4

Чтобы успокоиться, Сэнди решила заехать на работу. Вообще-то ее отпустили в бессрочный отпуск на время операции и последующей реабилитации, но визит в полицию и встреча с Хуаном Риверой совершенно выбили девушку из колеи, и она не могла даже подумать о том, чтобы поехать к себе домой. Оказаться в одиночестве для нее сейчас было равносильно самоубийству.

Реабилитационный центр для слабослышащих детей располагался в зеленом и тихом районе города. Здесь не было высоких зданий, по улицам почти не ездили машины, на ветвях деревьев щебетали привыкшие к людям птицы…

Да-да, теперь она слышала птиц! Сэнди не сразу это осознала, а когда поняла — улыбнулась и вытерла стоявшие в глазах слезы. Бросив машину на стоянке, она отправилась к одноэтажному зданию центра — симпатичному разноцветному дому, окруженному цветущим садом.

Закрыв за собой дверь, девушка сразу оказалась в мире тишины. В центре занимались около четырех десятков ребятишек от трех до пятнадцати лет, но ни привычной в любом другом месте беготни, ни детского смеха и щебета слышно не было.

Большинство маленьких пациентов были глухонемыми. Уже через минуту Сэнди окружил выводок пятилеток, жизнерадостно улыбавшихся ей и оживленно жестикулирующих. Для непосвященного человека это зрелище могло выглядеть немного диким, но Сэнди легко и весело вступила в безмолвный разговор.

У Кэти большая радость, ей подарили розового слона с бантом. Билли научился кататься на двухколесном велосипеде. Рози и Сара поссорились, но уже помирились. Брайан нарисовал для Сэнди картину, она в игровой комнате. Чикита упала с качалки, но не плакала!..

Это были самые обычные дети. Просто в их маленьком мире совсем не было звуков. Только образы. Только краски. Только легко порхающие руки.

Сэнди думала побыть полчасика, а прозанималась с ребятней до вечера. За самыми маленькими уже пришли родители, и на улице стало темнеть. Дымчато-лиловые тени протянулись от деревьев и кустов, небо приобрело удивительный розоватый оттенок — и Сэнди с некоторой грустью попрощалась с малышами. Жаль, что врач не разрешил ей выходить на работу целых две недели, но, наверное, он прав. Голова буквально раскалывалась от боли. Нужно принять аспирин и хорошенько выспаться…

Она уже подъезжала к дому, когда следующая мысль заставила ее нахмуриться. Что, если ей опять приснится этот ужасный сон? Что, если в голове вновь прозвучит ужасный крик той женщины?


Видимо, в тот вечер ей кололи успокоительное, потому что спала она без задних ног, а очнулась уже в машине дяди Дика, на заднем сиденье. Дядя Дик поймал ее взгляд в зеркале заднего обзора и улыбнулся.

— Мы едем домой, детка. Ты спала, как ангел.

Сэнди смущенно поерзала, потом выглянула в окно. Хорошо же она спала — до дома осталось минуты три езды, не больше.

Дядя Дик сам согрел ей чаю, включил в спальне обогреватель и велел ложиться, не разгуливаться. Она с радостью последовала его рекомендациям и почти мгновенно провалилась в сон…

Разбудил Сэнди ее собственный крик. Она открыла глаза и поняла, что сидит на постели, прижимая к груди подушку, что на лбу у нее выступил холодный пот, а в ушах…

Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда, но в ушах Сэнди Кроуфорд, только что обретшей способность слышать, снова и снова звучал голос неизвестной женщины, зовущей на помощь.

До утра она так и не заснула, а на следующий день ни словечка не сказала приехавшему навестить ее дяде Дику.

Довольно с нее больниц. Не хватало только загреметь в клинику для психов.


Она устало поднялась по ступеням крыльца. Вокруг звенел и гудел новый, враждебный мир чужих звуков. Гудели машины, выла сирена, истошно лаяла собака. Кто знает, как они звучат на самом деле? Может, только у нее в голове раздается такой оглушительный и нестройный хор?

Она открыла дверь — и в тот же миг облилась холодным потом, расслышав позади себя шаркающие шаги. Неужели этот мерзавец репортер выследил ее? Возле самой двери стоит большой зонт, сейчас она его возьмет…

С хриплым и глухим воплем потрясая зонтиком, Сэнди развернулась — и только в последний момент удержалась и не обрушила зонт на голову дяди Дика. Сердце у нее колотилось словно бешеное.

Чужой, отвратительный, каркающий собственный голос задребезжал у нее в ушах:

— Господи, дядя Дик, как же ты меня напугал!

— Сэнди! Меня едва удар не хватил. Я в полной уверенности, что ты дома, отдыхаешь — а ты раскатываешь по городу! Девочка, ты совсем недавно перенесла сложнейшую операцию! Смотри, какая бледная!

— Со мной все в порядке. Просто голова болит немного. Этот аппарат… он очень звонкий. Пойдем в дом, меня немного знобит.

Заварив чай и разлив его по тонким фарфоровым чашкам, Сэнди устало забралась с ногами в кресло и сказала:

— Понимаешь, дядя Дик, я сегодня сдуру пошла в полицию…


Он слушал ее, ушам своим не веря, потеряв дар речи от ярости.

Чертова идиотка поперлась в полицию! Какое счастье, что они не поверили. Наверняка приняли ее за истеричную девицу с расстроенными нервами.

Однако не реагировать они не могут — вероятно, поедут в госпиталь, начнут расспрашивать. Ну и очень хорошо, потому как в госпитале — по понятным причинам — никто и ничего им не скажет.

Слишком много совпадений. Этот дуболом из полицейского управления, который приперся и почти успел взломать кабинет Лючии… Вряд ли он что-то там найдет, но по центру ему совершенно незачем шляться. Эту идиотку Аманду следовало уволить еще месяц назад, когда при ней случился тот скандал. Ладно, не страшно. Тогда нужно было искать повод, а сегодня повод нашелся сам. Пропустить постороннего на секретный объект, пусть даже и копа…


— …Ты знаешь, дядя Дик, так противно чувствовать себя идиоткой! Да еще этот мерзкий репортер Ривера…

— Забудь о нем. Сэнди, малышка, почему ты такая упрямая, а? Ведь ты же наверняка помнишь, как в детстве тебя мучили кошмары? Что тогда говорил доктор — это результат психической и физической травм, это пройдет. Сейчас все то же самое.

— Дядя Дик, та женщина…

— Не было никакой женщины, ясно? Сэнди, ты себя доведешь до нервного срыва. Завтра же я позвоню Кларе…

— Я не собираюсь идти к психоаналитику! Я в порядке!

Дядя Дик расстался с ней, неодобрительно покачивая головой и поджимая губы. Сэнди была рада, что он уехал. Слишком много общения за день — слишком для девушки, чей мир еще неделю назад был лишен звуков.

Она вытянулась прямо поверх одеяла, прикрыла глаза.

Дядя Дик всю жизнь занимается наукой. Он просто не допускает всяких фантастических идей. В его центре все упорядочено, размеренно, слаженно. В его центре… центре, который задумал и создавал Джон Кроуфорд, ее отец.


Первые пять лет после катастрофы она просто приходила в себя. Училась жить заново, училась превозмогать боль, страх и отчаяние.

Потом был колледж, учеба, активное наверстывание всего того, что она пропустила. Гейджи старались не говорить с ней о пожаре, о родителях и уж тем более о том, что начали писать в прессе.

Что-то до нее все равно дошло. Выводы полиции о том, что только Джон Кроуфорд и никто иной мог устроить этот страшный пожар, только Джон Кроуфорд мог подпереть входную дверь садовой скамейкой и тем самым отрезать путь собственным жене и дочери.

Потом она случайно наткнулась на газетную вырезку, в которой сообщалось, что экспертиза не смогла дать уверенное заключение относительно останков мужчины, обнаруженных на пепелище. Более того, экспертиза полагала, что это — не Джон Кроуфорд!

Так и рождался образ безжалостного убийцы, ускользнувшего от правосудия.

Ее отца.


Лючия Ричи проживала в небольшом симпатичном домике в десяти минутах езды от Змеиного острова, и Дон решил отправиться сразу туда. Все возможные законы и правила он сегодня уже нарушил, так что еще одно нарушение…

С помощью отмычки он легко вскрыл типовой замок и осторожно вошел в дом. Натренированный глаз полицейского отмечал все: стопку газет и рекламных буклетов, скопившихся за несколько дней на крыльце, тонкий слой пыли на зеркале, поникшие в горшках комнатные растения…

На кухне в раковине — чашка с засохшей кофейной гущей. Эх, маму Шинейд бы сюда, она бы всю правду рассказала.

Черствый хлеб в сухарнице. Открытый пакет молока в холодильнике.

Спальня. Идеальный порядок — это нам ни о чем не говорит, у Лючии всегда идеальный порядок. Шкаф…

Чемодан стоял в шкафу. И дорожный несессер хорошей кожи, с замочком и ключиком — тоже. Таким образом, всякие домыслы насчет отпуска и скоропалительного отъезда исключались. Лючия Ричи не из тех женщин, которые способны сорваться с места и улететь на романтическое свидание в Париж с носовым платком в кармане.

Кабинет. Компьютер. Слава богам, пароля не было. Дон хмуро просмотрел расписание — так и есть, до сентября расписаны все дни, только работа. Никаких отгулов, отпусков, отъездов. Для очистки совести он заглянул в прошлый месяц — ну да, развод с Марио, вот он, три недели назад… потом клинические испытания в центре.

Дон вернулся к расписанию на прошлую неделю. Одна пометка привлекла его внимание: «Пятница. Поговорить с доктором Стэтемом!!! Обстановка в лаборатории!!!»

Странная запись, нетипичная для Лючии. Она старалась избегать лишних эмоций, особенно в записях.

Дон выключил компьютер, взглянул на часы. Еще достаточно рано, можно заскочить в госпиталь и попытаться выяснить, насколько психованой пациенткой была Александра Кроуфорд…


Сэнди проснулась, потому что ей приснился колокольный звон. Немного полежав в сумраке и поморгав, она сообразила, что колокола — это ее собственный дверной звонок. Вот ведь, она сама выбирала мелодию, но тогда еще не могла ее слышать, просто название понравилось. На самом деле довольно-таки похоронная мелодия.

Завернувшись поплотнее в халат, она торопливо вышла в прихожую, отперла дверь, ожидая увидеть дядю Дика…

И из горла вырвался слабый писк. На крыльце стоял мрачный как туча детектив Дон Каллахан из полицейского управления Лоусона.

Справившись с собой, Сэнди хрипло выговорила:

— Вы меня напугали. Чему обязана?

— Можно войти?

— Зачем? Или у вас есть ордер?

— А что, есть повод его заиметь?

— Не знаю. Что вы хотите?

— Поговорить.

— Ну… заходите.

Он вошел в ее маленькую прихожую — и там сразу стало не повернуться. Дон Каллахан был очень крупным мужчиной, но даже будь он ростом с сидящую собаку, все равно было бы так же. Этот человек был из тех, кто заполняет окружающее пространство полностью…

Сэнди махнула рукой в сторону гостиной, и Дон, мрачно кивнув, потопал туда, а она поплелась сзади, против воли втягивая ноздрями запах его одеколона — ни дать ни взять кошка, учуявшая валерьянку.

Дон Каллахан уселся в кресло и уставился на Сэнди своими зелеными глазищами. Ни грамма дружелюбия в этом взгляде не наблюдалось. Сэнди пристроилась на самый краешек дивана и попыталась быть холодной и надменной. Получалось плохо.

— Итак, детектив Каллахан, о чем вы хотели поговорить со мной?

— Для начала всего один вопрос. Вы утверждаете, что несколько дней назад легли в окружной госпиталь Лоусона на операцию по вживлению слухового аппарата?

Сэнди вспыхнула от смущения и раздражения. Дядя Дик прав, абсолютно прав. Не надо было идти в полицию, к этим неотесанным грубиянам.

— Я не собираюсь ничего утверждать. Если вы сомневаетесь — поезжайте в госпиталь и проверьте сами.

— Уже.

— Что?

— Уже съездил и проверил.

— Я вас не понимаю, детектив.

Дон вдруг наклонился вперед и очень доверительным тоном сообщил:

— Понимаете, мисс Кроуфорд, дело в том, что в окружном госпитале вас… не было!

Немая сцена.


Сэнди аж затошнило от сильной боли в висках. То, что она услышала, было так… нереально, так немыслимо, так глупо…

— Мистер Каллахан… Я понимаю, мой рассказ о криках женщины… вы могли принять меня за истеричку, за сумасшедшую, за психически неустойчивую натуру, но… зачем уж так-то? Ведь я ничего противозаконного не сделала.

Дон с силой потер ладонью лицо и неожиданно подмигнул Сэнди.

— Вот что, сестренка, давай начнем сначала. Во-первых, я здесь неофициально, и зовут меня Дон. Просто Дон. Во-вторых… на малахольную ты смахивала, это верно, но за сегодняшний день произошло кое-что… одним словом, ты удивишься, но я тебе верю. Такие дела.

Сэнди вытаращила глаза до пределов разумного.

— Вы хотите сказать… но тогда я не понимаю про госпиталь…

Дон вздохнул.

— Дело в следующем. Приди ты со своим рассказом к нам вчера, я бы тебя точно прогнал и посоветовал лечиться…

— Вы и посоветовали.

— Извини, схамил. Но аккурат за полчаса до твоего появления в участке мой напарник и друг Томми Ричи сообщил мне об исчезновении своей старшей сестры Лючии. Лючии Ричи. Она химик и страшно умная тетка, защитила кучу диссертаций… словом, ее обычно называют доктор Ричи.

— Ой!

— Вот именно.

— Доктор Лючия Ричи пропала…

— Несколько дней назад, по времени совпадает с тем, что ты слышала в больнице. Дальше вопрос у меня возник несколько по другому поводу: что Лючия, если допустить, что это была она, делала в окружном госпитале? Я поехал туда и начал, ясное дело, с тебя. Так вот, мисс Александра Кроуфорд действительно поступила в госпиталь в связи с подготовкой к серьезной операции, однако на вторые сутки своего пребывания в больнице потеряла сознание и была увезена спецтранспортом в неизвестном направлении. Предположительно, кто-то из родственников решил отправить Александру Кроуфорд в более престижное лечебное учреждение.

— Господи… но ведь я же… я помню операцию. Потом я очень тяжело выходила из наркоза… Собственно, тогда я и услышала…

Дон кивнул.

— Насчет твоего волшебного аппарата не скажу — не знаю, надо поговорить со спецами, но, по всей видимости, картина такая: тебе вкололи снотворное и перевезли в центр на Змеином острове. Операционные у них там есть, оборудование космическое, а самое главное, Лючия Ричи тоже работает в центре. Или работала…

При этих словах лицо Дона Каллахана закаменело, стало злым и немного хищным. Сэнди не могла отвести от этого лица глаз. Опомнившись, она прижала руки к горлу, тихо прошелестела:

— Я ничего не понимаю, правда. Мой дядя… дядя Дик руководит одной из лабораторий, теоретически у него есть возможность, но… почему он не предупредил меня? Почему ни слова не сказал о том, что я уже не в госпитале, а на острове?

Дон нерешительно кашлянул.

— Ну тут такое дело… Сестренка, ты не нервничай, просто досье-то мне на тебя быстренько собрали… Я так понимаю, пожар, в результате которого ты оглохла, случился именно там, на Змеином? И отец твой был химиком?

Сэнди с ужасом почувствовала, что сейчас разревется. Нет, нельзя, нельзя!

В зеленых волчьих глазах промелькнуло совершенно неподдельное участие.

— Я это к тому, что дядя твой, возможно, просто не хотел тебя волновать перед сложной операцией. А может, и не поэтому. Я пока не знаю, но намереваюсь узнать. Вот что: я сейчас пойду, а ты отдыхай, вспоминай все, что можешь, и завтра мы с тобой созвонимся и поговорим. Не хочу тебя пугать, но о нашем с тобой разговоре лучше никому особо не распространяться, как и о визите в полицию…

— Я сказала дяде Дику.

— Ясно. Думаю, плохого в этом ничего нет, но остальным — ни-ни. Эй! Выше нос, сестренка!

— Господи, как страшно…

— Ты о чем?

— Я об этой женщине, о Лючии… Значит, ее и в самом деле похитили?

— Вот потому я и прошу тебя держать язык за зубами. В таких случаях каждое лишнее слово может здорово навредить. А бояться не нужно. Я смотрю, у тебя приличная сигнализация, вот ты ее сейчас и включи. Выпей чего-нибудь успокоительного и ложись спать.

— Хорошо. Спасибо вам…

Как ни странно, но заснула она практически мгновенно, и впервые за много лет ей снилась не Тьма, а высокий широкоплечий мужчина с суровым лицом и волчьими зелеными глазами…

Загрузка...