Смятение сердца

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Эмми, Эмми, Эмми!

Не успела Эмили открыть дверь, как пара на удивление сильных детских рук обхватила ее ноги. Их хозяин говорил без умолку, но слов было не разобрать, поскольку он зарылся в ее пушистый купальный халат.

А может, это ее слух притупился из-за предательского шума в ушах, который возник в ответ на пылкие приветствия Джошуа и пристальный взгляд второго из ее ранних гостей?

— О! — выдохнула она наконец и добавила уже более осмысленно: — Я не ждала вас.

— Вы ждали кого-то еще? — Орехово-карие глаза окинули ее цепким взглядом.

— Нет…

— А мы приехали, чтобы помочь, — заявил Джошуа. — На грузовике.

Эмили сжала обеими руками кофейную кружку — так хватается за соломинку утопающий. Они явились сюда без предупреждения, чтобы помочь ей переехать. Митч со своим безотказным оружием — четырехлетним сынишкой, который продолжал цепляться за ее халат. Ей страшно хотелось присесть и обнять его, но она боялась, что тогда не сможет уже произнести ни слова. Или же, наоборот, даст себе волю и начнет выплескивать запертые в груди чувства, сжимавшие горло и обжигавшие горячими слезами глаза.

Всего три дня назад этот мужчина поманил ее небывалыми условиями работы, предложив в конце самой «назначить цену», а ей казалось, что прошло три недели. С тех пор случилось столько разных событий, перевернувших ее жизнь. Митч Гудвин умел выбрать подходящий момент.

— Вам бы следовало сначала позвонить, — сказала она. — Тогда бы не пришлось впустую ехать в город.

Слова прозвучали более резко, чем она рассчитывала. Митч в ответ прищурился, однако его взгляд не утратил решимости. По спине Эмили пробежал легкий озноб.

— Вы еще не успели упаковать вещи? — спросил он сухо.

— Я не собираюсь переезжать. — Она позволила себе маленькую роскошь — легонько провела ладонью по шелковистым волосам Джошуа. — По крайней мере не сегодня.

— Из-за того, что лишились работы?

Рука Эмили застыла, хотя причины удивляться не было. В таком крошечном городке, как Пленти, новости распространяются быстро, особенно плохие, а поскольку высшие силы в последнее время ополчились против нее, было понятно, что именно привело Митча на ее крыльцо именно теперь.

— Не только работы, — сказала она. Зачем скрывать правду? — Я лишилась еще и комнаты.

— Эмми, а ты правда отдубасила того идиота? — спросил Джошуа. Пока отец журил сына за его выражения, она закрыла глаза и покачала головой.

— Никого я не отдубасила, милый.

— Но дядя Зайн сказал…

— Много лишнего, — закончил за него Митч. — Еще он сказал, что видел, как вы выгуливаете собаку.

— Он правду сказал, Эмми? — загорелся Джошуа, мгновенно переключившись. — У тебя есть собака? Она черная или белая, как Мак? Дядя Зайн оставил у себя Мака, потому что очень к нему привязался. Так сказал папа. А она большая? Это он или она?

Эмили присела на корточки, чтобы увидеть мир с позиции четырехлетнего мальчика, и дождалась, пока он замолк, чтобы перевести дух.

— Это он. Его зовут Диггер. Он не такой большой, как Мак, но тоже очень красивый и умный.

— А где он сейчас?

— На заднем дворе.

— А можно на него посмотреть? — Его глаза, копия отцовских, смотрели умоляюще. Что, если он попросит ее не только посмотреть на собаку?.. — Пожалуйста, Эмми!

— Давай спросим, согласен ли папа. — Ее взгляд скользнул вверх по длинным ногам в джинсах, натянувшихся на бедрах из-за засунутых в карманы рук… Не смотри туда, Эмили Джейн… А вот знакомый бледно-голубой свитер, который она так часто вспоминала… В горле внезапно пересохло, и Эмили с трудом проглотила слюну. — Диггер привык к детям. После того как умер дедушка, о нем заботились соседи, Коннорсы, но потом им пришлось переехать.

— Хорошо. Только смотри, чтобы… — Митч не успел договорить, потому что Джошуа стрелой пронесся по веранде и исчез за углом. — Там, наверное, забор?

— В заборе есть калитка, он с ней справится.

О том, что Джошуа справился, скоро возвестил радостный собачий лай, а Эмили внезапно осознала, что осталась наедине с Митчем.

— Так значит, вы не отдубасили того идиота?

Эмили густо покраснела.

— Я до него не дотрагивалась. Только пригрозила…

— А он до вас — дотронулся?

— Не знаю, что именно вы слышали, но наверняка половина из этого — сильное преувеличение.

— Может быть, вы расскажете, что там правда?

Ох, это извечное мужское стремление покровительствовать! Эмили явственно услышала его в мрачном тоне Митча, увидела в выдвинувшемся вперед подбородке. Ну что в нем такого привлекательного, из-за чего она начинает таять? Если бы стать сильной, способной постоять за себя, обрести твердость характера… Но в решающую минуту она каждый раз терпела неудачу.

— Тот человек… хотел со мной познакомиться. Он казался вполне безобидным, — быстро добавила она, увидев, как потемнели его глаза. — Я не придала этому значения, но, когда моя смена окончилась, оказалось, что он меня дожидается. Ну, пришлось сказать ему, что он меня не интересует.

— Он дотрагивался до вас? — повторил Митч свой вопрос.

— Нет, — покачала она головой, удивляясь его настойчивости. — Это действительно пустяковый случай, Митч.

— Если так, каким образом вы потеряли работу?

— Может быть, дорогу мне перебежала черная кошка, — вымученно засмеялась Эмили. — Последнее время меня просто преследуют неудачи.

— Что же все-таки случилось?

Митч Гудвин был сильным противником — журналистская въедливость сидела в нем крепко. Он привык доискиваться, выуживать, разведывать. Лучше покончить с этим побыстрее, сказать ему всю банальную правду.

— На другой день он сказал нашему хозяину, что у него из комнаты пропали деньги. Поскольку комнату убирала я, меня сделали козлом отпущения.

Митч чертыхнулся.

— Вас рассчитали из-за голословного утверждения этого подонка? Потому, что вы ему отказали?

— Его компания ведет дела с гостиницей, они не хотели потерять клиента.

— И вы готовы это так оставить? — Их взгляды встретились, и Эмили увидела, как его глаза стали темными и яростными, словно зимнее грозовое небо.

— Я понимаю, что должна что-то сделать. Я так и поступила бы, если бы не пришлось идти на конфликт. Но за последние месяцы, после того как огласили дедушкино завещание и его семья…

— Шанталь мне все рассказала. Мне страшно жаль, Эмили.

Она вздохнула и покачала головой.

— Я устала бороться.

Что-то промелькнуло в его глазах, и он кивнул, словно бы с удовлетворением.

— Вот это я рад услышать.

Он прошелся по веранде, присел на корточки, так что на узких джинсах затрещали швы, и поднял одну из упакованных коробок. Когда он двинулся назад, она бросилась ему наперерез.

— Что вы делаете?

Он посмотрел на нее с откровенным вызовом.

— Так мы будем бороться и по этому поводу или все-таки нет?

— Да! — Эмили ухватилась за коробку, но он держал ее крепко. — Нет… — Она с тяжким вздохом опустила руки. — Я не знаю.

Было что-то крайне несерьезное, опереточное в том, чтобы мериться силами с мужчиной, который на девять дюймов выше и на сорок футов тяжелее. Тем более что она была одета в пижаму и халат. Эмили вскинула руку, чтобы убрать прядь волос за ухо, и перехватила его взгляд. Но смотрел он не на ее волосы. Вспыхнув, она запахнула халат и туже затянула пояс на талии. Митч воспользовался тем, что она отвлеклась, и потащил коробку к машине. Но когда вернулся за следующей, она снова преградила ему путь.

— Куда вы хотите отвезти мои вещи?

— К Шанталь.

— Подождите.

Естественно, он не обратил внимания на ее слова, как и подобало Митчу Гудвину, поглощенному работой. Тогда она положила руку ему на локоть. И на миг забыла обо всем, ощутив его крепкие мускулы, напружинившиеся от тяжелой ноши. И вспомнила, как уже дотрагивалась до него однажды, только тогда на нем не было мягкого шерстяного свитера…

Он кашлянул, и она отдернула руку.

— Меня нельзя вот так переместить, словно вещь, с места на место, — сказала она глухим от возмущения и зарождающейся паники голосом. Все было гораздо хуже, чем она себе представляла. Стоять так близко от него, дотрагиваться до него, вспоминать… — Ваша сестра хотя бы знает?

— Она пригласила вас сама.

Потому что Митч попросил ее об этом? Может быть… Гудвины, в отличие от ее семьи, где каждый был сам за себя, неизменно поддерживали друг друга. А может быть, Шанталь, которая была ее адвокатом с самого начала битвы за дедушкину собственность, пригласила ее и без всякой подсказки… Даже когда дело Эмили передали городскому юристу, Шанталь продолжала помогать ей. Но она недавно вышла замуж за Камерона Квейда и ждала своего первого ребенка. Молодая пара нуждается в уединении. Эмили покачала головой.

— Я не хотела бы стеснять их.

— Тогда где бы вы хотели поселиться? Есть же такое место… или вы хотите, чтобы я купил вам этот дом?

Она прочла в его глазах откровенный вызов. Он и пришел, чтобы предложить ей выбор — принять помощь от его сестры или от него самого.

Не опуская глаз, она посторонилась. Митч коротким кивком подтвердил, что вполне удовлетворен переговорами, и стал носить коробку за коробкой в грузовик. Чувствуя себя побежденной, Эмили хотела было присесть на верхнюю ступень крыльца, но передумала — чего доброго, он и ее подхватит, словно коробку, и закинет в свой грузовик.

Необходимо было одеться, да и вообще пора проверить, как там дела у Джошуа и Диггера.

Они носились по большому двору за дедушкиным домом, лохматый трехцветный пес и мальчик, чей смех парил высоко в воздухе, ясный, как зимнее солнце. Эмили захлестнула волна такой нежности, что закружилась голова. Она облокотилась о невысокую изгородь, положила подбородок на руки и позволила себе насладиться моментом.

Откуда он мог знать? Каким образом так безошибочно выбрал именно это время и этого светловолосого спутника? Она не могла устоять не только перед Джошуа, но и перед союзом этих двух мужчин — маленького и большого. Как легко капитулировать, клюнуть на выгоды надежного места со столь большим жалованьем. Уступить сладкому сознанию, что в ней нуждаются, что предпочли именно ее, некрасивую, неинтересную, не первой молодости. Вот только попав столь неосмотрительно в эту ловушку, Эмили вдруг ясно увидела всю неутешительную правду: она всего лишь няня и ей никогда не заменить красивую, блестящую, яркую Анабеллу.

Не следовало забывать и о той боли, которую она испытала, когда ее решительно отвергли. Она уже была в его постели, нагая и горящая желанием, а он… отвернулся от нее. Никогда и ни за что Эмили больше не подвергнется такому унижению.

Сзади послышались шаги Митча, приглушенные густой влажной травой. Он облокотился на изгородь рядом с ней, и они оба стали наблюдать, как Джошуа карабкается на старую покрышку, подвешенную на дереве в дальнем углу двора.

Под счастливый лай Диггера мальчик начал раскачиваться взад-вперед, взад-вперед.

— Точь-в-точь такие же качели, как у дяди Зайна, — прокричал Джошуа, которого это открытие привело в восторг. Эмили покосилась на Митча и уловила на его губах тень улыбки. Чувство радости и печали сдавило ей грудь. Она вспомнила, как Митч играл со своей старой собакой, еще до того, как Анабелла решила, что им необходимо сменить мебель и что у нее аллергия на собачью шерсть…

— Меня очень удивило, что вы отдали Мака Зайну.

Митч пожал плечами.

— Теперь они уже привязались друг к другу.

— Джошуа сбежал.

Какое-то мгновенье Эмили думала, что плохо расслышала его слова, сказанные самым обыденным голосом.

— Как сбежал?

— Из торгового центра. Он ходил туда с няней. — Митч прерывисто выдохнул.

— Когда? — Волнение стиснуло ей горло.

— Две недели назад. Его искали три часа.

— Это так не похоже на Джошуа. Зачем ему понадобилось сбегать?

Митч долго молчал, и Эмили уже решила, что он не хочет или не может ответить.

— Ему показалось, что он увидел вас в толпе. Няня звала его, но он продолжал бежать, и она потеряла его из виду.

Ты тут ни при чем, Эмили Джейн, тебя это не касается.

Но чувство вины победило логику. Прижав руку к губам, она пробормотала:

— Мне очень жаль.

Она чувствовала свою вину за отчаяние Джошуа, за то, что ушла и разбила его сердце. Даже в педагогической неудаче той злополучной няни была виновата она.

— Поэтому вы вернулись? — спросила Эмили тихо. — Поэтому хотите, чтобы я снова поступила к вам?

— Я все сделаю, чтобы такого не повторилось. Все!

Решимость в его голосе могла бы встревожить Эмили, испугать ее. Но она услышала в этих словах только тревогу отца, и когда, желая утешить, положила ладонь ему на локоть, то уже не ощутила напряжения мышц, а только его родительский страх, который он пережил за те три часа.

— Джошуа пришлось нелегко, — сказала она. Им обоим пришлось нелегко. — А он… вспоминает свою мать?

На его твердой щеке дернулась мышца.

— Изредка. Вы же знаете, она нечасто появлялась дома.

Да. Но шок, испытанный ребенком из-за смерти матери, должен был быть очень сильным. Сильнее, чем из-за ухода няни.

— Она все равно оставалась его матерью, — тихо сказала Эмили. Его рука под ее ладонью слабо шевельнулась, и она ободряюще сжала ее — самую малость. Небольшое утешение в его горе… Митч открыл рот, словно собирался ей ответить, но передумал. Эмили замерла, ожидая, что он, может быть, захочет довериться ей. Она и не заметила, что Джошуа подошел к изгороди, у которой они стояли, и подергал ее за край свитера, добиваясь внимания:

— Эмми, Диггер и правда очень умная собака. Смотри, папа.

Он кинул потрепанный теннисный мячик, сильно и далеко, как будущий спортсмен, сын своего отца. Они зааплодировали, несмотря на то что Диггер, схватив мячик, принялся кружить с ним по двору, не желая отдавать его мальчику.

— Видишь, папа? Это он хочет поиграть в догонялки.

Джошуа наконец устал от беготни и примостился у их ног. Маленький мальчик, счастливый, утомленный незатейливой игрой. Сейчас он не думал о покинувшей его матери. У Эмили сжалось сердце. Ее собственная мать могла бы сейчас жить… Эмили слишком хорошо знала, что это такое — чувствовать себя отвергнутой.

— Когда мы отвезем твои вещи к Шанталь, — пропыхтел мальчик, болтая ногами в воздухе, — то поедем за покупками. Ты поедешь с нами? Мы ненавидим магазины.

— Почему?

Он закатил глаза.

— В прошлый раз миссис Герц потрепала меня по голове. Словно я собака.

— Сейчас от тебя пахнет, точь-в-точь как от собаки.

Он громко захохотал, и Эмили испытала чувство обреченности. Этот малыш — как могла она отказаться от него?

— Но нам все равно придется съездить в магазин, — продолжал откровенничать Джошуа. Нас уже тошнит от спагетти.

Тут Диггер положил мокрый мячик на грудь своего нового друга, в его глазах горела просьба продолжить игру. Успевший передохнуть, Джошуа вскочил на ноги и снова убежал.

— В чем дело? — спросил Митч, и она, повернувшись к нему, увидела, что он наблюдает за ней с непонятным выражением лица.

— «Ненавидим магазины. Нас тошнит от спагетти». Вы хоть немного его воспитываете? — спросила она.

Уголки его чувственных губ поползли вверх.

— Он принципиально против того, чтобы его трепали по голове.

— С вами тоже пытаются это проделать? — спросила она. Но он не засмеялся.

— Я согласен платить вам втрое больше, лишь бы не ходить по магазинам.

Вот теперь Эмили поняла наконец. Деликатно отведенные взгляды, сочувственное покачивание голов в адрес «бедняжки Гудвина, которого бросила жена». Как это, должно быть, ему невыносимо!

— От меня вам будет мало проку. — Она изо всех сил старалась говорить спокойно. — Если только вы не захотите, чтобы я катила тележку с продуктами до самого вашего дома.

— Вы же знаете, что я предоставлю вам машину.

— Я не сажусь за руль. — Она все-таки призналась в этом и быстро перевела взгляд на Джошуа, который снова карабкался на самодельные качели.

— Но вы же неплохо водили машину, — медленно произнес Митч. — Что случилось? Вы попали в аварию и с тех пор боитесь?

— Что-то вроде этого.

— Тогда вам нужно просто еще раз пройти курс обучения.

Эмили с шумом выдохнула и покачала головой.

— Прежде нужно заставить меня сесть за руль.

— Вы обязательно сядете, Эмили.

Его уверенность, а он был человеком, привыкшим доводить дело до конца, передалась бы большинству людей. Но не ей. Ее немедленно парализует страх, стоит только вспомнить…

Темная улица, мужчина, севший в автомобиль, рев двигателя, набирающего обороты…

В этот момент к ней подбежал Джошуа.

— А Диггер тоже поедет к нам вместе с тобой?

О боже! Эмили присела на корточки.

— Но я не буду жить у вас, милый.

— Почему?

А действительно, почему?

— Потому что я поеду к твоей тете Шанталь и мистеру Камерону.

Джошуа пытливо взглянул на нее.

— Ты хочешь сказать — к дяде Квейду?

Все зовут мужа Шанталь по имени, вот и Джошуа тоже.

— Ну да, я говорю о дяде Квейде. Это совсем близко от вас, и ты сможешь приходить ко мне в гости.

— Папа не разрешает мне ходить через пастбище.

— Он просто боится, что ты заблудишься.

Джошуа, кажется, серьезно задумался над ее словами. В глубине его орехово-карих глаз засветилась надежда.

— Но со мной будет Диггер. Он не заблудится.

Эмили подавила улыбку. Диггер, может быть, и очень умная собака, но Джошуа Гудвин настоящий дипломат. Ему хочется собаку. Нельзя окончательно разочаровывать его.

— Думаю, вам пора ехать, — предложила она, вставая. — Мне еще надо закончить укладывать вещи.

— Много еще осталось? — спросил Митч.

— Не очень. — Она сунула руки в карманы джинсов, стараясь не думать о подтексте своих слов. Как только она уложит вещи, ей придется покинуть этот дом, и снова она окажется бесприютной, плывущей по воле волн. — Только одежда и всякие безделушки.

— Тогда я заеду за вами часа через два.

Она кивнула. Подождала, пока Митч выведет сына за калитку, и сама последовала за ними к дому. Когда она смотрела на них, светленького и темноволосого, маленького и большого, связанных узами крови и любви, где-то под ложечкой у нее сгущалось сосущее чувство одиночества, поднималось вверх, сдавливало грудь, сжимало горло. Ей пришлось даже присесть на ступеньки веранды, закрыть глаза и постараться загнать назад слезы и мучительную потребность закричать…

Предстояло еще спросить у Митча насчет собаки. Эмили глубоко вздохнула, встала и приблизилась к грузовику со стороны водителя. Митч как раз, усадив Джошуа на сиденье, закрывал дверцу.

— Митч…

Она подождала, пока он, вопросительно приподняв бровь, отойдет на такое расстояние, чтобы мальчик не услышал их разговора.

— Это насчет Диггера. Я не смогу оставить его у себя. — О причине можно было и не упоминать — собаку не сдашь в камеру хранения с прочими вещами. — Я подумала, Джошуа неплохо было бы иметь собаку…

— Да, неплохо, — медленно повторил он с бесстрастным лицом, и Эмили поняла, что надеялась на одобрительную улыбку. Но его взгляд был прямым и тяжелым. — Только сейчас ему необходимо что-то большее, чем собака. Он нуждается в вас, Эмили. Мы оба в вас нуждаемся.