След Оборотня

Глава 10

Небо заволокли свинцовые тучи, начинался дождь. На узкой улице, где жила Диана Брэй, всюду мелькали репортеры. Их легковушек и фургонов с телеоборудованием было здесь втрое больше, чем полицейских автомобилей.

– Ближе не подобраться, – сказала я Марино.

Он схватил меня за руку: перед домом Брэй стоял темно-синий «форд-контур», а за ним – патрульная машина, в которой сидели двое полицейских и Андерсон. Она что-то быстро говорила сердитым, истеричным голосом. Слов я не слышала.

– Доктор Скарпетта? – ко мне направлялся телерепортер.

– Узнаешь нашу арендованную машину? – тихо спросил Марино, глядя на «форд» со знакомым нам номером RGG-7112. По его лицу стекали струйки дождя.

– Доктор Скарпетта, вы можете сказать… – кричали со всех сторон журналисты.

– Нет, – бросила я, взбегая на крыльцо.

Мы поднырнули под желтую ленту. Дверь перед нами распахнулась, и полицейский по фамилии Баттерфилд впустил нас в дом.

– Рад вас видеть, – поприветствовал он нас. Мы надели перчатки. Баттерфилд затворил дверь.

– Рассказывай, что здесь, – скомандовал Марино.

– Из таксофона кто-то позвонил на номер «911». Мы прибыли на место и обнаружили вот эту картину. Кто-то забил ее до смерти, – сообщил Баттерфилд.

– Что еще? – спросил Марино.

– Изнасилование и, по-видимому, ограбление. На полу – бумажник, но пустой. Сумочка тоже пустая.

– Черт, у нее ведь были немалые бабки, – заметил Марино, восхищенно рассматривая богатый интерьер.

– Ты еще ничего не видел, – сказал ему Баттерфилд. Брэй любила английский антиквариат. В гостиной взгляд приковывал массивный сервант черного дерева. Расшитые золотом шторы из тяжелого полотна были задернуты. На стенах ни единой картины. Убранство дома выдавало в Брэй холодную, властную натуру.

– Откуда у нее столько денег? – спросила я.

– Понятия не имею, – ответил Марино.

– В гараже – красный «ягуар», – вставил Баттерфилд. – Девяносто восьмого или девяносто девятого года. Даже не представляю, сколько такой может стоить.

– Примерно две твои годовые зарплаты, – сказал Марино.

Они обсуждали вкусы и богатство Брэй так, словно в доме не лежал ее изуродованный труп. В гостиной следов борьбы я не заметила. Кухня имела нежилой вид. Столы и плита блестели. В шкафах, кроме пачки кофе, никаких продуктов.

Марино открыл холодильник.

– Похоже, она вообще не готовила, – заключил он, осмотрев полупустые полки, на которых лежали небольшой пакетик молока, мандарины и пакет с сухим завтраком.

После он занялся мусорным ведром, в котором обнаружил разодранную коробку от пиццы, одну бутылку из-под вина и три из-под пива. Марино сложил обрывки чека.

– Одна пицца с колбасой и сыром, – пробормотал он. – Заказано вчера вечером в пять пятьдесят три.

Он еще порылся в ведре и нашел грязные салфетки, три недоеденных кусочка пиццы и штук пять окурков.

– Брэй не курила. Очевидно, вчера у нее были гости.

– Когда поступил сигнал? – спросила я.

– В девять ноль четыре. Где-то полтора часа назад. И, сдается мне, утром она кофе не варила.

– К утру она уже была мертва. Я на сто процентов уверен, – заявил Баттерфилд.

Мы направились в спальню, расположенную в глубине дома. У ее открытой двери мы остановились как вкопанные. Беленые стены, пол и потолок были густо забрызганы кровью. Большая кровать, почему-то без постельного белья, тоже была вся в крови.

Диана Брэй, избитая до неузнаваемости – я даже не смогла бы определить ее расу, – лежала на спине. На полу валялись содранные с нее зеленая атласная блузка и черный бюстгальтер. Подошвы ног и ладони были изжеваны, и на этот раз Оборотень даже не потрудился уничтожить следы зубов.

– Марино, дай, пожалуйста, фонарь.

Я нагнулась осмотреть залитый кровью пол и заметила возле кровати длинные белесые волосы. На теле Брэй они тоже были.

– Нам приказано никого не пускать на место происшествия до появления начальства, – подал голос один из находившихся в комнате полицейских.

– Какого начальства? – уточнил Марино.

– Должен прийти сам начальник департамента Харрис, – объяснил Баттерфилд.

– Сколько человек сюда заходило? – спросила я.

– Не знаю, – ответил один из полицейских.

– Значит, много, – сказала я. – Медлить нельзя. – Я вынула из чемоданчика тампоны и химический термометр.

– Здесь слишком много народу! – заявил Марино. – Купер, Дженкинс, идите займитесь чем-нибудь полезным.

Он ткнул большим пальцем в сторону двери. Купер с Дженкинсом уставились на него, один из них начал было что-то возражать.

– Не трудись, Дженкинс, – оборвал его Марино. – И дай мне свою рацию.

– Как же так… – запротестовал Дженкинс.

– Дай рацию, – повторил Марино. Дженкинс неохотно вручил ее Марино.

– Иди, – скомандовал тот.

– Капитан, я не могу уйти без рации.

– Я разрешаю.

Никто не посмел напомнить Марино о том, что он больше не детектив. Дженкинс с Купером торопливо удалились.

Я повернула тело Брэй на бок. Она уже полностью окоченела. Значит, смерть наступила как минимум шесть часов назад.

– Пришлите сюда детектива и криминалистов, – распорядился по рации Марино.

– Вас понял, «девятый», – отозвался диспетчер.

– Каким образом убийца проник в дом? – спросила я.

– Сейчас проверю окна и двери, – отозвался Марино.

– Продолговатые разрывы тканей, – констатировала я, ощупав раны Брэй. Всюду. Но вот чем они проделаны?

Из холла донеслись голоса.

– Надеюсь, это Хэм и Эглстон, – сказал Марино.

Те появились в дверях с большими чемоданами в руках и застыли на месте.

– Что здесь произошло? – наконец спросил Эглстон.

– Мы знаем не больше вашего, – ответил Марино. – Почему так долго ехали?

– Да нам только что сообщили, – объяснил Хэм. Эксперты раскрыли чемоданы и принялись устанавливать осветительную аппаратуру. Из рации, которую Марино конфисковал у Дженкинса, раздался его позывной.

– «Девятый» на связи, – отозвался он, чертыхнувшись.

– «Девятый», вас просят выйти.

– Не могу, – сказал Марино.

Хэм и Эглстон начали делать замеры, вооружившись лупами, как у ювелиров, поскольку некоторые брызги крови были совсем крохотными.

– Вас вызывают. Срочно, – опять протрещало из рации.

– Я занят, – ответил Марино диспетчеру.

Я догадывалась, кто его вызывает, и через минуту мои подозрения подтвердились – в проеме спальни выросла фигура начальника департамента полиции Родни Харриса.

– Капитан Марино, – сказал он суровым тоном, от которого многих бросило бы в дрожь, – вы осмелились ослушаться моего приказания?

– Да, сэр, – отозвался Марино, продолжая осматривать пол возле ванной.

Харрис, стиснув зубы, смотрел на кровать. Невысокий, с редеющими рыжими волосами, он не отличался внушительной статью.

– Что с ней случилось? – спросил он дрогнувшим голосом.

– Забита до смерти каким-то орудием или инструментом. Чем конкретно – не знаем, – ответила я.

– Что-нибудь… – начал было он и осекся, быстро переменившись в лице. – Кому понадобилось сотворить такое?

– Как раз пытаемся выяснить, – сказал Марино. – Пока одни вопросы, но, может быть, вы сумеете пролить свет. Вам известно что-нибудь о ее личной жизни?

– Нет, – ответил Харрис. – По-моему, у нее вообще таковой не было.

– Вчера вечером она принимала гостей. Они ели пиццу, возможно, немного выпили. Ее гость, судя по всему, курил, – доложил Марино.

– Я не слышал, чтобы она с кем-то встречалась. – Харрис отвел взгляд от кровати. – Правда, мы с ней не были, так сказать, дружны. А что говорят соседи?

– Мы еще не успели опросить соседей, – сказал Марино.

Харрис повернулся и вышел. Я посмотрела на Марино. Я была уверена, он только что окончательно поставил крест на своей карьере.

– Нужно отвезти ее в морг, – промолвила я.

– Не понимаю, как преступник мог войти в дом, – подал голос Хэм. – Ведь она сотрудник полиции. Знала же, что нельзя открывать двери незнакомым людям.

– Если это был незнакомец.

– Наверно, тот же самый маньяк, что убил девчонку в «Квик Кэри».

– Доктор Скарпетта! – окликнул меня Родни Харрис из холла. – Можно вас на минутку?

Я вышла к нему. Он отвел меня подальше от спальни, чтобы нас никто не слышал. Гнев на его лице сменился страхом, который, я догадывалась, он хотел скрыть от своих подчиненных. Харрис задыхался.

– Вам плохо? – спросила я.

– Астма.

– Препарат с собой?

– Только что принял.

– Успокойтесь, мистер Харрис.

– Ходят слухи, – сказал он, – будто она занималась какими-то сомнительными делами. Я ничего об этом не знал, когда брал ее на работу. Ума не приложу, откуда у нее деньги. И, насколько я знаю, Андерсон всюду бегала за ней по пятам как собачонка.

– Думаю, в данном случае виновата не Андерсон. Брэй убил тот же садист, что прикончил Ким Люонг. Почерк одинаковый. Улик, указывающих на то, что кто-то сработал под него, недостаточно.

Харрис тяжело дышал.

– Вы понимаете, зачем я все это говорю? – спросила я. – Хотите, чтобы еще кто-то пострадал таким же образом? А жертвы будут. И очень скоро.

– Что вы предлагаете?

– Сделать сообщение для прессы. Причем немедленно. Нам известно, что убийца говорит по-французски. Возможно, его тело покрыто длинными белесыми волосами, а прикус деформированный – зубы мелкие, редкие и заостренные.

– Вы хотите посеять в городе панику? – Харрис хватал ртом воздух.

– Успокойтесь. – Я отвела Харриса в гостиную и заставила его сесть.

– Незачем вам самому влезать в это дело, – сказала я. – Убийства должен расследовать Марино. А вы заставляете его по ночам патрулировать улицы.

Харрис кивнул, поднялся и вернулся в спальню. Марино копался в шкафу.

– Капитан Марино, – окликнул его Харрис. Марино отвлекся от своего занятия. – Поручаю это дело вам. Дайте знать, если что-нибудь понадобится.

– Мне нужно поговорить с Андерсон.

Под взглядами журналистов и фоторепортеров мы с Марино подошли к патрульной машине. Марино открыл дверцу со стороны, где сидела Андерсон.

– Разговор есть. Выходи, – скомандовал он.

– Я не хочу, чтобы меня фотографировали! – воскликнула Андерсон, но на нее уже со всех сторон целились объективы фотокамер.

– А ты натяни на голову куртку, как по телевизору показывают, – саркастически посоветовал Марино.

Я пошла дать распоряжения санитарам.

– Когда приедете на место, труп препроводить в морг в присутствии доктора Филдинга, – наказала я, ежась под холодным дождем.

– Да, мэм.

Санитары сели в фургон и начали разворачиваться. Я зашагала к дому. Марино и Андерсон сидели в гостиной. Джинсы на Андерсон промокли, она дрожала от холода.

– Как тебе известно, мы можем определить ДНК по отпечаткам на пивной бутылке, – говорил ей Марино. – Или на сигаретном окурке. Даже на огрызке пиццы.

Андерсон безвольно откинулась на спинку дивана.

– А при чем тут…

– Окурки сигарет «Салем» с ментолом. Ты, кажется, такие куришь? – продолжал он допрос. – Это я говорю к тому, что ты была здесь вчера вечером незадолго до убийства Брэй. Она не сопротивлялась, – очевидно, знала своего убийцу. – Марино ни на секунду не верил в то, что Андерсон убила Брэй. – Теперь понимаешь, в какой переплет ты угодила?

– Да, я была здесь вчера, – безжизненным голосом призналась она. – Заскочила после работы, и мы заказали пиццу.

– И частенько ты сюда заскакивала?

– Да заезжала время от времени.

– О своих визитах ты заранее не предупреждала? Андерсон задумалась. По ее глазам я видела, что она готовится выдать очередную ложь. Марино откинулся в кресле.

– Не мудри. Лучше скажи правду. Я ведь так или иначе докопаюсь. И учти, мы знаем, зачем ты арендовала тот «форд».

– Детективу не запрещено пользоваться арендованной машиной. В этом нет ничего особенного.

– Есть, если он использует ее для незаконной слежки.

– Вы сидели в ней возле дома моей секретарши, – вставила я. – Вы или кто-то еще. Я видела там эту машину.

Андерсон промолчала.

– А не вам ли принадлежит адрес электронной почты «МАЙЦВЕТ»? – спросила я.

– Точно. Забыл, – сказал Марино. – Ты же родилась в мае. Десятого числа. В Бристоле, штат Теннесси. Могу назвать и твой номер социального страхования, если хочешь.

– Мне все известно про Чака, – сообщила я ей.

– Дело в том, – добавил Марино, – что мы сняли на пленку, как старина Чаки тащит из морга лекарства. Ты в курсе?

Андерсон глубоко вздохнула. Марино, разумеется, блефовал: видеозаписи у нас не было.

– Это ведь большие деньги. Хватит на хорошую жизнь и ему, и тебе, и даже Брэй.

– Он же их крал – не я, – отозвалась Андерсон.

– Ты когда-то работала в полиции нравов, – напомнил ей Марино, – и знаешь, где сбывать такой товар. Держу пари, весь план разработала ты. При всей моей нелюбви к Чаку я знаю, что наркотиков он не касался, пока не связался с тобой.

– Вы следили за мной, пытались запугать, – сказала я.

– По долгу службы мне приходится всюду ездить. Если я ненароком оказалась за вами, это вовсе не значит, что я за вами следила.

Марино молчал, испытующе глядя на Андерсон, словно решал в уме написанную на доске математическую задачу.

– Насчет Чака вы правы, – продолжала она. – Но идея принадлежала не мне. Это все она придумала.

– Брэй? – Я понимала, к чему она клонит.

– Она перевела меня из полиции нравов в отдел расследования убийств. Ты ей мешал, – сказала она Марино. – Она получала доходы от лекарств и еще Бог знает от чего на протяжении довольно долгого времени. – Андерсон посмотрела на меня. – От вас она тоже хотела избавиться.

– Это было очевидно.

– Она использовала тебя, верно? – вновь заговорил Марино. – Сделала из тебя девочку на побегушках, такую безотказную Золушку. Ходили слухи, что ты мыла ей машину, да? Она превратила тебя в шестерку, которую никто не принимает всерьез. Жаль.

Лицо Андерсон запылало гневом.

– Я ненавижу ее, – сказала она. – Она мешала меня с грязью. Я носила в химчистку ее одежду, заправляла ее «ягуар» и… Она постоянно унижала меня! Но я ее не убивала.

– Что же произошло вчера вечером? Итак, ты заехала…

– Она знала, что я приеду. Я должна была привезти ей таблетки и деньги.

– Сколько денег ты привезла?

– Две с половиной тысячи. Наличными. Мы заказали пиццу, выпили немного, поговорили. Она была в дурном настроении. Узнала, что вы уехали во Францию, в Интерпол. Она считала, что ехать туда следовало ей. Только об этом и талдычила. Потом начала ругаться, обвинять меня во всех грехах. И за ту встречу на стоянке у ресторана, и за электронную почту, и за «Квик Кэри».

– В котором часу вы уехали? – осведомилась я.

– Где-то в девять.

– Она ходила за покупками в «Квик Кэри»?

– Может, иногда и забегала туда, – ответила Андерсон. – Она не имела привычки готовить, да и вообще редко ела дома.

– И продукты в этих редких случаях, очевидно, приносила ты, – предположил Марино.

– Она никогда не возвращала за них деньги. А ведь я не так много зарабатываю.

– А как же «премия» за таблетки? – напомнил Марино. – Или она тебя обделяла?

– Мы с Чаком брали по десять процентов от выручки. Остальное я раз в неделю отдавала ей.

– Ты когда-нибудь перечила ей? – спросил Марино.

– Да, иногда мы спорили.

– Вчера вечером тоже?

– Пожалуй.

– Из-за чего?

– Мне не понравилось ее настроение.

– А потом?

– Потом я уехала. Последнее слово, как всегда, осталось за ней.

Убийца, очевидно, заметил, как она уходила. Он наблюдал за домом, прячась где-то в темноте. И Брэй и Андерсон обе были в порту, где стоял «Сириус». Вероятно, он видел там ее, видел Брэй. Он запомнил всех, кто приехал на место преступления, в том числе и меня с Марино.

– Детектив Андерсон, – обратилась я к ней, – после ваших стычек с Брэй вы когда-нибудь возвращались, чтобы попытаться выяснить отношения?

– Да, – призналась она.

– Как вы давали знать о своем приходе?

– Не поняла.

– Что вы делали: звонили в дверь или стучали?

– Стучала.

– Как? Два, три раза? Громко, тихо?

– Три раза. Громко.

– И она вас впускала?

– Не всегда. Иногда приказывала убираться домой.

– Она спрашивала, кто стучит, или сразу открывала?

– Если знала, что это я, открывала не спрашивая. Андерсон уловила направление моей мысли и замерла, не в силах продолжать. Эта мысль была ей невыносима.

– Но вчера вечером вы не стали возвращаться, так? – уточнила я.

Андерсон не возвращалась к Брэй – ее условным знаком воспользовался убийца, и Брэй открыла ему дверь.

– В общем, ты отправилась домой и попыталась связаться с ней по телефону, чтобы помириться? – спросил Марино.

– Да. Но она не ответила. Я потом звонила еще несколько раз, решила, что она просто не желает со мной разговаривать. Когда после полуночи мне снова ответил автоответчик, я забеспокоилась. Утром, около половины седьмого, я приехала к ней. Постучала – никто не открывает. Дверь была не заперта. Я вошла… – Андерсон содрогнулась. – И убежала. Я так испугалась.

– Испугалась?

– Да. Того, кто ее убил… Я ощущала его присутствие. Мне казалось, он все еще там. Я выскочила на улицу, села в машину и помчалась прочь, потом остановилась у таксофона и позвонила по «911». А вдруг он теперь охотится за мной? Я ведь иногда заходила в «Квик Кэри», разговаривала с Ким Люонг. Мне страшно.

– Спасибо, что хоть теперь сказала, – буркнул Марино.

Я теперь поняла, почему пострадала Ким Люонг. Убийца, наверно, следил за Андерсон, и она, сама того не подозревая, привела его в «Квик Кэри», к его первой жертве в Ричмонде.

– Если боишься, мы спрячем тебя в тюрьме, – заявил Марино, и он не шутил. – За сговор с целью распространения наркотиков.

Я извлекла из сумки телефон и позвонила Филдингу.

– Ее только что доставили, – доложил он.

– Где Чак? – спросила я.

– Он не пришел на работу.

– Этого следовало ожидать, – сказала я. – Если появится, усади его в своем кабинете и никуда не выпускай.

Около двух часов дня я подъехала к моргу, карточным ключом открыла боковую дверь и ступила в ярко освещенный коридор. В комнате отдыха Роуз раздраженно тыкала кнопки торгового автомата, который никак не хотел выдавать ей банку диетической колы.

– Я думала, его уже починили. – Не сумев вернуть опущенные в автомат деньги, Роуз громко вздохнула.

– Все будет хорошо, – успокоила я ее. – Чак у нас больше не работает. Его арестуют, если еще не арестовали.

– Да, полиция уже была здесь.

– Я иду в морг. Чем там буду заниматься, ты знаешь, поэтому никаких звонков, только срочные, – наказала я ей.

– Люси звонила. Сегодня вечером она забирает Джо из больницы.

Я переоделась и прошла в анатомический зал. Филдинг как раз расстегнул мешок с трупом и теперь разворачивал окровавленные простыни. Вдвоем мы переложили Диану Брэй на секционный стол. Вооружившись лупой, я принялась обследовать ее тело, собирая с него длинные мягкие волоски монстра.

– Он даже не таится от нас, – заметила я.

– Думаете, ему известно, что вы летали в Париж? – спросил Филдинг.

– Вероятно, поддерживает связь с семьей. А уж те наверняка в курсе всех событий.

Повреждения на теле Брэй имели характерный четкий рисунок, особенно на лбу и левой щеке, где от сильных ударов каким-то предметом образовались глубокие борозды.

– Будто бы от трубы с резьбой, – сказал Филдинг.

– Нет, на трубу не похоже, – не согласилась я.

Вместе с Филдингом мы тщательно замерили, зарисовали и сфотографировали каждую рану. Обследование тела Брэй заняло у нас два часа.

В семь часов в морге никого, кроме меня, не осталось. Я приняла душ и вышла из раздевалки, вытирая полотенцем волосы. Вдруг мне навстречу из моего кабинета выступил Марино. От неожиданности я едва не закричала.

– Ну и напугал же ты меня!

– Извини, не хотел. – Вид у него был мрачный.

– Как ты проник сюда?

– Охранник пропустил. Мы с ним приятели. Я не хотел, чтобы ты шла к машине одна.

Марино последовал за мной в кабинет. Там я повесила полотенце на спинку стула и начала собирать вещи, которые намеревалась взять домой. Роуз оставила на моем столе отчет о результатах анализа ДНК. К нему прилагалась записка от биолога-криминалиста Джеми Куна.

– ДНК неопознанного трупа соответствует ДНК убийцы, что указывает на их близкое родство, – сказала я Марино, прочитав записку.

– Соответствует, – с отвращением произнес он. – Терпеть не могу вашу ученую болтовню о всяких там соответствиях! Сказала бы проще: эти два психа – родные братья.

Я в этом не сомневалась.

– Я полдня таскался по богатым особнякам, что стоят вдоль реки, – доложил Марино. – Есть хорошая новость – среди их обитателей пропавших нет. Есть и плохая – мы так и не выяснили, где он околачивается.

– Гостиницы проверяли?

– Волосатый мужчина с уродливыми зубами и французским акцентом ни в одну из них не заселялся.

Мы вышли на стоянку.

– Давай провожу тебя до дома? – предложил Марино.

– Сама прекрасно доеду.

– Ладно, только обязательно позвони, если Люси еще не у тебя. Даже не думай сидеть одна, пока этот ублюдок рыщет на свободе.

Я уже почти подъехала к дому, когда мне пришло в голову съездить на Уэст-Брод-стрит, в магазин скобяных изделий «Плезантс».

Я не знала, какой инструмент искать и долго бродила между полками, разглядывая гвозди, гайки, крепежные детали, крюки, петли, защелки. Ничто меня не заинтересовало даже в отделе, где торговали клещами и молотками.

Трубы я отмела сразу, потому что резьба на них не настолько выпуклая и широкая, чтобы оставить рисунок, который мы обнаружили на матрасе Брэй. Когда я приблизилась к отделу инструментов для строительства, мне на глаза наконец попался предмет, при виде которого у меня чаще забилось сердце.

Этот инструмент напоминал кирку с петлеобразной рукояткой. Я взяла его в руку. Он оказался тяжелым. Один его рабочий конец имел форму острия, другой – зубила. Я прочла надпись на ярлыке: инструмент назывался камнетесным молотком и стоил шесть долларов девяносто пять центов. Я поинтересовалась у продавца, что делают камнетесным молотком.

– Его используют при сварочных работах, чтобы сбивать шлак, – объяснил он, – но чаще применяют при кладке стен. Это многоцелевой инструмент.

– То есть его можно найти на любой стройке? Должно быть, это не очень известный инструмент, – сказала я.

– Если вы не каменщик и не сварщик, вы могли о нем и не слышать.

Купив камнетесный молоток, я отправилась домой. Остановив машину на подъездной аллее, я отметила, что Люси еще не вернулась. Наверно, она поехала за Джо в больницу, и в скором времени они будут здесь. Я прямиком прошла на кухню и сунула в микроволновую печь куриные грудки, потом облила камнетесный молоток томатным соусом, петлеобразную рукоятку особенно обильно, и прислонила его к белой наволочке. На ней отпечатался уже знакомый мне рисунок. Я позвонила Марино. Дома его не оказалось. Я послала ему сообщение на пейджер.

– Ты где? – спросила я, когда он перезвонил.

– Езжу по городу. Полицейский вертолет кружит над рекой, ощупывая прожектором каждый пятачок.

– Брэй убили камнетесным молотком, – сообщила я.

– Это что такое?

– Используется для кладки стен. Где-нибудь у реки есть стройплощадка? Возможно, Оборотень прячется на ней и там же подобрал орудие убийства.

– Интересно, а для шиферной крыши он годится? – задумчиво промолвил Марино. – Прямо на берегу стоит большой старый дом. У него перестилают крышу.

– В том доме кто-нибудь живет?

– Нет. Он выставлен на продажу.

– Не исключено, что днем Оборотень отсиживается внутри, а с наступлением темноты выходит на промысел.

– Все, я поехал.

– Марино, не езди туда один, прошу тебя.

– Да здесь всюду люди из АТО, – сказал он.

Я разожгла огонь в камине. В комнате работал телевизор. Местные телекомпании через каждые полчаса передавали новости, содержание которых, как я со злорадством подумала, не должно было радовать Оборотня, если, конечно, он смотрел телевизор или слушал радио.

«…рост – шесть футов. По словам главного судмедэксперта доктора Скарпетты, он страдает редкой болезнью, вызывающей избыточное развитие волосяного покрова, деформацию лица и зубов…»

Премного тебе благодарна, Харрис, подумала я, понимая, что он не мог не сослаться на меня.

«…призываем к крайней осторожности. Не открывайте дверь, не выяснив, кто за ней стоит».

Около десяти зазвонил телефон.

– Привет. – Давненько не слышала я в голосе Люси столько оптимизма.

– Вы все еще в больнице? – спросила я.

– Сейчас выезжаем. Видела, что творится на улице? Настоящая метель. Приедем примерно через час.

– Будь осторожна за рулем.

Я подбросила в огонь еще два полена. На душе стало тревожно, хотя дом мой был надежно защищен от вторжения посторонних. Я попыталась отвлечься и переключилась на кабельный канал, по которому показывали фильм с Джимми Стюартом. Потом я вспомнила о Талли и совсем приуныла.

Когда вновь зазвонил телефон, я аж подскочила на месте.

– Да?

– Все верно, его логово в этом доме! – взволнованно доложил Марино. – Но сейчас его нет на месте. Всюду мусор, объедки, испражнения. На постели волосы. Простыни воняют мокрой псиной.

Меня будто током ударило.

– Подразделение по борьбе с наркотиками прислало в город свой отряд, я вокруг выставил полицейских. Как только сунется в реку, он наш.

– Люси уже везет Джо домой, – сообщила я.

– Ты что, одна? – вскричал Марино.

– Сижу взаперти, сигнализация включена, пистолет передо мной на столе.

– Носу из дома не высовывай, слышишь!

– Не волнуйся.

Повесив трубку, я начала щелкать пультом, переключаясь с канала на канал, но ни одна программа меня не заинтересовала. Тогда я поднялась, прошла в свой кабинет и взяла сосуд с формалином. Я поднесла его к свету, разглядывая маленькие желтые глазки. Сколько же ошибок я допустила! Теперь вот погибли еще две женщины.

Я перенесла сосуд с формалином в большую комнату и поставила на журнальный столик. В одиннадцать по Эн-би-си начинались новости. Вдруг загудела охранная сигнализация. Я вскочила на ноги, сбросив пульт на пол, и помчалась в глубь дома. Сердце едва не выпрыгивало из груди. Запершись в спальне, я схватила свой «глок» и стала ждать телефонного звонка. Через пару минут телефон зазвонил.

– Служба охраны. Сигнал поступил из шестой зоны. Гараж, – доложил дежурный. – Полицию прислать?

– Да! Немедленно!

Я села на кровать, напряженно вслушиваясь в тишину. Казалось, я даже различаю беззвучный шорох падающего снега. Через десять минут раздался стук в дверь. Я поспешила в холл.

– Полиция, – донесся с крыльца громкий голос.

Я положила пистолет на стол в столовой и открыла дверь. На пороге стояли двое полицейских – молодая женщина и мужчина постарше. Судя по нагрудным табличкам, женщину звали Дж. Ф. Батлер, ее напарника – Р. И. Макэлуэйн.

– Пойдемте проверим гараж, – сказал Макэлуэйн.

Ворота гаража были приподняты сантиметров на пятнадцать. На снегу виднелись две цепочки следов: одна тянулась к гаражу, другая – от него.

Макэлуэйн и Батлер сфотографировали ворота и следы и сняли отпечатки пальцев. Единственное, что еще могли бы предпринять полицейские, – это выяснить, куда ведут следы. Но они убегали к дороге, на проезжую часть, где колеса автомобилей превратили снег в грязное месиво.

– Мы предупредим все полицейские патрули в вашем районе, – сказал Батлер на прощание. – Будем держать дом под наблюдением. В случае чего сразу набирайте «911». Даже если просто услышите какой-то подозрительный звук, хорошо?

Я послала сообщение на пейджер Марино. Часы показывали полночь.

– Что случилось? – спросил он, перезвонив. Я рассказала.

– Сейчас приеду.

– Слушай, со мной все в порядке, – возразила я. – Что ты будешь тут сидеть! Лучше попробуй его разыскать.

– Есть новость, – помедлив, произнес Марино. – Хотя не знаю, стоит ли тебе говорить. Приехал Талли.

Я опешила.

– Он возглавляет отряд, который прислало сюда подразделение по борьбе с наркотиками.

– И давно он здесь?

– Уже пару дней.

– Привет передавай, – беспечно бросила я, будто Талли для меня ничего не значил.

Мой беззаботный тон не обманул Марино.

– Жаль, что он оказался подонком.

Поговорив с Марино, я позвонила в ортопедическое отделение Виргинского медицинского института, но дежурная медсестра отказалась дать какую-либо информацию. В этот момент я так остро чувствовала отсутствие Бентона, что думала, не выдержу. Мысли о смерти захлестнули меня. Я сидела на диване, уткнувшись лицом в ладони, когда в дверь опять громко постучали.

– Полиция, – крикнул с улицы мужской голос. И вновь удар в дверь – то ли палкой, то ли полицейской дубинкой.

– Я не вызывала полицию, – отозвалась я.

– Мэм, нам сообщили, что возле вашего дома замечен подозрительный человек. С вами все в порядке?

– Да, да, – ответила я, открывая дверь.

Свет на крыльце не горел. Мне и в голову не приходило, что убийца может говорить без французского акцента. Он переступил через порог и пинком захлопнул за собой дверь. В нос мне ударил запах псины. При виде безобразной ухмылки на его лице крик застрял у меня в горле. Он протянул волосатую руку к моей щеке, словно испытывал ко мне нежные чувства.

Одна половина его лица была уже другой. Ее покрывала мягкая светлая щетина. Асимметричные сумасшедшие глаза горели злобой и похотью. Он сорвал с себя длинный черный плащ, намереваясь набросить его мне на голову. Я кинулась прочь. Все это произошло за считанные секунды.

Паника погнала меня в большую комнату. Убийца мчался за мной по пятам, издавая гортанные звуки, совсем не похожие на человеческие. Меня объял ужас. В отчаянии я искала, чем бы запустить в него. Взгляд мой упал на сосуд с формалином, в котором лежал кусок кожи его брата, им же убитого.

Я схватила сосуд и стала торопливо снимать крышку. Убийца уже держал в руке свое смертоносное орудие – тот самый молоток с петлеобразной ручкой. Когда он замахнулся, я плеснула формалин ему в лицо.

Убийца взвизгнул, хватаясь за глаза и горло, – ядовитый препарат обжег ему лицо и слизистую. Зажмурившись, он начал срывать с себя влажную рубашку. Я схватила со стола пистолет и выскочила на улицу. На обледеневших ступеньках я поскользнулась и упала на левую руку. Я попробовала встать, но поняла, что рука сломана. Убийца тем временем, шатаясь, вывалился следом за мной на улицу.

Цепляясь за перила, он с ревом, вслепую спускался с крыльца. Его торс был густо покрыт длинными белесыми волосами. Он упал на колени и, загребая ладонями снег, стал растирать им лицо.

Убийца был совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Еще немного, и он набросится на меня. Я вскинула пистолет, но не смогла отвести затвор. Встать не удавалось: едва приподнявшись, я вновь соскальзывала на землю. Убийца услышал мою возню и подполз ближе. Вдруг, хватая ртом воздух, он зарылся лицом в снег. Он плакал. Голый по пояс, он дрожал от холода, корчился и выл. Я почти жалела его.

Из-за пронизывающей боли в руке я не слышала, как подъехала машина. Я увидела Люси. Она бежала, утопая в снегу. Упав на колени рядом с убийцей, Люси приняла боевую стойку, направив дуло пистолета ему в голову.

– Люси, не стреляй! – крикнула я.

Она тяжело дышала, держа палец на спусковом крючке.

– Я избавлю тебя, гадина, от твоего уродства!

Я поползла к ней. Участок перед моим домом огласился шумом шагов, голосов, стуком автомобильных дверей.

– Люси! Не смей! – крикнула я. – Не надо! Ради всего святого!

Она будто не слышала меня, находясь где-то в своем мире, сотканном из ненависти и злости.

– Люси… – я придвигалась к ней ближе и ближе, – опусти пистолет.

Она не повиновалась. Вокруг мелькали люди в темном боевом обмундировании с автоматами и пистолетами.

– Люси, опусти пистолет, – услышала я голос Марино.

Она не шевелилась. Пистолет дрожал в ее руках.

– Люси, посмотри на меня, – сказала я. – Посмотри на меня!

Она глянула в мою сторону. По ее щеке катилась слеза.

– Не надо больше убивать, – увещевала я. – Прошу тебя, не надо. Это будет неоправданным применением оружия. Это не самооборона. В машине сидит Джо, она ждет тебя. Не стреляй. Мы тебя любим.

Она сглотнула. Я осторожно протянула к ней руку.

– Отдай пистолет, – попросила я. – Прошу тебя. Отдай мне свой пистолет.

Она швырнула его в снег. Сталь засеребрилась на белом фоне. Люси продолжала стоять на коленях, склонив голову. Марино подошел к ней и начал что-то говорить, но из-за пульсирующей боли в локте я не могла сосредоточиться на его словах. Чьи-то уверенные руки подхватили меня.

– Вставай, – ласково сказал Талли.

Он привлек меня к себе. Так странно было видеть его в форме сотрудника АТО. Я не верила своим глазам. Казалось, я грежу наяву или вижу кошмарный сон. Неужели все это происходит со мной? Нет, не может быть. Оборотня не существует, Люси никого не убивала, Бентон жив. Я теряла сознание, но Талли крепко держал меня.

– Тебе нужно в больницу, Кей, – произнес он.

– Надо вытащить Джо из машины. Она, наверно, замерзла, – пробормотала я.

– С ней все будет хорошо.

Он повел меня к автомобилю. Я с трудом передвигала одеревеневшие ноги.

– Я вел себя непростительно. Извини, – сказал он.

– Я первая начала, – с трудом выдавила я.

– Я мог бы вызвать «скорую», но хочу сам отвезти тебя.

– Отвези. Я не возражаю.