Воспоминания графини Дёнхоф

Нацистская пропаганда опозорила участников заговора 20 июля 1944 года, их выставили жалкими антипатриотами, предавшими родину в трудные для нее военные годы. И после разгрома нацистской Германии немцы ничего не знали об участниках последней попытки убрать Гитлера.

К первой годовщине покушения на Гитлера, летом 1945 года, в разрушенной Германии графиня Марион Дёнхоф написала очерк о том, что произошло 20 июля. Очерк издали тиражом в триста экземпляров и распространили среди друзей и родственников участников антигитлеровского Сопротивления. Многие из них плохо понимали, ради чего отдали свои жизни близкие им люди.

Рассказ графини Дёнхоф в силу неких обстоятельств, которые я назову чуть позже, представляет особый интерес:

"Исполняется первая годовщина того дня, когда Германия разом потеряла своих лучших граждан, последних подлинных патриотов. Один-единственный день, 20 июля 1944 года, уничтожил все наши надежды. Люди, которые хотели возродить страну, были погублены одним смертельным ударом. Лишь немногие знают, кем были эти люди и какой образ Германии они носили в своем сердце.

С самого начала было ясно, что переворот в Германии возможен лишь с помощью армии, поскольку только она в состоянии противостоять партийному аппарату. Трудно было решить, когда устраивать переворот — в ситуации, когда Гитлер одерживал победы на фронте и его политика пользовалась поддержкой, или ждать, когда Германия начнет терпеть поражение. Боялись, что мертвый Гитлер превратится в мученика и это обречет заговор на поражение. Решились ждать момента, когда Гитлер утратит свою популярность…

Единственным авторитетным главой армии мог быть только генерал Людвиг Бек, бывший начальник Генерального штаба сухопутных сил. Он соединял в себе прусские традиции и европейскую широту. Его имя было известно каждому офицеру. Его имя было само по себе программой. Можно было предположить, что, если бы в случае смерти Гитлера генерал Бек встал во главе государства, его приказы стопроцентно бы исполнялись. В подготовке возрождения страны участвовали представители обеих церквей и крайзауский кружок графа Хельмута Джеймса фон Мольтке и графа Петера Йорка фон Вартенбурга. Граф Мольтке был внучатым племянником знаменитого фельдмаршала, который возглавлял Генеральный штаб германской армии. Он служил в военной разведке экспертом по международному праву.

Поскольку простое устранение Гитлера ничего не решало, от идеи просто убить его отказались. Нужен был точный план действий после его устранения.

В имении Мольтке в Крайзау (Силезия) собирались противники Гитлера и нацистского режима. Образовался своего рода кружок, где обсуждалось будущее страны. Крайзауский кружок превратился в духовный центр рабочей группы, которая годами готовила преобразование хозяйственной и социальной жизни Германии. К кружку примыкали социал-демократы, профсоюзные деятели. И не в последнюю очередь офицеры абвера. Без абвера, который вплоть до смещения адмирала Канариса в феврале 1944 года и перехода в руки Гиммлера и Кальтенбруннера оставался относительно самостоятельным, организация сопротивления была бы невозможна.

Почему все это известно лишь немногим?

Человек, сам не переживший в Германии те годы растущего террора, слежки и доносительства, не в состоянии представить себе, что это значило — лишь взглянуть на такой план, не говоря уже о том, чтобы его осуществить. Доносы, концлагеря, смертные приговоры определяли атмосферу, в которой эти обреченные на гибель люди делали свое дело.

Регулярная смена людей, занимавших ключевые посты в армейском руководстве и Генеральном штабе, не позволяла образовать центры действия, которые были необходимы. Часто, когда все уже налаживалось, вдруг отправлялась в отставку одна из важнейших фигур и заменялась кем-то неизвестным. И всю работу приходилось начинать сначала.

Причем среди более молодых офицеров нацистская база была шире. Те, кто стал офицером в 1939 году, в момент захвата нацистами власти были подростками. То есть решающие, формирующие взрослого человека годы провели в гитлерюгенде, трудовом фронте и на занятиях по военной подготовке, где воспитывали в национально-социалистическом духе.

Диктатура удерживала власть насилием и террором, располагая доселе неслыханным аппаратом тайной государственной полиции (гестапо). Благодаря простой конструкции государства нацисты были принципиально гарантированы от любых неожиданностей, так что революция изнутри казалась невозможной.

Попытка свергнуть подобную диктатуру была вообще-то безнадежным предприятием. Это требовало таких мер предосторожности и такой подготовки, которые посторонний человек себе и представить не может. Только весной 1944 года, когда полковник граф Клаус Шенк фон Штауффенберг стал начальником штаба резервной армии, то есть занял одну из ключевых позиций, удалось сделать значительный шаг вперед.

Из соображений безопасности круг активных участников заговора и посвященных в него был крайне мал. Многим даже не были известны имена всех участников. Конечно, это уменьшало шансы в борьбе против всеохватывающего аппарата власти партии и ее организаций. Но иначе было нельзя. Гестапо следило за теми, кого подозревало, чтобы схватить не только жертву, но и целый круг связанных с ним людей.

Таким тяжелым ударом был внезапный арест в январе 1944 года графа Хельмута Джеймса фон Мольтке, входившего в узкий круг заговорщиков. Это могло быть концом всего. Посторонний никогда не сможет представить себе это нервное напряжение, которое возникает в такой момент, это парализующее ощущение, что наблюдают за каждым твоим шагом, это чувство ответственности за жизнь друзей и соратников, за судьбу миллионов немцев и всего отечества.

Последнее, что нам осталось, — это брать пример с лучших из нас, с тех, кто отдал жизнь не за сытный обед с мясом, как призывал Гитлер, а за восстановление чести и достоинства своего народа. В истории решающую роль играет не столько успех, сколько дух, из которого рождается действие. Этот дух более всего был присущ графу Штауффенбергу.

Он был прирожденным лидером, необыкновенно одаренным лидером. Ему еще в военном училище предсказывали большое будущее. Он незаметно взял в свои руки руководство подготовкой переворота. Трагедия состояла в том, что в решающие часы он был абсолютно необходим в Берлине. Но ему пришлось взять на себя само покушение, ибо никто другой не имел доступа в ставку Гитлера. Необходимость одному человеку сыграть обе роли одновременно никогда не предусматривалась, к этому не были готовы! На это пришлось пойти вынужденно, в то последнее мгновение, когда еще что-то можно было предпринять.

В конце июня 1944 года впервые установились контакты с представителями коммунистов. Это происходило вопреки прежним принципам. Представители социалистического направления настояли на этом и взяли на себя переговоры с коммунистами. В начале июля состоялась вторая встреча, во время которой все были арестованы.

Час пробил. Следовало действовать, а действовать мог только один — Штауффенберг. Ситуация превратила руководителя заговора в "боевика". Эта двойная роль стала роковой не только для всего плана, но и для него самого. Мужественного, обладавшего рыцарскими чертами человека несведущие современники считали "боевиком", которому не хватает любви к родине…"

Написавшая эти строки графиня Марион Хедда Ильзе Дёнхоф родилась в 1909 году в Восточной Пруссии. Ее семье принадлежал замок Фридрихштейн. Ее отец, депутат рейхстага, состоял в родстве с императорским семейством. Аристократизм Марион Дёнхоф проявился прежде всего в самостоятельности суждений.

— Есть вещи, которые понимаешь не умом, а интуицией, — вспоминала она. — Я училась в Потсдаме в гимназии и была единственной девочкой в классе. Двое моих одноклассников с почтением относились к Адольфу Гитлеру. Они сказали, что и мне следует вступить в партию. Я решила побывать на их собрании. Гитлер бушевал и доказывал абсурднейшие вещи. После собрания я подошла к своим одноклассникам и сказала: нет, друзья, с ним я не хочу иметь ничего общего!

Когда нацисты пришли к власти, прусской аристократке Дёнхоф ничто не угрожало, но она не пожелала остаться равнодушной. Молодая графиня присоединилась к ушедшим в подполье коммунистам:

— Они были единственными, кто, как и я, выступал против Гитлера. Мы проводили собрания, распространяли листовки. Остальные были слишком нерешительны. Над университетом подняли флаг со свастикой. Меня это возмутило. Я решила снять флаг. Единственный, кто согласился мне помочь, был коммунистом. Если ты был против нацистов, не имело значения, коммунист ты или монархист. Главный вопрос состоял в том, что мы можем сделать.

"Красная графиня" присоединилась к кругу немецких аристократов, врагов Гитлера. После неудачного покушения 20 июля 1944 года ее тоже арестовали, но у гестапо не нашлось против нее никаких улик. Среди уничтоженных нацистами участников заговора был и жених Марион Дёнхоф. Она осталась верна ему, и ни один другой мужчина не нашел места в ее сердце.

Ее семья столетиями владела поместьем в Восточной Пруссии. Когда в январе сорок пятого в Пруссию вошли советские войска, она бежала оттуда, ускакала на лошади.

В 1944–1947 годах пятнадцать миллионов немцев были изгнаны из родных мест. Они потеряли дома и все имущество. Женщин насиловали, мужчин убивали. Многие погибли от голода и холода по дороге. Два миллиона погибли.

Гитлер обещал немцам жизненное пространство. Как немцы когда-то радовались присоединению Судет! И вот чем это кончилось. Указами президента Чехословакии Эдуарда Бенеша три миллиона судетских немцев потеряли дома и имущество.

— Мы не можем жить рядом с ними, — мрачно сказал Бенеш, — поэтому они должны покинуть страну. У нас есть моральное и политическое право требовать этого…

Марион Дёнхоф жалела об утрате родового гнезда:

"Шесть веков словно корова языком слизнула. Первые годы я не могла в это поверить, я просто не хотела этого признавать. Несмотря на все доводы рассудка, я надеялась на чудо. Но все это было давным-давно. То, что сумасшедший (Гитлер) спустил подчистую, невозможно вернуть назад".

Она нашла правильный подход к этим драматическим для нее и многих немцев событиям: надо говорить о том, что их изгнали, но только после рассказа о том, что творили в Европе нацисты. История изгнания немцев — это последнее преступление Гитлера, результат затеянной им войны. На деньги графини Дёнхоф в Калининграде (бывшем Кёнигсберге) появился памятник философу Иммануилу Кашу.

С 1946 года Марион Дёнхоф работала в еженедельнике "Цайт", эта газета превратилась в одну из главных демократических, антифашистских, интеллектуальных трибун Западной Германии. Со временем графиня стала редактором и издателем газеты.

В августе 1996 года мы снимали большую телепередачу о том, как меняется жизнеощущение немцев в единой Германии. В Гамбурге я попросил о встрече с легендарной издательницей газеты "Цайт" графиней Марион Дёнхоф.

Она отказалась сниматься, сославшись на то, что выглядит недостаточно хорошо, но согласилась поговорить. В небольшом кабинете, обставленном деревянной мебелью и заваленном книгами, графиня в белом свитере, с очень прямой спиной, говорила откровенно:

— Мы, немцы, слишком слушались начальство. Я выросла в Восточной Пруссии, там у моих родителей было имение. Я видела почти религиозное отношение крестьян к Гитлеру. Я читала письма, которые они писали фюреру: "Ты, который видел наши страдания, только ты можешь нам помочь…" Но старые страхи в Германии больше не живут. Националистические идеи больше не играют сколько-нибудь важной роли в немецкой жизни. Не думаю, что возрождение национализма возможно. Глобализм берет свое…

Марион Дёнхоф умерла в 2002 году. Ушла из жизни фантастическая женщина; моральные устои таких людей, как она, спасли репутацию немецкого народа. И после ее смерти не меняются принципы, которыми руководствуются журналисты еженедельника "Цайт". Никаких разговоров о том, что "и при нацизме было много хорошего", что "нельзя огульно охаивать прошлое страны", что антисемиты и националисты тоже в чем-то правы… В газете "Цайт" слово "фюрер" по-прежнему ставится в кавычки. Для порядочного немца Адольф Гитлер был и остается негодяем, убийцей миллионов людей и разрушителем Германии.

Загрузка...