Сто имен любви

6

Дверь довольно чувствительно наподдала Рокко под зад, но зато они с Эбби оказались в действительно чудном месте. Девушка даже вполне восторженно охнула.

Это была тихая аллея, плавно перетекавшая в дикую природу в виде рощи, оканчивающейся невысоким берегом озера. Аллею с обеих сторон украшали вполне себе цветущие кустарники, в темноте нельзя было понять, какие именно, но аромат они источали приятный. Дорожка была посыпана мелким гравием, а по обеим ее сторонам ненавязчиво, но очень часто были понатыканы скамеечки.

Пройдя же по аллее через ту самую рощицу, вы оказывались на означенном берегу упомянутого озера, с которого открывалась захватывающая панорама в космическом стиле: сверху очень много неба, снизу очень много воды. Рокко покосился на Эбби – она восхищенно пялилась в потемневшие небеса.

– Красиво, верно?

– Мне никогда не надоедает смотреть на звезды. Эх, сюда бы столик захватить...

– Джеральдина, тебя не прокормишь.

– Отстань! Смотри, какая красота...

Рокко огляделся по сторонам и увидел замыкающую ряд скамеечку. Как самая неприметная, она была и самой боевой: на спинке красовались многочисленные «Джейк любит Мэгги», «Марлен плюс Ленни это любофф», «Салли и Бобсон паженилис!» и, наконец, просто – «Джон Леннон!».

Он усадил Эбби на скамейку и решительно снял пиджак.

– Вы позволите, мисс?

Девушка вскинула на него глаза, и Рокко подумал, что для авантюристки, носящей по утрам парик, она слишком плохо умеет скрывать свои чувства. Во всяком случае, сейчас на ее раскрасневшемся личике читались буквально все ее переживания. В конце концов она улыбнулась ему, робко и несмело, явно нервничая – и Рокко Сальваторе немедленно перенесся в иные миры, где нет ни бандитов, ни мафии, ни копов, ни тайных агентов под прикрытием, где только звезды над головой и ангелы поют...

Оставалась всего одна вещь, не проверить которую он не мог. Ну, хотя бы попытаться.

– Скажи мне, только честно, ладно? Почему ты пришла именно ко мне? Кто тебя навел?

Эбби моргнула раз, второй, отвела было глаза, но тут же смело взглянула Рокко в лицо.

– Моя подруга работает в баре. Она сказала, что ты – самое то, что надо. Она моя лучшая подруга с детства. Я поверила.

Рокко Сальваторе почти упал на скамейку рядом с ней. Вот и все. Все так просто. Никаких подстав и проверок, просто Эбби действительно попала в беду и срочно нуждается в помощи. Вот и хорошо...

– Вот и хорошо. Ты прости, я должен был знать.

– Я понимаю.

– Спасибо, что согласилась со мной пойти сюда.

– А мне нравится! Еда вкусная... Шучу я, не бойся. Вообще-то я мало ем, просто здесь всякая такая еда... я вряд ли ее еще где попробую, а в книжках читала. Интересно же?

– А я лазанью люблю...

– Я тоже.

Помолчали.

– Тебе не холодно?

– Нет, что ты. Ночь теплая. Смотри, какие звезды.

– Всегда хотел знать, сколько их на самом деле.

– Более ста миллиардов, но только в поле видимости.

Рокко кинул на Эбби быстрый взгляд.

– Никогда не смог бы представить такое количество...

– Знаешь, в детстве я спросила у папы, что такое бесконечность. А он мне сказал – представь, что ты открываешь дверь из своей комнаты, а там опять она же, твоя комната. И так все время. Мне потом кошмары снились, что я хожу кругами по этим своим комнатам...

– И чем кончилось?

– Однажды мне приснился очередной кошмарный сон, и я все ходила по этой своей бесконечной комнате, потом распахнула очередную дверь – а за ней были черное небо и звезды. Космос. Это было так красиво – стоять на пороге собственного дома и смотреть на настоящую бесконечность. И не бояться.

Рокко осторожненько придвинулся поближе.

– Можно угадать? Ты занялась астрономией?

– Я в нее влюбилась.

– Мне кажется, не особенно женская наука...

– Почему? С моей точки зрения, какой-нибудь социолог занимается куда более трудными проблемами. Вселенная ведь довольно проста.

– Ну ты сказала...

– Но это правда! Смотри: во Вселенной есть вещи, которые меняются стремительно и постоянно, а есть вещи, которые остаются практически или совершенно неизменными. Время может сжиматься или ускоряться, материя переходить в антиматерию, эти изменения могут идти быстро или медленно, но это не имеет большого значения для человека, потому что вращение вокруг Солнца, орбита Луны – они постоянны... Вселенная – это сплав динамики и статики. Это как симфонический концерт – скрипки пиликают часто-часто, рояль надрывается, а треугольник может звякнуть всего один раз, и туба бухает себе и бухает – но все вместе становится гармонией!

Рокко Сальваторе, взрослый и суровый мужчина, офицер полиции, опомнился и поспешно захлопнул рот. Не то чтобы он все понял... но голос Эбби он готов был слушать часами.

– Ты еще и философ, не только астроном...

– Это просто физика, ни грамма философии.

– Кто ты, Джеральдина Томасина?

Она засмеялась в темноте, но смех вышел горьковатым.

– Не думаю, что тебе это так важно знать.

– Почему? Я похож на идиота?

– Дело не в этом. Просто... Это все... то, что вокруг меня сейчас... не очень мой мир. Я плохо ориентируюсь в нем.

Он очень хотел ей сказать, что это и не его мир тоже. Что его мир – совсем другой, в нем тепло и пахнет горячей пиццей, в нем золотые полосы солнца на дощатом, выскобленном добела полу...

В нем отцовский китель на вешалке в шкафу и награды в ящичке, статуя Девы Марии в нише, постоянные переезды по всей стране и умение мамы Лючии обустроиться за сутки даже в гостиничном номере...

В нем вечно дерущиеся друг с другом братья Сальваторе – но когда в очередной новой школе маленькому, еще восьмилетнему Рокко собрались навалять злые старшеклассники, невесть откуда явились оба старшеньких, встали по бокам и с интересом посмотрели на агрессоров... у Луиджи – черный пояс по тэквондо, а Джанкарло – боксер в тяжелом весе...

В его мире – и немножко войны, настоящей, с кровью и болью, но зато подарившей таких друзей, что это навсегда...

В его мире – книги, которые отец собирал всю жизнь и собирает до сих пор, и старые альбомы с гравюрами, и пахнущие шоколадом золотые обрезы книг, и молодой Гарибальди с горящими глазами и развевающимися кудрями ведет своих товарищей на смерть – ради жизни, глядя со стены из позолоченной рамы...

Он вдруг очень захотел ей все это рассказать, потому что она была своя. Он это почувствовал – и тут же закрылся на сто замков.

Такая работа...

– Эбби...

Что-то сгущалось в атмосфере – не то гроза, не то страстное желание поцеловаться, и глаза Эбби стали вдруг черными и бездонными, но в этот самый момент дверь того самого запасного выхода грохнула об стену так, что подскочили оба – и Рокко, и Эбби.

Призраки другой жизни метнулись, перепуганные, во тьму, только Гарибальди удалился степенно, как и положено полководцу.

На фоне освещенной двери возникли два силуэта – мужской и женский. А потом возникло и звуковое оформление.

– ... И я не позволю, слышь, ты, дешевка, чтобы у меня за спиной пошли разговорчики типа про рога и прочее! Если тебе, дрянь, приспичило покрутить задницей, иди на панель и крути там! И не смей строить глазки тем, с кем я перетираю, поняла?!

– Да пошел ты...

Хрясь!!!

Это не было легким шлепком, не было это и тяжелой пощечиной. Это был совершенно конкретный, страшный и смачный удар по лицу. Женщины так не бьют. Так бьют мужчины. Рокко Сальваторе во тьме скрипнул зубами, Эбби тихонько зашипела сквозь зубы от сочувствия.

Рокко преувеличенно тщательно считал до десяти, потому что все внутри у него кипело и звало к решительным действиям. Решительные действия исключались, потому что здесь и сейчас Рокко был Плохим Мальчиком, а Плохие Мальчики не бросаются на выручку к дамам. Нет, не так. Они вообще ни к кому на выручку не бросаются, а в особенности к дамам, которые являются сожительницами крупных мафиози, в компанию которых стремятся попасть Плохие Мальчики.

Голос говорившего, точнее вопившего Рокко прекрасно узнал. Это был Гоблин, а женщина – та самая Марго Фонтейн (да-да, полная тезка выдающейся английской балерины), на которую с недавних пор положил глаз любвеобильный толстяк Маттео. Скандал в благородном семействе был налицо, и вмешиваться в него никак нельзя.

Прекрасную же звездочетшу Эбби ничто не останавливало, и потому она едва не рванула на помощь незнакомке, но Рокко ее перехватил. Надо подождать. Гоблин свое дело сделал, бабу свою отлупил, теперь он уйдет, а Марго начнет рыдать – вот тогда и можно подходить.

Эбби молча извивалась в его руках, пытаясь вырваться и немедленно восстановить справедливость. Рокко удерживал ее, против воли блаженствуя от безнаказанности столь крепких объятий.

Наконец послышались обещанные рыдания, и женщина вышла на аллею. Это действительно была Марго Фонтейн, красивая, темноволосая, в шикарном золотом платье, невесть как державшемся на роскошной фигуре. Вот только лицо ее теперь никак не могло служить эталоном красоты – под глазом наливался роскошный синячище, а к носу Марго прижимала намокший от крови платок. Тяжелая рука была у Гоблина, он же Каэтано Сфорца, крестный отец кливлендской семьи. Эбби подбежала к Марго, стала торопливо совать той в руку пачку бумажных платочков. Марго всхлипывала, кивала, но ни слова не говорила.

Рокко стоял чуть в стороне, мучительно соображая, что теперь делать. Вызов на дуэль исключался категорически, оставалось только следить за ситуацией. Утешать рыдающих женщин Рокко никогда не умел и не брался, но прикрыть в случае чего мог. В данный момент прикрывал он в основном Эбби – Марго, если отбросить в сторону чисто человеческое сочувствие, слыла в определенных кругах редкостной стервой и постоять за себя в принципе могла. То, что она не стала развивать скандал с Гоблином и довольно безропотно перенесла оплеуху, говорило – помимо прочего – и о том, что Марго сама знала: рыльце у нее в пушку, и Гоблину есть за что на нее гневаться. Ведь именно о Марго рассказывал Рокко Сальваторе влюбленный Маттео Санти...

Эбби Лаури явственно трясло, и даже ноги у нее больше не болели. Она никогда в жизни не видела столько крови – разве что в детстве, когда Сэм Блейз подрался с Джимми Ванилла и рассек ему бровь, но это было давно, а потом – мальчишки всегда дерутся... Вид же залитого кровью лица взрослой, красивой и элегантной женщины внушал Эбби чистый и беспримесный ужас, но также и отчаянное желание помочь.

– Успокойтесь, пожалуйста, не надо плакать. Он уже ушел, этот... гад! Как вас зовут?

– Ma... Map... га... рет...

– Почему он вас ударил, Маргарет? Это ваш друг?

Марго шмыгнула носом – и выдала в ночное небо тираду, которая вполне могла бы вогнать в краску даже бригаду портовых грузчиков.

– Ах ты ж сука, в бога, в душу, в мать... Это я не тебе, дорогуша. Он мне не друг. Он мой муж – и редчайшая сволочь. Взял себе моду, падла, скандалить на людях! Это он еще Луиджи боится, а то отмутузил бы меня прямо в зале... Ой, больно! Нос сломал, подонок...

Эбби Лаури старалась не обращать внимания на ненормативную лексику, вольным потоком льющуюся изо рта несчастной жертвы семейного насилия, и мучительно соображала, как бы ей помочь. Муж – это, конечно, серьезно, на такого мужа в полицию запросто не заявишь, но и домой ее нельзя пускать...

– Вы не можете уйти с ним. Давайте мы вас в госпиталь отвезем...

Рокко мысленно взвыл. Какой госпиталь?! Да если Гоблин узнает, что посторонний мужик возил его благоверную в госпиталь... тогда уж лучше сразу на кладбище! К счастью, Марго привыкла не доверять медицине.

– В... этот госпиталь! На... они мне сдались, докторишки гребаные?! Да нет, вроде и не сломан, просто кровища течет...

– Домой вам нельзя.

– А я и не собираюсь домой, дорогуша. На этот случай у меня пожизненно забронирован номер в гостинице «Савой» – поеду туда, переночую, отосплюсь, а этот урод пусть понервничает.

Эбби недоверчиво смотрела на уже совсем спокойную женщину. Все это звучало так обыденно, так привычно... И это было чертовски неправильно. Эбби нерешительно поинтересовалась:

– Но вы же не вернетесь к своему мужу?

Марго посмотрела на нее спокойно и снисходительно.

– Лапочка, а куда же мне еще возвращаться? Другого дома у меня нет, бабок тоже. Да и Гоблин – мужик неплохой, бешеный только. Я ведь за него по любви выходила. Сейчас, правда, в это с трудом верится...

Эбби в смятении воскликнула:

– Но ведь это же ужасно! Терпеть побои и издевательства... Господи, неужели мужчины могут быть так жестоки?

С этими словами она бросила уничтожающий взгляд на несчастного Рокко: мол, говорила же я, что все зло от мужчин! Марго устало потрепала девушку по плечу.

– Ты еще молодая, ласточка. Мужики... Знаешь анекдот? Мужики такие сволочи – ну просто прелесть! В любом случае, спасибо за сочувствие. В нашем гадючнике это редкий товар. Надо идти, пока мой ненормальный не прибежал и не навалял мне еще разик. Эй, красавчик! Ты ее не обижай, понял? Она не такая, как мы.

Рокко только криво усмехнулся. Вот это как раз ему было известно очень хорошо.

Он вынул из кармана сотовый телефон, набрал номер и негромко произнес в трубку несколько слов. Потом достал из бумажника пару купюр, протянул их Марго.

– Возьми, пригодятся. Такси я вызвал, оно подъедет через десять минут. Мы тебя проводим до сортира, умоешься – и поезжай.

Марго кивнула.

– Спасибо, красавчик. А я про тебя слышала. Маттео взахлеб рассказывал про своего нового корешка по боулингу.

Эбби изумленно смотрела на мирно беседующую парочку и никак не могла понять – почему же Рокко так спокоен и хладнокровен? Неужели он даже не предложит проводить...

На секунду он посмотрел на Эбби – и у нее сердце зашлось от этого спокойного, равнодушного взгляда. Этот мужчина знать ничего не хотел о чужих проблемах, пока ему не заплатят за их решение. Да, он дал Марго денег, но что для него значат эти самые деньги? Да он в том самом боулинге с Маттео пропьет и проиграет в десять раз больше! А вот на то, что Марго может серьезно пострадать, ему плевать с высокой колокольни...

Они проводили Марго до такси и стояли теперь на ступенях крыльца. Эбби Лаури повернулась к разбойнику Рокко и выпалила:

– Я, конечно, знала, что ты бандит, но не знала, что ты такой бесчувственный! Ты даже не предложил довезти ее, ты не отговорил ее возвращаться к этому садисту...

– Тихо, тихо, мать Тереза. Не надо привлекать столько внимания. Чего ты расшумелась-то?

– Ты...

– Я – это я. Марго – жена Гоблина. В семейные разборки влезать никому не рекомендуется, испокон веков.

– Но он ее убьет! Или искалечит.

– Возможно. Но это их личное дело. Если ты заметила, Марго даже не просила о помощи.

– Потому что знает, что в ВАШЕМ МИРЕ ее не дождешься!

– Тогда почему ты от меня требуешь благородства?

– Потому что... потому что мне показалось, что ты – другой. Не такой, как они все...

Рокко нахмурился. Вот тебе и не от мира сего. Если каждая сопливая девчонка способна раскусить его легенду...

– Вот что, цыпочка. Я понятия не имею, чего ты там себе напридумывала, но заверяю тебя: я такой, какой есть, я не притворяюсь и впечатление на тебя производить не желаю. Что касается Марго и ее муженька – я не Господь Бог, я не могу удержать людей от совершения глупых и подлых поступков.

– Ты просто взял и сдался. О! Ты струсил!

На смуглом лице промелькнула на секунду ярость такой силы, что Эбби едва не струсила сама. Впрочем, она быстро взяла себя в руки. Сама дура, нечего выдумывать романтические бредни про благородных разбойников. Поперлась с ним на эту вечеринку... да если бы папа с мамой узнали, они бы в обморок упали!

И на что она купилась? На проникновенный взгляд? На голос с хрипотцой, на мужественный имидж? Важно то, что внутри, а внутри этот Рокко Сальваторе – обычный бандит, вот и надо было к нему так относиться, а она...

Да, он умел смотреть так, что любая дурочка почувствует себя самой распрекрасной принцессой на свете. Да, в его черных глазах Эбби Лаури пару раз видела собственное отражение – и не узнавала его. Да, он танцевал с ней сегодня так... словно нес на руках по небу.

И самое главное: да, никто раньше так к Эбби Лаури не относился. Ни один мужчина. В принципе это немного извиняет ее поведение, но только самую малость. Потому что она не девчонка, она – взрослый, состоявшийся в науке человек, она умеет мыслить логически – собственно, только так она мыслить и умеет – и не должна была поддаваться на блестящую мишуру.

– Эбби, ну хватит, а?

Она отдернула руку.

– Не трогай меня. Завтра утром я оставлю деньги в баре у Джессики. Она варит кофе. Когда дело будет сделано, позвонишь ей же, в бар, и я принесу оставшуюся сумму. Прощай.

– Ты куда, ненормальная?

– Такси ловить.

– Эбби!

– Для тебя – Джеральдина Томасина! Иди порезвись со своей мафией.

К бордюру подкатило такси, и шофер галантно распахнул перед Эбби дверь.

– Куда, леди?

– Домой. Покажу дорогу.

Вне себя от боли и ярости Эбби Лаури полезла на заднее сиденье и, разумеется, снова треснулась лбом о дверцу. Потом запуталась проклятая юбка – в общем, грациозной посадки в машину не случилось...