Спасите наши души

Глава двадцать девятая

Погода портилась. Поднялся сильный ветер, и к пяти часам совсем стемнело. Народ стал собираться в молельную, я же все размышляла, каким же образом взять из сумки фонарь и ходить с ним, чтобы никто не заметил. Проблему решила Тая.

– Значит так, сейчас куртку надену, там внутренний карман есть, туда суну фонарь…

– Тая, – восхитилась я, – я о том же самом думала!

– Пора бы уже перестать изумляться, что наши передатчики, – она постучала себя пальцем по лбу, – настроены на одну волну.

Дождавшись, покуда все уйдут, мы прошли по пустынному коридору в «камеру хранения». Из нашей сумки Тая извлекла черную куртку-ветровку, во внутренний карман пристроила фонарь, надела, застегнула молнию и стала похожа на сектантку-террористку особенно со съехавшим на лоб платком.

– Сейчас спустимся и прямо пойдем к забору, как ни в чем не бывало, – Тая поправила платок, – сейчас народ как раз наталкивается в молельную, нашего отсутствия никто и не заметит.

– Ты уверена? – я извлекла из кармана сумки пачку сигарет, желая отвести душу под сенью лесной.

– Они вообще не обращают внимания друг на друга.

– Ты тоже это заметила?

– Конечно.

– Они-то может и не обращают внимания, а вот начальство наверняка за всеми наблюдает и ничего не упускает.

– Сен, в этих юбках и платках мы все на одно лицо, быстренько сбегаем, посмотрим и присоединимся к обществу, когда они из молельной пойдут, никто и не заметит.

Выйдя из коттеджа, мы быстренько свернули за угол в самую темень, к забору. Территория общины практически не освещалась, только свет из окон, да лампа при входе в молельную. Платки мы сняли, юбки подоткнули и поспешили к заветной рогатине. Сердце колотилось от страха и волнения, я все время ожидала чьего-нибудь окрика, но ничего, тихо, только ветки гремели от ветра, теряя последние листья. Наконец Тая затормозила и принялась отодвигать доски. Наш потаенный ход открылся, как по маслу. Эх, я бы съела бутербродик с маслом! Без колбасы, без сыра, просто масло и белый хлеб…

– Сена на тебя что, столбняк напал?

– Иду, иду.

Аккуратно пристроив доски на место, чтобы не было заметно дефекта, мы поспешили в обратную сторону – к целительной. Тая включила фонарь, и яркий белый круг запрыгал по корягам и ямам. Выбирая наименее опасные тропы, мы понеслись вдоль забора.

– Так, стой, – притормозила я, – здесь должна быть целительная.

– Да, а вон и калитка.

Свет фонаря скользнул по действительно неприметной калиточке. Встав к ней спиной, мы немного прошли вперед. Тайка болтала фонарем в разные стороны, совершенно не освещая дорогу, отчего я споткнулась несчетное количество раз и едва не вывихнула ногу. Внезапно она резко остановилась без предупреждения, и я с размаху врезалась ей в спину.

– Ты чего?

– Смотри.

Перед нами была довольно большая, где-то пять на пять свежевскопанная поляна, аккуратно снятый верхний слой дерна со всей травой и листочками лежал в стороне.

– Что бы это значило?

– Не знаю, но сфотографировать надо.

Что Тая и сделала. Нормальные люди после этого сразу же удалились бы, но мы к данной категории не относились ни с какого боку. Мы подобрали палки и давай ковыряться в свежевскопанной земле.

– Сен, у меня тут что-то есть.

– У меня тоже.

Не могу сказать, какой именно клад мы обирались найти, но я наткнулась на плотный черный целлофан.

– Тай, что у тебя?

– Целлофан.

– И у меня.

Потыкав палкой в землю, я поняла, что в него завернуто нечто очень большое.

– Тай, как ты думаешь, что это?

– Трупы, что же еще.

– Да ну тебя!

– Я серьезно, иди сюда, сама посмотри.

Она умудрилась распотрошить целлофан и отогнуть пару слоев. Сначала я не поняла, что это такое, но дошло быстро – глаз. Широко открытый синий человеческий глаз. Осыпалось немного рыхлой земли, немного попало на неподвижный глаз. В ушах у меня зашумело, ноги сделались ватными – я собралась отъехать в обморок. А бесчувственная Тайка вовсю фотографировала. Вдруг со стороны калитки донесся какой-то шум, затем калитка хлопнула. Мы мгновенно мобилизовали все свои скрытые резервы, закопали все что разрыли, выключили фонарь и метнулись в чащобу. Сегодня не было огромной яркой луны – небо затягивали тучи… в темноте было страшновато… Некто шел с фонарем. Остановившись у страшной поляны, он (а это был именно «он», ноги в брюках мы видели отчетливо) долго тыкал лучиком по сторонам. Мы слились с окружающей средой, жалея, что не успели отойти подальше, сделай он еще шагов пять вперед, сразу на нас и наткнется. От холода и страха меня так начало трясти, что мозги заболтались по всей черепной коробке. Вот наткнись он на нас здесь и сейчас, и полянка расшириться на две зацелофаненные персоны… Еще очень беспокоило то, что дяденька с фонариком мог заняться укладкой дерна, и на сколько такая работка могла затянуться – не известно, а нам очень надо было поскорее попасть в общину, ну прямо до зарезу. Но небеса были к нам благосклонны, гражданин удостоверился, что все спокойно и ушел, вскоре хлопнула и калитка.

– Уф, – с облегчением выдохнула Тая, – страх и ужас. Идем отсюда скорее.

Потихоньку, стараясь вообще не шуметь, мы поспешили к заветному тайному ходу.

– Знаешь что, Сена, – Тая переключила фонарь на самый слабый режим, опасаясь, что нас обнаружат, – мы вполне можем уходить отсюда совсем, у нас есть целая братская могила.

В принципе, она была права, но у меня оставалось ощущение не завершенности дела.

– Давай подождем еще пару дней, я все-таки хочу попасть в целительную.

– А оно тебе надо?

– Внутренний Голос говорит, что надо.

– Ну раз Голос…

К мнению Внутреннего Голоса мы всегда относились с большим почтением, даже если он вдребезги ошибался.

По пути успели выкурить по сигарете и зажевать еловыми иголками.

Как только пролезли на территорию общины, сразу напялили платки, пучками сухой травы тщательно вытерли обувь, и я посмотрела на часы, половина восьмого.

– Сколько там натикало?

– Через полчаса начнут выходить из молельной.

Стараясь не вылезать на освещенные участки, прячась за деревьями, мы подобрались поближе к красивой рубленой избе. Парни со стаканчиками и ведром уже торчали у входа. Поставив ведро на землю, молодой человек извлек из кармана небольшую бутылочку, как для кормления младенцев, пару раз ее тщательно встряхнул, вылил в ведро и тщательно размешал половником. К сожалению, бутылочку он никуда не выбросил, а сунул обратно в карман. Мы с Таей переглянулись и мысленно поздравили себя с тем, что не притрагивались к этому пойлу.

Вскоре двери отворились и народ двинул на улицу. Одернув юбки, мы элегантно влились в ручеек, текущий к трапезной.

– Помни, – шепнула мне Тая, – если завтра ты все-таки решишь изобразить полноценную дизентерию, ты должна как следует поужинать, то есть, слопать все, чтобы не дали.

Я обреченно кивнула.

Мы успели занять места рядом друг с другом. Пока я давилась рисовыми комками, всячески отгоняя видение неподвижного синего глаза, Тайка ковыряла ложкой в тарелке и о чем-то сосредоточенно размышляла.

– Сделай лицо попроще.

Тая кивнула, упростила физиономию и принялась за еду.

Мучалась я до тех пор, пока не съела всё. Сочувствующая Тая предложила мне полстакана своего компоту, но я отрицательно замотала головой, еле-еле свою порцию залила в пищевод.

Ощущая себя мусорным ведром, в которое плохой повар выкинул свой неудавшийся ужин, я поплелась к коттеджу.

– Сена, ну что ты прямо, – утешала меня подруга, – не так уж и плохо. А в войну знаешь чем народ питался? Всем! Все что найдет, тем и питался! Порой даже друг другом…

– Замолчи, пожалуйста, – выдавила я, мигом представив питающийся друг другом народ, – мне и так плохо!

Поднявшись на этаж, я поползла было к «матрасной», но Тая затолкала меня в душевую. Убедившись, что в кабинках никто не притаился, подруга сказала:

– Задумала я один эксперимент произвести, хочу узнать, каким образом эта Кареглазка усыпляет столько народа. Реагируют ли люди на какое-то ключевое слово, заложенное в их сознании, как команда «спать» или она обладает такой мощной энергетикой.

– Где ты этого всего понахваталась? Ключевые слова в подсознании…

– В отличие от тебя я регулярно смотрю телевизор.

– «Секретные материалы»?

– Сена, слушай дальше! Чтобы выяснить это, я предлагаю одному заткнуть уши, а другому нет, так и узнаем.

– А это очень важно?

– Для меня да.

Ну, что тут можно поделать.

Мы умылись, благо вода в кранах была и ее не пускали исключительно по пятницам. Утеревшись тыльной стороной юбок, мы отправились готовиться ко сну. Нечеловеческим образом хотелось снять с себя всю одежду и выспаться как следует, но после сегодняшней лесной находки, расслабляться не приходилось. Раскатав матрасы, мы опять устроились у самого входа, и Тая протянула мне беруши. Я добросовестно запихала их по месту назначения и вмиг оглохла. Спать хотелось так сильно, что я боялась не дождаться Кареглазки и уснуть тот час же. Отключили свет, парой минут позже явилась волшебная тетушка. Когда она ушла, я выковыряла затычки и потрясла Тайку за плечо.

– Ты как?

– Нормально, спать не хочется совсем, на меня не подействовало.

– И на меня тоже. Странно, да?

– Ага. Вон, все спят, как по приговору, а нам хоть бы хны.

Придя к выводу, что мы особенные и фокусы Кареглазки действуют на нас не всегда, мы устроились поудобнее и через минуту уже крепко спали.