Слепой инстинкт

Глава 1

Тут никто не мог его увидеть. Никто, кроме него самого. Здесь Эдуард был защищен от глаз других людей, здесь не могла звучать та старая проклятая считалочка. Тут он мог насладиться покоем.

Саутер сидел за одним из множества столов в большом зале. Лампа над столешницей вырезала в теле темноты желтоватый кружок. Вокруг плясали духи прошлого, взметали пыль, забивавшуюся в нос. Духи не тревожили Эдуарда.

Всего пару минут назад его пальцы дрожали, голова болела, а душу переполняла тревога. Ему казалось, что он, словно выкорчеванное грозой дерево, лишился связи с землей, ее защиты, и теперь его корни открыты любому взгляду.

Поездка сюда напоминала паническое бегство. Эдуард чувствовал множество взглядов, направленных на него после того поступка в доме родителей. Считалочка вновь и вновь кружилась в его голове.

«Прячь не прячь свое лицо, отыщу в конце концов».

Но все это в прошлом! Все закончилось и не вернется никогда!

Тут он в безопасности.

С каждой картой, доставаемой из новой колоды, к Саутеру возвращалось спокойствие. Дамы к дамам, валеты к валетам, короли к королям; сперва тузы, короли, дамы и валеты, потом десятки, девятки, восьмерки, семерки и шестерки… Каждая карта должна лежать на своем месте, чтобы их края образовывали единую линию.

Расстояния между рядами должны быть абсолютно одинаковыми. Тогда все будет идеально!

Глядя на четкую, упорядоченную структуру на столе, Эдуард чувствовал, как к нему возвращается спокойствие. Мышцы шеи расслабились, сосущий холодок в животе приутих. За последние дни было слишком много всякой суеты. Саутер не мог ни предусмотреть этого, ни избежать более педантичным планированием. Но он не впал в панику, нет, он действовал и решал проблемы. Теперь можно было целиком и полностью посвятить себя новенькой. В последнее время у него просто руки не доходили до того, чтобы развлечься с ней. Нужно еще немного подготовиться, и он сможет поохотиться. Да, охота — это то, что ему сейчас нужно.

Выйдя из-за стола, Эдуард снял рубашку и майку и все аккуратно повесил на спинку стула, следя за тем, чтобы не задеть карты. Потом взял толстый тюбик с краской защитного цвета, отвинтил колпачок и приставил тюбик к пупку. Не отрывая руки, Саутер провел широкую полосу наискосок от низа живота до ключицы. Он повторял эту процедуру, пока весь его торс не покрылся темно-оливковой краской. Потом Эдуард нарисовал полоски потоньше на лице, осторожно избегая воспаленной области вокруг укуса. Он разрисовал даже бороду, и густая краска превратила волосы в сосульки.

Использовав половину содержимого тюбика, Саутер остановился. Он чувствовал себя прекрасно! Он был сильным и непоколебимым, словно великие охотники, достигшие единения с природой и не знавшие жалости. В последний раз посмотрев на комбинацию карт, Эдуард холодно улыбнулся. Отойдя немного, он оглянулся. Освещен был лишь стол с картами, остальное пространство тонуло во тьме. Так ему нравилось. Настоящему охотнику не нужен свет, он полагается не только на зрение, но и на другие органы чувств. Саутер учился этому, усердно тренировался долгие годы. Он умел чувствовать и думать, как его жертвы. Стоило захотеть — и он становился таким же слепым, как они.

Двигаясь среди столов и стульев, расставленных так, словно намечалась большая вечеринка, Эдуард ни на что не наткнулся. Кроме того, он научился двигаться совершенно бесшумно.

Выйдя из зала, Саутер оказался на кухне. Из холодильника он достал упаковку молока. Судя по указанной дате, до окончания срока годности оставалось еще два дня.

Эдуард поставил молоко и чистый стакан на стол в центре кухни, собрал продукты и сделал пару бутербродов с маслом, салями и сыром. Девочке нужно сытно поесть. Она наверняка проголодалась, а для охоты ей следовало быть в хорошей физической форме. Нарезая хлеб для бутербродов, Саутер чувствовал, как растет в нем возбуждение. Ему не терпелось пережить этот сладостный момент, но хороший охотник должен быть терпеливым. Этому его научил дядя, когда Эдуард был еще маленьким. Дядя часто брал его с собой на охоту и рыбалку.

Вернув масло в холодильник, Саутер проверил выложенные на верхней полке стеклянные ампулы — коричневые емкости с белыми, подписанными от руки этикетками. Он лично наполнил каждую из них, доза была рассчитана точно.

Противоядия были очень дорогими, и Эдуард не мог позволить себе тратить их понапрасну. Кроме того, важно соблюдать правильную дозировку при инъекции.

Его взгляд скользнул по рядам ампул. Каждого сорта противоядий еще хватало.

Отлично. Все в порядке.

В ящичке внизу находились ампулы с вытяжкой яда листолаза[11]. Его главное сокровище. Эдуард сумел заполучить этот яд только благодаря многолетнему сотрудничеству с поставщиками экзотических животных из Южной Америки. Эти ампулы стоили целого состояния, но он не жалел денег.

В стене кухни он проделал лаз в прихожую кегельбана. Там, где раньше находились платформы, Саутер построил свои камеры. Камеры, оборудованные звуконепроницаемыми стенами: обивка толщиной шестнадцать сантиметров не пропускала ни единого звука.

Остановившись перед первой из трех камер, он повернул ключ в замке, щелкнул выключателем, открыл дверь… и испуганно отпрянул.

Глава 2

Киндлер и Циллер ждали Адамека перед входом в зоомагазин «Саутер и сыновья». Поиск по запросу «Саутер» не дал результатов, но после этого Пауль еще раз шесть тщетно пытался дозвониться до Франциски и забеспокоился. Ее не видели в участке, а со времени ее последнего звонка уже прошло два часа. Она не могла говорить с Саутером все это время и не стала бы так долго игнорировать звонки.

Пауль направил Киндлера и Циллера по этому адресу.

Вот черт! На улице, прямо напротив лавки, стояла машина Франциски! Киндлер и Циллер припарковались прямо за ней.

Оставленная машина еще больше обеспокоила Пауля. Теперь уже было совершенно ясно: что-то тут не так.

Он подошел к своим коллегам. Рядом с ними стояла полная пожилая женщина. Вид у нее был испуганный.

— Это госпожа Цергузен, — пояснил Фред. — Она приехала пару минут назад. Хотела поговорить с Эдуардом Саутером. Она нам кое-что рассказала, вам стоит узнать об этом.

— О чем идет речь? — нетерпеливо осведомился Пауль. Чувство, что времени осталось совсем мало, крепло с каждым мгновением.

— Ну, в общем, — начала Цергузен, — сегодня утром я зашла к молодому Саутеру, — тот ведь искал себе сотрудницу в магазин, — и госпожа Саутер сказала мне, что я могу подойти сюда, я и пришла, и…

— Погодите, — перебил ее Пауль, видя, что старушка взволнована. — Извините, но, пожалуй, мне лучше услышать это от моего коллеги.

Цергузен обиженно поджала губы, но замолчала.

— Госпожа Цергузен прибыла сюда сегодня в половине десятого утра, — подвел итоги Киндлер. — Она постучала, но ей никто не открыл. Госпожа Цергузен утверждает, что это странно. Только что она ходила к родителям Эдуарда Саутера, но и там никто не открывает. Госпожа Цергузен примчалась сюда, так как волновалась и надеялась, что застанет родителей Эдуарда здесь. Но магазин закрыт.

— А машина Франциски стоит перед дверью, — задумчиво протянул Пауль, глядя на дверь в лавку.

Так, за окном витрины темно, все кругом заклеено рекламой. Большинство плакатов старые и блеклые, но один из них выставили в двери совсем недавно.

— Мы пойдем внутрь, — принял решение Адамек.

Киндлер и Циллер кивнули.

— Госпожа Цергузен, не могли бы вы пройти вон к тому автомобилю и подождать нас там?

— Но как же родители Эдуарда? Тут что-то не так! — воскликнула старушка.

— Об этом мы позаботимся позже. Прошу вас, пройдите туда.

Госпожа Цергузен с недовольным видом подчинилась.

Пауль с коллегами подошли к двери.

— Насколько я понимаю, вы уже звонили.

— Да, достаточно долго.

— Хорошо. Не знаю, что нас там ждет, но нужно быть осторожными.

Они достали пистолеты, но с предохранителя их снимать не стали.

Пауль вышел вперед и ударил рукоятью пистолета в стекло двери рядом с ручкой. Большой плакат приглушил звон. Выбив остатки осколков, он открыл дверь ключом, торчавшим в замке с другой стороны.

Направив оружие в пол, Адамек первым зашел в лавку, за ним последовали Циллер и Киндлер. Внутри они рассредоточились по комнате, чтобы можно было просмотреть все ряды между стеллажами.

— Полиция! — крикнул Пауль. — Тут кто-то есть?

Магазин поглотил его слова. Никто не ответил.

— Поищите свет, — распорядился Адамек.

Но фонарь они не нашли, по крайней мере в переднем помещении лавки, и потому пошли дальше, каждый по своему ряду между стеллажами. Не заметив ничего особенного, полицейские добрались до соседней комнаты, видимо, построенной позже, чем вся остальная лавка: пол тут был на ступеньку ниже. Помещение было набито удочками, клетками для птиц и кормом для животных. Прямо посреди комнаты стоял стеллаж с какими-то мешками. Ничто не указывало на то, что Франциска была тут. Если уж на то пошло, казалось, что тут вообще никого не было довольно давно — пол покрывал слой пыли.

За длинным деревянным прилавком, на котором громоздились птичьи клетки, Пауль нашел ряд выключателей. Подойдя, он щелкнул каждым по очереди, и под потолком, потрескивая и мигая, зажглись лампы дневного света. В магазине стало светлее, но лампы не сумели развеять жутковатую атмосферу, из-за которой комната напоминала могилу.

В задней стене виднелась полуоткрытая дверь.

— Проверим, — прошептал Пауль, указывая туда пистолетом.

Почему он перешел на шепот? И почему волосы на его голове вдруг встали дыбом?

Кивнув, Циллер и Киндлер прошли мимо странно установленного стеллажа к двери. Бодо прыгнул вперед, выставив пистолет, и вошел в соседнюю комнату. Фред прикрывал его.

— Тут склад, — сообщил полицейский, возвращаясь. — Никого нет.

Все трое немного расслабились.

— Черт побери, где же она? — пробормотал Пауль.

— Снаружи все выглядело так, будто над лавкой есть еще квартира, — заметил Циллер. — Может, туда можно пройти прямо из магазина.

— Возможно, — Пауль кивнул. — Но без ордера на обыск нам сложно будет объяснить свои действия. Не похоже, чтобы тут кому-то угрожала непосредственная опасность.

— Вот если бы кто-то закричал… — протянул Киндлер.

— Точно! — Пауль твердо посмотрел на своих коллег. — Мне показалось, или я услышал крик?

— Ясно и отчетливо, — закивали оба полицейских.

— Мне кажется, он доносился сверху… — Обойдя прилавок, Адамек направился к узкому коридору, который заканчивался запертой дверью.

Киндлер и Циллер последовали за ним.

Глава 3

Франциска парила над озером. То было мгновение чудесной легкости, покоя и счастья. Но внезапно вокруг раздались какие-то звуки, шорохи, потом грохот, как от грозы, бушующей где-то далеко. И голоса.

Но Франциске не хотелось слушать эти голоса. Она сделала последний шаг, подпрыгнула над сходнями и взлетела, готовая нырнуть в холодную воду, в которой не будет ни боли, ни горя.

«Отпустите меня… Отпустите меня… Позвольте мне уйти…»

Но голоса не соглашались с ней.

Они стали громче. Шорохи и скрип обернулись отзвуками чьих-то шагов. Кто-то шел к ней по сходням! Франциска чувствовала, как скрипят, прогибаясь, доски, хотя уже и не стояла на них. Нет! Все не так! Она еще стоит на сходнях. Она не прыгнула, не взлетела, не парила над озером.

Готтлоб оглянулась. Когда она смотрела в ту сторону в прошлый раз, там стоял папа и махал ей рукой на прощанье. Теперь его там не было. Какие-то люди — одетые в черное мужчины — бежали к ней по сходням, и доски дрожали, так что конструкция готова была обрушиться.

Франциска хотела крикнуть им, чтобы держались от нее подальше. Тут опасно, не каждому можно стоять на краю. Ей-то можно, в конце концов, она тут живет, но этим незнакомцам… Им тут нечего делать.

«Уходите… Идите прочь…»

Они не слушались.

Грохот усилился, ей на лицо посыпалась пыль.

На лицо?

Франциска сумела открыть глаза. О Господи, она не ошиблась! С деревянной крышки сыпалась пыль, попадая ей в глаза. Кроме того, она слышала шаги. Шаги нескольких человек. И голоса! Там, наверху, кто-то говорил, какие-то мужчины. Настоящие мужчины. Над ней. В лавке.

«Кричи! Кричи во все горло!»

Но язык чудовищно опух, горло сдавливало судорогой. К тому же у Готтлоб просто не осталось сил на крик, который бы услышали наверху.

Они пришли за ней, искали Франциску в метре над ее головой, а она никак не могла им помочь.

«Давай, думай, девочка, думай! Ты же не хочешь умереть тут, пока они ищут тебя прямо у тебя над головой».

Мысль о том, что не все еще потеряно, что жизнь может продолжиться, если она приложит усилия, придала Франциске мужества. Искра надежды пробудила к жизни ее мышцы, отравленные ядом.

Глава 4

Дверь вела в короткий узкий коридор. Справа виднелся выход на улицу, но Фред уже проверил его снаружи — заперт. Слева на второй этаж вела старая деревянная лестница, устланная выгоревшим линолеумом. Ступеньки заскрипели под их ногами.

Пауль, выставив вперед пистолет, шел первым.

Наверху их ожидала еще одна закрытая дверь.

Чувствуя, как отчаянно бьется в груди сердце, Адамек нажал на ручку. Если за дверью засада, то коллеги, идущие сзади, не смогут ему помочь.

Но в комнате никого не было.

В нос Паулю ударил затхлый запах.

Тут находилась квартира Эдуарда Саутера.

Киндлер и Циллер протиснулись за ним в узкую прихожую. Вокруг было тихо, лишь мерно тикали часы где-то в глубине комнаты.

— Франциска! — крикнул Пауль.

Это было не очень умно, но он уже не мог сдерживаться. Понимание того, что с напарницей что-то случилось, крепло с каждой минутой.

Нет ответа.

Они разделились: Пауль пошел налево, Киндлер направо, Циллер вперед.

Адамек проверил спальню. Вся мебель в комнате — двуспальная кровать, столик, платяной шкаф и вешалка — была изготовлена еще в семидесятые годы. Дешевая мебель, выгоревшая и поцарапанная.

В комнате оказалось очень чисто. Одежда была тщательно сложена, пара тапочек стояла прямо перед кроватью, образовывая с ней идеально прямой угол. На стене высилась рама для зеркала, но самого зеркала не было. На обоях сзади виднелось темное овальное пятно — когда-то оно тут все-таки было.

Единственным, что не вписывалось в общую картину педантичного порядка, была незастеленная кровать. Простыня настолько скомкалась, словно Саутер бился на ней в судорогах. Рядом с подушкой Адамек обнаружил шприц. Подойдя к кровати, он нагнулся и внимательно осмотрел лежавшую рядом ампулу, но трогать ее не стал. Шприц был пуст, но им явно пользовались. На ампуле виднелась подписанная от руки наклейка. Пришлось присмотреться, чтобы разобрать, что там написано. «Dendroaspis viridis». Адамеку эти слова ни о чем не говорили, но на название наркотика это не походило.

Он проверил платяной шкаф и заглянул под кровать, потом вышел из комнаты и повернулся к соседней двери. Едва открыв ее, Пауль ощутил какую-то чуждую атмосферу. Свет тут зажигать не пришлось — стена напротив двери сама светилась. У Адамека даже рот открылся от изумления. Казалось, он очутился в тропическом лесу. Лишь через пару секунд Пауль понял, что это.

Гигантский террариум.

Во всю стену тянулось стекло, отделявшее полицейского от совершенно чуждого его восприятию мира. Растения были настолько пышными, что Адамек не мог оценить, какова глубина террариума. Свет отливал зеленым, сквозь листву на землю мерно капала вода. Живых существ он тут не заметил. Над панорамным стеклом виднелась узкая заслонка. И она была открыта!

Вдруг сзади раздался какой-то звук.

Пауль вздрогнул от неожиданности: зрелище настолько поглотило его, что он не заметил подошедших Киндлера и Циллера.

Челюсть Бодо медленно отвисла.

— Вот это да! — выдохнул он.

— Нашли что-нибудь? — поинтересовался Адамек, не сводя глаз с террариума.

— Нет, — хором ответили полицейские.

Движение они заметили одновременно.

Узкая зеленая голова мелькнула под креслом, водруженным в центре комнаты перед панорамным окном.

— Вот дерьмо! — с чувством воскликнул Фред. — Это же змея!

— Убираемся отсюда! — попятившись, Пауль запер дверь.

— Что за странный тип тут живет? — недоуменно протянул Циллер.

— Спроси что полегче! — Адамек вздохнул. — Но он точно ненормальный! — Он наконец перевел взгляд на своих коллег. — Вы уверены, что тут никого нет?

— Квартира не такая уж большая… — Циллер пожал плечами. — Тут так просто не спрячешься.

— Ладно, тогда спустимся в лавку. Не могла же Франциска исчезнуть бесследно.

Глава 5

Оружие! Пистолет был ее единственным шансом на спасение. Так она могла бы обратить на себя внимание. Звуки наверху давно затихли, но стоило попытаться. Франциска надеялась, что оружие именно там, где она и предполагала.

Фонарик до сих пор лежал у подножия лестницы. В свете его луча она увидела, что под ковром в центре подвала что-то топорщится.

С трудом спустившись по ступенькам, Франциска остановилась. Пауки уже немного успокоились, попрятавшись по темным углам, но Готтлоб сейчас не было до них дела. Если она доберется до пистолета, то ее спасут. Только это имеет значение.

Ей было ясно, что она не сможет ни поднять, ни передвинуть ковер, на это у нее просто не хватало сил.

Ковер морщинился, и одна из складок вела к замеченному ею бугорку. Франциска надеялась, что найдет там свое оружие. Нужно было сунуть руку в складку. Там было темно, и наверняка пауки уже оценили это местечко…

«Не думай об этом. Просто сунь туда руку. Сделай это!» — вопил голос в ее сознании. Опустив ладонь на пыльный пол, Готтлоб приготовилась к очередному укусу, к новой резкой боли, память о которой была еще совсем свежей.

Ее пальцы пробирались внутрь складки, запястье и предплечье скрылись под ковром. Франциске приходилось все сильнее прижимать лицо к полу.

А что, если паук прыгнет ей на голову? Что, если она не дотянется до пистолета?

Тогда она проиграет. Силы быстро покидали ее тело, даже этих слабых движений было достаточно для того, чтобы Готтлоб вновь очутилась на грани обморока.

Но она не сдавалась.

И вдруг ее пальцы нащупали холодный металл!

Ее лицо почти коснулось ковра. Франциска закрыла глаза, прижалась щекой к ворсистому краю и протянула руку еще дальше.

Она сумела ухватиться за рукоять своего вальтера. Ощущение было прекрасным. Просто чудесным.

Ухватив пистолет покрепче, Готтлоб вытащила руку из-под ковра.

Казалось, это длилось вечность. Когда она наконец справилась, сверху вновь послышались звуки.

Пистолет был на предохранителе, и Франциска негнущимися пальцами долго пыталась взвести курок. Затем она направила дуло вальтера на крышку люка и выстрелила.

Раз, два, три.

Ее рука упала на пол, в глазах потемнело.

Глава 6

От ее вида у него перехватило дыхание.

Одетая только в трусики, девочка в позе зародыша лежала на полу. В комнате пахло экскрементами, потом и страхом. Она не шевелилась, и Саутеру показалось, что она не дышит. Он бросился в комнату, следя за тем, чтобы не вступить в ее выделения, и рухнул рядом с ней на колени. Эдуард опустил ладонь на грудь новенькой, но не почувствовал сердцебиения. Лишь приложив два пальца к ее шее, он смог прощупать пульс. Девочка была жива. Перевернув Сару на спину, Саутер обхватил ее голову руками.

Ее дивные волосы спутались и пропитались потом.

Новенькая почувствовала его прикосновение. Ресницы затрепетали, пустой взгляд незрячих глаз оставил горячий след на его лице. Она обхватила ручками его запястья. Сухие, словно пыль, губы беззвучно шевелились, но вскоре с них начали слетать какие-то слова. Саутер видел на ее побелевших губах розоватые трещины.

— Выпью…

— Что? Что ты говоришь? Приди в себя! — Эдуард встряхнул ее.

— Выпью молоко… Пожалуйста… Молока… Я так хочу пить…

Она хотела пить. Хотела молока. Саутер облегченно вздохнул. Новенькая не умрет. Это было бы фатально, ведь в теперешней ситуации он не смог бы раздобыть себе другую.

— Ты получишь свое молоко, — мягко сказал он.

Саутер подсунул руки под ее тельце, осторожно поднял девочку с грязного пола и вынес из камеры. Оказавшись за дверью, Сара протянула руки и опустила их Эдуарду на скулы. Он не мог сопротивляться, потому что тогда уронил бы ее.

— Нет! Прекрати! — строго сказал он, мотая головой.

Но ее руки касались лица Саутера, считывая его черты. Девочка прикоснулась к воспаленному следу от укуса змеи, и Эдуард дернулся от боли. Но эта боль была ничтожна по сравнению с тем, что он сейчас испытывал. Никто никогда не прикасался к нему так, даже мать. Мать Эдуарда всегда испытывала отвращение к его лицу, никогда не прижимала ребенка к себе, не гладила, не целовала. Кончики пальцев порхали по лицу Саутера, и он вдруг понял, что девочка видит его. Ее пальцы на самом деле были ее глазами. Она запоминала его черты и теперь никогда не забудет их. Он совершил огромную ошибку, взяв ее на руки. Эдуард весь взмок, поспешно шагая по коридору. Наконец он оказался на кухне и просто сбросил девочку на стул. Она была настолько слаба, что не сумела удержаться, упала и сильно ударилась о пол, испуганно вскрикнув.

В тот же миг снаружи донесся какой-то шум, эхом отдаваясь в потайных коридорах здания.

Бум! Бум! Бум!

Этот грохот раздавался в его голове, и Саутеру показалось, что она вот-вот взорвется. Позабыв о девочке, он повернулся и побежал в большой зал. Окна там были забиты двойным слоем плотных досок.

Грохот ударов слышался и тут: он отражался от стен, приумножаясь эхом. Эдуард лихорадочно замотал головой, пытаясь установить источник шума, но тщетно. Громыхания доносились отовсюду одновременно. Тысячи кулаков стучали в стены дома, так что сотрясался даже фундамент.

Саутер побежал налево, к стойке бара, оставшейся здесь с тех времен, когда тут была гостиница. Сзади открывался проход на склад, где можно было хранить бочки с пивом и бутылки с напитками. Оттуда наружу вела стальная дверь. Через нее Эдуард обычно и входил сюда.

Провернув ключ в замке, он приоткрыл дверь и осторожно выглянул наружу.

Какой-то высокий широкоплечий мужчина как раз зашел за угол. Саутер успел заметить тяжелый молоток с длинной рукоятью у него в руках.

Всего один человек!

Не армия полицейских, а всего один человек! И этот человек пытался взять штурмом его волшебный замок!

Он не допустит этого!

Небольшой ломик, которым Саутер обычно открывал прибывавшие из-за границы ящики, лежал на полке у двери. Сжав его в левой руке, Эдуард тихо закрыл за собой дверь. В тот же миг ужасный грохот, сводивший его с ума, прекратился. Остались лишь обычные удары молотка о дерево.

Сейчас незнакомец пытался вскрыть входную дверь. Ее Саутер тоже обил двойным слоем досок. Проникнуть сюда было не так-то просто, тем более с молотком. Тут никакая сила не поможет.

Подкравшись к углу, Эдуард остановился, переводя дыхание. Страх смешивался в его душе с восторгом и сладостным предвкушением охоты.

Хотя он этого и не планировал, сейчас Саутер стал охотником. Сумеет ли он заполучить эту добычу?

Да, если воспользоваться эффектом неожиданности.

Встав прямо за углом, Эдуард перехватил лом обеими руками и замахнулся.

— Помогите, помогите, я тут! — высоким голосом завопил он.

Стук молотка в дверь тут же прекратился.

У Саутера задрожали ноги.

Послышалось шуршание гравия. Кто-то поспешно шел сюда. Шел прямо к углу здания.

Эдуард ударил в тот момент, когда незнакомец вынырнул из-за угла.

Он прекрасно рассчитал время. Как и положено хорошему охотнику.

Острое железо ударило в висок, Саутер почувствовал, как ломаются кости. Кровь фонтаном залила парковку.

Вскрикнув, мужчина отпрянул и упал на спину, выронив из рук молоток. Зажав руками лицо, он закричал от боли.

Но охотнику нельзя отступать. Нельзя оставлять загнанного зверя мучиться от ран.

Нагнувшись над мужчиной, Саутер замахнулся. Тот заметил Эдуарда, попытался выставить вперед руки, но не успел. Лом проломил ему нос.

Мужчина громко вопил.

«Убей свою добычу! Убей загнанного зверя, прежде чем он успеет криками своими привлечь других зверей!»

Саутер бил его ломом по голове, пока мужчина не затих.

Эдуард выпрямился и задумчиво посмотрел на стаю ворон, кружащих над полем. Кровь стекала с его рук и лома на изуродованное тело жертвы, но Саутер не смотрел на убитого. Он любовался величественным полетом черных птиц, таким упорядоченным, таким целеустремленным. Вороны — хорошие охотники, думал Эдуард. Они никого не боятся, потому что врагов у них нет. Вороны настойчивы, смертоносны, безжалостны…

Он должен действовать так же, как они. Все должно быть упорядоченным и структурированным. И никакие случайности не станут помехой. У него все под контролем. Все в порядке. Нужно лишь сделать следующий шаг. Новенькая видела его своими пальцами. Это недопустимо. Нужно действовать, как эти вороны.

Холодно и целеустремленно.

Глава 7

И вдруг пол задрожал!

Киндлер, Циллер и Адамек вздрогнули. Они только что спустились в лавку. Лишь через мгновение полицейские поняли, что это выстрелы. Выстрелы в подвале. Три подряд. Над стеллажом с мешками, стоявшим в центре комнаты, взвилось облачко пыли. Нижний мешок порвался, и на пол посыпались коричневые зерна.

Все трое прицелились в стеллаж. Бодо и Фред присели, Пауль укрылся в коридоре.

— Вот дерьмо! Это еще что такое?

В ушах шумело от выстрелов.

— Кто-то стрелял внизу… Точно, внизу! Там подвал.

Они не решались сдвинуться с места. Опасаясь очередных выстрелов, полицейские выждали минуту.

— Выстрелы доносились из-под стеллажа, — наконец сказал Пауль. — Пуля вошла в мешок снизу. Так, разбирайте мешки! — распорядился он.

Убрав оружие, оба полицейских принялись за работу. Осторожно, по-прежнему ожидая выстрелов, они сняли мешки со стеллажа и зашвырнули их в угол. Адамек прикрывал их, стоя рядом.

Наконец стеллаж освободился, и они смогли отодвинуть его в сторону.

Под ним виднелась деревянная крышка люка с тремя отверстиями от пуль. Полицейские присели рядом, следя за тем, чтобы не наступать на люк.

— Франциска! Ты там?

Ответа не было.

— Открывайте! — приказал Пауль. — Быстро!

Это оказалось не так просто — крышка была привинчена к полу. Циллер попытался сбить крепежи ногой, но у него ничего не вышло. Оглянувшись, он нашел за прилавком с клетками отвертку и выкрутил болты. Пауль продолжал целиться в люк, а Бодо с Фредом подняли крышку.

Света в магазине было достаточно, чтобы разглядеть на полу тело Франциски. Она лежала у подножия лестницы, не подавая признаков жизни.

— Проклятье! — завопил Пауль, убирая оружие.

Сбежав вниз по лестнице, он присел рядом с напарницей на колени и протянул руку, чтобы прощупать пульс. Краем глаза Адамек заметил какое-то движение на полу подвала. Он уже хотел достать пистолет, но вдруг понял, что это паук. Маленький, черный и удивительно подвижный паук, которого он спугнул. Паук как раз пытался заползти Франциске на ногу. Пауль просто смахнул его рукой. За мгновение до того, как он коснулся паука рукой, это создание поднялось на задние лапы, явно угрожая новому противнику. Адамек ударил его так сильно, что паук отлетел в угол комнаты.

Пульс прослушивался слабо, но сердце явно билось слишком часто. Пауль заметил красную припухлость на руке Франциски. Ее что, покусали пауки? Оглянувшись, он увидел множество мелких черных тварей, копошащихся на полу.

Закончив школу, Пауль на полгода ездил в Австралию. Он долго мечтал об этом и специально подрабатывал, учась в старших классах, а потом потратил в стране своей мечты все накопленные деньги. В Австралии водились самые ядовитые создания в мире, и, конечно, Адамек предварительно навел справки, чтобы знать, откуда ждать опасности. Он не был уверен до конца, но эти черные твари на полу чертовски напоминали австралийских лейкопаутинных пауков.

— Мне нужно, чтобы один из вас спустился сюда и помог мне вытащить ее.

Циллер, соскочив со ступеней, подхватил Франциску за подмышки, Пауль взялся за ноги. Они вместе поднялись наверх, вытащив Готтлоб.

— Вызывай «скорую». Скажи, что речь идет об укусе ядовитого паука. Нам нужно противоядие от яда лейкопаутинного паука.

— Что-о-о? — Киндлер, уже набравший номер «скорой», изумленно уставился на него.

— Давай уже! — рявкнул Пауль. — Сиднейский воронковый паук. Скажи им это. Нам срочно нужно противоядие, иначе она не доедет до больницы.

Пока Фред связывался со «скорой», передавая слова Пауля, Адамек и Бодо присели рядом с Франциской. Та выглядела скорее мертвой, чем живой.

— Как ты догадался? — спросил Циллер.

— Я когда-то жил в Австралии и видел там этих тварей. Их разновидностей довольно много, и я могу ошибаться, но там внизу копошатся пауки, которые выглядят в точности как лейкопаутинные. Этот вид встречается только рядом с Сиднеем. Они самые опасные. Их яд смертелен. Но нам понадобится один экземпляр из погреба, для уверенности.

— Я туда точно не полезу, — Бодо в ужасе уставился на начальника. А его испугать было непросто.

— Я так и понял. Сиди здесь и следи за ее пульсом. А я спущусь.

Порывшись за прилавком, Пауль нашел несколько банок с завинчивающейся крышкой и металлический совок, которым, скорее всего, набирали корм из мешков. Вооружившись всем этим, Адамек спустился в подвал.

На этот раз он заметил выключатель на потолке рядом с люком. Загорелись две довольно мощные лампы.

Свет еще больше разозлил пауков. Они бегали по полу туда-сюда, словно в них были вставлены батарейки.

Встав на нижнюю ступеньку, Пауль собрался с духом и глубоко вздохнул. Вообще-то он не боялся пауков, зная, что они не причинят вред человеку. Но с такими тварями все обстояло иначе.

Самцы считались более агрессивными. Обычно носителями яда были самки, но этот вид представлял собой исключение из правил. В период спаривания самцы оставляли свои жилища и прочесывали местность в поисках пары, поэтому несчастные случаи с укусами происходили обычно в определенное время.

Сглотнув, Пауль опустил ногу вниз. Прямо перед ним сновали пауки. Адамек поставил совок острием на пол, подождал, пока один из них подберется достаточно близко, и передвинул край совка так, чтобы тот оказался на пути паука.

Восьмилапое создание с разгона влетело на совок, и Пауль быстро поднес его к банке. Но паук вцепился в металл и даже пытался проползти вперед, в сторону руки.

Адамека бросило в холодный пот.

Прежде чем паук добрался до его руки, Пауль отбросил совок в сторону и быстро накрыл банкой ближайшего паука. Тот тут же попытался забраться по стеклу наверх. Молниеносно перевернув банку, Адамек закрутил крышку и прыжком вернулся на лестницу.

Там он был в безопасности.

Пауль поднес банку к лампе. Встав на задние лапы, тварь угрожающе пошевелила жвалами. Сомнений быть не могло. Это действительно лейкопаутинный паук.

Оставалось лишь надеяться, что они успели вовремя. Пауль помнил, что здоровый взрослый человек под воздействием этого яда умирает не сразу. Смерть наступает от остановки сердца.

— Держись, — прошептал он, поднимаясь по ступенькам.

Глава 8

Стакан свежего холодного молока был лучшим подарком в ее жизни. Девочка выпила все до дна и громко рыгнула. Принюхавшись, она потянулась за бутербродами и запихнула в рот сразу два. Сара просто не могла выпустить хлеб из рук.

Тело мгновенно наполнилось новыми силами, но желудок начал протестовать. В животе громко заурчало, но девочка не обращала на это внимания.

Похититель оставил ее одну и убежал. Она чувствовала, что его нет в комнате. И это не проверка! Громкий шум испугал его и отвлек. Вот он, ее шанс! Девочка понимала, что второй такой возможности может и не представиться, и потому не медлила ни секунды.

Вытянув руки перед собой и расставив пальцы, она стала искать выход. В незнакомом помещении двигаться всегда было сложно, но времени не было, поэтому приходилось мириться с тем, что она может на что-то наткнуться. Лучше набить пару шишек, чем еще раз оказаться в этой маленькой камере… или в Лесу Тысячи Лапок. Сара ударилась бедром, плечом и правым коленом, но выход все-таки нашла.

Миновав дверь, она почувствовала, что оказалась в комнате побольше. Тут было довольно холодно. Не останавливаясь, она побежала дальше и натолкнулась на что-то, на ощупь напоминавшее стул. За этим стулом обнаружился еще один, потом девочка ударилась о стол. Сара не понимала, где она находится, но эта большая комната со столами и стульями походила на столовую в интернате.

Грохот вдруг прекратился.

Замерев на месте, Сара прислушалась.

Ничего.

Кругом воцарилась тишина.

Нужно поторопиться, найти укрытие, а то он скоро вернется.

Не придумав ничего толкового, Сара упала на колени и поползла вперед. Пробравшись мимо ножек очередного стула, она почувствовала, что над ней что-то есть. Ощупав все вокруг, девочка догадалась, что находится под столом, окруженным несколькими стульями и накрытым скатертью. Сара надеялась, что здесь похититель ее не заметит, и потому просто уселась там, прижав ноги к телу и обхватив колени руками.

Она плохо себя чувствовала. Силы, полученные от выпитого молока, покинули ее. В животе урчало, желудок сжимался от спазмов. Она что, слишком быстро выпила молоко? Сара надеялась, что ее не стошнит. Однажды с ней такое случилось, когда после острого соленого обеда она выпила целый литр холодного сока. Девочка сопротивлялась изо всех сил, но уже чувствовала, как горячая волна поднимается к ее горлу.

«Не сейчас, ну пожалуйста, только не сейчас, ему нельзя меня слышать!»

А вот она его слышала!

Звуки, грохот, тяжелые шаги, шуршание. Потом на мгновение стало тихо, и осталось только урчание в ее животе.

— НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! — раздался вдруг отчаянный вопль, и голос кричавшего показался ей совершенно незнакомым.

И вновь шаги, теперь уже более быстрые. Похититель прибежал в комнату, где она спряталась.

— Где ты? — теперь голос звучал, как и раньше, нисколько не напоминая только что прогремевшее «Нет!!!».

Сара сжалась в комочек, мысленно уговаривая свой живот вести себя потише.

— Сара, золотце мое, выходи. Я не люблю играть в прятки. Да и опасно тебе тут прятаться. Вся комната набита хламом, ты можешь пораниться. Ты же этого не хочешь, верно?

По его голосу Сара слышала, что похититель продвигается по комнате. Он направился в ее сторону, но потом опять отдалился. Значит, он не видел ее под столом. Если сидеть тихо-тихо, то, может быть, он ее не найдет!

— Ах, Сара, сокровище мое, тебе не нужно меня бояться. Я не сделаю тебе ничего плохого. Сыграем в прятки, да? Но ты должна подсказывать мне. К примеру, пискнуть, как мышка. Тихонько скажи «пи», а я попробую тебя найти. А потом мы с тобой сядем и съедим по большой порции мороженого. Обещаю!

Сара слышала его слова, и они звучали соблазнительно. И голос у него был такой приветливый… Но она помнила, что заучила наизусть пару дней назад, когда похититель показал ей, кто он такой на самом деле: «Ты не должна ему доверять, он злой. Ты никогда не должна ему доверять, он злой». Девочка повторяла это, словно мантру, и не вылезала из-под стола.

Но в животе урчало все сильнее, спазмы становились все болезненнее. Она не знала, сколько еще продержится. К тому же похититель мог услышать, верно? В животе урчало так громко!

— Ну пискни, мышка моя! — его голос раздавался совсем близко.

Сара молчала, сильнее прижимая колени к животу, чтобы звуки были не так слышны, и отчаянно подавляла тошноту. Она чувствовала, что ее вот-вот вырвет.

— Пискни, мышка моя! — повторил он уже нетерпеливее. — Ну ладно. Тогда я принесу сюда пауков. И эта комната станет Комнатой Тысячи Лапок!

Она услышала, как он громко топает, но поняла, что он только притворяется. Шаги не удалялись. На такое она не купится.

Девочке становилось все страшнее. Если он действительно выполнит свою угрозу, принесет пауков и выпустит их тут, то она выдаст себя. Она не сможет сидеть тихо, если по ней будут ползать пауки!

— Ну выходи же! — вдруг закричал он.

Сара, тихо охнув, вздрогнула.

В сторону с грохотом полетели стулья.

Девочка уже не могла сдерживаться. Ее вырвало. Сара задыхалась, она больше не могла сидеть тихо. Но похититель все еще грохотал мебелью. Наверное, поэтому он ничего не услышал.

Но вдруг шум утих. Его шаги приблизились.

Глава 9

Пауль Адамек переминался с ноги на ногу, глядя, как его напарницу укладывают в завывающую машину «скорой помощи». Две патрульные машины, тоже с включенными мигалками, перекрыли улицу. Полицейские выставили заграждения, не пропуская внутрь любопытных.

Пауль чувствовал отстраненность. В магазине он наблюдал за тем, как врач и санитар пытались спасти Франциску. Ее сердце остановилось, и врач разорвал ей блузку, разрезал бюстгальтер и приложил электроды дефибриллятора к коже. Тело Готтлоб дернулось три раза, а потом сердце забилось вновь. Пауль просто стоял там, сжав кулаки и мучаясь от собственной беспомощности.

Готтлоб всегда была сильной женщиной, Пауль никогда не видел ее слабой и ранимой, кроме того, они с напарницей еще не сталкивались с ситуациями, когда их жизням угрожала опасность.

Врач реанимации ничего толком не сказал. Состояние Франциски было критическим, по дороге в больницу она могла умереть. Но могла и выжить…

В душе Пауля нарастала ярость. Она помогала держать мысли под контролем.

Этому Эдуарду Саутеру не уйти от него. Он заплатит за то, что сделал с Франциской! Так или иначе!

Решительно развернувшись, Пауль пересек улицу. На заднем сиденье машины его все еще ждала госпожа Цергузен. Увидев Адамека, она вылезла из «форда».

— Она не умерла? — робко спросила старушка.

Пауль увидел, что она плакала.

— Нет, она жива, но дела обстоят не лучшим образом. Нам остается только надеяться.

— И молиться, — голос Цергузен срывался.

Адамек молча посмотрел на нее. Он никогда не верил в молитвы.

— Расскажите, пожалуйста, все, что вам известно об Эдуарде Саутере, госпожа Цергузен.

— Но сперва нужно съездить к его родителям! — Старушка испуганно воззрилась на него. — Там что-то не так!

— Я уже отправил туда моих коллег. Они сообщат мне, как только что-то узнают.

— Понятно. Ну что ж, хорошо. А то у меня, знаете ли, очень плохое предчувствие. Надеюсь, с ними ничего не случилось.

— В каких отношениях вы состоите с семейством Саутеров? — начал Пауль.

Старушка явно находилась в состоянии шока, но очень старалась сосредоточиться.

— Я… я маникюрша и уже много лет делаю педикюр господину и госпоже Саутер. То есть родителям Эдуарда. Я с ними очень хорошо знакома, да и сына их знаю много лет. Хотя… Мне кажется, его никто толком не знает, он всегда был таким замкнутым пареньком. Друзей у него никогда не было… и девушки тоже. Как и отец, Эдуард всегда жил только ради магазина, ради своих животных.

— Так, значит, он получил лавку от родителей?

— Да, десять лет назад. С тех пор дело не заладилось, но я никогда не говорила об этом. Не хотела расстраивать его родителей, понимаете?

— Эдуард Саутер живет здесь, над лавкой? — Пауль мотнул головой в сторону дома.

— Да, наверху. Там раньше жили его родители. А почему вы спрашиваете?

— Госпожа Цергузен, это очень важно. Мы подозреваем, что господин Саутер похитил маленькую девочку. Вероятно, она еще у него, но он явно держит ее не здесь. Есть еще какое-то место, где он мог бы остановиться?

Цергузен, нахмурившись, задумалась.

В этот момент у Пауля зазвонил телефон. Достав трубку, он отвернулся.

Циллер с Киндлером доехали до дома Саутеров.

— Старики мертвы, — сообщил Бодо. — Мать Эдуарда на кухне. Кажется, ее тоже укусил паук. Отец в гараже. Ворота были закрыты, и, судя по всему, мотор проработал довольно долго. Когда мы приехали, он уже заглох, наверное, бензин закончился. Старик умер от отравления угарным газом. Ох, ну и дерьмо!

Пауль понял по голосу полицейского, что тот на взводе.

— Вы вызвали «скорую»?

— Конечно. Но они явно мертвы.

— Как только криминалисты закончат работать тут, я пошлю их к вам вместе с отрядом для охраны места преступления. Когда ребята подъедут, вы сами возвращайтесь сюда. Мне понадобится ваша помощь.

— Мы не откажемся поймать этого ублюдка.

— Естественно. И мы его поймаем.

Нажав отбой, Пауль повернулся к госпоже Цергузен.

— Вы ничего не вспомнили? — Он старался выглядеть невозмутимо.

— Звонили ваши коллеги? — Цергузен была неглупой женщиной.

Пауль молча кивнул. Глаза старушки расширились, и Адамек понял, что она ничего ему не скажет, пока не узнает правду.

— Саутеры мертвы. Оба.

Пауль не думал, что она способна испугаться еще больше, но это оказалось возможным. Закрыв лицо ладонями, женщина всхлипнула, мотая головой.

Адамек понимал, что теряет время, но позволил старушке успокоиться.

Наконец госпожа Цергузен посмотрела на него. Ее глаза покраснели.

— Дядя оставил Эдуарду в наследство старенькую гостиницу за городом, — сказала она.

Глава 10

На узкой гравиевой дорожке стоял потрепанный «пассат» с тонированными стеклами. Металлическая дверь гостиницы была приоткрыта. Это место до сих пор казалось пустынным и заброшенным, но сейчас тут явно кто-то был.

Макс выехал из города три часа назад, и солнце уже клонилось к горизонту. В его лучах гостиница выглядела еще мрачнее.

Припарковавшись прямо за «пассатом», Унгемах вышел из машины. С заднего сиденья он вытащил лом. Другие инструменты, купленные для взлома гостиницы, сейчас ему не понадобятся, поэтому молоток, лобзик и стальной трос остались в машине.

Сжимая лом в руке, Макс остановился между своим БМВ и «пассатом», задумчиво глядя на дверь. Почему она открыта? Это ловушка? Или преступник допустил ошибку?

Он увидел какие-то следы на гравии на углу дома. Пятясь и не сводя глаз с двери, Макс направился туда.

Земля пропиталась кровью, мелкий гравий буквально плавал в крови, и Унгемах заметил клок волос с остатками кожи. А еще три зуба. Человеческих зуба.

Ему стало дурно, и он быстро отвернулся.

— Ну выходи же! — закричал кто-то в доме.

Вздрогнув, Макс покрепче перехватил лом и пошел к металлической двери. Сердце бешено билось в груди. По дороге из города и даже во время прогулки по рынку Унгемах все время думал о том, что случится здесь. Он представлял себе, как вломится в заброшенную гостиницу и спасет похищенную девочку. Но все обстояло иначе. Он не мог контролировать ситуацию.

Судя по всему, Саутер искал кого-то. Наверное, слепую девочку. Но чья это кровь? Волосы? Зубы? Макс с ужасом подумал о том, что Франциска так и не взяла трубку, хотя он звонил ей по дороге сюда.

«Нет, этого не могло случиться!»

Подойдя к металлической двери, он осторожно приоткрыл ее пошире. За дверью виднелось длинное прямоугольное помещение, забитое полками, ящиками и стеллажами. Тут никого не было. Зайдя внутрь, Макс осмотрелся. Кровавый след вел к противоположной стене. Там была дверь, и оттуда выглядывали стоптанные подошвы ботинок. Кто-то лежал на полу!

Подкравшись туда, Макс нагнулся. Света хватило, чтобы узнать этого человека. Унгемах опознал его не по лицу, — от него осталось только кровавое месиво с торчащими осколками черепа, — а по фигуре, рукам, плечам. Это был его отец!

И вдруг раздался оглушительный вопль!

Не задумываясь больше о том, как его отец попал сюда и почему, Макс вскочил. Кричала девочка или женщина. И она была в беде.

Он попытался сосредоточиться на своем противнике.

«Это как на ринге, в точности как на ринге, — сказал себе Макс. — Если ты хочешь победить, нужно сконцентрироваться на бое. Нельзя отвлекаться. Думай только о победе».

Переступив через тело отца, Унгемах оказался в большом темном помещении, освещенном только одной слабой лампой, висевшей над столом.

Повсюду стояли столы и стулья, некоторые из них опрокинулись. По залу плясали тени.

Макс увидел высокого мужчину, в гневе толкавшего один из столов.

Вопль повторился.

— Я тебя нашел! — с триумфом заявил мужчина.

— Эй! — крикнул Макс. — Дерись со мной!

Покрепче сжав ломик, он двинулся по залу.

Мужчина замер на месте. В слабом свете Макс не мог рассмотреть его как следует, но увиденного было вполне достаточно: высокий, худощавый тип лет пятидесяти с голым торсом, разрисованным защитной краской, которой обычно пользовались только в армии. Над длинным кривым носом, тоже перемазанным краской, поблескивали очки в роговой оправе. «Это Саутер», — подумал Унгемах.

— Что вам здесь нужно?

Макс сделал еще один шаг вперед.

— Ах ты, проклятый мерзкий извращенец! Мне нужно, чтобы ты оставил девочку в покое. Иди сюда, сразись со мной.

До Саутера оставалось метра три, и Макс не видел его глаз, но чувствовал на себе его взгляд. Словно укусы красных лесных муравьев…

— Вам тут нечего делать! Немедленно покиньте мой дом!

Саутер двинулся вперед, не обращая внимания на девочку, которая переползла под соседний стол.

— Нечего делать? О нет, я знаю, что я тут делаю. Я ищу тебя! Но ты, наверное, не догадываешься, кто я, да?

Эдуард молча смотрел на него.

— Меня зовут Макс Унгемах. Мою сестру звали Сина, и ей было восемь лет, когда ты украл ее. И я хочу знать, что с ней случилось, иначе я придушу тебя собственными руками.

— Ты никогда этого не узнаешь, если убьешь меня, — помолчав, сказал Саутер.

— Верно! — Отбросив в сторону лом, Макс рванулся вперед.

Эдуард не рассчитывал на такую реакцию. Отпрянув, он натолкнулся на стол и чуть не упал, а Макс уже стоял перед ним.

Боксер принял стойку: руки подняты и выставлены вперед. Первый же хук левой сбил очки с носа Саутера. Эдуард упал на стол, карты разлетелись во все стороны. Макс не отставал. Саутер поднялся, пытаясь сопротивляться, но тщетно. Макс обрушивал на него удар за ударом: лицо, живот, почки, лицо, солнечное сплетение. Каждый удар был точным. Унгемах бил не в полную силу — он мог убить этого беззащитного слабого человечка парой ударов, но не хотел этого. Пока не хотел. Время еще не настало.

Хрипя, Саутер повалился на пол, залитый его кровью, и только тогда Макс остановился. Запыхавшись, он склонился над своим противником. Костяшки пальцев болели, но то была приятная боль.

— Теперь… ты… скажешь… мне… — Макс ловил губами воздух, — что… ты сделал… с моей сестрой!

Ответом ему был лишь хрип. Отойдя на пару шагов, Унгемах оперся о стол, пытаясь отдышаться. Эдуарду Саутеру не убежать от него. Никуда больше не убежать. Но Унгемах не готов был убить его, не узнав, что случилось с Синой. Он десять лет ждал этого дня. Десять лет дрался, выбирая не тех врагов, срывал злость на ни в чем не повинных людях. Он искал правду там, где не мог ее найти. Но сейчас перед ним на полу лежал единственный человек, которому все было известно. И Макс выбьет из него правду, если понадобится. Ради Сины. Ради своего отца.

Подняв руки, Макс уставился на окровавленные костяшки пальцев. Те уже начали распухать. Эти руки могли убить. Или нет?

Макс дрожал, плечи сотрясались. Его затошнило, и он едва сдержал рвоту.

Какой-то шорох привел его в себя. Девочка! Он совсем забыл о маленькой слепой девочке.

— Сара? Сара, тебе не нужно бояться. Он больше не причинит тебе вреда. Я пришел сюда, чтобы спасти тебя. Ты меня слышишь, Сара?

Она не ответила. Унгемах задумался. Он не мог оставить ее здесь. Девочка не должна услышать, что он сделает с Эдуардом Саутером. Она и так испугана. Кроме того, сейчас она никому не доверяет. Но нужно как-то выманить Сару и вывести ее отсюда. Усадить в машину. Там она будет в безопасности.

— Сара, пожалуйста, выходи, я хочу помочь тебе.

Молчание.

Макс посмотрел на Саутера. Тот не представлял угрозы.

Унгемах направился к столу, освещенному лампой, опустился на пол и прислонился спиной к стулу. Подтянув ноги к груди, он обхватил их руками.

— Знаешь… — начал он, думая над тем, как успокоить девочку, чтобы она доверилась ему.

Где-то в глубине его памяти находились нужные слова, и Макс чувствовал, как они рвутся наружу.

Он позволил себе погрузиться в прошлое, в то время, когда его душа еще не была темницей, а тело — крепостью. Когда в его жизни был человек, который для него что-то значил. Человек, которого он любил…

— Знаешь… У меня… У меня была младшая сестра. Сина. Ее звали Сина. Она была очень похожа на тебя! — Макс невольно улыбнулся, постучав пальцем по носу. — Вся в веснушках, и казалось, будто на нос ей села большая пестрая бабочка. У тебя есть веснушки? У Сины были. И медно-рыжие волосы, сверкавшие в лучах солнца. Правда-правда! Она всегда заплетала их в косы, повязывая белым бантом. Очень красиво. Жаль… жаль, что она сама себя не могла увидеть. Моя сестра… Сина… Она была слепой, как и ты. От рождения. Она никогда в жизни не видела солнца и облаков, но не печалилась. Я часто описывал ей солнце…

Макс почувствовал, как катятся слезы по его щекам. Но ему не было грустно, вовсе нет. Он был счастлив, словно Сина вернулась. Ее рука вновь мягко легла на его плечо, он явственно ощущал это, теплая, нежная рука, и Макс опустил туда ладонь, касаясь детских пальцев…

— Она всегда была очень веселой. Самый веселый человек, которого я знал. «То, что ты видишь, я могу почувствовать на ощупь», — всегда говорила она. Когда мы шли куда-то вместе, она держалась за мое плечо, и я был ее глазами…

«Самое безопасное место в мире — рядом с тобой, Макс».

Эта фраза, вспыхнувшая в памяти, принесла с собой горечь. Она так ошибалась…

Он громко всхлипнул.

— Я… я подвел ее… — Запрокинув голову, Макс сглотнул слезы. — Она доверяла мне, а я подвел ее. Пришел этот человек и отнял ее у меня. Так же, как он забрал тебя.

Он больше не мог говорить. Голос срывался, пропитываясь слезами и горечью. Но тут Унгемах услышал скрип стульев. Где-то в глубине темного зала Сара вылезла из-под стола.

— Опиши мне солнце, — прошептала она из темноты.

Макс тыльной стороной ладони вытер лицо.

— Что? — его голос дрожал.

— Солнце. Опиши его, как ты описывал его сестре.

Это была проверка. Девочка выйдет из укрытия, доверившись ему, только если он сумеет описать ей солнце так, как делал это для Сины.

Макс закрыл глаза, вспоминая, и слова, эти поэтичные, напоминавшие музыку слова, тут же всплыли в его голове. Слова, которые так любила Сина.

— Солнце! — начал он тихо, но уверенно. — У солнышка нет рук, но оно гладит тебя по голове, и ты чувствуешь, как его тонкие пальцы ложатся тебе на лицо, греют кожу, проникают внутрь, согревая твое сердце. Иногда солнце нежное, как дыхание теплого ветерка, а иногда горячее, словно огонь костра, и тебе кажется, что ты сидишь совсем-совсем близко к этому пламени. Руки солнца могут обнять тебя, обернуть все твое тело, и тогда ты чувствуешь себя защищенной, словно малыш в животике у мамы. А когда вечером солнце клонится к горизонту, то прячется не сразу, оно прощается с нами, целует нас, и тебе кажется, что ты выходишь из теплой воды, и теперь, когда твоя кожа уже над водой, солнышко веет прохладой. Но оно всегда оставляет нас с верой в сердце — верой в то, что оно вернется.

Глава 11

Пауль, нервничая, постоянно поглядывал в зеркало заднего вида. Он проверял, не отстали ли Киндлер с Циллером, но его коллеги ехали прямо за ним. К ним присоединилась патрульная машина с двумя полицейскими. Никто не знал, что их ждет в старой гостинице, о которой рассказала им госпожа Цергузен, но после всего увиденного Пауль не хотел рисковать. Лучше подогнать тяжелую кавалерию, чем остаться без прикрытия. Довольно уже того, что Франциска, ни о чем не подозревая, пошла в этот зоомагазин и попала в ловушку.

Такого нельзя было ожидать, конечно, но Пауль все равно винил себя. Франциска не должна была ехать одна, он же ее напарник, он должен был оставаться рядом с ней, и тогда ничего бы не случилось. Она сейчас не боролась бы со смертью. Вся эта ситуация, необходимость совмещать семью и работу по-настоящему ужасна, и долго так продолжаться не может. Неужели он сейчас переживает то, что случилось со многими его коллегами? У них дело дошло до развода… Пауль не хотел этого. Не может же быть, чтобы работа пожирала все его время, разрушая любые отношения. Он найдет способ, какой-то другой способ успевать и дома, и на службе. Другой. Потому что из-за его теперешнего поведения Готтлоб может умереть.

Зазвонил мобильный. Младший член их команды, Сонке Рюге, поехал в больницу к Франциске по поручению Пауля.

— Никто мне ничего не говорит, — мрачно сообщил Сонке. — Но все бегают туда-сюда с хмурыми лицами. Извини, ничего больше сказать не могу.

— Оставайся там, ладно? И звони, как только появятся какие-то новости.

— Конечно.

Адамек повесил трубку. Отсутствие новостей вызывало тревогу. Франциска — сильная женщина, она будет сражаться, но в лавке она была на пороге смерти, в сущности, умерла, пусть и на мгновение. Пауль не знал, что ему думать. И это сводило его с ума.

Машина проехала мимо оранжевой таблички с надписью «Пеннигсаль». Пауль поддал газу, так как, согласно навигатору, тут нужно было свернуть направо. Выехав на узкую улицу, Адамек чуть не столкнулся с огромным трактором, перегородившим дорогу. Из-за тюков соломы он не мог разглядеть водителя.

Пауль посигналил, но, вместо того чтобы отъехать в сторону, водитель трактора остановился и спустился вниз. Вид у этого пожилого человека с большим пузом и толстыми руками был разгневанный.

— Вы в своем уме?! — заорал он на Пауля, опустившего боковое стекло.

— Полиция! — рявкнул в ответ Адамек. — Освободите дорогу, мы работаем!

Толстяк посмотрел на два других автомобиля, ехавших за Паулем.

— Я тоже работаю, но из-за этого не ношусь по улице, словно бешеная свиноматка.

— Если вы немедленно не дадите нам проехать, я вас арестую, — завопил Адамек, чувствуя, как кровь приливает к голове.

Но толстяк спокойно прислонился к машине.

— А потом сами отгоните мой «фендт»[12] или как? — Он ткнул пальцем в тарахтящий на холостом ходу трактор, чем-то напоминавший огромного медлительного динозавра.

Пауль понимал, что не сумеет управиться с этой махиной.

— Вы сегодня уже третьи несетесь по этой улице как угорелые. Еще один такой гонщик — и я перегорожу трактором дорогу до утра. Можем поспорить на ваши городские задницы.

Выпалив все это, он повернулся и нарочито медленно пошел к своему фендту.

Пауль, качая головой, посмотрел ему вслед. Видимо, в этом сельские жители ничуть не отличались от городских. Никакого уважения к полиции. Теперь полицейские стали изгоями, хотя сами каждый день рисковали ради общества головой. Извращенный мир, в котором так легко сорваться. Адамек чувствовал, что близок к этому. И жарко ему не только из-за солнца.

Трактор проехал мимо, фермер помахал им рукой на прощание. Показав ему средний палец, Пауль вдавил педаль газа в пол.

Глава 12

Макс на руках вынес девочку на улицу. При свете дня он с изумлением заметил, насколько она похожа на Сину. Конечно, черты лица несколько отличались, да и мимика тоже, но в остальном она была точной копией его сестры. Франциска оказалась права: Саутер выбирал себе жертв определенного типа.

Сара вылезла из своего укрытия, обхватила его руками за шею и больше не хотела отпускать. Она дрожала, от нее пахло рвотой, старым потом и мочой. Макс не представлял себе, через что бедняжке пришлось пройти за последние дни. Он сочувствовал ей и в то же время испытывал странное уважение к этой девочке. Она не только пережила все это, но и попыталась противостоять Саутеру, попыталась сбежать. Она не осталась просто жертвой. А для этого нужно мужество. Сильная девочка. Сина тоже была такой. Она наверняка сопротивлялась, хотя ей это и не помогло. Но иногда важнее сохранить гордость и достоинство, даже если это приведет тебя к смерти. Для этой малышки все завершилось благополучно. Сине же не повезло.

Подойдя к машине, Макс усадил девочку на заднее сиденье. Он хотел, чтобы она подождала его там, пока он разберется с Саутером. Но Сара не отпускала. Ее ручки сомкнулись на его шее, словно зажимы. Взяв ее за запястья, Макс осторожно высвободился.

— Не бойся, Сара. Это моя машина, и тут ты в безопасности. Никто больше не причинит тебе вреда, обещаю. Но мне нужно будет уйти ненадолго.

— Нет! — простонала она, сопротивляясь.

Девочка хотела обнимать его за шею…

— Тсс! Не бойся. Это ненадолго. Всего пару минут. Мне нужно пойти и связать этого злого дядю, чтобы он не убежал, понимаешь?

Макс отцепил ее ручки, но не отпускал их, щекоча ладони. Девочка подняла голову, и он заглянул в ее покрасневшие от слез глаза. Несмотря на ее слепоту, в них отражались все эмоции. А потом руки Сары метнулись к его лицу, кончики пальцев мягко легли на щеки. Унгемах не мешал ей, хотя время поджимало: Макс не думал, что Саутер быстро оправится, но не был уверен до конца. Кроме того, он хотел поскорее покончить со всем этим.

— Обещай, что вернешься, — сказала Сара.

— Обещаю. А потом я отвезу тебя домой, хорошо?

— Хорошо, — она всхлипнула. — Только я спрячусь.

— Да, спрячься. Можешь забраться вот сюда, там тебя никто не увидит! — Макс помог ей залезть в тень под сиденьем. — А теперь я закрою дверь. Не бойся, я скоро вернусь.

— Когда?

Макс подумал немного.

— Сосчитай до ста. Умеешь?

— Конечно!

— Когда досчитаешь, я уже вернусь.

Он прикрыл дверь, но захлопывать не стал, так как ключ еще торчал в замке зажигания. Сара досчитает до ста довольно быстро, а Макс не хотел разочаровывать девочку, так что нужно поторопиться. Когда он ехал в гостиницу, то в голове было пусто, и Унгемах не знал, что ему делать. Что ему делать с Саутером. Но Сара развеяла его ярость. После того как Макс рассказал ей о Сине и солнце, он чувствовал приятную усталость, словно после затяжной тренировки. Скорее всего, у него не хватит сил выбить из Саутера правду. Наверное, нужно просто связать его и передать полиции. Это будет лучший выход.

Войдя в зал, Макс принял решение.

Но уже через мгновение весь его план полетел к чертям. Саутер исчез.

На паркете виднелась лужа крови. И кровавый след вел в темную часть зала.

Макс присмотрелся внимательнее, но ничего не увидел. Может быть, там еще одна дверь? Рядом с прилавком? След вел туда. Унгемах не понимал, как этот слабый человечек так быстро пришел в себя, но теперь это уже не имело значения. В таком состоянии ему далеко не уйти.

Направляясь к двери, Макс подобрал ломик. Холодная сталь в руке придавала ему уверенности. Может, так и лучше! Он не смог бы ударить беззащитного человека, лежащего на полу, но если Саутер нападет, то все будет выглядеть совсем иначе.

У прилавка действительно обнаружилась дверь. Дверь, которая открывалась в обе стороны…

Справа на стене багровел отпечаток ладони. Саутер прошел здесь. Толкнув дверь ломом, Макс приоткрыл ее и заглянул в сумрак комнаты. На стене он нащупал выключатель, и под потолком вспыхнула пара ламп.

Это кухня. И она пуста.

Макс зашел внутрь. В центре большого стола стояли пустой стакан и упаковка молока, рядом — тарелка с горсткой крошек. Холодильник был распахнут, из него лился свет. Заглянув внутрь, кроме продуктов Унгемах обнаружил там множество стеклянных ампул. Надписи на латыни ни о чем ему не говорили, но выглядели эти препараты довольно странно.

Захлопнув холодильник, Макс оглянулся. Где же Саутер? Окон тут не было, только узкая прорезь в стене, заколоченная досками. Лишь через какое-то время Макс обратил внимание на занавеску на стене. Она шевелилась…

Перехватив лом, Унгемах двинулся к ней. Он шел крадучись, стараясь не издавать никаких звуков, уверенный, что Эдуард прячется у стены, ожидая своего шанса напасть. Но Макс этого не допустит!

Он подошел к занавеске, замахнулся и ударил ломом справа налево, ожидая, что сталь вонзится в плоть и раздастся исполненный боли крик… Но ткань легко отлетела в сторону, и Макс чуть не упал, потеряв равновесие.

За занавеской скрывался проход в узкий коридор, ведущий и направо и налево. Унгемах попытался вспомнить, как выглядело здание снаружи, и понял, что коридор находился в пристройке с кегельбаном. Судя по всему, он тянулся вдоль всей стены, от одного угла пристройки к другому. Выход на кухню располагался в центре.

Тут было темно, но Макс сумел разглядеть пару капель крови на полу справа и понял, в какую сторону направился Саутер.

Он уже хотел пойти по следу, когда с грохотом захлопнулась какая-то дверь, да так, что задрожали стены. Вспомнив о металлической двери в торцевой части кегельбана, которая выходила к лугу и лесу, Макс бросился бежать.

Саутер не должен был уйти!

Если он доберется до леса, шансы на побег увеличатся, а Макс не мог этого допустить.

Пробежав по узкому коридору, он свернул налево. Там виднелись три металлических двери — все они были закрыты. Саутер мог притаиться за любой из них. Или он действительно выскользнул через торцевую дверь, чтобы укрыться в лесу.

Куда же бежать?

Макс выбрал дверь на улицу.

Опустив ладонь на металлическую ручку, он глубоко вздохнул и резко распахнул дверь. Та ударилась о противоположную стену и отлетела назад, так что пришлось придержать ее ногой.

Теплый воздух. Стрекотание сверчков. Травяные ароматы луга. И след, тянущийся к лесу…

Максу показалось, что он заметил кого-то, быстро скрывающегося за деревьями.

Глава 13

Клонилось к горизонту солнце, словно разрезая луг на две половины так, что на одной разливался теплый желтый свет, на второй же протянулись синеватые тени высокого леса. Было уже не так жарко, как днем, но Макс взмок от быстрого бега. Ориентируясь по приметному следу в высокой траве, Унгемах направлялся к кромке леса. Сердце глухо билось в груди, тяжелый лом мешал бежать, так что вскоре Макс зашвырнул его в поле. Ему не нужно оружие. Он боксер. Хватит и его рук.

Между полем и лесом пролегала полоса сухой травы шириной метра два, след на ней терялся, но вскоре Макс сумел разглядеть его. А вот в лесу след пропал окончательно. Унгемах остановился и посмотрел вперед. Лес был глубоким и тенистым, лучи заходящего солнца косо падали сквозь кроны елей, теряясь в темном непроглядном подлеске. Саутер побежал сюда, и у него была фора всего две-три минуты, не больше, но ему уже удалось скрыться. Макс не мог найти следов, значит, нельзя было терять время! Унгемах помчался вперед наобум, огибая кусты и лежавшие на земле ветки. Эдуард тоже наверняка выбирал самый простой путь. Сухие сучки хрустели под ногами, а такой шум хорошо слышен в лесу. Подумав об этом, Макс остановился и прислушался. Слева действительно доносился треск!

Изменив направление, Унгемах побежал дальше. Тонкие ветки молодых деревьев били его по лицу, царапали плечи. Перепрыгнув через поросшее мхом бревно, Макс еще в прыжке увидел овраг, но остановиться уже не мог. Он приземлился неудачно, потянув сухожилия на обеих ногах. Лодыжки пронзила острая боль, он упал на колени и в ярости замолотил ладонью по земле.

— Вот дерьмо!

Перевернувшись на спину, Макс потер ноги. Сухожилия не порвались, но растяжение было довольно болезненным. Прихрамывая, он побежал дальше, уже медленнее, чем раньше. Унгемах сжал зубы, пытаясь не обращать внимания на боль, как учил его Колле. Это сознание воспринимало боль, ограничивая способности тела. Но сейчас Макс не мог допустить подобного. Он привык к бою, привык контролировать боль, преодолевая все ограничения.

Минут через пять бега лес изменился. Если сперва это был смешанный лес с елями, лиственными деревьями и кустами, то теперь вокруг возвышались лишь сосны. Их длинные стволы, прямые, словно свечи, тянулись к небесам, а раскидистые кроны почти не пропускали солнечный свет. В лесу уже царили сумерки, и, хотя подлеска тут не было, Макс ничего не мог разглядеть. Он бежал наудачу, все больше удаляясь от гостиницы, просто чтобы не сдаваться. Этому подонку не уйти. Перепрыгнув через очередное бревно, Унгемах вдруг понял, что ему знаком этот лес. В детстве они часто играли тут с Юргеном, но никогда не заходили глубже, чем на пару сотен метров.

Когда опускались сумерки, а привычный мир скрывался за стволами деревьев, в лесу становилось страшновато, и вспоминались жуткие истории о ведьмах и леших, которые так часто рассказывают детям. Тут эти сказки словно становились былью.

Но теперь восприятие Макса изменилось. Здесь и сейчас это лишь большой лес, и единственный, кого тут нужно бояться, — человек. Эдуард Саутер.

Прислушавшись, Унгемах уловил впереди хруст веток и побежал дальше. Через пятьдесят метров он наткнулся на глубокий овраг. Земля была усыпана сосновыми иголками и ветками, тут валялось даже поваленное дерево. След отчетливо вел по оврагу вниз, а потом вверх. Остановившись, Макс увидел вдалеке какое-то движение.

Осторожно спустившись в лощину, он с трудом вскарабкался наверх и побежал дальше. Земля тут была ровной, да и подлеска не было, так что он быстро продвигался вперед, догоняя Саутера.

И вдруг мельтешение за деревьями прекратилось!

Унгемах бросился к тому месту, где заметил движение в последний раз. Он вовремя понял, что произошло, и успел остановиться. На уступе высотой четыре метра. Лес тут обрывался, теплые лучи солнца гладили лицо. Впереди открывался изумительный вид, мерно текли воды ручья.

Но Макс всего этого уже не замечал.

Глава 14

Остановив патрульную машину, они заблокировали улицу. Пауль приказал полицейским вызвать скорую и попросить прислать сюда подкрепление.

Они с Киндлером и Циллером двинулись к старой гостинице. На узкой гравиевой дорожке справа от дома стояло два автомобиля: старенький «пассат» с тонированными стеклами и БМВ модели Х-5 с гамбургскими номерами.

— Это машина того боксера, — удивился Киндлер. — Он-то что тут делает?

— Сейчас все узнаем. Вперед! Но будьте осторожны.

Достав табельное оружие, они прошли к зданию. Пауль первым добрался до БМВ и прижался к его корпусу, заглянув внутрь. Никого.

Кивнув, он дал Циллеру знак продвигаться вперед. Полицейский перебежал к «пассату». Проверив и вторую машину, они с Киндлером осторожно пошли к открытой двери гостиницы. Пауль уже хотел последовать за ними, когда заметил внутри автомобиля какое-то движение.

Отойдя на шаг, он прицелился в заднее стекло БМВ. Палец уже лег на спусковой крючок снятого с предохранителя пистолета. И вдруг Адамек увидел личико маленькой девочки, лежащей между сиденьями.

Поставив вальтер на предохранитель, он убрал оружие.

— Быть этого не может! — вырвалось у него.

Киндлер остался у двери, а Циллер подошел к БМВ.

— Что там?

Пауль осторожно приоткрыл дверцу.

— Там маленькая девочка. Та, из интерната!

Сара лежала между сиденьями, свернувшись клубочком. Она плакала. Слепые глаза обратились к Адамеку.

— Ты сказал считать до ста. До ста! А я досчитала уже до четырехсот! — ее губы дрожали от рыданий.

Пауль махнул рукой патрульным, и они подошли к машине.

— В БМВ маленькая девочка, жертва похищения из интерната. Позаботьтесь о малышке, пока не приехала «скорая». Пусть ваш коллега вас подстрахует. Скорее всего, преступник еще в здании. Мы заходим.

Кивнув, один из патрульных заглянул внутрь.

— Привет, маленькая, — начал он. — Я полицейский, и…

Услышав чужой голос, Сара громко завопила. Патрульный невозмутимо забрался в автомобиль, захлопнул дверцу, и крик затих.

Пауль отвернулся. Девочка была в безопасности, о ней можно не волноваться. Где же преступник?

Втроем они прошли к металлической двери. Вытащив оружие, Пауль кивнул коллегам.

— Хотите дождаться спецназа?

Оба покачали головой.

— Я тоже, но спросить надо было. Ладно, возьмем этого ублюдка. Но будьте осторожны. Не уверен, нет ли и тут каких-нибудь ядовитых тварей.

Циллер прошел вперед, проверяя склад. И тут все они увидели чьи-то ноги, торчащие из дверного проема. При виде трупа полицейские замерли. Они многое повидали на своем веку, но это кровавое месиво, оставшееся на месте лица, было одним из худших зрелищ в их жизни. Пауль не знал этого человека, но это был точно не Макс Унгемах. Убитый был намного старше, да и фигура не та.

Киндлер первым переступил труп, пробираясь в темный зал.

— Тут есть выключатель? — спросил он, не оборачиваясь.

Пауль нащупал целый ряд выключателей и перещелкал их друг за другом. Над столами зажглась пара ламп, но далеко не все, зато засияла огромная роскошная люстра в центре зала. С декоративных канделябров свисала паутина.

И вновь Адамек не мог поверить собственным глазам.

Зал был площадью десять на двадцать метров, стены обиты темным деревом, потолок выложен поблекшими панелями. Повсюду стояли круглые столы — их было штук сорок, и, кроме трех столов в центре, все они располагались очень аккуратно, на совершенно одинаковом расстоянии друг от друга. На столах лежали скатерти, и не старые и поблекшие, а свежие, белоснежные, хрустящие. А на скатертях покоились длинные ряды карт. Ряды валетов, дам, королей, тузов…

Пауль подошел к столу.

Карты лежали так аккуратно, что их края полностью совпадали. Расстояния между рядами тоже были одинаковыми, и Адамек предположил, что если бы он замерил их линейкой, то они совпали бы до миллиметра. На каждом столе было около пятидесяти карт.

— Охренеть… — пробормотал он, пытаясь представить себе, что же за человек этот Саутер.

В голове вертелись такие слова как «навязчивая идея» и «педантичность», но больше ничего о характере Саутера он не знал. С подобным Адамек еще не сталкивался.

Киндлер, дойдя до центра комнаты, указал на пятно крови на паркете, вокруг которого были рассыпаны карты.

— Свежая кровь. И два зуба, — тихо сказал он, указывая на кровавый след. — Тянется вон туда.

Они пошли по следу. Как и Макс, полицейские оказались на кухне. Они медленно продвигались вперед, ведь им приходилось проверять по дороге все комнаты и возможные укрытия. Так как занавеска, закрывавшая вход в коридор, уже была отдернута, Пауль сразу увидел узкий коридор кегельбана. Ламп тут не было, так что пришлось идти в полутьме. Циллер остался на кухне, подстраховывая коллег, пока те не дошли до угла коридора и не подали ему знак следовать за ними.

— Это та длинная пристройка, которую мы видели с улицы, так? — спросил Бодо.

Пауль кивнул.

— Я думаю, это бывший кегельбан.

Узкий коридор привел их в конец здания, где находилась комната метра четыре в ширину. Окон в ней не было. Напротив виднелась еще одна дверь, а слева в стене из шероховатого песчаника, сооруженной не так давно, как все здание, — еще три металлических двери, расположенных на расстоянии нескольких метров друг от друга. На каждой двери было по два засова, один на уровне лица, второй — колен. Они были открыты. Под потолком проходили металлические трубы вентиляции.

Сперва Пауль направился к двери слева, единственной, в которой ключ торчал в замке. Дверь открывалась на улицу. Прикрыв ее, он указал оружием на другую дверь. Туда подошел Циллер. Пока коллега прикрывал его, Бодо открыл дверь и зашел внутрь. Киндлер и его напарник скрылись в комнате, а Адамек встал у стены, чтобы видеть и коридор, и все двери. Пауль был на взводе. Где-то тут прятался Саутер. Или он выбежал наружу и боксер преследовал его? Как только они осмотрят все комнаты в доме, нужно будет проверить и эту версию. Необходимо двигаться шаг за шагом, чтобы не наделать ошибок. Пауль жалел, что не вызвал спецназ сразу, как только они выехали из Ганновера. Теперь же приходилось подвергать риску своих коллег.

Циллер с напарником вернулись.

— Там туалет. Им недавно пользовались. Там есть и ершики, и бумага, и ведро, все чистое. Даже гигиенические прокладки есть.

Неужели Саутер планировал все настолько, что уже сейчас начал покупать прокладки для восьмилетней девочки? Странно. Но, с другой стороны, Саутер вообще был странным человеком. Безумцем.

— Хорошо. Теперь проверим другие двери. Каждому по одной.

Они заняли позиции, каждый у своей двери, и по команде Пауля — раз, два, три! — ударили по выведенным наружу выключателям, распахнули двери и хором крикнули: «Полиция!»

Пауль, выбравший центральную дверь, удивленно уставился на скудно обставленную спальню, больше напоминавшую тюремную камеру. Тут стояли кровать без матраса, стул, стол и большой деревянный ящик, больше ничего. Признаков того, что тут кто-то жил, не было. Все было покрыто пылью, под потолком мигала люминесцентная лампа.

В противоположной стене виднелась еще одна дверь, тоже металлическая. Подойдя к ней, Пауль опустил ладонь на ручку, но помедлил. Пригладив взмокшие от пота волосы, он глубоко вздохнул, чувствуя, что нервничает все больше. Рука, сжимавшая табельное оружие, подрагивала. Неужели ему сегодня придется стрелять в человека? Впервые в жизни. Эта мысль беспокоила Пауля, не давая ему открыть дверь. Прятаться больше было негде, так что, скорее всего, Саутер именно там.

Собравшись с духом, он нажал на ручку. Дверь была не заперта и тут же распахнулась. От изумления Адамек замер на месте. Открывшееся перед ним зрелище заставило его испугаться за свой рассудок.

Фред Киндлер, войдя в соседнюю комнату, столкнулся с иной ситуацией. Тут тоже были стол, стул, кровать, правда, с бельем, но тут явно кто-то жил. В комнате царили чудовищный беспорядок и грязь. В углу стоял большой сундук с одеждой, на полу валялась разбитая посуда, между ними лежала кучка человеческих экскрементов. В комнате сильно воняло. Пройдя вглубь, Киндлер попытался открыть дверь, находящуюся напротив, но та была заперта, а ключа в комнате не обнаружилось. Полицейский нерешительно оглянулся. Тут кого-то держали взаперти, наверное, ту самую слепую девочку, и у него заныло в груди, когда он представил себе, через что пришлось пройти этой малышке. Но они сумели найти ее живой! Это немного утешало.

Спасаясь от вони, Фред вышел наружу и последовал за Паулем в центральную комнату. По обстановке она напоминала соседнюю, но дверь напротив была открыта. Пауль стоял в дверном проеме, рука с пистолетом плетью повисла вдоль тела. Полицейский не двигался.

Киндлер подошел к шефу, собираясь что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Прошло пару секунд, прежде чем он вновь смог говорить.

— Что это, черт побери?!

Впереди раскинулся огромный зал с высоким, метров пять, потолком. Раньше в этом помещении находился кегельбан, но теперь оно полностью преобразилось.

Превратившись в тропический лес!

Гигантский аналог террариума, который они видели в городской квартире Саутера.

Потолок состоял из пропускающих солнечный свет пластин, так что лучи падали на зеленую листву, вьющиеся растения, лианы, большие каучуковые деревья, пальмы, мох и лишайники. Ни стен, ни пола из-за густой растительности не было видно. Перед полицейскими открывался чуждый, полный зелени мир, и даже запахи и звуки были какими-то нездешними. Воздух был очень влажным, где-то плескалась вода, сладковато пахло гнилью. Под потолком проходили водопроводные трубы с разбрызгивателями, приспособленными для того, чтобы в этом искусственном лесу шел дождь. Воздух наполняли стрекот цикад и щебет маленьких птичек, но никакой живности видно не было. Кто-то затратил чертовски много времени и усилий, не говоря уже о деньгах, чтобы создать террариум из тех, что Паулю приходилось видеть только в больших зоопарках. Идеальную копию тропического леса.

Киндлер решился сделать шаг вперед, ступив на мягкую влажную почву, и огляделся. Он указал на стену с тремя дверями, ведущими в уже обысканные ими комнаты.

— Что это? Он держал девочку в той комнате. А что потом? Он загонял ее прямо в свой террариум? Зачем ему это? Я не понимаю.

Пауль промолчал. Сейчас его заботил другой вопрос.

— Какой длины бывают кегельбаны?

— Обычно метров двадцать-тридцать, точно не знаю, — ответил Фред.

Значит, его длина около тридцати метров, ширина — метров пятнадцать, прикинул Пауль. И Саутер мог спрятаться где угодно. Возможно, он прямо сейчас смотрит на них из изумрудно-зеленых зарослей. И ждет, чтобы они пошли вперед… Адамеку стало не по себе.

— Пойдем? — неуверенно предложил он.

— Ни в коем случае! — мгновенно отрезал Киндлер. — Только подумай о пауках и змеях! Тут может скрываться любая ядовитая тварь. Не будем рисковать.

Пауль кивнул. Он был согласен с коллегой. Пусть об этих искусственных джунглях позаботятся профессионалы. Им же сейчас нужно проверить помещения. Пока что они не продвинулись к своей цели ни на шаг.

Сзади подошел Циллер. Ему тоже потребовалось время, чтобы преодолеть изумление.

— Что вы нашли в комнатах? — спросил Пауль, стараясь взять себя в руки.

— В моей комнате на столе стоит посуда, в углу сундук с одеждой, на кровати спали… Несомненно, он держал девочку именно там… — Бодо не сводил глаз с джунглей.

Киндлер удивленно вздернул брови.

— В соседней комнате тоже кого-то держали. Там все выглядит точно так же.

Глава 15

Из-за растянутых связок Макс не мог прыгнуть и потому просто съехал по обрыву на мягкий песок пляжа.

Эдуард Саутер стоял спиной к воде и неотрывно смотрел на него. Обхватив рукой шею девушки с длинными медно-рыжими волосами, он приблизил шприц к ее горлу. Тонкая игла находилась в двух сантиметрах от кожи.

Одетая в шорты и лифчик девушка была худой, почти изможденной, ей не хватало сил на то, чтобы сопротивляться. Застыв от страха, она широко распахнула слепые серо-зеленые глаза. На щеках и крыльях носа виднелись россыпи веснушек.

— Убирайся вон! — крикнул Саутер.

Его лицо превратилось в испачканную кровью маску, глаза опухли, наверняка он почти ничего не видел. Во рту между передними зубами зияли две большие дырки. Макс даже не заметил, что выбил ему резцы.

— Убирайся, или я сделаю укол. В шприце яд лягушки-листолаза. Никто не поможет ей, если я воткну иглу. — Саутер сильно шепелявил, но Макс его понял.

— Отпусти ее, — спокойно произнес он.

Лицо девушки мгновенно изменилось. Только что она казалась апатичной, парализованной страхом, но теперь ее тело напряглось, глаза распахнулись еще шире, губы задрожали.

— Я убью ее, клянусь. Отпусти меня, иначе я убью ее. — Его голос захлебывался, он был близок к панике.

Макс сделал шаг вперед.

— В молодости ты часто рыбачил тут со своим дядей, верно? Ты видел нас, видел, как Сина разделась, и тогда придумал все это.

— Ты ничего не знаешь, ничего! Оставайся на месте, иначе я воткну иглу!

Рука Саутера дрожала. Он был тяжело ранен, едва держался на ногах. Эдуард вот-вот потеряет сознание, это лишь вопрос времени.

Максу удалось отвести взгляд от лица девушки и посмотреть на Саутера. В глазах Эдуарда горели ненависть, боль, ярость — все сразу. Этот человек был непредсказуем, он не пойдет на переговоры, это было ясно.

Над полем по ту сторону ручья в небо с карканьем взвилась стая ворон. Солнце, плеск воды, золотистые поля — все это вернуло Макса в прошлое, в тот прекрасный день, проведенный вместе с сестрой. И это ощущение вызвало в памяти незначительные детали, забывшиеся за долгие годы.

Следующую фразу он произнес совершенно рефлекторно, даже не задумываясь.

— Ох и крепкая же у тебя черепушка! — громко и отчетливо проговорил Макс.

— Что? — изумленно прошипел Саутер.

— Ох и крепкая же у тебя черепушка! — повторил Унгемах.

И вдруг девушка с силой ударила Саутера затылком в челюсть. Эдуард отшатнулся назад, ослабив хватку, девушка выскользнула из его рук, и они оба упали на землю.

Макс тут же очутился рядом. Перехватив руку, все еще сжимавшую шприц, он одним движением сломал Саутеру пальцы. Шприц упал на песок. Эдуард завыл, словно пес, и попытался высвободиться, но тщетно. Схватив Саутера за волосы, Макс потащил его к воде и швырнул на песок, а затем погрузил лицо Эдуарда в воду. Тот замолотил руками и ногами, но из железной хватки Унгемаха вырваться было невозможно. Макс безжалостно топил ненавистного врага, глядя на поля на том берегу ручья.

Сейчас он покончит со всем этим раз и навсегда. Это чудовище не заслуживает милости. Эдуард Саутер умрет сегодня, на этом берегу, умрет от его руки.

Мягкая ладонь опустилась Максу на плечо, на то самое место, где лежала всегда. Только теперь эта рука стала больше. Все-таки прошло десять лет. Тонкие пальцы сжали напряженные мышцы на шее.

— Макс, — тихонько сказала Сина. — Все уже кончилось.

И Саутер обмяк в его руках.