгоном в секунду! И тогда вам уже не писец, а по меньшей мере кирдык!

18.

Лупить мужика ромашками совершенно не интересно. Никакой тебе страсти и экспрессии. Поэтому включаем противозачаточное лицо и с видом королевы от бедра шагаем к своей машине. Пусть глазеет и слюни пускает. Меня не пронять.

— Луковка! — окликает этот невозможный человек. — Ты куда намылилась то?

— Медвежонок… — фыркаю. — Иди ка ты пастись в другой огород! Найди себе какую-нибудь Тыковку!

Ох, женщины. Нелогичный мы народ. А если и правда пойдет? Послушает тебя, психанет и пойдет? Что тогда? И не надо кривить нос, пытаясь себе доказать, что не больно то велика потеря. Велика! Еще как! Где мы еще такого терпеливого найдем? Который даже розы с шипами по лицу принимает с благодарностью.

— Не хочу Тыковку, — раздается прямо за моей спиной. Когда только догнать успел?! — Хочу Луковку!

— Хотеть — не вредно!

— Вредно — не хотеть! — парирует он.

Блин, ну как с ним спорить то еще?! На всё найдет колкий ответ. И вообще я обижена, а, значит, разговаривать с ним не должна. По-детски надуваю полные щеки воздуха и продолжаю свой путь к автомобилю. Ага, так меня и пустили.

Федя своими громадными ручищами накрывает мои плечи и разворачивает моё бренное тельце на сто восемьдесят градусов, чтобы тут же поймать меня взглядом в свой плен. Дергаюсь ради приличия, но глаз не отвожу. Мне вот стыдиться нечего. Это не я его обманывала. Нет, я тоже не святая. Еще тот маскарад перед Бероевым устроила. Но мне то с ним детей не крестить. А с Федей?

— Соонь, — жалобно тянет он. А я, однако, и возмущаться не собираюсь, что не особо люблю эту форму своего имени. Совсем недавно едва Егору за такое панибратство глаза не выцарапала. — Прости меня, а? Ну куда я теперь без тебя?! Мы как Биба и Боба, Штепсель и Тарапунька, Вупсень и Пупсень…

Кажется, нелепые сравнения нашей пары он активно собирается продолжить, но я предусмотрительно прикладываю ладошку к его губам и смеюсь:

— Замолчи, прошу тебя!

Всё-таки романтик из него никакущий. Нет, чтобы вспомнить Ромео и Джульетту, Одиссея и Пенелопу, Бонни и Клайда на худой то конец! Биба и Боба…Мда.

— А что мне за это будет? — нет, я не меркантильная. Разве что чуточку. К тому же, я наивно жалела его бюджет тогда в ресторане, но больше я такой ошибки точно не повторю.

— А что хочешь? — принимает Федька правила игры, ловко перемещая руки с плеч на талию и притягивая вплотную к своему большому и крепкому телу. — Шубу, брюлики?

— Фи, — кривлюсь, пытаясь отпихнуть наглого и бородатого. — Не интересно. Хочу знать, что ты чувствуешь по отношению ко мне?!

Гадать на ромашке, безусловно, хорошо. Особенно когда этого добра у тебя целый букетище. Но не зря говорят, что женщины ушами любят. А мои бедненькие ушные раковины так истосковались по любви.

— Ты вот серьезно? — хмурит брови бородач. — Не понимаешь?

— Федька, ну что ты тугодум то такой, — вздыхаю. — Не понимаю. Надо говорить. Мысли я читать не умею. А так у нас то ссоры, то милования. Только какой смысл от этого? Дальше то что?

— Как что? — удрученно чешет затылок. — Свадьба, дети, собака.

— Ага. А мне ты это когда собирался сказать?

— Зашибись, Луковица! Когда-когда?! Когда с букетом к тебе заявился. Или ты думаешь я просто так с мамой твоей планировал познакомиться?! Если бы не кинулась драться прямо с порога, уже бы с кольцом на пальце на свою работу каталась!

— С каким кольцом? — ошарашенно переспрашиваю. Мне же точно послышалось.

— Вот этим! — возмущенно фыркает Фёдор и, аки фокусник из кармана черных джинсовых брюк, достает бархатную красную коробочку. Медлит что-то, внимательно наблюдая за моей вытянувшейся от удивления физиономией, а затем с коварной улыбочкой откидывает крышечку. — Выйдешь за меня?

— Выйдешь за меня?

— Что? — пищу приглушенно. — Нет!

— Нет? — а теперь очередь Феди удивляться и глаза пучить.

— Нет, — беру себя в руки и четко повторяю. — Пока не услышу главных три слова.

— Это что за загадка: «пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что»! Три слова уже были. Ты выйдешь за меня?

— Это не те три слова, — фыркаю и отстраняюсь.

И правда тугодум. Просила Боженьку хорошего мужа, а он мне Федю послал. Ладно, еще не мужа. Но в скором времени. Если до него дойдет, что нужно сказать. А так как доходит до него как до жирафа, велика вероятность остаться старой девой. Намекнуть что ли?!

— Луковка, ну что сказать то надо? — удрученно затылок чешет. — Я скажу!

— Не надо делать мне одолжение. Думай, Федя! Думай! — пытаюсь развернуться и продолжить свой тернистый путь к авто, но мне не дают. Нагло за руку хватает и держит. Вот же упрямый какой!

— Я тебе куплю? — выдал очередной предположение бедный мужик, а я расхохоталась. Мда. Мы так еще долго будет размышлять.

— Холодно, — качаю головой, отсмеявшись. — Но вариант был неплохой, кстати.

Это тебе Софья Михайловна любовь подавай. А вон Федька реальные вещи говорит. В нашем мире сейчас больше ценится не «Я тебя люблю», а «Я тебе куплю»! Только вот я, как та царевна Забава из мульфильма «Летучий корабль». Не хочу по расчету — по любви хочу.

— Какие люди! Место встречи — изменить нельзя, — врывается в диалог голос Бероева. Мне кажется или она за нами следит?! Уже второй раз появляется там, где его никто не ждет.

— А помощь зала можно спросить? — тихо шепчет Федя мне на ухо.

Неопределенно веду плечами, фыркая. Ну давай еще приплети сюда Егора, Жанну, маму, Леонадро. Пусть все тебе подсказывают. Да только сдается мне, что Федька попросту притворяется, прекрасно понимая, что я хочу услышать.

— Делайте что хотите, — уже на пределе, едва ли сдерживаю прорывающее из глотки рычание. Порву как Тузик грелку!

Слышу, что в спину летит удивленное: «Чего это с ней?!» от Бероева, но внимание не обращаю. Наконец-то добираюсь до своего верного железного коня, сажусь на разгорячённую под палящим солнцем кожу водительского сидения и, стараясь не обращать внимание на парочку своих некогда ухажеров, уезжаю с парковки.

Фиг тебе теперь Фёдор, а не моя согласие!

***

На экране телевизора «Красотка», на мне шелковая розовая пижама, а в руках ведро с мороженным. Под боком громко сопит Матильда, отчего мне приходится прибавлять звук, ибо ничегошеньки не слышно.

Федя не объявлялся. Не то чтобы я сильно ждала, конечно. Ладно, чего уж там. Еще как ждала. Думала и гадала, когда же он сообразит или признается уже самому себе и мне заодно. Не мог же он с бухты-барахты решить сделать мне предложение руки и сердца?! Значит, что-то чувствовал? Или не обязательно?

Ох, женская натура. Сейчас накручу себя до такой степени, что уже никакой суд мира его не оправдает. Еще вот несколько минут любимого фильма, несколько ложек сладкой бомбы и всё! Пишите письма мелким почерком!

Звонок в дверь застает аккурат на том моменте, когда, высунув кончик языка я со всем упоением, ковыряю дно баночки, в попытках вытащить последние капли сладкого безумия. А виновник всех моих будущих лишних сантиметров на попе и не кается, небось.

На носочках, аки тигрица на охоте, крадусь к двери, чтобы прежде чем открыть дверь, глянуть в глазок. Гостей я сегодня не ждала.

Ага. Опять розы. Алые-алые. Красивые. Интересно шипы имеются?!

— Открывай. Я знаю, что ты дома.

Врешь. Нет меня. За спиной вон Ричард Гир тратит баснословные суммы на гардероб Джулии Робертс, а ко мне бородач явился, опять с веником. Куда ромашки дел то?! Они мне нравились!

— Луковица, открывай. Ты громко пыхтишь за дверью.

Кто пыхтит?! Я?!

Проворачиваю ключ в замке и резко распахиваю входную дверь, уперев кулаки в бока. Враг не пройдет!

— Милая пижамка, — ухмыляется Фёдор, обласкав взглядом моё розовое безобразие. Перехватив букет в одну руку, делает шаг вперед и подхватывает меня другой рукой, занося в квартиру, словно я легче пёрышка для него. Безобразие какое!

— Чего пришел? — хмуро уточняю. У меня там фильм в самом разгаре, не до всяких больших, наглых и бородатых!

— О! Фильм про прост*тутку! — как ни в чем ни бывало, он проходит в гостиную, небрежно швыряет букет на комод в прихожей и плюхается на мой диван, едва не придавив кошке хвост. Бедная Матильда возмущенно орет и пулей слетает с нагретого места, прячась под диван.

Вот Изольдовна, а ты еще спала на нем и на руки к нему лезла. Надеюсь, сделаешь выводы, кто любимая хозяюшка, а кто так…Пришлый тугодум!

— Федя! — я возмущена до глубины души. Он же непробиваемый напрочь! Прет как танк!

— Чего как неродная. Садись рядышком, — хлопает рукой по дивану, возле себя. — Вместе посмотрим. Я такие сопли розовые, конечно, не очень. Но если тебе нравится…

— Ты мне зубки не заговаривай! Главного я так от тебя и не услышала. Ты всё клоунаду исполняешь.

Фёдор вздыхает. Громко так с надрывом. Будто устал уже от меня неимоверно. А я и не против. Могу хоть сейчас место освободить и отправить этого страдальца в свободное плавание. Зачем мне мужик, которому я не нужна?!

Я уже и рот открываю послать его далеко и надолго, разорвав эти недоотношения. Меня попросту опережают. В два шага он оказывается рядом, разом своими медвежьими объятиями спеленав по рукам. И мне бы начать отбиваться, но с меня словно выпустили все силы, подобно воздуху из воздушного шарика. Всхлипываю, сквозь сжатые силой зубы и стою неподвижно.

— Люблю я тебя, дурочка. Люблю.

А мне бы возмутиться на дурочку, но из его уст это звучит так мило, что я начинаю реветь пуще прежнего. Своими эмоциональными качелями совсем выбил почву из-под ног.

— Эй. Ну ты чего? — берет моё лицо в свои ладони и пальчиками нежно слезинки вытирает и в глаза неотрывно смотрит. — Прости меня. Идиот я!

— Сам сообразил или подсказал кто? — сквозь всхлипы интересуюсь.

— Сам, конечно, — заверяет Федька, но потом добавляет: — Правда наводку небольшую дали.

— Точно идиот, — констатирую я, пытаясь улыбнуться сквозь слезы. Дожала таки!

Были ли у меня муки совести? Нисколечко. Я хотела простых женских радостей, и я их получила. Сейчас лежу блаженной кошкой на груди у любимого, соплю носом в крепкую широкую грудь и улыбаюсь. А он волосы мои перебирает, упругие кольца кудряшек на палец наматывает. Счастье оно такое.

— Федь, а Федь. Я тут подумала…

— Мне уже страшно, — сонно откликается мой бородач. Приходится для профилактики кулачком его стукнуть по груди. А то слишком много болтает.

— Я тут подумала, что как-то быстро всё у нас. Так неправильно. Давай повременим со свадьбой.

— Угу, — вздыхает Фёдор. — И сколько?

— Ну, — тяну неуверенно. — Где-то год…

— Год?! — рычит возмущенно, стискивая меня в своих стальных объятиях.

Нет, ну надо же узнать друг друга хорошенько. Верно?! Что ж мы сразу то в ЗАГС побежим. А вдруг он просто невыносимый в каких-то бытовых вещах. Вот я совершенно точно не идеальная хозяйка. Да и жена явно будете слегка ненормальная.

— Полгода? — предлагаю компромисс, приподнимаясь на локте и заглядывая в глаза Фёдьки. — Меньше не уступлю. Поживём немного у меня…

— Почему это у тебя?!

— Вот! Видишь, мы еще даже не поженились, а уже выясняем отношения. Я не хочу бегать постоянно разводиться. Жениться если, так на максимальный срок.

— Так, Луковица! — Фёдор садится, подложив под спину мою и свою подушку, притягивает меня повыше, чтобы я могла умоститься на его груди и кончиками пальцев начинает массировать голову.

Приятно, блин. Едва не мурлычу от удовольствия. Между прочим — так не честно! Это отвлекающий манёвр и дезориентация противника во всей красе.

— Пожить вместе — не вопрос. Твое вещи перетащим за выходные. Жить будем у меня. Это не обсуждается. В твоей клетушке я еле помещаюсь.

— Почему это клетушке? У меня хорошая просторная квартира в ЖК бизнес-класса…

— А у меня дом, — обрубает все возможные возражения Федя. — Не думаешь о себе, подумай о кошатине. Ей такой простор будет. И касательно свадьбы — никаких тебе полгода. Ты за полгода себе еще каких-то мультиков накрутишь, мне бегай за тобой и розами по харе получай.

— Кто старое помянет, — бубню пристыжено.

Ой, ну ладно. Заехала пару раз букетом по лицу. Розами же. Лепестки мягкие, запах умопомрачительный. А то что шипы колючие — так это своего рода акупунктура. Забочусь о здоровье будущего мужа.

— Давай-ка без угроз. Мне мои глаза дороги. Я ими еще собираюсь всю жизнь на тебя любоваться.

— Так долго? — вскидываю голову, пытаясь заглянуть в его глаза. — А выдержишь?

— Выбора особо нет. Как я теперь Матильду брошу. Она же от меня без ума! — кивает подбородком в сторону сидящей на краю кровати кошки, которая влюбленным взглядом буравит Фёдора.

— Ах, Матильду он не бросит. Ну всё, косолапый. Пушной зверек отныне твой лучший друг! — пищу возмущенно и, схватив маленькую декоративную подушку, что без дела лежала на краю кровати, начинаю самозабвенно лупить бородача.

Кажется, Фёдор только этого и ждал. Хохоча и уворачиваясь, он каким-то невообразимым способом, подминает меня под себя, конфисковав орудие битвы. Долго рассматривает раскрасневшееся лицо, нежно убирая налипшие пряди волос на щеки и невесомо целует в нос.

— Ну вылитая Луковица! Смотрю и плакать хочется, — тут же начинаю самозабвенно выдираться, но куда там. Этого громилу нужны недюжинные силы, чтобы спихнуть. Словно на тебе кусок мрамора прилег отдохнуть. Чисто случайно. — От умиления, Луковка. От умиления.

19.

— Согласны ли Вы Софья…

Ну да, это я. Как я докатилась до жизни такой? Рецепт прост. Берете наглого бородача и наслаждаетесь. Теперь невыносимый любимый гад будет решать ваши проблемы. Даже если их нет. В чем беда?! Настоящий мужчина их всегда придумает. А потом рыцарски решит.

— Луковка! — окликает Федька. — Тебе вопрос задали?

— Какой? — хлопаю длинными ресницами.

А вообще я сегодня краше прежнего. Белоснежное платье легкое и короткое, красиво оттеняет мои стройные загорелые ноги. Не зря бегала раньше каждое утро. Раньше, потому что кое-кто на пробежку меня теперь не пускает. Зажмет в своих медвежьих объятиях, носом в волосы зароется и сопит. Какая пробежка и подъем на два часа раньше?! Тут бы не проспать. Но и с этим провал по всем фронтам. Разлагает мне Фёдор дисциплину жутко.

К чему это я?! Платье красивое, ноги стройные, я само великолепие. За ухом в волосах притаился цветок орхидеи, лепестками запутавшись в моих изрядно распушившихся кудрях.

Сколько я там просила Федю подождать? Полгода? Угу. Именно так и было. Но мы по ускоренной программе пошли. Как в СИЗО — день за полтора. Итого месяц совместной жизни, кольцо на пальце, тетенька в ЗАГСе. Мда, с математическими расчетами у меня, как оказалось, тоже не очень.

— Она согласна, — рычит Федя.

— Ваш ответ, невеста, — настаивает женщина-регистратор.

— Софья! — о, маменька подключилась.

Федя, как потенциальный зять, устроил её по всем показателям. Дав положительную характеристику, благословив наш союз, она всячески оказывала ему любую поддержку. Воевали они теперь дружненько против меня. Она, Леонардо…

— Мяу! — и Матильда. Куда же без этой пушистой жопки?!

Моя царица сегодня блистала не хуже хозяйки. В красивой белой шлейке, сфинксом восседала упитанной тушкой на руках несчастного Леонардо. Тот был не особо рад такой чести, но стоически терпел ради моей родительницы.

— Софочка Михайловна! — подключается Жанна. Куда же я без нее то?! Без неё теперь точно никуда. Какая же это свадьба без свидетельницы?! А вот свидетель со своей любезной тетушкой запаздывал.

— Простите-извините, — с букетом белых роз в зал бракосочетания, таща на буксире Марину Юрьевну, залетел Бероев. — Совещание.

— Вот теперь все в сборе, — счастливо улыбаюсь. — Я согласна.

— Ну, наконец-то! — хором вздыхает родные и близкие.

— Прошу ответить Вас, жених, — теперь очередь Фёдора измываться надо мной затянувшимся молчанием.

Его сестра фыркает в кулак и показывает жестом "класс". С этой мартышкой у нас личные счеты. Видите ли, брата я у неё конфисковала. То он только её баловал, а тут я со своей кошкой явилась не запылилась. Претензии были понятны, но не обоснованы. Рабство у нас отменили, клейма принадлежности этой мелкой заразине на Фёдоре я не нашла. Я смотрела во всех местах, так что уверена на все сто.

— Я пошла тогда, да? Чего он молчит? — хочу развернуться на каблуках, но меня шустро ловят и возвращают на законное место.

— Куда намылилась? Тоже мне сбежавшая невеста. Я согласен.

— Объявляю вас мужем и женой, — выдыхает от облегчения дама. Не всякий раз встретишь такую взбалмошную парочку как наша. — Можете поцеловать невесту.

— Наконец-то. Я уж думал не дождусь, — смеется мой муж. Мой муж? Муж? У меня есть муж?!

Не знаю до чего бы я еще додумалась, но все мысли разом улетучиваются, стоит ему впиться горячими губами в мой рот.

Муж…Это ж надо такое. Муж!

— Луковка, подъем, — громкий хлопок по пятой точке заставляет поморщиться, но никак не разлепить глаза.

— Изыди, — бурчу в подушку, в которую еще минуту назад сладко посапывала, пока не явился мой объевшийся манго супруг. Просто груш тут и в помине нет, а Федька оказался еще тем любителем фруктов.

— Ты сюда дрыхнуть приехала?

— Угу, — сладко мямлю, уплывая в объятия лучшего мужчины на свете — Морфея. Ну ладно. Почти лучшего. Он после Феди на втором месте. Но если эта бородатая зараза еще раз меня ударит, я его быстро в должности понижу. Будет знать, как меня обижать.

— Дрыхнуть ты и дома можешь. А тут песочек, водичка, дайвинг с акулами, — меня нагло пытаются ухватить за ногу, чтобы вытащить из-под простыни, но я стоически брыкаюсь. Уже не сплю, конечно. Но сдаваться не намерена. Я приехала отдыхать — я отдыхаю. Целый месяц безвылазно пахала, чтобы раскидать все свои дела, которых, кстати сказать, навалилось воз и маленькая тележка. И отправиться в свой долгожданный медовый месяц. Так на те вам! И тут отдохнуть не дают! Еще ладно бы, чужие люди, так свой собственный горячо любимый муженек. Тащит меня на какой-то там зубастый дайвинг.

— А мне пособие положено, если тебя акулы сожрут? — интересуюсь, приоткрыв один глаз, при этом, умудряясь, уворачиваться от вездесущей лапищи.

— Не дождешься! — громыхает над ухом муж.

— Пособия или что тебя сожрут?

— И того, и другого!

Глубоко задумываюсь над несправедливостью бытия, пропуская коварный ход Фёдора. Лодыжку правой ноги ловко фиксирует мужская подмышка, а бедную стопу нещадно начинают щекотать.

Пищу, изворачиваюсь, молю о пощаде, захлебываясь смехом. Да только Фёдор беспощаден.

— Встаю, встаю. Только прекрати! — кричу, второй ногой, пытаясь оттолкнуть громилу, но и её ловят в жесткий захват, поочередно награждая бедные мои ножки порцией пыток.

— Встаешь? — уточняет, когда я выдыхаюсь орать и только тихонько всхлипываю в подушку.

— Отпусти, изверг. Встаю!

Ничего, месть — это блюдо, которое подают холодным. Ох, я уж постараюсь, его хорошенько проморозить, прежде чем оно попадет на стол к моему муженьку. Чтоб его понос схватил от такого количества манго, что он вчера съел в одиночку и не поморщился. Хотя, не надо понос. Ищи ему потом таблетки, отпаивай адсорбентами. Лучше придумаю, что-то другое.

Шлепая босыми ногами по деревянному полу в нашем бунгало, ловлю себя на мысли, что без Феди я слишком скучно жила. Какие-то пробежки, аффирмации утренние, смузи. Тухло, пресно и не интересно. То ли дело танцующий в трусах у плиты Фёдор, использующий деревянную лопатку вместо микрофона. И на завтрак не зеленая жижа из авокадо и шпината, а, судя по ароматам, яичница с беконом. Благодать же.

Освежившись в душе, накидываю тоненький халат и спешу на кухню, поглощать завтрак.

— Сейчас я буду кушать! Сейчас меня покормят! — весело скандирую, по пути, не удержавшись и ущипнув Федю за упругую ягодицу. А нечего ими так соблазнительно вилять со стороны в сторону.

— Луковица — получишь!

— Я хомячков не боюсь, — фыркаю, утаскивая тарелку с яичницей, прямо из рук муженька.

— Это вообще-то моя! — возмущается он.

— Кошмар! Смотрите, что этот ваш брак с людьми делает! — делано вздыхаю. — Любимой жене пожалел яиц.

— Они каждую ночь в твоём распоряжении, — хохочет этот пошляк, подмигивая.

Ну вот как с ним бороться? Похоже, что никак. Только любить!

***

— Работаешь? — ехидно уточняет Егоров и, просиживая свои штаны в моем кресле для посетителей, вытаскивает карандаш с подставки для канцтоваров. — А вышла бы за меня замуж — не работала бы.

Именно поэтому я за тебя бы и не вышла. Ибо работа для меня — это моя отдушина. Федя всецело меня понимает и разделяет такое рвение. Ну у него и выбора то особо нет. Или принимать меня такой какая я есть или принимать таблетки, чтобы принимать меня такой, какая я есть. Другого не дано.

— Слышал бы тебя Фёдор Геннадьевич — оторвал бы уши, Бероев. Чего пришел?

— Какая ты, Софья, грубая стала. Это тлетворное влияние твоего муженька. Да, да!

— Бероев, я скоро сама тебе уши оторву. Чего тебе надобно, старче?

— Ничего, — пожимает плечами Егор. — Просто в гости зашел. По-дружески.

— Ты главное сделай так, чтобы Федька поверил. Ему твой график посещений моего кабинета что-то не очень нравится. Уже несколько раз грозился отправить тебя на консультацию к пластическому хирургу.

— Зачем это? — настороженно подбирается мужчина.

— Нос твой рихтовать, — бросаю неловко, делая вид, будто безумно заинтересована происходящим на экране компьютера. Работаю я, в общем. Не видно разве?!

— Дай угадаю. После встречи с его кулаком?

— Какой ты догадливый, Егорка. Не мужик, а золото. Пропадает только без Центрального хранилища Банка России. Срочно надо исправлять и сдать тебя на принудительное хранение.

— Кому это? — пыхтит возмущенно.

— Жанне, — жму плечами я. — Хороший кандидат. Надежный. На свадьбе моей, опять-таки, вы чудесно зажгли под Сердючку.

Нет, ну надо было их видеть просто! И куда только вся сдержанность Егора Сергеевича подевалась? Отплясывал так, что искры с пят летели. Эх, не зря я их так отчаянно тогда подталкивала друг к другу. Идеальная же пара выйдет. Просто пока не сильно понимают своего счастья. Но не беда. У них есть я! Я им помогу! А у меня есть Федя и он поможет мне. Что значит не захочет? Куда денется с подводной лодки?!

— Пойду-ка я…работать. Кофе всё равно не наливаешь. Хозяйка из тебя, конечно, такое себе.

— Алла нальет, — говорю крепкой мужской спине в темном костюме.

Зачем приходил?! Что хотел?! Еще и карандаш стащил!

Мобильный гудит от входящего видеозвонка. Жму принять вызов и любуюсь бородатой мордахой на весь экран телефона. Чумазый то какой, Господи. Небось опять у него запил кто-то и Фёдор Геннадьевич решил собственной персоной заменить непутевого работника. Так. Стоп. Кажется, примерно с этого и началось наше знакомства.

Прищуриваюсь зло и пытаюсь отыскать малейшие признаки присутствия женщины в радиусе нескольких метров от мужа. Порву, как Тузик грелку!

Впрочем, не такой же он дурак звонить мне при какой-то бабе. Выдыхаем, Софья. Выдыхаем. Никто на Вашего мужа не претендует.

— Моем, моем трубочиста. Чисто, чисто, — цитирую Чуковского с его «Мойдодыром». — Откуда такого красивого дяденьку к нам занесло?

— Дяденька за… — вздыхает муж в трубку. — Ты представляешь…

Дальше следуют какие-то ругательства. Не в прямом смысле. Просто Федя начинает рассказывать, что друг его, тот самый полицейский, притащил какой-то раритетный хлам и они его решили коллективно сделать. В общем, мальчики развлекались. Спросите, почему же ругательства? Дак я понятия не имею, о чем он там мне пытается рассказать. Белый шум какой-то. Из всего потока я поняла только: «сломалось». Но я слушала. Честно. Как не слушать. Такой красивый, когда рассказывает. Не могу!

— Звонишь поделиться? — улыбаюсь понятливо.

— Ага. Поймала меня в свою ловушку — теперь терпи. Нечего было охоту открывать.

— Так я не на тебя открывала! — фырчу.

— А попался я. Всё, мать. Терпи!

— Я еще не мать, — мы женаты то всего ничего.

Какая еще такая мать?! Не то, чтобы я не хочу ею стать. Хочу. Это закономерно, что хочешь иметь продолжение своего любимого мужчины. Но у нас всё с ним слишком быстро. Я всячески пытаюсь тормозить Фёдора, но у того отсутствуют тормоза, когда касается меня дело.

— Это мы исправим, Луковица. Зуб даю!

Федор Геннадьевич

Никогда не думал, что женюсь так быстро. Но раздумывать над этим фактом и времени то особо не было. Луковице моей только дай слабину — сразу на попятную. Не хочу, не буду.

Правда, её капризы я готов был терпеть постоянно. Влип в эту кудрявую вредину по самые уши и выныривать не хочу. Пусть и нервы она мои в клубок смотала и салфеточки ажурные с них сплела.

— Федь, подумай, — дула губы Татка. Её моя женитьба больше всех волновала. Еще бы! То у меня одна капризуля великая была, а теперь целый две. Здоровая конкуренция! Ничего. Полезно. Рано или поздно придется Татке свою жертву искать и мозг ей ковырять чайной ложечкой.

Остальные как-то философски восприняли новость о скоропостижной женитьбе. Всё моё близкое окружение знало, что если я чего-то решил — так тому и быть. А я твердо решил, что Луковка станет моей женой. Даже если она сопротивляется этому факту. Не отпущу. Моя прелесть.

— И как тебе семейная жизнь? — вытирает чумазый лоб Илюха. Да, да. Тот самый друг детства, что любезно помог мне достать информацию про Софью, в свое время. Так сказать, наш личный купидон на полставки.

— Прекрасно, — потягиваюсь, норовя разогнать кровь в затекших мышцах и улыбаюсь как полудурок на все свои 32 зуба.

Луковица у меня, конечно упрямая, но люблю я характерных дам. Разве то женщина, если нос свой красивый гармошкой не кривит и не фыркает, будто стадо ежей в брачный период?! Нежные девочки-одуванчики меня никогда особо не прельщали. То ли дело моя Луковка! И по харе съездит, и потом в эту же побитую харю поцелует!

— Не жалеешь?

— Что ж я не человек, что ли?! Жалко её, конечно, — вспоминаю старый бородатый анекдот, бороздящий просторы всемирной паутины.

Илюха ржет и понятливо кивает, не пытаясь влезть в душу своими вопросами. Вот за это я его и ценю. Золотой мужик!

Соньку я свою обсуждать ни с кем не буду. Счастье любит тишину. Кажется, так говорят умные люди?!

Еще около часа мы пытаемся вдохнуть искру жизни в раритетное авто. И может быть просидели бы дольше, но рабочий день обычного офисного планктона подходил к логическому завершению, а значило это одно: надо Луковицу свою домой тащить. Знаю я её. Сейчас засядет, счет времени потеряет, потом на буксире её тащи уставшую и измученную.

Вообще работа эта её — блажь, конечно, чистой воды. Но я упрямо молчу. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. Очень уж дорог этому нежному сердечку её маленький, но довольно-таки процветающий бизнес.

— Привет, — сопит Луковка, высунув красный нос из воротника куртки. — Замерзла жуть как. Потрогай.

Мне царственно вручают ледяные маленькие пальчики, и я как верный паж грею ручки госпожи в своих больших ладонях.

Время летит неумолимо быстро. И вот уже зима, хотя, казалось бы, совсем недавно было лето и на парковке ЖК, где живёт Татка я встретил вздорную дамочку на выкидыше автопрома. Теперь же эта дамочка светится миллионами огней, словно новогодняя гирлянда и замершим птенцом жмется к моему плечу, счастливо улыбаясь.

Целую холодный нос, дыши на тонкие ладошки и улыбаюсь в ответ. Идиллия. Но есть один маленький нюанс, которого нам все же не хватает.

— Поехали! Сюрприз покажу!

— Какой сюрприз, Медведев? — вдруг суровеет моя Луковица и руки пытается вырвать. Но я наученный горьким опытом, стойко держусь и не выпускаю их из своего плена. С моей женушки станется мне кулаком куда-нибудь залепить.

— Тебе понравится, — уверяю её.

— Мне уже не нравится, — фыркает Луковка. — Я думала мы поедем в ТЦ, купим подарки к Новому Году. Вот-вот уже праздник, а у нас еще конь не валялся! Дом не мешало бы украсить. Я пригласила твоих родителей, маму с Леонардо, Жанну с Бероевым…

— Кого? — переспрашиваю. Нет, ну вдруг у меня слуховые галлюцинации на почве ревности возникают. И тот самый предполагаемый соперник уже мерещится везде и всюду.

— Твоих родителей… — заново начинает перечислять Софья.

— Нет-нет, — прерываю я. — Жанна с кем будет? С Бероевым?

— Без него она отказалась приходить, — сопит Софья. — Ладно тебе! Мне кроме тебя никто не нужен, Бородач.

— Только это его и спасает постоянно, — бубню себе под нос.

Да, я злой и страшный, пусть и не серый волк. Ухо всегда надо держать в остро. Знаем мы таких ушлых. Вон как увивался за Сонькой, стоило ей сменить свой маскарадный костюм на нормальную одежду. Сразу слюна, как у собаки Павлова потекла. А вот хр*н. Моё! Не отдам!!!

— Так что там за сюрприз? — вдруг начинает ластиться эта кошка.

И в глаза заглянет, и по щеке нежно погладит, и подбородок свой острый на плечо моё уложит. Будто и не она еще минуту назад бухтела от недовольства.

— Сюрприз, — задумчиво тяну я, постукивая кончиками пальцев по обивке руля. Обожаю держать интригу, когда она вот так вот от нетерпения подпрыгивает на сиденье. И вроде бы ясно, что отвлечь пыталась, но сама не заметила, как втянулась. Любопытство — страшная вещь.

— Ну ладно. Поехали — покажу.

Ехать было недалеко. Аккурат в соседний коттеджный поселок, где нас уже ждали и, наверное, выглядывали. Еще бы! Столько голодных ртов нужно чем-то кормить, поить, воспитывать. Минус один боец — уже облегчение.

— Это что? — пищит Соня, когда хозяин, заботливо укутав в теплое одеяло, притаскивает пушистое нечто. Мелкое, напуганное до того, что один нос из кокона одеяла торчит.

— Собака, — констатирую факт, пока едва ли не рыдающей от счастья Софье вручают золотистый комок шерсти. — Дом — есть. Дерево — есть. Собака — есть. Всё, мать. Теперь точно не отвертишься. С тебя сын!

А ловко я это придумал. Да?

Эпилог

Софья Михайловна

— А ну-ка тихо все! — отдаю команду и домочадцы мигом затихают.

Мама замолкает на полуслове и захлопывает рот. Леонардо вжимает голову в плечи, спиной прижимаясь к стенке. Рекс плюхается на пушистую задницу, Матильда забирается на шкаф. Один только Федька сидит довольный и не думает затыкаться.

— Ну ка, скажи еще раз!

— Па-па! — по слогам выдает сына и улыбается беззубым ртом, дергая притихшего пса за хвост.

— Говорил же, что не показалось. А ты споришь, Луковица!

— Так не честно! — возмущенно пищу.

Я его рожала? Рожала! Ночей не досыпала? Не досыпала. И что в итоге? Папа. Не мама, мамулечка, мамочка. На худой конец — Рекс! А папа!

— Я с тобой не разговариваю! — тычу мужа в широкую грудь. — Это ты его научил.

— Софья, ну что ты… — начинает наш личный семейный миротворец.

Мама души не чает в Фёдоре, а с рождением внука эта любовь стала только прочнее. Поэтому в любых конфликтах родительница мигом начинает предпринимать попытки по примирению сторон. Хотя если так посмотреть — это я с Фёдором постоянно ругаюсь, а не он со мной. Он обычно сидит, тянет лыбу и молчит. Идеальная тактика, как разозлит меня еще больше.

— Ма-Ма, — подает голос Мишенька.

— Слышал? Мама! — подхватываю сынишку на руки и начинаю целовать сладкие пухлые щечки. — Он сказал мама!

— Ты меня так поцелуй, я тебе всего Пушкина перескажу, — хохочет этот невыносимый мужчина, что по совместительству является моим мужем. Вот угораздило же меня тогда ему перекрыть проезд. Страшно подумать, что мы бы никогда не встретились и у нас не родился такой сладкий карапуз.

Уже вечером, сидя за туалетным столиком, после того, как уложила спать своего непоседу и приняла душ, я вдруг вспоминаю важные новости и тут же спешу поделиться ими с мужем.

— Женится? Бероев? — Геннадьевич даже планшет откладывает. А я думала свой вечерний досуг, по просмотру машин на Авито, он ни на что не поменяет. — А кто счастливая невеста?

— В смысле? — удивленно дергаю бровью. — Жанна, конечно.

— Заарканила мужика, — хмыкает Федя.

Забираюсь к нему на кровать, укладываю голову на мужскую грудь, носом утыкаясь в шею. Дышу и надышаться не мой. Мой, весь мой. Со всем его ливером. И только пусть попробует мне отрицать.

— Впрочем, теперь мне больше не надо переживать, что он имеет на тебя свои виды.

— Федя, у меня есть муж, ребенок, собака, кошка и большой дом. Я думаю, что у него давно нет на меня никаких видов…

Нет, хорошо всё же, что Жанна меня подбила тогда на эту авантюру. Я люблю и любима. А что еще нужно для счастья?!

Конец