Сталинградская битва. От обороны к наступлению

Итоги 1941 г. И планы противоборствующих сторон

С первых дней вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз военные действия развернулись на огромных пространствах от Баренцева до Черного моря и приобрели невиданную напряженность, динамичность и маневренность. В крупные операции сразу же были вовлечены колоссальные массы войск и разнообразной военной техники с обеих сторон. Кризисные для Красной Армии ситуации постоянно возникали то на одном, то на другом направлении. Все это поставило советское военное руководство как в центре, так и на местах в тяжелейшее положение. Оно не успевало следить за развитием обстановки, адекватно реагировать на ее изменение и во многих случаях теряло управление войсками.

Попытки советского командования нанести ответные удары с переносом военных действий на территорию агрессора, предпринятые им на второй день войны, уже не соответствовали возможностям войск и, по сути, явились одной из причин неудачного исхода приграничных сражений. Запоздалым оказалось и решение о переходе к стратегической обороне, принятое лишь на восьмой день войны. К тому же этот переход происходил слишком нерешительно и разновременно. Он потребовал перенести основные усилия с юго-западного направления на западное, где противник наносил свой главный удар. В результате значительная часть советских войск не столько сражалась, сколько перемещалась с одного направления на другое. Это давало противнику возможность громить соединения и даже объединения по частям, по мере их подхода к району сосредоточения.

Первый год войны выявил существенные недостатки в управлении войсками. Вскрылись серьезные упущения во всех звеньях управления, в том числе и на самом высоком уровне. Это негативно сказалось на ходе военных действий в начальный период войны. Вот как оценивал эту ситуацию начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал Ф. Гальдер: «В общем, теперь стало ясно, что русские не думают об отступлении, а, напротив, бросают все, что имеют в своем распоряжении, навстречу вклинившимся войскам. При этом верховное командование противника, видимо, совершенно не участвует в руководстве операциями войск»[1]. Однако дела обстояли не безнадежно. Верховное командование Красной Армии изо всех сил пыталось сохранить устойчивый фронт, наладить управление, локализовать прорывы противника, организованно вводить в сражение резервы и выводить войска из окружения. Но беда в том, что делалось это, как правило, с большим опозданием, зачастую без учета истинного положения на фронте, в связи с чем принимались решения и отдавались приказы, не всегда соответствовавшие обстановке.

1941 год был насыщен политическими, экономическими и военными событиями, к сожалению, драматическими для Советского государства. Упорное сопротивление Красной Армии имело большое значение для срыва гитлеровского плана «молниеносной войны» и для организации обороны Москвы, генеральное наступление на которую гитлеровцы развернули в конце сентября 1941 г.

Благодаря огромным усилиям, стойкости и мужеству жителей столицы, массовому героизму ее защитников, широкой помощи, которая шла к ним со всех концов страны, враг был сначала остановлен на подступах к Москве, обескровлен, а затем в результате контрнаступления был отброшен от стен советской столицы. В развитие этого успеха в декабре сорок первого были также нанесены мощные удары по фашистским войскам под Ростовом и Тихвином. Началось общее наступление советских войск. Под влиянием победы в Московской битве усилилась борьба народных мстителей. В тылу захватчиков активно действовали многочисленные партизанские отряды. Разгром фашистских войск под Москвой и успешное наступление Красной Армии имели огромное военное значение. У стен Москвы занялась заря Великой Победы. Здесь гитлеровцы потерпели свое первое крупное поражение во Второй мировой войне.

Под Москвой немцы не только утратили стратегическую инициативу, но, и это главное, они проиграли свою «молниеносную войну» против Советского Союза. Крах стратегии блицкрига поставил Третий рейх перед перспективой длительной, затяжной войны. Такая война потребовала от его правителей перестройки плана «Барбаросса», нового стратегического планирования на последующие годы и дополнительного изыскания огромных материальных ресурсов. К затяжной войне Германия была не готова. Для ее ведения требовалось радикальным образом перестроить экономику страны, свою внутреннюю и внешнюю политику, не говоря уже о стратегии.

Под Москвой был развеян миф о непобедимости вермахта. Успех под Москвой оказал огромное влияние на дальнейший ход как Великой Отечественной, так и всей Второй мировой войны в целом.

Крайне неблагоприятная фронтовая обстановка лета и осени 1941 г. вынудила руководство СССР срочно организовать и осуществить перебазирование основных производительных сил из прифронтовых и угрожаемых районов на Восток. Вместе с тем предпринятая крупнейшая эвакуация явилась важнейшим звеном перестройки народного хозяйства на военный лад, развертывания в глубоком тылу главной военно-промышленной базы страны. К концу 1941 г. было перебазировано на Урал — 667, в Западную Сибирь — 244, в Восточную Сибирь — 78, в Поволжье — 226, в Среднюю Азию и Казахстан — 308 промышленных предприятий. Сюда переместились предприятия танковой, авиационной, моторостроительной промышленности, промышленности боеприпасов, вооружения, 94 металлургических, 150 машиностроительных заводов, 40 заводов электротехнической промышленности. Вместе с ними прибыло 30–40 % рабочих, инженеров и техников. По неполным данным, из прифронтовой полосы в восточные районы было перемещено 2,4 млн голов крупного рогатого скота, 5,1 млн овец и коз, 0,2 млн свиней, 0,8 млн лошадей, много сельскохозяйственной техники, запасов зерна и другого продовольствия[2].

В декабре 1941 г. накал борьбы на советско-германском фронте не угасал, а, наоборот, достиг своей кульминации. Обе стороны предпринимали огромные усилия для достижения своих целей. Основные события, как и прежде, происходили под Москвой. Несмотря на превосходство в силах и средствах, подвижные группировки врага, возобновившие 16 ноября наступление на столицу, были измотаны, понесли большие потери и утратили пробивную способность.

К декабрю 1941 г. агрессор продвинулся на глубину 900–1200 км и захватил около 1,5 млн кв. км территории Советского Союза. По площади это соответствует таким государствам, как Великобритания, Испания, Италия и Франция, вместе взятым, и почти в четыре раза превышает территорию самой Германии. На оккупированных землях до войны проживало 77,6 млн человек, или более 40 % населения; там выплавлялось 68 % чугуна, 58 — стали, добывалось 63 % угля, производилось 38 % зерна.

До 1 декабря советские Вооруженные силы потеряли свыше 20 тыс. танков, около 17 тыс. боевых самолетов, более 60 тыс. орудий и минометов, не считая 50-мм, свыше 20 % общего количества боеприпасов и горючего. Таким образом, Красная Армия лишилась танкового, самолетного и артиллерийского парков, с таким трудом созданных в предвоенные годы.

Стратегическое и экономическое положение Советского Союза было чрезвычайно сложным. Советское руководство основные силы и средства бросало под Москву, чтобы снять с нее угрозу. Одновременно готовило контрнаступление.

К 5 декабря ценой нечеловеческого напряжения сил, больших потерь советские войска остановили мощнейшую группировку агрессора буквально у стен Москвы. Героизм, мужество, стойкость советских воинов на фронте, самоотверженный труд жителей столицы и Подмосковья при возведении оборонительных рубежей на подступах к городу, партизанская борьба в тылу врага — существенные составляющие в решении проблемы остановки наступления врага на Москву.

Германское командование, находясь в плену иллюзий, не придало особого значения своей неудаче под Москвой и объясняло ее лишь усталостью личного состава и влиянием погодных условий. Не настораживало его и то, что наступавшие немецкие части уже нередко не выдерживали контрударов русских, появление же новых частей Красной Армии расценивалось как обычная перегруппировка войск, иначе говоря, проявляло беспечность и пренебрежение к противнику. К примеру, командующий группой армий «Центр» 4 декабря сделал следующее заключение по поводу обнаружения его разведкой новых русских частей: «Боевые возможности противника не столь велики, чтобы он смог этими силами… начать большое контрнаступление в настоящее время».

К середине декабря советские войска разбили ударные танковые группировки врага и, продвинувшись от исходной линии севернее столицы на 60 км, а южнее — на 120 км, устранили непосредственную опасность Москве.

Провалился и план германского руководства полностью изолировать Ленинград. После разгрома немецких войск под Ростовом (контрнаступление под Ростовом завершилось 2 декабря) на левом крыле юго-западного направления наступило затишье, в ходе которого войска готовились к активным действиям с решительными действиями. В Крыму в первой половине декабря противоборствующие стороны готовились к активным боевым действиям. В связи с успехом контрнаступления под Ростовом, упорством защитников Севастополя и наличием войск на Кавказе, советское командование планировало подготовить и провести операцию с целью овладения Керченским полуостровом и создать условия для освобождения Крыма.

Новый, 1942 год народы Советского Союза встречали в условиях продолжавшейся напряженной борьбы с врагом. На всех участках огромного советско-германского фронта не прекращались ожесточенные сражения. Победа под Москвой окрылила и фронт, и тыл. Завершилось мощное контрнаступление фронтов, действовавших на западном направлении. Крупные успехи были достигнуты на северо-западном, юго-западном направлениях и в Крыму. Перед Ставкой ВГК встала задача разработки планов новых операций на зиму, весну и лето 1942 г.

Советское военно-политическое руководство намеревалось закрепить стратегическую инициативу, завоеванную Красной Армией в декабрьских сражениях, и развить достигнутый успех. Считалось необходимым усилить натиск на противника. Вместе с тем учитывались и возникавшие серьезные трудности. Народное хозяйство еще не завершило переход на военные рельсы и не было способно в полном объеме восполнять потери Вооруженных сил в оружии и военной технике. Напряженное положение создалось с пополнением их людскими ресурсами. В операциях 1941 г. действующая армия безвозвратно потеряла около 3,14 млн человек[3].

В таких сложных условиях Ставка ВГК потребовала от командования фронтов представить свои соображения по ведению боевых действий на зиму 1942 г.

Командование Волховского фронта считало необходимым и возможным совместно с Ленинградским фронтом окружить и уничтожить 18-ю немецкую армию, полностью деблокировав Ленинград.

Военный совет Калининского фронта предлагал организовать и провести наступательную операцию с решительной целью — завершить окружение и уничтожение 9-й немецкой армии, а затем развить наступление либо на Смоленск, либо на Великие Луки. Для решения этих задач командование фронта просило усилить войска личным составом, оружием и техникой.

Командующий войсками Западного фронта настаивал на дальнейшем развитии наступления на запад. Однако этот замысел был нереальным. Противник продолжал активное сопротивление, а армии правого крыла фронта, истощив свои силы, фактически остановились.

Военный совет юго-западного направления предлагал перенести основные усилия на юго-запад и провести здесь крупную наступательную операцию с целью освобождения Донбасса и выхода на Днепр.

Как видно, все командующие без обстоятельного анализа реальных возможностей сторон, их положения и результатов предшествовавших боевых действий настаивали на развертывании решительных наступательных операций. Это, безусловно, оказало на Сталина большое влияние. Кроме того, на его позиции сказывались и оптимистические выводы советской военной разведки, особенно по потерям агрессора. Генеральный штаб считал, что с начала войны и по ноябрь 1941 г. противник потерял 4,5 млн человек, а к 1 марта 1942 г. потери достигли 6,5 млн человек, в том числе по сухопутным войскам — 5,8 млн В действительности реальные потери были в 5–6 раз меньше. В частности, сухопутные войска вермахта к середине ноября 1941 г. потеряли в общей сложности лишь 699,7 тыс. человек, а к началу марта 1942 г. — несколько более 1 млн человек[4].

Ошибочные выводы делались и из оценки намерений германского командования. Отсутствие достоверной информации о стратегической обстановке не позволило советскому военно-политическому руководству правильно оценить истинное положение, а Ставке ВГК помешало принять целесообразное решение.

План военных действий Красной Армии на зиму 1942 г. рассматривался на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) и Ставки ВГК 5 января 1942 г. Начальник Генерального штаба маршал Б. М. Шапошников проинформировал о положении дел на фронте и изложил проект плана общего наступления фронтов. На ближайшие месяцы перед Вооруженными силами ставились решительные цели: ликвидировать угрозу Ленинграду, Москве и Кавказу и, удерживая стратегическую инициативу в своих руках, разгромить вермахт и армии союзников Германии, чтобы создать условия для завершения войны в 1942 г.

Верховный Главнокомандующий, выступая на заседании, заявил: «Немцы в растерянности от поражения под Москвой, они плохо подготовились к зиме. Сейчас самый подходящий момент для перехода в общее наступление. Враг рассчитывает задержать наше наступление до весны, чтобы весной, собрав силы, вновь перейти к активным действиям. Он хочет выиграть время и получить передышку.

Наша задача состоит в том… чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать резервы еще до весны, когда у нас будут новые большие резервы, а у немцев не будет больше резервов, и обеспечить таким образом полный разгром гитлеровских войск в 1942 г.»[5]. В целом замысел Верховного Главнокомандующего сводился к тому, чтобы, используя успех, достигнутый в ходе контрнаступления, развернуть общее наступление силами девяти фронтов одновременно от Ладожского озера до Черного моря. Главный удар планировалось нанести на центральном — западном направлении силами Западного и Калининского фронтов во взаимодействии с войсками левого крыла Северо-Западного фронта с целью завершения разгрома группы армий «Центр»[6].

Войскам Ленинградского, Волховского и правого крыла Северо-Западного фронтов предписывалось разгромить группу армий «Север». Им же ставилась задача деблокировать Ленинград. Разбить главные силы группы армий «Юг» и освободить Донбасс должны были войска Юго-Западного и Южного фронтов. Армиям Кавказского фронта при содействии Черноморского флота надлежало завершить освобождение Крыма.

Анализ замысла советского командования показывает, что фронтам предстояло окружить и уничтожить главные силы трех групп немецких армий и к весне 1942 г. продвинуться на глубину 300–400 км.

Однако нереальность такого замысла вытекала уже из фактического состояния советских войск. К началу января более половины дивизий действующей армии имели примерно 50 % штатного состава. Особенно сильно были обескровлены соединения Западного и Калининского фронтов, которые вели непрерывные бои с главной ударной группировкой вермахта, стремившейся овладеть Москвой. Эти же фронты играли главную роль и в развернувшемся контрнаступлении. Их оснащенность вооружением резко упала. На 1 января они были обеспечены: по винтовкам — на 67 %, по пистолетам-пулеметам — на 35, по станковым пулеметам — на 36, по орудиям полевой артиллерии — на 66, по минометам — на 45 %, а по танкам и того меньше.

В ходе обсуждения плана боевых действий на зиму 1942 г. несогласие с замыслом Верховного Главнокомандующего высказал Г. К. Жуков. Он возражал против одновременного наступления всех фронтов, предложив зимой продолжить наступательные операции лишь на западном направлении, где противник еще не успел восстановить боеспособность своих войск после декабрьского поражения. Чтобы это наступление было успешным, генерал армии Жуков рекомендовал усилить фронты западного направления резервами, особенно танковыми частями, и пополнить их личным составом и техникой. На остальных направлениях, где советским войскам противостояла сильная оборона, он предлагал ограничиться временной обороной. Действовавшие здесь фронты, по мнению Жукова, «без наличия мощных артиллерийских средств не смогут прорвать вражескую оборону, сами измотаются и понесут большие, ничем не оправданные потери»[7].

В поддержку Г. К. Жукова выступил только кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) Н. А. Вознесенский, который обоснованно заявил: «Мы сейчас еще не располагаем материальными возможностями, достаточными для обеспечения одновременного наступления всех фронтов»[8]. Но Сталин не прислушался к этим доводам. Ссылаясь на разговор с главнокомандующим войсками юго-западного направления маршалом С. К. Тимошенко, он вновь подчеркнул, что «надо быстрее перемалывать немцев, чтобы они не смогли наступать весной»[9].

В итоге план был принят без учета мнения Г. К. Жукова и Н. А. Вознесенского и по нему были отданы соответствующие директивы фронтам. Однако вскоре выяснилось, что иллюзорные расчеты на разлад в стане противника и достигнутое над ним превосходство безосновательны. В то время советские войска насчитывали около 4,2 млн человек, 28 тыс. орудий и минометов, 1780 танков, из них 506 тяжелых и средних. Этим силам противостояли войска Германии и ее союзников численностью около 4 млн человек, около 35 тыс. орудий и минометов и 1500 танков[10]. Советские фронты ни на одном из направлений не имели ни количественного, ни качественного перевеса над противником.

В результате они повсеместно встретили упорное сопротивление врага, понесли большие потери и нигде полностью не выполнили поставленных им задач. Накопленные с огромным трудом резервы оказались израсходованными. Ощутимый успех был достигнут лишь на северо-западном и западном направлениях, но и здесь окружить и уничтожить главные группировки противника не удалось.

Выяснилось также, что, планируя операции на зиму 1942 г., Ставка ВГК явно недооценила возможных контрдействий противника. Между тем немецкое командование принимало меры не только для того, чтобы стабилизировать Восточный фронт, но и подготовить здесь новые удары. В целом ряде приказов, отданных в конце декабря 1941 г. и в январе — марте 1942 г., Гитлер требовал упорно сопротивляться на занимаемых рубежах, удерживать позиции любой ценой, сражаться всеми средствами до конца. В его приказе от 3 января 1942 г., например, указывалось: «цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни на шаг, обороняться до последнего солдата, до последней гранаты»[11]. Положение советских войск усугублялось также тем, что наступательные операции готовились в спешке. Сроки начала наступления устанавливались без учета степени готовности войск.

На северо-западном направлении операции должны были проводиться силами Ленинградского, Волховского и Северо-Западного фронтов при решающей роли Волховского фронта. Но он был создан только 17 декабря 1941 г. и не имел ни необходимых сил, ни материальных средств, ни опыта проведения крупных наступательных операций, ни времени на их подготовку. Поэтому сроки перехода в наступление неоднократно переносились. В конце концов фронты начали операции разновременно, в момент, когда некоторые их войска еще не сосредоточились в исходном районе. Подходившие армии вводились в сражение по частям, что приводило к распылению усилий. В итоге на Волховском фронте лишь 2-й ударной армии удалось прорвать оборону врага и к концу февраля продвинуться на 75 км. Попытки продолжить наступление и овладеть Любанью успеха не имели. Не дало заметного результата и наступление 54-й армии Ленинградского фронта навстречу 2-й ударной армии. В апреле из-за наступившей распутицы войска перешли к обороне. Чтобы изменить создавшееся положение, Ставка ВГК решила объединить усилия всех войск под Ленинградом, и в конце апреля подчинила войска Волховского фронта Военному совету Ленинградского фронта. Но и это не принесло успеха. Прорвать блокаду Ленинграда не удалось.

Более успешно развивалось наступление войск Северо-Западного фронта. В середине января они вышли к Старой Руссе, создали угрозу окружения и уничтожения демянской группировки противника численностью 60–70 тыс. человек, а к концу февраля окружили ее. В дальнейшем фронту была поставлена новая задача — перерезать коммуникации ленинградско-волховской группировки. Затем было принято решение объединить управление всеми силами, занятыми ликвидацией окруженной демянской группировки противника. Однако бои приняли затяжной характер. Более того, в апреле 1942 г. немцы прорвали фронт окружения и образовали так называемый «рамушевский коридор». Следовательно, и здесь операция оказалась незавершенной. Главная причина этого: недостаток сил, равномерное их распределение по многим направлениям, плохая подготовка операций и слабый контроль со стороны Ставки ВГК за выполнением своих указаний. Общие потери Волховского, Ленинградского и Северо-Западного фронтов с января по апрель 1942 г. составили около 184 тыс. человек убитыми и 370 тыс. ранеными[12], что резко подорвало их боеспособность.

Основные события зимой 1942 г. развернулись на западном стратегическом направлении. Здесь войска Западного и Калининского фронтов стремились завершить разгром группы армий «Центр», начатый в декабре 1941 г. у стен Москвы. Происходившие здесь сражения вошли в историю войны как Ржевско-Вяземская стратегическая наступательная операция. Задачи на проведение этой операции были поставлены 7 января 1942 г. Цель операции состояла в окружении можайско-гжатско-вяземской группировки противника. Кроме Западного и Калининского фронтов к этим действиям привлекались и войска левого крыла Северо-Западного фронта.

В ходе развернувшегося наступления эта группировка войск вышла к Холму и Великим Лукам. Соединения правого крыла Калининского фронта продвинулись на 200–250 км, вышли на подступы к Витебску и Белому, окружили Велиж, но взять эти пункты не смогли. Левофланговая группировка фронта прорвалась к Ярцево и глубоко охватила 9-ю и 3-ю танковую немецкие армии в районе Ржева. Но также вынуждена была остановиться. Противник, выдвинув крупные резервы, отбросил войска фронта от Витебска и не допустил выхода их к Смоленску. Одновременно был деблокирован Велиж.

Войска правого крыла Западного фронта в это время прорвали оборону противника на реках Лама и Руза и, продвинувшись на 50–70 км, вышли к Ржеву с востока. Но этот успех, однако, не был использован, так как Ставка ВГК без достаточных оснований в середине января 1942 г. вывела 1-ю ударную армию (семь стрелковых и две морские бригады) из состава Западного фронта и передала ее Северо-Западному фронту.

Наибольший успех был достигнут армиями левого крыла Западного фронта. Во второй половине января они прорвали немецкую оборону и завязали бои за Вязьму. В начале февраля были взяты Юхнов и Киров. Соединения 33-й армии и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса ворвались в тыл противника. Сюда же по решению Ставки был высажен крупный воздушный десант в составе 4-го воздушно-десантного корпуса. В результате три немецкие армии группы армий «Центр» оказались зажатыми в районе Ржев, Сычевка, Вязьма. С остальными силами их связывали лишь два узких коридора вдоль железнодорожных магистралей Смоленск — Вязьма и Рославль — Спас-Деменск. Но перерезать эти коммуникации так и не удалось. Противник контрударом оттеснил советские части от Вязьмы и повел решительное наступление против прорвавшейся в его тыл группировки войск. Лишь с большим трудом и значительными потерями им удалось пробиться на северо-восток.

Тем не менее Ставка ВГК продолжала ставить наступательные задачи. Войскам вновь восстановленного западного направления, главнокомандующим которого был назначен Г. К. Жуков, было приказано разгромить ржевско-вяземско-юхновскую группировку противника и к 5 марта выйти на рубеж Оленино — р. Днепр — Дорогобуж — Ельня — р. Десна, одновременно разбить болховско-жиздро-брянскую группировку и освободить Брянск. Многочисленные попытки решить эту задачу ни к чему не привели. Однако Ставка вновь потребовала завершить разгром ржевско-вяземской группировки врага. Эта задача еще раз была подтверждена 20 марта 1942 г., хотя нереальность ее была очевидной.

Настойчивые требования, не считаясь ни с чем, продолжать наступление весной 1942 г., были самой крупной ошибкой Верховного Главнокомандования. Многочисленные неподготовленные частные операции, проводимые в это время на западном направлении, окончательно истощили войска. Их потери с января по апрель 1942 г. достигли свыше 272 тыс. убитыми и около 504,6 тыс. человек ранеными[13]. Лишь 20 апреля, когда Ставка окончательно убедилась в бесплодности попыток наступления, Западному и Калининскому фронтам было приказано перейти к обороне.

Причины неудач здесь были те же, что и на северо-западном направлении: распыление сил, недостаток материальных средств, особенно боеприпасов, недостаточная согласованность действий фронтов, слабое управление войсками. Но главное — отсутствие крупных соединений подвижных войск, что не позволяло развить достигнутый успех.

На юго-западном направлении в соответствии с планом, разработанным маршалом С. К. Тимошенко и его штабом еще в декабре 1941 г., предусматривалось: армиями правого крыла Юго-Западного фронта — разбить противника в районах Брянска, Севска и Орла и выйти в район Сумы, а войсками левого крыла Юго-Западного и Южного фронтов — освободить Донбасс и выйти на рубеж р. Днепр и одновременно овладеть Харьковом. Для выполнения этих задач С. К. Тимошенко просил усилить фронты Юго-Западного направления 10 стрелковыми дивизиями, 24 артиллерийскими полками, 15 танковыми бригадами, а также выделить до 500 тыс. человек пополнения и 300 танков на доукомплектование войск. Такими средствами Ставка ВГК не располагала. Во фронты юго-западного направления в декабре — январе было направлено лишь 181 тыс. человек маршевого пополнения, 3,5 тыс. орудий и минометов и 525 танков. Задачи фронтов были уточнены, но главная цель — освобождение Харькова и Донбасса — оставлена в силе.

Войска перешли в наступление 18 января. Вначале оно развивалось успешно, но очень скоро обстановка усложнилась. За первые четыре дня соединения продвинулись лишь на 25 км. В Ставку стали поступать донесения о непредвиденных трудностях и больших потерях. Тем не менее главное командование юго-западного направления предлагало продолжать наступление. Ставка ВГК одобрила это решение и вновь уочнила задачу, приказав разбить противостоящего противника, захватить правый берег Днепра и овладеть Мариуполем. Для наращивания усилий войска дополнительно получили из резерва Ставки четыре стрелковые бригады и 315 танков. Советским войскам к концу января удалось прорваться на подступы к Лозовой и Краматорску. Был образован так называемый барвенковский плацдарм шириной до 110 км и глубиной 90 км. Но предпринимавшиеся в феврале — марте попытки расширить его и развить успех окончились неудачно. Наступление пришлось приостановить.

На южном направлении готовившееся наступление с керченского плацдарма было сорвано упреждающим контрударом противника, который вновь захватил Феодосию. Для улучшения управления войсками на этом направлении Ставка в конце января разделила Кавказский фронт на Крымский фронт и Закавказский военный округ. При этом Крымский фронт получил задачу подготовить операцию с целью оказания помощи войскам Севастопольского оборонительного района, а Закавказский военный округ — оборонять Черноморское побережье.

Операция Крымского фронта готовилась в течение целого месяца. Лишь 27 февраля войска перешли в наступление, однако успеха не добились. Многократные попытки фронта в марте и апреле 1942 г. прорвать оборону противника провалились. В конце апреля войска перешли к обороне и начали подготовку к новой операции.

В целом в ходе зимней кампании 1941–1942 г. Красная Армия нанесла противнику ряд поражений. Фронт стратегического наступления был расширен с 1200 до 2000 км. Ставка ВГК в этой кампании с учетом обстановки уточняла задачи фронтов, наращивала их усилия, формировала крупные резервы; анализировала и обобщала опыт проведенных операций. Но имевшиеся возможности для разгрома врага не были использованы. Все запланированные на зиму 1942 г. операции остались незавершенными. Не были решены поставленные фронтам задачи. Не смогли они, в частности, ликвидировать окруженные немецкие группировки под Оленино (семь дивизий) и Демянском (шесть дивизий). Более того, некоторые советские армии сами оказались в трудном положении. Так, значительная часть войск 29-й и 33-й армий была окружена, а затем разгромлена под Ржевом и Вязьмой. К концу зимы попали в полуокружение или были окружены 2-я ударная армия под Любанью, 39-я армия и 11-й кавалерийский корпус западнее Сычевки, группа Белова и 4-й воздушно-десантный корпус южнее и юго-западнее Вязьмы, 6, 9 и 57-я армии — в барвенковском выступе. А на Керченском полуострове 44, 47 и 51-я армии, развернутые в наступательной группировке на узком Ак-Монайском перешейке, не имели в своем тылу подготовленных оборонительных позиций. К середине апреля 1942 г. с таким трудом созданные еще осенью и в начале зимы резервы были распылены и израсходованы. Фронты понесли крупные потери. С декабря 1941 г. по апрель 1942 г. безвозвратные потери действующей армии составили 1 млн 249 тыс. человек, а санитарные — около 1 млн 603 тыс. человек[14].

Советским войскам постоянно не хватало боеприпасов, что вынуждало вести наступление на неподавленную оборону врага. Имелись и крупные недостатки в руководстве войсками со стороны Ставки ВГК, командования фронтов и армий. Стремясь повсеместно добиться успеха, Ставка разбрасывала и без того ограниченные силы и средства по многим направлениям, ставила войскам непосильные задачи, чрезмерно увлекалась решением множества частных задач, неоправданно требовала продолжать наступление в обстановке, когда наступать было невозможно. Не было уделено внимание своевременному созданию крупных танковых и механизированных соединений. Вместо этого танковый парк использовался, как правило, в качестве танков непосредственной поддержки пехоты с равномерным их распределением по фронту. Все это приводило к тому, что операции в конце концов принимали форму тяжелых и изнурительных затяжных боев.

Правда, и вермахт лишился стратегической инициативы, хотя сухопутные войска Германии за это время потеряли в общей сложности только 437 тыс. человек[15]. План «молниеносной войны» провалился, а потому предстояла борьба на истощение. Обе противоборствующие стороны исчерпали свои наступательные возможности и вынуждены были перейти к стратегической обороне.

На фронтах наступило временное затишье. Противники, готовясь к новым сражениям, стремились восстановить боеспособность войск, оценить обстановку, вскрыть намерения друг друга, принять решения и составить план предстоящих действий.

Планирование шло с учетом того, что к этому времени возросла мощь Красной Армии, Военно-морского флота. К весне 1942 г. в Вооруженных Силах насчитывалось около 11 млн человек, 83 тыс. орудий и минометов, свыше 10 тыс. танков, 11,3 тыс. самолетов. Но в составе действующей армии имелось только 5,6 млн человек, 41 тыс. орудий и минометов, 1220 установок реактивной артиллерии, до 5 тыс. танков, 4200 боевых самолетов[16].

Поднялся и моральный дух советского народа, особенно среди военнослужащих. Уверенность в победе возросла. Панические настроения, характерные для первых месяцев войны относительно будущего Советского Союза, практически растаяли.

Ожесточенное сопротивление советских войск, победы Красной Армии показали всему миру, что можно и нужно бороться с фашизмом. Вокруг Советского Союза все плотнее стало сплачиваться все прогрессивное человечество, руководство различных государств. США и Англия в декларативных заявлениях обещали в 1942 г. открыть Второй фронт в Западной Европе. Национально-освободительная борьба набирала силу. Несмотря на зверства в отношении партизан, патриотов, их ряды ширились, волна сопротивления набирала силу.

Однако враг еще был силен. К маю 1942 г. число вражеских дивизий на советско-германском фронте было доведено с 207 до 227. На советско-германском фронте противник сосредоточил 80 % сухопутных сил Германии и ее союзников, а также четыре воздушных флота (из шести). На Третий рейх работала практически вся европейская промышленность. Для обеспечения немецкой армии только в 1941 году было произведено 7092 орудия калибра 75 мм и крупнее, 4230 минометов, 3806 танков и штурмовых орудий, 11 030 самолетов (в том числе 9540 боевых)[17]. В следующем году производство военной техники и вооружения увеличилось.

Неудачи вермахта под Москвой заставили германское командование искать пути выхода из создавшегося положения. Стало ясно, что план «молниеносной войны» провалился. Необходимо было вырабатывать новые принципы ведения войны, по-другому строить систему обеспечения армии, вооруженной борьбы всем необходимым. К этому времени «еще больше усилилась концентрация власти Верховного Главнокомандующего, который стал прямо руководить Генеральным штабом сухопутных сил. Роль последнего возросла… Гитлер стал решать все, со временем даже мелкие, а потом и мельчайшие вопросы оперативного и тактического характера… на смену уничтоженной под ударами Красной Армии теории и практики блицкрига приходили методы длительной, напряженной борьбы, в которой прежде отвергаемая оборона получила равные права с наступлением. На передний план выступали вопросы удержания оборонительного фронта… это выразилось в смене высшего командования. Провалившиеся творцы блицкрига… — Браухич, Бок, Рундштедт, Лееб, Гудериан, Гепнер, Штюльпнагель — ушли со сцены… Отставка всех трех командующих группами армий и создателя теории „танковой войны“ свидетельствовала и о нежелании Гитлера терпеть в новых условиях чересчур самостоятельных генералов, даже если их собственное мнение не расходилось с мнением фюрера дальше, чем по проблемам чисто оперативного характера. Стали приходить люди, наиболее пригодные, по мнению Гитлера, для руководства трудной изнурительной борьбой, беспощадные фанатики, имевшие железные нервы и тяжелую руку и вместе с тем, не менее самостоятельные»[18].

Советское командование стремилось определить прежде всего стратегические направления, которые станут центром внимания противника, где он будет стремиться решать свои главные задачи на 1942 г., а может, и на всю войну. Разведка, начиная с января 1942 г., обеспечивала Генеральный штаб необходимой информацией о планах противника на 1942 г. и указывала на приоритетность юга для будущего наступления. Уже весной в донесениях разведчиков сообщалось о том, что германское командование планирует нанести главный удар летней кампании 1942 г. на южном фланге советско-германского фронта. В этот период слова «южный фланг» и «Кавказ» в разведывательных сообщениях встречаются достаточно часто.

3 марта 1942 г. из Лондона пришло сообщение о том, что Германия планирует «весной 1942 г. начать наступление в направлении Кавказа… главное усилие предвидится в направлении Сталинграда и второстепенное — на Ростов, и кроме того, через Крым на Майкоп»[19].

12 марта руководитель резидентуры военной разведки в Швейцарии Ш. Радо доложил в Центр о том, что основные силы немцев будут направлены против южного крыла Восточного фронта с задачей достигнуть рубежа реки Волга и Кавказа, чтобы отрезать армию и население Центральной части России от нефтяных и хлебных районов[20].

В январе — апреле 1942 г. советские разведчики докладывали в Центр о том, что германское командование планирует изменить план войны против СССР. Из донесений разведчиков, поступавших в Центр, следовало, что германское командование планирует перейти в решительное наступление на южном фланге советско-германского фронта, захватить Ростовскую область, Краснодарский и Ставропольский края, а также Крым, Кавказ и другие районы, которые являлись основными поставщиками продуктов питания и нефтепродуктов для войск Красной Армии[21].

Военная разведка весной 1942 г. докладывала членам Ставки ВГК и начальнику Генерального штаба также о том, что Германия продолжает наращивать усилия по втягиванию в войну против СССР Болгарии, Турции и Японии. В донесениях военных разведчиков важным было то, что правительства Болгарии, Турции и Японии воздерживались от прямого участия в войне против СССР на стороне Германии, что давало возможность советской дипломатии проводить мероприятия, удерживавшие руководителей этих государств от участия в войне на стороне Германии.

Однако сообщения разведчиков не всегда учитывались советским командованием. Сказывался комплекс боязни за столицу страны. К тому же у противника весной 1942 г. наиболее мощная группировка находилась именно на центральном направлении. Дополнялось это тем, что штаб немецкой группы армий «Центр» проводил дезинформационную операцию «Кремль», разработанную, чтобы показать, будто главный удар в летней кампании 1942 г. немцы нанесут в центре Восточного фронта с целью захвата Москвы. В результате было принято решение о сосредоточении основных усилий в центре советско-германского фронта. Защита Москвы ставилась во главу угла.

Еще не закончилось зимнее наступление, а Ставка ВГК уже приступила к планированию очередной военной кампании 1942 г. Предполагалось, что она в целом будет наступательной. Однако считалось, что еще до этого противник в состоянии предпринять одновременное наступление на двух стратегических направлениях — вероятнее всего, на московском и на юге. Больше всего Верховное Главнокомандование опасалось за московское направление, где немецкое командование сохраняло главную группировку своих войск. Это мнение разделялось Генеральным штабом и большинством командующих войсками фронтов.

К середине марта советское командование в основном завершило расчеты по плану операций на весну и начало лета 1942 г. Предполагалось на первом этапе организовать активную стратегическую борону, накопить резервы, а затем перейти в решительное контрнаступление. Основные усилия войск планировалось сосредоточить на орловско-тульском и курско-воронежском направлениях. На эти направления выдвигалась и большая часть формировавшихся резервов. И. В. Сталин в основном согласился с этим замыслом, но вопреки мнению начальника Генерального штаба маршала Б. М. Шапошникова, полагал необходимым не ограничиваться только обороной, а еще весной предпринять ряд наступательных операций в Крыму, в районе Харькова, на льговско-курском и смоленском направлениях, а также в районах Ленинграда и Демянска.

Генерал Г. К. Жуков со своей стороны предлагал наряду с обороной ограничиться проведением только одной наступательной операции по разгрому ржевско-вяземской группировки врага. Ввиду сложности вопроса и возникших разногласий Сталин приказал еще раз взвесить различные варианты действий и обсудить их на совместном совещании ГКО и Ставки ВГК. Такое совещание состоялось в конце марта. На нем кроме И. В. Сталина присутствовали К. Е. Ворошилов, С. К. Тимошенко, Б. М. Шапошников, Г. К. Жуков и А. М. Василевский.

Как вспоминает Г. К. Жуков, маршал Шапошников сделал обстоятельный доклад, соответствующий в основном установкам Сталина. Но в заключение вновь предложил ограничиться стратегической обороной. Особенно категорически он высказался против намечавшейся наступательной операции на юго-западном направлении.

Маршал С. К. Тимошенко попытался обосновать необходимость проведения упреждающей наступательной операции на юго-западном и западном направлениях. Его поддержал Ворошилов. Генерал Жуков отстаивал свой вариант действия. В итоге мнения вновь разделились. Решение так и не было принято. Лишь через несколько дней Сталин дал окончательные указания. Стратегический замысел теперь сводился к тому, чтобы в мае провести крупную наступательную операцию на юго-западном направлении силами Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов. На остальных направлениях перейти к стратегической обороне и одновременно осуществить ряд частных наступательных операций с ограниченными целями. В дальнейшем развернуть общее наступление по всему фронту от Балтики до Черного моря.

Наиболее детально стратегический план был разработан на первый этап — апрель — июнь 1942 г. Вторая часть плана, связанная с переходом в общее наступление, разрабатывалась лишь в общих чертах. Имелось в виду ее уточнить по конкретным результатам военных действий весной. Тем не менее сохранилась карта Генерального штаба с наметками наступательных операций до конца года. В соответствии с ней намечалось нанести главные удары сначала на юго-западном, а затем на западном направлении и далее выйти на государственную границу СССР.

При подготовке к летней кампании советское командование сосредоточило главное внимание на восстановлении израсходованных резервов и боеспособности войск. Прежде всего необходимо было восполнить потери в личном составе, стрелковом вооружении, танках, самолетах, орудиях, минометах, боеприпасах, материально-технических средствах. В связи с тем, что решающие события войны происходили на сухопутных фронтах, постепенно, по мере производства вооружения и военной техники, изменялся удельный вес видов Вооруженных сил. Наибольшее внимание уделялось Сухопутным войскам. Если к началу войны их удельный вес составлял 75,6 %, то к 1 июля 1942 г. — 80 %. К этому же времени удельный вес ВВС изменился с 9,1 % до 6 %, ВМФ с 7,3 до 4,8 %.

Благодаря титаническому труду и жертвам народа военная экономика к лету несколько увеличила выпуск вооружения. В войска стало поступать больше новой танковой и авиационной техники, артиллерийского и реактивного оружия, боеприпасов. В тылу страны формировались новые стратегические резервы всех родов войск. Успехи танковой и артиллерийской промышленности дали возможность Ставке ВГК начать формирование танковых корпусов и армий. Было сформировано 11 танковых корпусов, две танковые армии. Но танковые армии по своей структуре напоминали предвоенные ударные объединения, основное предназначение которых — прорыв обороны противника и развитие успеха на направлении главного удара. Наряду с танковыми в них входили стрелковые, кавалерийские соединения и артиллерийские части. Была организована авиация дальнего действия. В Военно-воздушных силах приступили к созданию воздушных армий. К июню их стало уже восемь.

Еще в конце декабря 1941 г., в связи с разгромом немецких войск под Москвой, началась реэвакуация части предприятий Центрального промышленного района СССР, в том числе и столицы. Так, уже в начале 1942 г. в Москву было возвращено несколько крупных объектов, в том числе станкостроительный завод «Красный пролетарий». Однако весной обстановка на фронтах вновь вызвала необходимость проведения эвакуации. Правда, на этот раз она проходила с более ограниченной территории и в гораздо меньших масштабах, охватив преимущественно Ростовскую, Воронежскую, Орловскую, Сталинградскую, Ворошиловградскую области и Северный Кавказ. Летом и осенью 1942 г. из опасных районов удалось вывезти оборудование более 150 промышленных предприятий, многие материальные и культурные ценности, сотни тысяч беженцев. Как и в 1941 г., эвакуация позволила спасти значительные производственные ресурсы, которые немедленно подключались к работе для фронта.

Война внесла существенные изменения в финансовую политику государства. Из месяца в месяц увеличивались инвестиции для расширения военно-промышленной базы на востоке. Если перед войной на Урал, Сибирь, Дальний Восток приходилось 28 % капитальных вложений, то в 1942 году их доля превысила 52 %. Капитальные вложения в районы Поволжья выросли с 7,9 до 13,4 %. К лету 1942 г. в восточных районах вступило в строй 1200 эвакуированных и 800 новых заводов оборонного значения. Подвигом строителей являлся ввод в строй Челябинской ТЭЦ, Карагандинской и Рыбинской ГРЭС, установка в энергосистемах 200 турбин и котлов; возведение Чебаркульского литейного и Челябинского трубопрокатного заводов, доменных печей и прокатных станов на Урале и многих других промышленных объектов, агрегатов, шахт, рудников — и все это в рекордно короткие сроки.

Реконструкции и расширению подверглось большинство важнейших промышленных объектов Урала и Сибири, что намного увеличило их производственные мощности по выпуску продукции, необходимой фронту. Так, на Челябинском тракторном заводе было построено 17 новых цехов, на Уральском заводе тяжелого машиностроения, Сормовском судостроительном заводе, многих крупнейших предприятиях Новосибирска, Горького, Куйбышева, Иркутска, Омска были коренным образом модернизированы, реконструированы и переоборудованы сотни производственных участков. Важнейшее место в развертывании экономического потенциала на востоке страны занимал ввод в строй предприятий и промышленного оборудования, эвакуированных с запада. Всего из общего числа эвакуированных предприятий к лету 1942 г. к эксплуатации приступили 1200 заводов. В результате перебазирования производственных сил на восток и быстрого увеличения там масштабов индустриального строительства экономические районы восточнее Волги стали основной промышленной базой страны. По отношению к 1940 году валовая промышленная продукция на Урале в 1942 году увеличилась в 2,8 раза, в Западной Сибири — в 2,4 раза, в Восточной Сибири — в 1,4 раза.

Тяжелая обстановка на фронте и в тылу вынуждала ограничивать или совсем прекращать даже выпуск некоторых боевых средств и остродефицитного технического оборудования. В 1942 г. из-за жесткого лимитирования энерго— и металлоресурсов почти полностью прекратилось производство многих видов продукции тяжелого, транспортного, энергетического, строительно-дорожного машиностроения. Оставшиеся вне оккупированной территории трубопрокатные заводы, полностью переключенные на производство артиллерийских орудий, минометов и боеприпасов, дали нефтяникам труб в 43 раза меньше, чем в мирное время. Еще в большей степени сократилось производство предметов потребления. На оккупированной территории осталось от 30 до 80 % мощностей различных отраслей текстильной промышленности. В капитальных вложениях 1942 г. доля предприятий легкой промышленности упала до наименьшего уровня — 2,4 %. Из-за нехватки электроэнергии, сырья, трудовых ресурсов и в связи с увеличением потребностей армии часть фабрик и цехов текстильной, пищевой и местной промышленности была законсервирована, а большинство из них реконструированы или переориентированы на обеспечение нужд фронта. Но самоотверженными усилиями народа дальнейший спад промышленного производства во многих отраслях народного хозяйства был прекращен. С марта 1942 г. началось постепенное наращивание ежемесячных объемов производства. Большое значение для восстановления и подъема производственных мощностей Центрального промышленного региона имела победа Красной Армии под Москвой. Во втором полугодии 1942-го по сравнению с первым полугодием этого года был достигнут прирост объемов производства по электроэнергии на 6,3 %, по углю — на 10,1, по стали — на 4,3, по прокату — на 6,8, по станкам — на 84,9 %.

Важное стратегическое и экономическое значение имели строительство новых железнодорожных магистралей и увеличение пропускной способности дорог, реконструкция станций, речных и морских портов и т. д. В 1942 г. было построено 3,1 тыс. км новых железных дорог (Гурьев — Кандагач, Астрахань — Кизляр, Свияжск — Иловня и др.), в освобожденных от оккупации районах восстановлено 4,6 тыс. км главных и вторых путей, 800 км станционных путей, более 100 мостов.

Государственный Комитет Обороны уделял первостепенное значение развитию оборонной промышленности. Потребовались огромные усилия танкостроителей, чтобы в самые сжатые сроки компенсировать прекращение танкового производства в Ленинграде и на Украине и создать новые мощные центры на востоке страны. Для создания новой базы танкового дизелестроения пришлось оснащать часть средних и тяжелых танков бензиновыми авиамоторами М-17 и развертывать на заводах Москвы, Кирова и других городов массовый выпуск легких танков Т-60 с автомобильными моторами. Если в первом полугодии 1941 г. удельный вес легких танков в общем танковом производстве не превышал 12–14 %, в октябре — 40 %, то в декабре он достиг 60 %. Несмотря на то что легкие танки, по сравнению с Т-34 и KB, имели ограниченные боевые возможности, организация их производства в сложившейся тогда обстановке имела большое значение для обеспечения нужд фронта. Поэтому их выпуск продолжал нарастать вплоть до лета 1942 г.: ежемесячно в войска поступало более 900 этих боевых машин. На вооружение был принят новый легкий танк Т-70 с 45-мм пушкой и броней 35–45 мм. С увеличением выпуска Т-34 удельный вес легких танков в танковом производстве стал падать. Уже в мае — июне 1942 г. ежемесячное производство средних танков превысило выпуск Т-60 и Т-70.

Главным центром по производству средних танков становится нижнетагильский завод № 183. Наряду с увеличением их выпуска шла непрерывная модернизация Т-34. Находившиеся непосредственно на заводе ученые во главе с академиком Е. О. Патоном внесли большой вклад в совершенствование технологии производства танков. Внедрение автоматической сварки танковых корпусов под слоем флюса повысило производительность труда в восемь раз. Была внедрена технология отливки танковой башни из броневой стали в сырые формы с применением машинной формовки. Этот метод позволил увеличить выпуск башен с 5–6 до 30–32 в сутки. Наращивались темпы производства Т-34 на Сормовском и Сталинградском заводах. В Сталинграде выпуск танков не прекращался вплоть до выхода врага к берегам Волги.

В 1942 году был освоен выпуск танков Т-34 на Уралмаше. С этой целью сокращалось производство бронекорпусов для тяжелых танков. Наряду с автоматической сваркой свердловские танкостроители широко использовали внедренную ими штамповку на различных типах кузнечно-прессового оборудования. Но действующей армии требовалось все больше и больше средних танков. В июле 1942 г. освоение их выпуска вынужден был начать и Танкоград, который оставался единственным заводом — изготовителем тяжелых танков КВ. Был проведен огромный объем работ по переоборудованию главного конвейера и ряда основных цехов. Уже во второй половине августа с конвейера сошел первый средний танк. Одновременно продолжались работы по совершенствованию тяжелых танков, хотя в количественном отношении их выпуск уменьшился. Под руководством главного конструктора Ж. Я. Котина в том же году был создан ряд модификаций танка KB (КВ-7, КВ-8, КВ-9, КВ-10).

Всего в 1942 году было выпущено свыше 24 тыс. танков, в том числе 12,5 тыс. Т-34 и КВ. В отличие от предыдущего года поступление новой танковой техники на фронт существенно превысило понесенные в боях потери.

В тяжелом положении находилась авиационная промышленность. В конце 1941 г. прекратили деятельность десятки крупнейших самолетостроительных, авиамоторных и агрегатных заводов в Ленинграде, Запорожье, Харькове, Таганроге, Москве, Воронеже, Ростове и других городах. С эвакуацией единственного в стране завода по выпуску штурмовика Ил-2 производство этой столь нужной фронту боевой машины упало до нескольких единиц в месяц. От авиастроителей потребовались поистине героические усилия, чтобы восстановить мощности самолетостроения, наладить новые производственные связи, расширить станочный парк, обучить и повысить квалификацию новых контингентов рабочих и служащих. Главный центр авиастроения переместился в Поволжье. После разгрома немцев под Москвой был реэвакуирован ряд московских и подмосковных авиапредприятий. Возникли новые и значительно расширились существовавшие заводы на востоке. Наиболее высокими темпами увеличивалось производство штурмовиков Ил-2. Причем специальная отечественная авиационная броня оставалась непревзойденной в мировой практике. Штурмовик был незаменим для поддержки войск в оборонительных и наступательных боях, уничтожения военной техники и живой силы противника, нанесения ударов по его объектам. К ноябрю 1942 г. среднемесячный выпуск Ил-2 по сравнению с первой половиной 1941 г. увеличился в 25 раз. Их производили на четырех авиазаводах. Главный вклад в создание грозной боевой машины внесли трудовые коллективы Куйбышева и Москвы.

Борьба за господство в воздухе требовала расширения серийного производства истребителей. В 1942-м совершенствовались тактико-технические характеристики самолетов Як-7 и Як-9 — новые модификации истребителей А. С. Яковлева, которые обладали большей скоростью, лучшей маневренностью, повышенной огневой мощью и дальностью полета. На смену истребителю ЛаГГ-3 пришла новая боевая машина Ла-5. Фронтовые испытания она прошла под Сталинградом. Новый истребитель сдвигателем воздушного охлаждения развивал скорость до 630 км / ч и имел потолок до 10 тыс. метров. До конца 1942 г. было выпущено свыше тысячи таких машин. В массовом количестве производились фронтовой пикирующий бомбардировщик Пе-2 и дальний бомбардировщик Ил-4.

В результате напряженной работы авиапромышленности Красная Армия получила в 1942 г. более 21 тыс. боевых самолетов, что не только покрыло понесенные на фронте потери, но и позволило приступить к формированию мощных авиационных объединений и соединений.

В 1942 г. рабочие коллективы артиллерийских заводов, несмотря на тяжелые экономические условия, добились существенного подъема производства. Уже в первом полугодии выпуск орудий всех калибров превысил все годовое производство 1941 г. на 20 %, а во второй половине года было произведено на 20 тыс. орудий больше, чем в первой половине. Наращивались мощности по производству зенитной артиллерии, продолжалось увеличение выпуска 76-мм полевых пушек за счет уменьшения удельного веса орудий крупных калибров. Изготовление пусковых установок БМ-8 и БМ-13, а также снарядов к ним осуществляли многие предприятия, в том числе московские заводы «Компрессор», «Красный пролетарий», «Красная Пресня», «Манометр», имени Серго Орджоникидзе, Коломенский машиностроительный, кроме того, десятки предприятий Сибири, Урала и Средней Азии. Если в августе — декабре 1941 г. было выпущено 900 установок реактивной артиллерии, то в 1942 году уже 3,3 тыс. Были созданы гвардейские минометные части. Они стали эффективным средством ВГК и фронтового командования. В 1942-м массовый характер приняло производство противотанковых ружей, зарекомендовавших себя как высокоэффективное средство в борьбе с танками. Ежемесячно их выпуск превышал 22 тыс. штук. К концу года промышленность дала фронту более 250 тыс. противотанковых ружей.

Главным судостроительным и судоремонтным центром страны по-прежнему являлся блокадный Ленинград. К маю 1942 г. из 295 находившихся в ремонте кораблей и судов Балтийского флота были закончены работы на 204 кораблях. В последующие месяцы ленинградские судостроители восстановили еще 116 кораблей. Летом 1942 г. были построены, смонтированы и оснащены десятки судов, совершавших воинские и снабженческие перевозки по Ладоге для блокадного города. Ни на один день не прекращалась производственная деятельность рабочих коллективов Кронштадта. На всех заводах и предприятиях работы велись под ожесточенными обстрелами и бомбардировками врага. Наряду с выполнением работ по поддержанию боеготовности флота огромное значение имело участие судостроителей в обеспечении заказов Ленинградского фронта. Для поддержания боеспособности Черноморского флота и Азовской военной флотилии большое значение имела деятельность судостроительных предприятий Севастополя, Новороссийска, Туапсе, Ейска, Поти, Сухуми. На Черном море и Каспии были вооружены и оснащены сотни торговых и промысловых судов, которые приняли активное участие в боевых действиях.

Расширение производственных площадей на судостроительных заводах Комсомольска-на-Амуре, Хабаровска, Владивостока постоянно находилось в центре внимания Государственного Комитета Обороны. По программе военного кораблестроения на 1942 год, введенной в действие постановлением ГКО от 4 декабря 1941 г., заказы ВМФ выполнялись десятками производственных предприятий наркоматов морского и речного флота, лесной и рыбной промышленности и др. Продолжалась постройка подводных лодок на Волге. Всего с июля 1941 по декабрь 1942 г. в состав ВМФ вошли 33 подводные лодки, 1230 боевых катеров, сотни вспомогательных судов.

В исключительно тяжелом состоянии оказалась промышленность боеприпасов. Только с августа по ноябрь 1941 г. из строя выбыло более 300 предприятий, выпускавших корпуса для артиллерийских выстрелов, авиабомб, взрыватели и гильзы. Свыше 65 % производственных мощностей потеряла промышленность, выпускавшая порох. Для ликвидации кризисного состояния в производстве боеприпасов пришлось срочно мобилизовать большие материальные, сырьевые и людские ресурсы. Помимо специализированных боеприпасных заводов к производству снарядов, мин, авиабомб, гранат, взрывателей в 1942 г. было привлечено из гражданского сектора народного хозяйства более 1100 предприятий и цехов 58 наркоматов и ведомств. Основными поставщиками боеприпасов после эвакуации специализированных производств из оккупированных западных областей и прифронтовых районов Подмосковья и Ленинграда с осени 1941 г. стали заводы в Челябинске, Дзержинске, Невьянске, Златоусте, Копейске, Чапаевске, Серове, Миассе, Саратове, Горьком, Казани, Новосибирске, Кемерове, Орске, Молотове, Омске и других городах. Во второй половине 1942 г. среднемесячный выпуск снарядов и мин составлял уже 18,4–19,8 млн штук, авиабомб — 420–500 тыс. штук. Патронные заводы осенью 1942 г. давали около 395 млн винтовочных патронов в месяц, т. е. столько же, сколько летом 1941 г. В целом к концу 1942 г. положение со снабжением действующей армии боеприпасами стало медленно выправляться, однако с ростом стрелкового, артиллерийского, минометного, танкового и авиационного вооружения войск потребность в них все более увеличивалась.

На использовании военной техники сильно сказывалась неудовлетворительная организация ремонтно-восстановительной службы, унаследованная с довоенного времени. Тысячи танков, самолетов, автомашин, тракторов, тягачей требовали ремонта и восстановления. Например, в начале 1942 г. во всех авиационных частях находилось 4938 неисправных самолетов и 9752 неисправных мотора при общей численности самолетного парка действующей армии 5,4 тыс. боевых машин. Поставку запасных частей для ремонта военной техники осуществляли многие предприятия тяжелого, среднего, общего машиностроения.

Основными поставщиками ГСМ для войск являлись Грозненский, Бакинский, Гурьевский, Красноводский, Сызранский нефтеперерабатывающие заводы. В связи с резким возрастанием потребностей армии в обмундировании количество предприятий легкой и текстильной промышленности, выполнявших военные заказы, увеличилось со 146 в начале войны до 296 в 1942 году. Среди них все крупнейшие текстильные комбинаты: Трехгорная мануфактура, Купавинская фабрика, Глуховский, Ивановский, Егорьевский, Куровской, Барнаульский, Ташкентский комбинаты. Ежеквартальный выпуск шинелей в 1942 году составлял 4 млн штук. Только предприятия Москвы в 1942 году дали 2 млн пар армейской обуви, более 2,8 млн метров парашютных тканей.

Развитие военного производства характеризовалось не только количественными масштабами, но и глубокими структурными изменениями, связанными с освоением новых видов и образцов вооружения, повышением тактико-технических характеристик оружия, совершенствованием технологических процессов на оборонных заводах. В 1942 г. советские военные заводы смогли дать вооруженным силам больше техники, чем германские заводы: винтовок — на 2,6 млн, пистолетов-пулеметов — на 1,25 млн, пулеметов — на 240 тыс., орудий — на 87 тыс., минометов — на 220 тыс., танков — на 18 тыс., самолетов — на 10 тыс.

В целом же 1942 г. был самым тяжелым в развитии советского тыла, военной экономики СССР. На этот год приходятся самые низкие за всю войну общие показатели национального дохода, валовой продукции промышленности, грузооборота всех видов транспорта, а также по производству электроэнергии, угля, стали, чугуна, рафинированной меди, металлорежущих станков, алюминия и др. Причем в первом его полугодии, по сравнению со второй половиной предыдущего года, произошло значительное снижение производства основных видов продукции тяжелой промышленности и добычи сырьевых ресурсов — от 15,1 % до 52,1 %. Прежде всего повлияла тяжелая обстановка на фронте летом, а потом и осенью 1942 г. в результате наступления противника на сталинградском и кавказском направлениях. В связи с захватом восточной части Донбасса центральные районы страны остались без донецкого угля, а вторжение войск вермахта в глубь Северного Кавказа отрицательно отразилось на работе нефтепромыслов Майкопа и Грозного. Ощутимым для советского государства был вывод из строя предприятий Сталинграда и Харькова — крупных центров производства качественных металлов, танкостроения и артиллерийского вооружения. Причем с приближением противника снова пришлось перебазировать оттуда часть производительных сил страны в безопасные районы на восток.

Разрабатывало планы на весенне-летнюю кампанию и германское верховное командование. В немецкой ставке также шла борьба. Гитлер и Кейтель настаивали на проведении наступательной операции на юге. Гальдер добивался нанесения удара на Москву, но в конце концов вынужден был уступить.

В ходе допроса 17 июня 1945 г. арестованный немецкий фельдмаршал В. Кейтель, говоря о планах германского командования на весну — лето 1942 г., сообщил: «В результате кампании 1941 г. стало ясно, что возникает момент известного равновесия сил между немецкими и советскими войсками. Русское контрнаступление, бывшее для верховного командования полностью неожиданным, показало, что мы глубоко просчитались в оценке резервов Красной Армии. Тем более было ясно, что Красная Армия максимально использует зимнюю стабилизацию фронта для дальнейшего усиления, пополнения и подготовки новых резервов. Молниеносно выиграть войну не удалось. Однако это ни в коем случае не отнимало у нас надежды новым наступлением достигнуть военной победы.

При составлении плана кампании 1942 г. мы руководствовались следующими установками:

а) войска Восточного фронта более не в силах наступать на всем протяжении фронта, как это было в 1941 г.;

б) наступление должно ограничиться одним участком фронта, а именно — южным;

в) цель наступления: полностью выключить Донбасс из военно-экономического баланса России, отрезать подвоз нефти по Волге и захватить главные базы нефтяного снабжения, которые, по нашей оценке, находились в Майкопе и Грозном. Выход на Волгу не планировался сразу на широком участке, предполагалось выйти в одном из мест, чтобы потом захватить стратегически важный центр — Сталинград. В дальнейшем предполагалось в случае успеха и изоляции Москвы от юга предпринять поворот крупными силами к северу (при том условии, что наши союзники взяли бы на себя р. Дон). Я затрудняюсь назвать какие-либо сроки для проведения этой операции. Вся операция на южном участке должна была закончиться крупным окружением всей юго-западной и южной групп Красной Армии…»[22].

В подписанной Гитлером 5 апреля 1942 г. директиве ОКВ № 41 указывалось: «Весенняя кампания в России приближается… Как только условия погоды и местность будут благоприятствовать, немецкое командование и войска, используя свое превосходство, вновь должны захватить инициативу в свои руки и навязать противнику свою волю. Цель заключается в том, чтобы уничтожить оставшиеся еще в распоряжении Советов силы и лишить их по мере возможности важнейших военно-экономических центров». И далее: «Общие направления плана кампании на Востоке остаются в силе; главная задача состоит в том, чтобы, сохраняя положение на центральном участке, на севере взять Ленинград и установить связь на суше с финнами, а на южном фланге осуществить прорыв на Кавказ. Задача может быть выполнена только путем расчленения ее на несколько этапов… Поэтому в первую очередь все имеющиеся в распоряжении силы должны быть сосредоточены для проведения главной операции на южном участке с целью уничтожения противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет»[23].

Разгром Красной Армии немецкое командование планировало осуществить в три этапа. В мае — июне проведением частных операций предполагалось улучшить оперативное положение войск, выровнять линию фронта и высвободить возможно больше сил и средств для проведения главной операции. Таким образом, цели и задачи первых этапов борьбы у нашего командования и противника в целом совпадали.

На втором этапе войска вермахта, сосредоточив основные усилия на юго-западном направлении, должны были разгромить южное крыло советских войск и овладеть районом Сталинграда, Нижней Волги и Кавказом; на третьем этапе — овладеть Ленинградом, Мурманской железной дорогой и тем самым лишить Советский Союз важных путей сообщения с внешним миром[24]. В совокупности это приводило к потере основных ресурсов и полной катастрофе СССР.

В результате поражения в зимней кампании 1941–1942 гг. вермахт понес большие потери. По данным сводки немецкого командования от 30 марта 1942 г., немцы заплатили очень высокую цену, пытаясь ликвидировать последствия зимнего кризиса: из 162 боевых дивизий Восточного фронта только 8 можно было считать пригодными для ведения активных действий; в соединениях группы армий «Юг» осталось около половины, а в группах армий «Центр» и «Север» — около 35 % первоначальной численности пехоты. Общие потери танков к 20 марта 1942 г. составили 3319 единиц, штурмовых орудий — 173, а в качестве пополнения поступило 732 и 17 единиц соответственно. Исходя из этого, германское командование пришло к выводу, что до лета повысить боеспособность всех соединений не удастся, поэтому готовилось к наступлению на одном стратегическом направлении — юго-западном.

Для предстоящего наступления на южном крыле Восточного фронта германское командование решило восстановить боеспособность лишь 65 дивизий, причем в первую очередь обновить 12 танковых и 10 моторизованных соединений, а также соединения и части РГК, предназначенные для действий на южном фланге советско-германского фронта. В связи с тем, что танков не хватало, сокращался состав десяти танковых и семи моторизованных дивизий в группах армий «Север» и «Центр», а высвободившиеся специалисты передавались в группу армий «Юг». Предназначенные для наступления танковые полки дивизий были с двухбатальонной переведены на трехбатальонную организацию, а моторизованные дивизии получили один танковый батальон. Модернизировались и боевые машины. С апреля 1942 г. на танки Т-Ш и T-IV устанавливаются, соответственно, 50-мм и 75-мм длинноствольные пушки, что увеличило бронепробиваемость, а за счет крепления дополнительных бронелистов и использования навесных экранов усиливалась и броневая защита танков. В результате экстренных мер немецкому руководству все же удалось усилить группу армий «Юг» с 20 дивизий до 68. Все они, кроме трех пехотных, были либо полностью, либо частично укомплектованы, но некомплект в офицерском и унтер-офицерском составе оставался значительным.

К весне 1942 г. вермахт имел 9 млн солдат и офицеров, 82 тыс. орудий и минометов, около 7 тыс. танков, 10 тыс. боевых самолетов. Из них на Восточном фронте находилось 5,5 млн чселовек, а с учетом союзников — 6,5 млн, 57 тыс. орудий и минометов, более 3 тыс. танков, 3,4 тыс. боевых самолетов[25]. То есть соотношение сил на фронте было практически равным. И это предопределяло высокую напряженность предстоящей борьбы.

В период подготовки к операции «Блау» немецкая контрразведка провела на территории Германии и оккупированных стран операцию по выявлению и уничтожению иностранных разведчиков. Операция была проведена в Германии, Франции, Бельгии, Швеции, Швейцарии и на территориях других государств, оккупированных немецкими войсками. В результате активных действий контрразведывательных органов Германии некоторые советские разведчики были выявлены и арестованы[26]. Проводившиеся контрразведкой противника активные мероприятия затруднили деятельность нелегальных резидентур советской разведки, что отрицательно отразилось на количестве и качестве поступавших в Центр разведывательных сведений.

Сопоставляя планы сторон, можно сделать вывод, что обе стороны в конечном счете ставили перед собой решительные цели, но для их осуществления были избраны различные силовые действия. Немецкий план строился на нанесении упреждающего удара с последовательным разгромом противостоящих советских войск и сосредоточением всех усилий на одном решающем стратегическом направлении.

План Ставки ВГК основывался на принципе: одновременно и обороняться и наступать. Ясно, что уже одно это обрекало его на провал. Кроме того, положение усугублялось и рядом других просчетов. Неверно оценивался возможный план действий противника, прежде всего направление его главного удара. Считалось, что германские войска будут вновь наступать на Москву. Соответственно определялась расстановка сил, в том числе группировка стратегических резервов. Игнорировались дезинформационные действия противника. В результате его ложный план «Кремль», призванный прикрыть главную операцию, достиг своей цели. Ошибочно оценивалось состояние своих войск и реально складывавшееся соотношение сил. Считалось, что уже достигнуто существенное превосходство над врагом.

В соответствии с принятым советским Верховным Главнокомандованием решением и доработанным Генеральным штабом планом в апреле — начале мая фронтам были поставлены конкретные боевые задачи. Затем, в дополнение к ним, были отданы указания об организации обороны.

Однако реальные события развернулись совсем не так, как предполагало командование советских войск и планировал противник.