Глава 5 Детектив и искусство перевоплощения

Во мне живут инстинкты, которые требуют добротной режиссерской постановки сцен.

— Шерлок Холмс (рассказ «Долина страха»)

В остроумной и популярной оперетте «Фрегат его величества „Пинафор“», имевшей оглушительный успех в английских театрах в 1878 г., ее авторы Гилберт и Салливен предупреждают нас: «Ведь вещи редко таковы, какими видишь их. Пенку за сливки примешь ты, не разбираясь в них». Это наблюдение как нельзя более точно подходит для описания жизни Холмса и Ватсона, проживающих по адресу Бейкер-стрит, 221-6.

Шерлок Холмс — непревзойденный мастер перевоплощения и театрального искусства, который часто использует свои способности для сбора информации в погоне за справедливостью. Холмс искушен в гриме, сведущ в костюмах и талантлив в изменении своих манер. В рассказе «Скандал в Богемии» Ватсон так описывает дар своего друга полностью перевоплощаться:

"Было около четырех часов, когда дверь отворилась, и в комнату вошел подвыпивший грум, с бакенбардами, с растрепанной шевелюрой, с воспаленным лицом, одетый бедно и вульгарно. Как ни привык я к удивительной способности моего друга менять свой облик, мне пришлось трижды вглядеться, прежде чем я удостоверился, что это действительно Холмс."

Но Холмс способен изменять не только свою внешность. Как повествует Ватсон далее в том же рассказе, у Холмса был дар полностью скрывать свою индивидуальность, растворяясь в выбранной роли:

"Дело не только в том, что Холмс переменил костюм. Выражение его лица, манеры, самая душа, казалось, изменялись при каждой новой роли, которую ему приходилось играть."

Подобное описание сразу ставит Великого Детектива в авангард театрального искусства. В XIX и начале XX века актерская игра в основном была чрезвычайно ненатуральной и напыщенной. В поддержание традиций игры, исповедуемых знаменитой французской актрисой Сарой Бернар, сценические движения были стремительными, а позы — статичными (они удерживались по тридцать секунд). Роли декламировались громко и скорее ритмично, чем естественно. Грим был довольно сложным и излишне искусственным. Причиной таких преувеличений изначально были неправильное освещение и плохая акустика, но они оставались в моде просто потому, что и артисты, и публика к ним привыкли.

Идея об актере, полностью растворяющемся в своей роли, говорящем просто и естественно, создающем иллюзию спонтанности, т. е. поступающим, как Холмс, для консервативной Британии была в новинку. Частично на развитие этой идеи повлияла великая соперница Сары Бернар итальянка Элеонора Дузе, которая отказалась от сценического грима, естественной игрой очаровала публику и вдохнула в театр новую струю реализма.

Однако стремление к подражанию и перевоплощение уже успело прочно внедриться в сознание общества, а для некоторых его прослоек такие приемы стали вполне приемлемыми еще с конца XVIII века. Огромный мир воров, осведомителей, проституток и головорезов, занимавшихся своими темными делами в зловещей тени гильотины, дал возможность прославиться умному предшественнику актеров-притворщиков и судебных мыслителей Эжену Франсуа Видоку.

В жизни Видока сложно отделить вымысел от действительности. Подробности его приключений обросли многочисленными мифами и легендами. Большинство историков считают, что он родился в 1775 г., хотя некоторые отдают предпочтение 1773 г. Еще по одной версии Видок родился в год коронации Людовика XVI, которому суждено было лишиться головы в разгар революции в 1793 г.

Однако все едины во мнении, что Видок родился в Аррасе, Франция, в семье пекаря и был непоседливым ребенком, любившим прятаться от своих родителей. В молодости, по слухам, Видок сбежал с бродячей актерской труппой, где и научился основам театральной игры. Письменные свидетельства говорят о том, что затем он стал военным, но причины этого поступка Видока являются предметом дискуссий. Ему удалось повоевать и за Австрию, и за Францию во время войны между ними; при этом Видок с легкостью менял мундиры и личности. Он был заядлым дуэлянтом, скандалистом и дамским угодником.

В конце XVIII века страну сотрясали судороги террора и участия Франции в международных войнах. Постоянное присутствие на улицах толп зевак, наблюдающих за работой гильотин, и полков солдат, марширующих на битву, создавало удобное прикрытие для беглых заключенных и дезертиров.

Хотя резиденцией «Мадам Гильотины» обычно считается Париж, вселяющая страх машина развлекала алчущие крови толпы не только в столице. Крупные провинции были «осчастливлены» собственными машинами смерти, хотя главный палач мэтр Сансон с горечью жаловался на их низкое качество.

Оснащение гильотин для провинций необходимыми атрибутами было трудной задачей, поскольку для правильной работы требовался широкий ассортимент принадлежностей. Среди них были оббитые кожей плетеные корзины, кандалы, опилки, метлы для неизбежной уборки и резаки или топоры, необходимые на случай неисправности механики.

В своих мемуарах Видок описывает возвращение из армии на родину в Аррас во время отпуска по болезни. Одетый в гражданское, он оказывается в гуще толпы, заполонившей узкие, извилистые улочки и двигающейся по направлению к рыбному рынку.

В центре рыночной площади стоит адская машина. К забрызганной кровью раскачивающейся деревянной доске привязан пожилой человек, признанный «аристократом». Жозеф Лебон, известный своей жестокостью государственный деятель, руководит действиями палачей, стоя на балконе. Играет оркестр. Особенно, как замечает Видок, выделяются трубы. Лебон, одетый в модную шляпу с трехцветной лентой, улыбается и довольно постукивает в такт музыке ногой. Две серповидные части деревянного люнета, или ошейника, вот-вот готовы сжаться на шее старика.

Лебон приказывает явно пьяному клерку прочесть длинную и совершенно неуместную сейчас сводку о военных событиях. При переходе от одной новости к другой один из музыкантов громко бьет в литавры. Наконец, очевидно, уставший от этого фарса, Лебон подает знак, и палач опускает стопор. Лезвие падает, отрубленная голова катится в ожидающую ее корзину, а радостно наблюдавшая за казнью толпа кричит: «Да здравствует республика!»

Рассказы Видока даже сегодня вызывают отвращение. Он повествует о том, что неделями наблюдает за тем, как люди, охваченные странным безумием, в спешке доносят на своих соседей, стараясь успеть раньше, чем их соседи донесут на них. Особенно Видок выделяет один случай, когда несчастная мадам де Вьес-Пон рассталась с головой лишь из-за того, что ее попугай неразборчиво щебетал что-то, напоминающее «Да здравствует король!». Кстати, попугая впоследствии забрала себе жена Жозефа Лебона, пообещавшая заняться перевоспитанием птицы.

Несмотря на то что Видок неоднократно выражал свое отвращение по отношению к Лебону, позднее он с благодарностью принимает его помощь, чтобы избежать гильотины, грозящей Видоку из-за клеветнического обвинения. Ходили слухи, что Лебон испытывал некие теплые чувства к матери Видока.

Несколько следующих лет Видок проводит, балансируя на грани закона. Его то и дело арестовывают и отправляют в тюрьму – за хулиганство, дезертирство и даже за контрабанду. Благодаря царившему в то время хаосу Видоку удавалось неоднократно сбегать из мест своего заключения. Безусловно, необходимо отдать должное его актерскому таланту – ведь для обретения столь желанной свободы он разыгрывал целые спектакли с переодеванием. Прочитав его «Записки», можно узнать, что Видок вполне успешно играл роль еврейского купца, морского офицера и монахини.

Относительное спокойствие наступило в период усиления политической власти Наполеона, который, в конце концов, в 1804 г. водрузил на свою голову корону императора Франции. Изо всех сил стремясь сдержать рост преступности, новая власть решила создать сеть шпионов, и в роли ее организатора Видок подходил как никто другой. Оказавшись перед угрозой длительной ссылки на печально известные галеры, он вынужден пойти на сотрудничество с полицией и играть роль осведомителя и шпиона. Для этого Видок совершает очередной «побег» из тюрьмы, только на этот раз при содействии властей. Обзаведясь, таким образом, легендой, способной впечатлить обитателей «дна» и вызвать их доверие, Видок начинает свою деятельность в качестве полицейского агента под прикрытием.

С самого начала своей карьеры в 1811 г. Видок максимально эффективно использует как свои связи в преступном мире, так и актерский талант. Он составляет подробные отчеты об образе действия пойманных преступников, что в то время было новаторством. Он записывает их физические приметы, манеру поведения и информацию о сообщниках. Как и Шерлок Холмс, Видок ценит системность. Он нанимает и обучает помощников из числа бывших заключенных, отправляя их в тюрьмы для получения информации. Эта деятельность оказывается настолько успешной, что правительство Франции включает ее в арсенал самых эффективных способов получения информации. Со временем агентурная сеть разрастется и станет знаменитой на весь мир службой безопасности «Сюрте».

Спустя некоторое время в преступном мире узнают о Деятельности Видока, и теперь ему приходится вести себя очень осторожно, гораздо сильнее полагаясь на свой талант перевоплощения. По мере роста своей славы Видок становится другом великих французских романистов, среди которых Оноре де Бальзак, Александр Дюма (отец) и Виктор Гюго. Когда в 1828 г. издаются его чрезвычайно популярные, отчасти сенсационные «Записки», люди поговаривают, что сильно приукрашенные приключения были написаны под влиянием повестей этих мэтров литературы. Смешение стилей в книгр, скорее всего, является свидетельством того, что она была плодом коллективного творчества. Наверняка можно говорить лишь о том, что друзья-литераторы Видока часто использовали его знания и личность в своих произведениях. Романы «Граф Монте-Кристо» Александра Дюма, «Отверженные» Виктора Гюго и «Человеческая комедия» Оноре де Бальзака увлекательнейшим образом повествуют о красочных маскарадах, драматических побегах и преследованиях преступников.

В частности, Бальзак подробно расспрашивал Видока о том, как тот использует переодевания и грим. Концепция Видока заключалась в том, что вживание в роль начинается с тщательного наблюдения за объектом-прототипом. Основной интерес представляют походка, жестикуляция и манера еды изучаемого человека. «Наблюдайте за тем, кем хотите стать, а потом подражайте его привычкам.» Костюм должен полностью соответствовать роли, включая нижнее белье. «Если вы собираетесь изображать крестьянина, не забудьте о грязи под ногтями.» Видок рассказывает, что агенты, работающие под прикрытием, носят с собой несколько шляп и шарфов различного цвета, чтобы иметь возможность быстро изменять свою внешность – эта довольно простая, но эффективная методика используется сыщиками до сих пор.

В своих «Записках» Видок отмечает, что был готов к исполнению самых разных ролей. В одной из ситуаций ему потребовалось изобразить аристократа, чтобы завоевать доверие у дам-свидетельниц.

"Я тотчас же решил, как мне следует переодеться на этот случай. Очевидно, что мне необходимо было принять вид почтенного, пожилого господина. С помощью нескольких поддельных морщин, напудренного парика, треугольной шляпы, большой трости с золотым набалдашником и других принадлежностей я превратился в одного из тех добродушных шестидесятилетних буржуа, которых все старые девы находят хорошо сохранившимися."

Время от времени Видок пользуется ореховой морилкой, чтобы сделать лицо темнее, создает поддельные волдыри из воска и имитирует изъяны лица с помощью приклеенных кофейных зерен. Эти способы описываются в рассказе «Шерлок Холмс при смерти», когда Холмс объясняет Ватсону, как притворяться смертельно больным.

Три дня полного поста не красят человека. А остальное легко может быть устранено губкой. Вазелин на лбу, белладонна, впрыснутая в глаза, румяна на скулах и пленки из воска на губах – все это производит вполне удовлетворительный эффект.

Деятельность Видока была достаточно разнообразной. Во время перерыва в государственной службе Видок организовал первое частное детективное агентство под названием «Служба информации», где под его руководством проводились первые исследования в области баллистики, дактилоскопии и осмотра мест преступлений, но более всего его талант проявился в искусстве перевоплощения.

В 1845 г. «Записки» Видока, переведенные и опубликованные на английском языке, вызвали большой интерес в Англии, и их автор был приглашен в Лондон для демонстрации своего таланта. Описывая презентацию, лондонская «Таймс» отмечала выдающиеся способности этого человека к изменению собственной внешности. Несмотря на семидесятилетний возраст, он выглядел на двадцать лет моложе. Ростом Видок был около 180 см, и, по словам журналиста, он с легкостью мог изменить осанку и, согнув колени под пальто, стать визуально меньше ростом, продолжая ходить с обычной легкостью. По мнению других наблюдателей, рост Видока был 170 см, но он мог изменить свой вид так, чтобы выглядеть выше. В отношении Эжена Франсуа Видока с точностью можно было сказать лишь то, что про него ничего нельзя было сказать точно. Даже в старости он продолжал оставаться человеком-хамелеоном.

Другой заметной фигурой того времени, одаренной способностью к перевоплощению и изменению своей внешности, был Ричард Бартон – путешественник, фехтовальщик, лингвист, полиглот, коллекционер эротики и главный возмутитель спокойствия благопристойного британского среднего класса. Вынужденный покинуть Оксфорд из-за своего плохого поведения, Бартон смог свободно овладеть двадцатью пятью языками, включая арабский, и еще большим количеством диалектов.

Очарованный арабской культурой, Бартон воспылал желанием посетить святые для мусульман города Мекку и Медину, в которые вход немусульманам был запрещен под страхом смерти. Всегда мечтая поиграть в прятки со смертной казнью, он решил выдать себя за мусульманина-паломника из Афганистана, окрасив свою кожу и переодевшись в соответствующий костюм, вплоть до нижнего белья, как и советовал Видок. Бартон завершил свое путешествие в 1855 г. и, вернувшись домой целым и невредимым, издал повесть под названием «Паломничество в Медину и Мекку», сорвав восторженные овации британских интеллектуалов.

Конан Дойль упоминает о большом успехе Бартона у женщин в повести «Затерянный мир», и он, конечно, осведомлен о подвигах Бартона. Возможно, позднее писателя заинтриговала поездка путешественника к мормонам Юты в 1860 г. Работа Бартона «Город святых», посвященная этой теме, вполне могла вдохновить Конан Дойля на написание главы повести «Этюд в багровых тонах», посвященной событиям в Юте. Конечно, викторианская публика была очарована Бартоном, его захватывающими приключениями и искусными перевоплощениями.

Актерская игра, полезная для детективов, отважных путешественников и преступников, лежит в основе сюжета рассказа «Человек с рассеченной губой», в котором Невилл Сент-Клер признается Холмсу:

"Теперь это умение пригодилось. Я раскрасил себе лицо, а для того, чтобы вызывать побольше жалости, намалевал на лице шрам и с помощью пластыря телесного цвета изуродовал себе губу, слегка приподняв ее."

Когда умные преступники стали использовать искусство перевоплощения для совершения преступлений, сыщикам пришлось использовать все свое воображение для раскрытия обмана. Именно такой дар оказался у детектива Генри Годдарда. В 1864 г., когда он работал частным сыщиком в Лондоне, ему поступил необычный заказ от страховой компании Грешема. В лондонской «Таймс» появилось извещение о смерти Эдварда Джеймса Фаррена, статистика и секретаря этой страховой компании. Шокированные тем, что они не получили никакой информации о болезни или смерти своего сотрудника от семьи Фаррена, руководители фирмы обратились к Годдарду с просьбой разобраться.

Как оказалось, они правильно поступили, выбрав Годдарда в качестве своего представителя. Ранее местом его работы Годдарда был Лондонский полицейский суд, который впоследствии трансформировался в Лондонскую городскую полицию. Он был умен, дисциплинирован и обладал огромной интуицией. Узнав, что Фаррен в одиночестве отправился в путешествие по Европе, а известие о его смерти жена получила из письма незнакомца, и что в счетах страховой компании присутствовали определенные несоответствия, Годдард заподозрил аферу. По его мнению, Фаррен инсценировал собственную смерть, чтобы безнаказанно скрыться с исчезнувшими средствами, а его жена получила страховое пособие.

У Фаррена была деформирована ступня, и он очень сильно хромал. Если бы тот предполагал бежать, то ему пришлось бы скрывать свою хромоту. Сделав такое предположение, Годдард посетил мистера Уолша— мастера, изготавливающего ортопедическую обувь. Уолш рассказал, что сшил для Фаррена особые башмаки, потому что тот пообещал пятьдесят фунтов, если сделанная обувь сможет скрыть хромоту.

Поскольку каблук обуви Фаррена был на 8 см выше обычного, Уолш вырезал кусок пробки, чтобы заполнить полость. Чтобы пробка была устойчивой, сапожник поместил над ней тонкий тапочек, а поверх всей конструкции расположил еще один сапог. Затем между обоими башмаками и пробкой мастер пропустил стальную пластинку, которую закрепил двумя кусками металлической проволоки под брюками по обе стороны укороченной ноги. Вся конструкция удерживалась ремнями. В результате Фаррен смог ходить практически ровной походкой.

Подозревая, что Фаррен все еще находится в Лондоне, Годдард решил опросить служащих гостиниц. В одной из гостиниц ему повезло — служащий вспомнил слегка прихрамывающего человека, подходящего под описание Фаррена. Этот мужчина заказывал дорожные чемоданы, предназначенные для длительных путешествий, и просил доставить их в Ливерпуль, т. е. в порт, из которого отправляются корабли в Австралию и Америку. Годдард выяснил, что подозреваемый представлялся Джеймсом Уильямсом, и нашел записку, свидетельствующую, что Уильяме заплатил за билет на корабль 144 фунта стерлингов. Этой суммы было достаточно, чтобы оплатить поездку до Австралии. Сыщик предположил, что Фаррен направляется именно туда, и отправился вслед за подозреваемым.

У Фаррена было преимущество в семьдесят дней. Путь в Австралию был тяжелый, а Годдарду было шестьдесят четыре года, но его решительность и упрямство одержали верх. Он неотступно следовал за своей добычей от Ливерпуля до Марселя, Сицилии, Египта (там он задержался, чтобы отдать дань уважения Сфинксу, которого Годдард в своих мемуарах называет «Исполином»), Он столкнулся с убийственным количеством москитов, путешествовал верхом на осле, ехал в арабской телеге и в конце концов добрался на корабле в Австралию.

Годдард начал поиски с мест, часто посещаемых английскими туристами. Зная, что Фаррен является страстным поклонником музыки, Годдард отправился в оперу, где заметил человека, который, как ему показалось, подходил под описание пропавшего мужчины. Детектив проследил за подозреваемым до гостиницы Скотта и убедился, что тот туда вошел.

На следующий день Годдард обратился к хозяину гостиницы мистеру Скотту и объяснил ситуацию. Подождав, пока Фаррен/Уильямс уедет на целый день, Скотт сопроводил Годдарда в номер подозреваемого. В чулане они обнаружили несколько пар сапог, сделанных Уолшем.

Как принц в поисках Золушки, Годдард всю дорогу от Лондона вез с собой копию башмака, сделанного Уолшем для Фаррена. Она полностью совпала с сапогами, найденными в чулане. По обе стороны в башмаках были отверстия, приспособленные для заклепок, удерживающих протез. Маскировка, которая позволила Фаррену покинуть Лондон незамеченным, сейчас послужила средством, удостоверяющим его личность.

В «Записках сыщика полицейского суда» Годдард отмечает, что возвращение в Великобританию было чрезвычайно приятным, а его счет, направленный страховой компании, «составлял значительную сумму, которая была выплачена с щедрым процентом».

Нет никаких официальных записей относительно наказания или приговора, вынесенного мистеру Фаррену. Вполне вероятно, что страховая компания Грешема предпочла уладить ситуацию без огласки, как поступили Шерлок Холмс и полиция в рассказе «Человек с рассеченной губой».

Маскировка преступников стала предметом серьезных исследований известного австрийского адвоката Ганса Гросса. Этому вопросу он посвятил значительную часть своей выдающейся работы «Расследование преступлений», впервые изданной в конце XIX века и имевшей большое влияние на развитие судебного дела. В работе он отмечает, что обычно «новичок совершает преступление, а потом изменяет свою внешность, опытный же преступник меняет свой облик перед преступлением».

Гросс описывает случай ограбления банка, в котором свидетель настаивал на том, что вор был коротышкой. Подозреваемый же, задержанный с украденными деньгами, оказался довольно высоким. Наверняка грабитель надел длинное пальто и, точь-в-точь как Видок, научился свободно ходить на полусогнутых коленях.

Гросс советует сыщикам с подозрением относиться к описаниям шрамов, хромоты и других дефектов, поскольку преступники часто имитируют их, идя на преступление. Гросс упоминает случай, подобный тому, что был описан Конан Дойлем в рассказе о фальшивом попрошайке «Человек с рассеченной губой». В реальной жизни мужчина, просивший милостыню под видом слепого, закапывал в глаза эзерин, в результате чего зрачки сильно сужались и глаза принимали болезненный вид.

Чтобы разоблачить человека, симулирующего глухоту, Гросс предлагает бросить прямо позади него очень тяжелый предмет. Действительно глухой человек, пишет Гросс, отреагирует на падение, потому что почувствует вибрацию пола, а симулянт никак не отреагирует на стук, поскольку посчитает, что это его разоблачит.

Книга Гросса была переведена на английский в 1907 г., но, несмотря на ее популярность среди ученых, один врач явно не прочел ее главу, посвященную маскировке. Имя этого медика – Хаули Харви Криппен (хотя жена обращалась к нему «Питер»), и в 1910 г. его дом по адресу Хиллтоп-Крещент, 39 стал местом семейной трагедии.

Прежде чем обосноваться в Лондоне, доктор Криппен, мужчина совсем небольшого роста, с длинными усами, носивший очки с толстыми линзами, проживал в Америке, где его репутация была весьма сомнительной. Он работал на фирме медицинских патентов и одновременно был практикующим стоматологом, впрочем, не добившимся особого профессионального успеха.

Напыщенную и требовательную жену Криппена, с которой он жил в несчастливом браке, знали под именем Беллы Элмор. Ранее она называла себя Корой Тернер. В молодости будущая миссис Криппен вынашивала планы стать актрисой и, конечно, понимала, что полученное при рождении имя Кунигунды Макамоцки было не слишком подходящим для сценической карьеры.

Поскольку миссис Криппен не отказывала себе в покупке дорогой одежды и ювелирных изделий, финансовая ситуация домашнего хозяйства Криппена была напряженной.

Чтобы как-то сводить концы с концами, они брали случайных жильцов, которых развлекала миссис Криппен.

В результате доктору Криппену пришлось взять на себя большую часть домашней работы. После целого дня, проведенного в смешивании сложных, но бесполезных микстур и вырывании зубов, он возвращался домой в темную подвальную кухню, «благоухающую» остатками дневных блюд, где вынужден был заниматься уборкой.

Его унылое существование немного скрашивала молоденькая машинистка Этель Ле Неве, с которой у Криппена завязалась романтическая связь. Но когда Белла заявила, что собирается снять свои сбережения с их совместного банковского счета, натянутые отношения достигли своего апогея.

31 января 1910 г. чета Криппенов, не имевшая на тот момент квартирантов, пригласила на обед супругов Мартинетти. Позднее гости рассказывали, что это был очень веселый вечер. Они ушли от Криппенов в половине второго ночи, махая на прощание Белле, стоявшей под газовым фонарем неподалеку от входной двери. Больше Мартинетти никогда ее не видели.

Как оказалось, десятью днями ранее доктор Криппен заказал и получил у аптекарей Льюиса и Барроуза пять гранул гиосцина, сильного природного наркотика. Спустя несколько дней после обеда с Мартинетти Криппен заложил большинство украшений своей жены, а друзьям сообщил, что она уехала в Калифорнию. Позднее Криппен рассказывал, что в Америке Белла внезапно заболела и умерла.

Криппена видели вместе с Этель и на ней была брошка, принадлежавшая Белле. Друзья Криппена посчитали это подозрительным и обратились в полицию.

Главный инспектор Уотер Дью допрашивал доктора Криппена у него дома. Криппен признался во вранье — жена бросила его ради другого мужчины, и он был слишком оскорблен, чтобы признаться в этом. Он не возражал против обыска, который инспектор провел в доме. Сочувствуя явно подавленному коротышке, Дью осмотрел дом неаккуратно и не нашел ничего подозрительного.

Спустя несколько дней Дью вернулся, чтобы проверить кое-какие незначительные детали, и обнаружил, что Криппен и Этель исчезли. Детектив отдал распоряжение о проведении более тщательного обыска дома. В результате в угольном подвале под несколькими кирпичами, лежащими в стороне от общей кучи, полиция нащла разлагающееся тело и человеческие волосы. Конечности и голова отсутствовали, остались только кости.

Медицинский эксперт Бернард Спилсбури, осматривавший останки (в это время он делал себе карьеру в судебной медицине), определил отметину на коже тела как хирургический шрам, который соответствовал перенесенной Беллой операции. Также из мертвой ткани было извлечено большое количество гиосцина. Местонахождение Беллы казалось очевидным. Теперь стоял вопрос о том, где Криппен и Этель?

Корабль «Горная роза» медленно бороздил просторы океана из Европы в Канаду. Капитан судна Гарри Кенделл был очень наблюдательным джентльменом, интересующимся детективными историями. Его внимание привлекли пассажиры по фамилии Робинсон, представлявшиеся отцом и сыном. У старшего мужчины над верхней губой была белая полоска, которая остается, если человек недавно сбрил усы. Бледные отметины по обе стороны носа свидетельствовали о ношении очков.

У молодого шестнадцатилетнего, по словам пассажиров, мистера Робинсона был слишком тонкий голос. Его походка выглядела странной, и Кенделл решил присмотреться к этой парочке повнимательнее. Костюм юноши плохо на нем сидел – сзади он был разделен на две части, скрепленные английскими булавками. Старший мужчина очень ухаживал за юношей и даже колол мальчику орехи за обедом.

У Кенделла была с собой газета, изданная в день отплытия «Горной розы». Там рассказывалась история убийства миссис Криппен и даже имелась большая фотография Криппена и Этель. Кенделлл заметил, что «мистер Робинсон» медленно реагирует на свое имя, когда его зовут со спины.

Из всего вышеперечисленного капитан сделал очевидный вывод. Его корабль был одним из немногих, которые могли похвастаться наличием радиосвязи, и Кенделл решил ее использовать. Он отправил подробное сообщение о своих наблюдениях. Скотленд-Ярд сразу же посадил инспектора Дью на «Лаврентийца», более быстрый корабль, чем «Горная роза». О погоне через Атлантику писали каждый день в газетах, в то время как «Робинсоны» пребывали в счастливом неведении. По словам Кенделла, старший подозреваемый часто садился на палубу, смотрел на радиоантенну и восклицал: «Какое замечательное изобретение!».

Прежде чем «Горная роза» пришвартовалась в порту Квебека, на нее высадился экипаж приплывшей лоцманской лодки. Одним из членов экипажа, переодетым в рулевого, был инспектор Дью.

Инспектор сердечно приветствовал «мистера Робинсона», находившегося на палубе, словами: «Доброе утро, мистер Криппен… Помните меня?».

Криппена выслали назад в Лондон, где он был признан виновным в убийстве жены. Присяжные приняли решение в течение двадцати семи минут. 23 ноября 1910 г. Криппена повесили в Пентонвилльской тюрьме. Этель была оправдана и прожила долгую жизнь, не особо насыщенную событиями.

Хаули Харви Криппен стал одним из самых невезучих преступников. Он не только столкнулся с капитаном Кенделлом, обладавшим наблюдательностью Холмса и радиосвязью, но и совершил ошибку начинающего преступника, который неуклюже замаскировался после содеянного.

Во время разоблачения плохо замаскированного злодея в рассказе «Установление личности» Шерлок Холмс отмечает, что бывают случаи, когда «отпереться просто невозможно…, все совершенно очевидно».

Всякая всячина

♦ Доктор Джеймс Барри был блестящим и наиболее уважаемым врачом викторианской эпохи, получившим диплом доктора медицины в Эдинбурге в пятнадцатилетнем возрасте, служившим с отличием в британской армии в таких экзотических местах, как остров Святой Елены, Ионические острова и Вест-Индия. Будучи обидчивым и вспыльчивым, медик подрался на дуэли с коллегой-офицером. После отставки из армии доктор Барри был назначен на престижный гражданский пост инспектора госпиталей. Когда в 1865 г. Джеймс Барри умер в восьмидесятилетнем возрасте, посмертный осмотр выявил, что доктор был… женщиной. Она провела всю свою взрослую жизнь, притворяясь мужчиной. Поскольку права наследования, голоса и доступа к профессиональному обучению часто зависели от пола, для подобного обмана было более чем достаточно оснований, и в медицинской литературе того периода появлялось множество подобных случаев.

Джордж Макуоттерс, родом с Британских островов, служил в Нью-йоркской городской полиции. В своих мемуарах 1871 г. он описывал мошенника, у которого, по слухам, не хватало одного сустава пальца. Макуоттерс задержал подозреваемого, многие годы скрывавшего свой недостаток с помощью хитроумно сделанного воскового пальца, прикрепляемого к руке посредством большого и дорогого кольца. Детектив забрал себе восковый палец в качестве сувенира, а кольцо, увы, пропало.

В рассказе о Шерлоке Холмсе «Серебряный» преступник пытается замаскировать скаковую лошадь. В 2003 г. чикагский ветеринар пытался изменить внешность украденного темно-серого мерина по кличке Сан-Диего, замазав белые ноги и отметину на лбу животного черной каустической краской. В результате морда лошади покрылась волдырями. Ветеринар был обвинен в крупной краже и ограблении. У несчастного мерина остались шрамы.

Во время Второй мировой войны отдел спецопераций британской разведки занимал секретную квартиру в Лондоне. Сотрудники отдела изготавливали поддельные документы и разрабатывали замысловатые маскировки для британских разведчиков. Апартаменты находились по адресу Бейкер-стрит, 64.

Загрузка...