Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке

начинается с утра

входит мо и в белом вра

и такие препара

окачуриться пора

отдыхаю в санатор

починяю свой мотор

а мои воспомина

плы блаками на меня

день на сумерки похо

кого бегут прохо

даже тени… если чест

сам нырну в любой подъезд

человек – он весь отверст

жется за все ответст

и такое ощуще

виноват – и нет проще

грустный ком неполноце

пряжение в лице

здесь – при всех – сейчас меня

в стра деяньях обвиня

сзади города простра

полняют волны стра

в дождь от ужаса дрожа

даже зданья искажа

и лягушками везде

скачут – это эпиде

дергается эпилеп

– эпицентр! эп – эп – эп…

почему глаза расши

губы руки – все спеши

что уби тебя сестра

неужели вирус стра

а зрачки всё уже уж

стаясь радужной окруж

свет уходит подозри

с потолка свисает гри

погружаемся все глу

лько отсвет на полу

сам трясусь и ты – желе

сподь! не надо! пожале

злым комочком паюсь-сли

мысли – водоросли – сли

и уже не страшно не

жить как сырость на стене

утки летят над мо

солн и обл в дремо

ночь за Урал – хреб

в ямине между гора

лагерь от ламп ослеп

качиваются между бара

мо в весь свой разма

лько волны по пляжу разма

динокий абха задрема

ду по льду в громк тиш

солдат в тяжелой шине

не подстрели бы с выш

чувств взгл – на мне

за проволо бесится чарк

сается скалится ярк

там я ищу лю

где их нет и не может бы

лкой стебли и хво шевелю

ягды ловы и голубы

вот я пришел в свой ла

делся залез на кой

спящих солда тела

в кой мне – и мир и покой

лампа – и та не меша

вы воспари душа

лна бубух! – как плита

йки над мо разлета

в лнце зимний шторм

белых ча накорм

Гспди! – я Твой ра

Давший! – всем Тебя лю

наши тела заклю

небо душе пода

нас маята пыта

жизнь надоест – и та

лько воскликнешь: ма!

и сгинешь не понима

Гспди! – я твой ра —

следний между людьми

Давший! – Твоя ра

вот Твоя жизнь – возьми

Взявший! – Тебя бла

слезы – Твоя вла

разве не я в бара

умер – сосед по на

на берегу – коря

вывернута сосна

сок и мякоть пожира

остается кожура

жура мандари

на песке говори

что конец ноября —

морю то же говоря

черн от вла коря

мерт этот сезон

в ду опущен как зонд

а она в лохмо бедна

лнце увидела однаж

и живет воспомина

сноязычна и пуста

в стах самшита обита

ду посмотри вда

неужто не вида ?

плями-кап на вет вися

запрокинулась вся

потому-то дрожь – озя

небо вяло и лило

жется всегда лило

так повсю на земле

стонет сущее в томле

воля сердца и ума —

нет они не понима

серд серд – красн ша —

нет они не разреша

точно зыбь в тума – душа

вот и смотришь ожида

в никуда или туда —

лько бередишь тоску

и конца нет этой ску

что-то чудится огром

больше! – зримое Добром —

выше! —

красн будто мореные ство

коряг и длинные тени

на мокром песке – торжество

запустени

вздыхающая во

стигающий просто

везде сквозят пусто —

и более того

Непостижим ! – я чувств

между тенями черн

прячет свои форм

чудливо кругло распласт

вчуже сквозит Незри

хвою колыша жабр

внутр глаз озари

мгн обликов собр

одни как будто вражде

другие – как ры в воде

иные вполне равноду

как белые ро в саду

жется: сейчас уви

все во плоти и крови…

не то что и полови —

лекулы не улови

дыша и враща с на

во времени и простра

невидима и темна

странная наша сестра

ржавый сор на бере выбр

ракови открыла жабр

пластик пальмовые ребр

от Адама – странный обр

и стихая чертит мо

нечто пенной бахромо

будто пишет мне письмо

и при этом вслух бормо

в черных водосл – где? —

мама! – розовый младе

платье мокрое наде

голова лежит отде

и сама себя спеша

– это кукла! – утеша

и себе не ве душа

(кукла старая больша )

даже камнем ненаро

дураком уби нырок

и на трех нога собак

так душе не поперек

безголовая сота

ножка вве поднята

пальчики пересчита

мертвых пляжей нищета

и вся муть весь жар со дна

стыд и боль и грех воня —

в кро и в пятнах простыня —

не гляди ты на меня!

никого не убива

говорил тебе слова

нет послу ты не права

взглядом небу – голова

все как надо – хлам не собр

ракови открыла жабр

пластик пальмовые ребр

от Адама – странный обр

была земля – осталась ля

и ту – в трубу…

зачем себя же представля

когда меня не бу ?

щая тоска берет за грудь

я сам за гло себя беру:

зачем стоит земля и не

когда меня на свете не ?

такое здесь противоре

не развязать и не разре

я – смы Творца – сам бог и ца

себя же отрица

вспенилась – плеснула лна

человек идет хрома

он – в ушанке и бушла

а на дереве – хурма

мо – пятнистый малахи

зимы теплые в Колхи

темный лик – больной стари

зябко что ни говори

греет стеганная ва

в русской печке – голова

где-то в прошлом за Ура

продувает снег бара

слышу крики лай соба

вижу юного себя

волны ходят по толпе:

– На дороге… – Где?.. – ЧП!..

вся колонна в снег легла

на ветру они лежат

как Малевича квадрат —

эти черные бушла

и бросаясь рвут овча

и ругаясь бьет нача

и орет над голово

как взбесившийся конво

чем бушлаты недово

что им надо? надо во

тесно – узкие дома —

а над ними торопли

облака бегут с проли —

европейская зима

(человек идет хрома)

я почти сошел с ума! —

жить и чувствовать спеша

на бульваре пил с клоша

весь Пари на рождество

таны осыпа листво

и сквозь дождь лучились фа

возле Арки Триумфа

вот – смотрю – в толпе прошла

манекенщица в бушла

солнце в горнице – зима

приехали я и ма

в ссылку – к солнцу и зиме

лица – сотни киломе

бурки – кожаные пят

вкусно по снегу скрипят

запах сена хруст овса

уколол щекой оте

усадил уютно в са

(ах как грели зимы те!)

хорошо бежит лошад —

на отце-то был бушлат

потерял я зимам сче

где-то спит зима еще —

гда не знаю только бу

вижу ус и нос в гробу

про который говорят:

деревянный шит бушлат

цатый век – зима везде

мятый век – зека – и с де

нам знакомая оде

на экране шути шут

а в цеху бушлаты шьют