Глава 11

Ей это совсем не понравилось. То, что ответил Джонни. Когда Невада остановилась около Джонни у перил парохода, она коснулась его руки и жизнерадостно улыбнулась.

— Почему мы останавливаемся в Батон-Руж?

— Чтобы попытаться уговорить мисс Анабел Делани сопровождать нас в Англию, — ровным уверенным голосом ответил ей Джонни.

— Мне не нравится это! Мне это совсем не нравится! — быстро возразила Невада, ощутив первый в своей жизни приступ ревности. — Тебе не нужна другая женщина, Джонни. Тебе вполне достаточно меня. Я знаю.

Джонни грубо схватил ее за руку и отвел подальше от трех плантаторов, обернувшихся, как только голос Невады, громко зазвеневший от страсти, нарушил глубокое спокойствие Миссисипи. Силой заставив Неваду пересечь прогулочную палубу парохода и взобраться по крутому трапу на пустынную верхнюю палубу, Джонни подвел ее к спасательной шлюпке. Здесь он выпустил ее руку, и Невада, свирепо посмотрев на него, потерла запястье, показав, что он причинил ей боль.

Джонни был непоколебим. Взяв ее за плечи, он сказал:

— Я еще раз попробую объяснить тебе положение вещей, и я хочу, чтобы ты внимательно выслушала, потому что у меня кончается терпение. Ты — не моя женщина, Невада. Ты — моя леди Удача. Амулет удачи. А я — я твой опекун, твой наставник, твой друг. Я буду заботиться о тебе, присматривать за тобой. Как если бы я был твоим старшим братом.

— Как это может быть? Братья не занимаются любовью с их…

— Боже мой, прекратишь ты или нет? Забудь ту ночь раз и навсегда!

— Я не могу.

— Ты должна, черт возьми! — Джонни слегка встряхнул ее. — У тебя впереди замечательная жизнь, если ты будешь делать так, как я говорю. Ты можешь быть очень милой, когда захочешь. И ты очень красива. И если избавишься от некоторых своих недостатков, твоей благосклонности будут добиваться многие молодые джентльмены. — Джонни улыбнулся, надеясь убедить ее, что все будет прекрасно. Он ослабил хватку, но не убрал рук с ее плеч. — Тебе понравится мисс Анабел Делани. Она — симпатичная старая дева среднего возраста с безупречными манерами. Истинная аристократка старого Юга. Мисс Анабел будет для тебя чудесной компаньонкой в путешествии. И твоим терпеливым преподавателем.

Невада пожала плечами, сбросив его руки, и отвернулась, прислонившись к поручням. Она почувствовала себя немного лучше, узнав, что Анабел Делани не могла быть ей соперницей. Неваде очень хотелось, чтобы Джонни был полностью в ее распоряжении, но она была достаточно умна, чтобы понять, что придется изменить тактику, или она совсем потеряет его. Очевидно, Джонни могла бы понравиться только настоящая леди, так что она должна стать такой, нравится ей это или нет.

— Я с большим нетерпением жду встречи с мисс Делани. — Невада широко улыбнулась. — И буду очень благодарна, если она согласится стать моим учителем.

Джонни заметно расслабился.

— Я уверен, общими усилиями мы сможем убедить ее. — Он медленно повернулся, прислонился спиной к перилам судна и ласково произнес:

— Ты так мало рассказала мне о себе, Невада. Есть ли у тебя где-нибудь родные, кто бы…

— Нет, — прервала его Невада, пристально глядя на волны от парохода, катящиеся к безмятежно-спокойным речным берегам.

Там красовались пышные карликовые пальмы, высокие могучие дубы и серебристые плакучие ивы, вырвавшиеся из густого подлеска. Дикие виноградные лозы, ирисы и табак буйно росли на плодородной влажной почве.

— Отец был всей моей семьей, а теперь и его нет.

— А твоя мать? — спросил Джонни.

— Умерла, родив меня. — Она прикрыла синие глаза. — Отец привез меня из штата Невада, когда я была еще совсем ребенком.

Внимание Невады внезапно отвлекла снежно-белая цапля. Она взлетела, громко хлопнув крыльями, солнечный свет блеснул на ее длинном клюве.

— С тех пор я жила на этой реке. Это единственная жизнь, которую я знаю. Это — мой дом, Джонни. Я люблю ее. — Невада помолчала. — Я любила моего отца.

Джонни растроганно заметил:

— Похоже, у тебя было замечательное детство.

— Да, конечно, — пробормотала Невада, и, возвращаясь мыслями в прошлое, она поведала Джонни о счастливых, беззаботных днях на Миссисипи.

Она говорила и говорила. О плоскодонке отца, об экипаже, о ночах, когда она пела для них под звездами; о раннем, но недолгом обучении в Новом Орлеане; о склонности отца к выпивке и женщинам, о ночи, когда он был убит ножом в драке.

Джонни внимательно слушал, и каждое детское воспоминание, каждое острое переживание из ее прошлого пробуждали в нем чувство привязанности к этой черноволосой девушке. Он понял, что она была дочерью пьяницы-речника, брошенная на произвол судьбы. Что она не была ответственна за свое прошлое. Что она не ждала сочувствия от окружающих. И что она определенно нуждалась в том, чтобы кто-нибудь опекал ее. Все это было очевидно.

Наконец Невада умолкла, и некоторое время они стояли в тишине, каждый думая о своем. Невада первая нарушила молчание.

— Теперь, — сказала она, подняв голову и улыбаясь Джонни, — ты знаешь обо мне все. Твоя очередь, Джонни. Расскажи мне о твоей семье, о доме.

В ответ он только отрицательно покачал красивой головой и мимолетное замешательство возникло в его темных глазах и быстро улетучилось. Джонни широко улыбнулся, выпрямился и глубоко засунул руки в карманы сшитых на заказ брюк.

— Хватит воспоминаний, — сказал он. — Поторопись в каюту. Пора одеваться к обеду. Надень то шелковое абрикосового цвета платье с оборками.

— Да! — возбужденно и быстро согласилась Невада, приподняла отделанную кружевом юбку и спросила:

— Ты поможешь мне уложить волосы?

Слабая улыбка появилась на губах Джонни. Он взял ее за локоть:

— Не говори ерунды.

— Папа всегда расчесывал мне волосы и помогал закалывать их.

— Хорошо, я буду помогать тебе, пока нет никого другого. — Джонни тяжело вздохнул.

Через полчаса Джонни, одетый в черный вечерний костюм и белую плиссированную рубашку, сидел на синей бархатной кушетке в каюте Невады.

А она, в модном шелковом платье цвета абрикоса, расположилась на шикарном ковре у его ног. Орудуя оправленной в серебро щеткой, медленно и осторожно расчесывая ее длинные темные волосы, он позволил своей руке следовать за щеткой по ее хорошенькой головке. И вниз по спине, где густые локоны достигали талии. Невада запрокинула назад голову и закрыла глаза.

— Ты справляешься даже лучше, чем отец.

— Неужели? — отозвался Джонни, умолчав о том, что у него действительно было гораздо больше практики, чем у ее отца.

Джонни знал многих женщин, многих любил и жил со многими в короткие периоды времени за эти годы. Он был своим человеком в ванной комнате и в гардеробной. Его руки игрока так же ловко управлялись с куском душистого мыла и щеткой для волос, как и с колодой карт.

Слишком скоро, как показалось Неваде, Джонни расчесал и искусно уложил тяжелые пряди в сияющие локоны на ее голове. Ей хотелось бы продолжить эту приятную близость. Неваде очень понравилось сидеть на мягком ковре между колен Джонни, в то время как он ласково и медленно проводил щеткой по ее волосам и гладил их большой теплой рукой. Это было прекрасное простое удовольствие, которое заставило ее сердце петь от восторга под тугим корсажем нового шелкового платья, и она мечтательно улыбалась, пока Джонни говорил о чем-то несущественном своим глубоким низким голосом. Летнее солнце освещало высокие сосны на восточном берегу реки, и лучи, струящиеся в открытые иллюминаторы, были теплого медового цвета. Резкие крики розовых чаек раздались сразу же, как только ночь спустилась на реку.

Все головы повернулись в их сторону, когда красивая пара вошла в освещенную газовыми лампами столовую «Девы Мемфиса».

При всей своей наивности Невада не могла не отметить тот факт, что многие женщины смотрели на Джонни с интересом. Она уничтожающе взглянула на гибкую блондинку в смело декольтированном белом платье, сжала согнутую руку Джонни, на которую опиралась, и помолилась, чтобы он не заметил дерзкой женщины.

Джонни заметил.

После того как они уселись за столиком для двоих у стены, облицованной атласным деревом, под мерцающим бра из полированной меди, Джонни обвел темными глазами весь зал и остановил взгляд на женщине в белом платье. Поглаживая усы, он едва заметно улыбнулся и слегка кивнул головой в знак восхищения. И Невада чуть не подавилась супом из лангуст, когда, в середине обеда, Джонни без усилий завладел вниманием официанта и спокойно сказал ему на ухо:

— Пошлите бутылку вашего самого лучшего лафита леди за столиком около дальней пальмы. И передайте ей на словах..

Джонни прошептал что-то, загородив рот рукой так, что Невада не смогла расслышать. Официант посмотрел на блондинку.

— А, прекрасная миссис Гаррисон. Сию минуту, сэр.

— Почему, во имя всех святых, ты посылаешь вино замужней женщине? — горячо возмутилась Невада. — Что подумает ее муж?

Лениво улыбнувшись блондинке, Джонни нехотя обратил внимание на девушку, сидящую напротив него.

— Ешь свой обед, Невада. Я намерен побыстрее пойти в салон для карт.

— Я тоже пойду с тобой?

Он усмехнулся, вытер чувственный рот салфеткой из камчатного полотна и потянулся за сигарой.

— Конечно. Ты — моя леди Удача.

Невада обрадовалась. И, повернув голову, многозначительно посмотрела на белокурую миссис Гаррисон с самодовольной ликующей улыбкой.

В продымленном салоне для карточных игр на легкой навесной палубе парохода Невада быстро отметила, что она была единственной особой женского пола. То же самое заметили и присутствующие игроки. Некоторые из них бросали восхищенные взгляды на нее, другие были явно раздражены. Джонни, казалось, не придавал этому значения, так что Невада тоже не была обеспокоена.

Прежде чем Джонни занял место за столом с четырьмя серьезными игроками, готовыми к покеру с высокими ставками, он пододвинул стул для Невады, поставил его справа от себя и усадил ее.

И Невада почувствовала опьяняющую власть, когда, усаживаясь слева от нее, Джонни наклонился, взял ее руку, поцеловал ладонь и положил ее на свое правое плечо. Он прошептал прямо ей в ухо:

— Подружка, будь хорошей девочкой, сиди здесь тихо около меня, держи руку на моем плече на счастье, а я буду выигрывать для нас деньги.

Она сделала свое дело, и он сдержал слово.

Когда они покинули карточный салон через три с половиной часа, Джонни имел семь тысяч пятьсот долларов в наличных деньгах и чеках, заполнивших внутренний карман его черного вечернего пиджака, и Невада была восхитительно горда, потому что он был обязан ей такой победой.

Луна поднялась над рекой, и влажный, тяжелый воздух стал прохладнее. Это была прекрасная романтическая ночь, и Невада после нескольких часов, проведенных в душном помещении, надеялась, что она и Джонни неторопливо прогуляются по палубе. Но Джонни вынул из кармана золотые часы и щелкнул крышкой.

— Пора спать, Невада.

— Нет! Этого не может быть. Сколько сейчас времени?

— Почти одиннадцать.

— Это слишком рано! Мой Бог, я никогда не ложилась раньше полуночи с тех пор, как мне исполнилось десять лет. — Она улыбнулась и взяла его под руку. — Давай прогуляемся при лунном свете и послушаем звуки реки.

— Не сегодня, — сказал Джонни. Он проводил ее прямо к каюте и оставил одну, задержавшись лишь для того, чтобы пожелать ей спокойной ночи.

Войдя в спальню, Невада нахмурилась от разочарования. И отметила, что, когда Джонни вышел от нее, он не вошел в свою собственную каюту. Он отправился в противоположном направлении. Любопытная Невада подошла к иллюминатору и выглянула.

Она все еще сидела у иллюминатора, когда, почти через час, услышала знакомый смех Джонни. Вглядевшись повнимательнее, Невада увидела его. Он стоял у перил, примерно в тридцати ярдах от ее наблюдательного пункта. Лунный свет блестел в его угольно-черных волосах, а его лицо оставалось в тени. И он был не один.

Высокая стройная женщина с серебристыми волосами, в белом блестящем платье, обрисовывающем стройные изгибы ее тела, была рядом. Она стояла перед ним, глядя ему прямо в глаза. Она положила руки на его белую манишку, и звонкий смех зазвенел в тихом ночном воздухе.

Рот Невады открылся от гнева и зависти, когда рука Джонни скользнула вокруг тонкой талии миссис Гаррисон, и он притянул ее к себе. Потом он поднял ее подбородок большим и указательным пальцами и нагнулся. Джонни поцеловал миссис Гаррисон, а она прильнула к нему, обхватив обнаженными руками его шею, чтобы приблизить к себе темноволосую голову. Это был долгий, медленный и страстный поцелуй, заставивший ревнивую наблюдательницу задрожать от возмущения.

Глядя на обнявшуюся парочку, Невада подумала, что она заболеет от ревности, когда рука Джонни медленно двинулась от стройной талии миссис Гаррисон к ложбинке на груди. Его длинные пальцы сжимали и ласкали закрытую атласом грудь женщины, и собственные груди Невады болели, и ее соски горели, как будто рука Джонни дотянулась до нее.

Мужчина и женщина отошли от перил, и, к ужасу Невады, направились прямо к ней. Не смея дышать, она отодвинулась подальше от иллюминатора, и они прошли мимо на расстоянии одного фута от того места, где она стояла, прижавшись спиной к стене. Сердце замерло в ее груди, когда Невада услышала, как открывается дверь каюты, следующая за ее дверью. Каюты Джонни.

Они вошли вместе. Дверь отдельной каюты закрылась за ними. Невада напрягла слух. Она тихонько прокралась через полутемную комнату к двери из атласного дерева, которая соединяла две каюты. Рассерженная, смущенная и страдающая от ревности Невада медленно протянула руку к серебряной дверной ручке, обхватив ее дрожащими пальцами. Ручка не поворачивалась. Дверь, которая была открыта весь день, теперь оказалась крепко запертой.

«Нет! — пронеслось в измученном мозгу Невады. — Нет, нет, нет!»

Потом она услышала голос Джонни, бормочущий слова, которые она не смогла разобрать, сопровождаемые высоким женским смехом, который вызвал в ней ненависть. Это был звонкий смех удовлетворения и радости, как если бы Джонни сказал или сделал что-то, что удивило искушенную миссис Гаррисон. Глубокий мужской голос продолжал бормотать ласковые слова. И продолжал звенеть восхищенный смех миссис Гаррисон. И Невада продолжала невыносимо страдать, слушая эту пару.

Она чувствовала, что закричит что есть силы, если этот проклятый легкомысленный смех не прекратится немедленно! Но когда смех наконец смолк, Невада поняла, что хотела бы всем сердцем, чтобы снова зазвучал смех. До Невады донеслись другие, еще более ранящие звуки — шелест одежды, нежные вздохи, задыхающийся голос женщины, шепчущий «Джонни, Джонни».

Загрузка...