Сполохи

Глава 1

Через некоторое время движения по ущелью оказалось, что оно еще и сужается, и в некоторых местах приходится протискиваться боком и впритык.

— Это что, тест на эльфийское сложение? — пыхтя, спросила Мист, пытаясь пролезть в очередное игольное ушко. — Кому, кто растолстел, нет входа в эль-Саэдирн?

— Но все же в порядке? — невинно уточнила Тилайна. — Конечно, нет ничего такого. И ты пролезаешь, хотя ты не эолен.

— Мой масштаб личности не предназначен для таких ограничений, — продолжила жаловаться волшебница. Она застревала, может, самую малость сильнее, чем Воин и эльфийка, но сам факт ее ужасно раздражал. — И вообще, сколько нам еще всего так идти? Такими темпами у нас возникнут чисто физиологические проблемы.

— Дорога через ущелье достаточна для того, чтобы случайный путник отчаялся куда-то пройти, но не такая длинная, чтобы не прошел ее тот, кто знает свою цель.

— А мы цель как, знаем, считается? — сморщила нос Мист.

— Наша цель — эль-Саэдирн, — терпеливо ответила Тилайна, которая, кажется, шутки и сарказм не понимала вовсе, ни в каком виде. — Разве ты забыла?

— Поверю на слово, — вздохнула волшебница, продолжая крабить вбок по узкому пути, пока впереди не наметилось препятствие.

— А тут осыпь, — сказала она, останавливаясь. — Так запланировано?

Тилайна навалилась на нее сбоку, просовывая голову, чтобы поглядеть мимо нее вперед.

— Нет, — сказала она. — Это, наверное, произошло за те годы, которые, как ты говоришь, прошли. Триста лет это не шутка, а само по себе сдвиг такого масштаба — не самая надежная в мире вещь.

— Это ты мне сейчас говорить будешь?

Мист подошла к осыпи поближе, потрогала ногой, рукой, но на ощупь все было так, как надо — настоящий камень, щебень, песок, никаких чудес и иллюзий.

— Сколько примерно еще идти? — спросила она. — И после выхода в долину, там оно как? Открытое пространство? Холмы, взгорья? Ущелья?

— От гор до Сторожевого леса простиралось поле, на котором лагерем становились гости долины, — чуть сведя брови, описала Тилайна. — ты придумала какое-то волшебство?

— Не какое-то, а самое лучшее, всегда помогает. Правда, мы можем случайно потом выйти в бездну, или в камень, или еще куда-то, и нам конец, но это мелочи.

Мист поймала Тилайну за руку, крикнула Воину:

— Держись там тоже за нас.

И, поймав ощущение Домена под пальцами, позвала Дею и шагнула в темноту, следуя за мелькающим световым росчерком. Он не торопясь рисовал картину мира? и она несколько отличалась от того, что их окружало в реальности. Стены ущелья были где-то далеко вокруг, и дорога перед ними лежала широкая и открытая.

— Отлично, — Мист отряхнула руки, разминая правую, которая все еще казалась чужой и занемевшей. Интересно, так теперь будет всегда? Мист не была левшой, чтобы все делать левой, а правой она сейчас не доверяла, так как ладонь не чувствовала не только прикосновение Доменов, но и достаточно банальные вещи, словно обвернутая в плотную ткань, отделяющую ее от реальности.

— Это же Домен Света, дом Деи, — с восторгом воскликнула Тилайна, делая полный круг в обороте вокруг своей оси. Она жадно вглядывалась в детали окружающего мира, потом наклонилась, касаясь нарисованной светом травы и цветов.

— Смотри в обморок не упади от восторга, — проворчала Мист. — Идем, у нас еще много дороги и мало времени на нее, я предпочла бы выйти отсюда до наступления ночи в реальности, потому что нам еще как-то ночевать.

— Мы дойдем намного быстрее, — Тилайна, вместо того, чтобы начать двигаться, прямо-таки улеглась на землю, расправляя руки и ноги и глядя в подсвеченное созвездиями небо. — как это прекрасно! Но если мы с Домене Деи, то она мне откликнется тут? Правда же? Откликнется?

— Давай не станем проверять прямо сейчас, — попросила Мист, которая не горела желанием встречаться ни с Вестниками, ни с Камией. — Потом, как дойдем до края гор, остановимся, ты позовешь свою богиню, поболтаешь и все такое. А пока нам надо идти. Идем!

Тилайна даже не сделала движения на подъем.

— Воин! — раздраженно позвала Мист. — Подними ее и тащи, раз сама не идет!

— Встаю, встаю, — отозвалась Тилайна тут же, стоило только равнодушному спутнику Мист приблизиться к ней. — Мирт! Он мне совсем не нравится, пусть он меня не трогает!

— Воин, не трогай ее, — меланхолично повторила Мист. — Будешь тормозить — скажу, чтобы тащил тебя.

— Я пойду сама, — пообещала Тилайна. — В этом мире так приятно и дышать, и идти! Каждое прикосновение к земле и трава — словно ласка света! Как солнечные зайчики на коже!

— Лови их в суп.

— Какой суп?

— Солнечный, — ответила Мист, довольно глядя на озадаченный вид эльфийки. Хотя, конечно, лучше бы она выслушала ядовитый ответ Торрена. Это было бы куда веселей, чем ставить в тупик абстрактного юмора неподготовленные эльфийские умы. — Идем. От нашей болтовни дорога короче не становится, а только кажется.

Нельзя сказать, чтобы им пришлось слишком долго идти — Мист даже толком не успела устать, когда стены ущелья раздвинулись в далекие дали, и перед ними раскинулся простор равнины.

— Дошли, — радостно сказала Тилайна. — Тогда теперь я могу призвать Дею!

Мист, которая, в общем-то, собиралась просто выпнуть их всех из Домена обратно, только рот и успела открыть, пока Тилайна пробормотала скороговоркой целую молитву — ровно ту же самую, которой учил Мист Эррах.

— Ты призвала меня, дитя. Тебя давно не зрела я, — свет нарисовал и прочертил, сделал весомой и живой знакомую фигуру Камии, и Мист впервые поглядела на нее со знанием того, откуда она такая взялась. Что там говорил Торрен? Не заметил сходство в первый раз?.. Но оно было. Такое же не слишком явное, как с Эльмистрой, но определенно наличествующее, словно их объединяла общая кровь в каком-то там далеком колене. Были ли истинные имена у демонов Доменов, интересно?

— Посланница Деи, великая, — Тилайна легко присела на одно колено, склоняя голову. — Благослови меня, благослови моих спутников. Мы идем в эль-Саэдирн, надеясь найти его в порядке и в процветании.

Камия повернула голову в сторону долины, словно разглядывая что-то вне их зрения.

— Идите в путь, пройдите шаг. Дозорный встретится у врат. Давно нет места на земле эльфийской силе и красе.

Камия перевела взгляд на Мист, встречая ее глаза своими. Зрачки на мгновение расширились, и демоница кивнула ей, щелкнув полным яда хвостом.

— Вниманье Деи есть с тобой, — сказала она обеим. — Путь этот пройден будет твой.

Она истаяла в световом пейзаже, буквально провалившись в него, но Тилайна даже не сразу это заметила — Мист пришлось буквально за шиворот поднимать ее, чтобы снова тащить за собой, в путь.

— Я не очень поняла речи Постанницы, — посетовала эльфийка, выходя следом за Мист на обычную траву обычной долины из великолепия светового мира.

— Нас ждут неприятности, но они ждут, и заставлять их ждать невежливо, — без проблем перевела Мист. — Я полагаю, твои соотечественники отгородились не только непроходимым ущельем, но и еще как-то, раз речь идет о неком привратнике, которого мы должны встретить.

— Все были испуганы, когда магия начала пропадать. Вероятно, что наши маги и жрецы придумали какие-то еще стены, какие-то преграды для тех, кто попытался бы найти эль-Саэдирн.

— Эмиссары Треллиона ездили по Эквеллору, призывая эльфов отправиться сюда, и многие последовали их зову. Даже если половина всего народа эолен вернулась в свое, так сказать, лоно цивилизации, я затрудняюсь представить, сколько нужно ресурсов, чтобы всех прокормить. Сколько пашен, сколько стад и всего прочего, — сморщила нос Мист. — Я вообще подозреваю, что без магии они бы тут вымерли от голода, предварительно сглодав все живое.

— Мирт! — возмутилась Тилайна. — Такого не может быть. Ты преувеличиваешь.

— А ты точно наследница рилантара? — возмутилась Мист. — Это экономика, нельзя таких вещей не знать! Да и чисто из логики: всем надо кушать, одеваться. Некоторым надо очень хорошо кушать, это, например, таким, как я. Некоторым надо очень хорошо одеваться — таким, как ты. А долина, судя по картам, не такая уж огромная. Большая — но не размером даже с Дариану, скорее, как Университет со всеми своими сопутствующими пригородами и пашнями. Так что мы относительно скоро должны встретить каких-нибудь живых, или следы каких-нибудь раньше живых, а теперь — мертвых.

— Какие-то ты странные вещи говоришь, — рассудительно сказала Тилайна. — Точно как Мейли, словно он сам тебя учил.

Мист только глаза закатила и зашагала через поля к виднеющемуся лесу, надеясь, что осталось всего немного до того момента, как хотя бы некоторые загадки окажутся разрешены. Но они шли, шли и шли, и никакого даже намека на дорогу не было нигде поблизости, и через лес им буквально пришлось продираться, хотя Тилайна с оттенком недопонимания и отметила, что, вообще-то, на ее памяти эта часть долины была охвачена цивилизацией, и лес пронизывали тропы. Сейчас же место выглядело полностью диким, словно в долине не то, что целый народ — а вообще никто не жил уже много, много лет. Так много, что от всех построек не осталось даже фундаментов.

— Ничего я не понимаю, — пожаловалась эльфийка, когда они, ведомые одной ей известным приметам, вышли к лесной реке, весело скачущей по порогам. — Тут был мост, и водяная мельница, и небольшое поселение. И ничего нет.

— И следов никаких нет, — Мист пожевала губу, оглядываясь. — Совсем никаких признаков, что тут вообще когда-то и кто-то жил.

— Так не должно быть.

— Это ты Святому Амайрилу скажи.

— А это кто?

— Это тот святой, который, предположительно, лишил этот мир магии. Но мне кажется, что он никогда не существовал, потому что трудно себе представить, чтобы какой-то там человек, даже самый могущественный, мог стать причиной такой незадачи.

— Это катаклизм, а не незадача! — возмутилась Тилайна и даже ногой притопнула. — Где Эверлейт? Он всегда тут был!

— А теперь сплыл, — пожала плечами Мист. — Веди нас к месту Силы, что ли. Оно все еще существовало при тебе?

— Конечно, — Тилайна бросила на нее испытующий взгляд. — А про место Силы ты откуда знаешь, тоже из Книги? О нем не принято рассказывать инородцам, знаешь ли.

— Нет, я просто его видела.

— Ты была в эль-Саэдирне? Тогда почему ты не ведешь нас сама?

— Я была там очень недолго и очень давно, так что подозреваю, что за время моего отсутствия многое могло измениться.

— Это я была там давно. Больше трехсот лет назад, получается! Я ничего не понимаю, Мирт, когда ты могла быть тут за это время? Ты ваэрле, и тебе не столько лет, чтобы ты могла быть тут раньше.

— О, все очень просто. Я бессмертна, но в последний раз спускалась сюда из Домена Света три тысячи лет назад, вот так-то.

Тилайна даже остановилась, с подозрением на нее глядя, но потом все-таки рискнула высказать предположение:

— Ты говоришь неправду?

— Я шучу, — ответила Мист, за рукав дергая ее дальше и подозревая, что закатить глаза еще сильнее просто не получится.

Остатка дня, конечно, не хватило, чтобы достичь города, или места, где он был. И следующего дня, тоже — долина была не такой уж маленькой, и все это время они брели по лесам и долам, пересекали реки, пробирались сквозь чащобы, встречали диких, непуганых зверей и вообще чувствовали себя так, словно идут по совершенно ничейной земле, на которую никогда не ступала нога разумного существа. Это было странно — и тревожно. Одно хорошо — воды тут было вдоволь, как и мелких животных для охоты, и ягод и прочих плодов природы, что позволяло не только не расходовать имеющиеся скудные припасы, но и немного их пополнить. Впрочем, Мист уже плохо себе представляла, куда они идут и зачем, если уже и так понятно, что эльфы канули куда-то с концами, куда глубже, чем она себе все это время представляла. Однако, наверное, до места Силы в самом деле, стоило дойти — а уж вернуться со свистом она всегда успеет. Зелье для сотворения метки перехода было при ней, а уж подходящий камень, наверняка, удастся найти.

Конечно, когда по представлениям Тилайны они должны были уже видеть шпили эль-Саэдирна, никаких даже намеков на цивилизацию вокруг не оказалось, вызывая расстроенные жалобы эльфийки на непонимание и просьбы немедленно отправить их всех в Домен Света, чтобы вопросить Дилингу о причинах.

— Нет, — ответила Мист в сотый, наверное, раз. — Нам же сказали — “Давно нет места на земле эльфийской силе и красе”, так что все, что нам нужно знать, по мнению Деи, мы знаем. И мы ищем Дозорного, вот и все. Хотелось бы, правда, знать, правильно ли ищем, но тут уж… издержки производства. Боги не всегда дают точные координаты, иногда приходится искать то, не знаю что, там, не знаю где.

— Но так не должно быть! Здесь была наша страна, страна, которую я помню с детства, наш волшебный край, где все принадлежит только народу эолен, безраздельно! Да, мы жили в других странах, с ваэрле, долгие годы, но мы всегда знали, что есть место только для нас. А сейчас?.. Что произошло?

— Может, узнаем, — философски ответила Мист. — А, может, и нет.

Наверное, Тилайна испытывала те же эмоции от отсутствия знакомых построек на своих местах, что Мист, когда глядела на холмы и предгорья, где когда-то в будущем будет построен Имрейс. Или, может, даже более острые — потому что Имрейс, все-таки, не был для Мист домом.

Зато, приближаясь к месту Силы, они впервые наткнулись на следы присутствия разумной жизни — да еще как наткнулись!

Тилайна внезапно вскрикнула и рухнула лицом вниз, когда ее резко дернуло вверх на веревочной петле, поймавшей ее за ногу. Мист, на всякий случай, замерла, зыркая по сторонам в ожидании атаки, но Воин оставался каменно-спокоен, и никакого дополнительного движения и нападения не последовало.

— Мирт! Помоги мне! — вопила тем временем Тилайна, вызывая живейшее недоумение Мист о том, как та вообще выжила в этом жестоком мире со своими замашками.

Волшебница внимательно оглядела землю под своими ногами, ища вероятные дополнительные ловушки, и, не найдя ничего, все-таки освободила свою спутницу из пут.

— Что же, — сказала она. — Теперь мы знаем, что здесь есть кто-то, кроме нас и животных, — она помогла Тилайне подняться на ноги и сказала Воину. — Ищи, где автор ловушки. Найдешь?

Воин наклонил голову набок, прислушиваясь к приказу, потом повернулся вокруг своей оси, вглядываясь в пространство, и потом уверенно заскользил в лес, притормаживая только для того, чтобы дать девушкам себя догнать.

— Он правда знает, куда идти?

— Не знал бы — не шел бы. У него нет функции вранья, — ответила Мист. — Это очень полезно, кстати, я бы так весь мир обустроила.

Они с Тилайной с трудом поспевали за своим неутомимым спутником, но, к счастью, идти оказалось не очень далеко — достаточно скоро перед ними открылась небольшая, уютная прогалина, на которой стоял двухэтажный дом с башенкой, показавшийся Мист смутно знакомым. Он не выглядел именно эльфийским — но отдельные элементы отделки явно намекали на работу эолен. Однако, в целом, это был просто милый и уютный дом, в котором, наверняка, хорошо жилось и летом, и зимой, если тут вообще бывают зимы. Воин, выйдя на прогалину, остановился, перекатываясь с пятки на мысок и проводя рукой над рукоятью меча, словно думая, обнажать его или нет.

Мист видела, как он делает совершенно не характерное усилие, убирая руку прочь от оружия и расслабляет позу, словно получая команду, противоречащую основной миссии.

Конечно же, это заставило Мист напрячься, и, когда дверь дома открылась, она ожидала увидеть, реально, что угодно и кого угодно, от местной ведьмы до местного божества.

Но на крыльцо вышел всего лишь мужчина-эолен в простой, незамысловатой одежде. Мист успела отметить, что он полностью сед — это был один из немногих признаков старения у эльфов, и что у него, несмотря на это, вполне вельможная осанка.

— Эй, вы там, кто такие? — крикнул он на весторне, и Мист, бросив тревожный взгляд на принудительно-небрежную позу Воина, сделала шаг вперед.

— Мы пришли в поисках эль-Саэдирна и рилантара Треллиона. Со мной ир-Риокар эр-Дейдре Тиллэайнэ, его наследница, и мой спутник Воин. Меня зовут Мист, и я — Багровый маг.

— Давно мне не случалось видеть багровых магов, — наклонил голову немного набок эльф. — Все больше синих.

— Синих? — не поняла Мист.

— От возлияний, — охотно пояснил эльф, начисто портя все впечатление от своего царственного облика. Впрочем, в нем было что-то настолько очевидно знакомое, что у Мист буквально мозги ехали в попытке найти, что именно. — Подходите, заходите в дом. Побеседуем.

Глава 2

— Это вы — дозорный, про которого говорила посланница Деи? — подала голос Тилайна. — Но кто вы?

— Я не собираюсь кричать вам с крыльца все тайны этого мира, — проворчал эльф, возвращаясь в дом и оставляя открытой дверь.

Это могло быть ловушкой, и могло быть дорогой к разгадкам. Состояние Воина намекало, скорее, на ловушку — и сам седой эльф выглядел странным, но Мист все-таки пошла первой к крыльцу, поднялась на него и заглянула в дверь.

Внутри все тоже показалось, почему-то, знакомым, и от этого — вовсе не успокаивающим, а тревожным, но зато Воин, кажется, перестал ерзать из боевой стойки в обычную. Было ли это хорошим знаком, Мист пока понять не могла.

— Вперед иди, — скомандовала она ему, и послушался он моментально, без сбоев и задержек. Может, все в самом деле было нормально, и никакой угрозы?

Эльф ждал их в зале с камином: огонь в нем не горел, но узнавание было практически моментальным. Перед глазами промелькнуло красное, горячее, поднялась и опала волна застарелой обиды и раздражения, и Мист резко обернулась к хозяину дома, изучая его с такой пристальностью, что только увеличительного стекла не хватало.

— Дырку проглядеть не получится. Я не иллюзия, — сказал он, занимая место в кресле перед окном. — Как там тебя? Мист, Багровый маг.

— А вы кто такой? — спросила девушка, щурясь с огромнейшим из подозрений.

— Дозорный, — ответит тот, и в глазах его мелькнула искра. — Про которого вам говорила посланница Деи.

Глаза были знакомые — вернее, Мист подозревала, что это просто такая общая черта, генетическая линия одного из племен, которые составляли общий народ эолен, в целом. Светло-карие, почти желтые, теплого оттенка, как солнечный свет. Мист уже видела такие темнее и светлее, и чаще всего такой цвет глаз пока что встречался ей в сочетании с красными волосами.

— Я знаю этот дом, — сказала Мист. — Мне показывал его Мейли-из-Сполохов, и он называл его домом своего отца.

— И что же в том? — отозвался эльф, глядя на нее с толикой насмешки. — Мало ли что говорит какой-то там Мейли-из-Сполохов? Это мой дом.

Тилайна подергала Мист за рукав сзади.

— Это отшельник, — сказала она. — Я слышала про него, но не видела никогда. Говорят, он живет в священной роще, но его дом можно найти только тогда, когда он сам разрешил. Он угоден Дее!

— А мне не угоден, — буркнула Мист.

— А вот это уже не важно. Ты, Тиллэайнэ, подойди ко мне, — подозвал он эльфийку и та безо всяких сомнений шагнула вперед, Мист даже схватить ее не успела. Но Отшельник, кажется, не собирался причинять ей вреда. Когда она подошла и опустилась на одно колено перед его креслом, он коснулся ее волос рукой, и Мист почувствовала движение, напряжение Доменов вокруг, словно неведомый эльф призывал их.

— Ты в самом деле та, кем себя назвала, — подтвердил он. — Ручаешься ли ты за свою спутницу, Мист, Багрового мага, и ее человека без имени?

— Ручаюсь, — пылко отозвалась Тилайна. — Мирт спасла меня из ловушки, и шла со мной до этого места, и делила со мной хлеб и кров.

— Дорога в эль-Саэдирн не может быть открыта тем, кто не эолен, — сказал он. — Но раз ты ручаешься за нее и этого вот, она сможет уйти живой из этого дома.

— Эй, — возмутилась Мист. — Что за бред? Я сейчас вам весь этот дом тогда уйду прямо в поля пепла! Мне надо много чего узнать, и получить ответы на вопросы, для начала. То есть, я согласна ждать, когда Тилайна сходит в эль-Саэдирн и вернется с ответами, или приведет мне этого Эловира, что-то такое. Но просто так я не собираюсь уходить.

— Обратной дороги нет, — покачал головой отшельник. — Те, кто уходят в эль-Саэдирн, которому более нет места на землях живых, не возвращаются обратно. В том мое дело — пропускать тех, кто пришел, провожать их туда, но вернуться оттуда уже нельзя.

Мист и Тилайна переглянулись, и Мист показалось, что между ними проскочила нить понимания, но она глубоко ошибалась.

— Они все умерли?! — с ужасом воскликнула эльфийка, подскакивая на ноги и сжимая изящные руки в кулаки. — И вы убиваете всех, кто приходит к вам? Я не согласна! Не согласна я! Я не затем выбралась из могилы, чтобы тут … умереть!

— Тилайна, — укорила ее Мист. — Я думаю, тут не в этом дело. Никто тебя не убьет, — она перевела взгляд на отшельника, кусая губу. — Они ушли в Домены? Живыми? И вы отправляете тех, кто прибывает, туда же?

— Я не могу сказать ничего более тем, кто не эолен, — упрямо ответил эльф. — Слишком много бед принял мой народ от ваэрле, и от страха перед ними.

— Вот вы упертый старик, — возмутилась Мист. — Скажите Тилайне, если не можете сказать мне.

— Чтобы она тут же тебе все рассказала? — вопросом на вопрос ответил тот, выгибая бровь. — Я упрямый, а не глупый.

— Это иногда одно и то же, — фыркнула Мист. — Разве не очевидно?

— Упрямство бывает глупым, — согласился отшельник. — Но кроме него, есть еще и приказ того, кто есть рилантар — не допускать другие народы в убежище эолен, потому что если они справились с ар-Маэрэ, если они справились с самой магией, нужно избегать их появления всеми силами.

— Но тот ар-Маэрэ жив, — не менее упрямо, чем он, продолжила гнуть свое Мист. — И в этом отдельная проблема. — Жив, и это именно из-за него мне нужно в эль-Саэдирн. Или достать оттуда Эловира, или письмо от него, или что угодно, но без этих сведений я отсюда не уйду.

— Значит, не уйдешь, — покладисто ответил отшельник. — Здесь неплохая охота в лесах. Много заброшенных садов, в которых все еще растут плоды. Хорошая вода, прекрасная погода почти всегда.

— Райский край, — с ехидцей сказала Мист. — Но я предпочту любой идиллистической руральной жизни свои ответы.

— Если тебе нужны свои ответы — дай их сама.

Ему одно слово — он в ответ два, и оба не по делу. Это было ужасно далеко от Эрраха, от Этейна, от Лаурэ, но сильно напоминало Мейли в его условно светлые моменты.

— Погоди, — Тилайна, которая все это время молча смотрела на них, переводя взгляд с одного на другого, внезапно шагнула к Мист и взяла ее за руку. — Я знаю, что делать!

— Насыпать ему пепла на хвост? — предположила Мист чисто автоматически.

— Что? Нет! — она начала дергать руку Мист, словно в пожатии, и продолжила говорить. — Мы смешаем кровь, и ты станешь моей сестрой в глазах моего народа.

— Что, так просто что ли? — не поняла Мист, пытаясь выдрать у Тилайны руку, которую она немилосердно дергала, словно пытаясь оторвать и таким образом добыть кровь.

— Это не просто! Это очень важное решение, — с воодушевлением ответила Тилайна. — Таким путем я введу тебя в род Риокар, и ты станешь частью рода! Даже если тебе никто не позволит наследовать, это все равно очень серьезно!

Отшельник, при первых ее словах молчавший, после ответа Мист начал издавать странные звуки, а к концу речи Тилайны уже открыто смеялся, едва не утирая слезы.

— Это поможет? — спросила у него Тилайна. — Тогда Мирт сможет пройти в эль-Саэдирн? Это должно помочь! Потому что, хоть она не будет нашей крови по рождению, она станет нашей крови по смешению. Так ведь?

— Так, — все еще смеясь, ответил эльф. — Но таких чудес мне еще видывать не приходилось, чтобы эолен назвала своей сестрой ваэрле.

— Все на свете когда-нибудь случается впервые, — вскинула нос Мист. — Стоп, а с Воином что?

— А что с ним? — не поняла Тилайна.

— Он потомок эолен, этого будет достаточно, чтобы пройти в эль-Саэдирн?

— Только если кровь сильна, и все еще зовет, — нахмурился старик. — Подойди ко мне.

Воин не сдвинулся с места, пока Мист не повторила приказ эльфа. Тогда живая кукла, когда-то бывшая Вейларисом, пересекла комнату и склонилась перед отшельником, позволяя ему себя коснуться — правда, с явным нежеланием.

Домены напряглись сильнее. Сильно, едва не взламывая ткань реальности, а потом все пропало, и рука отшельника бессильно упала вниз с головы Воина.

Эльф осел в кресле, сползая, теряя свою выправку и разом становясь на века старше. На короткий миг Мист испугалась, что он вымер, как древний зверь Оллар Риннтае, не успев открыть им двери рая, то есть, эль-Саэдирна. Но нет — он снова выпрямился, садясь ровно, и сказал:

— Он пройдет. Эль-Саэдирн принимает его.

— Отлично, — Мист сощурилась, про себя складывая в копилку новые подозрения по части Воина. — Тогда надо решать проблему со мной.

— Все просто, — тут же всполошилась Тилайна, хлопая себя по карманам и затем извлекая небольшой складной перочинный нож. Открыв его, она бестрепетно полоснула себя по ладони, пуская кровь, и протянула нож Мист. Волшебница с открытым сомнением оглядела его, словно оценивая потенциальный риск заражения крови, но все таки приложила лезвие к руке и надавила, прорезая кожу.

Когда показалось красное, Тилайна здоровой рукой потянула Мист за запястье и сложила их ладони вместе, смешивая кровь.

— Моя кровь к твоей крови, — сказала она. — Называю тебя сестрой перед лицом своей богини и трех других. Повторяй!

— Моя кровь к твоей крови, — послушно сказала Мист. — Называю тебя сестрой перед лицом четырех богов.

Она ожидала чего-то особенного. Может, грома с молнией с неба, или звуков небесных арф, или, может света Домена Деи, проникающего в реальность, но все было намного прозаичнее. Не случилось ровным счетом никаких особых иллюминаций.

— И все? — критически спросила она.

— Конечно, нет, — сказал отшельник и поманил ее к себе. Мист, обсасывая неглубокую рану, с некоторой опаской приблизилась, и даже наклонила голову, чтобы отшельник мог до нее дотронуться.

Прикосновение было странным — оно тут же запело вокруг нее зовом Доменов, опутывая и звеня, и она услышала очень точно и ярко голос, который что-то напевал на языке эолен, медленно отдаляясь.

— Теперь все, — подтвердил эльф, несильно отталкивая ее прочь ладонью в лоб. — Зов есть, и ты пройдешь.

— А как насчет ушей?

— Что насчет ушей?

— Эльфийские уши мне не полагаются?

— Отращивай, будет красиво, — посоветовал эльф, поднимаясь на ноги. — Идемте. До врат нам еще идти.

— Теперь ты моя сестра, вместо Эльмистры, — тихо сказала Тилайна, когда они вышли из дома во двор и начали углубляться в заросли деревьев. — Не только Эийладд, но и ард-Риокар.

— Хоть как назовите, главное пустите уже в этот ваш эль-Саэдирн, — фыркнула Мист. К счастью, она вовремя вспомнила про зелья и залечила царапины от ножа и себе, и Тилайне, но следы от них остались у обеих, словно в обряде все-таки было что-то особенное. — А куда мы идем? В смысле, где эти ваши врата?

— Где же им быть, кроме как в месте Силы?

— Что ж, — заключила Мист. — По крайней мере, мы шли правильно до того, как свернули с пути праведного.

— Думаешь, надо было продолжать идти туда? — уточнила Тилайна. — Но мы бы не прошли во врата. Вряд ли бы сумели их открыть.

— А вот тут я бы поспорила, — не согласилась Мист. — Но теперь-то что, как есть — так есть. Если бы я еще немного лучше представляла, кто таков наш проводник — вообще было бы хорошо.

— Я не так много знаю о нем, — с готовностью ответила Тилайна, косясь на мелькающую впереди, между стволов, прямую спину их проводника. — Но он живет где-то здесь уже очень давно. Отец говорил, что отшельник обитает в лесах возле места Силы со времен еще до его правления.

— А зачем он такой тут нужен?

— Как это зачем? — не поняла Тилайна. — Мудрые отшельники нужны, чтобы рассуждать о мире и дать дельный совет тогда, когда он нужен. Рилантару ли, простому ли охотнику или ремесленнику.

— Странная профессия, — одобрила Мист. — Не сказать, чтоб бесполезная, но сомнительная. Почти как моя основная, что ни говори.

Путь до места Силы был коротким — правда, Мист то и дело чудились в тенях проблески Лесных дорог, но она почему-то не рискнула спросить об этом. Не хотела очередной лекции, или, может, не хотела слышать очередное отшучивание. Место Силы, на удивление или нет, выглядело практически точно так же, как в тот день, когда она рассталась здесь с Торреном и Рахом, даже сердце на секунду защемило безысходной тоской, для которой времени сейчас не было.

Статуи были прежними, и прежней была пустая чаша, но в ее середине Мист больше ощущала, чем видела, какое-то возмущение, присутствие, словно воздух пытался обогнуть что-то более плотное и чуждое ему. Это было что-то могущественное и древнее, что-то, что содержало в себе бурю, шторм, до поры до времени огражденные барьерами.

Подойдя ближе, Мист смогла различить что-то вроде человеческой фигуры, стоящей в чаше лицом к статуе Деи, спиной к Грэнашу и протянув руки Свифту и Ллоединн. Она не имела ни плотности, ни цвета, это был скорее намеченный едва видимый контур, который легко терялся на фоне деревьев, камня и неба.

— Настоящий страж и привратник там, в чаше? — спросила Мист у остановившегося у края каменного бассейна старика.

Тот повернул к ней голову, глядя с нечитаемым выражением на лице.

— Ты видишь ее?

— Я вижу ее, — подтвердила Мист. — Это она — привратник?

— Мирт, ты про что? — спросила Тилайна, всовываясь в разговор. — Кто “она”?

— Прозрачная женщина в чаше.

— Но там никого нет?

— То, что ты чего-то не видишь, не означает, что этого нет!

— Она не привратник, она — врата, — сказал старик и стал спускаться с парапета вниз. — Заклинание, — сказал он.

Он использовал слово, которое означало именно это и так переводилось в голове Мист, но прозвучало оно как имя: Миталь.

Контуры женщины стали отчетливей, она словно откликалась на приближение эльфа и его спутников, но не повернула головы, не двинулась. Зато Тилайна внезапно вцепилась в руку Мист обеими руками почти до боли.

— Я вижу ее! Я вижу!

— Отлично, — отозвалась Мист, морщась. Сейчас, вблизи, она чувствовала в силе заклинания надрыв, прореху, места, где она слабела и истощалась. — Ты не ослепла. И что нам теперь делать?

— Миталь пропустит вас, — сказал эльф. — Подойдите к ней.

— Она иссякает, верно? — спросила Мист, становясь рядом с отшельником. Она обратила внимание на то, что о заклинании тот говорит в женском роде и поддержала эту манеру почти автоматически. — Она была, может, самым могучим заклинанием во всем Эквеллоре, поэтому она оказалась способна защитить народ эолен даже в состоянии иссякшей магии, но ее силы утекают.

— Она обладает всей мощью магии рилантара. Все волшебство рилантара — ее волшебство, — подтвердил эльф. — Она и есть сама магия, ее воплощение.

— Звучит, как живой аватар Деи, не больше, ни меньше.

Отшельник помолчал, глядя на смутную фигуру перед ними.

— Может быть, это недалеко от истины, — сказал он, наконец. — Миталь, — повторил он. — Дети возвращаются домой.

Ее фигура подсветилась по контуру бегущими огнями, прорисовываясь, словно пейзажи Домена Света, разрослась вширь и ввысь, очерчивая обширный овал, и провалилась внутрь, открывая темноту, которая была Мист слишком хорошо знакома. Она решительно взяла за руки своих спутников, больше по привычке, чем осознавая необходимость этого, и шагнула в открывшийся проход.

Темнота приняла их и выпустила практически моментально, показав точно такой же мир, но нарисованный светом по черному фону.

— Слово Багрового мага, мы опять в Домене Света, — заключила Мист, выпуская руки Тилайны и Воина. И я прошла бы сюда и так.

— Но не прошла бы дальше, — сказал спокойный женский голос позади них.

Они обернулись все разом, и зажмурились тоже разом, заслоняя лица руками, потому что в этом мире Миталь все еще сияла ярче солнца.

— Но я чувствую во всех вас право, и ваше право — пройти в эль-Саэдирн высшего мира.

— Ты живая? — не очень решительно уточнила Мист и попыталась коснуться сияющей руки, но плоть прошла сквозь нее, как сквозь свет. — Или ты, все-таки, просто чары?

— Я — живые чары, — ответила Миталь. — Защитное заклинание рилантара, которое и есть вся магия этой земли и этого народа, воплощенное в живом теле.

Это звучало знакомо — Мист готова была поклясться, что уже слышала о таком, хоть и не могла вспомнить ни слов, ни голоса говорящего. Может быть, ей не рассказывали о Миталь, а она узнала как-то иначе? Но как? Книга?

— Потрясающе! Я боюсь представить, какой мощью ты обладала, пока магия в Эквеллоре была нормальной.

— Мощью охранять и разрушать, — тихо ответила Миталь. — Но моя сила уходит вместе с остатками магии.

— Но что именно происходит? Как магия покидает мир?

— Я чувствую того, кто держит ее, кто использует ее, высасывает. Кто-то, кому нужна вся сила мира — он питается от нее, и от этого магия уходит в ничто.

Мист знала одного такого, пожалуй, даже слишком хорошо.

— Этот… тот, кто поедает магию, находится на земле, или в Доменах?

— Там и там, — ответила Миталь.

— И ты не можешь его победить?

— Мое место здесь. Я должна хранить свой народ, — тихо ответила она. — Пока я еще могу.

Мист чувствовала, что есть что-то еще, что-то важное, что она не говорит, но, пока волшебница соображала, незримая сила подтолкнула их из чаши наружу, к тропе, ведущей к почти-знакомым башням эль-Саэдирна невдалеке.

— Идите. Дети возвращаются домой.

— Я ничего не поняла, — пожаловалась Тилайна, когда они вынужденно повернулись в нужную сторону и пошли вперед. — То есть, я слышала про Миталь — охранное заклинание, которое составляет часть договора между землей, народом и правителем, но никогда в жизни не видела ее своими глазами. Но если отшельник этот с ней говорит и договаривается, то он кто? Рилантар — мой отец, это должно быть его право, говорить с Миталь. Или нет?

— Может, и нет, — согласилась Мист.

Может, в головоломке системы рилантара были и другие переменные, о которых они с сейчас просто не знают, детали механизма, о которых им и не полагается знать просто так.

— Никто не знает, кто был его отец, а кто мать, ведь нет рода Эйиладд в памяти живых: он, бывало, после пары бутылок утверждал, что матерью его была сама магия, и трудно было не поверить в это, поскольку был досточтимый ис-Эйиладд ар-Маэрэ Иллэмэйр искусен в волшебстве сверх меры, — процитировала Мист самое начало Интере ас ар-Маэрэ и запнулась.

— Ты думаешь, — обернулась на нее Тилайна, расширяя глаза так, что они, казалось, сейчас вылезут за границы ее узкого лица. — Ты думаешь, это она — его мать? Разве такое возможно?

— Откуда мне знать? — проворчала Мист, недовольная собой: надо было сразу все напрямую спрашивать. Но отшельник сбил ее с толку своим “это мой дом”. Хотя, если подумать, его слова ничуть не противоречили словам Мейли. — Мне кажется, мне есть что спросить у нашего странного проводника, когда мы вернемся.

— Но он сказал, что мы не вернемся. Что никто не возвращается.

– “Мало ли что он сказал”, — почти процитировала его самого Мист, и от этого, в самом деле, стало полегче на душе.

Дорога тем временем вывела их в эль-Саэдирн, который был куда больше, чем Мист помнила его, но город был тих и пуст. Только повсюду, где только можно, замерли, словно восковые отпечатки, его жители. Диковинный музей фигур под открытым небом, а не живое место. Тилайна замерла, с оттенком ужаса глядя на это, тогда как Мист отнеслась к этому, скорее, с естественнонаучным интересом.

— Но что это? Разве они не должны быть живы?

— А они живы, — пожала плечами Мист, изучая первую попавшуюся “статую”. — Просто замерли во времени и пространстве, знаешь, как консерва. Да что говорить, ты такая же была.

— Нет, я … я была под злыми чарами. А они — они же должны быть хранимы Миталь!

— Она их и хранит. По своему. С ними ничего плохого не случается. Они под присмотром. Никаких ссор, никаких сражений в доме Богини, все тихо и мирно, — рассудительно сказала она. — Я бы, может, тоже такой метод сохранения выбрала, если меня спросили бы.

— Но это же неправильно?

— Что-то я сомневаюсь, что в Домене Деи просто так можно было бы жить, как в обычном мире. Возделывать злаки, пасти стада, охотиться, рожать детей … ты как себе это представляешь?

— Но не так! — возмутилась Тилайна. — Неужели, когда говорят, что праведников Дея забирает в свой дом живыми, они имеют ввиду это?

— Вероятно. Относительное бессмертие. Бестревожное, безвременное, — Мист пожала плечами. — Давай найдем твоего отца и попробуем его разбудить?

— Давай, — с сомнением согласилась Тилайна.

Она с тревогой оглядывалась вокруг, и выглядела не слишком уверенно, прокладывая дорогу к знакомым Мист чертогам местной элиты, хотя дорогу, несомненно, знала. Просто вокруг было столько народу, сколько Мист не довелось увидеть на этих улицах в другое время, и все они замерли, как в диковинном музее статуй под открытым небом — только вот даже без особых знаний было понятно, что все они живые, просто время замерло для них, обратив в неподвижные столбы.

— Разве это не ужасно? — вздрогнула Тилайна, когда они прошли мимо церемониальной охраны при входе и двинулись по коридору, полному разодетых эльфов. Сейчас, приглядываясь и на таком огромном количестве визуального материала, Мист даже могла выделить основные группы по внешности среди них.

Там были такие, как Мейли, Этейн и Тилайна: с желтыми или янтарными глазами, светлой кожей, красными или рыжими волосами. Были такие, как Эррах до своего обращения: черноволосые и бледные, с синими или фиалковыми глазами. Немного, но встречались и такие, как Эльмистра: смуглые, словно поцелованные солнцем, с белоснежными гривами. И златоволосые, золотокожие, светлоглазые были тоже — четыре четко различимых типа, практически без переходных вариантов.

— По-моему, куда более ужасно было бы дать всей этой ораве вымереть от голода, потому что эта долина не может обеспечить такое количество народа едой и достойным уровнем жизни, — фыркнула Мист. — Лучше скажи, ты относишься к народу Осени, или как там оно называется?

— Народ Осени, — подтвердила она. — Один из четырех народов, составляющих эолен. Есть народ зимы, — она указала на одного из сановников, похожего на Эльмистру. — Народ Весны, — к ним она причислила темноволосого и светлокожего эолен, встреченного на пути. — И Народ Лета.

— А как так вышло, что ты — Народа Осени, а твоя сестра — Зимы?

— Дети от смешанных браков между народами рождаются одного из народов своих родителей, без ошибки или путаницы, — пояснила Тилайна. — Смешения черт возникают только в том случае, если потомки эолен заключают браки с ваэрле. Такое … тоже случается, хоть и редко, — она бросила взгляд на Воина. — Твой спутник из таких. Я вижу, что у него глаза Народа Весны или Народа Зимы, но черты лица скорее напоминают Народ Осени. Вероятно, среди его предков есть эолен двух Народов.

— А ваши с Эльмистрой мать и отец из разных Народов?

— Мы обе не знаем нашей матери, — кротко ответила Тилайна. — Мы знаем только своего отца.

— Интересно, но не очень, — заключила Мист. Впрочем, она всерьез поменяла мнение, когда они прошли в знакомый зал, и на этот раз древесный трон рилантара был занят. Король Треллион оказался не из Народа Осени, и не из Народа Зимы, как Мист подсознательно и логически ожидала, — а из Народа Лета, золотоволосый, с такими яркими зелеными глазами, что они казались ненастоящими. Его взгляд был обращен на входящих, поэтому на краткий миг Мист даже показалось, что он не такой, как остальные, что он двигается, существуя во времени и вместе с ним, но это было иллюзией. Рядом с ним, по правую руку, стоял высокий юноша из “весенних”, и Тилайна сбила все расчеты генетических линий еще раз, бросившись к нему с возгласом “Эльдестейн”.

Мист была вынуждена заключить, что это был, получается, ее брат. — что помещало их родителей в народы Осени и Весны, но никак не лета. Усыновления? Измены? Другие семейные драмы?..

— Эльдестейн, — Тилайна обвила его руками, игнорируя полное равнодушие и бесчувственность жертвы. — Брат мой! Погляди на меня! Поговори со мной! Я вернулась из плена, я вырвалась, и Мирт помогла мне, и мне нужно говорить с тобой!

Пока она причитала, означенная Мист деловито обошла их обоих по кругу, обогнула трон, приглядываясь не столько к предметам и персонам, сколько к миру вокруг них, к воздуху, к ткани местной реальности, и от такой сосредоточенности даже не сразу поняла, что замедление причитаний Тилайны происходит не от того, что она выдохлась.

Нет, Тилайна замирала — слова растянулись в длину, движения затормозились, звук стал тянущимся и вязким, и Мист, открыв рот, чтобы крикнуть ей что-то вроде “эй, приди в себя”, внезапно поняла, что замедляется тоже.

Вот о чем говорил Отшельник — любой, кто приходил в зачарованный эль-Саэдирн, становится такой же замершей во времени статуей, без исключений, чтобы храниться, как банка с соленьями в подполе, до лучших времен.

Быть тарой с засолкой Мист, почему-то, не хотелось. Вернее… вернее она видела, насколько уже ослабела Миталь, и такая отсрочка, может быть, ни на что бы и не повлияла, поэтому не была так уж страшна, но все равно подчиняться чужим, не самым логичным решениям, ей не хотелось. Поэтому Мист коснулась ткани Домена и позвала, больше мыслью, чем словом.

— Миталь! Послушай меня, — попросила она. — Выслушай меня! Выслушай меня, дым и пепел! Если не во имя чего-то абстрактного, то во имя Мейли. Мейли-из-Сполохов.

Глава 3

Это было прыжком веры, на самом деле — у Мист была догадка, но не было настоящего знания. Однако, кажется, сработало.

— Мейли?.. — отозвалась Миталь практически эхом, и Мист ощутила, как замедление покидает ее. — Что ты можешь сказать о Мейли?

— Ты ведь его мать. Не знаю, в каком конкретно смысле, иносказательно или реально, но мать, потому что он так и говорил всегда — что его матерью была самая магия.

— И что тебе с того? Мейли мертв.

— Мейли, как ни прискорбно, достаточно жив, хоть и не достаточно цел, — ответила Мист и снова, второй раз за короткое время, подняла левый рукав, показывая след его пятерни, навсегда отпечатанный в шраме от ожога на ее коже. — Он жив, но страдает, потому что его тело почти мертво, но умереть не может. Я пытаюсь выяснить, что и где ним на самом деле произошло, и помочь ему. Именно за этим я пришла сюда — потому что ответы на мои вопросы могут быть у рилантара Треллиона, или у Эловира, ученика Мейли. Или у кого-то еще из эолен. И мне никак нельзя сейчас застывать, понимаешь? Застыв и оставшись тут, я не смогу ничего сделать.

— Я не могу тебе позволить будить всех без разбора. Это создаст такую бурю, что я не удержу остальных во сне.

— Так, может быть, пришла пора им проснуться? Проснуться и выйти обратно, и перестать прятаться. И сделать это по выбору, пока у тебя еще есть силы, чтобы помочь им освоиться в мире сызнова, а не когда ты исчезнешь, растратив последние капли силы. Ты же исчезаешь — у тебя не так много времени, и не так много сил, и ты не сможешь беречь их тут вечно.

— Не смогу, — тихо ответила Миталь. — Тогда, давно это казалось хорошим выходом — спрятать их всех от опасностей, от голода, от сомнений. Но они не живут, они просто …

— Хранятся, — кивнула Мист. — И ты — хороший хранитель, но представь, что будет с ними, если ты исчезнешь, и они окажутся перед лицом мира без твоей помощи. Без последних крупиц магии, которые есть у тебя. Сейчас ты, я — мы можем им помочь. Например, отправить часть эолен в другие земли, чтобы жить там. Есть земли за Альфастой. Есть необитаемые и плохо заселенные земли и по эту сторону гор. Да, нужно миновать пустошь, в которую превратились земли Дилинги, или сделать Метку перехода и вести всех сквозь нее, но есть варианты, есть выборы, но они есть сейчас, и эти возможности могут закрыться навсегда, если упустить момент. И Мейли может оказаться некому помочь.

— Мейли, — повторила Миталь. Мист казалось, что для нее, на самом деле, жизнь всего народа эолен не весила столько же, как жизнь одного только единственного паршивца ар-Маэрэ.

— Мейли нужна помощь. Он триста лет уже ждет ее, — напомнила Мист.

— Быть может, их стоит будить постепенно. Нескольких в день, чтобы успеть каждому найти место, — решительно сказала Миталь после молчания. — Но вначале надо разбудить рилантара, чтобы он мог принять это решение. Ты же можешь разбудить тех, кто тебе нужен, чтобы помочь Мейли.

— Тилайна, Треллион, Эловир, — обрадовалась Мист. — Кто из них Эловир?

— Ар-Маэрэ Эловир стоит за троном своего рилантара, — раздался еще раз голос Миталь, и Мист впервые посмотрела на юношу слева от Треллиона. Он тоже был из Народа Весны, судя по темным волосам и бледной коже, и выглядел именно что “юношей”, как его и описала Тилайна. Что же, вероятно, он и не закончил свое обучение у Мейли, в одночасье оставшись единственным его учеником и из-за этого приняв должность верховного мага. Вряд ли другие эр-Маэрэ позволили бы ему долго на ней оставаться — но эль-Саэдирн вместе со всеми дрязгами застыл, как муха в янтаре, и все осталось так, как было.

— Хорошо, я бужу Тилайну, — Мист решительно шагнула к своей спутнице, которая была ей жизненно нужна для объяснения всех странных обстоятельств рилантару. Конечно, Мист не ожидала, что барышня чем-то ей поможет по части рассказа, но зато, наверняка, эльфийка придаст ее словам какой-никакой момент доверия. Наверняка Треллион будет больше склонен верить своей дочери и непонятной девице, чем просто непонятной девице… особенно с учетом всей той безумной чуши, которую оная непонятная девица планирует нести.

— Просыпайся, — Мист потыкала Тилайну пальцем, заставляя опутывающие ее невидимые нити Милы домена разойтись.

— Что?.. Что случилось? Мирт? — Тилайна дернулась, выпустила из объятий неподвижного брата и обернулась, хмурясь, к Мист. — Я заснула? Я заснула, как они все, и ты меня разбудила?

— Да. Я договорилась с Миталь, что спать нам никак нельзя, — коротко рассказала Мист. — Нам можно разбудить твоего отца и Эловира прямо сейчас. А дальше, я думаю, они двое будут решать дальше, в связи с изменившимися обстоятельствами.

— Это с какими?

— Магия продолжает иссякать, Миталь скоро погаснет совсем, и тогда они все равно все проснутся, — пожала плечами Мист. — Так что надо как-то иначе решать проблему, которую они надеялись переждать, и она сама рассосется.

— А как выдержало столько лет то заклинание, которое держало меня? — нахмурилась Тилайна, когда Мист уже занесла палец над вельможной личностью Треллиона, собираясь и его невежливо потыкать.

— Скажем так, — наморщила нос Мист. — Видывала я странности и похуже этой. Ведьму, которая все еще подколдовывала, например. Восставшего мертвого рыцаря прямо посреди лесной дороги, или, например, проклятый замок самый настоящий. В целом, артефакты все еще могут содержать магию, потому что большую часть времени она находится в них дормантном состоянии, то есть, она спит и просто запасена. Уменьшился до невозможности только основной поток, который идет через домены в обе стороны, но это уменьшение не было одномоментным. Какое-то время отток был частичным, но с годами он только усиливается. И каким бы ”запасом” не обладала Миталь как живой артефакт, он все равно кончается, тем более, что ей приходилось переактивировать чары при каждом появлении нового подопечного. А заклинание, которое держало тебя, скорее всего, было таким же, спящим, законсервированным — и активировалось оно и проявило себя наружу только тогда, когда я подошла слишком близко. Но это практически профессиональный риск — по тем или иным причинам, я работаю почти как ворота для магии.

Тилайна, которая большую часть рассказа вдумчиво кивала, сделала умный вывод:

— Это все очень сложно! Наверняка, Эловир разберется. Он всегда был самый умный из всех учеников Мейли.

— А его все называли Мейли? — снова остановила руку Мист, не коснувшись Треллиона. — Вроде бы, это домашнее имя?

— Он был почти семьей для нас, потому что очень дружил с отцом, — пояснила Тилайна. — Поэтому для меня он, конечно, Мейли.

— Ладно, — Мист решительно ткнула Треллиона в плечо, он подался назад, потом без перехода напрягся, застывая, как камень, и вскинул на нее глаза.

— Ваэрле? Тут, в сердце рилантара?

— В сердце рилантара в Домене света, если точнее, — поправила его Мист, отступая на шаг. — Я спасла вашу дочь от другой вашей дочери, и мне нужна помощь, чтобы помочь Мейли-из-Сполохов.

— Мейли мертв, — коротко сказал Треллион. — Ему ничем не помочь.

Он обернулся ровно в тот момент, когда Тилайна с таким же шквалом эмоций, как с братом, кинулась ему на шею.

— Отец! — воскликнула она. — Дорогой отец! Я так рада видеть тебя!

— Где ты была, дитя? — серьезно спросил эльф, проводя рукой по ее волосам очень отеческим жестом. Какой бы взрослой она не была, было очевидно, что для рилантара она — малое, неразумное дитя. Впрочем, Мист ее тоже таковой считала, и даже про себя задавалась вопросом, не слишком ли Тилайна юна и наивна, чтобы быть полноправным жрецом Деи и жить самостоятельно. — Мы ждали тебя, мы искали тебя, я посылал охотников на поиски, но они вернулись ни с чем. Пришлось понадеяться, что ты где-то в пути, что ты дойдешь до дома, и начать исход.

— Эльмистра призвала меня в рилантар письмом, но встретила у метки, которая зовется Пустой могилой, и захватила меня в колдовской плен. Мирт — вот она — освободила меня совсем недавно. Мирт говорит, что с тех пор прошло триста лет.

— Триста лет? — выгнул бровь Треллион.

— Давайте не объяснять два раза, — поморщилась Мист и потыкала пальцем в Эловира. Он в момент пробуждения смотрел прямо на нее, поэтому вздрогнул еще пуще рилантара, и открыл рот и начал поднимать руки, чтобы создать заклинание, но его вбила с ног темная молния проскочившего мимо Мист Воина, который буквально снес мага, роняя его на пол, перехватывая тонкие запястья и затыкая рот. Это была настолько быстрая и продуманная атака, что Мист оставалось только хватать воздух.

— Так, — сказала она, решительно шагнув к Воину и его добыче. — Мы не враги, ар-Маэрэ Эловир. У меня просто есть мешок вопросов, и я надеюсь поменять их на такой же мешок ответов. Не атакуйте нас, и я велю Воину вас отпустить.

— Тер-м… — начала было Тилайна и осеклась. — Ар-Маэрэ, они со мной!

— Услышали? Мигните, если согласны и не будете нападать.

— Ар-Маэрэ, — вмешался рилантар, оборачиваясь на кучу-малу со своего места. — Я приказываю не нападать. А вы будьте хорошими гостями и выпустите моего мастера-мага.

— Воин, — кивнула Мист, помедлив, и тот послушно слез со своей добычи. Даже руку ему протянул, чтобы помочь подняться, но Эловир, конечно же, проигнорировал ее, поднимаясь самостоятельно.

— Почему нас разбудили? Магия начала возвращаться? Я не чувствую этого здесь, — сказал он.

— Нет, магия не возвращается, — сморщила нос Мист. — Собственно, дела обстоят все хуже, и Миталь вполне может иссякнуть в самый неподходящий момент. В связи с чем я предлагаю Вам пересмотреть ситуацию и ее решение, а не прятаться под сенью Деи до тех пор, пока Миталь не сможет больше удерживать врата.

— Такого не может быть, — возмутился Эловир. — Миталь — самое могущественное заклинание Эквеллора.

— Да, но даже самое могущественное заклинание после трехсот лет без подпитки и подзарядки начинает слабеть, — указала Мист.

— Триста лет?! — с ужасом уточнил Эловир. — Я был уверен, что это краткосрочное возмущение, и мы переждем его с помощью Миталь. Это должно было пройти, и мы вернулись бы в блеске магии и силы, и …

— А почему вы думали, что оно краткосрочное?

— Потому что они использовали что-то, чтобы победить моего учителя, — пояснил волшебник. — Это вышло из под их контроля, как болезнь, и начало вытягивать волшебство из мира. Но любая болезнь, пожрав носителей, умирает вместе с ними.

— То есть вы хотели оставить “на растерзание” этой болезни людей, а самим переждать в уголке? — уточнила Мист, морща нос.

— Они заслужили это, убив моего учителя, — торжественно и грустно сказал Эловир.

— А теперь по порядку, — попросила девушка. — Как побеждали, как убивали. И все такое.

Эловир с явным подозрением посмотрел на Мист, потом на своего рилантара, словно спрашивая разрешения.

— Давайте вы просто мне все расскажете, что мне надо знать? — попросила Мист почти раздраженно. — Мейли жив, что бы вы там не думали, и ждет помощи примерно триста лет, страшно терзаясь в Домене Пепла, — озвучила она уже почти привычную версию.

— И кто ты будешь, чтобы говорить такие вещи, и задавать вопросы?

Мист ждала этих слов. Просто как иссохшая земля дождя, не иначе.

— Я Эола Эйиладд. Ученица Мейли-из-Сполохов, Багровый маг.

— И моя нареченная сестра, — добавила Тилайна не очень обязательную сейчас информацию. — Мы смешали кровь, чтобы Мирт могла пройти через Миталь.

Эловир смотрел на Мист так, что, казалось, сейчас глаза выкатит на блюдо. Это для Мист фишка про северное сияние уже была старой сплетней средней интересности, а для Эловира это была его жизнь, какая-то деталь, с которой он сталкивался, может, каждый день.

— Это ты, — сказал он. — Если это ты, покажи Книгу.

Мист высокомерно оглядела его, словно проверяя, можно ли его взгляду доверить такое величественное зрелище, и достала из привычного места, за спиной за поясом, свое главное достояние.

— Вот. Тут кончаются записи Мейли, — она открыла книгу на нужной закладке. — И начинаются мои. Вот я, Багровый маг Мист Ле Илант, и я тебя спрашиваю, что там, дым и пепел, все таки случилось?! И, главное, где.

— Он не собирался никому передавать Книгу, — покачал головой Эловир, глядя на записи Мейли едва ли не с мукой во взгляде.

— Но он попал в ловушку, и я сама забрала Книгу из его Башни.

Маг почти вздрогнул на этом и перевел взгляд на нее, словно пытаясь цепким взором проникнуть в суть вещей.

— Что именно произошло, что ты видел сам? И где это было.

— Учитель незадолго до того разрешил Алгариенну побывать у его тетушки, которая жила в Старом Авернере и была больна. Он собирался ей помочь снадобьями и лечением, и испросил на то небольшой выходной, но не вернулся вовремя. Тогда учитель, гневаясь, отправил меня на его поиски. Когда я пришел в тот город, то долго искал его, потому что никто не мог вспомнить его, а имени его тетушки я не знал, — неохотно рассказал Эловир, словно преодолевая внутреннее сопротивление и боль. — Но потом мне удалось узнать, что некий эолен был здесь схвачен, и его допрашивают в доме Видящих. С этими сведениями я поспешил в Башню своего учителя, что возле этого города, и отправил ему весть, чтобы он разобрался в этой истории сам, потому что я уж точно не смог бы пойти против всех Видящих этого города. Это задача для ар-Маэрэ, и решение для ар-Маэрэ, а не для ученика, каким я был.

Мист сильно сомневалась, что сейчас, будучи по случаю ар-Маэрэ сам, он имел больше решимости, возможностей и сил. Он и сейчас выглядел немного растерянным, очень домашним, оранжерейным юношей, а вовсе не кем-то, кто мог решиться с ноги открыть дверь дома Видящих и навести там свои порядки.

Мейли, с другой стороны, именно так и выглядел. Впрочем, и сама Мист, наверное, тоже — сейчас, много путешествий и много битв спустя от библиотеки, где застал ее визит Виля.

— И что было дальше?

— Дальше … утром учитель ответил на мой зов и пришел. Он очень бранился, и был … усталым, но велел мне сидеть, не высовываясь, в Башне, и сам пошел выяснять, поймали ли в самом деле Алгариенна или другого эльфа. Я ждал его два дня.

— Два дня, — повторила Мист с сомнением.

— Ему случалось задерживаться и дольше по случайным причинам, — Эловир даже ладони поднял в защитном жесте. — Тем более, что там могла жить какая-то из его местных женщин.

Мейли и его женщины!.. Вечная песня, все знают, с каким припевом. “Песни пел, подарки носил, разговоры разговаривал…”

— А потом? Вот, прошло два дня, и что?

— Я вышел в город, и люди повсюду только одно и обсуждали — что Видящие одолели зловредного гнильцова колдуна и везут его на честный церковный суд в стольный Атенаум. Я говорил с многими людьми, но все твердили одно и то же, и называли приметы того пойманного колдуна, и это точно был мой учитель. Я не мог в это поверить, что какие-то ваэрле могли его одолеть, но выходило, что так.

Эловир прижал руки к груди, опуская голову, словно пережидая острый приступ боли.

— Я пытался их догнать. Как бы там ни было, но я обучался у своего учителя больше двадцати лет, я уже знал магию, и я мог попытаться. Я не мог не попытаться! Я следовал за ними до самого Атенаума, и надеялся догнать их и, может, освободить учителя по дороге, но я опоздал.

— Они двигались слишком быстро?

— Меняя лошадей, упряжки, без сна, без продыха, — подтвердил маг. — И я отставал. Я ни разу не смог даже на горизонте увидеть их, хотя во всех местах, которые я проезжал, люди твердили об ужасном маге-еретике, которого поймали верные слуги их бога. Они говорили, что черный маг прикован к железным прутьям, и не отзывается, когда его понукают копьем или палкой. Он был без сознания — я думаю, только так его и можно было одолеть, каким-то образом лишить сознания.

— Это называется рескат, — поведала Мист без удовольствия. — Он запирает мага в его теле, лишая возможности им управлять и создавать заклинания. И эту гадость создал Алгариенн.

— Он?! — ужаснулся Эловир, отшатываясь от Мист так, словно это она сама была учеником-предателем.

— Он предал Мейли? — сурово уточнил рилантар, впервые вмешиваясь в разговор. — Его ученик?

— Да, но это старые новости. Он давно мертв, и Мейли растерзал его в посмертии, — отмахнулась Мист.

— Это… так похоже на него, — негромко сказал Треллион. — Стать духом мщения в посмертии — или почти посмертии — и это так ему идет.

— Идет, — согласилась Мист, вспоминая, как он напугал ее в ту самую, фактически первую встречу в Домене Пепла. — Ему все идет. Что было дальше, ар-Маэрэ?

— Дальше, — Эловир нахмурился. — Я пришел в Атенаум, но люди бежали из него, твердя, что проклятый колдун, когда его казнили, проклял город и всех жителей, и показывали мне язвы на своих телах, оставленные злым заклинанием. И говорили, что чем ближе к месту казни, к главной площади, были люди, тем хуже с ними беда. Тогда я понял, что учитель мой, погибая, успел проклясть своих мучителей, но все еще надеялся, и продолжал идти вперед. И чем ближе я подходил к Атенауму, тем больше я слабел. Язв не появлялось — вероятно, учитель проклял только людей, но то, чем его сдерживали, чем не давали ему творить волшебство, оно тоже лежало там тяжелым проклятьем — вероятно, взорванное и рассеянное последним волшебством учителя.

— Рескат так не работает, — пробормотала Мист. — Что-то тут не так. И что было дальше?

— Я встретился с отрядом этих Видящих, но не мог ответить им волшебством из-за окутавшего город молчания магии. Мне пришлось бежать.

— После этого Эловир с трудом, но вернулся в эль-Саэдирн, — рассказал Треллион. — И мы некоторое время наблюдали за ситуацией издалека. Полная тишина окутала сам Атенаум, но область без магии расширялась, и, хотя здесь мы чувствовали себя в безопасности, этого нельзя было сказать о наших собратьях по всему Эквеллору, которые начали подвергаться гонениям после казни Мейли. И тогда мы приняли решение кинуть клич о том, что эль-Саэдирн готов принять всех эолен из других королевств.

— Позвольте предположить — вначале все шло неплохо, но постепенно их стало все больше и больше, и вы поняли, что долина не сможет прокормить всех.

— Так и было, — спокойно признал Треллион. — Но мы не могли с самого начала оставить своих соплеменников без помощи, без защиты в мире, который счел их угрозой.

Мист покачала головой, складывая внутри себя кусочки истории Мейли, которые теперь вставали на свои места, и сравнивая их, по привычке, с легендами о Святом Амайриле. Все имело смысл — все, что рассказывали о Святом Амайриле, в самом деле, имело смысл — только вот не было никакого Святого Амайрила, а был великий эльфийский маг, чья казнь, чья почти-смерть стали катализатором ужасной катастрофы. Все подходило: казнь Святого в огне, его проклятье на головы “гнильцов”, все вставало на места практически полностью, вывернутое, переиначенное, но так или иначе правдивое. И что еще было правдой? Рождение от короля? Кем был святой Фофей, не самим ли Алгариенном? А святая Дорра?..

Сведения и знания складывались в единую картину, в которой — пока еще — не хватало нескольких звеньев, нескольких фактов, которые помогли бы довершить ее, и понять все до конца. Но и сейчас она знала достаточно, чтобы продолжить поиски не вслепую.

— Спасибо за рассказ, — сказала Мист, хотя у нее буквально зудело начать читать нежеланную и ненужную лекцию о взаимном превращении элементов легенд об ар-Маэрэ и о святом Амайриле. — Вы существенно облегчили мне дальнейшие поиски. Если вы знаете, как звали женщин, к которым Мейли ходил в гости незадолго до всей этой истории, то я буду весьма благодарна.

— Дорра, — не моргнув глазом, сказал Треллион, и Мист едва за сердце не схватилась от неожиданности. — Семайра, Крелиана, Сантана, Уртика.

— Погодите, — всполошилась Мист. — Я запишу. Я так не запомню.

— Ваш народ слаб на память, — милостиво разрешил ей забывчивость Треллион. — А мы не забываем, даже если и хотели бы.

— Отец, а откуда ты знаешь все эти имена? — нахмурилась Тилайна, благоразумно помалкивавшая большую часть времени.

— Мейли всегда был мне не только соратником, но и другом. Даже если я не всегда одобрял его образ жизни, я всегда уделял время беседам с ним, — сдержанно и аккуратно ответил рилантар.

Мист, закончив записывать имена подружек Мейли на одной из страниц Багровой книги, захлопнула ее с грохотом, и сказала:

— Чем вам помочь с вашей ситуацией, раз вы так хорошо помогли мне с моей?

— Я не совсем понимаю, как Миталь может ослабеть настолько, чтобы угаснуть, — Эловир свел брови вместе, хмурясь.

— Но это правда, — раздался лишенный телесности голос заклинания. — Я не позволила бы разбудить вас, если бы не знала, что она права. Я не знаю, что именно произойдет, когда мое существование окончится. Может быть, вы все останетесь призраками Домена навечно, может быть — окажетесь все разом в своем мире, без магии и без защиты. Оба пути, вероятно, вас не обрадуют.

— Я не могу похвастаться тем, что в целом понимаю, как работает это заклинание переноса, — вставила Мист. — Я могу себе представить, как перетащить в Домены нескольких людей, но человек пять-шесть это почти мой предел. А тут речь идет о том, что в Домен перешел целый народ, да еще и все постройки. Как это возможно?

— Такова моя сила, дарованная Деей, — ответила Миталь.

— Но ты не Багровый маг, тут другой механизм, — упрямо продолжила свои вопросы Мист. — Это больше жреческое волшебство, нет?

— Не Багровая магия, потому что моя сила — от Деи и ее Домена, только. Ты же несешь в себе еще и ветер, мороз и пепел, — мягко ответила Миталь. — И ты взываешь к силе Доменов и их владетелей напрямую, не спрашивая воли или разрешения.

— Пиявка такая, — согласилась Мист, обдумав ее слова. — Все верно. Просто беру и тащу.

— В этом твои чары ближе к магии жрецов, которые обращаются напрямую к своему божеству, резонируя с ним и впитывая его волю. Классическая же магия черпает из мира разлитую в нем силу, соединяя в цельные чары силу и отзвуки Доменов. Магия истекает из Доменов, наполняя мир, но сейчас что-то продолжает выпивать всю силу, не позволяя тому потоку, который приходит из Доменов, задержаться в мире и наполнить его собой. Только то, что хранится в артефактах, еще способно на волшебство — и ты, как окно в Домены само собой, позволяешь небольшому потому пройти через себя. Я храню волшебство, как артефакт, но мои силы расходуются, и от этого я слабею.

— Но рядом со мной ты сильнее? — сделала вывод Мист.

— Рядом с тобой маг может попробовать совершить волшебство, и у него, вероятно, получится.

— Очень интересно, — кивнула волшебница. — Не могу сказать, что все понятно, но если уж говорить об интересности — то да, еще как интересно. Что мне сделать, чтобы вам помочь? Я, вроде как, тут наследила, разбудила, всполошила, так что вы моя ответственность, так или иначе.

Рилантар внезапно тихонько рассмеялся, закрывая лицо рукой, словно в этом было что-то непристойное.

— Мейли бы не согласился, — сказал он. — В этом вы не похожи ни капли — он всегда считал должным навести свои порядки и уйти, оставив всех с последствиями.

— Я не Мейли, — почти сварливо сказала девушка. — Если я навожу безобразие, я стараюсь на это безобразие изобразить какой-нибудь новый порядок.

— Ты говорила о землях, на которые эолен могут вернуться, — сказала Миталь.

— Да. Рядом с башней Келэб, как минимум, есть, практически, готовое место для среднего поселения. И за Альфастой, если договориться с местными жителями, тоже есть, где селиться.

— Мы должны обсудить все это, и понять, сколько эолен мы можем оставить здесь, в эль-Саэдирне, — отсмеявшись, сказал рилантар, и голос его, на контрасте, прозвучал почти печально. — Боюсь, наше решение переждать оказалось не самым лучшим.

— Оно было правильным на тот момент, мой рилантар, — не согласился Эловир. — Мы долго наблюдали за тем, как двигается мир, и мы принимали решение не на пустом месте.

— Мы, в самом деле, много спорили, — признал Треллион. — Вероятно, нам необходимо выводить наших людей из сна постепенно. Хватит ли твоих сил на это, Миталь?

— Да, рилантар. Все произошло вовремя — я успею помочь.

— Я могу как-то … зарядить тебя? Дать силу? Мне доводилось заряжать артефакты, — предложила Мист.

— Мне помогает само твое присутствие, — помедлив, сказала Миталь.

— Тогда такая помощь нам будет нужна, — заключил рилантар. — Ты сможешь быть тут, с нами, пока мы разрешаем нашу ситуацию?

— Я могу, но после того, как помогу Мейли разрешить его ситуацию, — в тон ему ответила Мист, и Миталь согласно добавила:

— Я без труда справлюсь до твоего возвращения, если оно произойдет не через годы. Ты должна идти. Быть может, там, где сейчас он, лежит и ключ, решение того, как вернуть магию в Эквеллор.

— У меня есть на этот счет обоснованные предположения, — сморщила нос Мист. Ей в самом деле было, что предположить, одно было гаже другого, и все они в той или иной мере включали в себя представления о негативном влиянии Мейли-из-Сполохов. — Сколько ты сможешь продержаться?

— Сезон, — ответила Миталь практически без заминки. — Вернись в конце сезона.

Глава 4

Это было более, чем достаточно времени — даже если что-то пойдет не так. Мист хорошо представляла себе, где находится Атенаум, и туда можно было добраться хотя бы и из Сарэна с караваном, если ключ к Башне Старого Авернера не подберется.

— Но кто-то из моего народа должен пойти с тобой, иначе я не могу тебя отпустить, — сказал рилантар. — Если твое присутствие настолько важно для Миталь.

— Я пойду, — тут же предложила Тилайна. — Мы смешали кровь, она моя сестра по ритуалу, и это я должна идти.

— Я думаю, стоило бы лучше разбудить кого-то из наших бойцов, так было бы надежней. Хотя бы твоего брата, — он скользнул взглядом в сторону Эльдестейна, и это, видимо, напомнило ему о другом. — И ты еще не рассказала мне, что именно случилось с Эльмистрой, почему она решила так поступить, как это вообще возможно. как она могла предать тебя? Пытаться тебя убить?

При этих словах рилантара Эловир вскинул голову, с напряжением прислушиваясь и пытаясь понять, что именно успел упустить.

— Я не знаю, отец. Я не знаю, зачем она это сделала, и я совершенно не ожидала от нее такого. Но теперь она мертва и похоронена, в той самой пустой могиле, куда она меня заманила и где столько лет я оставалась вместе с ней.

— Тер-Маэрэ Эльмистра всегда хотела власти, а не волшебства. Алгариенн, напротив, хотел волшебства, а не власти, — тактично сказал Эловир, видимо, ухватив суть событий. — Вероятно, целью была роль наследницы рода. Эльдестейн, как третий по старшинству, скорее всего, стоял в плане позже, а Тиллэайнэ была первой.

— Эльмистра не была настолько … властолюбива, — не согласился рилантар, но, испытующе посмотрев на вторую свою дочь, покачал головой. — Или была.

— Я согласна, чтобы со мной шла Тилайна, — перебила его Мист. — Мы нормально уживаемся в дороге, а это важно. А кому защищать нас есть, — она кивнула на безмолвно маячащего позади Воина.

В самом-то деле, Тилайна была для нее лучшим выбором — немного наивная, но зато милая и не слишком упрямая, она не должна была создавать так уж много проблем, а какой-нибудь незнакомый, квалифицированный, но упертый боец или мудрец точно бы начал тянуть одеяло на себя и мешать Мист принимать свои собственные решения.

— Я предлагаю обдумать все это хотя бы немного, — примирительно предложил Эловир. — А пока вернуть в мир эль-Саэдирн и тех, кто пробудился.

— А также моего сына и Совет, — согласился рилантар. — У них могут быть ценные мысли, и я хочу обсудить с ними наши проблемы. И хорошо бы пару помощников по-расторопней.

— А чего сразу не весь штат поваров и горничных? — очень тихо, но все-таки, вслух спросила Мист.

— Выбирай, рилантар, — сказала Миталь. — Я пробужу всех, кого ты скажешь.

Тот, подумав, перечислил набор имен, и Миталь, выслушав их, пропала в тишину.

А потом эль-Саэдирн вздохнул, словно встряхиваясь, сбрасывая с себя оковы сна, и световые линии потекли вниз, обнажая в основе своей настоящие камни, настоящее дерево и ткани. Свет ушел, рассыпался, растерялся пылью по дороге, оставив только закатный блеск солнца в окнах, обращенных на все стороны света. Рилантар остался на своем троне, и Эловир — за троном, и Эльдестейн и еще несколько человек, и Тилайна тут же снова бросилась к своему брату, безгранично радуясь встрече.

Мист с неодобрением посмотрела на начавшуюся сутолоку и, бочком подвинувшись к Эловиру, решительно к нему обратилась, едва за рукав не подергав.

— А у Мейли тут была Башня, или, может, какое-то особое место, через которое он переходил в Башни?

Эловир не сразу, кажется, даже понял вопрос, но потом головоломка сложилась.

— Да. Он переходил в другие места из своей лаборатории. Теперь это моя лаборатория, но я мало что успел поменять.

— Мне надо взглянуть на это место, — уверенно сказала Мист. — Самое время заняться этим, пока все так заняты выяснением.

— Я могу потребоваться своему рилантару.

— Вы ему очень требуетесь, — подтвердила Мист. — Чтобы предотвратить мои исследования этого города и расколупывание замков и охранных чар противоестественными средствами.

— Вряд ли какие-то охранные чары пережили пребывание в Домене, — сдался Эловир. Он бросил взгляд на своего повелителя, тот кивнул ему, занятый объяснениями по пятому кругу, и ар-Маэрэ повел Мист в бывшую вотчину Мейли.

Конечно, она уже ходила этой дорогой. Если что и изменилось за три тысячи лет, то явно не расположение такого важного места, как лаборатория ар-Маэрэ. Да и сама комната не сильно изменилась — только карта на стене была утыкана мелкими булавками, на некоторых из которых висели бирочки с буквами — это явно был дубль той карты, которую Мист и Торрен когда-то нашли в Башне Эмрис.

— Где здесь Старый Авернер? — спросила Мист, остановившись напротив полотнища.

— Здесь, — Эловир постучал аккуратным ногтем по отметке в нижней части карты, невероятно далеко от Авернира нынешнего, который и не думал считать себя старым. Зато до Атенаума там было, в самом деле, всего пара дней пути. А, самое главное, пеплов Атенаум был на том же самом месте — и, значит, если и сдвинулся из своих старых границ, то совсем немного.

— Нормально, — рассудила Мист, по привычке разговаривая вслух, и наклонилась, приглядываясь к булавочной метке Башни там, в Авернире. Там было начеркано — какая-то старая аббревиатура вымарана, написана новая, но ничего похожего ни на Дорру, ни на Семайру, Крелиану или Уртику там, кажется, не было.

Зато “ДР” нашлась несколько западней на побережье, и Мист пообещала себе попробовать заглянуть туда, когда выдастся свободный момент.

— Ладно, — заключила Мист. — Подумаю над этим вопросом. Здесь есть плита с пятерней?

— Есть, — подтвердил Эловир, моментально сориентировавшись. — За тем шкафом.

— Как за шкафом? Почему за шкафом?

— Она мне не нравится и нервирует, и я велел ее загородить, потому что каменщик стесать рисунок не смог.

— Я б ему стесала, — возмутилась Мист и махнула рукой Воину. — Отодвинь!

Тот послушно налег на шкаф, но аккуратно двигать его не стал, а просто уронил мордой вниз, сваливая колбы и реторты с ледяным дребезгом, обрушивая связки листов, поднимая бумажную пыль, и замер как ни в чем ни бывало.

Эловир издал трагический возглас, практически полностью перекрытый радостным “ага” Мист, которая увидела ровно то, что надеялась — аккуратно очерченную арку со следом пятерни посередине.

— Дело за малым, — заключила она. — Узнать, как называлось у него это место, и как называлась та Башня в Авернере.

— Это же ценнейшая лабораторная посуда! И годы наблюдений!

— Чьих? — уточнила Мист, ногой сметая осколки в одну кучку. — Только не ар-Маэрэ Эловира.

— Уважаемых и чтимых ар-Маэрэ до меня! — укорил ее маг.

— Наблюдения целы. Но жаль, что вот так же подробно Мейли не протоколировал, как именно переименовывает Башни. Это же невозможно!

— Думаю, он не хотел, чтобы кто-то разделял с ним эти знания, вольно или невольно, — скорбно сказал Эловир, все еще печально глядя на разруху, учиненную Воином.

— Эту плиту я просто тогда переделаю, — пожала плечами Мист. — А с Башней разберемся, так или иначе. Воин, где там мои склянки? Тащи сюда свой бессмысленный зад и мои осмысленные склянки!

— Ты плохо обращаешься со своим спутником, — укорил ее Эловир.

— Он все равно ничего не понимает, — отмахнулась Мист, забирая у него сумку. — Он не совсем живой.

— В каком смысле не совсем живой? — Эловир бросил на Воина длинный взгляд и даже прочитал короткое заклинание. Мист подсознательно ожидала сбоя, но, видимо, рядом с ней в самом деле чары срабатывали, хоть и слабее ожидаемого. — Кажется вполне живым. Хотя у него два сердца, одно из которых — явно артефакт. Вероятно оно также работает как дополнительный нервный центр.

— Второе сердце, ничего себе, — с интересом глянула Мист на Воина. Выражение лица у нее было такое задумчивое, что вполне можно было решить, что она планирует расчление в научных целях прямо сейчас. — У него в самом деле шрам на груди. Но я думала, что как у похожих на него конструктов родом из Ардоры, у него все заменено, а не работает параллельно.

— Это ардорианский эксперимент? — удивился Эловир. — Не думал, что такая сохранность органики возможна.

— О, нет, юноша-то свежий. Просто ваш коллега, не очень доброй памяти Алгариенн, был неприлично увлечен наследием Ардоры и применил их сохранившиеся наработки к одному из моих друзей. И получилось вот это. Я называю его Воином, потому что звать его по прежнему имени как-то глупо. Прекрасно сражается, поддерживает свое существование на базовом уровне, понимает и выполняет комплексные команды и их последовательности — но самостоятельные решения принимать не способен.

— Интереснейший феномен, — Эловир покачал головой. — я хотел бы изучить его подробней, когда будет время.

— Конечно, — пожала плечами Мист. — Только на запчасти прошу не разбирать. Во-первых, я за него вроде как отвечаю, а во-вторых, он мне, вроде как, пока нужен, потому что кто еще меня защищать будет и все такое. Живых защитников не осталось, приходится полагаться на мертвых.

— Понимаю, — ровно ответил Эловир. — Вероятно, в любом случае, мы отложим изучение и эксперименты до момента вашего возвращения из вашего … нового путешествия.

— Это безо всяких сомнений, — проворчала Мист, роясь в сумке на предмет нужного реквизита. Эловир крутился рядом, так что был пристроен держать книгу и подавать склянки вместо Воина, который требовал куда больше контроля для правильного исполнения ритуальной помощи. Ар-Маэрэ был куда сообразительней в этом смысле, и не мудрено — все-таки, у него было и образование, и знания, и опыт.

— Никогда не видел такого волшебства, — отметил маг, когда Мист оставила отпечаток своей пятерни на камне и произнесла новое имя метки — “эль-Саэдирн”. — Но я точно видел такие зелья у учителя.

— Потому что он совершенно точно переименовывал Башни, — фыркнула Мист. — Ладно что система Меток перехода ему досталась, фактически, не рабочей от Килларана, он не знал ни одного названия, я так думаю, но он и потом постоянно, похоже, переименовывал Башни, называя их именами своих подружек.

— Поэтому ты спрашивала про то, как звали его женщин?

— Нет, из огромной ревности, конечно же, — хмыкнула Мист. — Чтобы найти их могилы и надругаться. Конечно, из-за Башен, из-за чего же еще?

Эловир несколько мгновений смотрел на нее в упор, потом отвернулся, обхватывая себя руками. Голос его прозвучал гулко и пусто.

— Как вышло, что ты, которая не знала его живым, знаешь о нем больше, чем я?

— Сомневаюсь, что я знаю больше. Просто некоторые важные факты, без которых трудно было бы разобраться в его наследии и выжить. К примеру, я понятия не имею о каких-то бытовых вещах, кроме того, что он всюду разводил невероятный бардак и “был невоздержан в питии”, особенно по части вина.

— Он любил красный цвет и никогда не носил мантию мага, предпочитая придворный костюм по последней моде, — грустно сказал Эловир.

— То, что я “не знаю деталей” — не означает, что я хотела бы их знать, — указала Мист. — И я не претендую на звание его любимого или лучшего ученика, если что. Я больше просто … наследница, что ли.

— Эола Эйиладд, — все так же грустно сказал Эловир. — Я никогда не желал Багровую книгу, мне нужны были знания в классической магии, а не это странное волшебство. А Алгариенн всегда алкал то, что было ему запретно. Он злился. Неужели его зависть и злоба привели к такому ужасу, на самом деле? Он предал учителя? И Эльмистра — получается, тоже предала свой народ, свою семью. Что за несчастливые знания!

— Это не знания несчастливые, это Мейли набрал в ученики демон знает кого, — покачала головой Мист. — Исключая, вероятно, вас.

— Или нет, — тихо сказал Эловир, все еще глядя в сторону. — Я не смог его спасти, моих знаний и умений не хватило для этого. И не хватило моего разума и на то, чтобы найти более надежный путь для спасения нашего народа.

— С народом все в порядке. И будет в порядке, так что все нормально, — не согласилась Мист, складывая руки на груди. — Не время упиваться самобичеванием, у нас есть конкретные цели. Рилантар и его советчики сейчас определят первые шаги с их стороны, но у вас в любом случае будет море работы. Тут поля, леса, сады — где-то нужна рекультивация, где-то — вырубка. И многое придется делать быстро, поэтому ваша помощь будет нужна постоянно, даже если силы будет вам давать взаймы Миталь. Просите других магов себе в помощь и нагружайте их работой так, чтобы они и головы поднять не могли, потому что вам сейчас надо выстраивать собственный авторитет как верховного мага, а не сомневаться в себе. Даже если подозреваете, что где-то не правы, надо идти вперед.

— Когда ваэрле успели научиться думать? — с оттенком иронии спросил он.

— Они всегда умели. Просто эолен их не слушали, а, может, что-то хорошее и услышали бы.

— Сомневаюсь. Ни раньше, ни, тем более, теперь, после того, как ваш народ погубил учителя.

— В счастливом содружестве с предателями вашей собственной крови, это раз. А во-вторых, именно “мой народ”, подземцев, чудесно ловят и пытают ничуть не хуже, чем эолен, так что ваэрле ваэрле рознь, — Фраза с переводом на эолен получилась странной, но Мист сочла, что странность даже придала ей некую поэтичность. — нам нужно понять, как могла называться Башня в Старом Авернере, пока есть немного времени. Иначе придется идти аж от Сарэна, а я не хочу.

— Это не так далеко.

— Я знаю. Но я не хочу, — упрямо повторила Мист.

Впрочем, никакие поиски особых результатов не дали. Аббревиатуру они с Эловиром достаточно согласно интерпретировали как ИЛ, но ни в записях, ни в уже давно систематизированных и выписанных отдельно пометках с полей Багровой книги ничего подходящего не нашлось.

— Как же я ненавижу эти ребусы — пойди туда, не знаю, куда, найди то, не знаю что, — проворчала Мист. — Устная культура, дым и пепел!

— Учитель передал бы тебе свои знания и имена Башен, если бы все шло своим чередом, — вежливо сказал Эловир.

— Сомневаюсь. Ему, вероятно, нравилось думать, что когда-то он найдет подходящего ученика, и он ему все передаст, но это было, знаете, “Северное сияние”. Что-то недостижимое. Такое уже было — второй Багровый маг, Торстейн, долго искал кого-то идеального, чтобы передать ему знания, и в итоге ничего не передал. Но он хотя бы все подробно записывал — от него остался самый большой корпус знаний. Килларан, третий, нашел книгу сам, и учился по записям. Но не удержался, хотел все больше власти, хотел бессмертия, которого Багровая магия дать не способна. Увлекся некромантией — и, собственно, тоже не очень-то собирался заводить учеников. Мейли убил его, победил в бою и забрал книгу, — задумчиво рассказала Мист. — Как-то традиционно не задается у Багровых магов с учениками — только первому и повезло. Или он просто не был таким эгоистом, не считал себя центром мира и не искал “Северное сияние”.

Мист решительно захлопнула книгу, убрала ее, и поднялась на ноги, потирая правую руку, беспорядочно немеющую то и дело от пытающейся шевелиться намотанной ловушки. Она была похожа по ощущениям на змею, которая обвила ладонь и запястье, и периодически пытается сжаться — видимо, умереть заклинанию не позволял тот самый ток энергии, который каким-то образом проходил из Доменов через Мист.

— Я хочу проверить все имена чисто физически. А то, может, Мейли переименовал еще раз, а записать забыл. Или просто не стал, что для него совершенно не удивительно было бы.

— Я пойду с тобой, — порассуждав буквально пару мгновений, сказал Эловир, тоже поднимаясь. — Если рядом с тобой я могу творить волшебство, я могу помочь, и я уже проходил с учителем через Метки, поэтому не испугаюсь и не испытаю сомнений.

— Очень высокопарно, — похвалила Мист. — Тогда идем вместе. Воин! А тебе как, специальное приглашение надо?

Несмотря на декларируемое намерение проверить более очевидное позже, Мист начала с Дорры. Метка откликнулась на “син-Дорра”, начисто проигнорировав мит- и имя без префикса, что, вероятно, намекало на плохое состояние Башни, но когда это кого-либо останавливало? Мист и ее спутники шагнули вперед и практически тут же остановились, потому что буквально сразу Мист практически носом уперлась в бок банки, одной из длинного ряда, стоящих на чьей-то хорошо обустроенной, но покрытой пылью и паутиной подвальной полочке.

— Это что? — спросила она. — В Башне, что ли, кто-то консервы хранит?

— Это не Башня, — уверенно сказал Эловир после того, как зажег для себя крохотный магический огонек. — Постройка намного более современная.

— И одна плита из Башни, — согласилась Мист, оглядевшись кругом еще раз. — Попробуем выйти — тут есть закрепленная лестница.

— Главное, чтобы люк не был снаружи закрыт на навесной замок, — отметил Эловир. Мист испытала смутное раздражение от его очередного умного замечания, но сдержалась — в конце-концов, в этом он был похож на Эрраха, а Рах ее никогда не бесил. Может, потому, что он был создан ею? Однако, было бы несправедливо начать шпынять Эловира за то, за что Раха она ценила и хвалила.

— Нет, это совсем не главное, — покачала головой она и скомандовала. — Воин, наверх.

Он обогнул их с магом в узком пространстве, как гибкая тень, и взлетел наверх, точным ударом выбивая люк, только отлетевшая планка стукнула где-то в стороне. Воин скрылся из виду, но криков и воплей не последовало, так что Мист, выждав немного, стала тоже подниматься.

Они вышли в заброшенном небольшом домике, в пустые окна которого врывался морской бриз. Он был достаточно сильным, чтобы в помещении не было затхлости, запаха пыли и гнили, хотя часть вещей тут явно была просто брошена. Казалось, что хозяева дома однажды просто собрали самое ценное и ушли прочь, то ли спасаясь от чего-то, то ли отправляясь на поиски лучшей судьбы.

Мист огляделась кругом, пошевелила мусор на полу мыском сапога, подошла к распяленной двери, выглядывая наружу. Прибрежная деревня выглядела такой же безнадежно пустой, как и дом, в котором они очутились, и явно люди ушли отсюда не вчера и не позавчера, хотя это было и не слишком давно — может, пара лет или меньше, потому что иначе разруха явно была бы куда сильней.

— Кажется, тут никто не живет, — отметила Мист, без особого трепета выходя наружу. Воин был спокоен, и двигался за ней, как вполне спокойная тень, так что здесь должно было быть относительно безопасно.

Берег выглядел не просто мирным — умиротворяющим, и, вероятно, когда-то это было очень хорошее место. Но почему люди покинули его?

— Тут была эпидемия, — совершенно спокойно сказал Эловир, выходя из дома следом за девушкой и оглядываясь.

Мист так и подпрыгнула.

— Какая еще эпидемия? И вы так спокойно говорите об этом? Мы сейчас тоже заразимся и все, конец истории, никаких больше дел, никаких надежд. Один только Последний город и ваш собственный чокнутый учитель до скончания веков!

— Это знак заражения красным мором, — Эловир указал на одну из дверей домов. — Если за прошедшее время знаки не изменились. Красный мор погибает без носителей за несколько десятков дней, но ваэрле продолжают бояться тех мест, где он прошел, годами.

— Вы правы, точно эпидемия, — Мист разглядела вдали по линии домов явные остатки телег, на которые сваливали трупы, но так никуда и не увезли. А на пересечении двух линий домов валялся сваленный непогодами столб, словно тут еще и какую-нибудь несчастную ведьму сожгли. — Мне не нравится это место, и искать нам тут нечего.

— Возвращаемся? — предложил Эловир.

— Да, — Мист повернулась к морю, вздымающемуся неподалеку, и позволила себе минуту просто вдыхать и ощущать дуновения влажного ветра. Ощущения было немного знакомым, словно встреча со старым другом, и Мист некоторое время перебирала свои воспоминания в поисках причины.

— А ведь Ийилива это морской бриз, верно? — спросила она, впервые разбирая это имя на два составляющих слова.

— Да, верно, — подтвердил маг. — Не самое частое имя среди дев эолен, но ар-Маэрэ, вроде бы, дал его своей сильфиде.

Мист подняла палец вверх на минуту, словно призывая к вниманию, но ничего не сказала, просто рванула обратно в дом и в погреб, к метке перехода.

— Ийилива, — позвала она, и рука засветилась, проваливаясь в камень. — Это была Ийилива!

— Удивительно, — маг, едва нагнав ее, встал рядом, наклоня голову набок.

— Удивительно другое — почему вы не знаете имени Башни, хотя Мейли точно вас туда проводил едва ли не за руку.

— Он не называл имен вслух, — нахмурился маг. — У него было специально заклинание, которым он заглушал свой голос от наших любопытных ушей, когда ему было нужно. Он таким образом ограждал нас от знаний, которые считал лишними.

— Какое полезное заклинание, — восхитилась Мист и добавила почти про себя на весторне. — И какой, однако же, умный паскудник.

Сверху с почти неразличимым шелестом спустился Воин, окончательно затолпляя и без того тесный погреб, и Мист отняла руку от Метки.

— Ар-Маэрэ, вы сможете узнать Старый Авернер, если мы туда перейдем?

— Думаю, да, — ответил тот. — Даже если его целиком перестроили, вряд ли они тронули храм своего бога, да и линии гор и берега не могли сдвинуться слишком сильно.

— Надеюсь, по горам нам сверять не придется, — Мист сморщила нос и по очереди проверила мит- и син- Ийиливу. Обе откликнулись — значит, башня когда-то была высокой и крупной, и она — или ее части — все еще были целы. — Башня стояла близко к центру города или на отшибе? Там есть помещения внизу? Когда вы выходили в нее, где вы вышли?

— Я появился в нижнем зале, — ответил Эловир, совершенно, кажется, не дезориентированный потоком вопросов. — Наверху у Башни только небольшая комната для размышлений, а внизу можно было спать. Башня стоит на самом краю города, на утесе над морем.

— Чудненько. Значит, есть шанс, что если и вспугнем, то не так много людей.

Мист протянула руку, чтобы снова выстроить живую цепь, и прошла в Метку. Произнося знакомое имя, она чувствовала себя так, словно прикасается к собственному прошлому, а не к прошлому Мейли. Это ведь потом волшебные существа, магия и старые тайны стали вылезать и сыпаться на нее буквально из каждой щели, а сильфида была для нее первым столкновением с миром магии, первым проводником и товарищем в нем.

Они вышли в небольшом помещении, где в камине горел огонь, стояла незастеленная кровать, были разложены какие-то личные вещи. Это было чье-то жилище, не иначе, и Воин практически сразу же напрягся, обнажая один из мечей и вглядываясь вверх, на лестницу, ведущую на верхнюю площадку.

Мист, не очень-то желая вступать прямо сейчас в контакт с местной фауной, разумной или не очень, приложила палец к губам и на цырлах подошла к окну, подзывая Эловира за собой. Она указала на открывающийся вид и вопросительно поглядела на эльфа.

Тот, выглянув, практически сразу кивнул, подтверждая что да, это оно, Старый Авернер.

Это решало дело — Мист подхватила Эловира, поймала за край плаща Воина и быстро втянула их обратно в эль-Саедирн.

— Разве нам не надо было остаться и разведать? — уточнил Эловир, отряхиваясь немного от резкого обращения со своей драгоценной персоной.

— Зная нас, вернее, меня, после такой разведки хоть и вовсе не возвращайся, — пожала плечами Мист. — Думаю, стоит дождаться, пока отпустят с Совета Тилайну и уже тогда отправляться.

Она подумала над сказанным, глядя на учиненный ими с Воином разгром, и добавила:

— Но сначала было бы недурно отдохнуть и поесть.

Глава 5

Тилайна явилась уже на следующий день — отдохнувшая, веселая, явно сытая. Она была так отвратительно бодра и полна сил, что Мист едва не задушила ее в тот же момент. Они с Воином нашли приют в выделенных Эловиру комнатах, и там же наскоро перекусили собственными запасами после приключений, а вот Тилайне явно больше повезло с размещением и столованием.

— Мирт, мы отправляемся сейчас? Я уже попрощалась с отцом и братом, и могу идти в путь.

— А ты вещи собрала?

— Собрала.

— И аптечку взяла?

— Взяла, конечно!

— И еды на всех троих на всякий случай?

— На пару дней! Мне помогли.

— И злата тоже нагребла?

— Я взяла из казны немного денег, да.

Мист потерла глаза, пытаясь придумать еще что-нибудь, какую-нибудь отговорку, чтобы не вставать и не приниматься за дело прямо сейчас.

— А Дее помолилась?

— Конечно же!

— А желудь на счастье взяла?

— Что? — осеклась Тилайна.

— Семя растения из родной земли приносит удачу, — самым серьезным голосом сказала Мист. — Без него удачи ну совсем не будет.

— Так вот почему мне так не повезло! — Тилайна едва не подпрыгнула. — Я сейчас! Я быстро! — сказала она и унеслась прочь.

— Я бы спросила где таких делают, — проворчала Мист, падая обратно на спину. — Но это, кажется, очевидно. Не очевидно другое — если их таких много, то как они вообще выживают? Хотя …

Она некоторое время бездумно смотрела в потолок, про себя переставляя факты так и эдак, и по всему выходило, что выживают эолен не очень. Вероятно, мудрость и острый ум были среди них распространены не сильнее, чем среди людей, вопреки всем легендам. Впрочем, наверняка, для окружающего мира они изо всех сил стремились транслировать несколько более величественный образ.

Мейли, например, определенно был и умным, и хитрым, но совершенно точно не был мудрым. Тилайна, вероятно, была мудрой, но совершенно бесхитростной. Эррах в разные моменты своего существования бывал и мудрым, и хитрым, и умным разом, но Мист сильно подозревала, что он представляет собой археологическую редкость. Собственно … вероятно, сейчас в самом деле археологическую, хотя эта мысль была невероятно грустной.

— Пепельная срань, — грустно сказала она потолку. — Я по вам так скучаю, ребята.

Но потолок ей ответить не мог. Не мог даже показать каких-нибудь утешительных картинок, похлопать по плечу или дать дружеского пинка, поэтому Мист пришлось поднимать себя, собирать себя и отправлять себя в дорогу самой. Это было нелегко: в последнее время она оставалась усталой и сонной даже после вполне приемлемого ночного отдыха.

— Мы выйдем в Башне, в которой кто-то живет, — предупредила волшебница Тилайну перед меткой. За время отдыха Мист педантичный Эловир то ли сам убрался, то ли призвал кого-то на помощь, поэтому путь с этой стороны был свободен и чист. — Сразу ни на кого не набрасываться, не лезть поперек меня и Воина, и вообще лучше своими очевидно эолен запчастями не светить.

— Я поняла, Мирт, — пообещала Тилайна. — Я буду в капюшоне и снимать не стану.

— Не забудь только, а то за твои уши нас могут сжечь просто в один момент, без разборок.

— Но почему так?

— А я почем знаю? У меня даже напарник мой и то эльфов людоедами считал, — вздохнула Мист и протянула ей руку. — Идем.

Хоть Тилайна и сказала, что видела, как Мейли проходит через Метки, самой ей этого делать не приходилось, видимо — или не было такой развитой привычки, как у Мист. Эльфийка буквально повисла у нее на плече, вцепляясь руками, как в край обрыва при падении, и глаза зажмурила, а для пущего эффекта еще и провизжала что-то невразумительное, когда они спустились на землю с другой стороны, и Мист подтолкнула ее локтем под бок, чтобы она уже пришла в себя.

Конечно, визг был услышан.

Наверху кто-то прошелся, потом скрипнул люк или дверь, и по лестнице зазвучали торопливые шаги, от которых со ступеней летела мелкая пыль. Воин, заняв позицию сбоку от спуска, замер, выжидая, но даже оружия доставать не стал — видимо, жертву он уже распознал как безоружную и не слишком опасную.

Стоило ногам в сапогах показаться наверху, как Воин подсек их рукой, заставляя человека упасть и пребольно прокатиться вниз по лестнице. Это было достаточно жестоко — Мист бы не рискнула такое делать, потому что жертва такой недоброй шутки могла всерьез разбиться, ударив голову о ступени. Но Воину гуманизм был несколько чужд.

Скатившегося на пол человека в простой, добротной одежде Воин моментально скрутил, перехватывая руки и ноги веревкой, и практически за шиворот посадил на кровать. Его собственную, видимо, кровать.

— Вы кто такие? — возмутилась жертва агрессии. — Кто вы такие? Как вы смеете? И что вы делаете на моем маяке?!

— Маяк! — со значением повторила Мист. — Так это маяк?

— А что это еще может быть?

— Прости, мил-человек, попутали, — повинилась Мист почти совсем не шутовским тоном, болезненно вспоминая Торрена и его ерничания, которые сбивали людей с толку и помогали значительную часть конфликтов разрешить без особых потерь. — У нас в таких башнях только злые ведьмы живут, вот мы и обознались.

— Да с чего вам тут на колдунов-то охотиться? — возмутился смотритель маяка, дергая связанными руками. — Тут же святые земли, никакая нечисть гнильцовая на них ступить не может, ни мертвая, ни живая.

Мист поглядела на своих вполне “гнильцовых” спутников, но с исправлениями, конечно, приставать не стала.

— Да что это мы, раз вы не колдун, давайте-ка вас освободим, а потом поговорим, — сказала она вместо этого и развила бурную деятельность по освобождению несправедливо связанного. — Извините. Мы вас, правда, хватать не собирались. У нас ровно в такой Башне рядом с деревней ведьма жила. Мы ее убили, голову отрубили и вот, несем в славный Атенаум, чтобы святые отцы проклятие если какое есть, то сняли бы, — Мист уверенно похлопала по объемной сумке за своими плечами.

— Это вы мертвечину … откуда тащите? — ужаснулся смотритель маяка, растирая запястья, которые даже за короткое время успели пострадать от совершенно недоброжелательных приемов Воина.

— От Сарэна, — без запинки ответила Мист. — Слыхал про ведьму там болотную?

— Нет! А там ведьма, что ли?

— Да еще какая! Страшная — во, — начала живописать волшебница, активно жестикулируя, чтобы еще больше сбить смотрителя с толку. — А уж как колдовала! Будто сам Святой Амайрил ей не указ. И все бы ничего, но из болота своего повадилась, глядь, выходить, и дань требовать. Ну мы собрались с народом, и того.

— Сожгли?!

— Поймали и голову отрубили, и к заду лицом приложили, все честь по чести, — на ходу сочинила Мист небылицу на основании одного из известных ей, но совершенно не рабочих обрядов изгнания нежити.

— Да что же вы так! Надо было жечь!

— А мы решили вот Святым отцам ее предъявить. И вот шли мы, шли… вышли сюда, а тут во, Башня. Точно такая, как та, где мы ведьму скрутили. Вот и обознались, мил-человек. Уж прости нас.

— Да чего уж тут, — проворчал он, косясь на мешок с явным подозрением. — Только шли бы вы, добрые люди из Сарэна, дальше с вашей ношею.

— А вот сейчас мы и откланяемся, — сказала Мист и махнула рукой своей команде. — Спасибо за доброту, за понимание.

— Да уж будет вам, — отмахнулся тот. — Главное, чтоб крепко мы все стояли против гнильцовой отравы.

Мист старательно изобразила священный круг и забормотала молитву, и у Тилайны хватило сообразительности сделать вид, что она молится, тоже. Воин, конечно, без приказа и не подумал ничего сделать такого, но, к счастью, смотритель маяка на него и не смотрел.

Конечно, его можно было бы и убить, если что — это всегда оставалось вариантом. Но Мист, уходя с маяка в компании своих спутников, была уверена, что они поступили правильно.

Башня-маяк в самом деле стояла на отшибе — остальные дома растянулись на скалистом берегу намного правей, и Мист даже через центральную улицу своих не повела, предпочтя обойти краем, чтобы встретить как можно меньше людей. И тем более странно было ощутить снова уже почти подзабытое ощущение пристального, наблюдающего взгляда, которое внезапно снова вернулось вскоре после того, как они миновали Старый Авернер и двинулись по дороге, ведущей в Атенаум.

— Да что такое? — Мист покрутилась вокруг себя, пытаясь поймать след движения преследователя, но он был, наверное, слишком ловким, опытным и хитрым. Или просто не существовал.

— Что такое? — уточнила Тилайна, которая, видимо, или ничего не чувствовала, или значения не придавала.

— За нами кто-то следит, — Мист сощурилась, снова оглядывая придорожные кусты. — Ты разве не замечаешь?

— А разве за нами не должны следить?

— В каком смысле? — не поняла волшебница. В голове у нее тут же пронесся хоровод версий, одна другой краше, о том, что следят за ними какие-нибудь звери Оллар Риннтае, по совместительству — бессмертные стражи на службе Треллиона. И, конечно, Тилайна об этом знает, потому что так положено, а Мист просто не в курсе.

— Мы никогда не бываем одни, — заявила эльфийка, воздевая указующий перст к небесам. — Дея всегда с нами, в наших помыслах, и следит за нами глазами солнца.

Мист на всякий случай даже глянула на небо, но ощущение сверлящего затылок взгляда никуда не делось.

— Из каких-то странных мест смотрит твоя Дея, — не согласилась Мист.

— Дея смотрит только из правильных, — нравоучительно сказала Тилайна, а Мист только махнула рукой. Воин, правда, оставался спокоен — значит, следящие все-таки могли не быть проблемой. Или быть проблемой — но не дня сегодняшнего, как это обычно бывает со всеми проблемами.

В любом случае, ощущение слежки было единственным их спутником на долгое время, пока их не нагнал какой-то караван. Мист, пожевав губу, признала это за знак судьбы.

— Эй, почтеннейший! А места не найдется до Атенаума для уже вконец одичавших путников?

— Отчего же нет? — отозвался, видимо, сам мастер-караванщик, ехавший первым вместе с бойцом охраны. — По монете, серебряной, что ли, давайте с носа, ну и еда отдельно.

— Идет, — согласилась Мист и, покопавшись по карманам и кармашкам, выгребла искомую сумму. Караванщик, протерев монетки о долгополую куртку, степенно попробовал каждую на зуб. Мист бы ему отсоветовала, если бы имела возможность, потому что в ее карманах за последние годы что только не перебывало, от волос Мейли-из-Сполохов и кладбищенской пыли до ядовитых растений, и вряд ли все оставшиеся следы было легко убрать такой простецкой гигиенической операцией. Впрочем, караванщик замертво, к счастью, не упал. Просто кивнул за спину, на телеги, медленно продвигавшиеся мимо них все это время.

— Забирайтесь.

Мист подхватила Тилайну за руку и зашагала вперед, выискивая пространство посвободней, чтобы не отпускать от себя никого из двух своих проблемных спутников. Насколько проще было с Торреном, который сам кого хочешь мог защитить и прикрыть — не только чисто физически. И с Эррахом, который, при всей своей академичной натуре, никак не мог считаться оторванным от жизни наивным цветочком. Но сейчас у Мист было то, что было.

— Надо было сгонять в Имрейс, — пробормотала она, втягивая Тилайну на одну из повозок. — И уговорить Терновника со мной пойти. Вот уж кто был бы идеальным коллегой по приключениям!

— Мирт, ты о чем? — шепотом спросила Тилайна.

— Не болтай, — попросила ее Мист так же тихо, но очень, очень грозно.

Тилайна зажала себе рот обеими руками и села, стараясь не отсвечивать. С другой стороны в коленки Мист уперлись ноги Воина, который тоже занял место рядом с ней, и девушка, наконец, смогла оглядеться. На них с интересом пялилось несколько пар глаз, но, к счастью, в какой-либо мере знакомых рож Мист не обнаружила. Или не вспомнила — и эта внезапная мысль была немного тревожной. Такое же тоже могло быть: то, что Мист по жизни мало обращала внимания на других людей, вовсе не значило, что ей самой всегда удается прошмыгнуть незамеченной.

— Здрасьте, — собравшись с заемной веселостью Торрена, сказала она. — А Вы тоже молельцы все?

— Я-то на моление, — тут же с охотой отозвалась старушка, сидящая напротив Тилайны. — Буду, стал быть, отмаливать у Эйна и святого Амайрила внучку своему выздоровления.

— И я на моление, — отозвался огромный волосатый мужик в углу, по которому трудно было себе представить, что он вообще это умеет. — Везу вот в церкву оклад для статуи в дар, чтобы отмолиться.

— А за что отмолиться? Если не тайна какая, — подтолкнула его к рассказу Мист. Этому, наверное, ее тоже научил Торрен: переводить разговор на других людей, которые охотно начинали рассказывать про себя и начисто забывали о странностях вопрошающего. Главное — немного искреннего интереса и внимания.

— Так вот это, — мужик смешался и погладил свой увязанный в ткань дар. — Гневлив я. Прибил тварь эйнову молотом, когда заготовка не удалась.

— А что за тварь? — спросила Мист, и мужик еще ниже опустил голову.

— Да жену свою, — ответил его сосед, вертлявый, тощий и какой-то весь крысявый, иначе и не скажешь. — Та еще тварь была, видимо.

— Ах ты ж, — замахнулся на него кузнец, но бабка тут же подскочила и схватила его за поднятую руку.

— Да что ж тебя, не отмолишься же, дурень! — кузнец проворчал что-то злое, бухтя, как дикий зверь, но уселся обратно смирно. — А ты, пакость, молчал бы!

— А с чего бы я пакость? — возмутился крысявый. — Я-то женку не убивал молотом! Я может просто святым местам поклониться иду, по велению простому и зову души, не то, что некоторые, грехи замаливать.

Воин внезапно качнулся вперед, выбрасывая вперед руку, и замер, как змея перед броском: только вот добыча уже была зажата в его пальцах. Он сжимал запястье вертлявого мужика, и тот, разжимая от боли руку, выронил чей-то тощий кошель с деньгами.

— Батюшки, мой кошель! — ужаснулась бабка, ощупывая свои карманы в недоумении, а потом подхватывая свою собственность и принимаясь пересчитывать деньги. — Ворюга! Что ж за беда такая! Пусть из каравана его вон!

— Да я просто поднял его, выронила ты, старая, — возмутился он, пытаясь выкрутить свое запястье из продолжающей сжиматься руки Воина. Тот умел пережимать очень эффективно — не ослабляя давления, не теряя нажима, пока жертва не начинала орать или трескаться. Мист не проверяла это на себе, но зато некоторые не очень ценные предметы мебели пострадали.

— Ладно, — практически сразу сдался воришка. — Своровал. Своровал, гнильцы попутали! Пустите, злыдни пепельные!

Мист тронула Воина за руку, и тот послушно выпустил крысявого.

— Давай-ка ты отсюда, — посоветовала воришке девушка. — А то этот вот — нервический. Не молотом, но во гневе все равно зашибет…какую-нибудь тварь.

— Тьфу на вас, — выругался он, под зорким наблюдением Воина пробираясь к выходу и волоча за собой свою котомку. — Гнильцово отродье.

Ответом ему была подсечка по колени, от которой он слетел с повозки уже просто кубарем, а Воин даже не удостоил его прощальным взглядом.

— А вы-то, девонька, кто такие будете? — с подозрением спросила бабка, полностью разрушая надежды Мист на тишину и спокойствие. Пора было снова врать — вот и помогай людям после такого.

— А я вот дурочку нашу везу поклониться святому Амайрилу, — Мист кивнула на Тилайну. — Она сестра моя, только слабоумная уродилась. А этот воспитанник нашей матери. Он принял обет молчания еще в детстве, чтобы дурочку нашу вылечить, но как-то не помогло, — грустно завершила Мист. Пока Тилайна куталась в плащ, молчала и пряталась в капюшоне, легенда могла сработать — главное, чтобы никто не начал заглядывать ей в лицо, потому что она выглядела, прямо сказать, не совсем человеком — слишком тонкие черты лица, слишком крупные глаза, слишком яркие цвета. Тилайна даже в дорожной одежде выглядела принцессой из сказки, и ее чуждое происхождение было очевидно любому, кто посмотрел бы на нее. Одно слово — эльфийская принцесса, на радость Илму.

— Да как же так? И обет не помог? — ужаснулась бабка.

— Да вот так, — скорбно подтвердила Мист. — Поэтому мы отправились в путь сюда, чтобы припасть к реликвиям. Но угол у нас больно глухой, только слухи и доходили о чудесах Атенаума. Вы уж нам подскажите, где лучше молиться нам, какие святыни увидеть.

Это, кажется, прорвало плотину.

— Да что же, конечно, надо в Первый собор! — тут же затараторила бабка. — Говорят, поставили его на том самом месте, где Святой Амайрил в муках страдал, а потом живым на небеса вознесен был. Там даже темный круг на полу очерчен, чтобы отметить место гнильцова костра!

— А у нас говорят, что круг-то есть, но Святой Амайрил в другом совсем месте вознесся, — не согласился кузнец, обнимая свой дар церкви обеими руками, словно воришка мог вернуться и попытаться украсть его прямо из под носа, оставив без выкупа за грех. Сама концепция была Мист чужда совершенно, но мужчина явно надеялся получить если не полное прощение, то хотя бы частичное искупление — он явно чувствовал груз вины, который клонил его к земле и дугой сгибал плечи, и Мист было бы его даже жаль, если бы не было жальче его ни в чем, вероятно, не повинную жену.

— И это в каком-таком месте он мог еще вознестись, ежели не в том, где Первый храм построен? И зачем там тогда черное поле намалевано?

— Так мне-то почем знать? А наши старики говорят, что жгли его на старой площади, это там, за Собором. Сейчас там Святой путь начинается, и статуя святого Амайрила стоит.

— Это ты на нее, что ли, убор красивый везешь?

— Нет! Там ж сопрут. Всем доступно, охраны никакой. Да и статуя не такая красивая, как та, что в соборе.

— Если бы там святой Амайрил вознесся, так и покрасивей что-то поставили, — отрезала бабка. — Так что глупые это у тебя слухи, вот и все.

— А вот дед говорит, что прадед там цветы оставлял, и другие люди, тоже, когда собора еще не было, а статуя была, — гнул свою линию кузнец.

— Вот ты дурень, — и не думала соглашаться бабка. — Собор-то сразу построили, путает твой дед за прадедом! А статую на Святом пути потом поставили, как раз, когда путь то и освящали. Новодельная она, разве ж не понятно? А там, где Собор был, сначала малая церква стояла, деревянная, ее Фофей сам и возвел. А потом уже и рос, рос Собор, да и стал главным чудом в этом мире. Неразрывен круг в основе и девять башен его венчают, — нараспев сказала бабка, явно повторяя за какими-то сказителями. — Семь корон его хранят. Пять стражей неживых держат строй. Трое певчих немолчно поют. Один предстоятель, как един Эйн, в думах хранит покой тех, кто верит.

Мист вежливо дослушала, запоминая новые сведения, и спросила:

— А раз святой Амайрил был живым вознесен, так и мощей никаких нет, так ведь? А то мне в одной деревне по дороге рассказывали, что, мол, аж целая рука святого Амайрила где-то хранится, которую ему в пытках отрубили.

Это не было чистой выдумкой — изучая фольклор условно родных земель, Мист натыкалась на несколько местных легенд, по которым в той или иной ничем не примечательной местной церквушке хранился какой-нибудь орган самого чтимого святого, якобы отрезанный гнильцами во время пыток. Мист таким образом насчитала, в свое время, штуки четыре рук, три ноги и с десяток половых органов. Видимо, эта часть святого считалась самой привлекательной, по неизвестным причинам. Также она встречала упоминания нескольких носов и нескольких глаз, и всего один язык. Собственно, язык ее тогда заинтересовал больше всего, потому что, во-первых, отрезать язык было бы жестоко, но логично, а во-вторых, раз никто больше такого не придумал, мог и оказаться, внезапно, настоящим. Но нет — не повезло. Язык, при ближайшем рассмотрении, оказался и вовсе от какой-то скотины. Слишком большой для человека или эолен даже в усушенном состоянии.

— Брешут все, — решительно сказала бабка. — Не слушай врунов, здоровей будешь. нету мощей, но обрывок его одеяния есть и прядь волос, и показывают их по праздникам в Соборе.

— Понятненько, — сказала Мист, про себя прикидывая, что никаких особых церковных праздников сейчас не намечалось. Однако, если какие-то части хранились в Соборе, почему остальным не храниться там же? Просто храниться так, чтобы их не показывать никому.

— Говорят, что одеждой своей он зацепился за телегу, в которой его на казнь везли. И когда злые гнильцы сталкивали его вниз, то кусок тот остался, да клок волос, — с охотой сообщила бабка и без паузы продолжила пересказывать еще какую-то побасенку про любимого святого, потом еще одну, и еще. Мист, хоть и привычная к лекциям и занудному бубнежу, от покачивания телеги быстро начала задремывать, но попутчицу, кажется, и вовсе не волновало, бодрствуют ли ее слушатели. Она продолжала что-то там рассказывать еще очень долго, и Мист даже не отсекла тот момент, когда уснула. Когда же проснулась уже было тихо, все молчали, и от этого она закемарила снова — уже до ночного привала.

Ночь, на удивление, тоже прошла тихо. Только пришлось перед сном устало отвечать на многочисленные вопросы Тилайны, которая современный весторн местами совсем не понимала, и которой требовались подробные пояснения насчет всего на свете.

А после пробуждения у Воина за сапогом обнаружился кинжал, которого вчера не было. Мист заметила эту деталь случайно, благодаря тому, что Воин, направляясь по команде умываться, пошел напрямую и хамски перешагнул прямо через нее.

— Стоп, — она поймала его за край плаща и дернула, останавливая, потянула на себя, вытащила нож и спросила. — Это что такое? Я тебя спрашиваю! Молчишь? Тилайна, ты ничего не видела?

— Было тихо, я отдыхала, — тихонько ответила та, упрятываясь согласно требованиям обстоятельств поглубже в капюшон.

— Час от часу не легче, — вздохнула Мист. Пришлось резко придавать себе ускорение и начинать опрашивать всех, кого не слишком обремененный совестью Воин мог ненароком обнести. Или, например, нагло ограбить.

Заклинание поиска, которому научил ее Эловир, уверенно указало на Воина как владельца ножа, так что тут подмоги не получилось.

И при расспросах во владении ножом тоже никто не признался. Правда, давешний кузнец, глянув на него тут же его узнал.

— Это у того ворюги такой был, — сказал он. — Что, получается, приходил за чем-то?

— Наверное, — пожала плечами Мист, убирая нож, чтобы отдать Воину, раз бывшим владельцем был их очевидный недоброжелатель. — Главный вопрос в другом.

— Это в чем?

— Где труп, — совершенно серьезно ответила Мист. — И с какого дерева он следующим, кто тут остановится на привал, к костру свалится.

— Это ты о чем?

— Это я о своем, — вздохнула девушка и пошла обратно к своим, пока они в какую еще незадачу не вляпались. Почему-то быть старшей в походе и за все отвечать ей совершенно не нравилось.

На входе в пределы городских стен Атенарума их ждал досмотр: впрочем, к счастью, достаточно формальный. Никто не стал заставлять Тилайну снимать капюшон, да и в Воине их заинтересовало только оружие, которое пришлось обвязать специальными ленточками с сургучными печатями, да еще и заплатить некий “налог на войну”. смысла его Мист не понимала — кроме как, дело было в том, что надо было за что-то брать денег, кроме входа, вот и обложили поборами все, что могли: тягловых и верховых животных, большие тюки, оружие. Старики платили еще и глубоко возмутивший их бабку-попутчицу похоронный сбор. Дескать, ежели пожилой человек в пределах славного Атенаума помрет, придется его хоронить тут, а для города это расходы места на местных кладбищах, на которых и так каждый второй из верующих желал упокоиться. Словно близость к месту вознесения святого бросала тень благости и на их бренные останки.

— Знали бы вы, — бормотала Мист себе под нос, ступая по улицам священного города в соверешнено “гнильцовой” компании и с совершенно “гнильцовыми” спутниками.

Глава 6

И намерения, конечно же, у них были самые, что ни на есть гнильцовые — как еще можно назвать поиски предполагаемых останков святого Амайрила, который вовсе не вознесся? Да за одно такое предположение можно было тут самому вознестись куда угодно, с таким же шикарным костром.

— Куда мы идем? — тихо спросила Тилайна на весторне, который в его несколько архаичной форме был похож на какой-нибудь диалект. Странно — Мейли же говорил с ней много раз, и его слова не звучали неправильно для нее. Почему это? Действие Доменов, чьи посланники говорят так, что понимают их все?

— К Собору. В Собор, — отозвалась Мист. — Посмотрим, что там получится выведать или почувствовать.

— Что мы там можем почувствовать? Даже если, как ты говоришь, Мейли они называют Святым Амайрилом, даже если в самом деле осталось тело, как ты это почувствуешь?

— Не знаю. Украдем эти его волосы и применим заклинание отслеживания. Эловир меня научил, должно сработать. Оно не слишком сложное.

— А у Эловира … его волос не нашлось? — осторожно уточнила Тилайна.

— Фу, — уверенно сказала Мист. — С чего бы?

— Может, гребень он забыл где-то.

— Эловир слишком аккуратный, чтобы такие вещи оставить. Была пара волос в первой башне, где я побывала и где он часто спал. Но я давно потеряла.

— А просто вещи?

— Просто вещи быстро теряют свою принадлежность. По крайней мере, Эловир сказал, что вещь, потерянная больше часа назад, так не найдется. Хотя я думаю, что владельца ножа я не нашла не поэтому. Да, Воин? Молчит.

— И хорошо, что молчит! Представляешь, если бы еще и говорил? — передернулась Тилайна, у которой Воин до сих пор вызывал явный дискомфорт.

Мист нахмурилась, вздохнула и попыталась собраться с более актуальными мыслями.

Они миновали несколько улиц, следуя указателям, и вышли к величественному саду, над которым возвышался Собор. Он в самом деле был красив: высокие стены, еще более высокие башни очень знакомой архитектуры. Словно бы кто-то очень завистливый пытался построить себе собственные черные башни взамен тех, что не поддавались никаким его усилиям.

— Ах, Фофей, ах же выстроков сын, — покачала головой Мист, пока они приближались. Как оказалось, они вышли к Собору не со стороны главного входа, а сбоку, и им пришлось обойти немного, чтобы увидеть очередь паломников, начинающуюся у границ сада и скрывающуюся внутри.

Тут же и стало понятно, что в Собор пропускали только с непокрытой головой — поэтому им пришлось немного притормозить в ближайших аккуратных кустиках, придумывая новую маскировку. К счастью, у Мист было достаточно бинтов, чтобы перемотать голову Тилайны вкривь и вкось, пряча уши и большую часть черт лица.

— И глаза от пола не поднимай, — пригрозила ей Мист. — По глазам нас живо раскусят.

— Я видела у ваэрле почти такие же глаза, — возмутилась было Тилайна.

— Почти — тут самое важное слово.

В Собор они, в итоге, все-таки вошли, их пропустили. Тилайне даже сразу начали объяснять, к каким образам ставить пожертвования: видимо, за исцелением от всех бед сюда приходили часто. В сущности, всю публику тут и составляли молельцы: кто просил о здоровье, кто о детях, кто об урожае.

— Я не понимаю, — едва слышно сказала Тилайна, наклонив Мист к себе, когда они медленно обходили огромный зал, то и дело вырисовывая в воздухе положенные круги священного символа. — Я чувствовала бы волю божества, даже не своего божества, если бы она здесь была. Но ее нет! Как же они верят?

— Дерсист! — подняла палец вверх Мист.

— И что с того?

— Просто — дерсист. Верую. Точка. Мы проходили по теологии основные доказательства бытия истинных богов, но пересказывать я это, конечно, не буду.

Они обошли зал, и постояли возле черного с золотой каймой круга в центре, но Мист очень разочарованно не ощутила ничего необычного. Даже если Мейли сожгли именно здесь, к потере миром магии эта точка отношения не имела.

Мист была уверена, что уж заклинание или флуктуация такой мощи, чтобы перекрыть магию, должна была ощущаться хоть как-то. Не могло быть тишины и пустоты. Другое дело, на каком расстоянии оно ощущалось бы явно, и не факт, что это расстояние было бы большим. Эта затычка, это блокиратор магии, он не был каким-то антимагическим куполом, или рассеянным заклинанием — нет, он был тем, что просто перекрывало собой ток почти полностью. Все началось локально, но потом, словно какой-то кокон, эта пробка продолжила замыкать на себя все движение магии в мир, пока ничего не осталось. Так что, фактически… пробка должна была ощущаться как артефакт огромной мощи, подобный Миталь.

Так что, может быть, Мейли и не причем? Или не совсем причем, и Треллион и Эловир были правы?

Мист разочарованно поводила носом, потом, оставив Тилайну и Воина в тщательно продуманных молитвенных позах возле очередной святыни, отправилась добывать информацию.

— Святой отец, — аккуратно поймала она за полу рясы какого-то служку. Ей было совершенно ясно, что никакой он не святой, и не отец, но такое обращение, предположительно, позволило бы ей сойти за глуповатую паломницу, особенно в сочетании с лицом попроще. С этим, конечно, было трудней, но Мист старалась во всю. — А как увидеть самые главные реликвии?

— Дитя мое, — смерив ее взглядом, он попытался вытащить рясу из ее цепких пальцев, но Мист держала крепко, помятуя цирковые представления, которые устраивал Торрен. Люди в состоянии нервного напряжения и неловкости были хорошей добычей. — Имени святого отца я еще не удостоен, а среди реликвий Эйна нет главных и неглавных. Про которые ты говоришь?

— Моя подруга, лэри Элианна, дочь прошлого лэра Имрейса, рассказывала мне, — Мист продолжила говорить, делая максимально наивные глаза и дергая свою жертву за рясу, едва не наматывая ткань на кулак. — Что есть в Соборе дивная из дивных реликвия! Хрустальная шкатулка с благоуханными локонами самого Святого Амайрила. И скрыто в них такое благословение, что свет нисходит вокруг, и благостное ощущение, и мир наступает в душе, и самые чистые желания сердца находят дорогу к исполнению!

— Есть такая реликвия в Соборе, — подтвердил служка, продолжая борьбу за свою одежду. — Но выносят ее из хранилища только по большим праздникам.

— И что же, мне ее не увидеть? — Мист очень убедительно добавила в голос слезу.

— Нет, нелья — до следующего праздника, через месяц. Придется ждать, дитя … мое, — рванул он ткань посильней.

— Но я не могу уехать, не почувствовав эту благость, — продолжила гнуть свое Мист, не отлипая от служки так, словно он и сам был этой самой благостью наполнен.

— Значит, придется месяц… пожить тут! — уже почти раздраженно ответил тот.

— Не могу я, замуж выдают, — содрогнулась в притворных рыданиях Мист, опуская глаза в пол. — Мне бы хотя бы рядом с великой реликвией постоять!

— Нет хода обычным людям в подземный реликварий, — сурово сказал он. — Никого не пускают, будь хоть король, хоть королева, хоть великий князь — а в те залы только братья и могут зайти.

— Так оно прямо здесь? Под нашими ногами? — обрадовалась Мист, стратегически ослабляя хватку на рясе.

— Под садом, — ответил служка, более озабоченный возможностью высвободиться и увильнуть, чем расспросами.

— Спасибо тебе, святой отец, пусть тебя Эйн благословит за добрую душу! — трогательно поблагодарила Мист уже его спину, поскольку он явно торопился убраться подальше от безумной девицы.

Безумная девица и есть. Какая еще будет лезть в самое осиное гнездо Видящих с минимальной поддержкой?

— Идем, — позвала она своих, вернувшись к ним. — Кажется, у нас есть идея плана.

— Ты хотела сказать — план? — наивно уточнила Тилайна сквозь свои бинты.

— Нет. Только идея плана — с неудовольствием признала Мист. — Но, может быть, этого будет достаточно.

Когда они со всеми поклонами и положенными знаками вышли обратно в окружающий Собор сад, Мист на этот раз осмотрела его критически, не глазами обывателя, пришедшего к святым местам, а с точки зрения того, как размещались в городе здания, и как организовывалось место.

Конечно, такой большой сад был несколько неуместен в городе, который уже лепился сам поверх себя, нарастая вверх на невероятное для обычных зданий число этажей — здесь встречались и дома-гиганты в шесть этажей, что было просто немыслимо в любой другой точке мира, кроме, может, Университета, где населенеи тоже было сильно спрессовано.

Скорей всего, строить здесь высокие и тяжелые дома, нуждающиеся в основательном фундаменте, было просто нельзя, потому что под землей уже что-то было — что-то такое, что никак нельзя раскапывать. Более того, прислушиваясь к земле своим сродством подземного жителя, Мист ощущала под ногами пустоты, пещеры или искусственно созданные помещения. А еще где-то совсем недалеко должен был быть спуск, ведущий к Подречью, построенный в такие далекие времена, когда Атенаум и в помине не был центром религиозной жизни.

— Итак, реликварий под садом, — озвучила Мист добытые сведения. — И если что-то от Мейли здесь есть, то оно там, внизу.

— Ты предлагаешь… раскопать? — наклонила голову набок Тилайна. От своих бинтов она пока избавляться не торопилась, и от этого была похожа на плохо ухоженную мумию.

— Нет, я предлагаю найти другой вход, — вздохнула Мист. — Хотя это будет, скорее всего, очень непросто.

— Но он может быть где угодно! И его может вообще не быть. Мы же не знаем! Зачем им еще один ход?

— Известно зачем, например, чтобы драпать в случае осады, — пожала плечами Мист, оглядываясь вокруг. Подречный спуск явно был за пределами города, но вряд ли слишком далеко, учитывая рассказанную ей Илмом историю о том, что в Подречье начали спускаться наземцы. А где наземцы и подземцы встречаются — есть шанс найти пересечение их знаний, тоже.

— Через главные их ворота сейчас выйдем, — решила Мист вслух. — И дальше разберемся.

Вместе с ними в сторону ворот двигалась огромная масса людей: город был оживленным, полным торговли и ремесел. Разве что уличных представлений нигде не давали, но зато была уйма городских нищих, клянчащих монетку у паломников, обещая помолиться за их здравие и благополучие.

Когда они пересекали мост, украшенный статуями святых, один из них бросился и к ним под ноги.

— Во имя Святого Амайрила, подайте, — заблеял он. Демонстративно грязный, в ужасном рубище, почти безносый от какой-то болезни и весь покрытый струпьями, он производил самое прискорбное впечатление. Лохматые седые волосы торчали пучками во все стороны, подсвеченные солнцем, словно неуместное сияющее гало, и Мист внезапно отшатнулась, ощущая что-то вроде дуновения силы или присутствия чего-то, и замерла, с отвращением разглядывая просящего. Из-за странного ощущения, он казался ей теперь знакомым, и до страха напоминал об изувеченном облике Мейли.

— А ты кто будешь, добрый человек? — спросила Мист, с трудом находя свой голос и дергая назад за плечо Воина, который явно уже собрался отпихнуть просителя сапогом.

— На голову я ударенный, памятью потерянный, — заунывно начал причитать он. — Отовсюду изгнанный, всеми презираемый. Только светлый Святой меня привечает, с другого берега на меня глядя, и силы мне свои сообщает, чтобы молиться я мог за здравие людей напрямую ему в уши славные.

— Славные уши? — уточнила Мист рассеянно. Она все еще чувствовала странное движение силы, или ее эха, ее тени, но оно было таким глухим, что терялось и растворялось в пространстве.

— Какими же еще быть ушам Святого Амайрила, как не славным? У него славные, славные уши! Подайте монетку, помолюсь за вас ему, и славные уши услышат.

Мейли, про себя позвала Мист, но сила, которую она ощущала раньше, уже казалась всего лишь мимолетным миражом.

Покопавшись по карманам, она кинула нищему монетку и спросила:

— А как реликвию славных локонов святого Амайрила узреть воочию ты, часом, не знаешь?

— В подземных подземельях упрятаны! — с готовностью ответил попрошайка. — Никому туда хода нет.

— Это я уже слышала, — вздохнула девушка и, обойдя радостно пробующего серебро на зуб нищего, двинулась дальше.

— Славным ушам донесу твою милость! — раздалось ей вслед, и Мист не могла отделаться от ощущения, что, когда она уходила, за ней следовал пристальный, уверенный взгляд.

Она глянула на Воина, но он казался спокойным: так что, либо Мист опять чудилось невесть что, либо то внимание, которое она ощущала, не было враждебным, и Воин не ощущал от него опасности.

Продолжая шагать вперед, Мист всерьез задумалась, пытаясь вспомнить точный момент, с которого она начала чувствовать слежку. И выходило что-то несусветное — либо нервы у нее были совсем ни к черту, и все это ей казалось, либо чужие внимательные глаза преследовали ее с самого Университета. Но кто мог пройти за ней такой путь? Начать там и найти ее снова на дороге возле Старого Авернера, куда она прошла через дальние северные земли, вернувшись через весь Эквеллор с помощью Метки перехода? Или… за ними следили Серые? Это бы все объяснило, тогда это не должен был быть один и тот же человек. Но почему тогда спокоен Воин?

Мист с подозрением сощурилась, глядя на него, но он был прежним, внешне и по ощущению: холодноватая, надежная скала, готовая в любой момент сорваться в камнепад.

Сходя с моста, Мист еще раз ощутила отголосок силы или зова и обернулась на него, резко крутанушись вокруг своей оси в его направлении. Но там была только река, по полукругу огибающая Собор и его сад, и далекий следующий мост через нее. Только краем глаза она заметила что-то — какое-то движение, смазанное и тревожное, но, когда попыталась поймать его взглядом, оно уже исчезло.

Что же, если ей чудится, что за ней следят, то уже не только на уровне внутренних ощущений.

Ощущение пристального взгляда больше не появлялось, впрочем — они спокойно вышли из города, и Мист, подумав и повспоминав приметы, решительно повернула на первом же повороте прочь с наезженного тракта, полного снующих туда-сюда караванов и отдельных путников. Указатель обещал в том направлении деревню Пустые дворы, и звучало это не слишком гостеприимно. Впрочем, Мист бы сказала, что зато очень “по-подземски”. К сожалению, даже пошутить и поерничать на эту тему было не с кем — ни Тилайна, ни Воин шуток не понимали.

Впрочем, оценить, насколько Пустыми были эти Пустые дворы, им, кажется, было не суждено. Через некоторое время хода, когда все посторонние звуки стихли и других путников стало не видать и не слыхать, Воин внезапно насторожился, кладя руку на рукоять одного из все еще опечатанных мечей, и замер, всматриваясь в тени леса.

Вжикнуло, звякнуло, с легким стуком упало на землю, и Воин, отбив арбалетный болт на лету, с мечом наголо вломился в чащу, с азартом преследуя нападавшего. Мист, ругаясь почем зря, рванула за ним, пытаясь остановить его приказом, любым приказом, но, видимо, что-то не так было с приоритетами, и “защищать любой ценой” победило. Воин продолжал погоню, а Мист и ничего не понимающая, как обычно, Тилайна, продирались вслед за ними по подлеску, чтобы вернуть себе ценного спутника и защитника.

— Потеряешь его тут, пепел как верни, — отдуваясь, сказала Мист. — Он из зоны воздействия выйдет, и все.

— Что все? — не поняла Тилайна.

— Потеряется, — мрачно ответила Мист, продолжая ломиться через бурелом, как взбесившийся подземный бугай. — Воин, Воин! Пепел в душу!

Глава 7

Его плащ все еще иногда мелькал впереди, но он и не думал останавливаться, увлеченный погоней. Мист даже сквозь стучащую в ушах кровь слышала, как преследуемый периодически отстреливается, а Воин отбивает снаряды или уворачивается от них. Причем преследуемый был вооружен не только арбалетом, по конструкции похожим на тот, что когда-то достался Мист, а потом Эрраху от Вейлариса. У него были дымные, световые бомбы, и еще какие-то разрывные — правда, их он почему-то взрывал слишком далеко от преследователей, хотя пустить дым в глаза Воину не гнушался.

— Дым и пепел, он же нас заманивает, — дошло, наконец, до Мист, и она резко припустила вперед, задыхаясь от бега и морщась от боли в подвернутой ноге. — Воин! Стоять! Стоять, кому говорю!

И он остановился. Так же внезапно, как начал погоню — просто замер резко и моментально, глядя вперед и не убирая оружие еще некоторое время. А потом расслабился — и, когда Мист и Тилайна его догнали, уже вкладывал меч в ножны.

Причина остановки была понятна — они пришли на пологий берег речушки, а у Воина были особые отношения с текущей водой. Если на мосты он заходил спокойно, то в воду лезть отказывался до полной потери управления. Мист научилась его переводить по бродам за руку и за шкирку, но это было обычно странное и жалкое зрелище.

— И стоило ради этого по всем буеракам нас таскать? — возмутилась Мист. — И как нам теперь обратно? И куда нам теперь идти? Эх, ты!

Закончив гневную речь, обращенную к Воину, Мист огляделась кругом, и с некоторым удивлением обнаружила на излучине речушки чуть выше по течению каменный холм с подозрительно знакомыми очертаниями. Да и в целом местность была похожа на то, что описывали ей, обучая находить каждый из основных спусков в Подземелья.

— Слово Мага: мы нашли спуск, — провозгласила она без особого торжества. — Близковато он к Атенауму. Как только не попались с этим?

— Не пользовались? — предположила Тилайна. — Был закрыт долгое время?

— Возможно, — с сомнением согласилась Мист. — Но сейчас точно не закрыт — мне рассказывали, что теперь через этот вход какие-то наземцы шныряют. Вот их бы еще не встретить.

— Притворимся твоими соотечественниками, — предложила Тилайна, частично просвещенная Мист относительно особенностей Подземного бытия.

— Некоторым даже притворяться не придется, — с сарказмом сказала волшебница и, дернув Воина за плащ, чтоб не отставал, повернула ко входу в Подземелья. Она то и дело бросала тревожные взгляды на другой берег, то ли боясь, то ли надеясь увидеть того, кто на них так внезапно напал и так же внезапно отстал, но там было тихо, никаких подозрительных шевелений. — Ничего, — ободрила она больше себя, чем своих затейливых спутников. — В Подземельях меня поймать трудней, чем на поверхности, если на то пошло.

— А тебе не кажется, что нас специально подвели ко входу? — спросила Тилайна, когда Мист уже обходила по кругу холм, разыскивая замаскированный вход в пещеру.

— Не слишком ли хитро? — сморщила нос Мист, пытаясь сложить факты в этом направлении. — Напали на нас, чтобы Воин бросился преследовать, потом нашли способ сбросить его с хвоста в нужном месте — это предполагает какие-то запредельные знания о том, как он устроен. А еще — совершенно ненормальные знания о том, куда и зачем мы идем.

— Но Дея видит все, — поучительно сказала Тилайна. — Она могла в своей воле дать там такого проводника. Может, он и вовсе был несведущ в наших делах, но его вела воля Деи!

— А вот это, — сказала Мист уверенно. — Предполагает явно чрезмерную заинтересованность Деи в исходе нашей миссии.

— А почему такого не может быть? Эолен — ее любимый народ, ее опекаемые дети. И если один из нас триста лет страдает по воле ваэрле, она может желать ему покоя. И если тем как-то сдерживается магия, разве не хотела бы Дея вернуть свою волю и силу этому миру?

— Все прекрасно, — Мист пропихнула Тилайну и Воина в найденную пещеру и зашла сама, готовясь искать еще более замаскированный спуск. — Только откуда у нее в этом случае воля и сила, чтобы все это провернуть?

— Дерсист, — тихо и торжественно сказала Тилайна. — Разве не ты сама мне об этом говорила?

— Говорила в порядке логической несусветицы, — фыркнула Мист. На удивление, спуск она отыскала быстро — он был всего лишь прикрыт фальшивым камнем в углу пещеры, и вниз вела самая обычная лестница, словно в погреб. — Вперед и вниз, — скомандовала там. — А там … а там родные стены, они помогут нам. Мне, по крайней мере.

Пока они спускались — сначала по деревянной лесенке, потом по узкому наклонному тоннелю, в котором тут и там были вырублены ступени — Мист то и дело останавливалась, прислушивалась, присматривалась, принюхивалась, пытаясь определить, идет ли кто-то за ними, или перед ними. Когда тоннель спуска перешел в разветвленную систему ходов внизу, по которым можно было добраться как в Подречье, так и к своей неминуемой смерти, Мист начала путать следы, долго топчась у какого-нибудь поворота, кидая в других направлениям камешки, проходя со всеми спутниками куда-то и возвращаясь по своим же следам. И даже рискнула разделиться, отправив Воина и Тилайну по более прямому пути, а сама задав несколько петель кругом.

Однако, к моменту вечернего привала стало очевидно, что свой хвост они не потеряли.

Только вот хвост этот был весьма аккуратный, умный, хитрый, умеющий выжидать и подкарауливать. И очень, очень, очень хорошо приспособленный к преследованию даже в условиях Подземелий. И это Мист тревожило больше всего. Значило ли это, что у Серых было много союзников под землей?

— За нами все еще идут? — спросила Тилайна, когда они устраивались на короткий отдых в небольшой боковой пещере в ответвлении тоннеля и перекусывали сушеным мясом.

— Да, — мрачно ответила Мист, яростно жуя и запивая водой. — А этот выстроков сын, — она указала куском мяса на Воина, — совершенно спокоен!

— Значит, это не тот же человек, что заманивал нас сюда?

— Совершенно не факт. Просто он не нападает, и активной враждебности не проявляет, поэтому этот вот, — Мист прицельно пнула Воина в ногу. — Даже не шевелится.

— А если приказать ему найти этот преследователя?

— Чтобы потом гоняться по тоннелям за обоими?

— Тогда чего ты хочешь?

— Мира во всем мире, магию обратно, отсутствия серых и спокойную старость с книжками! — с готовностью перечислила Мист. — А ничего не светит из этого, ничего!

Тилайна сморщила свой ровный высокий лоб, явно перебирая туда и сюда перечисленные варианты.

— Мир во всем мире это вряд ли, — сказала она, наконец.

— Остальное тоже, — пробурчала Мист, укладываясь дремать. — Ах, да! Еще хочу выспаться, — добавила она, не открывая глаз. — Устала.

Она в самом деле чувствовала себя очень усталой — куда более, чем вчера, чем позавчера. Пожалуй, намного более усталой, чем на всем протяжении своих путешествий, и это было странно и неуместно. Но думать об этом тоже не было никаких сил, поэтому Мист накрыла глаза занемевшей, как чужой, правой рукой и моментально провалилась в сон.

Утром все было по-прежнему: в дороге Мист явно ощущала осторожное, тактичное преследование, скинуть его с хвоста не могла и злилась от этого. Она даже начала подозревать, что это никакая не слежка родом сверху или от содружества с Серыми, а просто далеко забредший разведчик-страж из Подречья, но потом ощущение присутствия и наблюдения раздвоилось, оказавшись впереди с сзади одновременно. Это был верный знак, что они подходят к городу.

Мист, следуя подземным правилам приличия при посещении чужого города, остановилась посреди коридора, касаясь пальцами противоположных стен и негромко сказала в темноту впереди.

— Светлых мыслей на темном пути. Мы идем в Подречье.

Некоторое время было тихо и пусто, потом Мист ощутила движение и приближение, и из-за поворота выступил подземец с арбалетом в руках. Одновременно Воин выдвинулся вперед, закрывая собой Мист и в тесноте прохода вместо мечей вооружаясь кинжалами.

— Опустите оружие, — предупредил подземец, и Мист, похлопав Воина по плечу, снова вышла вперед, показывая руки.

— Меня зовут Мист Ле Илант, я из Мостков, а это мои спутники. Мне нужны всего лишь сведения о местных подземельях и переходах, и я не собираюсь задерживаться надолго.

— Город бунтует, — коротко ответил страж. — Вам там делать нечего.

— Почему бунтует?

— Оверлорд Ксав рре Ронн давно вел дела с наземцами, продавая им дымный лишайник. Но в последнее время он начал пускать их в город, и они начали шнырять тут и там, пытаться обратить людей в свою веру. В Проклятого!

— Вот же самоубийцы, — выгнула бровь Мист.

— Их терпели несколько месяцев. Просили оверлорда прекратить такое нарушение устоев — но он и слушать ничего не хотел. Что ему обещали — то неведомо, но народ поднялся против него. И сейчас в Подречье посторонним делать нечего, своим бы разобраться.

— И кто выступил на стороне оверлорда?

— Минотавры, гарпии. Стража из людей разделилась — кто-то просто не может пойти против своей клятвы, кто-то одобряет общение с наземцами.

— Разведчики, я так понимаю, не одобряют.

— Не одобряют, — подтвердил подземец. — Поэтому тебя с твоими не пропущу в любом случае.

— Да мне, в общем, и не очень надо именно в город. Мне нужно, как раз наоборот, больше узнать о том, как пробраться в город наземцев.

— А что ты там потеряла, подруга? — разведчик, еще раз оглядев Мист, немного опустил арбалет, и теперь он смотрел не в грудь Мист, а в живот. Облегчением это не было, но волшебница уже давно как-то забыла бояться наставленного на нее оружия. Слишком часто это случалось.

— Я там потеряла свои вещи, которые уволокли Серые, — пожаловалась Мист. — Вообще-то, я работала в Университете, преподавателем. Туда пришли Серые, поймали меня, допрашивали. Я-то от них сбежала, а вот мои вещи у них остались. А там и записей много, и, знаешь ли, друг, если покопаться, то и про мои родные Мостки можно из писем родных информацию собрать. Поэтому я хочу все это изъять обратно, пока не всплыло.

— А ты ведь врешь, — безошибочно определил подземец.

— Вру, — согласилась Мист. — Чтобы, если вдруг что, то никто не знал доподлинно, кто именно напакостил.

— А велика ли пакость? — арбалет опустился еще пониже.

— Прискорбное событие, — елейным тоном сказала Мист. — Главные артефакты веры будут оскорблены.

— Это тебе в подземелья под Собором, что ли, надо? Реликварий там у них, вроде.

— Вроде бы и туда, — кивнула Мист, устало прислоняясь плечом к стене. — Как-то можно туда попасть из Подземелий?

— Есть стена, которая примыкает к подземной части Дома Видящих. И дырка в канализацию. А оттуда, говорят, есть прямой ход в соборные подземелья.

— Подойдет, — сказала Мист с сомнением. Вряд ли подземные помещения такого рода были пустями и тихими.

— Я расскажу тебе, как найти дорогу, — кивнул подземец. — Но ты и твои спутники уйдете немедленно.

— Мы уйдем немедленно, — согласилась Мист. — А у вас линия стражи только тут начинается?

— Да. А в чем твоя беда?

— Ни в чем, — помотала головой девушка. — Просто интересно. У вас город от спуска далеко, все не как у нас устроено, вот и спрашиваю.

И нет, говорить о том, что за ними хвост и вовсе не следовало. Да, Мист уверенно определяла преследующего как подземца, но в нынешней ситуации стражу было бы легко обвинить их в том, что они подвергли опасности тайну города и атаковать. Конечно, с учетом всех факторов, ситуация эта была более опасной для самого разведчика, но Мист не хотела лишних проблем. В общем-то… больше всего она хотела, чтобы ее оставили в покое, но этого пока не предвиделось.

— Конечно, у нас все по-другому! Только дураки бьют проход наверх так близко к своему городу, как в Мостках.

— Только дураки живут так близко от крупных городов наземцев, — отпарировала Мист.

— Вот, нашлась знаток мест, научит нас, как правильно обустроить Подземелья!

— Научу. Но если расскажешь, как добраться до святейшего дерьмостока, то не стану.

Разведчик выбрал меньшее зло: достав карту, выведенную на дубленой коже строка для пущей сохранности и крепости, он показал нужные тоннели, и повторил для Мист всю дорогу несколько раз, пока не убедился, что она может воспроизвести ее, сверяясь со своими заметками.

— Не заблудитесь, — напутствовал он их, и Мист не очень понимала, что это: пожелание или вопрос.

— Интересно, почему оверлорд пустил сюда наземцев? — проворчала волшебница некоторое время спустя. Вопрос был риторический, но Тилайна, конечно, тут же влезла со своим мнением.

— Может быть, его заставили? Я же правильно понимаю, что вы не жалуете тех, кто живет на поверхности?

— Нельзя сказать, что именно не жалуем, — вздохнула Мист. — Просто не хотим, чтобы наземцы принесли свой бардак и к нам. У нас хорошо, спокойно. Можно сказать, тысячелетия спокойного развития без войн и катаклизмов! Мы далеко опережаем наземцев по многим направлениям, но если они придут наводить свои порядки, это все может закончится. У нас считается, что наземцы приносят с собой рознь и беспокойство. Кроме тех, конечно, кто стремится в самом деле понять и принять этот мир. Мой друг Торрен был таким.

Тилайна, услышав это имя, моментально проглотила следующий вопрос, зная уже по опыту совместно пройденных дорог, что любое упоминание Торрена приводит к тому, что Мист просто не отвечает больше некоторое время. Пока ее опять не попустит.

Они шли очень долго, но Мист вела уверенно. Карты, описания примет и собственное чувство направления, чутье подземного жителя позволяло ей неплохо находить дорогу. О предстоящем пути через жилые или почти жилые подвалы Атенаума она не очень думала, потому что пока было совершенно не понятно, что и как, а вот продолжающееся преследование ее раздражало. Она даже пару раз останавливалась, оборачиваясь назад и выжидая чего-то, пыталась возвращаться, подкарауливать, петлять, но все было напрасно. Противник был, как минимум, настолько же опытен в подземном петлянии, как она сама.

Уже подходя к месту ближения наземских ходов и подземных тоннелей, Мист снова остановилась, развернувшись назад, и крикнула:

— Вылезай уже, и дерись, если хочешь драться!

Но ответом ей была спокойная, вежливая тишина.

— Я знаю, что ты идешь за нами! В Подземелье не спрячешься в толпе. Кто ты такой?

Слова упали в вековечную тьму и канули в ней, словно пожранные. Ни ответа, ни движения.

— Но если он не напал, может быть, он не хочет зла? Просто Дея прислала посланника, облеченного плотью, но следующего ее замыслу, — предположила Тилайна, пытаясь успокоить Мист на свой лад.

— Да. Подземного такого божественного посланника. С арбалетом, с бомбами, с еще там чем-то, — фыркнула Мист почти обреченно. — Сдается мне, он или очень ловко нас куда-то загоняет, все еще, либо ждет, пока мы схлестнемся с противником сильнее, чтобы напасть с тыла.

— Ты совсем не веришь в волю Деи, а ведь богиня благоволит нам, — покачала головой Тилайна. — Иначе наш путь сюда не был бы так легок и прост.

— Легок? — повторила Мист рассеянно. — Можно, конечно, и так описать. В конце-концов, мы даже никого не убили. Или убили? — она кинула подозрительный взгляд на Воина, который давеча внезапно обзавелся кинжалом, резко сменившим владельца, но тот, по обыкновению, изображал статую. — Ладно. Надо решать наши проблемы как-то, а то сами они не хотят. И Дея за нас не решает, почему-то.

— Она нам помогает и ведет нас, — наставительно сказала Тилайна. — Не стоит недооценивать ее волю.

— Без разницы, — отмахнулась Мист, поворачиваясь обратно к поджидающим их тоннелям и пещерам. — Лучше бы она пальцем указала, где ломать стену, чтобы мне не пришлось ползать по стенам, как муха.

— Дея существует не для твоего удобства! Есть вещи, которые мы должны делать сами, не полагаясь на богов.

— И это примерно все вещи в жизни, — поддакнула Мист, старательно давя ответ о том, что Дея, вероятно, существовала ради удобства объяснений Тилайны, и больше ни для чего. Так или иначе, богиня, вероятно, не собиралась проникать сюда лучом своего света и указывать на нужное место, так что Мист пришлось класть руки на стену и изучать на ощупь буквально всю поверхность каменной стены. И ей повезло.

Под слоем незрелого дымного лишайника в одном месте она ощутила кирпичную кладку вместо скальной породы и остановилась. Она выдохнула, даже не заметив раньше, что задерживала от нервов дыхание.

— Здесь, — уверенно сказала она, руками расчищая стену. Она прислушалась несколько раз, но пока ничего там, за стеной, сомнений не вызвало, так что Мист нарисовала уже привычный глиф, концентрируя свое внимание. Она специально сделала его небольшим, надеясь локализовать разрушения и не причинить случайного вреда никаким опорам в пещере. — Отойдите. Если начнется обвал — еще и бегите, — скомандовала она своим спутникам и сама сделала пару шагов назад. Короткое заклинание прозвучало, и кирпичная кладка начала осыпаться — сначала по крошке, по пылинке, потом быстрей и быстрей, пока под ноги путешественников с шорохом и каменным треском не хлынул поток мелкого крошева, оставляя за собой дыру достаточных размеров, чтобы в нее вполне пролез бы Торрен с его вполне эпическими размерами, но вот строк бы уже, определенно, застрял.

— Значит, Торрен не строк, — пошутила себе под нос сама для себя Мист и, осторожно приблизившись, заглянула вовнутрь.

Это явно было что-то человеческое. Кругом высились полки, полки и полки, уходящие в бесконечность, и на них были так же бесконечно разложены свитки и книги. не канализация — кое-что получше. Они попали в какой-то архив. Мист еще раз огляделась, но мрак не был нигде нарушен необходимым для обычных людей светом, поэтому, вероятно, пройти даьше пока было вполне безопасно.

— Видишь? Дея направила тебя, — не преминула вставить свое мнение Тилайна, пролезая внутрь.

— И немножечко подземное чутье, — ответила Мист, совершенно не собираясь спорить про это сейчас.

“Разборки потом”. Торрен наверняка посоветовал бы поступать именно так.

Архив выглядел старым. Мист, будучи дипломированным “эр-Иандэ” на глаз могла определить, что документы, находящиеся в этой части зала, были явно старше трехсот лет. Собственно, вероятно, возраст отдельных экземпляров превышал и тысячу. Первый же свиток, который она взяла в руки и аккуратно вытряхнула из чехла, повествовал о чем-то донельзя интересном, потому что на сильно устаревшем весторне упоминал в одном списке стадо строков и эльфийского раба, что вообще-то, было нонсенсом.

Но зачитаться ей не дали.

— Мирт, разве нам не надо торопиться? Наверняка нас могут здесь застать.

Это было справедливо и очень печально, и заставило Мист решиться на самое настоящее преступление. Она раскрыла заплечный мешок Воина и, проходя мимо рядов полок замедленным шагом, начала собирать примеченные наметанным взглядом свитки с собой. На будущее.

— Что? Нас все равно сожгут, если поймают тут, — ответила она нанемой вопрос Тилайны. — А так хоть будет за что, не так обидно.

— Но разве можно просто так забирать что-то из архива? Мы не храним так много бумажной пыли, но я знаю, что вы, ваэрле, цените это. Целые войны случались из-за кусков бумаги.

— Которые называются письменными договорами, — согласилась Мист. — Я бы с удовольствием пришла сюда как гость, а не как тать в ночи, но, думаю, будет слишком большим оптимизмом предполагать, что меня прямо так возьмут и пустят. И, на минуточку, мы вообще-то собираемся залезть к их святыням и покопаться в реликварии, что, конечно, куда больший грех, чем пара утянутых с собой свитков.

— Я не осуждаю! — примирительно подняла руки Тилайна. — Я просто не понимаю.

— Знания должны работать, а не лежать бессмысленной грудой, — наставительно сказала Мист, продолжая отбор (во всех смыслах) оных знаний прямо на ходу.

Архив оказался изрядным — и ближе ко входу в него в зале даже обнаружились следы пребывания живых. Рядом с дверями стояла небольшая конторка с оплавленной свечой и запасом огарков в ящике, и на полу были следы воска, отмечающие самые протоптанные дорожки. Это оставить без внимания было нельзя, конечно же. Мист прошла по каждой, запретив Воину и Тилайне мельтешить и бегать следом.

На одном “натоптанном” месте оказались сборники эльфийских легенд в пересказах — от “Эльфийской радуги” и других знакомых и незнакомых Мист источников, включая явно собранные самыми Видящими записи: они были представлены объемистыми шитыми тетрадями, исписанными от руки. До типографского набора такого рода литературы тут, видимо, еще не дошли: а вот в Университете все исследования бережно печатались и переплетались уже лет сто, не меньше. Тут было особенно нечего ловить, потому что с появлением в круге общения Мист настоящих эолен забытые легенды стали ее волновать намного меньше.

Вторая тропка вела к целому сектору шкафов с уложениями и правилами жизни Видящих, и Мист сочла это не только не интересным, но и противным, хотя, конечно, и тут можно было добыть что-то ценное.

А третья … по третьей неведомый архивист ходил к полкам с протоколами допросов, обследований и проверок. Так что Мист, холодея внутри себя, начала перебирать складированные там тетради и свитки подряд. Они были разложены по времени первого допроса или доноса, и содержали всю информацию по конкретному случаю от и до. Надо отдать должное работающему здесь человеку — специалистом он был хорошим, в его действиях не чувствовалось небрежности и натуги. Все было сделанно аккуратно, если не сказать — с любовью. Имена и даты были отмечены, а связанные документы — объединены одинаковыми пометками на обложках, корешках или первых страницах и общими деревянными рамками на полке, так что искать было просто.

Мист легко нашла себя, и, напрягая свое ночное зрение, стала просматривать информацию.

Видящие говорили правду — наводку на нее дал Трогмортен, но первый донос относился к более раннему моменту — сразу после возвращения из приснопамятной экспедиции за Книгой. И там ее имя всплыло, конечно же, в связи с Вейларисом и Торреном, за которыми уже некоторое время наблюдали издалека. Приписка про подземное происхождение была — но практически последней.

Информация о Торрене оказалась куда более обширной.

На них с Вейларисом обращали внимание и раньше в связи с их активной деятельностью, но, по большей части, ходу ничему не давали из-за особого положения и происхождения Виля.

И, да — в сведениях на него моментально нашлось упоминание о том, что его род может оказаться побочной ветвью от крови святого Амайрила. Предположение было сделано осторожно, без упоминания, что отцом героя с Крайнего Хутора мог быть сам Святой Амайрил — но окольные намеки присутствовали.

— Ты долго будешь читать? — шепотом позвала ее Тилайна. — Там, в коридоре, кто-то ходит!

— Пока все не прочитаю, — отмахнулась Мист. Может быть, рыться в бумажках прямо сейчас и не было хорошей идеей, но, с другой стороны, пока что никто сюда не врывался, да и в недрах архива вполне можно было успеть скрыться, если что. Так что она разыскала раздел про Трогмортена и снова углубилась в изучение.

Пойман в Сарэне.

Обвинен в преступном сговоре с целью нападения на караваны, в том числе — с пилигримами. С связи с этим отдан Видящим для церковного суда.

Сулил сведения об опасных колдунах и был переправлен в Атенаум для бесед с почтенными братьями.

Был допрошен.

Был допрошен.

Был допрошен.

Куча протоколов, где сухими строчками отчетов были указаны примененные средства. И вода, и огонь, и рескат, и еще небеса знают что. Мист затруднялась представить себе уровень боли и отчаяния, который должен был испытывать караванщик. Но он рассказал если не все, то очень и очень многое.

Братья-дознаватели имели представления о Подземельях, потому что оно всегда оставалось источником дымного лишайника, но Трогмортен был первым, от кого они узнали, хоть и приблизительно, о реальном масштабе ситуации. О том, что там есть торговля и свое собственное производство, о том, что городов там не один и не два, а намного, намного больше.

Все это собрали в доклады, и показали высшим церковным чинам, и припиской было указано — “принято в работу”.

И еще — “обеспечить защиту и покой в целях получения дальнейших консультаций”.

Мист перебрала все дополнительные бумажки, ища конкретику, и все-таки нашла. Судя по всему, выпускать его никто не собирался, и он содержался все в той же камере, откуда его некоторое время назад выводили на допросы. Надо было найти план. Карту подземелий, карту казематов. Может, наведаться к нему?..

Размышляя, волшебница начертила на полу мелом глиф, переложила на него все документы из ближайших “допросных” шкафов и прочитала заклинание, заставляя бумагу превратиться в труху.

— Вот так-то, — заключила она, отряхивая руки и затирая ногой линии глифа. — Это моя личная маленькая война! Победоносная. Надеюсь.

Закончив с этим, Мист начала обходить архив в поисках информации о постройках, карт и схем, потому что шансов найти кого-то, кто согласится устроить ей тут тур по достопримечательностям, было маловато.

Шансов найти карту тоже было не так уж много, но они казались более весомыми. Должны же был Видящие как-то учитывать помещения и размещения в них, все-таки, далеко не эолен, чтобы не полагаться на недолговечную бумагу.

Ей, однако, не везло. Ничего похожего на инженерные планы не находилось, а время продолжало уходить.

В конце-концов, Мист пришла к мнению, что черной кошки в этой черной комнате может и не быть. То есть, планы и схемы, даже если они и были, могли храниться не в архиве, а где-то у специального человека, который отвечал бы за обслуживание и ремонт, например. В Университете такой человек был и звался он комендантом, а вот что и как было организовано тут, вероятно, должно было остаться загадкой.

— Ладно же, — сказала Мист, отряхиваясь от книжной пыли. — Справимся как-нибудь.

— Ты нашла, куда идти? — спросила Тилайна с надеждой.

— Нет, — признала волшебница, занимая выжидательную позицию у дверей и пытаясь прислушаться. В коридоре, как будто бы, было тихо, и присутствия живых она не ощущала, но это еще ни о чем не говорило.

Запор в двери был обычный, похоже — врезной замок с самой обычной скважиной, и Мист, не мудрствуя лукаво, и его осыпала в пыль.

В плохо освещенном редкими лампадами коридоре, в самом деле, было пусто, и он продолжался и направо, и налево. Правда, оба поворота, похоже, вели в одном направлении. Мист предполагала, что им, так-то, нужно направо, ближе к центру, но повернула налево. Спросить было не у кого, и пришлось положиться на случай … и на воспоминания о том, что досточтимый маг ар-Маэрэ Иллемейр всегда сворачивал именно налево.

— Если ты не знаешь, куда идти, то как мы пойдем? — спросила Тилайна, дергая ее за рукав.

— Наугад, — ответила Мист. — В конце-концов, в общефилософском смысле, мы понятия не имеем, куда идем, не так ли?

— Мы идем к свету Деи, в общефилософском смысле, — не согласилась Тилайна, у которой на любые из бед был один ответ.

— Это ты туда идешь, — покачала головой Мист. Говорили они очень тихо, едва слышно, и Мист поминутно прислушивалась к звукам позади, пытаясь понять, не идет ли за ними кто-нибудь. — А я, с наибольшей вероятностью, иду к Разлому над Последним городом, чтобы сгинуть в неизвестности. Навсегда.

Тилайна замолчала, а Мист различила сзади едва слышное движение — очень далеко, но все-таки. Кто-то еще был здесь, и не факт, что местный — это мог быть и их загадочный преследователь из Подземелий.

Надоело все это. И да — она чувствовала, что очень, очень устала. Ей хотелось уже обратно, в относительную, пусть и временную, безопасность родных Мостков или эль-Саедирна, и, наконец, отдохнуть.

— Почти целый год отдыхала, — укорила она себя, заставляя себя продолжить путь. — Просто расслабилась, вот и все. Поэтому так трудно.

Коридор продолжался непроглядным мраком — последние лампады остались далеко за прошлым поворотом, что, вероятно, отражало частоту его использования. Впрочем, это был не повод разворачиваться и возвращаться, поэтому они продолжили свой путь.

Ответвления встречались редко. Около каждого из них Мист останавливалась и оценивала ситуацию с точки зрения подземца, проверяя направление и, насколько хватало слуха и чутья, степень населенности.

Около одной развилки она простояла долго, перекатываясь с пятки на мысок и стараясь принять решение сама. Ей казался более перспективным левый коридор, несмотря на то, что должен был через некоторое время закончиться тупиком. Однако тупик вполне мог оказаться и дверью.

Правый коридор был шире, и вскоре забрал вправо еще круче. Что-то в нем было такое, что Мист не хотела бы изучать и проверять. Может быть, ловушки. Может — какие-то местные обитатели, свихнувшиеся от темноты и тишины.

— И, все-таки, налево, — сказала она, про себя помянув недобрым словом Мейли.

Глава 8

Ее спутники без споров последовали за ней, конечно же, оставляя только на ее совести степень правильности принятого решения.

Тоннель, как Мист и предположила изначально, окончился дверью, а не настоящим тупиком. Конечно, вряд ли ее открывали в последнюю сотню лет, судя по степени того, как она просела и вросла в камень пола.

— Тут давно никто не ходит, — с сомнением сказала Тилайна. — Ты уверена, что нам сюда?

— Нет, — пожала плечами Мист, приникая глазом к замочной скважине. — Но там ходят, похоже, часто. Даже факел горит, так что тссс.

Дверь пришлось обрушить целиком — и ловить особо крупные куски, чтобы не грохотали в тишине. Возня и так вышла основательная, так что будь рядом какой стражник, дело могло закончиться стычкой. Но нет — несмотря на ощущение живых поблизости, никто так и не вылез. Мист, выйдя в коридор, сощурилась от света факела и спешно двинулась снова в сумрак слева, прячась в тенях. Коридор продолжался, и ощущение живых приближалось, пока, наконец, причина не стала понятна: по бокам появились обитые железом двери камер, во многих из которых кто-то стенал и плакал — но тихо, явно стараясь не привлекать к себе внимания.

Мист заглянула в одно из зарешеченных окошек, с трудом сдерживая рвотные позывы от гнилостного запаха немытой плоти, экскрементов и тухлой еды. Внутри, свернувшись на полу, был человек, или то, что когда-то было человеком, потому что сейчас он больше походил на хнычущую биомассу.

— Трогмортен Карре, — почти в полный голос позвала Мист. — Среди вас есть Трогмортен Карре?

— Так его наверх забрали, — прошамкал кто-то с другой стороны коридора, прижимаясь к окошку со своей стороны. — А вы кто такие, раз не знаете?

— А я вот, извольте видеть, злая ведьма, из пепельных земель посланная, чтобы своих освободить, — сказала Мист с сарказмом. — Куда еще наверх?

— В верхнюю тюрьму, — ответил ее собеседник не слишком внятно. У него, кажется, не осталось ни одного зуба, и в щеке зияла дыра, и челюсть была сломана и скверно срослась, но он даже не казался старым при ближайшем рассмотрении. Кажется, Видящие совсем не поменяли своих привычек. — Выпусти, так я расскажу.

— Так ты расскажи, и выпущу, — отпарировала Мист.

— Ты ж злая ведьма, или врешь? Тогда выпускай меня, я тоже злой, еще как злой.

— Трогмортен Карре, — напомнила Мист. — И я не только тебя отпущу, но и дам оружие.

— Верхняя тюрьма для ценных узников, — решился он, сильно щурясь на Мист. Он явно почти не видел ее во мраке, куда едва долетали слабые отсветы факела, но все равно старался. — От развилки вверх, потом налево. Она сразу над этим местом.

— А за какие такие шиши его туда отправили?

— Нужен он Серым, поет складно про Подземелья эти, будь они неладны.

— А ты кто будешь? — Мист вслепую нарисовала глиф на замке.

— Это не важно.

— Хорошо, что ты станешь делать когда я тебя отпущу? — сменила вопрос Мист.

— Пойду и убью тех, кто меня сюда засунул. Если дотянусь. Если смогу.

— Хорошее дело, — согласилась Мист и шепотом прочитала заклинание. — Тебе в помощники кого-то освободить?

— А оружие дашь, ведьма?

— Дам, — Мист отняла у Воина первый попавшийся кинжал и сунула своему негаданному информатору.

— Вот того напротив выпусти. И через две камеры мужика. Он тронутый, но могуч. Может, и завалим кого, — отозвался заключенный, пробуя кинжал на палец.

Пока Мист освобождала тех, на кого он указал, мужчина молчал, видимо, собираясь с силами.

— Ты правда ведьма, так? Тогда дай нам сил, чтобы не зря. Чтоб все не зря.

— Легко, — мрачно ответила Мист. Она достала из сумки бутылку Серого мира и сунула ему. — Пить, пока не затошнит.

Тот откупорил пробку, с сомнением понюхал, отпил, потом еще и еще, и потом с удивлением сказал:

— Может, у тебя и рескат есть еще?

— Есть, — сказала она. — А ты пользоваться им умеешь?

— Я был брат ловчий, — сказал бывший пленник. — Да только меня самого обвинили в ереси.

— Как пройти в реликварий?

— Что?

— Реликварий. Рескат за дорогу до реликвария, — предложила Мист.

Мужик сощурился, пытаясь во мраке разглядеть больше.

— Разве тебе не Трогмортен Карре нужен?

— И он. И другие ведьминские дела, тебе не важные. Рескат, — сказала волшебница твердо. — За дорогу.

— Откуда рескат?

— Меня поймали и допрашивали, — спокойно ответила Мист. — Но не очень удачно для себя.

— Встретились-таки с настоящей ведьмой, — неожиданно расплылся в страшенной улыбке бывший узник. Пустые провалы на месте зубов выглядели настолько неестественно, что, казалось, сама реальность туда проваливается и всасывается. Мист даже отшатнулась, сделала короткий шаг назад, ловя себя почти в падении.

— Мы договорились?

— Бумага есть? И грифель. Идем к свету.

Прозвучало почти как проповеди Тилайны, но думать об этом было не к месту. Мист и ее разросшаяся группа сопровождения переместились к месту под факелом, и освобожденный долго чертил грифелем на расстеленном на полу свитке с обратной его стороны, вырисовывая схему и описывая комнаты и возможные места встречи с живыми.

— И я даже знать, наверное, не хочу, что тебе там в реликварии надо.

— И не стоит, — согласилась Мист, на кончике языка которой крутился честный ответ, что идет она за мощами Святого Амайрила, которых официально не существует вовсе. Она поискала по рюкзаку и протянула негаданному помощнику аккуратно завернутый в ткань рескат. — Вот. Надеюсь, ты в самом деле умеешь им пользоваться.

— Умею, — голос бывшего ловчего даже подсорвался от восторга, словно не хватило воздуха. — Покажу им колдунью смерть, — сказал он, разворачивая оружие и берясь за него явно опытным, тренированным движением. Это было особое прикосновение, особый хват.

— Как это работает? — спросила Мист. — Почему тебе не больно?

— Рука, — объяснил он, поднимая ладонь с рескатом и поворачивая так и сяк в свете факела. Его рука похожа на руки марионеток, которых производили для своих целей Раджехог и Карн: с серо-синими линиями, покрывающими ее вместо нормальных едва видимых сосудов. — Видишь шрамы? Тут выжжены нервы. Я ничего не чувствую несколькими пальцами и частью ладони. Поэтому у каждого ловчего свой захват, у кого как легло омертвение.

— Вообще-то, — с оттенком отвращения сказала Мист. — Это некромантия с применением технологий Ардоры, судя по тому, как это выглядит. Кто вообще допустил использование таких вещей в церкви Эйна?

— Святой Фофей создал первых ловчих, — сказал он. — Погоди. Ты говоришь, это все … ересь? Да откуда тебе, ведьме, такое знать?

— От других еретиков, конечно же, — ответила Мист, бросая еще один неприязненный взгляд на рескат. Рассказывать о том, что она, вероятно, отправила в поля пепла зажившегося на свете Фофея, конечно, не стоило. — Вам еще что-то нужно, или нам пора отправляться по своим целям?

— Еще кинжал дашь? Только мне особо нечего предложить-то уже, наверное. Разве что душу. Душу за кинжал возьмешь?

— И что я буду делать с твоей душой? Себе-то не приладишь, — Мист поморщилась, разоружила Воина на еще одну единицу и передала ее бывшему ловчему. — А теперь вперед. Я не собираюсь вечно бродить тут во мраке, мне еще по полям Пепла бродить, если следовать вашей нехитрой мифологии.

И дернула Тилайну за плащ, когда та собралась что-то сказать и насоветовать. Не время, не место, и нечего каким-то потенциальным смертникам знать, что по подвалам Атенаума разгуливает настоящая гнильцова эльфийка, вдобавок к гнильцовой ведьме.

— Наверх нам тоже, — сказал ловчий, весь подбираясь и собираясь с силами. Его спутники с угрюмой решимостью следовали за ним, тоже налившиеся до края глаз серым миром, но со всей очевидностью развивающиеся на каждом шагу. Они были смертниками, Ллоединн уже поцеловала их и звала к себе, и Мист почти чувствовала ее печать.

Наверху лестничного пролета они расстались. Ловчий и его команда молча и целеустремленно двинулись дальше вверх, а Мист и ее присные свернули налево, и потом снова налево, словно это было каким-то важным знаком.

Тут все выглядело куда приличней, и коридоры были освещены, и на посту нашелся самый настоящий тюремщик — правда, ненадолго, потому что Воин засек его первым, и прямо из-за угла размазанной тенью метнулся вперед. К тому моменту, как на место событий прибыли Мист и Тилайна, стражник был уже без сознания на полу, а Воин старательно увязывал его в кокон из веревок, что означало — задача “не убивать” все еще им чтится и ценится.

— Молодец, — скупо похвалила его Мист, собирая с пола связку ключей от камер. Их было много — но занято было от силы три, и в одной из них нашелся проклятый Трогмортен. Впрочем, когда Мист открыла дверь и увидела его состояние, у нее несколько угас запал.

Камера выглядела почти как комната — просторная, приемлемо освещенная, ковры на стенах и полу для защиты от холода и сырости, настоящая кровать, полки с книгами, отгороженный угол для умывания и прочих дел. А вот сам пленник выглядел не очень. Почти как Мейли после всего, что с ним сделали, только еще и правая рука заканчивалась обрубком. Аккуратно забинтованным сейчас — но Мист уже знала, что привилегии лечения и относительного комфорта были получены им относительно недавно. Куплены ценой информации о Подречье.

— Очень добрый день, Трог Гр Мортен, — сказала Мист, когда тот повернулся на звук отпираемой двери. Голова у него мелко тряслась, словно в нервном тике, и оставшаяся рука тоже. — Вот мы и встретились.

— Мист…ле Илант, — сказал он не очень внятно. — Ты … как жива?

— Хорошо жива, — спокойно ответила Мист. — А тебе не стоило пытаться спасти свою шкуру ценой сведений обо мне и Торрене. Разве так поступают с “родней”? Хотя, о чем это я? Ты и Подречье сдал, не побоялся. Они же и до Вечнотемна так дойдут, разве тебе не понятно?

— Далеко. Далеко Вечнотемн, — выплюнул он, пытаясь забиться в угол подальше, хотя Мист не сделала ни шагу.

— Зато я близко, — сказала она. — Видишь меня? Из-за твоего длинного языка мне пришлось уйти из Университета, хотя я не представляю себе жизни без него. И, может быть, всем городам Подземелья придется воевать с людьми. И что это тебе дало? Ты спасся, тебя пощадили? Сидишь тут, как крыса в клетке.

— Хочешь убить… убей, — выдавил он. — Не куражь….ся.

— А ты боишься, — покачала она головой. — Все еще боишься, да? Что тебе терять? Твоя жалкая жизнь еще стоит того, чтобы над ней трястись?

— Демоны … душу заберут …. в Последний город, на съедение. На… съе….дение, — с трудом сказал он.

— Ах, вот оно что.

Он был жалок, он был измучен.

Его болтовня едва не стоила Мист жизни и разума, и стоила ей Университета, и подвела под допросы семью Торрена, которая была вообще ни при чем, и все Подземелья оказались под угрозой.

И порыв добраться до его глотки и перегрызть был тем, что во многом помогло Мист вырваться и спастись. Но сейчас …

Сейчас он был всего лишь сломанным, несчастным, глубоко испуганным человеком, и Мист не могла найти в себе моральных сил, чтобы убить его. Это было слишком просто, что ли, и как-то мерзко.

— За что отрубили руку? Разве это не за воровство из церкви так карают?

— Мертвых… палом. паломников обирал, — он инстинктивно прижал к груди замотанный обрубок. — За это… за это тоже так.

Она его почти не узнавала. Он был нагловатым, дерзким, ищущим выгоду для себя на каждом повороте. По-своему храбрым, как все, наверное, подземцы. А сейчас не осталось ничего, только пустая оболочка с остатками прежней внешности.

У Мейли при всем его безумии, все еще был внутренний стержень, который его держал. А вот от Трога осталась лишь шелуха.

Мист еще несколько долгих мгновений постояла в дверях, глядя на него со смесью отвращения, ненависти и сожаления, переживая про себя все, что могло бы пойти иначе. А потом повернулась и ушла, заперев за собой дверь. Ключи она оставила в замочной скважине, даже не потрудившись забрать, и повела свой небольшой отряд прочь, к тем коридорам и переходам, которые должны были привести их в реликварий.

— Мы и так достаточно долго блуждали в темноте, — сказала она с оттенком насмешливого пафоса. — Пора, в самом деле, войти в свет. Только не Деи, а Эйна.

Когда они завернули в первый коридор после лестницы, до ее чутких ушей донесся отголосок короткого, отчаянного предсмертного крика.

И дальше была тишина.

— Тебе не кажется, что это кричал тот человек, с которым ты разговаривала? — тут же вцепилась в руку Мист Тилайна. — Я поняла, что это он тебя предал, но ты его пощадила, да? Звук был точно с той стороны.

Мист покачала головой, хмурясь.

— А теперь за нами снова кто-то идет, — добавила она печально.

— Думаешь, он?..

— Я точно не хочу возвращаться, чтобы проверять. Собственно, я ничего не хочу знать об этом. Никогда, — резковато ответила Мист, продолжая путь. Ее всерьез тревожил преследователь, который никак не мог оставить их в покое, но так же, как в Подземелье, он не торопился попадаться на расставленные на него ловушки. Зато Мист, увлеченная попытками его подловить, стала меньше концентрироваться на том, что было впереди, и это их изрядно подвело уже очень скоро.

Собственно, она слышала переполох где-то наверху — там со всей очевидностью кто-то бегал, кого-то ловил и кричал, и вибрации звуков передавались по стенам и потолку. И, вероятно, кто-то еще услышал, или как-то был подан сигнал о помощи, потому что Мист прозевала, или почти прозевала целый отряд впереди. И было поздно отступать, и некуда: они втроем только вошли в зал, вероятно, предназначенный для тренировок, собираясь проскочить вдоль его дальней стены дальше, когда со входа по диагонали туда же бодрым маршем влетел десяток храмовых стражников, направлявшихся ровно туда, откуда Мист и ее спутники явились.

Немая сцена продолжалась недолго — ровно столько, сколько Воин, словно бы нарушая законы природы, размазанной линией летел к противникам. Он нацелился в ближайших, связывая их боем и мешая продвинуться дальше, но зал был широким, и “бутылочное горлышко” создать не удалось. Воина окружили четверо, осыпая его ударами и пытаясь пробиться сквозь его оборону, но тот крутился в кольце мечей ужом, огрызаясь быстрыми и точными атаками. Прежде, чем остальные успели обойти сражающихся собратьев по флангам, одного уже пришлось заменять — Воин проткнул ему руку насквозь, и оружие он больше держать не мог. Однако, остальные, еще не занятые боем, продвигались к Мист и Тилайне приняв их за более доступную добычу.

— Взять их!

— Отрезать дорогу, не уйдут!

— Сами виноваты, — коротко сказала Мист, вытягивая вперед руки. — Эйиладд Кирин!

Молния вышла кособокой — правая рука, теперь постоянно онемевшая, словно отказывалась пропускать магию, но разряда хватило, чтобы изрядно опалить одного из нападающих.

— Ведьма! С ними ведьма! Ловчего, где ловчий?

— Так убьем!

— Эйиладд Кирин!

— Лови ведьму!

На третьей вспышке сбоку в зал влетел и тут же включился в потасовку новый участник. Мист его не знала — и рассмотреть не успевала в той кутерьме, которую он устроил. Пользуясь тем, что стражники пытались отбежать от молний Мист, он набрасывался на них сбоку, сзади, перемещаясь с легкостью бойкой ящерицы на солнце и тут же отскакивая, не позволяя себя задеть. Он метался среди стражников, безукоризненно избегая атак и выискивая щели в их доспехах, успев отоварить даже пару из тех, кто наседал на Воина.

Волшебница, быстро начиная ощущать усталость от использования магии, успела отметить только то, что клинок бойца был узким, тонким и трехгранным, и следы от этого клинка она явно уже видела. Одет нежданный союзник был как самый обычный искатель приключений, каких на дорогах Эквеллора полным полно, и единственной реальной видимой приметой кроме оружия был твердый мелкий подбородок, Мист была готова поклясться — эльфийский.

Одного из стражников Мист встретила болтом с ручного арбалета в грудь, и все внезапно закончилось. Стоило предпоследнему противнику упасть, как неведомый боец метнулся прочь с такой скоростью, что волшебница даже Воину не успела скомандовать остановить его, а пока Воин добивал последнего, преследовать уже стало поздновато.

— Одно стало ясно, — умно заключила Тилайна.

— Что именно?

— Дея все-таки послала нам защитника, — с трепетом сказала эльфийка. В отличие от Мист, она и не подумала проверять карманы поверженных стражников, зато волшебница с упорством, достойным лучшего применения, обыскала всех, просто на всякий случай. Тащить с собой ворохи чужого оружия и бьрони она не собиралась, а монет или украшений было совсем немного. Храмовые же стражники! Да и, наверное, поднятые по тревоге только что, карманы они набивать не стали.

— Сдается мне, не от Деи такой подарок, — проворчала Мист, отряхивая руки и делая знак следовать за собой.

— Он точно эолен, — не согласилась Тилайна. — А мы все — возлюбленные дети Деи.

— Тогда откуда он так хорошо знает Подземелья, что даже меня может там за нос водить? К тому же … если бы он был от Деи, почему ему было об этом не сказать и не присоединиться к нам?

— Неисповедимы пути богов!

— Мои тоже, — сморщила нос волшебница. — Хотя, с другой стороны, в какой-то мере исповедимы. За священным трупом я идти изволю. А вот конкретный маршрут, можно сказать, хаотичен.

Через некоторое время Мист снова услышала отголоски преследования — но теперь это ощущение вызывало, пожалуй, поменьше тревоги, хотя предстояло еще очень даже разобраться с тем, кто же такой их тайный доброжелатель. Мист пока не могла приложить эту информацию к своей реальности, найти нужные связи, а в волю Деи, выраженную таким образом, она не верила совсем.

Кто в этом мире мог настолько быть заинтересован в ней, чтобы ходить по пятам с самого Университета? Клинок неведомого бойца был точно таким же, как тот, что пресек там жизнь серых братьев. И если раньше Мист сферически предполагала, что серые тогда нарвались на кого-то из своих недоброжелателей, а ее освобождение вышло случайно, то теперь она была вынуждена пересмотреть свое мнение.

Вероятно, ее преследователь пытался помочь ей, но не хотел показываться и представляться — поэтому все было сделано именно так.

Когда она еще чувствовала его присутствие?

На память приходила дорога возле Старого Авернера, прежде всего.

Но как бы их “спутник” смог попасть из Университета в Авернер? Вернее, угадать, что искать Мист надо именно тут, и двинуться напрямую на юг из Университета? Сплошные вопросы, и никаких, толком ответов. Разве что, этот неведомый эльф тоже обладал, в какой-то мере, Багровой магией и просто шел за ними сквозь все Метки? Ведь был же когда-то эль Сарэн, никогда не носивший титул Багрового мага и никогда не обладавший Багровой книгой, но способный проходить через Домены точно так, как делала это сама Мист? Быть может, есть и другие, те, кто может — но кому просто не досталась Книга.

— Эй! Тебе книга нужна? — попробовала она спросить назад, в пустоту одного из пройденных коридоров.

Тишина. Ни шага, ни вздоха.

Мист сделала шаг, сделала вздох и пошла дальше.

Пока что на пути им встречались только одиночные сторожевые посты, с которыми Воин справлялся шутя, а вот заварушка наверху, кажется, перешла в позиционное противостояние. Мист очень надеялась, что освобожденные узники получат свою месть, но совершенно не хотела знать, как именно это будет выглядеть. У нее была цель, и, судя по карте, они были к ней уже близко.

Глава 9

Со следующими более или менее приличными силами противника они вполне могли бы столкнуться уже почти совсем возле прохода к реликварию. Тут была еще одна лестница наверх, и изрядное количество стражников толпились на ней, пытаясь раскачать запертую решетку.

Однако, на этот раз Мист успела почувствовать их и опознать ситуацию заранее, поэтому они были готовы … и просто обошли орущую толпу другим коридором.

— Я бы их бомбами закидала, но бомб нет, — с сожалением отметила она. — Недосмотр.

— Это ужасно! Хорошо, что нет, — не согласилась Тилайна.

— Так ты реши, ужасно или хорошо, — устало пошутила Мист. Ей хотелось остановиться и никогда не двигаться, закрыть глаза и никогда больше не открывать.

— Мирт! — возмущенно притопнула ногой Тилайна, но больше никак не стала проявлять недовольство, заметив унылый вид спутницы. — Тебе плохо? Больно? Ты ранена?

— Нет, просто, — Мист потерла нечувствительную правую руку. Наверное, ей можно было уже и за рескат хвататься. — Просто устала. Очень.

— Привал?

— Не поможет. Даже серый мир … Симбельмин не помогает. Надо просто дойти, и потом уже разбираться, что со мной такое.

— Ты говори, если тебе нужно помочь, — попросила Тилайна заботливо, но Мист только отмахнулась. Она понимала, что если кто и разберется в проблеме, то только она сама. Быть самой знающей и значимой в этом месте мира было, может, и интересно — но почему-то совсем не привлекало.

По словам бывшего ловчего, у реликвария должны были постоянно дежурить стражи — но у входа никого не оказалось. Похоже было на то, что освобожденные пленники каким-то образом устроили наверху изрядный шум, и по тревоге подняли всех, кого могли. Это было несколько нерационально, потому что такое нападение вполне могло быть диверсией для отвлечения внимания, но не Мист было их судить. Может быть, бывший ловчий в самом деле знал, что делает, и в самом деле устроил такой бедлам, к какому Видящие оказались не готовы.

— Итак, святая святых, — представила Мист двери реликвария своим спутникам. Тилайна покивала вежливо, а Воину было, конечно, все равно. Как всегда. — Смотрите по сторонам, следите за ситуацией. Я открою замок и пройду внутрь. Договорились?

— Я слежу, Мирт, — пообещала Тилайна, послушно поворачиваясь в сторону коридора.

Мист еще немного поприслушивалась к происходящему вокруг: внизу, наверху, по бокам, и пришла к мнению, что освобождение узников было самым лучшим тактическим решением за последние несколько месяцев. Наверху реально слышались топотания и возня, и кто-то громко обсуждал штурм покоев Предстоятеля. Это давало Мист и ее спутникам еще немного времени во всеобщем хаосе, чтобы закончить то, что они начали.

Мист уверенно нарисовала вдоль всего косяка глифы, подозревая, что часть замков могла быть невидимой, и прочитала привычное заклинание, концентрируя внимание, и немного заторможено наблюдая, как потом из двери посыпалась пыль и сухая ржавчина. Зрелище показалось ей достаточно медитативным, так что даже пришлось изрядно встряхнуться, чтобы прийти в себя и продолжить действовать.

— Дым и пепел, — прокомментировала она, открывая дверь и проходя внутрь.

Тут не горели лампады — нет, естественный рассеянный свет падал сверху, из узких решеток. Мист примерила свои воспоминания и поняла, что решетки эти в самом деле должны были быть где-то прямо под Собором, возможно, в той его части, которая была закрыта для обычных паломников.

Это было длинное, просторное помещение, украшенное барельефами на стенах и полное сундуков, ларцов и даже стеклянных футляров, как в музее при Университете. Это была огромная сокровищница, и одновременно — склеп, потому что тут и там были саркофаги, и были святые мощи, закрепленные в золотых окладах. Мист медленно по кругу обошла все, суя нос в каждый сундук в поисках наиболее значимой части этой коллекции. Ей нужно было самое важное — потому что может быть тут важнее мощей или частей тела Святого Амайрила?

Но ощущение магии, ощущение бури внутри и снаружи не приходило. Либо никаких мощей тут в самом деле не было, либо останки злосчастного Мейли не имели никакого отношения к проблеме магии. И это было бы крайне неприятным вариантом развития событий.

— Ну же, Мейли, — сказала она себе под нос. — Подай, что ли, знак какой. Никакой.

Сказала — и почти носом уперлась в стеклянный футляр, содержащий какую-то тряпицу на подушечке. Мист было обогнула его, едва бросив взгляд, но что-то потянуло ее приглядеться, и она увидела, что из края тряпицы выглядывали кончики седых волос.

— А вот и знак. Только о чем он? Что больше тут искать нечего? — Мист сморщила нос и стала искать, где футляр открывается. Он оказался куполом, и тяжелый стеклянный короб пришлось поднять и пристроить на полу, чтобы забрать священную вещь, настоящие волосы Святого Амайрила.

Мист коснулась реликвии совершенно без пиетета, и совершенно по-простецки, как самый обычный сверток, развернула тряпки, чтобы посмотреть на волосы.

Это была неровно обрезанная по длине прядь, вырванная буквально с кровью с другой стороны. Точно того же оттенка грязной седины, что видела Мист у Мейли в Доменах, и оставшиеся исходного цвета волосы были того же оттенка, что и поблекший волос, который Мист когда-то подобрала в Атайн.

Волосы были пересохшие, мертвые, но Мист, прислушиваясь, ощутила от них, вернее, от засохшей крови в основании, короткую тягу, дуновение Доменов.

— Это был ты, — сказала она в пространство. — Все ж таки, ты. Не то, чтобы я сомневалась раньше, но сейчас я уверена еще больше. Это твои волосы, твоя кровь и твои дела, Мейли-из-Сполохов. Что же ты натворил? Что ты на самом деле натворил?

В ответ наверху, над сокровищницей, раздались быстрые шаги, и кто-то что-то начал торопливо говорить, пока второй голос заводил молитву снова и снова, запинаясь на второй строчке и начиная сначала.

Мист замерла, прислушиваясь, но голоса доносились сюда искаженные, с перепадами громкости, и она с трудом могла понять только отдельные слова.

— Засели … Предстоятель!

— А если …

— … Не стоит думать …!

— …. Другие силы. Возможно …

— Грех!

— Сложные обстоятельства. Может быть …

— Грех, брат, сие грех! — эту фразу почти выкрикнули, и от этого она была хорошо и четко слышна. — Мы должны помочь Предстоятелю!

— Я знаю … ловчего. Он не выпустит добычу. Предстоятелю конец!

— Не говори так, брат!

— Не … почему … так долго. … Убьет.

— Брат, Единый и Святой Амайрил защитят Предстоятеля! И тебе стыдно будет за такие постыдные мысли после! Наверняка Предстоятель увещевает этого брата ловчего, по отечески, мягко, как он умеет, и брат, заблудший в мыслях, вернется к нам.

— Не быть сему…. Новый предстоятель …

— Ересь!..

Обрывки и тени, но ситуация прояснялась. Выпущенный из узилища брат ловчий на мелочи размениваться не стал — он дошел до покоев Предстоятеля и, видимо, окопался там, взяв его самого в заложники. И выкурить ловчего и его спутников пока оттуда не могли, и некоторые силы уже начали делить власть, потому что шансов получить Предстоятеля обратно целым и невредимым было мало.

А, может, его и не все хотели, на самом деле, получить обратно.

Это все звучало прекрасно, потому что у Мист был огромный, один на миллион, шанс пройти здесь буквально по святая святых, распугать Видящих и не получить с этого ровным счетом никаких проблем, потому что уровень бардака был велик … а противоборствующие силы внутри церкви, вероятно, уже готовы друг друга порвать в борьбе за шкуру еще не убитого ценного зверя.

Мист решительно завернула священные волосы обратно, сунула реликвию безо всякого уважения за пазуху и пошла на выход, не отказав себе в удовольствии прихватить по дороге пару драгоценных безделушек, какие попались.

— Идем, — на выходе она схватила за полы плащей обоих своих спутников и практически потащила за собой. — Если меня не подводит чутье и карта нашего благословенного информатора, впереди должен быть выход в Собор, который открывается только изнутри. И мы сейчас прекрасно его откроем.

— Мирт! Но разве так можно? Это же Собор! Там люди, наверное. И … мы? Вот так?

— Наша задача сейчас — больше хаоса, а не меньше хаоса. Поэтому да, мы, вот так, — хмыкнула Мист. — Только лицо прикрой, а то подозрительно.

— А ты, значит, не подозрительно?

— Нет, — гордо сказала Мист, буквально “на нюх” двигаясь вперед. — Я человек, и вполне вписываюсь в потенциальные рамки религиозных сюжетов, с учетом наличия всяких святых женского пола в пантеоне. А вот с эолен в этой религии не задалось.

— Да любому хватит нескольких моментов, чтобы понять, что никакая ты не святая, — возмутилась Тилайна.

— А мне не надо нескольких. Мне нужен всего один, — уверенно сказала Мист.

Тяжелые металлические двери, ведущие в Собор, были закрыты на поворотные замки огромных размеров, тяжелые балки перегораживали ход. Они приводились в движение механизмами сбоку, и Мист, попробовав налечь на них сама, быстро признала поражение и уступила сомнительную честь работать тягловым строком Воину, который при своей относительной субтильности, наследии крови эолен, ничуть не уступал в силе Торрену.

Тяжелая балка поползла вбок и вверх, и вслед за ней медленно, со скрежетом, начала отходить металлическая дверь. Мист слышала там, впереди, взволнованные голоса, экзальтированные крики … и, конечно, спокойно завершить процесс им не дали. Деревянные створки, которые закрывали проход в подземелье со стороны Собора, начали раздвигаться, чтобы пропустить, вероятно, смущенных происходящим Видящих из числа служителей Собора. Мист решительно шагнула вперед, вытягивая руки.

— Узрите горний свет! — прокричала она и почти шепотом, но вкладывая все силы, какие только были, добавила. — Эйиладд Кирин!

Разряд получился мощным и ярким, и вынес деревянные двери прочь вместе с теми, кто там пытался через них пройти.

— За мной, — бросила она своим и пошла вперед, продолжая держать руки поднятыми в подобии благословляющего жеста.

— Узрите, люди, милость Святого Амайрила и милость Предстоятеля! Открыты двери святая святых, придите и узрите сокровище сокровищ, святые мощи и благословенные вещи, святым принадлежащие. И будьте благословенны сами, излечившись от всех болезней волею Эйна, Единого!

Столпотворение, которое поднялось через несколько секунд, было затруднительно описать нормальными словами. Все паломники, которые были в Соборе, в едином порыве, сметая любое сопротивление и давя друг друга в религиозном экстазе, устремились в двери реликвария.

Мист же, ловко спрятавшись за колонну в первый момент, сразу после начала пробиваться прочь, в противоположном направлении, пользуясь тем, что вся стража, все Видящие пытались добраться как раз, до дверей хранилища, чтобы запереть их обратно.

— Они тебя убьют, — с веселым ужасом сказала Тилайна, когда они, помятые и задыхающиеся, вывалились из дверей Собора, куда продолжили волной втекать волны паломников, взбудораженные внезапной щедростью церкви на показ реликвий.

— Это если поймают, — уверенно сказала Мист, отряхиваясь и приводя в порядок свою одежду и сумки. Если бы она еще не чувствовала себя такой усталой! — Так обязательно. Проблема одна — им еще надо меня поймать и опознать. А это будет затруднительно. Идем!

Новости распространялись по городу, как пожар. Люди бежали им навстречу, устремляясь в Собор, и небольшой отряд городской стражи пересек их путь, но троица в потрепанных плащах не вызывала у них никакого интереса. Зря, конечно — вот таких неприметных путников и надо всегда обыскивать в первую очередь. Но у стражников, вероятно, были совсем другие цели. Обернувшись на Собор, Мист увидела, что на его самой высокой башне горит багровый огонь: сигнал тревоги или сигнал чего-то еще, но его явно не было там раньше.

Отойдя на от места событий на некоторое расстояние и убедившись, что в кустах никто лишний на нее не смотрит, Мист достала украденную реликвию и, даже не разворачивая ткань, использовала показанное ей Эловиром заклинание отслеживания.

Чары взметнулись и опали, на первый взгляд не оставив и вовсе никаких следов в мире.

— Получилось? — нетерпеливо спросила Тилайна. — Да? Где его держат?

— Не знаю, — сказала Мист, хмурясь. В первый момент она, в самом деле, не знала — но потом почувствовала даже не полноценную тягу, а словно прикосновение ветра из Доменов вместе с ветром с реки. — Куда-то туда, — она махнула рукой в сторону моста на другой берег. Другого моста, не того, который они уже пересекали.

— Разве не там должна быть та статуя, о которой рассказывал кузнец? — напомнила Тилайна, сводя свои тонкие брови у переносицы. — Помнишь? Место казни, которое не в Соборе.

— Да, — с оттенком удивления согласилась Мист. Странно, что она сама не вспомнила об этом. Просто была слишком утомленной? Слишком задерганной?..

— Идем туда? — предложила Тилайна, буквально подталкивая ее под локоть.

— Идем. Да.

— Интересно, как там наш загадочный преследователь, — добавила эльфийка, беря Мист под руку, чтобы не снижала темп ходьбы. Та, правда, как-то резко потеряла разгон после эпичного светопредставления в Соборе. — Там было так много людей, как думаешь, он выбрался за нами?

— Это не наши проблемы, — поводила носом Мист. — Еще о преследователях заботиться станем?

— Но он же, вроде как, нам помог. Даже ко входу в Подземелья, мне кажется, это он нас так вел.

— Вопрос только зачем, — покачала головой Мист. — Я что-то не припомню у себя таких друзей среди эолен. Да и вообще не припомню. Значит, тут что-то другое. Какая-то выгода. Но какая?

— Или не выгода. Просто у него та же цель. Он может хотеть помочь Мейли, например.

— Сомневаюсь, что у Мейли были доброжелатели, кроме как в рилантаре. Да и там, по моему, его не очень-то любили. Судя по тому, кто именно его предал и отдал Видящим.

— Любили … и ненавидели, — покачала головой Тилайна. — Это было неразрывно. Таких, как он, всегда обожают. И всегда хотят уничтожить, потому что рядом с таким пламенем все кажутся себе тусклой искрой.

С тем, как они шли, Мист все больше ощущала тот же ветер, то же дуновение, которое было с ней на первом мосту, но быстро ушло. Сейчас же оно постепенно становилось сильнее. Они шли и шли, как встречный клин в людском потоке, навстречу людям, навстречу отдельным стражникам и отрядам, пока не вышли на площадь, в центре которой стояла та самая “не такая красивая” статуя Святого Амайрила.

Она, в самом деле, была не очень. Грубовато сделанная, словно кое-как слепленная из тергварского жидкого камня, в два человеческих роста, она казалась странной и совсем не подходящей для красивого, словно причесанного мелким гребнем рафинированного города вокруг. Собственно, она так выделялась, что Мист к ней развернуло, словно флюгером, пресекая любые другие течения и направления.

У статуи было присутствие — как у могущественного мага, или как у … Миталь.

— Здесь, — без сомнений, но с дрожью внутри сказала Мист. От ощущения магии рядом волосы поднимались дыбом и шевелились, и мысли путались еще сильнее. — Это здесь.

— Ты уверена?

— Я уверена, — Мист вцепилась в ее руку. — Ты разве не чувствуешь? Послушай. Там магия. И там должны быть голоса твоих богов.

Тилайна сосредоточенно прислушалась, замерев рядом с Мист, и потом медленно сказала:

— Я чувствую зов Деи, но он искажен. Как это?

Мист подняла голову, глядя в покрытое следами дождевых потоков лицо каменного святого через разделяющее их расстояние и людской поток.

— Оно все здесь. Вернее, я думаю так. Я думаю, что его в самом деле пытались сжечь именно тут. Но что-то … что-то пошло сильно не так. И образовалось что-то вроде…магической аномалии, которую, видимо, залили жидким камнем, пытаясь… прекратить ее. А потом сделали статую. Глыба из застывшего жидкого камня, наверное, выглядела не очень. Не сказать, конечно, чтобы статуя была сильно лучше. Слышишь, Мейли? Твоя статуя очень уродливая.

— Но… что нам тогда делать?

— Вероятно, разбить статую.

— Прямо сейчас? Прямо здесь?..

Мист открыла было рот, чтобы ответить, что сейчас не обязательно, а вот место строго определено, но сзади раздался крик, который она надеялась не услышать.

— Вот они! Эти трое! Это они вышли из реликвария!

Мист даже не обернулась. Во-первых, это было чревато, во-вторых, она и так знала, что там увидит. А в третьих, у нее были другие дела, чью очередность сейчас очень поменяли обстоятельства.

— Эйиладд Кирин! — крикнула она, выбрасывая вперед руки.

Вместе с заклинанием сам хаос прорвался в реальность: заметались люди, кто-то упал наземь, славя Эйна, кто-то просто орал от страха. Белая молния пролетела над головами и ударилась в статую, оставив на ней всего лишь крошечный скол. То ли жидкий камень был так хорош, то ли магическая аномалия имени Мейли укрепила его донельзя за прошедшие триста лет, то ли молния была так себе — но Мист нужно было куда больше усилий, чтобы разбить статую.

Волшебница, покопавшись в кармане, сунула мел Тилайне и толкнула ее в сторону статуи.

— Рисуй на ней глиф. Ты его видела. Помнишь? Рисуй. Воин, защищай меня.

И она развернулась к нападающим, поднимая руки для следующего заклинания. Сколько там ее хватит?.. Не важно. Сколько получится, а потом она уйдет в Домен вместе со своими спутниками, и они сбегут, чтобы вернуться потом, как-нибудь, когда-нибудь, и со второй попытки точно будет легче. Она запасется звездчаткой, или чем-то таким, и..

На стражников, набегающих сзади, пробирающихся сквозь толпу, она смотрела деловито и без страха, скорей, с уже поднадоевшей усталостью. Большей проблемой было как-то оградить от лишних повреждений людей в толпе на площади, а не как продержаться, пока Тилайна пробивается и рисует глифы.

Но, как оказалось, у них все-таки была помощь.

Ближайший стражник дернулся и упал, поглощенный людским морем, и Мист явно различила темный плащ, мелькнувший между цветных людских одежд.

Второй успел было среагировать, но тоже повалился. Его реакции, впрочем, хватило, чтобы на происшествие обратили внимание остальные.

— Там убийца! Убийца в толпе!..

И хаос разверзся еще раз.

Одного крика про “убийцу” хватило, чтобы толпа вошла в истерический раж, пытаясь одновременно разбежаться и сбежаться, сбиваясь в кучи, как стада травоядных перед нашествием волков, и Мист оставалось только стараться, чтобы ее не затоптали, потому что управлять движением было практически невозможно.

— Мирт! Мирт, готово! — услышала она через вопли и проклятья крик Тилайны.

С огромным трудом развернувшись снова к статуе, когда ее зажимали, пихали и толкали со всех сторон, Мист нашла взглядом Тилайну, которую с гневом праведным пытались стащить с постамента статуи, проследила от ее направление до глифа, сосредоточилась и прочитала заклинание.

И ничего не было — вернее, камень посыпался, но так слабо, словно Мист не вложила туда все свои силы, всю свою волю и намерение. Волшебница глухо выругалась, махнула Тилайне, дернула Воина и стала пробираться вперед, к статуе и эльфийке, увеличивая разрыв между собой и завязшими в борьбе с невидимым и неуловимым противником стражниками.

У нее был всего еще один трюк в рукаве — самый главный. Трюк, который помогает всегда — отважное, быстрое бегство, и она собиралась его осуществить.

Мист отпихнула пару особо рьяных защитников памятника и протянула руку Тилайне, помогая спуститься с постамента. Попыталась зацепить Воина, чтобы рвануть в Домены, но тот дернулся вбок, и она не успела поймать.

— Воин, сюда, — позвала она. — Воин!

И он… в первый раз не послушался.

Время словно замерло и растянулось, став тягучим, как патока.

— Воин, — крикнула она снова, и он обернулся.

И он улыбался.

И взгляд из-под тени капюшона был осмысленным и живым, и полным разума и осознания, и злой мудрости, наполненной годами страдания.

Воин … Мейли? Он сделал шаг назад, и толпа раздалась вокруг него, словно раздвинутая невидимыми крыльями. Он поднял руку, в которой Мист увидела тот самый прибор, который отдал им Илм сломанным, тот самый, такой же, как тот, что использовала Элианна.

И он выстрелил: белый луч пронзил воздух, разрезая мир и время напополам, и статуя, распиленная по диагонали, начала оседать по месту среза, сдвигаясь, обнажая полое нутро, из которого на мгновение вылетел свет и посыпались куски плоти, части разрезанного тела. Пахло свежей гарью, паленым, костром, смертью, словно казнь состоялась прямо сейчас, здесь, в эту минуту. И от этой финальной смерти, от окончания неуместно задержавшейся жизни, вокруг начала разворачиваться магия.

Мист чувствовала ее сбивающую с ног мощь, ее невероятные волны, которые были больше гор, больше рек и озер, больше всего в этом мире, огромное цунами, по сравнению с которым все живое казалось незначительным.

Все это было свернуто в один тугой кокон, сжато сильней возможного, и для чего?

Задыхаясь в ощущении разворачивающегося волшебства, Мист видела его память, или, может, додумывала, придумывала?

— Зачем? — одними губами спросила она, когда Мейли снова обернулся на нее и посмотрел сквозь фиалковые глаза своего потомка.

Он покачал головой.

Низачем.

Последняя попытка спастись, последний рывок Мейли-из-Сполохов к жизни стоил этому миру трехсот лет без магии. Которая все это время, вместо того, чтобы питать мир своими волнами, свивала кокон вокруг непоправимо поврежденного тела, пытаясь отсрочить его смерть.

— Мейли, — позвала Мист, чувствуя мутноту. Мир начал расплываться, сменяться на что-то другое. На уютную долину с ручейком, бегущим по мозаичному дну? На хрустальную скамью под сенью деревьев?..

Мист видела словно картинку на картинке, которые накладывались друг на друга, когда Воин одним движением вскочил на постамент, откидывая капюшон и выстреливая в воздух из своего оружия снова.

— Слушайте, люди! — провозгласил он, и вокруг него поднялось яркое белоснежное гало, полное света, сладкого аромата и иллюзорного ощущения вселенской любви, полностью перебивающее ужасный запах от разрушенной статуи у его ног. — Слушайте и узрите свет Эйна. Идите за мной, и вы будете спасены, пойдите против меня — и поля пепла примут вас. Долгие годы вам лгали, пряча свою трусость те, кто не достоин зваться служителями Эйна. Но я вернулся. И я принес вам светлую весть о спасении. Слушайте меня, ибо я — Святой Амайрил!

— Хватит пялиться, — с сильным, непонятным акцентом, но на узнаваемом эолен сказал кто-то над ухом Тилайны, на которую начала заваливаться теряющая сознание Мист. — Бежим!

Эльфийка обернулась на него, узнавая и не узнавая их преследователя и прижимая к себе волшебницу, пытаясь удержать ее на ногах.

— Кто ты? И что с ней?

— Важней, кто он, — преследователь небрежно кивнул на Святого Амайрила, перед которым начала опускаться на колени его паства. У преследователя были белые волосы, белая кожа и провалы глаз с черными белками. У него были острые мелкие зубы, которые он старался не показывать, когда говорил, и он был эолен, но такого вида, о котором Тилайна только смутные сказки слышала от Мейли в своем детстве. — А я ее друг.

Он подхватил Мист на руки, кивнул Тилайне и начал пробираться прочь, пока занятый своей паствой Амайрил не обратил снова свое внимание на них. Эльфийка, спотыкаясь, уцепившись за его плащ, поспешила за ним — за тем, кого Мейли называл н’ирн.

А Мист спала — спала долгим колдовским сном, полным сполохов прошедшего.

Но ни один сон не может длиться вечно, и когда-нибудь…

Когда-нибудь.