Смерть или слава

Глава тринадцатая

К моему удивлению, впрочем изрядно приправленному облегчением, следов погони не было по причинам, которые стали очевидны, стоило мне только взобраться на вершину очередного бархана и направить ампливизор туда, откуда мы явились. Взрыв, который мы устроили в качестве прощального подарка зеленокожим, оказался только началом. Пылающий прометий, вырывающийся из разорванных баков топливохранилища, поджигал все, чего касался, а оттуда, в свою очередь, огонь перекидывался на другие запасы горючих материалов, патронов и Император знает чего еще. Даже с расстояния, на котором мы оказались, слабое эхо ударных волн от вторичных взрывов, когда еще какие-то запасы загорались и взрывались в потоках пламени, звучало подобно отдаленному, непрерывному грому, заставив меня почувствовать непостижимую ностальгию по звукам и милому образу 12-го артиллерийского полка. Не последним в этом образе стояла добрая кружка горячей танны, как мне тогда подумалось.

— Сегодня они за нами не двинутся, — отметил Тайбер, появляясь возле моего плеча и поднимая свой собственный ампливизор, дабы окинуть взглядом созданный нами огненный ад.

Я подышал на руки и потер их друг о друга, потому как холод пустынной ночи легко проникал даже сквозь материю моей шинели, составляя иронический контраст буйному веселью пламени вдалеке.

— Смею надеяться, — согласился я. — Но нам лучше все равно выставить часовых.

Несколько из тех гражданских, которых мы подобрали, как оказалось, были не в состоянии перенести долгую дорогу, и теперь я досадовал на задержку, к которой они нас принудили. Что касается меня, то чем дальше и быстрее мы убрались бы от пылающего города, тем мне было бы лучше. Несмотря на это, я тщательно прятал свое нетерпение — с той же легкостью, что и любые другие чувства. Коли бы случилось самое худшее, я всегда мог рвануть в бега, пока зеленокожие расстреливали бы легкие мишени. Это, впрочем, напомнило мне о том, что не стоит терять расположение доброго сержанта.

— Как держатся наши беженцы?

— Хорошо, насколько это только возможно, — уклончиво ответил Тайбер. — Определенно лучше теперь, когда они могут поесть.

— Рад слышать, — произнес я. Первое, что мне пришлось сделать, — это организовать для всех горячее питание, или, если быть более точным, переложить организацию его на Юргена; я подумал, что наши гости по-настоящему не ели неделями, да и, пока у них заняты руки и рот, имели меньше возможности разбрестись и как-то нам помешать. Однако само по себе это ставило передо мной отдельную проблему. Те запасы, которые нес наш багги, могли позволить нам с Юргеном прожить месяцы или несколько недель кормить наш отряд СПО, но теперь, когда у нас на руках оказалась едва ли не сотня голодных ртов, такое небольшое количество пищи означало для нас значительные трудности. — Проблема состоит в том, чтобы они и в будущем оставались накормлены. — Я указал на пустынные пески, расстилавшиеся вокруг. — Вряд ли в этом ландшафте можно прожить собирательством.

— Да, едва ли, — согласился Тайбер, глядя по-прежнему слегка самодовольно. — Но у нас среди гражданских есть несколько песчаников.[58] Я поспрашиваю.

— Отлично, — похвалил я, с усилием перехватывая командную инициативу. — И по ходу дела выясните, какие еще таланты есть в нашем распоряжении. Большинству этих бедняг чертовски не помешало бы посетить медика, но я не думаю, что нам настолько повезет.

Тайбер коротко, отрывисто кивнул, и я продолжил свою мысль:

— Нашими основными задачами, кроме снабжения, будет обеспечение транспортом и обороной. Проверьте, есть ли у кого-нибудь базовые навыки ведения боя или, на худой конец, хотя бы охотничьи, или что-то вроде, и вооружите их. Переговорите с Юргеном насчет запасных лазганов, которые у нас с собой, а нехватку восполните, если таковая возникнет, из орочьего оружия. Если окажется, что у нас достаточно доходяг со способностями, чтобы организовать приличную оборону, разделите их на отряды и поставьте во главе каждого одного из своих солдат. И нам, честно говоря, совершенно не помешал бы кто-нибудь, кто знал бы, как поддерживать эти кучи металлолома на ходу.

Я бросил взгляд на полудюжину, или около того, грузовиков и багги, которые нам достались, выстроенных грубым кольцом, образующим всю возможную в данный момент оборону, и покачал головой:

— Но это уж будет просто чудом.

— То есть именно тем, что Омниссия, как известно, иногда ниспосылает нам, — вмешался в разговор незнакомый голос, и я, немного повернув голову, увидел молодую женщину, остановившуюся в нескольких шагах от Тайбера.

Ее черты заострились от голода, как и у прочих несчастных, которых мы спасли, но глаза были живыми и искрились юмором в мерцающем свете горящего города. Этот же свет окрашивал в бледно-оранжевые тона ее волосы и фигуру, которые, как выяснилось позже при свете дня, оказались весьма привлекательными, а также поблескивал на ее перепачканном и рваном одеянии и выпущенной поверх него цепочке с символом в виде шестерни.

Хотя мы никогда не встречались ранее, что-то в ее чертах было знакомое, и когда я сделал шаг вперед, протягивая ей руку, то осознал, что у нее есть определенное сходство с нашим сержантом.

— Технопровидец Фелиция Тайбер, к вашим услугам.

— Тайбер? — вопросительно повторил я, поднимая бровь в сторону сержанта, в то время как пожимал протянутую ею в ответ руку.

Она оказалась более холодной на ощупь, чем мне ожидалось, и мозолистой от обращения с инструментами, но я мог точно сказать, что плоть у нее своя собственная. Впрочем, техножрецы и не склонны бросаться в эту их полную замену органов аугметическими примочками прежде, чем достигнут гораздо большего, чем у нее, уровня в иерархии. Тайбер же в ответ поглядел несколько смущенно, хотя красноватый свет пылающего ада вдалеке не позволил мне сказать точно, покраснел он при этом или нет. Наконец он откашлялся:

— Моя сестра.

— Понятно, — произнес я, начиная подозревать, что твердое его намерение спасти гражданских было вызвано отнюдь не только излишне буквальной трактовкой моих приказов. Впрочем, доказать что-либо в связи с этим мне не удалось бы, а он сам был мне нужен для того, чтобы удерживать в повиновении солдат, так что я решил не заострять на этом внимания, вместо этого снова обернувшись к молодой женщине. — Похоже, нам обоим есть за что благодарить вашего брата.

— Я бы сказала, что тут мы еще поглядим, — откликнулась она с тенью улыбки на лице. — Мне прежде всего нужно поглядеть на эти машины.

Она обернулась, оглядывая ближайшую, и на мгновение будто глубоко задумалась. У этого конкретного грузовика на борту был нарисован желтый череп.

— У этого что-то не в порядке с трансмиссией.

— Вы можете это определить прямо отсюда? — спросил я, раздумывая, не были ли ее глаза аугметикой, хотя выглядели они вполне настоящими.

Те немногие техножрецы, которых я встречал тогда (и большинство тех, которые мне попадались потом, если уж на то пошло), предпочитали, чтобы их улучшения были очевидны, а не похожи на те настоящие органы, которые замещали; очевидно, они испытывали ощущение, что чем менее человечно выглядели, тем ближе оказывались к своему Богу-Машине.

Фелиция покачала головой:

— Я на нем ехала. И моя задница до сих пор не отошла. — Из-под складок ее одеяния появился механодендрит и выудил из моего кармана запасную плитку сухпайка (о которой сам я к тому времени совершенно забыл). Она ухмыльнулась, разворачивая угощение своими настоящими руками, и принялась со смаком его уплетать. — Сколько у нас времени, прежде чем нужно будет отправляться?

Я пожал плечами, захваченный врасплох этой маленькой пантомимой:

— Полагаю, до рассвета, — и бросил взгляд на Тайбера.

Он согласно кивнул и пояснил:

— Это около шести часов.

— Ну, тогда лучше бы мне начинать. — Фелиция радостно помахала нам рукой и припустила вниз по склону бархана в каскадах отблескивающего красным песка. — Где-то там должны быть инструменты.

— Спросите у Юргена, — лишь оставалось посоветовать мне ей вслед. Если кто-то и мог найти все, что ей было необходимо, так это он. Затем я снова обернулся к Тайберу. — Ваша сестра — она не совсем типичный техножрец, не так ли? — медленно спросил я.

Сержант слегка смутился:

— Она любит возиться с разными штуковинами. И всегда любила — так мы поняли, что у нее такое призвание. Она обычно проводила все свободное время в храме Механикус, медитируя на части машин. — Выражение его лица смягчилось, когда он вспомнил более счастливые времена, и мне пришлось напомнить себе, что они, вероятно, были единственными выжившими из всей семьи. — Мы очень гордились ею, когда она дала священные обеты. Но в семинарии у нее не все шло гладко.

— Сложно в это поверить, — выразил я удивление.

Обычно мне не приходилось жаловаться на неспособность определить тип личности человека, возможно, потому, что постоянное сокрытие своего собственного сделало меня неплохим знатоком характеров вообще, и мне определенно показалось, что Фелиция за любое дело, которое брала на себя, принималась со всей душой. Это, как оказалось, и было ее проблемой.

Тайбер покачал головой:

— Она так и не смогла толком разобраться в теологической части, а это весьма серьезный недостаток, если хочешь преуспеть среди Механикус. Так что они просто сказали ей остановиться на том, чтобы всю жизнь оставаться технопровидцем.

— Есть занятия и похуже, чем быть хорошим технопровидцем, — произнес я. — Гвардия без них не прожила бы.

— Знаю. — Тайбер с сожалением покачал головой. — Да и она, кажется, была довольна. Просто немного жаль, вот и все.

— Мы все служим Императору в меру своих возможностей, — процитировал я так, будто это было какое-то глубокое откровение, а не фраза, которую я однажды обнаружил в печенье с сюрпризом,[59] но Тайбер кивнул.

— Ну, тогда мне пора, пожалуй, организовать пару отрядов ополчения, — заключил он.

К моему смутному удивлению, я сумел после этого разговора даже перехватить несколько часов сна, а проснувшись, обнаружить, что орки еще не вырезали всех до единого под покровом ночи, да и в целом все выглядело несколько более организованным, чем вчера. Юрген впихнул мне кружку рекафа и подогретый бутерброд с солониной из мяса грокса, и я с благодарностью умял эту горячую закуску. Солнце едва поднималось над горизонтом, и в пустынном воздухе все еще чувствовалась свежесть ночи.

— Они вас ждут, сэр, — проинформировал мой помощник, как будто я должен был иметь хоть малейшее понятие, о чем он говорит, так что я просто кивнул, потягивая горький напиток и согревая руки о кружку, и отозвался:

— Отлично. Кто и зачем?

К счастью, это было не первое утро, когда мой помощник наблюдал меня в совершеннейшей дезориентации, иногда усиленной похмельем, так что он воспринял мою очевидную непонятливость в привычном ключе. Я принял из его рук вторую чашку рекафа и попытался смахнуть паутину, застилающую все уголки моего сознания.

— Сержант Тайбер, — уточнил Юрген. — С отчетом об организации обороны. Леди-техножрец. Хочет поговорить относительно машин. Одна, похоже, доездилась, и она хочет разобрать ее на детали. И еще пара гражданских — полагают, что могут быть полезны, и вызвались помочь.

— Ясно, — произнес я, на самом деле понимая не многим больше, чем до того. — И кто-нибудь из этих посвятил тебя, в отношении чего они собираются выразить добрую волю?

Зная Юргена, конечно, нетрудно было догадаться, что он разыгрывал из себя вежливую стену до тех пор, пока они ему это не выложили, и тот факт, что он их все-таки решил допустить до моей персоны, был практически гарантией, что они могли нам пригодиться.

— Один, по имени Эриотт, полагает, что может помочь с позиции медицины. — (Настроение мое тут же повысилось — это, несомненно, было хорошей новостью.) — А еще дорожный рабочий Колфакс провел много времени в пустыне, прежде чем появились зеленокожие, и говорит, что кое-что знает о здешних местах.

— Да, это может быть весьма полезно, — признал я. Затем поправил фуражку, смахнул, насколько смог, с шинели песок и куски орков. — Идем послушаем, что они могут сообщить.

В общем и целом разговор вышел удивительно конструктивным, но мне пришлось долго добираться до них — это оказалось тяжелее, чем я полагал. Я пробирался через колготящуюся толпу беженцев, в умах которых, очевидно, уже началось некоторое брожение. Когда я проходил мимо, они, почти без исключения, оборачивались, чтобы проводить меня взглядом, перешептываясь между собой, с выражением, которое я могу описать лишь как благоговейный трепет на исхудалых и грязных лицах. О стоявшем вокруг запахе умолчу, заметив только, что впервые со времени нашей первой встречи мне приходилось оборачиваться, дабы проверить, не отстал ли от меня Юрген.

— Комиссар! — Женщина неопределенного возраста, но, вероятно, достаточно молодая, потому как она должна была быть в добром здравии, чтобы вообще пережить недели заключения у орков, бросилась мне в ноги, едва не повалив меня, будто бы проводила — едва ли не идеальную — подсечку в скрамбольном матче. — Император храни вас всегда!

— Благословенно будь Имя Императора! — хором подхватила добрая половина оказавшихся поблизости идиотов.

Я постарался отлепить ее от себя так нежно, как только мог.

— Благодарю вас, — произнес я, в то время как у меня скулы сводило от смущения. — Это очень мило. Благословение и с вами.

Мне наконец-то удалось ее стряхнуть, и женщина осталась сидеть на песке с отвисшей в экстазе челюстью.

— Благословение, — прошептала она.

Несколько беженцев, немного менее одурманенных всем случившимся с ними, подошли, чтобы позаботиться о ней, и мне оставалось лишь покачать головой.

— Я простой солдат, — произнес я. — Если хотите благословения, вам нужно найти жреца.

К счастью и удивлению, среди них не оказалось этих утомляющих самого Императора личностей, что было едва ли не первым положительным моментом из тех, которые я мог отметить во всей этой печальной заварухе. К сожалению, очевидное проявление скромности с моей стороны оказалось достаточным, чтобы вызвать новый хор похвал и славословий, который, кажется, привлек внимание всех до единого мужчин и женщин, у которых не было никакого другого дела, что, конечно же, относилось к большей их части. В конце концов, дабы спасти остатки своей психики, я поднял руки, призывая к тишине, больше в надежде, чем реально рассчитывая, что это сработает. К моему удивлению, весь этот вонючий сброд мгновенно затих.

— Вы оказываете мне слишком большую честь, — произнес я, ничего так не желая, как убраться отсюда куда-нибудь, где можно спокойно прикончить свой рекаф и постараться придумать, что делать дальше. — Если кого и должно славить, так это солдат вашего родного СПО.

Пускай лучше идут и достают Тайбера. В любом случае он-то сам виноват.

К сожалению, как и всегда, чем больше я старался преуменьшить свою роль в событиях предыдущей ночи, тем прочнее укреплял ее в сознании своей аудитории (чего должен был, казалось бы, ожидать, поскольку часто сознательно прибегал к этому приему; могу только предположить, что сознание мое в тот момент было слишком затуманено усталостью). В ответ мне поднялся новый шквал одобрительных возгласов и затих только тогда, когда я снова поднял ладони:

— Теперь мне нужно вас покинуть, чтобы заняться… гм… военными обязанностями. — Завершение речи в моем исполнении вышло особенно жалко. — Приятного завтрака.

Как я и надеялся, перспективы получить еду было достаточно, чтобы отвести от меня всеобщее внимание, и все-таки без дальнейших инцидентов мне удалось добраться до того места, где ждали Тайбер и остальные, расположившиеся в тени одного из грузовиков.

— Комиссар, — поприветствовал меня, отдав честь, Тайбер, полагаю, больше для присутствующих гражданских, чем потому, что этого требовал протокол,[60] но все равно я ответил столь же четким приветствием.

Произвести впечатление и внушить серьезность происходящего окружающим не мешало, как и сделать вид, будто мы знаем, как справиться с нашей ситуацией.

— Сержант, — произнес я с точно рассчитанным кивком и присел на подвернувшийся ящик.

Здесь их было несколько, стащенных в подобие круга и в большинстве занятых собравшимися. Либо Юрген, как всегда, оказался столь любезен, что приволок для меня лишний заранее, либо те, кто собрался в этой маленькой группке, принесли один ради находящихся в нем продуктов. И верно, Тайбер сидел на коробке с пайками (которые, судя по тому, как работали челюсти гражданских, уже были открыты, что заставило меня твердо решить поставить этот вопрос под личный надзор; конечно же, еще недавно эти люди голодали, поэтому нельзя было винить их за то, что им постоянно хотелось перекусить, но на пищевом фронте дела и так уже обстояли критически, и нам вовсе не следовало усложнять их еще больше). Единственной, кто оставался стоять, была Фелиция, хотя при этом выглядела она весьма расслабленно. Только спустя некоторое время я понял, что она опиралась на механодендрит, используя его подобно импровизированному сиденью, — это, как мне довелось узнать за время нашего знакомства, было ее привычкой. Поскольку эта штуковина крепилась к основанию позвоночника,[61] являя собой нечто вроде цепкого хвоста, то для подобного использования подходила идеально.

Я кивнул, приветствуя ее, и она ухмыльнулась в ответ, очевидно совсем не выбитая из колеи целой ночью, проведенной за ковырянием во внутренностях орочьей машинерии, а скорее даже наоборот.

— Хорошо, — начал я. — Времени у нас не много. Рано или поздно выжившие зеленокожие оправятся достаточно, чтобы выйти за пределы города, либо какая-нибудь другая группа будет проходить по направлению к ним. В любом случае тогда нам настанет полный фраг.

— Если, конечно, там есть выжившие… — вставил лысеющий человек в рваных одеждах Администратума, и остальные гражданские кивнули.

— Выжившие есть всегда, — сообщил я ему. — И даже если их нет, то предполагать надо, что есть. Самоуверенность сейчас для всех нас смертельна.

Это заставило собравшихся должным образом подтянуться, а трутень из Администратума снова кивнул.

— Весьма рассудительно, — произнес он.

Я бросил взгляд на других гражданских в группе. Один из них был одет как ремесленник и, соответственно, должен был оказаться Колфаксом, в то время как другой носил побитые временем остатки вязаного свитера с протертыми кожаными заплатками на локтях. Очевидно, на гардероб этого субъекта орочий плен не оказал столь катастрофического воздействия, как у остальных, в силу изначальной поношенности. Несмотря на это, он излучал вид надежности и в целом заботы об окружающих, так что я про себя его отметил как медика Эриотта. Что, конечно, оставляло открытым вопрос о том, что же это за администратор, с которым я говорю. Взглянув на Юргена, я вопросительно поднял бровь, но мой помощник только пожал плечами, очевидно столь же не сведущий в этом вопросе.

— Не знал, что с нами оказались представители Администратума, — гладко заметил я.

Тайбер глянул на меня с некоторым смущением.

— Прошу прощения, сэр, — произнес он, — нужно было поставить вас в известность. Однако мне показалось, что лучше позволить вам выспаться.

— Благодарю за заботу, — отозвался я. Затем снова повернулся к лысеющему маленькому человечку в рванье. — Как вы уже, вероятно, догадались, я комиссар Каин.

К его чести, он вовремя улыбнулся и откликнулся:

— Не думаю, что остался хоть один человек, который не был бы в курсе. А я нотариус Норберт. Ваш сержант, кажется, полагал, что я могу оказаться полезен.

— Вот как? — сказал я, позволяя закрасться в свой голос самой малости скептицизма.

Впрочем, Норберт, казалось, не был этим смущен и лишь улыбнулся еще шире — чем заработал от меня еще один плюс.

— Конечно, мы еще не выяснили чем, так что вопрос о моей полезности остается открытым.

— Согласен, — кивнул я, откладывая это на потом. — Сначала самое главное. — Я обернулся к Тайберу. — Наша оборона.

— Мы набрали восемнадцать человек, которые знают, с какой стороны стреляет ружье. Трое солдат СПО, пятеро трибунов,[62] остальные просто развлекались с оружием в качестве хобби. — Он нахмурился, глядя с некоторым сомнением. — По крайней мере, они так утверждают. Если хотите знать мое мнение, то как минимум пара из них бандиты.

— Ну и хорошо, если так, — откликнулся я, к его очевидному удивлению. — Тогда они хотя бы знают, как драться без правил. Как вы распределили силы?

— Три команды.

Я слегка наклонил голову, признавая правильность избранной им формулировки — в нынешних обстоятельствах называть их отрядами было бы до дикости оптимистично. Да и понятие «команда» подразумевало все же нечто более организованное. Если они смогут схватиться с врагом, не перестреляв по ошибке друг друга, это уже будет чудом.

— Во главе я поставил Хаскома, Гренбоу и Тарвила, придав каждому одного из освобожденных из плена солдат, по крайней мере пока что.

Я снова кивнул. Тренированные солдаты будут естественными лидерами для новообразованного ополчения, и, когда мы немного натаскаем их, члены тайберовского отряда Браво смогут снова собраться в старом составе (в котором они будут сражаться намного эффективнее). Подбодренный мною, Тайбер продолжал:

— Мы распределили лазерные винтовки между командами так равномерно, как было возможно. Те, кто остался без них, как мы надеемся, могут взять на себя тяжелое вооружение на грузовиках.

— Хорошая идея, — произнес я. — Они неплохо все крушили прошлой ночью.

Если нам предстояло встретиться с патрулями врага, дополнительная убойная мощь могла оказать решающее влияние.

Я обернулся к Фелиции:

— Эти орудия еще работают?

— Большинство. — Она откинулась под неправдоподобным, казалось бы, углом и пожала плечами. — Я гляну получше, прежде чем мы отправимся.

— Юрген сказал, что вы собираетесь разобрать один из багги на куски, — добавил я.

Она кивнула:

— Это и так уже металлолом. Почти половина деталей совершенно изношена. Остальные, впрочем, сойдут в качестве запасных. Не то чтобы у зеленокожих было хоть какое-то подобие стандартных конструкций, конечно, но я, вероятно, смогу как-нибудь все залатать и подогнать.

Впрочем, она определенно выглядела предвкушающей подобную работу.

— Как долго займет разборка? — спросил я.

Фелиция снова пожала плечами, казалось нарушая законы гравитации все больше и больше.

— Я заарканила себе пару ремесленников. Они не знают должных молитв, сопутствующих разборке машины, но выкрутить гайку без того, чтобы я над ними стояла, могут, да и не думаю, что орочье барахло соответствующим образом благословлено. Я просто проведу краткий молебен, прежде чем использовать что-либо, и буду надеяться на лучшее.

— Так они уже разбирают его для вас? — уточнил я.

В первый раз за время нашего знакомства Фелиция глянула немного неуверенно.

— Мне это показалось наиболее разумным, — ответила она, словно защищаясь. — А вас не было под рукой, чтобы спросить.

— Вы эксперт в этих делах, — оставалось только ободрить ее мне. — Я в любом случае сказал бы вам поступать по собственному усмотрению.

Она кивнула с очевидным облегчением, и я окинул взглядом нашу группку.

— То же самое относится и ко всем остальным, — пришло в голову добавить мне. — Если вам придется принимать решение, имеющее отношение к безопасности всех нас, просто действуйте самостоятельно.

Ответом были кивки, неуместно напомнившие мне движения механических фигур на карнавальных платформах. Я снова обратился к нашей технопровидице:

— Сколько времени это займет?

— Будем готовы выдвигаться, как только будете готовы вы, — заверила меня Фелиция.

— Отлично. — Я и сам кивнул, будто болванчик. Черт, похоже, эта манера была заразной. — Это что касается защиты и передвижения. Как с припасами?

— Едва хватает, — поспешно вступил Норберт и протянул мне инфопланшет. — Я провел большую часть ночи, инвентаризуя то, что у нас есть. Если не считать некоторых находящихся в частной собственности вещей, полагаю, здесь перечислено все.

Я быстро пролистал список на крохотном экране.

— При текущем уровне потребления запас еды на три дня, воды на два дня. Я взял на себя смелость прикинуть некоторые меры по введению рационов, которые с легкостью позволят увеличить этот срок вдвое или — с некоторой натяжкой — втрое.

Пролистал я и его заключения. Похоже, если он что-то и упустил из виду, то немногое.

— Вы нам очень помогли, — сказал я, стараясь скрыть волну шока и ужаса, которая прокатилась по мне, когда мне удалось полностью осознать цифры, занесенные в планшет.

Все шло еще хуже, чем я себе представлял, — если до нас не доберутся орки, то прикончит пустыня. Норберт глядел столь же тревожно.

— Чего еще у нас в обрез, это топлива, — указал он. — Предсказать его потребление проблематично, учитывая уникальный характер конструкции отдельных двигателей и особые условия пустынной местности, но я попытался ввести осторожную поправку. Если предполагать самое худшее, то мы можем рассчитывать преодолеть не более двух сотен километров, прежде чем столкнемся с этой проблемой лицом к лицу.

Комок напряжения в моем желудке начал затягиваться все туже, превращая съеденное мною недавно в плотный комок свинца.

— Значит, мы должны найти, где пополнить припасы, — произнес я, стараясь, чтобы голос мой звучал уверенно.

К моему облегчению, Тайбер согласно кивнул.

— В этом радиусе должен быть опорный склад, — произнес он.

— Что? — переспросил я, стараясь, чтобы внезапная вспышка надежды не отразилась в моем голосе.

Очевидно, мне это удалось, потому как тон Тайбера оставался столь же безукоризненно деловым.

— СПО поддерживает цепочку потайных складов по всему континенту. По обоим континентам, конечно, но это сейчас не важно. Это для того, чтобы даже в случае полномасштабного вторжения нам было чем воевать.

— В текущих обстоятельствах подобная предосторожность, думается мне, оказалась весьма полезной, — произнес я с едва заметным следом иронии.

Тайбер, впрочем, воспринял это замечание без всякого подтекста.

— Если зеленокожие пока что не нашли и не разграбили их, — согласился он.

Ну, это была проблема будущего; по крайней мере на данный момент можно было заняться чем-то менее отдаленным или хотя бы отрядить для решения этого вопроса кого-нибудь другого.

— Поскольку вы так умело оцениваете ситуацию, — произнес я, протягивая планшет данных обратно Норберту, — можете считать себя нашим уполномоченным по снабжению. — Я указал на Юргена: — Мой помощник поможет вам уладить все необходимые, по вашему мнению, вопросы. — Будто только что вспомнив, я перевел взгляд на Эриотта, который до сих пор молча наблюдал за происходящим с вежливым интересом. — Можете начать с того, чтобы выяснить, что понадобится медику Эриотту.

— Медику? — Голос этого человека был настолько же скромным, как и его одежда. — Полагаю, что произошла какая-то ошибка. Я ветеринар.

— Ну, вы все равно лучшее, что у нас есть, — ответил я, с некоторым трудом скрывая истинные чувства. Все веселее и веселее. — Если вы можете лечить все от грокса до носух, то столь средних размеров пациент, как человек, не должен создать для вас такой уж проблемы.

На это Эриотт только ухмыльнулся и вскочил с ящика, на котором сидел.

— Полагаю, вы правы, — согласился он и направился к Норберту и Юргену.

Через несколько секунд обсуждения они отошли, сопровождаемые Фелицией, которая хотела поговорить с нашим бюрократом касательно распределения топлива, так что мне оставалось лишь обернуться к Тайберу.

— Ну хорошо, — заключил я. — Как далеко мы от этих припасов?