Последняя попытка Паулюса

1

По имевшимся у нас данным и по ходу боев было видно, что силы противника так же, как и наши, на исходе. За десять дней боев немцы еще раз разрезали нашу армию на две части, захватили Тракторный завод, но уничтожить главные силы армии не смогли.

Сил и средств на это у противника не хватало. Ему приходилось вводить в бой резервы из глубины, свежие части прибывали даже из Германии. Перед фронтом армии появлялись не только свежие немецкие дивизии, но и отдельные полки и батальоны, спешно переброшенные сюда на самолетах, но и этого было мало. Не от хорошей жизни пришлось противнику из различных дивизий широкого фронта выдирать отдельные батальоны, особенно саперные, и бросать их в бой с ходу, чтобы сломить наше сопротивление. Но поспешно и наспех брошенные в бой эти части и подразделения таяли, как воск, в горниле Сталинградского сражения.

Однако отдать инициативу в наши руки Гитлер не мог, не попробовав еще раз нанести удар, хотя сил для этого удара было уже недостаточно.

После жесточайших боев в октябре наши воины понимали, что такие наступательные действия скоро не подготовишь. А груда неубранных немецких трупов и разбитой техники также говорила, что перешагнуть через эти «свои препятствия» не так легко наступающему. Это все видели своими глазами наши бойцы и делали свои солдатские выводы и редко в них ошибались.

В конце сентября Гитлер говорил, выступая в рейхстаге: «Мы штурмуем Сталинград и возьмем его — на это вы можете положиться. Если мы что заняли оттуда нас не сдвинешь».

Геббельс в беседе с турецкими журналистами говорил: «Я, который всегда говорю, взвешивая свои слова, я вам могу сказать с уверенностью, что до зимы русская армия не будет более опасной для Германии. И говоря это, я убежден, как всегда, что события меня не обманут. Я вас прошу вспомнить об этом через несколько месяцев».

Трудно поверить, что Гитлер и Геббельс не знали о настроении своих солдат и офицеров, которые непосредственно вели бои в Сталинграде. Из писем немецких офицеров в сентябре и октябре мы видим разную оценку событий. Одни, которые, по-видимому, еще не вкусили сталинградского боя, такой, как лейтенант Г. Хеннес, в начале октября писал: «Мы штурмуем Сталинград. Фюрер сказал: «Сталинград должен пасть», а мы отвечаем: он падет. Сталинград скоро будет в наших руках. В этом году нашим зимним фронтом будет Волга».

Однако уже к концу октября картина резко меняется. В письмах немецких солдат звучат совсем другие нотки.

Ефрейтор Вальтер пишет: «Сталинград — это ад на земле, Верден, Красный Верден с новым вооружением. Мы атакуем ежедневно. Если нам удается утром занять 20 метров, вечером русские отбрасывают нас обратно».

Ефрейтор Ф. Бест уже пессимистически заявляет в своем письме к матери: «Специального сообщения о том, что Сталинград наш, тебе еще долго придется ждать. Русские не сдаются, они сражаются до последнего человека».

Военный совет 62-й армии так оценивал обстановку.

Паулюс не может повторить удара такой мощности, как 14–20 октября. Для этого ему нужна длительная пауза (10-15-20 дней), требовалось подвезти большое количество снарядов, бомб, танков. Однако мы знали, что в районе Гумрака и Воропоново находилось около двух резервных вражеских дивизий, которые могли вступить в бой. Мы считали, что через три-пять дней и эти дивизии выдохнутся и Паулюс вынужден будет ослабить нажим. Тогда мы смогли бы привести себя в порядок, произвести перегруппировку и закрепиться. Но как продержаться эти три-пять дней, когда у нас так мало сил: 37-я, 308-я и 193-я дивизии были, по сути дела, только номерами — всего в них насчитывалось несколько сотен активных штыков. Отбив самое мощное наступление врага, мы были обессилены и все же надеялись, что сумеем отразить новые атаки свежих резервов противника, мы все по-прежнему были готовы драться до последнего человека и патрона.

С 24 октября гитлеровцы стали реже прибегать к ночным атакам, убедившись, видимо, что они не приносят им желаемых результатов, и решили использовать ночное время для отдыха и подготовки к дневным боям. Мы же, наоборот, решили действиями штурмовых групп и внезапными артиллерийскими и авиационными налетами именно ночью срывать их плановую подготовку к наступлению, не давать им покоя. Ночь стала нашей родной стихией.

Днем 25 октября противник возобновил атаки на всем фронте армии крупными силами. Его удар на поселок Спартановка силою пехотной дивизии с танками создал тяжелое положение на фронте Северной группы.

При поддержке авиации и танков пехота противника потеснила части 149-й бригады и заняла район пяти ям, что южнее железной дороги Гумрак — Владимировка, и центр поселка Спартановка. На помощь северной 149-й бригаде В. А. Болвинова пришли корабли Волжской флотилии, которые огнем своей артиллерии наносили врагу серьезные потери.

В этот же день — 25 октября перешли в наступление войска правого фланга 64-й армии в районе Купоросное.

Повторные атаки врага 26 и 27 октября успеха ему не принесли. Войска 149-й бригады В. А. Болвинова при поддержке боевых судов Волжской флотилии выбили захватчиков из поселка Спартановка.

27 октября прямым попаданием снаряда был убит начальник штаба 149-й бригады майор Кочмарев.

В тот же день в центре армии части Людникова и Гуртьева вели тяжелые бои за завод «Баррикады». По-видимому, свежие гитлеровские полки не умели вести ближний бой. И хотя в цехах завода находилась лишь горсточка наших бойцов, противник, имевший пятикратное превосходство в силах, на участке наших штурмовых групп успеха не имел.

27 октября левый фланг дивизии Людникова и полк дивизии Гуртьева были смяты противником. Его автоматчики захватили улицы Мезенская и Тувинская и начали обстреливать район нашей последней переправы. В это время части Смехотворова и Гурьева отбивали атаки 79-й пехотной дивизии немцев, главный удар которой направлялся на завод «Красный Октябрь».

Сквозь поредевшие боевые порядки этих частей просочились фашистские автоматчики. Они подошли к штабу 39-й дивизии, и в блиндаж Гурьева полетели ручные гранаты. Узнав об этом, я бросил на выручку Гурьева роту охраны штаба армии. Дружной атакой она оттеснила автоматчиков от штаба дивизии и, преследуя их, проникла на завод «Красный Октябрь», где и осталась: мы влили ее в дивизию Гурьева.

Противник продолжал наносить удары по переправе и «Красному Октябрю». До 15 часов атаки отражались успешно, но к исходу дня гитлеровцам все же удалось занять Машинную улицу.

На участке между заводами «Баррикады» и «Красный Октябрь» захватчики находились от Волги метрах в четырехстах. Овраги, идущие к Волге с запада, простреливались автоматным и артиллерийским огнем противника. Теперь передвигаться вдоль берега можно было только по-пластунски. Это нас не устраивало. Вскоре поперек оврагов наши саперы поставили двойные деревянные заборы, промежутки между ними засыпали камнями, и получились «перехваты пуль».

Несмотря на подготовку контрнаступления, командование фронта продолжало помогать армиям, оборонявшим Сталинград, в частности 62-й армии.

В ночь на 27 октября к восточному берегу Волги начали прибывать полки 45-й стрелковой дивизии, которая по приказу командующего фронтом включалась в состав 62-й армии. За ночь нам удалось переправить только два батальона этой дивизии, остальные во избежание напрасных потерь были отведены от берега Волги назад, в Ахтубу.

Переправившиеся батальоны я подчинил командиру 193-й дивизии. Они заняли оборону между заводами «Баррикады» и «Красный Октябрь». Перед ними была поставлена задача — не допускать противника к Волге, к переправе.

Узнав, вероятно, о прибытии свежих сил в заводской район, противник почти целый день бомбил участок между заводами. На боевые порядки батальонов обрушились бомбы до тонны весом. Затем, как всегда, после удара авиации на этот участок бросились в атаку пехота и 35 танков. После неудачи первой атаки противник предпринял вторую, третью…

За день боя батальоны потеряли половину своего состава, но врага к Волге не пропустили. Однако к вечеру противнику удалось все же оттеснить левый фланг этих батальонов вместе с разрозненными группами стрелков 193-й дивизии на улицу Бакинских Комиссаров. Остатки подразделений закрепились всего лишь в трехстах метрах от Волги.

К вечеру противнику удалось захватить северо-западную часть завода «Красный Октябрь». Там завязался упорный бой, длившийся многие дни и недели.

Силы 62-й армии за время боев с 14 по 27 октября настолько поредели, что мы не могли снять с переднего края ни одного отделения. Мы повторяли про себя: «Еще несколько дней!», «Еще несколько дней!»

Паулюс мог еще снимать со своих пассивных участков фронта войска и бросать их против нас. Мы же резервов не имели, маневрировать на узкой береговой полосе совершенно не могли. Штаб армии остался почти без охраны. Единственный учебный батальон запасного полка (готовивший сержантов для армии) я берег до последнего момента. Однако и он вел теперь бой в заводском районе. Приданную армии 45-ю стрелковую дивизию В. П. Соколова переправить через Волгу было очень трудно.

Сводка 28 октября 1942 года.

«28 октября 62-я армия в течение дня вела исключительно тяжелые оборонительные бои на северном и центральном участках фронта, отражала яростные атаки противника и сама мелкими штурмовыми группами наносила удары по опорным пунктам противника. Наша авиация штурмовыми действиями и бомбежкой с воздуха содействовала нашим частям.

Авиация противника весь день бомбила район между заводами «Баррикады», «Красный Октябрь», овраг Банный. Противник в этот день бросил в бой все свои имеющиеся силы пехоты и танков, стремясь сбросить наши войска в Волгу.

Войска Северной группы в течение дня отбили три атаки противника и к исходу дня прочно удерживали занимаемые позиции.

Ценой огромнейших усилий частей 138-й и 308-й стрелковых дивизий были отбиты атаки противника с северо-западного направления на заводе «Баррикады». Бой продолжался до наступления темноты.

Упорные бои между заводами «Баррикады» и «Красный Октябрь», на рубеже улица Машинная.

193-я стрелковая дивизия вела тяжелые бои с наступающими частями пехоты и танков по улицам между заводами «Баррикады» и «Красный Октябрь», стремясь выйти к Волге. К исходу дня бой продолжался на рубеже улиц Машинная и Бакинских Комиссаров. Части ценою огромных усилий сдерживают натиск врага. До Волги остались считанные сотни метров.

39-я гвардейская дивизия продолжала вести бой на территории завода «Красный Октябрь». Пехота с танками стремилась с северо-западного угла завода проникнуть в центральную часть. К исходу дня бой продолжался.

109-й гвардейский стрелковый полк (37 гв. сд) вел упорный бой в трехстах метрах от Волги между улицами Новосельск, Мостовая. На этом же рубеже в районе Тувинск вели бой танки 84-й танковой бригады.

За день боя уничтожено до двух батальонов пехоты противника, сожжено 11 танков, сбито 3 самолета.

Командарм решил: продолжать наносить удары мелкими штурмовыми группами, особенно ночью и всеми средствами не допустить прорыва противника к Волге».

В результате тяжелых непрерывных боев боевые порядки частей 138-й, 39-й гвардейской, 308-й и 193-й стрелковых дивизий поредели, на участках заводов «Баррикады» и «Красный Октябрь» нет сплошного фронта. Боевые участки удерживались отдельными очагами. В армии резко возросли потери комсостава. Разрозненными подразделениями, незнакомые с боями в Сталинграде, которыми мы пополнялись, было трудно управлять без обстрелянных командиров.

Медленно, очень медленно шла переправа полков 45-й дивизии Соколова: причалы 62-й армии были разбиты и сожжены. Полки грузились на паромы вдали от города — в Ахтубинской протоке и возле поселка Тумак, — откуда только ночью выходили на Волгу и с большим риском, местами перед самым носом противника, вышедшего к волжскому берегу, пробирались к участку обороны армии.

До прихода 45-й дивизии Соколова нам надо было продержаться два-три дня. Мы опять сокращали штаты отделов и служб. Набрали человек двадцать. К ним присоединили тридцать бойцов, выписавшихся из санчастей и лазаретов, расположенных под берегом Волги. Вытащили с поля боя три подбитых танка: один огнеметный и два средних. Их быстро отремонтировали, и я решил «ошеломить» противника. С утра 29 октября пустить в контратаку три танка и 50 стрелков. Направление контратаки — стык между дивизиями Смехотворова и Гурьева по Самаркандской улице, где противник почти вплотную подобрался к Волге.

Мой заместитель по бронетанковым войскам М. Г. Вайнруб всю ночь проводил по крутому берегу эти танки, подыскивая хороший исходный рубеж.

Контратака началась рано утром, перед рассветом. Ее поддерживала артиллерия с левого берега и полк «катюш» полковника Ерохина. Захватить большое пространство не удалось, однако результаты получились внушительные: огнеметный танк сжег три вражеских танка, два средних — подавили противника в двух траншеях, где тотчас же закрепились наши стрелки.

Гитлеровцы по радио заговорили о русских танках. Наши радиоперехватчики доложили, что гитлеровцы по радио открытым текстом кричат о русских танках. Они, по-видимому, оправдывались перед высшим командованием, что их потеснили. Нам удалось выиграть на этом участке целый день. На остальных участках фронта армии за эти два дня больших перемен не произошло. Лишь в районе завода «Баррикады» немцам после многократные атак удалось выйти на Новосельскую улицу. Здесь отдельные подразделения гитлеровских автоматчиков пробирались до самой Волги, но в рукопашных схватках уничтожались на берегу.

Части Людникова и Гуртьева за эти два дня отбили семь атак.

284-я стрелковая дивизия Батюка и 13-я гвардейская Родимцева отбивали частые атаки в районе Мамаева кургана и южнее. Нами были пущены в дело огнеметные средства.

К вечеру 29 октября бои начали затихать, а 30 октября велась только перестрелка: силы захватчиков были истощены до предела.

Сводка от 31 октября.

«Армия отражала атаки противника на центральном участке. С 12.30 наши войска силами вновь прибывшего 253-го стрелкового полка (45-й стрелковой дивизии) и подразделениями 39-й гвардейской дивизии перешли в контратаку с задачей уничтожить противника в полосе наступления и восстановить положение на участке 193-й стрелковой и 39-й гвардейской дивизий. Противник в течение дня дважды безуспешно атаковал наши позиции. Его пехота и танки силою до двух полков стремились прорваться по улице Уманская к пристани и на Мезенск к Волге. Его авиация продолжает бомбить наши части, действующие на участке заводов «Баррикады» и «Красный Октябрь».

Одновременно противник, готовясь к дальнейшему наступлению, продолжает подтягивать новые силы к поселку Красный Октябрь. К 16 часам колонна около 20 танков подошла к Латашанке, по-видимому, для наступления на Рынок.

138-я и 308-я стрелковые дивизии отразили атаку противника, наступающего в направлении на Мезенск.

193-я стрелковая дивизия отразила атаку свыше двух батальонов противника в направлении пристань. Противник отброшен в исходное положение.

253-й стрелковый полк (45-й стрелковой дивизии) в 12.30 после 10-минутной артиллерийской подготовки перешел в наступление с задачей уничтожить противника и выйти на линию Тупиковая и Северная. Встретив сильное сопротивление противника, к исходу дня вел бой на рубеже западной части улица Новосельская и опушки садов, что южнее Долинская.

39-я гвардейская стрелковая дивизия, имея задачу выйти на линию железной дороги вдоль улицы Северная, преодолевая упорное сопротивление противника, части к исходу дня овладели мартеновским, калибровым, сортовым цехами и складом готовой продукции. Бой продолжается и ночью.

Командарм решил:

Закончить сосредоточение частей 45-й стрелковой дивизии в течение первого ноября, привести остальные части в порядок, пополнить боеприпасы в готовности к отражению атак противника.

По неполным данным уничтожено до батальона пехоты противника.

Нами эвакуировано на левый берег раненых: за 30.10.42 г. 631 человек и за 31.10.42 г. — 314 человек».

В дневнике генерал-полковника Гальдера говорилось о том, что к осени сорок второго года иссякнут людские резервы третьего рейха. Но это была общая оценка мобилизационных возможностей Германии. Гальдер не мог предполагать, что в Сталинграде в уличных боях за город будут перемолоты отборные немецкие войска, что потери Германии в живой силе и технике создадут кризис в ее вооруженных силах. Когда он начал прозревать, Гитлер выбросил его за борт. Однако снять с должности генерала значительно легче, чем выправить положение на фронте.

Гитлер выдергивал людей и технику с других фронтов, перед ним маячила надвигающаяся катастрофа на всем протяжении советско-германского фронта.

Октябрьские бои погасили в Германии надежды на вступление в войну Японии и Турции.

Гитлер все еще наступал, инициатива на Волге и на Кавказе была еще в его руках, но срыв наступления агрессора — это есть начало разгрома.

Известно, что в октябрьские дни Гитлер не хотел слышать о переходе к обороне под Сталинградом. Он бросал в огонь новые и новые силы, все еще не веря, что остановлен навеки его кровавый разбег.

Но инициатива кампании сорок второго года уходила из его рук.

В боях в конце октября за Сталинград, в тяжелые дни для защитников Сталинграда прорастали зерна будущей победы.

2

В первых числах ноября напряжение боев несколько спало. Наши разведчики получили возможность глубоко просочиться в расположение противника. Никаких признаков того, что противник уходит из Сталинграда, не было. Напротив, мы установили, что Паулюс готовит еще одно наступление, еще один штурм города. Для нас вопрос стоял так: успеет ли Паулюс ударить до начала нашего большого контрнаступления. Никаких предположений о сроке нашего контрнаступления мы делать не могли. Излишнего любопытства при переговорах с командованием фронта не проявляли, понимая, что нет сейчас больших секретов в Красной Армии, чем эти сроки.

Сегодня мы знаем, какие были силы сосредоточены Гитлером под Сталинградом, в какой последовательности он наращивал силу своих войск: Может быть, это отчасти объяснит, почему гитлеровское командование не могло смириться с невозможностью полностью овладеть городом.

Привожу для иллюстрации некоторые цифры.

В июле группа армий «Б», наступающая на сталинградском направлении, имела 42 дивизии.

К концу октября в ее составе была уже 81 дивизия.

Основные переброски на усиление группы «Б» производились за счет группы армий «А», наступающей на Кавказ. Группа армий «А» начинала наступление, имея в своем составе 60 дивизий, Гитлер к октябрю оставил в ней 26 дивизий.

В Сталинград перебрасывались отдельные части с центрального фронта, из-под Воронежа, из Франции, из Германии.

Немецкий генерал Ганс Дёрр пытается найти объяснение действиям Гитлера. Он пишет:

«Главное командование (Гитлер), однако, хотело «завершить сражение за Сталинград», очистив от противника остальные районы города», — так говорилось в директиве ОКВ.

Эта задача носила теперь уже не тактический, и не оперативный характер. Пропагандой обеих сторон ей было придано стратегическое значение. До тех пор пока русские сражались западнее Волги, Сталин мог утверждать о героической обороне своего города. Гитлер не хотел успокаиваться, пока его войска не захватили последний клочок земли, называвшийся Сталинградом. Политика, престиж, пропаганда и чувство взяли верх над трезвой оценкой полководца».

У Ганса Дёрра есть, конечно, зерно истины в толковании ноябрьских событий.

Безусловно, в ноябре уже не были действительны военные соображения, по которым немецким войскам имело бы смысл продолжать штурм Сталинграда. Их заменили соображения политического характера. Диктатура всегда очень чувствительна к престижу. И, конечно, по-прежнему царила в немецком генералитете недооценка сил советского народа и его Красной Армии.

В первых числах ноября перед нами встала задача всеми силами тревожить врага, не давать ему покоя, не дать ему оторваться от нас в том случае, если вдруг немецкое командование решит отводить войска из Сталинграда.

В ход было пущено все — и опыт, и умение, и дерзость. Наши штурмовые группы не давали захватчикам покоя ни днем, ни ночью: они отбивали отдельные дома и целые районы, заставляли противника распылять силы и втягивать в бой резервы. Немцы сидели в захваченных зданиях, как на бочке с порохом, ожидая, что вот-вот они будут атакованы или взлетят на воздух.

Одновременно мы готовились к отражению нового наступления противника. Наша разведка установила, что начинается скопление противника в районе поселков Баррикады и Красный Октябрь. Наступавшие холода как бы прижимали гитлеровцев к городу, где еще действовала 62-я армия, с которой им хотелось как можно скорее расправиться и спокойно укрыться в теплых подвалах. 4 ноября я записал в своем дневнике: «В ближайшие дни… противник будет продолжать ожесточенные атаки. Он введет в бой свежие силы — до двух пехотных дивизий. Однако видно, что он напрягает последние усилия».

Действуя мелкими штурмовыми группами, армия накопила к этому времени кое-какие резервы. На левом берегу Волги мы имели два стрелковых полка со штабом дивизии Горишного (они находились там на доукомплектовании) и 92-ю стрелковую бригаду, которая получала на пополнение прибывших с Дальнего Востока моряков.

Переправляя эти части в город, мы решили провести перегруппировку: два полка Горишного поставить в оборону между дивизиями Людникова и Соколова южнее завода «Баррикады», что нам удалось сделать только наполовину, то есть переправить всего один полк; весь рядовой и младший командный состав дивизии Жолудева влить в 118-й полк, который оставить на занимаемых позициях в оперативном подчинении Людникова: весь рядовой и младший командный состав полков стрелковой дивизии Гуртьева передать на пополнение Людникову; штабы дивизий Жолудева и Гуртьева и штабы полков перевести на левый берег, а артиллерию, находившуюся на левом берегу, подчинить непосредственно командующему артиллерией армии; тем самым усилить армейскую артиллерийскую группу вместо фронтовой, которая ушла на юг. Батальон охраны штаба армии (бывший учебный запасный полк армии) расформировать, весь личный состав и вооружение этого батальона передать на пополнение в стрелковую дивизию Гурьева; стрелковую дивизию Смехотворова вывести во второй эшелон с задачей оборонять оставшуюся переправу.

Общей задачей для каждой дивизии ставилось: путем частных операций расширить обороняемый плацдарм, выдвигая свой передний край вперед (на запад) за каждые сутки не менее чем на 80-100 метров с тем, чтобы к исходу 6 ноября полностью очистить от противника территорию заводов «Баррикады» и «Красный Октябрь». Каждое, хотя бы незначительное, продвижение вперед немедленно прочно и надежно закреплять.

В специальном приказе, который был издан по этому поводу, фигурируют две роты танков. Они появились у нас благодаря самоотверженному труду ремонтников из рабочих Сталинграда, которые, несмотря на обстрел и налеты авиации, возвращали в строй подбитые танки.

Накануне праздника авиация противника заметно активизировалась. Разведывательные самолеты целыми днями висели над нашими боевыми порядками, и, выследив важные цели — командные пункты, скопления стрелковых подразделений, вызывали бомбардировщиков, которые группами по 40–50 самолетов наносили сильные удары.

Был смертельно ранен командир 149-й стрелковой бригады полковник Болвинов, человек железной воли и инициативы, настоящий герой. Его похоронили в районе Красной Слободы. Его имя навсегда останется в памяти и сердцах воинов 62-й армии. Душой солдат, он жил в окопе, как солдат, и погиб как герой. 5 ноября прямым попаданием авиационной бомбы был уничтожен штаб 895-го полка во главе с командиром полка Устиновым.

Мы усилили ночные действия штурмовых групп. Особенно отличались сибиряки из дивизии полковника Батюка. Дождавшись темноты, они смело выдвигались вперед, захватывали блиндажи, дзоты, уничтожали в них гарнизоны и так постепенно, шаг за шагом расширяли территорию.

Меня могут спросить: что же делала 13-я гвардейская дивизия Родимцева? Почему я молчу о ней? Ведь наша пресса в те дни, освещая ход боев у Волги, больше всего писала о дивизии Родимцева.

Дивизия Родимцева с 14 сентября по 25 сентября приняла на себя главный удар немцев. Десять дней она дралась с невиданным упорством. Но 26 сентября армия Паулюса перенесла свой главный удар севернее, на Мамаев курган, на заводы и заводские поселки. С нашей стороны вступили в бой другие, новые дивизии: Ермолкина, Горишного, Батюка, Гурьева, Смехотворова. Гуртьева, Жолудева, Людникова, Соколова, бригады Андрюсенко, Болвинова.

К Родимцеву устремились фотокорреспонденты, писатели, журналисты. Они не могли попасть на участки других дивизий, потому что там шел жестокий бой, да мы бы их и сами туда не пустили. Вот почему читатели порой видели сражающейся, главным образом, дивизию Родимцева.

Как бывший командующий 62-й армией я не хочу умалять значения ни одной дивизии и части, принимавших участие в сражении у Волги. Разве люди 112-й стрелковой дивизии Ермолкина, дравшиеся в городе все время на направлении главных ударов, сотни раз атакованные превосходящими силами противника, не заслуживают той же славы и почета, как другие? Разве не является героической стрелковая дивизия генерала Смехотворова, избитая, истерзанная до предела, но мужественно продолжавшая драться против превосходящих сил немцев?

Наступило резкое похолодание.

Мы, жители севера России, представляем себе ледоход на малых реках весной, когда в конце марта, а иногда и в апреле, прилетают грачи. Все ждут тепла, цветов, начала полевых работ. Осенью или в начале зимы все реки, которые я знал до 1942 года, обычно как-то незаметно покрываются льдом, будто засыпают под его все утолщающимся покровом. Бывало, смотришь вечером на ровно катящиеся воды реки, а наутро оказывается, что она скована гладким льдом.

Это я наблюдал на Оке и на других реках Московской и Тульской областей, где прошло мое короткое детство.

Совершенно другое происходит осенью с Волгой, она застывает неделями и месяцами. Температура воздуха уже минус десять градусов, а Волга еще открыта, от нее идет пар. Температура понизилась до минус двенадцати — по реке пошел мелкий лед. Наконец, при температуре минус пятнадцать градусов вслед за мелким льдом стали появляться крупные льдины, затем — сплошная масса льда движется и движется без конца, не останавливаясь. Через Волгу могут пробиться бронекатера и отдельные смельчаки с баграми в руках, перепрыгивая с льдины на льдину. Это умели делать лишь отчаянные храбрецы из природных волжан. Даже морякам, прибывшим с Дальнего Востока, это было не под силу.

Возможно, именно этого момента ждал Паулюс для начала нового наступления. Разведчики приносили документы убитых солдат и офицеров 44-й пехотной дивизии, которая ранее находилась в районе Воропоново, в резерве главных сил 6-й полевой армии. Значит, свежие силы для нового наступления уже на исходных позициях. Нам предстояло бороться на два фронта — и с противником и со стихией на Волге.

Предвидя возможные осложнения. Военный совет армии заранее дал штабу тыла строгий график обеспечения действующих в городе частей и потребовал в первую очередь подвозить людское пополнение и боеприпасы в большом количестве, ибо без них армия погибнет, во вторую очередь — продовольствие и в третью — теплое обмундирование. Мы сознательно шли на голодовку и согласны были переносить стужу, но, чувствуя готовящийся удар противника, не могли остаться без людей и боеприпасов. Отсутствие боеприпасов в такой обстановке было равносильно смерти.

Боеприпасов требовалось много, вернее, чем больше, тем лучше. Да и сами бойцы принимали все меры к тому, чтобы запастись как следует гранатами, минами, патронами, снарядами. Они открыто выражали готовность перенести и голод и холод, только бы не остаться без боеприпасов.

Контроль за учетом, распределением и накоплением боеприпасов я возложил на командиров Спасова, Соколова и Зиновьева. Они все время находились в городе и каждый день лично докладывали мне о прибытии грузов. Разнарядки (сколько кому давать, сколько оставлять в резерве) утверждал Военный совет армии.

Грузы с пристани солдаты уносили на руках, так как лошадей и машин не было.

Кроме того, командиры частей и соединений подбирали бойцов и командиров из бывших рыбаков и моряков, которые сами делали плоты и лодки, и, получив со складов армии и фронта гранаты и мины, перевозили их на правый берег.

Конечно, все это делалось не без риска. И нередко лодки с боеприпасами в темноте приставали не к тому месту или налетали на льдину и терпели бедствие.

Было много случаев, когда затертая льдом лодка попадала под огонь фашистских пулеметчиков. Пришлось создать спасательные команды. На лодках — с шестами, канатами и веревками они дежурила ночами у берега и как только раздавались сигналы бедствия, бросались на помощь.

Так за несколько дней до сплошного ледохода и начала нового наступления противника армия обеспечила себя боеприпасами. Таким же путем мы создали порядочные запасы продовольствия и в Октябрьский праздник угощали солдат сибирскими пельменями. Я имел свой тайный склад. Им ведал подполковник Спасов. Там хранился неприкосновенный армейский запас — около двенадцати тонн шоколада. Я рассчитывал в трудную минуту, выдавая по полплитки на человека, прожить одну-две недели, пока замерзнет Волга и наладится регулярное снабжение.

3

Приближалась годовщина Великого Октября. Мы ожидали, что гитлеровцы постараются омрачить наш праздник новым наступлением на город: на станциях Гумрак и Воропоново у него были еще резервы. Но это нас уже не страшило. Мы знали — чтобы повторить такое же наступление, как в октябре, нужны время и силы, а время работало на нас. Во время войны даже в самых изолированных и отрезанных частях существовала никем не управляемая связь, которая именовалась «солдатским вестником». Он-то по разным каналам и канальчикам донес до нас весть о движении больших сил к Волге и на Дон, о прибытии на фронт А. М. Василевского, Н. Н. Воронова и других представителей Ставки.

Понятно было, что они приезжали и уезжали не для того, чтобы любоваться Волгой.

Сидеть сложа руки и ждать, пока еще неизвестного нам назревающего события, мы не могли: последняя переправа находилась под пулеметным огнем противника. Мы должны были оградить от автоматного и пулеметного огня пристань в районе завода «Красный Октябрь», чтобы хоть ночью могли причаливать и разгружаться суда Волжской флотилии. Поэтому, закончив переправу всех частей 45-й стрелковой дивизии В. П. Соколова, Военный совет армии решил контратаковать противника с задачей отбросить его от переправы. В приказе говорилось, что главный удар наносится силами 45-й стрелковой дивизии в полосе между заводами «Баррикады» и «Красный Октябрь».

Дивизии Гурьева приказано наступать в границах полосы своей обороны и выйти на линию железной дороги в пункте Северная.

От всех наступающих подразделений и частей приказ требовал смелого и быстрого продвижения вперед.

Как же так, может сказать читатель, только вчера командование 62-й армии считало, что армия находилась на волоске от катастрофы, а сегодня решило контратаковать?

Да, таков закон войны, и особенно когда речь идет об обстановке, которая сложилась тогда у нас.

Представьте себе 62-ю армию, занимающую около трех месяцев оборону на узкой полосе земли вдоль берега Волги. Если она не воспользуется случаем ударить измотанного боями противника, чтобы оттеснить его хотя бы на 200–300 метров от берега, то сама может оказаться в реке. Разве можно было тогда сидеть на самом берегу Волги и ждать, когда оправится противник? Разве можно было показать врагу, что мы способны только обороняться. С нашей стороны было бы безумием сидеть и, ждать, что предпримет враг, а не пытаться хотя бы немного изменить положение в свою пользу.

Наша контратака состоялась 31 октября и, на мой взгляд, принесла нам большие успехи. Мы кое-где продвинулись метров на сто вперед, заняли западную часть Новосельской улицы, западную опушку садов; на заводе «Красный Октябрь» вернули мартеновский, калибровый, сортовой цехи и склад готовой продукции. А самое главное — мы показали себе и врагу, что можем не только обороняться, но и атаковать и отвоевывать ранее потерянное. И наконец, получилось так, что последний удар в конце схватки, продолжавшейся с 14 по 31 октября, нанесли мы, а не противник. Это была наша моральная победа, которую принесла нам 45-я дивизия. Ее успех не был случайным. Полки дивизии имели богатые традиции. Они именовались: Богунский, Таращанский и Донской. Дивизия носила имя ее первого командира героя гражданской войны Николая Щорса.

В дни Сталинградской битвы дивизией имени Щорса командовал Василий Павлович Соколов — молодой подполковник, затем генерал. Он и его ближайшие помощники — Гламазда, Можейко, Баканов, Серов и другие быстро освоились с обстановкой, с требованиями уличного боя — создали штурмовые группы. Правда, полкам этой дивизии мало пришлось обороняться, но зато они получили богатый опыт наступательных боев в городе. Дивизия имени Щорса дошла до Берлина. Опыт боев у Волги помог ей успешно решать задачи при штурме таких городов, как Запорожье, Одесса, Люблин, Лодзь, Познань и Берлин. Штурмовые группы щорсовской дивизии были неудержимы в городских боях. Они проламывали любую оборону и выходили победителями в самой сложной обстановке.

По нашим армейским данным, мы видели, что противник подтягивает подкрепления к Сталинграду. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно проанализировать сводку от 2 ноября 1942 года.

«Армия в течение дня отражала неоднократные атаки пехоты и танков противника на северном и центральном участке фронта и удерживала занимаемые позиции.

Противник, подтянув из глубины новые силы и влив пополнение в действующие части, с 7 часов утра перешел в наступление на северном участке фронта на Спартановка свыше, чем пехотным полком с танками и двумя пехотными дивизиями с 35–40 танками на центральном участке. Вводя в бой резервы, противник на отдельных участках до пяти раз переходил в атаки, доходившие до рукопашных схваток.

Авиация противника весь день непрерывно группами самолетов бомбила в полосе наступления, в отдельных случаях штурмовала боевые порядки наших войск группами до 30 самолетов одновременно.

Его артиллерия и минометы вели сильный огонь по боевым порядкам наших частей и переправам. В середине дня отмечен подход с запада в район заводов «Баррикады» и «Красный Октябрь» автоколонн с войсками и грузами в количестве 100 машин. Одновременно наблюдалось выдвижение групп пехоты из поселка Красный Октябрь к заводу.

Стрелковые бригады Северной группы наших войск весь день вели тяжелый бой с пехотой и танками противника, наступающего на южную и северо-западную окраину Спартановка, в ходе боя отбито пять ожесточенных атак. Группа удерживает свои рубежи. Смертельно ранен командир 149-й стрелковой бригады полковник Болвинов и тяжело ранены начальник штаба Строгалев и батальонный комиссар Николаев.

138-я стрелковая дивизия отразила четыре атаки противника от СТЗ вдоль берега Волги на юг. Дивизия удерживала занимаемые позиции.

193-я стрелковая дивизия в течение дня отразила неоднократные яростные атаки противника в направлении пристани, которая осталась единственной оборудованной пристанью на всю армию.

45-я стрелковая дивизия под командованием полковника Соколова В. П., перейдя в контратаку на своем левом фланге, несколько улучшила свои позиции. Атаки противника все были отбиты.

39-я гвардейская стрелковая дивизия перешла в контратаку и к исходу дня вела бой на рубеже цехов: чугунолитейный, блюминг, калибровый и склад готовой продукции.

На участках остальных частей наши войска, отбивая атаки мелких групп противника, продолжали штурмовые действия группами и отрядами.

Командарм решил:

В течение ночи на 3.11.42 г. пополнить части боеприпасами, привести части в порядок и полную готовность к отражению подготовляемого противником наступления.

За сутки уничтожено свыше 1200 солдат и офицеров, танков 10, взяты некоторые трофеи».

К сводке за 2 ноября была приведена справка, основанная на проверенных разведывательных данных. Этой справкой мы доказывали, что противник не только не собирается уводить свои главные силы из Сталинграда, наоборот, он подтягивает в Сталинград все, что может снять с других участков восточного фронта, чтобы полностью захватить город и выйти к Волге.

Я часто задумываюсь, почему Гитлер так упорно, рассудку вопреки, вопреки всем законам стратегии и тактики напрягал все силы, пытался овладеть всем городом? Что побуждало его бросать в огненную мясорубку все новые и новые людские массы? Что его подхлестывало?

В августе провалился его план с ходу овладеть городом.

Какую-то реальную почву под собой этот план имел. Множество больших и малых городов было им захвачено или с одного удара, или после боев, длившихся недолгий срок.

Остановил его у своих стен только Ленинград, задержали Одесса, Киев, Севастополь. Москвы он не штурмовал, он был побит на ее ближайших подступах. Гитлер мог держать в расчете, что его лучшая армия овладеет Сталинградом без особых усилий. Вдохновляли его и успехи летнего наступления под Харьковом, под Воронежем, под Ростовом-на-Дону и на Северном Кавказе. С ходу взять Сталинград не удалось.

Гитлер бросает воздушный флот и лучшую свою армию на штурм города. Начинаются сентябрьские бои. Весь сентябрь проходит в безуспешном штурме города. Нельзя же назвать успехом продвижения в 100 или 200 метров в сутки, да и еще с огромными потерями.

К концу сентября становится очевидным, что все преимущества гитлеровской военной машины утрачены, что она дает пробуксовку, что дальнейший штурм, уличные бой в городе лавров победителя ему не принесут, если он овладеет городом, то это будет Пиррова победа. Понесенные потери немецкой армии уже невозместимы.

Как же все это выглядит чисто с военной точки зрения?

В городе немецкая армия потеряла свою маневренность, в городе потеряли свою ударную силу танковые соединения, в городе терялась эффективность действия авиации, несмотря на то что немецкая авиация вначале безраздельно господствовала в воздухе. Октябрь также кончается провалом немецкой тактики и стратегии.

К началу ноября, как мы уже знаем, Советское Верховное Главнокомандование сумело сосредоточить огромные силы в районе Сталинграда, а у Гитлера резервы были исчерпаны. К тому же глубокой осенью было поздно начинать новое наступление.

Минул октябрь. Невзирая на кризисное состояние своего политического и военного положения, Гитлер начинает заново штурмовать Сталинград.

4

11 ноября в 6 часов 30 минут после авиационной и артиллерийской подготовки противник перешел в наступление. В нем участвовало пять пехотных (389-я, 305-я, 79-я, 100-я и 295-я) и две танковые (24-я и 14-я) дивизии, усиленные саперными батальонами 294-й пехотной дивизии, переброшенными на самолетах из Россоши, и 161-й пехотной дивизии, доставленными также на самолетах из Миллерово.

Фронт наступления шириною около пяти километров шел от Волховстроевской улицы к оврагу Банный. Большинство вышеупомянутых немецких дивизий были полного состава (их основательно пополняли), плотность боевых порядков противника была ошеломляющая.

По-видимому, Паулюс рассчитывал одним ударом смять стрелковые дивизии Людникова, Горишного, Соколова, Гурьева и выйти к Волге.

Весь день шла исключительно упорная борьба за каждый метр земли, за каждый кирпич и камень. Бой ручными гранатами и штыками продолжался несколько часов. В то же время наши войска Северной группы перешли в наступление от железнодорожного моста в устье Мечетки на юг, на Тракторный завод.

На Мамаевом кургане дивизия Батюка вела встречные бои с наступающим противником.

От авиабомб, от артиллерийских снарядов и мин валились заводские трубы. Было видно, что главный удар противник наносит в стык между стрелковыми дивизиями Людникова и Горишного.

Представитель Ставки Верховного Главнокомандования — начальник Генерального штаба А. М Василевский дает справедливую оценку обстановки тех дней.

…«В то время, как наши войска на Сталинградском направлении все свое внимание сосредоточили на подготовку контрнаступления, положение войск в самом Сталинграде продолжало ухудшаться. 11 ноября, после некоторой паузы, противник вновь возобновил ожесточенные атаки против войск 62-й армии В. И. Чуйкова в городе, введя туда части, ранее действовавшие против Донского фронта. К исходу дня ему удалось, несмотря на сопротивление наших войск, занять южную часть завода «Баррикады» и здесь так же выйти к Волге. Положение 62-й армии усугублялось начавшимся на Волге ледоставом».[8]

В 11 часов 30 минут гитлеровцы ввели в бой резервы, их пехота и танки смяли боевые порядки на правом фланге 241-го стрелкового полка дивизии Горишного, продвинулись вперед на 300–400 метров и вышли к Волге на фронте 500–600 метров. Армия в третий раз оказалась разрубленной, а стрелковая дивизия Людникова была отрезана от главных сил.

Но на остальных участках фронта армия свои позиции не сдала. Паулюс не реализовал свое превосходство в силах и не выполнил намеченного плана. Сбросить 62-ю армию в ледяную Волгу ему не удалось.

Мы не ошибались, что Паулюс готовил новое наступление, об этом даже заявил сам Гитлер 8 ноября в своем обращении к «старой гвардии». Он сказал:

«Я хотел достичь Волги у одного определенного пункта… Случайно этот город носит имя самого Сталина. Но я стремился туда не по этой причине… Я шел туда потому, что это весьма важный пункт. Через него осуществлялись перевозки тридцати миллионов тонн грузов, из которых почти девять миллионов тонн нефти. Туда стекалась с Украины и Кубани пшеница для отправки на север. Туда доставлялась марганцевая руда… Именно я хотел его взять и — вы знаете, нам много не надо, — мы его взяли! Остались не занятыми только несколько точек. Некоторые спрашивают: а почему же вы не берете их побыстрее? Потому что я не хочу там второго Вердена. Я добьюсь этого с помощью небольших ударных групп».

В действительности Паулюс сосредоточил на фронте завода «Баррикады» — овраг Банный протяженностью 4–5 километров пять пехотных (389-ю, 305-ю, 79-ю, 100-ю и 295-ю) и две танковых — 14-ю и 24-ю — дивизий, усиленных саперными батальонами 294-й и 161-й пехотных дивизий. Такой плотности построения боевого порядка не знал Верден.

62-я армия в течение всего дня 11 ноября вела тяжелые бои с наступающими превосходящими силами противника. Тяжесть боев увеличилась еще тем, что наша левобережная артиллерийская группа к этому времени уже перемещалась на юг для обеспечения готовившегося контрнаступления.

Сводка 11 ноября 1942 года.

«138-я стрелковая дивизия с приданным 118-м гвардейским полком 37-й гвардейской стрелковой дивизии с шести часов 30 минут утра отражала атаки пехоты и танков при поддержке авиации. В результате ожесточенных боев в 118-м гвардейском стрелковом полку от 200 штыков осталось только 6 человек; командир полка был тяжело ранен. Противник пытался окружить дивизию с севера и с юга, зайти ей в тыл с берега Волги.

95-я стрелковая дивизия отражает атаки противника силою до двух пехотных дивизий с танками. В 11.30 противник ввел в бой свежие силы и снова перешел в атаку, смял правый фланг 241-го стрелкового полка 95-й стрелковой дивизии и вышел к берегу Волги, отрезав 138-ю стрелковую дивизию от главных сил армии. Остальные части дивизии на прежних позициях ведут упорный бой, отражая яростные атаки противника.

45-я и 39-я гвардейские стрелковые дивизии отбили две атаки противника на завод «Красный Октябрь». Во время третьей атаки противнику удалось частично потеснить 117-й гвардейский стрелковый полк. Упорный бой продолжается.

284-я стрелковая дивизия отражала атаки противника на Мамаев курган. На участке 1045-го стрелкового полка противнику удалось вклиниться в боевые порядки полка, но контратакой резервами положение восстанавливается. Бой продолжается.

На фронте 13-й гвардейской стрелковой дивизии атаки мелких групп противника отбиты.

Войска Северной группы войск по приказу командарма с 10 часов утра при поддержке Волжской флотилии перешли в атаку с юга на завод СТЗ. Несмотря на сильное сопротивление противника, медленно продвигались вперед.

В воздухе шли непрерывные бои нашей авиации с противником.

Командарм решил:

Переправляющимися на правый берег двумя батальонами 192-й стрелковой бригады, а также 90-й и 161-й стрелковые полки 95-й стрелковой дивизии, находившиеся на доукомплектовании на левом берегу, срочно перебросить на правый берег и общими усилиями восстановить положение 241-го стрелкового полка и уничтожить вышедшие к берегу Волги передовые части противника юго-восточнее завода «Баррикады».

На 12 ноября всю артиллерию левого берега и всю авиацию переключить на поддержку контратакующих частей.

По неполным данным за один день боя уничтожено более 2000 солдат и офицеров противника и 4 танка. Наши части, особенно 138-й и 95-й стрелковых дивизий, также понесли большие потери».

Новое наступление врага, как следовало ожидать, совпало с началом мощного ледохода на Волге. Суда Волжской флотилии ни днем ни ночью не могли пробиться к нам ни из Ахтубы, ни из Тумака. Мы были надолго отрезаны от левого берега. Несмотря на столь тяжелое положение, удар противника не застал нас врасплох, и первый день боя не дал Паулюсу решительного результата.

По документам убитых немцев мы видели, что долго так гитлеровцы наступать не смогут, что через два-три дня они будут обескровлены и выдохнутся. Мы чувствовали, что правильно решаем свою задачу: противник не только не уходит из города, но, подтянув свежие силы, снова лезет в петлю, которая, как нам казалось, должна была скоро захлестнуться.

Из разговоров по телефону с командованием фронта я понял, что там удовлетворены нашей стойкостью. Однако 62-й армии предстояло выдержать еще немалые испытания: с утра 12 ноября противник проводил перегруппировку сил, подтягивая резервы, значит, нужно было ждать новых атак. И они возобновились в 12 часов дня. Бой закипел на всем участке фронта армии. Пьяные или обезумевшие фашисты лезли напролом.

Матросы с Дальнего Востока, пополнившие стрелковую дивизию Горишного, показали захватчикам, «где раки зимуют» и как дерутся славные краснофлотцы. Бензобаки на Тувинской улице несколько раз переходили из рук в руки. Краснофлотцы в пылу боя сбрасывали с себя шинели и в одних тельняшках и бескозырках, отбив атаки, сами переходили в наступление. Не менее жестокая борьба шла в цехах заводов «Красный Октябрь», «Баррикады» и на Мамаевом кургане. Нам самим уже стало казаться, что наши бойцы превратились в бессмертных богатырей, что их никакая сила не берет.

Во второй половине дня порвалась телефонная связь с командным, пунктом дивизии Батюка, сражавшейся за Мамаев курган. На исправление вышел связист Титаев. Через некоторое время связь заработала, обрыв был устранен, но сам Титаев не возвратился. Он лежал без движения на краю воронки от снаряда, зажав зубами оба конца провода. Как рассказывали связисты, нашедшие его на линии, у него были крепко сжаты зубы. Смерть не помешала отважному связисту выполнить боевой приказ. Казалось, он и мертвый продолжал бороться с фашистами. Вскоре про него сложили песню, в которой нашли выражение солдатские чувства и переживания. Текст ее, как стало известно, написал фронтовой корреспондент «Комсомольской правды» А. Гуторовых. Несмотря на несовершенство многих строк этой песни, я привожу ее полностью в том виде, как ее пели в те дни друзья Титаева.

Песня о герое Титаеве

Случилось то, братцы, в морозную ночь,

Майор к себе вызвал связистов:

— Ну, вот что, орлы, надо срочно помочь

В разгроме проклятых фашистов.

Оборвана связь, и хоть свищет пурга,

Приказ есть с полками связаться,

И надо ползти вдоль окопов врага,

Со смертью придется там драться.

Комсомолец сказал: — Что ж, была не была,

Мы сорок смертей миновали…

Фамилия парня Титаев была,

Васильем бойца называли.

Простился с друзьями — за плечи мешок,

Пурга его след заметала.

И в жарком огне разыскал паренек,

Где линию миной порвало.

Он провод оборванный в зубы берет,

Победа ему улыбалась.

Но где-то с кургана забил пулемет,

И мина вблизи разорвалась.

Почудилось парню: кричат журавли,

Глаза его вдаль посмотрели,

Россия лежала в снегу и в крови,

Над трупами выли метели.

Привстал на колени: в глубоких снегах

Смерть тянет костлявые лапы,

И, провод зажавши до крови в зубах,

Упал головою на запад.

А пули роями впивались в него,

Хотя он лежал без движенья.

И сам командарм через тело его

Приказ отдавал: — В наступленье!..

И двинулись молча полки на врага,

За домиком дом отбивали.

Эх, жаль! Посмотрел ты тамбовец солдат,

Как немцы от нас удирали.

Наша оценка боя, сил и средств противника подтвердилась полностью. Отчаянное наступление гитлеровцев не принесло им успеха и 12 ноября. Атаки были отбиты на всех участках обороны армии. Потери гитлеровцев за эти два дня боев были колоссальные, они исчислялись тысячами.

В штаб фронта мы отправили целый мешок с документами убитых вражеских солдат и офицеров.

12 ноября мною был подписан боевой приказ:

«Противник пытается прорвать фронт в юго-восточной части завода «Красней Октябрь» и выйти к реке Волга. Для усиления левого фланга 39-й гвардейской стрелковой дивизии и очищения всей территории завода от противника приказываю командиру 39-й гв. сд за счет сменяемого левофлангового батальона 112-го гв сп уплотнить боевые порядки в центре и на левом фланге дивизии, имея задачей полностью восстановить положение и очистить территорию завода от противника».

В это же время по приказу Гитлера командир 79-й пехотной дивизии генерал фон Шверин ставил своему командиру саперного батальона капитану Вельцу задачу:

Приказ на наступление 11.11.42.

1. Противник значительными силами удерживает отдельные части территории завода «Красный Октябрь». Основной очаг сопротивления — мартеновский цех (цех № 4). Захват цеха означает падение Сталинграда.

2. 179-й усиленный саперный батальон овладевает цехом № 4 и пробивается к Волге…[9]

Эти два приказа, отданные почти одновременно, наиболее ярко отражают напряженность боев.

Борьба за мартеновский цех длилась несколько недель, а за завод и внутри его — больше месяца. Было бы неправильно говорить, что наш противник не знал, что такое штурмовые группы и отряды. Капитан Вельц утверждает, что в боях за завод «Красный Октябрь» его батальон действовал штурмовыми группами.

Вельц пишет: «Собрал своих командиров и объясняю им свой план. Брошу четыре сильные ударные группы по 30–40 человек в каждой… Врываться в цех не через ворота или окна. Нужно подорвать целый угол цеха. Через образовавшуюся брешь ворвется первая штурмовая группа. Рядом с командирами штурмовых групп передовые артнаблюдатели. Вооружение штурмовых групп, автоматы, огнеметы, ручные гранаты, сосредоточенные заряды и подрывные шашки, дымовые свечи… Отбитая территория немедленно занимается и обеспечивается идущими во втором эшелоне хорватскими подразделениями…»[10]

Когда я читал эти строки в книге Вельца, я даже подумал, не взял ли он это из наших описаний действий и вооружения наших штурмовых групп. Но когда внимательно в них разобрался, я нашел разницу. У немцев в штурмовых группах не упоминается о строительстве подземных и траншейных ходов к объектам штурма, у них за штурмовыми группами идут вторые эшелоны, как в полевом бою, а не группы закрепления, как у нас. И все же много сходного.

Итак, гитлеровцы бросают свои последние силы, чтобы захватить завод «Красный Октябрь». Они считают, что это наш последний опорный пункт в Сталинграде. Мы же стремились в это же самое время очистить всю территорию завода «Красный Октябрь».

Как происходил этот бой? Капитан Вельц пишет:

«Уже стало неуютно, светло. Кажется, орудийные расчеты русских уже позавтракали: нам то и дело приходится бросаться на землю, воздух полон пепла… Бросок — и насыпь уже позади… Через перекопанные дороги и куски железной кровли, через облака огня и пыли бегу дальше… Добежал!.. Стена, под которой я залег, довольно толстая… От лестничной клетки остался только железный каркас… Рассредоточиваемся и осматриваем местность… Всего метрах в пятидесяти от нас цех № 4. Огромное мрачное здание… длиной свыше ста метров… Это сердцевина всего завода, над которым возвышаются высокие трубы… Обращаюсь к фельдфебелю Фетцеру, прижавшемуся рядом со мной к стене:

— Взорвите вон тот угол цеха, справа! Возьмите 150 килограмм взрывчатки. Взвод должен подойти сегодня ночью, а утром взрыв послужит сигналом для начала атаки.

Даю указания остальным, показываю исходные рубежи атаки»[11].

Это был план наступления гитлеровцев. Конечно, они могли бы наделать нам очень много хлопот. Захватив основные цеха завода «Красный Октябрь», они стали бы обстреливать все наши переправы через Волгу и даже пристани на правом берегу, которые играли у нас роль временных складов. Этому замыслу противника помешала наша разведка, которая бдительно следила за этими участками как на фронте, так и в глубине боевых порядков противника. За несколько дней до наступления гитлеровцев мы имели пленных, захваченных на этом участке, а их данные о готовившемся наступлении были подтверждены наблюдением. Поэтому приказ об уплотнении боевых порядков на заводе и в его цехах не был случайным, а преднамеренным и целеустремленным.

Далее Вельц сообщает:

«Поступает последний «Мартин» — донесение о занятии исходных позиций. Смотрю на часы: 02.55. Все готово. Ударные группы уже заняли исходные рубежи для атаки… В минных заграждениях перед цехом № 4 проделаны проходы… Хорватский батальон готов немедленно выступить во втором эшелоне… Пора выходить… Еще совсем темно… Я пришел как раз вовремя. Сзади раздаются залпы наших орудий… Попадания видны хорошо, так как уже занялся рассвет… И вдруг разрыв прямо перед нами. Слева еще один, за ним другой. Цех, заводской двор и дымовые трубы — все исчезает в черном тумане.

— Артнаблюдателя ко мне! Черт побери, с ума они спятили? Недолеты!..

Но что это? Там, на востоке, за Волгой, вспыхивают молнии орудийных залпов… Но это же бьет чужая артиллерия! Разве это возможно? Так быстро не в состоянии ответить ни один артиллерист в мире… Значит, потери еще до начала атаки»[12].

Вот тут произошло то, что немцы не ожидали. Зная о сосредоточении противника, командир дивизии Степан Савельевич Гурьев, находясь на правом берегу Волги в 300 метрах от мартеновского цеха, не только уплотнил боевые порядки на заводе, но и подготовил артиллерию в любую минуту и даже секунду дать огонь по заранее пристрелянному месту, перед цехом № 4.

«Но наша артиллерия, — продолжает Вельц, — уже переносит огневой вал дальше. Вперед! Фельдфебель Фетцер легко, словно тело его стало невесомым, выпрыгивает из лощины и крадется к силуэту здания, вырисовывающегося перед ним в полутьме. Теперь дело за ним…[13]

Фетцер возвращается…

— Горит! — восклицает он и валится на землю. Ослепительная яркая вспышка! Стена цеха медленно валится… Нас окутывает густой туман, серый и черный… В этом дыму, преодолевая заграждения, устремляются штурмовые группы. Когда стена дыма рассеивается, я вижу, что весь правый угол цеха обрушился. Через десятиметровую брешь карабкаюсь по только что образовавшимся кучам камня, в цех врываются саперы… Мне видно, что левее в цех уже пробивается и вторая штурмовая группа, что наступление на открытой местности развивается успешно… Теперь вперед выдвигаются группы боевого охранения. И все-таки меня вдруг охватывает какой-то отчаянный страх… вскакиваю в зияющую перед собой дыру и карабкаюсь по груде щебня… Осматриваюсь из большой воронки… У обороняющегося здесь против того, кто врывается, заведомое преимущество… Солдат, которому приказываю продвигаться здесь, должен все время смотреть себе под ноги, иначе он, запутавшись в этом хаосе металла, повиснет между небом и землей, как рыба на крючке. Глубокие воронки и преграды заставляют солдат двигаться гуськом, по очереди балансировать на одной и той же балке. А русские пулеметчики уже пристреляли эти точки. Здесь концентрируется огонь их автоматчиков с чердака и из подвалов. За каждым выступом стены вторгшихся солдат поджидает красноармеец и с точным расчетом бросает гранаты. Оборона хорошо подготовлена…

Выскакиваю из своей воронки. Пять шагов — и огонь снова заставляет меня залечь. Рядом со мной ефрейтор. Толкаю его, окликаю. Ответа нет. Стучу по каске. Голова свешивается на бок. На меня смотрит искаженное лицо мертвеца. Бросаюсь вперед, спотыкаюсь о другой труп и лечу в воронку… Наискосок от меня конические трубы, через которые открывают огонь снайперы. Против них пускаем в ход огнеметы… Оглушительный грохот: нас забрасывают ручными гранатами. Обороняющиеся сопротивляются всеми средствами. Да, это стойкие парни…

…Даю приказ: лежать до наступления темноты, потом отойти назад на оборонительную позицию!.. Итак, конец. Все оказалось бесполезным. Не понимаю, откуда у русских еще берутся силы. Просто непостижимо… Мы прорывали стабильные фронты, укрепленные линии обороны, преодолевали оборудованные в инженерном отношении водные преграды — реки и каналы, брали хорошо оснащенные доты и очаги сопротивления, захватывали города и деревни. А тут, перед самой Волгой, какой-то завод, который мы не в силах взять!.. Я увидел насколько мы слабы.

Быстро прикидываю в уме. Батальон начал наступление, имея 190 человек. Примерно половина ранена, 15–20 человек убито. Это значит: батальона больше нет! Пополнения мне не дадут»[14].

Я привел эти выдержки из книги капитана Вельца для того, чтобы показать ноябрьские бои глазами противника. Мы видим и храбрость, и героизм противника, хотя и бессмысленные; отвагу, хотя и неуместную; умение организовывать наступление в городских условиях и упорство в достижении цели. Но в то же время мы видим в бою только солдат, фельдфебелей и офицеров в чине лейтенанта, капитана. Где же гитлеровские генералы? Как я уже говорил, командир 39-й гвардейской дивизии генерал Гурьев С. С., его комиссар Чернышев Ф. Ф. и начальник штаба подполковник Зализюк находились в трехстах метрах от цехов завода. А генерал фон Шверин — командир дивизии, которая наступала на завод «Красный Октябрь», отсиживался в поселке Разгуляевка — это уже около десяти километров от завода и от поля боя.

Я помню, как рабочие, мастера, инженеры завода помогали нашим частям ориентироваться в сложном лабиринте цехов, проходов, наземных и подземных коммуникаций. Они вместе с красноармейцами пролезали через канализационные каналы, чтобы выходить на выгодные позиции и бить врага.

5

Отбив 11–12 ноября атаки противника, несмотря на то что армия третий раз была разрезана до самой Волги, все защитники города — от членов Военного совета армии до рядового воина — поняли, что это последнее наступление врага. Мы были уверены, что теперь уже он не сможет организовать свои силы как в октябре, получить новую технику, особенно танки, боеприпасы и горючее. А без этого, особенно без техники, он был нам не страшен.

Все были уверены, что следующий удар, сильный и неотразимый, нанесут уже наши войска. Для этого ходом сражения, начавшегося во второй половине июля, были созданы все условия.

После 12 ноября Паулюс не прекратил активных наступательных действий, затишья на фронте не было, да и не могло быть. Гитлеровское верховное командование не хотело верить, что наступление захлебнулось. И сражение, начавшееся несколько месяцев тому назад, как бы по инерции продолжалось на всех участках фронта. Находясь в непосредственной близости от противника, мы не могли успокаиваться. Все время его контратаковали. А поскольку враг не сложил оружия, защитники города считали своим священным долгом истреблять его, притягивая на себя его силы.

После 12 ноября бои продолжались на всех участках до 19 ноября. По Волге шла шуга, отрезая от нас левый берег.

Теперь перед нами встала задача оказать помощь дивизии Людникова, оторванной от главных сил армии. Ее положение стало очень тяжелым: она была зажата противником с севера, с запада и с юга, а с востока отрезана Волгой, по которой шел сплошной лед.

Подвоз боеприпасов, продовольствия, вывоз раненых производились с перебоями, с промежутками в двое-трое суток.

Мы вынуждены были искать, вернее, выжимать кое-какие средства из боевых порядков на правом берегу. В первую очередь Военный совет армии решил все части дивизии Смехотворова свести в один 685-й полк и, сосредоточив его за правым флангом дивизии Горишного, контратаковать противника с юга на север вдоль Волги на соединение с дивизией Людникова.

Из всех частей Смехотворова мы набрали только 250 боеспособных людей. Этим сводным полком и правым флангом частей дивизии Горишного, которые постепенно пополнялись людьми, отдельными группками, прибывшими с левого берега, мы беспрерывно по 20 ноября вели контратаки на севера на соединение с Людниковым.

Своими контратаками мы, правда, не восстановили положение, но зато и противнику не дали уничтожить дивизию Людникова.

Не могу не сказать о мужестве командования окруженной дивизии во главе с полковником Иваном Ильичом Людниковым. Несмотря на исключительно тяжелое положение, там соблюдали спокойствие и уверенность. Телефонная связь, разумеется, была порвана. Работала только радиосвязь. Я лично несколько раз открытым текстом говорил по радио с Людниковым. Мы узнавали друг друга по голосу, не называя себя по имени и по фамилии. Я не стеснялся открыто говорить ему, что помощь будет оказана, что скоро соединимся с ним. Я надеялся, что он понимает, почему разговор с ним ведется открыто и что никакой помощи мы дать ему не можем. Он мне тоже говорил о надежде на скорое соединение. Мы старались таким образом ввести в заблуждение противника.

Лишь в ночь на 16 ноября наши «ночные» самолеты на парашютах сбросили Людникову четыре тюка продовольствия и четыре тюка боеприпасов. А в ночь на 20 ноября четыре бронекатера, наконец, пробились в протоку Денежная Воложка, затем к берегу, где оборонялась дивизия. Катера доставили боеприпасы, медикаменты и вывезли 150 раненых.

Следует отметить работу экипажей пароходов «Пугачев», «Спартак», «Панфилов» и бронекатеров №№ 11, 12, 13, 61 и 63. В эти дни и ночи они творили истинно героические дела.

Я сам наблюдал ночью, как эти суда метр за метром, с разгона пробивая путь среди льдов, шли от пристани Тумак на север по Волге, к берегу, где оборонялась 62-я армия.

Были дни, когда эти суда не могли в темное время вернуться обратно, а идти днем вдоль берега, занятого немцами, было равносильно гибели. Тогда они оставались у нашего берега, маскировались парашютами, белыми простынями и мешками под цвет снега и льда.

Нас тревожила судьба дивизии Людникова. Ее надо было выручать. И, напрягая последние силы, наши части начали день за днем, круглые сутки контратаковать противника, прорвавшегося к берегу Волги между частями Людникова и главными силами армии.

В то же время наши мелкие штурмовые группы шаг за шагом отбивали у врага здания и блиндажи и на других, участках фронта армии, точнее, на всем фронте. Северная группа наступала с севера на Тракторный завод; дивизии Соколова и Гурьева — на завод «Красный Октябрь»; дивизия полковника Батюка — на Мамаев курган; дивизия Родимцева в городе штурмовала отдельные здания. Наше наступление шло непрерывно, каждый день. Штурмовые группы начали захватывать трофеи и пленных.

Сводка 14 ноября 1942 года.

Армия в течение дня отражала атаки противника и вела бой за восстановление положения на своем правом фланге.

Противник в течение дня силами до пп, наступая на левый фланг 138 сд и мелкими группами на ее центр, имея целью расширить фронт прорыва и оттеснить части дивизии к северу.

На остальных участках вел сильный арт. огонь и бомбил боевые порядки частей.

Северная группа ведет огневой бой на прежних позициях.

138 сд отражает атаки противника силами до пп на левом фланге и мелких групп в центре, стремится сузить кольцо в полуокружении дивизии.

Бой продолжается. Части отбивают атаки противника на прежних позициях. Дивизия ощущает острый недостаток в боеприпасах, продовольствии и медикаментах.

95 сд с 392 сбр сводными сп 193 сд ведет напряженные бои за восстановление положения на участке 241 сп с целью восстановления сплошной линии фронта и установления локтевой связи с частями 138 сд. Бой продолжается в районе бензобаков. Левофланговые части дивизии ведут бой на прежних позициях. Остальные части, обороняя прежние рубежи, отражают атаки мелких групп пехоты и ведут огневой бой.

Плавсредства полностью не прибыли. План перевозок в течение трех суток, срывается. Назначенные подкрепления не перевезены, части ощущают острый недостаток боеприпасов и продовольствия. Вышедший из Тумака караван судов с подразделениями 90 сп, пробиться вследствие ледохода не мог, вернулся обратно. Ледоход полностью прервал сообщение с левым берегом в районе переправы «62».

Командарм решил:

Удерживать занимаемые позиции, уничтожать противника перед передним краем обороны.

Потери противника:

По неполным данным за 14.11.42 г. противник потерял убитыми и ранеными свыше 1000 солдат и офицеров».

Сводка 16 ноября 1942 года.

«Армия в течение дня отражала атаки противника в районе завода «Баррикады», частью сил вела бои за восстановление положения в районе Мезенская.

Противник в течение дня продолжал неоднократные атаки наших позиций на участке завода «Баррикады», до Волховстроевск на юго-вост. и от Мезенская на север с целью полного окружения 138 сд. Все атаки противника отбиты.

Одновременно противник вел усиленную разведку нашего переднего края.

Артиллерия и минометы вели сильный огонь по боевым порядкам войск.

Авиация противника проводила разведполеты и группами 3–5 самолетов бомбила войска.

Северная группа на прежних позициях вела ожесточенный бой.

138 сд в течение дня отражает атаки противника. Противник, неся большие потери, дважды в течение дня подбрасывал свежие силы. Несмотря на численное превосходство противника и крайне тяжелые условия дивизии, атаки были отбиты.

В течение ночи из числа сброшенных самолетами грузов дивизия получила 4 тюка продовольствия, 2 тюка снарядов, 45-мм и 2 тюка — 82-мм мин, срочно необходимо подбросить медикаменты, патрон ППШ и ручные гранаты.

95 сд с 392 сбр и сводным 685 сп, частью сил продолжала контратаки в районе Мезенская с задачей восстановить положение. Бой доходил до рукопашных схваток с широким применением гранат.

Противник к исходу дня подбросил свежие силы. Положение на участке 241 сп не восстановлено. Бой на рубеже Мезенская продолжается.

45 сд и 39 гв сд на прежних позициях вели огневой бой с противником.

284 сд на прежних позициях вела огневой бой. За 16.11.42 г. дивизией уничтожено 90 солдат и офицеров.

На остальных участках фронта части, отражая атаки групп пехоты противника, удерживают прежние позиции.

Работа переправы. За ночь переправлены и доставлены на БК №№ 11, 12, 13, 61 и 63 и пароходах «Спартак», «Пугачев», «Панфилов» боеприпасы, продовольствие и собранные за счет тылов армии пополнения.

Потери противника:

По неполным данным в течение 16.11.42 г. противник потерял убитыми и ранеными до 1000 солдат и офицеров.

Командарм решил:

Продолжать бой на занимаемых позициях, не допуская дальнейшего продвижения противника вперед.

Вести разрушение укреплений противника и истребление его арт. огнем».

Сводка 18 ноября 1942 года.

«Армия в течение дня отражала атаки противника на своем правом фланге, на остальных участках вела огневой бой на прежних рубежах.

Противник в течение дня силами свыше пп с танками неоднократно атаковал наши позиции в районе Рынок и зап. окр. Спартановка и силами до двух батальонов атаковал позиции 138 сд и 95 сд.

К исходу дня все атаки противника отбиты с большими для него потерями. Одновременно противник производил подтягивание резервов в район завода «Баррикады».

Артиллерия и минометы вели интенсивный огонь по боевым порядкам войск.

Северная группа, отразив атаки пехоты и танков противника, силами свыше пп на Рынок и зап. окр. Спартановка, частью сил перешла в контратаку с задачей восстановить положение на участке Рынок.

После упорного боя противника был выбит из сев. — зап. окр. Рынок, положение полностью восстановлено.

В течение 17 и 18.11.42 г. уничтожено 800 солдат и офицеров, 11 танков, из них 9 сожжено.

В группе осталось штыков 124 сбр — 745, 149 сбр — 475.

Эти бригады остро нуждаются пополнением боеприпасами, продовольствием.

138 сд отражала атаки противника силою до двух батальонов с танками. Подтянув свежие силы, противнику удалось потеснить левый фланг дивизий и занять три здания.

95 сд отражала атаки противника в районе Бензобаки, силами свыше батальона.

90 сп удерживает район Бензобаков, где и закрепляется. 241 сп и 685 сп закрепляются на рубеже оврага, что 150 м сев. — вост. Мезенская.

45 сд и 39 гв сд на прежних позициях ведут бой с мелкими группами пехоты за улучшение своих позиций,

На остальных участках фронта части, отразив атаки мелких групп пехоты противника, удерживали позиции.

Работа переправы: одним рейсом пароходом «Пугачев» и БК №№ 11, 12, 61 и 63 переброшено пополнение 167 чел., продовольствие и боеприпасы для частей. Эвакуировано раненых 400 человек.

Потери противника

По неполным данным в течение 18.11.42 г. противник потерял убитыми и ранеными свыше 900 солдат и офицеров.

Командарм решил:

Удерживать занимаемые позиции, не допускать дальнейшего продвижения противника. Частью сил контратаковать противника и соединиться с частями 138 сд».

Мы все видели и чувствовали, что противник выдохся и не может собрать больше сил, чтобы сломить наше сопротивление. Наступил такой период, когда обе стороны были истощены до предела. Такая обстановка продолжалась до 19 ноября.

6

Вечером 18 ноября у меня в блиндаже собрались товарищи Гуров, Крылов, Пожарский, Вайнруб, Васильев. Мы обсуждали наши возможности для дальнейших активных действий, силы наши были на исходе. В этот час позвонили из штаба фронта и предупредили о скором получении приказа. Мы все переглянулись.

«О чем может быть этот приказ?» — подумал каждый из нас.

Вдруг Гуров, хлопнув себя ладонью по лбу, сказал:

— Я знаю: это приказ о большом контрнаступлении! Перейдя на узел связи, мы с нетерпением ждали, когда затрещит «Бодо» с долгожданными пунктами приказа.

Около 12 часов ночи, наконец, дождались!

Побежали буквы, слагаясь в строчки, строчки отбивали слова приказа пункт за пунктом.

Сердце дрогнуло.

Приказ фронта! Из него проступали контуры всего замысла Советского Верховного Главнокомандования. Аппарат передавал, что войска Юго-Западного и Донского фронтов утром 19 ноября переходят в контрнаступление из района Клетская — Иловлинская в общем направлении на Калач; войска Сталинградского фронта днем позже — 20 ноября — из района Райгород и озер Сарпа, Цаца, Барманцак в общем направлении на поселок Советский, далее на Калач. Задача: прорвать фронт противника, окружить и уничтожить его.

Мы стояли, я, Николай Иванович Крылов, Кузьма Акимович Гуров, Матвей Григорьевич Вайнруб, Иван Васильевич Васильев, и еще никак сразу не могли охватить значения надвигающихся событий.

Речь в приказе шла о контрнаступлении, об окружении всех сил противника, сосредоточенных под Сталинградом, и об их уничтожении. Эта операция не местного значения, в наступление переходили три фронта. Стало быть, Верховное Главнокомандование сумело накопить, собрать и сосредоточить для удара огромные силы. Наша борьба за город, наше ожесточенное сопротивление противнику в Сталинграде приобрело свой законченный смысл. Пока враг увязал все глубже и глубже в уличных боях, пока в Сталинград втягивались новые и новые немецкие части, на его флангах вырастала грозная сила.

Стало быть, не напрасно лилась кровь русских воинов, не напрасно сталинградцы из последних сил и возможностей держали оборону, когда, казалось, что уже все рухнуло и враг нас раздавит. Лозунги «Ни шагу назад!», «За Волгой для нас земли нет!» обретали новое значение.

«Ни шагу назад!» — теперь означало: «Только вперед!» «За Волгой для нас земли нет!» — означало: «Идти только на запад!»

Чтобы как можно быстрее довести этот приказ до каждого сталинградца, мы немедленно собрали группу штаба и политотдела армии, предупредили штабы дивизий, чтобы и они подготовили людей для посылки в части до рассвета.

Можно себе представить радость воинов, получивших этот приказ. В успехе никто не сомневался.

— Скоро будем жить на Большой земле! — говорили солдаты.

Нашей радости не было границ.

Шли глухие часы последней ночи, последней в целом этапе войны. С рассветом должно было все начаться.

Загрузка...