Глава 30. Официальная часть.

Свежераспределенные школьники расселись за столы своих новых Домов. Джинни Уизли ожидаемо оказалась на Гриффиндоре, и уселась поближе ко мне... А то, что рядом со мной не оказалось свободного места, и теперь от рыжей фанатки меня отделяла Миа — это, право же, чистая случайность.

Дамблдор, в своем всеохватывающем величии, поднялся со своего трона, чтобы приветствовать учеников очередной маловменяемой речью. Ее, я благополучно пропустил, резонно предполагая, что если он скажет что-то интересное, то Миа и Кай меня непременно об этом проинформируют. Так что, спокойно погрузившись в воспоминания об уроках фехтования, которые я устроил для Миа, я отрешился от всего сущего. А вспомнить было о чем. Уже одна постановка правильной стойки обеспечила мне немало приятных воспоминаний. Да, конечно, двенадцатилетнее тело еще не могло реализовать те идеи, которые возникали у меня, когда я правил ошибки в положении ног и корпуса... Но разве это делает воспоминания менее приятными? С другой стороны для реализации таких идей — еще рановато. Меня не поймут. Да что там... Я сам себя не пойму. У нас же не Венеция времен Джульетты, когда четырнадцатилетняя невеста рассматривалась как перестарок. И не вечная Смута моей родины, где и не такое рассматривалось как если не норма, то что-то не слишком от нее уклоняющееся. Но помечтать-то мне никто не мешает.

— Мори! — Вот ведь! — Кай! Ну зачем в такой момент отвлекать!

— Надо, Мори. Надо!

— Что случилось?

— Пока — ничего. Но скоро — случится.

— Дамблдор собирается сказать что-то интересное?

— Да.

— ... и еще я должен напомнить, что Запретный лес остается запретным для всех учащихся. Даже для тех, кто может себя в нем уверенно защитить.

Какой интересный пассаж! Неужели до него наконец-то дошло то, что я даже и не думал скрывать? А ведь это был намек на некоторые пробелы, допущенные Великим в плане воспитания Героя. Намек, прозрачный, примерно как глыба, на которой гарцует Медный Всадник. Задумавшись о причинах подобной задержки, я посмотрел прямо в глаза профессору Снейпу.

— Профессор?

— У Вас какие-то вопросы ко мне, Поттер? — Похоже, зельевар допускает возможность перехвата сообщения. Иначе он употребил бы другое имя.

— Насколько я знаю, в прошлом учебном году Вас отправляли расследовать некое происшествие...

— Именно так. Вот только результатами расследования господин директор соизволил поинтересоваться только сейчас. Исходя из этого — можете исчислить свою значимость.

— Не устаю благодарить за это... — Имя Меняющего пути остается непроизнесенным, потому как при перехвате — оно будет слишком опасно.

— Вот как?

— Несмотря на сложившееся у Вас обо мне мнение, я успел сильно устать от обрушившейся на меня славы. Особенно же меня утомляет тот факт, что ко мне пристают в связи с действием, о котором я ничего не помню. — Раз уж наше общение могут подслушать — будем играть до упора. Пусть у подслушивающих повянут уши.

— По крайней мере, одно достоинство я за Вами признаю. Вы, Поттер... — Значит, опасность перехвата сохраняется. — Вы как-то научились врать даже легилементу. — Вообще-то, в этом нет ничего сложного. Надо всего лишь твердо верить в то, о чем говоришь. А при моем опытнее манипуляций собственным сознанием... Другое дело, что результат таких манипуляций — всегда нестабилен. Впрочем, все, что меня заинтересовало, я уже выяснил.

Похоже, заговорившись со Снейпом, я опять пропустил часть директорской речи, потому как со своего места поднимался незнакомый мне мужчина в столь щегольском наряде, что никак не мог быть никем, кроме Гилдероя Локхарта.

— ... и имею честь представить вам нового преподавателя Защиты от Темных Сил — Гилдероя Локхарта. — Так я и думал.

Гилдерой начал длиннейшую речь с перечислением своих регалий, из которых ни одна не имела отношения к темным силам и защите от них. И, параллельно этой речи на всех каналах связи, доступных Драко зазвучала речь бриллиантового принца, подробно характеризующая самого Локхарта, всех его родственников, о которых Драко удосужился вспомнить, некоего «старого маразматика, принимающего всяких уродов на работу...» и многих других личностей и существ.

— Драко? — Вклиниваюсь в его речь на правах сюзерена. Девочки только молча внимали. Правда, в этом внимании чувствовалось даже некоторое восхищение.

— Эта тварь... Он... он привораживает. — Буркнул Драко. — Несильно, на грани восприятия, но непрерывно.

— Заклинание опознать можешь?

— Нет. Есть несколько похожих, которые могут дать такой эффект... так что я не уверен... К тому же он в любой момент может бросить подпитку заклинания, и мы ничего не докажем.

— Вот как... Хитрый, значит. Ну что же. На каждую хитрую... — Я замолкаю. Конечно, по сравнению с тирадой, которую выдал Драко, то, что я собирался произнести — поражает безукоризненностью манер, но все равно — неохота ругаться при девочках. На несколько секунд выпадаю из реальности, поскольку мне нужна та из моих масок, которая и есть мое лицо. — Сейлина.

— Да, мой господин, ксенос Морион.

— В отношении Локхарта можешь не сдерживаться. Граничные условия — ненарушение одиннадцатой заповеди.

— Что это за заповедь? — Первой среагировала Миа, но и Дафна просто пылала любопытством. А вот Драко старался сдержать смех — похоже, он знает.

— Одиннадцатая заповедь гласит: «Не попадайся».

Сейлина поднялась почти невыносимо изящным движением. Учащиеся старших курсов немедленно потеряли контроль над слюнными железами, а среди девочек прошла волна недовольства. Взгляд Локхарта остекленел.

— И, наконец, я представляю вашему вниманию Сейлину Трогар. Она будет преподавать спецкурс магии Хаоса тем, кто подвергся взгляду Змея в прошлом году.

— А почему это им будут преподавать Темную магию, а нам — нет?! — Возмутился кто-то из старшекурсников Слизерина. Интересно, он реально хочет изучать Хаос, или основную роль в развитии энтузиазма сыграла личность преподавателя?

— Мне трудно объяснить это в короткой речи, поэтому давайте поступим так: первое занятии будет открыто для всех желающих. Там я и постараюсь ответить на все вопросы.

Судя по виду Дамблдора — они ни о чем таком не договаривались, и теперь он недоволен самодеятельностью Сейлины. А вот Локхарт от гормонального удара так и не пришел в себя.

— Мне его даже жаль. — Сбросил я свою мысль в связь Меток. — Если он продержится до конца года — к экзаменам он уже будет бегать за Сейлиной на четвереньках, и носить поноску.

Загрузка...