Странные приключения Ингви, короля-демона из Харькова

ГЛАВА 11

Принц Алекиан торжественно въезжал в столицу Гонзорского герцогства во главе колонны сопровождавшей его свиты. Торжественный кортеж, включавший роту императорской гвардии, слуг, двадцать фургонов с имуществом принца, обоз гвардейцев и прочее, растянулся чуть ли не на километр. Вдоль всего пути следования Алекиана от ворот города к дворцу на улицах теснились толпы горожан, желавших взглянуть на редкостное зрелище.

Проезжая сквозь широко распахнутые ворота, принц расправил плечи и постарался придать своей осанке царственную величавость. Ехавший справа от него на богато разукрашенном пони Коклос Пол-Гнома, шут принца, старательно скопировал движения хозяина, сопроводив их такими ужимками, что стражники в воротах не смогли удержаться и прыснули в кулаки. Слева от принца ехал капитан гвардейцев Брудо ок-Икерн. За двадцать пять лет службы в гвардии капитан приобрел флегматичный и невозмутимый нрав. В течение этого срока сэр Брудо проделал три кампании (две против гномов, в одной из которых был ранен и бежал с поля боя, впрочем, боя проигранного и одну — против троллей-мятежников, в которой отличился и получил чин капитана), участвовал во множестве боев и стычек и потому был уверен, что повидал в своей жизни все и больше ничему не удивлялся. Искоса взглянув на шута, капитан сохранил свой обычный непроницаемо-брюзгливый вид.

Проехав по заполненным горожанами улицам, процессия подъехала к герцогскому дворцу, где принца встретили отцы города. После церемонии встречи, скорее официально-обязательной, чем искренней, Алекиана препроводили в его покои — отдохнуть после утомительной дороги. Тем временем приехавшие с принцем слуги начали наводить порядок в покоях дворца — расставлять привезенную мебель, раскладывать одежды господина, капитан ок-Икерн повел своих людей в казармы.

Принц, сославшись на усталость, попросил городских синдиков оставить его одного, пообещав принять их доклады завтра. Коклос, прошмыгнувший вслед за принцем в его опочивальню, принялся расхаживать по комнате, заглядывая во все углы и тараторя скрипучим высоким голоском:

— Ну вот мы и стали герцогами, теперь-то мы себя покажем. Теперь наш молодой орел расправит крылья. Да уж, братец, тебя ждут великие подвиги, которые ты совершишь на этом посту. Первый подвиг предстоит завтра утром — ты выслушаешь доклады всех без исключения чиновников Гонзора, причем каждый захочет посвятить тебя в тонкости своего ремесла — управляющего тюрьмы, сборщика налогов, смотрителя дорог и прочее. Второй подвиг ты совершишь завтра днем — тебе предстоит принять вассальную присягу у каждого дворянина этой провинции, сопровождающуюся преклонением коленей, вложением рук вассала в руки сеньора и прочими благородными штучками. Затем за обедом каждый из них пожелает выпить с тобой, братец, и заверить тебя в своей преданности — гляди-ка, это уже третий подвиг — ты станешь великим героем, мой друг! Четвертый подвиг ты совершишь завтра вечером — будет бал, туда примчатся все дамы Гонзора и те из этих красоток, кто не достиг еще шестидесяти, разумеется, пожелают танцевать с тобой, затем они, ясное дело, все в тебя влюбятся, потому что ты — самый красивый герцог на сто километров вокруг, а затем… — врезавшаяся в голову шута подушка прервала его монолог.

— Ну и как хочешь, ну и ухожу… Да, я, пожалуй, пойду и оставлю тебя наедине с твоими мечтами о предстоящих подвигах и особенно — о победе над пятидесятидевятилетними красотками Гонзора! — с этими словами шут выскочил за дверь, спасаясь от очередной подушки.

Изгнав шута, принц сбросил сапоги, поудобнее развалился в огромной кровати и, уставясь в нависавший над ней балдахин, предался мрачным раздумьям. Разумеется, кому-то могло бы показаться, что, получая в управление достаточно большую область, он приобретает возможность показать себя и заодно избавиться от скуки дворцовой жизни под крылышком отца. Но принц чувствовал уныние. Ему, выросшему в столице Империи, Гонзор казался глубокой провинцией. Алекиан заранее тосковал, представляя себе ожидающие его занятия. Шут, как обычно, попал в точку — принца ожидала нудная, размеренная, заранее расписанная до мелочей жизнь. Ожидали скучнейшие доклады мелких чиновников, унылые выезды на охоту с местными дворянчиками, не менее унылые пиры с участием дочерей и сестер этих самых дворянчиков — томных, жеманных, примитивных девиц, одетых по моде десятилетней давности. Как жаль, что никто из его приятелей не согласился сопровождать его — эта золотая молодежь предпочла столичные забавы дружбе с наследником престола, хотя, разумеется, каждый из них заверял принца, что будет непременно навещать его — «…вот только отыграем пир по случаю совершеннолетия графини Кларенты, да съезжу на охоту с Микорсом, да навещу матушку в ее имении, да…» Как же, приедет кто-нибудь к нему в эту дыру!

А может, случится какая-нибудь война? Вот было бы здорово въехать в столицу под звуки труб победителем во главе пропыленной колонны воинов, фургонов с добычей и вереницы закованных в цепи пленников — как бы тогда глядели на него приятели, эти столичные хлыщи… М-да, на войну, пожалуй, тоже рассчитывать не приходится — Гонзор не граничит с враждебными державами. Разве что орки, чье логово находится где-то на юге, за Ничейными Полями. Но идти туда походом ему, конечно, не позволят — у молодого герцога власти совсем не так много, как кажется. Кто-нибудь из его окружения мигом донесет батюшке-Императору и из столицы придет строгий запрет на военные авантюры. Так что не светит Алекиану ни слава полководца, ни военная добыча, ни освобожденные из замков злодеев девицы, томившиеся там в ожидании героя-избавителя…

«Ну и ладно, — решил принц, — вот осмотрюсь немного, да и устрою турнир…»

Войско короля Альды двигалось на север. По трое в ряд по дороге шли конные латники, за ними ополчение городских цехов, выставивших, согласно своим уставам, по двадцать воинов каждый. Завершал колонну небольшой обоз — всего лишь шесть фургонов. Много припасов брать с собой не пришлось — поход предстоял не дальний. Купцы и крестьяне, попадавшиеся по дороге, торопливо сворачивали на обочину и провожали рыцарей, латников и ополченцев грустными взглядами, сочувствующе качая головой. Через полтора часа основной торговый путь свернул вправо и движение войска замедлилось. Теперь предстояло двигаться не по тракту, хорошо накатанному повозками энмарских купцов, а по обычной сельской дороге, представлявшей собой две колеи, змеящиеся среди невысокой травы. Пехота остановилась, выжидая, пока конница, перестраиваясь по двое, двинется дальше.

Колонну по-прежнему возглавляли король с придворным магом. Король по случаю военного похода облачился в свои странные латы, усыпанные янтарем. Шлем, который был пока приторочен к седлу, украшал тоненький золотой ободок с зубчиками, символизировавший корону, и высокий плюмаж черных перьев. Сарнак также одел поверх своего наряда кольчугу и шлем. Дорога была обоим хорошо знакома и они, машинально свернув влево от развилки, продолжали свой спор, тянувшийся от самой Альды:

— …А я все же не понимаю, на кой тебе сдался этот поход. Риск слишком велик! Ты только погляди на эти унылые рожи у нас за спиной — можешь себе представить, как тебя сейчас кроют в задних рядах.

— Напротив, никакого риска я не вижу. Что касается недовольных — они есть всегда. Конечно, моим вассалам веселее было в походах в Ничейные поля, там они не подчинялись никому, охотились, пировали, бездельничали, сознавая к тому же, что исполняют свой священный долг и ведут праведную войну с врагом рода человеческого! А этот враг, кстати, и отпора-то дать не сможет. Вот теперь-то я и погляжу, на что способны эти хвастуны.

— Все-таки, тебе следовало бы первый поход направить на менее опасного противника, чем вампиры!

— Менее опасного я не найду. Тем более, что я вообще никакого не найду — с орками пока мир, а других враждебных соседей у нас нет. Или ты, может, собираешься предложить мне напасть на Гонзор? Или на Энмар?

— Шутишь… Но, возможно, на Энмар было бы безопаснее.

— Опять двадцать пять… Да с чего вы все взяли, что вампиры — опасный враг?

— Ну-у… — Сарнак замялся.

— Ладно, давай рассуждать с самого начала. Мы с тобой видели замок вампиров — так? Ну и как тебе их укрепления? Довольно-таки обветшали, верно?

— Да. Ну и о чем это по-твоему говорит?

— Это говорит о том, что они не ждут нападения.

— Либо о том, что настолько сильны, что не нуждаются в стенах.

— А вот и нет! Если бы это было так — стен бы вообще не было. А эти стены носят следы ремонта, хоть и бестолкового — помнишь дыры в каменных стенах, заделанные кирпичной кладкой? И кроме того, давай-ка припомним, на чем вообще основан страх перед вампирами? Кто сказал, что они существа враждебные?

— Пропадают люди…

— Вот! Время от времени исчезают без следа крестьяне из окрестных владений. Заметь, исчезают ночью или поздно вечером те, кто задержался в пути. Если бы вампиры были сильны — они бы не подстерегали запоздалых путников по ночам, а просто приходили бы в деревни и брали все, что им надо — и среди бела дня.

— А может, их сила возрастает ночью!

— Сарнак, брось спорить, ты в душе уже согласен со мной. Что за бред — ждать, пока сила возрастет и после этого напасть на беззащитного крестьянина! Ведь никто и никогда не слыхал, чтобы вампиры осмелились напасть на хорошо вооруженного рыцаря, сопровождаемого свитой — ни днем, ни ночью. Поэтому я уверен, что эти ваши вампиры — самый слабый враг, какого я только могу сыскать. Мы победим, я заработаю авторитет, без которого не смогу приступить к реформам. К тому же, надеюсь, будет добыча. Да и в конце концов это просто позор — разбойничье гнездо в нескольких часах пути от столицы! Как это только мои предшественники терпели подобное… Я уверен — риска никакого. Ни большого, ни малого. Чтобы напасть на этих ночных воришек я собрал самую большую армию, какую видела Альда за последние сто лет! Десять рыцарей, каждый с десятком латников, двести человек пехоты…

— А что ж ты не взял всех наших дворян?

— Я не настолько доверяю оркам, — король, оглянулся на ехавшего за ними Кендага. Лорд, сопровождавший Ингви в походе, уже довольно уверенно сидел на коне — большое достижение для орка. — Наши рыцари с их отрядами расставлены на юго-восточной границе, в этот раз никакой самодеятельности — каждый на своем месте, с точно поставленной задачей. Случайностей с внезапным нападением орков мне не надо. Так что — говорю тебе — риска никакого. Зато плюсов не перечесть. В сущности, без этой победы я не могу начать намеченных мною реформ.

В это время спорящих нагнал маршал Валент:

— Ваше величество, мы приближаемся к замку. Не прикажете ли остановить движение и выслать дозоры?

Ингви полез в седельную суму и порывшись, извлек оттуда маленький янтарный шарик. Затем он поднес шарик к глазу и прищурившись, всмотрелся в него — эту операцию он проделывал время от времени всю дорогу от города.

— Опасности нет, в замке, наверное, до сих пор о нас не знают… — заявил он, пряча шарик. — Впрочем, действуйте — так будет надежнее. Только колонну не останавливайте — замедлим движение — и все.

Окружающая дорогу местность становилась все более холмистой — армия приближалась к отрогам Отвесных Гор. Высланные дозоры, вернувшись, подтвердили — замок не подает признаков жизни. Армия вновь ускорила шаг и через полчаса голова колонны вышла на широкую прогалину — перед войском высились стены и башни замка вампиров, словно вросшие в окружающие их скалы.

В замке наконец-то заметили врага — и тут же там началась лихорадочная деятельность. Хрипло затрубил рог и смолк. По стенам побежали мрачные воины, на ходу застегивая кожаные, усеянные медными бляшками, латы.

Армия короля Альды, подтягиваясь по дороге, расползалась широким полукольцом по пустоши, окружавшей замок. Сам замок выглядел довольно внушительно — высокие стены слева и справа примыкали к совершенно вертикальным скалам, по которым, казалось, не сможет взобраться и белка. Эти горы, окружавшие Альду с севера, так и назывались — Отвесные Горы. Существовала древняя легенда о том, что такую форму скалам придал Гангмар по какой-то своей прихоти, обтесав их и срезав у них вершины. А все обломки высыпал в море широкой полосой вдоль берега западнее Альды и севернее — там эти искрошенные скалы образовали длинную отмель с многочисленными островами, непроходимую для кораблей — Мокрые Камни. Этим-то и объяснялось богатство и успехи купцов Энмара. Их город, расположенный юго-западнее Альды, был ближайшим к Архипелагу портом, через который шла торговля последнего с Империей. К северу от Энмара начинались Мокрые Камни и тянулись до самого Сантлака — однако высаживаться там и везти товары через многочисленные владения бесшабашных и взбалмошных сантлакских дворян для купцов было бы безумием — их бы неминуемо ограбили. Потому-то энмарцам и удалось захватить в свои руки монопольную торговлю между Империей и Архипелагом. Товары везли в Энмар, там грузили в повозки и через Альду и Ничейные Поля отправляли в Гонзор, в Империю…

Как бы то ни было, отроги Отвесных Гор надежно прикрывали замок вампиров слева и справа. Поэтому все дворяне, съехавшись вместе, тут же принялись обсуждать возможности лобовой атаки. Несмотря на высоту стен — такие возможности были. Камень в некоторых местах осыпался и дыры в стенах закрывала кирпичная кладка, а кое-где — даже просто кучи мусора, ворота были заметно трухлявыми и висели как-то косовато — час-другой работы тарана и все…

Король тем временем подъехал к старому высохшему дубу, стоящему на самой опушке окружающего замок леса и привстав в стременах, вытащил из трещины в коре янтарный шарик, пояснив при этом Сарнаку и маршалу:

— Вот и мой глазик, через эту штуку я и наблюдал за замком. Ну вот, а теперь, пожалуй все наши подтянулись — можем начинать. Сейчас я…

Тем временем в караульной башенке над воротами показались новые фигуры. Это, несомненно, и были сами хозяева замка — страшные вампиры. Один из них — молодой, в таком же, как и у простых стражников, кожаном доспехе, не привлекал особого внимания, зато старший… Это был настоящий гигант — массивный, высоченный дородный старик, одетый в многослойный панцирь из мохнатых шкур. Волосы у обоих были не стрижены и спускались до поясницы — у младшего черные, у старшего с заметной сединой, рассыпанные по плечам и смешивавшиеся с такой же густой и длинной бородой. Как только вампиры показались над воротами — послышалось низкое, басовитое гудение, вой. Вначале слабый звук, исходящий, казалось, из недр земли, постепенно окреп, заполнил все пространство перед замком, навис над войском… При этом старый вампир поднял руки и принялся, сжимая кулаки, отводить их назад, затем, резко бросать вперед, раскрывая ладони. Со стороны это выглядело так, словно старый гигант что-то собирал из воздуха, наполненного жутким гулом, и швырял в воинов, окруживших замок. Те заволновались, растерянные, напуганные. Раздались первые крики — и вдруг паника стала всеобщей. Десятки всадников и пеших, расталкивая и сбивая с ног друг друга, бросились прочь от этого страшного места — по дороге, в лес, сквозь кусты и бурелом, только бы прочь…

Через минуту рядом с недоуменно озирающимся Ингви остались лишь Сарнак, маршал и десятка три перепуганных людей — латников Валента и горожан. Да еще поднимался упавший с коня Кендаг…

— Чего это они?.. — спросил король.

— Магия! Ваше величество, нам лучше… — маршал хотел предложить отступать, но осекся, взглянув на демона — тот небрежно подбрасывал маленький огненный шар, шипящий и разбрасывающий искры.

— Да никакой магии не было — я бы почувствовал! — обиженным голосом заявил Ингви, машинально продолжая поигрывать своей шаровой молнией, — эти трусы разбежались без всякой причины. Ну ладно, маршал, постарайтесь собрать хоть сколько-нибудь воинов и через час начнем штурм. По крайней мере пешие ополченцы не могли убежать далеко. А я на это время, пожалуй, займу врагов работой.

С этими словами демон зашвырнул свой огненный шар через стену во двор замка — там что-то вспыхнуло с громким хлопком, повалил густой дым и большая часть защитников замка бросилась со стен внутрь — тушить пожар.

— По-моему, там у них дровяной склад, — более спокойным тоном пояснил король Сарнаку, — пусть пока займутся пожаром. Хотя элемент внезапности уже утерян. А как славно все было задумано! Этим взрывом я бы снес ворота — и мы просто вошли бы в замок в конном строю. Ну ладно, пока сделаем вид, что отступаем… В лес!.. — и повернул коня.

ГЛАВА 12

Полтора часа спустя маршал Валент Гранлотский привел к королю Ингви, поджидавшему на поляне вблизи замка, немногим больше сотни сконфуженных воинов, преимущественно горожан-ополченцев. Почти все рыцари со своей конницей удрали слишком далеко, чтобы пытаться их вернуть. К своему удивлению, король обнаружил среди вернувшихся и принца Кадор-Манонга. Впрочем, вскоре выяснилось, что причиной здесь не самообладание принца, а его невезение — во время бешеной скачки сквозь лес он налетел грудью на толстую ветку дерева и вылетел из седла. Доспехи спасли его от серьезных повреждений и принц как раз собирался продолжить бегство на коне своего оруженосца, как был обнаружен маршалом…

Когда остатки войска были выстроены на поляне, король выехал вперед и обратился к воинам с речью:

— Сегодня я убедился, что большинство моих вассалов — трусы и хвастуны. Однако вам предоставляется возможность показать себя с лучшей стороны. Сейчас мы вновь пойдем к замку и захватим его. Возьмите себя в руки — и сами убедитесь, что вам не грозит ничего более страшного, чем обычные опасности войны. Можете быть уверены — те, кто вышел сегодня на рассвете из ворот Альды вместе с нами и к вечеру не окажется в замке разбойников — будут наказаны! Те же, кто не бежал до схватки — получат большие доли при дележе добычи! Однако и остальные тоже могут рассчитывать на награды — после окончания штурма. Итак, вперед! Сейчас мы все вместе выйдем из леса и быстро бросимся к воротам, которые я собираюсь открыть при помощи магии. Быстро врываемся во двор и отрезаем врагов, которые будут на стенах, от внутренних построек замка. За мной! — и Ингви быстро двинулся к замку, не оглядываясь и надеясь, что воины следуют за ним.

На этот раз его план сработал — одна створка трухлявых ворот от его огненного шара просто разлетелась вдребезги и он во главе трех десятков всадников ворвался во двор замка. Дальше демон ничего предпринимать не стал — он отъехал в сторону и спокойно наблюдал, как конные латники рубят нескольких вражеских солдат, попавшихся им во дворе. Тем временем к воротам подбежали пешие ополченцы, немного отставшие от конницы. Двор быстро наполнился атакующими, которые во главе со спешившимся Валентом бросились к замковым постройкам, на высоком крыльце которых собралось десятка полтора врагов во главе со старым вампиром. Его молодой собрат тем временем мчался по стене, собирая застигнутых там солдат и сбрасывая наиболее рьяных ополченцев и латников, пытавшихся влезть на стены. Очистив от штурмующих лестницу во двор, младший вампир повел собранных им людей к крыльцу. Он быстро продвигался во главе своего отряда, разбрасывая попадавшихся ему по пути. Ингви невольно залюбовался молодым врагом — до того ловко тот работал мечом, казавшимся живой гибкой змеей в его руках. Казалось, никто не сможет остановить его и он один перебьет всех оказавшихся на пути его отряда. Тем временем, сэр Валент, услышав за спиной громкие крики, обернулся и кинулся со своими латниками на нового врага, прервав безуспешные попытки захватить крыльцо. Все затаили дыхание, когда в воздухе со скрежетом встретились длинный меч вампира и массивная палица рыцаря. Все остальные схватки угасли — все без малого двести человек, оказавшихся во дворе, наблюдали за поединком.

Раз за разом палица сталкивалась с мечом и, как ни странно, не очень высокий, худощавый вампир не уступал своему закованному в железо огромному противнику. Несколько раз Валент промахивался, его палица со свистом разрезала воздух — и тут же слышался звонкий удар меча. Почти все удары противника рыцарь отражал щитом, но некоторые выпады проходили и на доспехах маршала уже показались вмятины и пробоины — в то же время ни один из его ударов не попал в цель. От одного особенно сильного удара вампира щит Валента разлетелся. Маршал, видимо собрав последние силы, отбросил обломки щита в лицо противнику и схватив палицу обеими руками, неожиданно быстро для закованного в латы человека его комплекции, прыгнул вперед. Палица обрушилась на вампира — тот уже не успевал увернуться и сделал все что мог — принял удар на подставленный меч, который также схватил обеими руками. Бам-м! — вампиру удалось отбить палицу, но его меч раскололся и обломок ударил его в голову. В мгновенно наступившей тишине сотни глаз следили, как он медленно, словно нарочно не спеша, опускается на истоптанный окровавленный песок двора… Внезапно из-под шлема густо хлынула кровь, заливая красивое дерзкое лицо вампира. Тут же над телом вновь закипела жестокая схватка. Сплотившиеся было вокруг своего молодого предводителя, солдаты вампиров рассеялись и их принялись убивать без пощады.

Вдруг все звуки боя перекрыл низкий хриплый рев — старый вампир ринулся с крыльца к телу своего поверженного родича, потрясая огромной обоюдоострой секирой.

Под натиском обезумевшего великана альдийцы вновь попятились. В несколько секунд десяток воинов буквально разлетелись в разные стороны под ударами секиры старика. А тот не останавливался, пока следовавшие за ним солдаты не подхватили неподвижное тело молодого вампира и не отволокли на крыльцо. После этого битва во дворе замка затихла. Полторы дюжины защитников замка сгрудились на крыльце, сомкнув щиты и выставив копья, напротив них широким полукольцом стали латники, спешившиеся рыцари и ополченцы Альды — никто не хотел приближаться к крыльцу с его страшным защитником, возвышавшимся над сомкнутыми щитами, как башня над крепостной стеной.

— Боюсь, здесь не обойтись без помощи магии, ваше величество, — обратился к демону Сарнак, — этот вампир слишком силен.

— Жаль будет побеждать такого противника магией, это как-то нечестно, — ответил тот, — неужели никто из моих бойцов не осмелится бросить ему вызов? — Король обвел взглядом окружавших его дворян — те старательно прятали глаза. — А вы, маршал, как вы считаете — есть ли у вашей палицы шансы против этого топора?

Маршал с тяжелым вздохом молча поднял палицу и повернулся к крыльцу, но тут вмешался Кадор-Манонг:

— А почему бы вашему величеству не показать нам всем, как биться с вампирами?

— Ну что ж, это будет, пожалуй, даже забавно, — с готовностью откликнулся тот, — маршал, вы сегодня уже достаточно проявили свою доблесть — оставьте этого мне, прошу вас!

— Как будет угодно вашему величеству, — деланно-спокойно согласился Валент, однако в его голосе облегчения было столько, что скрыть это было невозможно.

Демон опустил забрало своего шлема и шагнул к крыльцу, вытягивая из ножен Черную Молнию. Выйдя перед неровным строем своих воинов, он отсалютовал мечом старому вампиру, вызывая того на поединок. И этот красноречивый жест, и то, как расступились перед Ингви его соратники, и корона на его шлеме недвусмысленно должны были сказать старому вампиру, что ему предлагают решить судьбу схватки в поединке предводителей обеих сторон. Тот, видимо поняв это, раздвинул щиты своих бойцов и грузно шагнул навстречу королю…

Пока противники сходились в центре пустого пространства между занятым воинами вампира крыльцом и альдийцами, установилась неимоверная тишина — лишь поскрипывал песок под ногами, да шелестели перья на шлемах дворян. Не было даже обычных в таких случаях криков, какими обычно обе стороны поддерживают своего бойца. Было очевидно, что и те, и другие желают победы своему командиру лишь с оговорками.

Дон-н! — Столкнулись в воздухе лезвия меча и топора. Дон-н! Дон-н! Схватка напомнила всем присутствующим недавний поединок Валента Гранлотского с младшим вампиром — вновь щуплый, низкорослый воин легко отражал удары огромного противника, только в этот раз бойцы выглядели еще более гротескно, поскольку старый вампир был не только значительно шире в плечах, гораздо массивнее и тяжелее короля Альды, но и гораздо выше ростом. Тем не менее меч демона, зрительно казавшийся еще более легким из-за черного цвета, разил даже с большей силой, чем гигантский топор вампира…

Я был уверен в себе, принимая вызов, фактически брошенный мне Кадор-Манонгом. Черт с ним, с моим тщательно оберегаемым секретом, сейчас довольно-таки подходящий случай показать моим подданным, на что способен их король. Я был уверен, что этот «вампир» — не мастер меча, не фехтовальщик. Своих противников он побеждал за счет грубой силы, а уж в этом-то я ему не уступлю, учитывая мои магические штучки. Вообще-то, весь этот поход был затеян мною в основном для того, чтобы продемонстрировать всей Альде свои таланты воина и полководца, заработать авторитет щедрого (вспомнить только устроенный мной трехдневный праздник) и победоносного монарха. Так что победа в поединке с таким опасным противником, что напугал даже моего героя-маршала, покроет меня славой! К тому же я имел свои виды на этого старого монстра — я полагал, что измотаю его, только обороняясь и отражая все его удары, а затем — когда он устанет и убедится в непробиваемости моей защиты — я предложу ему почетную капитуляцию. Мне очень хотелось во-первых, задать ему несколько вопросов о природе его «вампиризма», а во-вторых — завербовать этого вояку в свою армию. Он, сражаясь на моей стороне, внушал бы страх врагам и своей огромной мощью, и своей жуткой славой упыря.

Поначалу все шло как по-писаному. Все сокрушительные удары секиры старика я точно парировал нечеловечески-мощными ударами моей Черной Молнии, что должно было хотя бы озадачить вампира — он не должен был подозревать во мне такую силу, принимая во внимание мою комплекцию. Однако наш бой все продолжался, а я не замечал в моем враге ни усталости, ни удивления. Тем более мне захотелось иметь такого воина на своей стороне. Наконец-то я начал замечать первые признаки усталости вампира — его дыхание стало более громким и частым, еще бы — при его-то весе! Мне даже показалось, что я замечаю в его глазах боль и сознание обреченности. Однако он упорно продолжал нападать и нападать, видимо, все еще надеясь завершить поединок одним мощным ударом, прошло еще немало времени, прежде чем он, наконец, хрипло дыша, отступил на несколько шагов и опустил оружие. Тогда я также сделал шаг назад и положив клинок на плечо, обратился к старику:

— Я хотел, чтобы ты сам убедился, что не сможешь победить в этом поединке. Как видишь, ты уже устал, а я даже не запыхался (на самом деле, я тоже здорово вымотался, но надеялся, что это не заметно). А потому, думаю, теперь ты прислушаешься к моему предложению — сдавайся. Я не знаю, как ты величаешь себя, но, полагаю, никому не зазорно сложить оружие перед королем Альды. Я же даю тебе слово, что плен будет почетным, а в дальнейшем я предложу тебе поступить ко мне на службу и занять место среди первых дворян моей страны! Такому великому воину, как ты, не подобает ютиться в развалинах и промышлять ночным разбоем — на королевской службе ты сможешь жить с подобающей пышностью и почетом!

Мне показалось, что эта торжественная речь произвела на старика должное впечатление — с минуту он размышлял, тяжело переводя дыхание, затем вскинул свой гигантский топор себе на плечо и кивнул. Я, разумеется, расслабился — и тут вдруг старый злодей прыгнул на меня, взмахнув секирой. Прыгнул — это слабо сказано, у меня просто в глазах потемнело, когда эта гигантская туша взвилась в воздух надо мной, закрывая, казалось, полнеба! Мелькнула мысль — заколдованных доспехов ему не пробить, но если этакий слон рухнет на меня — я превращусь в котлету внутри своего панциря. Машинально я метнулся вперед (чтобы уберечься от лезвия секиры) и вправо, припадая на колено. Руки в то же время действовали механически, посылая навстречу врагу клинок — сказались уроки фехтования, данные мне Сарнаком. Вся эта сцена, которую я описываю так долго, длилась, разумеется, какие-то доли секунды, мне же тогда показалось — прошла вечность. Сквозь забрало шлема видно не так уж здорово, к тому же я был малость оглушен. Поэтому я не сразу опомнился, несколько секунд неподвижно простояв на колене и по-прежнему сжимая рукоять меча, направленного вверх. Затем, все еще плохо соображая, начал подниматься, озираясь вокруг…

В двух шагах от меня лежал мой противник. Он еще дышал, с хрипом и бульканьем всасывая воздух, но дела его были плохи — мой меч буквально распорол ему грудь, когда он сам свалился на его черное лезвие. Машинально я глянул на свой меч — янтарь больше не блестел под косыми лучами низкого вечернего солнца, все лезвие было покрыто кровью. Поднявшись на ноги, я огляделся — за моей спиной молчали мои подданные, впереди, на высоком крыльце — враги. Тишину нарушил один из этих воинов, молодой рыжебородый парень — растолкав щитоносцев первого ряда, он спустился во двор и швырнув на грязный песок свой меч и небольшой круглый щит, отошел в сторону и уселся, обхватив колени руками и опустив голову. Его поступок словно подтолкнул остальных — они стали по одному спускаться со ступеней, с лязгом бросать оружие в быстро растущую груду и отходить вбок. Это, конечно, была победа, но мне почему-то стало невыносимо грустно, даже слезы на глаза навернулись. Сам не знаю, что это такое на меня нашло — я стоял, подняв забрало, не в силах оторвать глаз от умирающего гиганта и все бормотал:

— Ну зачем же ты так, старик, ну зачем же…

Вампир вдруг открыл глаза и неожиданно громко и внятно сказал:

— Я верю тебе, король, ты, верно, и впрямь хотел сделать меня своим дворянином, да только я здесь и сам жил королем — королем и умру… Никогда никому служить не стану… У-у-у… — его лицо сморщилось от боли.

— Я постараюсь снять боль, — ответил я и начал припоминать соответствующее заклинание.

Оно, видимо, подействовало — на лице раненого появилось какое-то подобие улыбки.

— Благодарю тебя, король-волшебник, — гораздо тише сказал он.

Спустя пару минут глаза его закатились, а я все стоял, не в силах оторвать взгляд от этого человека, умершего свободным и предпочевшего такую свободу жизни слуги…

Не знаю сколько я так простоял — минут десять, наверное… Потом я, словно стряхивая наваждение, начал возвращаться к действительности. Даже удивительно, как это я не замечал, как галдят вокруг меня мои вояки — они на все лады обсуждали подробности моего поединка с хозяином замка, вворачивая при этом такие детали, что я понял — сегодня я вошел в легенду. О поединке демона с вампиром сложат песни и баллады. И там все до последнего слова будет правдой — как бился бесстрашный король Альды с подпирающим небеса великаном, как пел песню смерти его черный меч, как от гула ударов рушились стены и валились наземь люди, как эхо этого гула три дня бродило по ущельям окрестных гор и как черная кровь вампира по колено затопила двор заколдованного замка… Что ж, именно этого я, в сущности, и добивался. Теперь я получу достаточно авторитета и уважения, чтобы приступить к кое-каким реформам и преобразованиям, идущим вразрез с местными обычаями и традициями — славному победителю и грозе вампиров позволено гораздо больше, чем полусамозванцу-полуузурпатору, занявшему трон лишь из-за страха местных перед демонами и каких-то старинных полузабытых обычаев…

ГЛАВА 13

Бой был окончен, оба вампира, сражавшиеся с альдийцами — мертвы. Ингви устало проковылял к крыльцу, стянул латные перчатки и шлем, вытер пот, оставляя на лице грязные полосы и тяжело опустился на ступени. Там он сидел, устремив отсутствующий взгляд в одну точку, пока ополченцы оттаскивали убитых, сортировали трофеи (в числе которых оказались несколько труб замысловатой формы, в которые и дудели защитники замка, производя шум, так напугавший вначале альдийцев) и оказывали помощь раненным. Впрочем, его участие не требовалось. Сарнак с надлежащим эскортом отправился в столицу с вестью о победе, а сэр Валент отдал необходимые распоряжения — воины распахнули уцелевшую створку ворот, впуская в замок фургоны, сам маршал тем временем, взяв с собой нескольких латников, отправился осмотреть замок. Спустя минут двадцать он вернулся к сидящему на крыльце королю:

— Ваше величество, мы обыскали помещения замка. Врагов более не обнаружено — только бабы-прислужницы… Да вот еще…

— Обнаружили что-то непонятное?

— Вроде того… Вашему величеству лучше бы взглянуть…

Ингви поднялся, опираясь на меч и пошел вслед за маршалом. Внутренние помещения замка отличала простота обстановки, да еще нарочитая мрачность — чувствовалось, что тот, кто обставлял покои, стремился сделать убранство как можно более устрашающим. В декоративных украшениях преобладали черепа, страшные маски с оскаленными клыками и тому подобное. Во всем чувствовалась глубокая древность — казалось, здесь сотни лет ничего не менялось, перила лестниц и дверные ручки были отполированы до блеска тысячами прикосновений…

Проведя короля сквозь несколько залов и переходов, маршал подвел его к дверям и остановился, пропуская Ингви. Тот распахнул тяжелые створки, вышел и замер, озираясь. Перед ним был двор — точная копия того двора, где недавно отгремела схватка с вампирами, те же стены, башни, так же земля посыпана песком, в центре двора — такой же каменный бассейн, зачем-то наполненный костями. В первую минуту королю показалось, что он туда и вернулся, однако замковые ворота были целы, не было ни фургонов, ни солдат, ни крови на песке.

— Действительно, странно… Вот что, сэр Валент. Соберите-ка десятка два солдат понадежнее. А коней провести сюда можно?

— Конечно.

— Тогда, пожалуй, не два, а четыре десятка — двадцать конных и двадцать пеших. Пока солнце не село и довольно светло, я хочу взглянуть — что там, за воротами…

Вскоре у таинственных ворот собрались почти все воины — всем хотелось посмотреть. Несколько латников взошли на стену, один из них крикнул, что по ту сторону замок окружает пустошь шириной метров сто-сто двадцать (как и с другой стороны), за ней лес и довольно хорошо накатанная дорога. По команде маршала ополченцы распахнули ворота и отряд во главе с королем двинулся по дороге в лес. В этот отряд были включены все конники, в том числе и Кадор-Манонг, несмотря на его нытье, что, дескать, надо подождать до утра, что сегодня сделано достаточно и прочее в таком же духе… Забрала были опущены, оружие все держали наготове.

— Для начала нам бы стоило допросить пленных, — спохватился Ингви.

— Да, верно, а я-то про них забыл… — ответил Валент.

— Я тоже. Ну ничего, скоро мы во всем разберемся сами, я думаю.

Через десять минут отряд вышел из леса — перед альдийцами расстилались возделанные поля, вдали виднелась деревня совершенно обычного и мирного вида, над трубами поднимался дымок…

Ингви поднял забрало и убрал меч в ножны:

— Я, кажется, понял, в чем тут дело. Наверняка в этой деревушке мы отыщем всех, кто таинственно исчез в последнее время — живых и здоровых.

— Как же так, ваше величество? Ведь вампиры… — маршал озадаченно замолчал.

В деревне тоже заметили подходящих воинов — у дороги начали собираться люди…

Я оказался совершенно прав! Даже удивительно, до чего я оказался прав! Эти пресловутые «вампиры» оказались просто-напросто ловкими прагматиками, сумевшими довести феодальную систему до абсолюта. Они властвовали над телами и душами своих крестьян не на основании законов и правил — писаных и неписаных — но благодаря чуть ли не религиозной вере последних в колдовскую природу этой власти! Разумеется, такая система имела и свои недостатки — запуганные своими господами до полусмерти крестьяне трудились не так эффективно, как их собратья «на той стороне», но зато какое послушание!

Выглядело это так — захваченных в плен людей подвергали процедуре запугивания с помощью чрезвычайно мрачного и торжественного ритуала — и весьма действенного к тому же, как показала практика. Затем ошарашенных, сломленных пленников некоторое время — не менее недели — держали в подвале замка в полной темноте. После всей этой психологической обработки их выводили из замка — но выводили из других ворот. Как выяснилось, замок запирал выход из довольно обширной долины — этакого затерянного мира. Бедняги и не подозревали, что оказывались с другой стороны замка — им казалось, что ужасные вампиры магическим образом изменили весь мир, пока они были в плену, что спасения поэтому и быть не может. Бежать было некуда (пленникам не могло прийти в голову, что путь домой лежит через замок), оказывать сопротивление — немыслимо, а Отвесные горы, окружающие долину — неприступны. Вот таким-то образом хозяева замка добились абсолютной власти над своим народцем. Конечно, походы за пленниками приходилось постоянно повторять — продолжительность жизни запуганных, морально опустошенных людей была невысока, уровень рождаемости — и того ниже. Разумеется, доставленные последними пленники рассказывали старожилам долины о том, что мир снаружи ничуть не изменился, что вампиры не властвуют над всей землей, но страх пересиливал логику — каждый знал, что его поймали, привели в замок, затем из этого замка выпустили туда же, откуда и привели — и все тут. Колдовство — сами понимаете.

Кстати, такой подход свойственен, видимо, всем жителям этого Мира — любое непонятное явление природы здесь объясняют колдовством и не делают малейших попыток отыскать более естественные причины.

Даже воины и челядь вампиров не знали этой тайны двойного замка — за исключением нескольких наиболее доверенных, родившихся в замке и являвшихся потомственными слугами его владельцев. Для всех остальных некоторые помещения замка было запрещено посещать. Впрочем, даже эти, знающие правду, считали своих хозяев могущественными колдунами, прислужниками Гангмара Темного и были уверены, что им и вправду принадлежит власть над душами всех жителей долины.

Все это мы выяснили, как только побеседовали с жителями обнаруженной нами деревушки — выглядели, кстати, эти крестьяне какими-то пришибленными — до того их запугали. Даже известие о смерти вампиров их вроде не обрадовало — они повздыхали, поохали, покачали головами — и разошлись по домам, заявив лишь, что надо бы, дескать, сообщить обо всем в другие деревни, расположенные в глубине долины и что на рассвете они отправят вестников… Действительно, в этой долине мы можем найти всех, пропавших вблизи замка, как я и сказал Валенту. И почти все они, кстати, либо бывшие вассалы принца Кадор-Манонга и его предков, либо потомки этих вассалов. Над всем этим стоило поразмыслить, да и вечерело уже — поэтому я объявил, что мы возвращаемся в замок, где и заночуем.

На обратном пути я размышлял о том, что было бы и впрямь здорово взять в плен и расспросить этого старого «вампира». Впервые я встретил в этом Мире такой прагматизм, такой здравый, деловой подход к обустройству, так сказать, власти. И ведь вот что интересно — замку «вампиров», а стало быть, и их системе ведения хозяйства, — сотни лет. Значит, кто-то очень давно, в незапамятные времена придумал все это! Загадки, загадки… В-общем, нам было бы о чем поговорить со стариком. Как жаль, что он решил все по-другому, как жаль…

В замке согласно старинным традициям, свойственным любому народу, победители отмечали победу пиршеством. В самом большом зале захваченного замка были накрыты столы, за которыми расселись победители. Поначалу мрачная обстановка давила на воинов, но после нескольких кубков вина страхи забылись, все от души веселились. В верхнем конце стола разместились дворяне — Ингви с Кендагом, который приняв участие в схватке, доблестно сразил двух неприятельских солдат и получил удар секирой старого вампира, вырубивший его минут на двадцать, маршал, Кадор-Манонг, а также сэр Мернин из Арника и сэр Лимни из Гернивы — рыцари, не успевшие убежать достаточно далеко и участвовавшие в штурме. Теперь победителям было легко убедить себя в том, что они — славные герои, доблестно взявшие приступом заколдованный замок вампиров, позорное бегство было не в счет — ведь они все же вернулись и приняли участие в схватке! Теперь весь позор достанется шестерым рыцарям, бежавшим быстрее, а они — великие воины, достойные почестей, наград, а также и доли в добыче. Вот так.

Постепенно разговор обратился к этой приятной теме — дележу добычи. Вопреки ожиданиям, делить предстояло немного — главную ценность представляла собой захваченная земля — плодородная и возделанная, населенная необычайно послушными крестьянами. Согласно традиции, хозяином земли становились победитель прежнего ее владельца и предводитель, командовавший победившим войском, то есть в любом случае — это был Ингви. Правда, возникла заминка, когда принц Кадор-Манонг предъявил свои права на сервов — крестьян-крепостных, которые являлись как бы движимым имуществом и также представляли собой немалую ценность — вернее, без крестьян земля теряла значительную часть стоимости.

— Это мое им-мущество, ук-краденное у меня, — заикаясь, заявил слегка захмелевший принц, — и оно подлеж-жит воз… воз… возврату!

При этом рыцари согласно покивали. К правам сеньора они относились очень серьезно.

— Ну, что ж, принц, разберемся. Ваши взаимоотношения с вассалами определены уложениями короля Вензигера, — при этом рыцари вновь покивали — они никогда не читали уложений, но название знали и сами любили поминать, — а этот документ определяет как ваши права по отношению к сервам, так и обязанности. Ничего особенного — обычные нормы, то есть вассалы хранят верность сеньору, трудятся на его полях, либо платят, либо сражаются по его призыву под его знаменем.

Тут демон отхлебнул из кубка — дворяне также приложились, не забыв покивать в знак согласия и демонстрируя внимание к словам короля, а тот продолжил монотонным ровным голосом:

— …А сеньор взамен судит их, защищает и оберегает. Заметьте — защищает и оберегает! Что же касается данного случая, то вы, мой принц, не слишком уж старательно защищали и оберегали своих вассалов, не так ли, господа? — рыцари прихлебывали винцо и кивали попеременно, им спор уже успел поднадоесть, — так что лишаетесь прав на этих сервов. Таким образом, эти самые крестьяне — крепостные по своему праву состояния — становятся выморочным имуществом и в качестве приза переходят к победителю — то есть ко мне. Что скажете, господа?

— Сам Вензигер не рассудил бы лучше, — заявил маршал Валент. Не то, чтобы этот честный вояка понимал что-то в юридических тонкостях, просто его раздражало вечное нытье Кадор-Манонга и ему казалось, что ситуация ясна — кто убил вампира, тому и владеть его имуществом.

Сэр Мернин из Арника вновь покивал, а сэр Лимни из Гернивы — сосед Кадор-Манонга, задолжавший принцу к тому же солидную сумму — не рискнул ни спорить, ни соглашаться и уткнулся в свой кубок.

— Более того, — так же монотонно и нудно продолжал Ингви, — если среди этих сервов есть такие, у которых семьи проживают, скажем, в ваших, принц, владениях — эти семьи также переходят ко мне, то есть воссоединятся с принадлежащими мне родственниками, я же верну вам в качестве компенсации их стоимость, но об этом мы поговорим после. Сейчас не время для таких дел — будем веселиться, ведь сегодня мы одержали славную победу!

С этим дворяне были полностью согласны и с облегчением дружно вернулись к вину и яствам.

Зато принц всячески старался демонстрировать свое несогласие и недовольно бурчал себе под нос какие-то невнятные фразы, впрочем очень тихо, так что все могли с чистой совестью делать вид, что не слышат. Вскоре, впрочем, принц, старательно заливавший недовольство вином, уронил голову на сложенные на столе руки и захрапел. Маршал Валент брезгливо указал на него прислуге, приказав отнести куда-нибудь и уложить, а затем отправился распорядиться о смене часовых. Несколько солдат получили накануне приказ не напиваться и быть готовыми к несению караула. Теперь они заступили на посты у ворот и на стенах, а воины, несшие стражу до них, поспешили в зал наверстать упущенное веселье, переговариваясь по дороге:

— Что ни говори, а замок-то заколдованный.

— Это точно — я вот гляжу с час назад: вроде кто-то крадется по двору, какой-то черный ком. Глаза протер — никого. И звуки вроде какие-то странные слышатся…

— Верно, я вроде как тоже чего-то слышал…

— Да будет вам друг дружку-то пугать! Никакого колдовства тут не было — сами же видели — и трубы эти, и все другое прочее…

— Ну нет, что ни говори, а дело тут все же нечисто. Ну да ладно, идемте в зал — опрокинем по кружке-другой, пока без нас все вино не прикончили…

ГЛАВА 14

Возвратившись в столицу с вестью о победе, Сарнак застал город в состоянии если не мятежа, то смятения. Если бежавшие от замка дворяне помчались в свои замки и поместья, то несколько десятков ополченцев часа за два до мага добрались до Альды и теперь сеяли панику, рассказывая всевозможные небылицы об ужасной участи своих товарищей. Все цеха прекратили работу, горожане высыпали на улицы, сбиваясь в толпы и на все лады обсуждая принесенные беглецами известия, которые по мере обсуждения становились все более ужасными и нелепыми… Наконец, довольно большая группа горожан — в основном, жен не вернувшихся ополченцев, — подогреваемая и раззадориваемая несколькими ораторами с Северной стороны, надеющимися вызвать смуту и половить рыбку в мутной воде, двинулась от городских ворот к Альхелле, выкрикивая угрозы и проклятия. Как раз в это время в ворота въехал Сарнак с несколькими латниками эскорта. Мгновенно сообразив что происходит, он пришпорил коня и бросился вслед толпе и заорал, используя заклинание Громкого Гласа, которому его обучил Ингви накануне коронации:

— Радуйтесь, добрые люди! Победа! Победа! Замок взят! Наш король в поединке одолел главного вампира! Победа! Победа!

При этом колдун не стесняясь пробивался к центру толпы, расталкивая и едва не топча конем горожан. Настроение у толпы тут же переменилось, все наперебой принялись расспрашивать Сарнака о подробностях боя, горожанки интересовались, когда же вернутся мужья, кто-то первым истошно завопил:

— Да здравствует король!

— Да здравствует король! Слава! — подхватили десятки глоток и толпа вновь двинулась к дворцу, но уже совершенно в другом настроении.

Во дворце молодого мага встретил бледный и перепуганный сэр Мертенк в кольчуге и с мечом.

— Слава Гилфингу, вы появились вовремя! А я уж приказал слугам вооружиться, думал, что эта чернь попробует штурмовать Альхеллу… Так что же? Мы и вправду победили? Расскажите же, что там произошло в самом деле.

— Потом, сэр Мертенк, потом. Сейчас я должен не дать остыть этим болванам. Кто-то подстрекает их к мятежу… Идемте на балкон!

С балкона Сарнак повторил свое сообщение о победе и затем принялся пространно рассказывать о штурме замка, не жалея красочных подробностей. Толпа, затаив дыхание, ловила каждое слово оратора, разражаясь аханьем и вздохами при каждой леденящей душу сцене… Эти люди, словно дети охочие до страшных сказок, верили каждому слову мага. Минут через двадцать пять колдун призвал всех идти в храм Гилфинга Светлого, расположенный на площади напротив Альхеллы, вознести благодарственные молитвы за дарованную воинству Альды победу и вся толпа в едином порыве двинулась от дворца…

— Ну вот, с этим мы управились, — заключил Сарнак, — признайтесь, сэр канцлер, это был хороший ход — отправить их молиться. Пусть-ка остынут и разойдутся по домам в благостном настроении.

— Да-да, но скажите — это правда? Наши и впрямь победили?

— Правда — все до последнего слова! Замок взят, а наш король сейчас, должно быть, делит добычу или пирует со своими соратниками.

— Однако, говорят, наше войско бежало под ударом колдовства вампиров…

— Да, кое-кто разбежался под ударом своей трусости и невежества, но мы все же победили… А трусы будут наказаны, я думаю. Вам же, насколько я понимаю, предстоит готовить церемонию встречи победителей, да и пошлите-ка, пожалуй, людей разузнать, кто сегодня мутил воду… Но как, все же, Гангмар побери, ловко я отправил их в храм!

— Ловко, сэр колдун, ловко… Не мешало бы и перед выступлением отслужить молебен Гилфингу-Воину, как это обычно делалось перед каждым походом, — канцлер говорил о старинном альдийском обычае посвящать перед уходом на войну свое оружие божеству. Это был красивый, хотя и несколько мрачный ритуал — воины в доспехах молча молились Гилфингу, затем под пение хора священников по одному подходили и возлагали свои мечи на алтарь…

— Может быть и стоило, но вы же знаете, как наш епископ относится к его величеству…

— Да уж… Но, возможно, теперь он переменит свое мнение. Вы уж поговорите с королем — вас его величество послушает, я полагаю… А я бы поговорил с его священством… Не годится королю жить в раздоре с епископом.

— Но ведь наш король… он ведь…

— Да… — и оба задумались о том, возможно ли согласие между священником и демоном.

— …И вот таким образом становится понятным тайный смысл старинной легенды о том, что Гунгилла Прекрасная после того, как Гилфинг Светлый покинул Мир, утратила телесный облик и как-бы растворилась в своих бессловесных созданиях — растениях и животных — и присутствует везде, где есть ее творения и в то же время нигде конкретно. Как видите, ваше императорское величество, совсем не сложно!

— М-да-а, в общем-то…

— А сейчас, поскольку — судя по песку в этих часах — время нашей беседы истекает, я воспользуюсь оставшимися минутами и обращусь к вашему императорскому величеству с покорнейшей просьбой.

— Все, что угодно, кузен, все что угодно…

— Суть моей просьбы заключается в том, что я попрошу ваше императорское величество во время одной из наших бесед выслушать некоего человека.

— Ладно, приводите этого человека. Он что же — теолог, мудрец, мыслитель?

— Отнюдь, ваше императорское величество, отнюдь. Его идеи просты и безыскусны — и тем не менее я прошу выслушать их, ибо прозреваю за ними великое будущее.

— Вот как!

— Этот человек — его имя, кстати, Когер — незначительный клирик из провинции. Он уже направляется в столицу, но еще не знает, кто пригласил его. Мы назовемся вымышленными именами и представимся священниками, занимающими довольно невысокое положение в церковной иерархии — брату Когеру вовсе незачем знать, что он беседует с архиепископом и императором. Мне бы весьма хотелось, чтобы вы, ваше императорское величество, выслушали его…

— Что ж, приводите этого вашего Когера — я распоряжусь предупредить охрану…

В коридоре Элевзиль II, как обычно, сбросил мантию и двинулся к тронному залу. За ним семенил, пыхтя и переваливаясь, канцлер — низкорослый толстячок.

— Ну, так что там у нас на сегодня? — поинтересовался император.

— С позволения вашего императорского величества, два приема — посольство гномов и этот сумасшедший колдун из Альды, — сопя и задыхаясь отвечал канцлер, которому тяжело было поспевать за широко шагающим рослым монархом и докладывать одновременно.

— Опять гномы… Что на сей раз? И неужели нельзя было отказать как-нибудь этому… как его… в общем, этому колдуну?

— Что касается гномов, то причиной послужил ювелир Ганпетус…

— А, помню — этот гном получил вид на жительство в столице и обслуживает наш двор.

— Именно так, ваше императорское величество. Он утверждал, что его комнату в трактире, где он остановился, ограбили. Когда же хозяин трактира отказался возместить убытки, сей гном, напившись, начал буянить и вместе со своими учениками разнес трактир, фактически, на куски. Стража пыталась арестовать буянов — те оказали сопротивление, при этом трое стражников серьезно ранены. Наконец, при помощи гвардейцев, все четверо гномов арестованы и заключены в тюрьму. Это-то и послужит, по-видимому, содержанием ноты протеста посла гномов.

— По-видимому? — император остановился перед дверями в тронную залу и строго посмотрел на канцлера. Следовавшие за ним слуги тут же кинулись распахивать тяжелые створки.

— Посол отказался назвать причину, по которой требует личной аудиенции у вашего императорского величества, но заявил, что в случае отказа он объявит войну и бросит вызов вашему императорскому величеству от имени своего короля. Что же касается колдуна… э-э… — канцлер, пользуясь остановкой, порылся в своих свитках, которые держал в руках, — э-э… Гельды-колдуна — то он уже давно обивал пороги моей канцелярии, а сегодня примчался с утра, твердя, что сообщит вашему императорскому величеству сведения государственной важности и при этом наделал много шума, чему стали свидетелями несколько дворян. Отказать в аудиенции не представлялось возможным. А затем уже прибыли послы гномов.

— Ну что ж — примем и его. Возможно, это окажется забавным.

Император вошел в зал, стоявшие в почетном карауле у трона гвардейцы отсалютовали. Элевзиль направился к возвышению, на котором стоял трон:

— Вот что, пусть сюда подойдет маршал и доложит о состоянии армии и готовности к войне, затем минут через двадцать — зовите послов, а уж после — примем колдуна… Да, пусть придворный маг тоже при том присутствует, — вспомнил император, усаживаясь на трон.

— Маршал Каногор и придворный маг Гимелиус уже оповещены и спешат сюда, — доложил канцлер, подавая императору скипетр.

— Отлично, сэр Гвино, отлично. Вы весьма расторопны… Но гномы, каковы эти гномы! Они готовы развязать войну из-за ареста какого-то ювелиришки, какого-то пьянчуги — и это после того, как мы нанесли им ряд тяжких поражений в последней кампании!..

— Но зато они наголову разбили наше войско в предпоследней, причем пал маршал имперского войска! — провозгласил маршал Каногор, входя в зал.

Сэр Каногор, не стесняясь, напоминал об этом поражении, поскольку любил утверждать, что имперские войска стали побеждать лишь после того, как маршалом был назначен он — Каногор из Эстака. На самом же деле, подлинным победителем гномов был капитан ок-Икерн, одержавший ряд побед во второстепенных схватках и тем вынудивший врага просить мира не доводя дела до генерального сражения. Об этом было известно всем участникам войны, тем не менее Каногор вовсю хвастал, да еще и называл это «простой и грубой прямотой солдата». Именно этим обстоятельством, очевидно, и было вызвано назначение сэра Брудо в далекую провинцию (и подальше от гор Гномов) — маршал не любил соперников.

— Ну-ка, сэр маршал, введите меня в курс дела, — потребовал император, — готова ли наша армия к войне, которой нам грозит король гномов. Вы, видимо, правы — он жаждет реванша, памятуя об этой давней победе…

Слушая монотонное бормотание маршала, бубнящего о гарнизонах, запасах провианта и состоянии дорог, император с тоской подумал: «Какой смысл быть императором величайшей державы Мира, если тебе грозят войной из-за ареста какого-то пьяного дебошира, если маршал смотрит на войну, как на способ обогатиться и упрочить свое положение при дворе, если целыми днями приходится выслушивать каких-то дерзких послов и амбициозных колдунов…» Когда сэр Каногор замолчал, Элевзиль промолвил:

— Да, жаль, что отсутствует капитан ок-Икерн, он слыл экспертом по войнам с гномами, — легкая шпилька в адрес маршала, — сэр Гвино, давайте мою корону и зовите послов.

Слуги распахнули двери в противоположном конце зала и перед императором появились гномы, старательно изображающие на лицах безмерную отвагу и праведный гнев.

Даже известие о беспорядках в городе, привезенное Сарнаком, не смогло испортить мое спокойное, приподнятое настроение. От вчерашнего уныния не осталось и следа. Все утро я провел в седле, объезжая в сопровождении дворян свои новые владения. При этом, слушая разговоры моих добрых рыцарей, я сделал удивительное открытие. Именно сейчас, после победы над вампирами я впервые почувствовал себя «принятым в клуб» — дворяне обращались ко мне подчеркнуто уважительно и всячески старались выразить свою приязнь. И не подумайте, пожалуйста, что это уважение вызвала моя доблесть — нет! Хотя, конечно, и доблесть тоже, но… Земля и крестьяне! Все дело в земле с крепостными крестьянами! Будь я король-раскороль, будь я величайший воин всех времен и народов — в глазах этих сеньоров я выглядел бы неполноценным, не имея клочка земли и горстки сервов… Да любой из тех хвастливых сантлакских дворянчиков с их точки зрения больше достоин уважения, чем их собственный сюзерен, при том условии, разумеется, что где-то за тридевять земель имеется болотистый лужок, на котором проживают несколько жалких забитых крестьян, величающих этого дворянчика «господин».

Да что там говорить — даже на Сарнака и Мертенка, наделенных в Альде огромной властью, наши дворяне поглядывали свысока — лишь потому, что у этих двоих не было своих наследственных владений! Сэр Мертенк как-то обмолвился невзначай, что копит деньги, чтобы со временем приобрести небольшой участок земли с правом наследования и лишь после этого жениться, уйти на покой и жить в свое удовольствие. Все эти рассуждения навели меня на мысль предложить им — Сарнаку и Мертенку — взять в ленное владение две из пяти деревенек, обнаруженных нами в долине за замком вампиров. Своей верностью они это заслужили.

Поэтому когда, вернувшись в замок, я застал там прискакавшего из Альды Сарнака, мне не терпелось сообщить ему о своем решении. Вместо этого пришлось выслушивать его рассказ — он-то считал привезенные им вести очень важными и не сдержался, чтобы не похвалиться, как ловко он навел в столице порядок.

— Да-да, — наконец прервал я его, — это ты здорово придумал, насчет молитвы в храме. Я полагаю, что ты заслуживаешь награды. Как ты посмотришь на то, чтобы получить в лен одну из деревенек в этой долине — тебе ведь уже рассказали об… что с тобой?

На моего приятеля страшно было смотреть — он покраснел, затем побледнел, раскрывал рот, пытаясь что-то сказать:

— Ингви… Ваше величество… я, знаешь… я…

— Ну-ну, не нужно меня благодарить… Ты давно уж заслужил. Да ты успокойся, — я, глядя на него, тоже разволновался. — Послушай меня. Об этом мы поговорим после, а сейчас я расскажу тебе о дальнейших планах. Первым делом предстоит организовать торжественный въезд в столицу, кстати, эта идея — насчет благодарственного молебна и принесения даров в храм — интересна. Расскажешь мне поподробнее. А потом… потом мы отправимся на юго-запад страны. Помнишь, есть такой старинный обычай — король проводит Праздник сбора урожая со своими вассалами-фермерами?

— Да, такой обычай был. Король ездит по фермам, хозяева приветствуют его, угощают, но старый король Манонг…

— Да-да, старый король Манонг вечно был болен и никуда не ездил. Так вот, мы с тобой, в сопровождении свиты отправимся на Праздник урожая — навестим двух-трех фермеров, принесем благодарственные дары Гунгилле, а затем разделимся. Ты возьмешь с собой почти всю свиту и продолжишь эти попойки, создавая впечатление, что король гуляет где-то рядом, на соседней ферме. Я же тайно и быстро отправлюсь на восток, пересеку границу и поеду к оркам. Их король получил послание — он ждет меня, как сообщают вернувшиеся гонцы.

— А может, не стоит, Ингви? Из Черной Скалы никто еще не возвращался, знаешь ли…

— Стоит, стоит. Сейчас на кон поставлено все — надо делать следующий ход. А ты прикроешь меня здесь — не хочу, чтобы знали, что король покинул страну. Ну, хватит дел. Пойдем, перекусим, обсудим возвращение в столицу, а там — и на коней, поедем осматривать твои новые владения.

М-да-а, как мой придворный маг разволновался, узнав о предстоящей награде… Надо будет Мертенку сообщить как-нибудь поосторожнее, а то еще кондратий на радостях хватит…

ГЛАВА 15

Настроение возвращающегося победоносного войска в Альду было радостным, не в пример тому унынию, что охватило воинов на пути к замку вампиров. Ополченцы весело вздымали пыль, дружно топая в такт походной песне — они предвкушали торжественное вступление в город, объятия любимых жен и предстоящие попойки с приятелями на честно заработанные деньги — король распорядился выдать каждому участнику штурма небольшую премию. Ох и порасскажут они землякам за кружкой-другой о своих подвигах, ох и наврут с три короба! Ох и попугают же подружек и жен ужасами заколдованного замка! А уж как достанется тем, кто был достаточно проворен и убрался вовремя слишком далеко, чтобы его не догнали латники маршала, когда вытаскивали разбежавшихся вояк из-под кустов…

Ехавшие во главе колонны предводители войска уже в третий раз обсуждали предстоящую церемонию торжественного молебна в храме. Принц Кадор-Манонг, испросив разрешения, покинул колонну и с несколькими всадниками поскакал наведаться в свой замок, мимо которого как раз проходило войско. Наконец и маршалу надоело слушать разговоры о грядущем ритуале и он отправился в хвост колонны, якобы для того, чтобы проверить, не отстали ли фургоны обоза. Проводив его взглядом, король оглядел окрестности — стояла чудесная пора, конец лета. Вдоль дороги шелестели едва начавшей желтеть листвой деревья, где-то среди ветвей щебетали невидимые с дороги птицы, перекрикивая стук копыт и лязг металла доспехов… Думать о делах не хотелось… Лениво щурясь под теплыми солнечными лучами, Ингви спросил:

— Скажи-ка, Сарнак, откуда этот странный обычай — воздавать хвалу Гилфингу-Воину? Я что-то не припомню, чтобы мне попадались легенды о воинских подвигах этого божества.

— Да есть такая легенда… Было это вскоре после Второго пришествия Гангмара Темного. Из моря в Легонте — там сейчас Сантлакское королевство, а в те времена Легонт населяли преимущественно эльфы — вышел гигантский змей. Вышел — и принялся разорять окрестности. Многие пытались биться с чудовищем, но все погибли. И казалось, что никто не сможет его одолеть — ни эльф, ни человек. И тогда вызвался некий воин Дантлин сразиться со змеем. Имя это скорее гномское, но легенда утверждает, что Дантлин был человек и даже сами гномы как будто не оспаривают этого. А надо сказать, что к тому времени, как храбрец вышел на бой с чудищем, многие уже поверили, что не в силах детей Мира победить страшного змея и молились Гилфингу Светлому, чтобы вернулся он в Мир и защитил их. Ну, вышел Дантлин на бой и что там вышло у него со змеем — никто не знает, потому что все со страху попрятались. Но говорит легенда, что гремел гром и земля тряслась. Потом те, кто посмелее отправились осмотреть место великой битвы и нашли умирающего Дантлина, а от змея не осталось ничего — лишь нашли змеиный зуб длиной с человеческую руку, да пропаханный по земле след огромного тела, обильно политый кровью, что вел обратно в море… Больше змея никто не видел — ни живого, ни мертвого, а Дантлин почти сразу умер. Потом церковники пустили слух, что, дескать, это сам Гилфинг вселился в смертную оболочку, вняв молитвам и после победы над змеем вновь покинул Мир. С тех пор повелось славить Гилфинга-Воина, посвящать ему оружие перед походом и торжественно приносить в его храм трофеи — оружие поверженного врага, как дар божеству, особенно — какого-нибудь необычного врага, самого опасного… Так что в каждом храме есть придел, посвященный Гилфингу-Воину, а на стенах там — трофеи… Первым трофеем стал зуб морского змея, который хранится сейчас в соборе столицы Империи — города Ванетинии и даже в самой захудалой деревенской часовенке тебе покажут с гордостью какое-нибудь оружие побежденного врага — заржавленный кривой меч орка или, скажем, боевой молот гнома…

— Интересная легенда… Странно, что раньше я об этом ничего не знал.

— Неудивительно — эту трактовку одобряют не все церковные авторитеты. Скажем, блаженный Мерк, к примеру, считал, что Дантлин — просто человек, а не воплощение божества и погиб он как человек — за это Мерка и отлучили от церкви во второй раз. Впрочем, наш епископ расскажет тебе лучше, если расспросить его.

— Это намек? В смысле — я должен сблизиться с епископом?

— Нет-нет, я хотел только сказать…

— Ладно-ладно! Я же шучу! Но, как бы то ни было, у нас есть, что поднести в дар Гилфингу-Воину — оружие вампиров. Как раз необычный и опасный враг — то, что требовалось. Да, а поломанное оружие епископ примет? А то наш маршал младшему вампиру меч-то — того… сломал… — при воспоминании о вампирах король помрачнел и замолчал.

Сарнак был рад перемене темы — поскольку король раскусил его намек — и наступившему затем концу беседы, поэтому тоже не стал возобновлять разговор. Путь приятели продолжили молча…

— Вы были превосходны, ваше императорское величество, превосходны! Вы были тверды и не подались ни на шаг!

— Ах, оставьте, сэр Гвино, оставьте эту лесть. Здесь не было ничего особенного.

— Нет-нет, как вы ловко разрешили сей дипломатический казус!

— Ну, собственно, казус был не дипломатического, а скорее юридического свойства — наша стража учинила самосуд, самовольно, без должных санкций, препроводив иноземных подданных в тюрьму, а те, в свою очередь, учинили самосуд над владельцем трактира, учинив месть согласно их гномьему обычаю также без приговора суда, — что ни говори, а император был горд собой, — самым трудным было лишь втолковать этот простой факт тупоголовым послам короля гномов. Ну да и Гилфинг с ними! Итак, что нам на сегодня еще предстоит? Ах, да! Этот колдун… как его там…

— Гельда-колдун, с позволения вашего императорского величества. Осмелюсь напомнить, что в коридоре дожидается придворный маг.

— Да-да, зови Гимелиуса!

В тронный зал важно вплыл Гимелиус — придворный маг императора — чудовищно жирный человек среднего роста, облаченный в зеленую мантию, покрытую причудливо вьющимися узорами. Он с гордостью именовал себя Гимелиус-Изумруд, такое имя указывало на то, что сей почтенный маг вел род от клана энмарских колдунов Изумрудов, изгнанных некогда из родного города конкурентами в результате обострения вражды династий «самоцветных магов». Теперь мастер Гимелиус возглавлял свой род — некогда изгнанников, а теперь потомственных колдунов при имперском дворе…

При взгляде на него император, как обычно, подумал: «ежели он такой великий маг, как любит говорить о себе, то мог бы, по крайней мере, сделать что-нибудь со своей внешностью!» — лицо колдуна походило на измятую подушку — среди складок жира совершенно терялись маленькие глазки, носик-пуговка и ярко-красные, вечно поджатые, губки. Толстяк важно проследовал к трону и занял место слева от императора. Вошедший в зал после этого Гельда — тощий костлявый аскет — представлял собой полную противоположность придворному магу.

После обязательных приветствий, во время которых колдуны поминутно обменивались неприязненными взглядами, Гельда объявил:

— Важные известия привели меня сюда! Сознавая как драгоценно время вашего императорского величества, я все же осмелился добиваться аудиенции, ибо странные события происходят ныне в Альде — странные и пугающие!

— Ну, и что же такого случилось в этой вашей Альде? — подал голос Гимелиус.

Не глядя на него, Гельда продолжил:

— У меня имеется магическая связь с преданным вашему императорскому величеству благородным дворянином, находящимся в Альде. Он сообщил мне о том, что проклятый демон отправился в военный поход! На вампиров! И одержал победу! При загадочных обстоятельствах! И использовании мощной магии! — каждая фраза сопровождалась взмахом руки.

— Постойте, постойте, мастер Гельда, — промолвил Элевзиль, — объясните-ка поподробнее.

— Сей коварный демон повел войско Альды на вампиров. Надо сказать, ваше императорское величество, на севере этой страны издавна гнездятся вампиры, построившие там неприступный замок и творящие всяческое зло тамошнему люду. И вот эта твердыня взята демоном. Упомянутый мною дворянин сам отважно участвовал в походе и был свидетелем поединка между демоном и вампиром! Жуткие вещи сообщил он! Сначала вампиры при помощи могущественного колдовства обратили вспять воинов Альды, но затем демон нанес ответный удар — и едва не разрушил при этом своими чарами замок, который сотни лет не могли взять Альдийские короли! А затем во дворе замка был поединок этих чудовищ.

— Да вы нам просто сказку рассказываете, мастер Гельда, — прошипел Гимелиус.

— Ну-ка, погодите, господин маг, — прервал его император и кивнул Гельде, — продолжайте свой рассказ!

— Да, ваше императорское величество, был поединок! И все, кто был свидетелем тому, пришли в ужас — до того потрясающим было зрелище. Сей вампир — настоящий великан, вдвое выше ростом обычного человека — до того поражавший одним ударом по пять воинов за раз, был побежден демоном. Причем — и это полагаю весьма важным — демон, перед тем как нанести вампиру смертельную рану, предлагал тому то ли поступить к себе на службу, то ли заключить союз…

— И что же здесь важного?

— С позволения вашего императорского величества — то, что демон сей стремится собрать под свои знамена все темные силы — ведь и с орками он дружбу завел. Счастье еще, что вампир, движимый гордыней, отказал ему! Однако теперь демон заколдованным замком владеет…

— Мышиная возня… — вновь вмешался Гимелиус.

Упрямо игнорируя толстого мага, как если бы того вовсе не существовало, Гельда-колдун продолжил, обращаясь к императору:

— Сей демон, полагаю, весьма опасен. Он силен, как видно из его победы над вампирами — силен, но не всемогущ. Так сужу я, видя, что ищет он поддержку у темных сил нашего Мира. Однако с каждым днем злодей становится сильнее и помешать ему — долг всех честных людей, почитающих Гилфинга Светлого. Потому-то и поспешил я ко двору вашего императорского величества, отказавшись служить злодею, потому-то и сегодня спешу сообщить о новых кознях его. Ваше императорское величество, вы сильнейший государь Мира, вы великий защитник Добра и Света — к вам обращаюсь я! Не дайте злу иного мира укрепиться в нашей стране, освободите от него Альду, пока не окрепло сие зло… Иначе даже боюсь подумать, что ждет Мир…

— Ну-ну, к чему такой драматизм… Да и насколько мы помним, короли Альды в наше время пренебрегают вассальной присягой императору — так имеем ли мы право вмешиваться в дела Альды?.. — задумчиво произнес император.

— Верно, верно, — подхватил тут же Гимелиус-Изумруд, — вы там в вашем захолустье творите Гангмар знает что, а императорскую власть признавать не желаете, но лишь только увязнете и запутаетесь в том, что сами натворили — тут же от его императорского величества ждете спасения! Вот, к примеру, как демон воцарился в Альде?

— Да-да, расскажите нам об этом. — потребовал Элевзиль.

Гельда смиренно опустил голову:

— Таков старинный обычай Альды — если король не оставит прямых наследников — предоставить выбор монарха беспристрастному суду существа иного мира… И следуя сему обычаю я, грешный, сам вызвал демона, — колдун говорил все тише и тише, но вдруг возвысил голос, — и ничего теперь не пожалею, чтобы исправить то, что содеял!

— Ну, что я говорил! — заключил маг в зеленом, — творят, что хотят, а император — спасай их потом…

На несколько минут воцарилась тишина, затем заговорил император:

— Мастер Гельда, все сообщенное вами весьма интересно. Нам бы хотелось узнать, как вы поддерживаете связь с этим дворянином в Альде.

— С позволения вашего императорского величества, при посредстве некоего могущественного талисмана, которым издревле владеет мой род.

— Мы желаем взглянуть на этот талисман.

— К сожалению, я не взял его с собой…

— Ничего, приходите вечером — и продемонстрируйте действие вашего талисмана нам и нашему придворному магу, — император поднялся, давая понять, что аудиенция окончена…

Войско приближалось к Альде. Ополченцы вновь загорланили песню, латники выровняли ряды, оруженосцы распустили знамена своих сеньоров. Ехавший рядом с Ингви Сарнак расчехлил королевское знамя — чуть ли не впервые за все время правления демон приказал выставить свой штандарт на всеобщее обозрение. Налетевший ветерок расправил тяжелые складки — на знамени красовался ворон, держащий в когтях меч. Ингви, сам придумавший эту эмблему, очень ею гордился — она представляла собой набор геральдических символов на нескольких смысловых уровнях. Ворон — символ мудрости, символ магии и всего загадочного, вместе с тем мог толковаться, как недвусмысленное предостережение врагу, темно-зеленый фон, заполнявший половину знамени, говорил о принадлежности знамени королю Альды (темно-зеленый — цвет Альдийских королей), алый цвет второй половины — о происхождении владельца (согласно геральдической традиции, красный — это цвет демонов). В целом, войско, вступающее в городские ворота, имело вид бравый и весьма внушительный.

Горожане — уже в который раз за время правления нынешнего короля — прекратили работу и теперь толпились у ворот и в боковых улочках. Вступая в город, воины заорали:

— Да здравствует король! Слава!

Крик подхватили специально затесавшиеся в толпу десятка два слуг из Альхеллы, предварительно проинструктированные Лордом-Хранителем, за ними — и вся толпа.

— Да здравствует король! Слава Альде! Слава королю! — нестройно гремело в переулках.

Криво ухмыляясь, король повел колонну на площадь. Там он, его свита и рыцари со своими латниками спешились. Гремя и позвякивая доспехами, под приветствия горожан вереница воинов двинулась в городской храм Гилфинга Светлого. Следом за латниками толпой двигались ополченцы, за ними — нестройная масса горожан. Войдя в храм, король отступил в сторону, пропуская вперед маршала Валента, за которым его латники несли трофеи — огромную секиру и обломки меча. Повернувшись в сторону алтаря Гилфинга-Воина и широко раскинув руки, маршал провозгласил:

— О Гилфинг Пресветлый, победитель врагов Мира! Мы, дети и слуги твои, приносим дары на твой алтарь! Дары сии добыты нами в бою — рискуя жизнью мы стяжали победу и славу, повергнув неприятеля. Прими же эти трофеи, о Гилфинг-Воин! Будь милостив к чтящим тебя, одаряй и впредь наше оружие мощью, а наши знамена — славой!

— Да будет по слову твоему, отважный воин, принесший трофеи на алтарь Гилфинга-Воина, — откликнулся епископ, стоявший у алтаря.

По его знаку двое священников выступили вперед и с поклоном приняли дары у двух оруженосцев, также вышедших вперед по знаку своего сеньора. Затем они, непрестанно кланяясь, повернулись и обогнув с двух сторон алтарь, приблизились к стене, затянутой черной тканью и увешанной всевозможным оружием — и водрузили трофеи на заранее подготовленные места — над алтарем, выше прочих трофеев… При этом хор монахов, стоящий над главным алтарем Гилфинга-Отца, затянул негромко старинный гимн, славящий божество, все обнажили головы, в том числе и демон, с интересом разглядывавший на протяжении всей церемонии увешанную оружием стену. За алтарем было собрано, казалось, все, что только могло служить народам Мира для истребления друг друга — начиная древними копьями с бронзовыми наконечниками, насаженными на трухлявые древки и заканчивая тяжеленными молотами гномов, массивными палицами троллей и тонкими, изящными мечами эльфов.

Когда отзвучал гимн, епископ провозгласил:

— Славьтесь, воины-победители, избавившие Альду от последних нелюдей, что топтали ее!

И тут в торжественной тишине все услышали голос короля, негромко произнесшего:

— За исключением, пожалуй, меня…

ГЛАВА 16

Степь… Плоская серая степь… Серые пучки травы на серой земле… По степи движется на юг отряд во главе с королем Альды.

Далеко на севере остались холмы и перелески — теперь отряд идет по ровной, как стол, пустынной серой степи. Ничейные поля. Предвечернее низкое солнце освещает путников, заставляя их прищуривать правый глаз и отбрасывать влево гигантские бесформенные тени, пятнающие серую степь…

Впереди едут Ингви и Кендаг, лорд орков, за ними — эскорт из четырех вооруженных слуг, молчаливых угрюмых бородачей, выбранных сопровождать короля за умение как владеть оружием, так и держать язык за зубами. Слуги ведут в поводу шесть вьючных коней, замыкают кавалькаду шестеро орков Кендага, сражавшихся в его отряде и деливших со своим предводителем плен в Альде. Пешие орки движутся за всадниками, не отставая, мерной рысцой, взмахивая в такт руками. Поначалу эта их неутомимость удивляла короля Альды, но затем он привык и стал воспринимать это как должное, да и как иначе могли бы орки ходить пешими в походы на пограничные владения Империи, пересекая при этом огромные пространства Ничейных Полей. Неспроста старинная поговорка гласит: «Лови эльфа в лесу, орка — в степи, гнома — в пещере…» Дескать, ищи ветра в поле. Неутомимо передвигающиеся, одетые в серые одежды на сером фоне, орки и впрямь являются в степи опасной и трудной добычей…

— А далеко ли еще, Кендаг?

— Большую часть пути уже одолели, еще полдня такого движения — и мы увидим на горизонте Корону Ганагамара, Черную Скалу по-вашему… Конечно, верховая езда делает путь легче и приятней…

— Если так — то почему же вы, орки, не пользуетесь лошадьми?

— Видишь ли, король Ингви, ни один конь не подпустит к себе настоящего орка, тем более, не станет возить на себе.

— А ты?

— Я — не настоящий, во мне слишком много человеческой крови. Я ведь уже говорил тебе как-то, что я — по нашим меркам — уже довольно близок к образцу, данному нам нашим отцом — Ганагамаром Черным, вот конь и терпит меня… Когда-то, в незапамятные времена, были и у орков верховые животные — огромные волки. Как гласит легенда, эти звери были очень разумны и не просто носили на своей спине седоков — это было что-то вроде союза тех волков с нами. Говорят, что где-то далеко на северо-восток отсюда еще живут в диких чащах потомки этого племени и по сей день они возят орков — тех, что во время Великой войны не пошли за Сыном Ганагамара, а бежали в леса от власти наших королей и гнева наших врагов. У моего же народа эти звери вымерли от голода, когда объединенные силы наших врагов — гномов, эльфов и людей — осадили Корону… Тогда весь мой народ жил впроголодь, а уж прокормить гигантских волков в пещерах… — Кендаг задумчиво замолчал, вспоминая старинные предания…

Король также задумался, поглядывая на своего спутника — тот и впрямь заметно отличался от простых воинов-орков. Прежде Ингви не предавал этому факту особого значения, но теперь, после нескольких дней, проведенных рядом в пустынной степи, когда глазу не на чем задержаться, когда единственный способ скрасить долгий путь — бесконечные беседы… теперь он поневоле задумался о внешности Кендага. Лорд был гораздо выше ростом своих воинов, заметно шире в плечах, сложение его было более гармоничным, в отличие от угловатых тощих орков, то есть практически не отличалось от человеческого. Цвет кожи Кендага также был лишь слегка зеленоватым, при слабом освещении его можно было бы легко принять за человека, к тому же человека довольно приятной наружности — его открытые, мужественные, хотя и несколько неправильные черты лица поневоле вызывали симпатию. В самом деле, человеческая кровь очень явно сказывалась на внешности молодого лорда орков…

Размышления короля были прерваны старшим из сопровождавших его слуг — тот, несмело приблизившись к предводителям отряда, предложил остановиться на ночь.

— Да, пожалуй, пора, — согласился король, глянув из-под ладони на низкое солнце, — ты согласен, лорд?..

Вечером Гельда-колдун прибыл во дворец, сопровождаемый учениками. В руках он держал сверток размером с человеческую голову, заботливо укутанный в несколько слоев плотной ткани. Гвардейцы, стоявшие в карауле у парадных ворот императорского дворца, проводили мага во двор, где передали его внутренней охране. Та, в свою очередь, доставила Гельду в покои, где ему надлежало ожидать приема у императора, учеников же вежливо, но непреклонно, препроводила в комнату, где им было указано сидеть и ждать Гельду — их император не приглашал. Прождал маг около часа и уже начал беспокоиться, не забыли ли о нем. Сначала он сидел, затем начал нервно прохаживаться по залу, рассматривая от нечего делать гобелены, которыми была увешана стена, при этом он ни на минуту не выпускал из рук сверток, постоянно прижимая его к себе и ощупывая. Сверток, видимо, был тяжел, но Гельда не рискнул расстаться со своей ношей…

Наконец в дверях появился пожилой слуга с канделябром в руке:

— Следуй за мной, маг. Император соизволит принять тебя.

Не глядя на колдуна, слуга повернулся и пошел по коридору, Гельда поспешил за ним, а за колдуном тут же пристроились два гвардейца — таков был порядок, заведенный в императорском дворце.

Приведя мага к кабинету, где находился император — у дверей также застыли на часах гвардейцы — слуга переложил канделябр в левую руку и негромко постучал. Не дожидаясь ответа, он — тоже негромко — сказал:

— Гельда-колдун к его императорскому величеству.

Дверь распахнулась, слуга посторонился — и маг шагнул в кабинет.

Император отложил толстенный фолиант, который читал перед этим и указал на стол перед собой:

— Итак, мастер Гельда, что там у вас за таинственный талисман?

Гельда внезапно заволновавшись — хотя перед этим он был совершенно спокоен — приблизился к освещенному столу и только тут заметил Гимелиуса, неподвижно сидевшего в темном углу. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Гельда опустил свою ношу на стол и дрожащими от волнения руками принялся разматывать ткань. Закончив, он с поклоном отступил на полшага, продолжая нервно теребить тряпки, в которые был упакован его талисман.

На столе стоял странный предмет — половина сферы на изящной подставке. Плоская грань была прикрыта колпаком и обращена под углом вперед и вверх, задняя — округлая — покрыта еле заметными узорами, замысловато оплетавшими прибор, подставка украшена вычурными завитушками и загадочными символами.

Элевзиль около минуты с любопытством разглядывал талисман, затем спросил:

— И как называется этот… м-м-м… предмет?

— Сей магический амулет огромной силы носит название толленорн, ваше императорское величество.

— Не один ли это из толленорнов, украденных у моего предка Бонки-Изумруда, когда тот следовал через Альду? — впервые подал голос придворный маг.

— Не знаю, о чем идет речь! — тут же окрысился на него Гельда, — мой род издревле владеет этим прибором, передавая его от отца к сыну.

Толстяк в зеленом, не слушая того, кряхтя поднялся и приблизился к столу, бормоча еле слышно:

— Да-да, так и есть… Толленорн… Охо-хо… Толленорн из Забытого Могнака. Охо-хо… А здесь, конечно, крепление колпака, так-так… — при этом маг ловко, словно всю жизнь этим занимался, повернул хитро закрепленный колпак на плоской стороне — тот мгновенно отскочил, открывая гладкую поверхность из отполированного хрусталя, затем надавил на какую-то деталь орнамента — и вдруг толленорн раскрылся, как цветок, казавшаяся монолитной сферическая часть разделилась на шесть лепестков, открывая замысловатое нутро прибора, внутри которого блестел желтый полупрозрачный шар размером сантиметра три в диаметре…

При этом Гельда-колдун, негодующе вскрикнув, кинулся к своей драгоценности. Не обращая на него внимания, Гимелиус заявил:

— Я так и знал — янтарное сердце толленорна хранит множество заклинаний, наложенных могущественными магами древности! А скажите, почтенный мастер Гельда, для чего вы использовали толленорн? Только для связи на расстоянии с парным толленорном?

— Да…

— Это вы по незнанию, мой друг, по незнанию… — жирный маг откровенно наслаждался моментом. — толленорн в опытных руках может многое.

Тут вмешался Элевзиль, которому надоела перепалка магов:

— Извольте объяснить, мастер Гимелиус — каковы свойства этого талисмана? И как получилось, что вы знаете о них?

— С позволения вашего императорского величества, сей магический предмет — толленорн — изготовлен в незапамятные времена, когда боги еще ходили по земле Мира и, возможно, при их участии… Янтарное сердце его несет в себе память о многих заклинаниях и магических формулах, секрет которых ныне утрачен, — принялся рассказывать Гимелиус. — Мы, маги современности, не можем вновь воспроизвести эти заклинания, но можем вызвать к жизни древние, наложенные некогда, чары, хранимые таким толленорном. Потому-то они и бесценны. В прежние времена велись войны за обладание парами толленорнов, в результате рушились и создавались королевства… а почтенный мастер Гельда добровольно оставил один из имевшихся у него в Альде! — злорадно закончил толстяк.

— И все же — вы что-то сказали о вашем предке.

— Да, мой род владел парой толленорнов в бытность пребывания в Энмаре, но был вынужден покинуть город вследствие вражды и злобности иных династий «самоцветных магов»… В то время, как мой предок, Бонка-Изумруд, проезжал через Альду, направляясь в столицу Империи, где надеялся найти пост, достойный его талантов — у него и выкрали его толленорны…

— Но позвольте, мастер Гимелиус, если эти… гм-гм… толленорны обладают, как вы говорите, огромной силой — как вышло, что ваш предок потерпел поражение? Мы правильно вас поняли?

— Против него объединились все кланы, поскольку владея этим сокровищем, он был сильнее любого из них, что и заставило их сплотиться. Сила же толленорнов огромна, но не безгранична…

— А может, ваш предок, мастер Гимелиус, был недостаточно образован, чтобы правильно использовать силу толленорнов? — осмелился огрызнуться Гельда-колдун.

Оба мага собрались вновь вступить в перепалку, как император Элевзиль II, которого эта склока начала раздражать, пристукнул ладонью по столу — оба спорщика, тут же почтительно замолчав, склонили головы и приготовились внимать словам монарха.

— Мастер Гельда, вы ведь покидали Альду второпях и, полагаем, сейчас нуждаетесь в средствах? — тот склонил голову еще ниже. — А вы, мастер Гимелиус, утверждаете, что сведущи в секретах управления магической силой толленорна? В таком случае — не согласитесь ли вы, мастер Гельда, уступить нам сей талисман? Нет? Мы так и думали. Поэтому предлагаем вам пост второго придворного мага при нашем дворе, а также связанный с этим пост «хранителя толленорна», который на время вашей службы будет как бы арендован нами. Вы, господа маги, изучите этот амулет сообща — и берегитесь, если нам доложат о том, что вы ссоритесь! А сейчас нам хотелось бы увидеть толленорн в действии — что вы там говорили о «связи на расстоянии»?..

На пятые сутки пути на горизонте показалось размытое черное пятно, как-бы растекшееся по линии горизонта. Указывая на него, Кендаг сказал:

— Корона Ганагамара! Скоро прибудем на место.

— Ну что ж, — ответил Ингви, — в таком случае — через пару часов — привал. Заночуем, отдохнем, приведем себя в порядок. Я хочу достойно выглядеть перед вашим монархом — выглядеть королем сильной державы, а не предводителем шайки степных бродяг, — король хлопнул себя по пропыленной одежде, подняв облако мелкого праха…

На следующее утро отряд двинулся к горам, уже хорошо видимым в отдалении. По мере приближения к ним, скалы выглядели все более зловещими — довольно высокие, черные, увенчанные острыми зубцами, они поневоле внушали людям некий неосознанный страх, зато орки становились все веселее, непроизвольно то и дело пытались прибавить шагу — они возвращались домой…

Со стороны степи Корона Гангмара казалась королю сплошной черной стеной скал, но Кендаг уверял, что горный хребет имеет кольцеобразную форму, замыкая обширную долину, в которую с гор бегут ручьи, образуя в центре Короны большое болото. Ингви подумал, что если так — Черная скала и впрямь должна напоминать корону, черную зубчатую корону гиганта, но только если смотреть на нее с высоты птичьего полета. Кто же дал горам это название, кто смотрел на них сверху в невероятно древние времена?.. Загадки, загадки…

Пройдя некоторое время вдоль гор, путники приблизились к входу в знаменитую крепость орков — широкой расселине в скалах, за которой угадывалась огромная пещера. Ингви, ожидавший увидеть (после многих рассказов) какую-нибудь неприступную крепость, только теперь догадался, что знаменитая Корона Ганагамара — не укрепление в скалах, а разветвленная система пещер внутри горного массива. Несколько минут отряд простоял перед входом, затем Ингви с тяжелым вздохом сказал:

— Ладно, пора идти внутрь… Я думаю, что всем входить незачем — в крепость отправлюсь только я, а вы, ребята, — он обвел взглядом слуг, — разобьете лагерь метрах в пятистах-шестистах от входа, чтобы это не выглядело обидным для хозяев. Так, Кендаг?

Тот кивнул и король продолжил:

— Будете ждать меня неделю. Если на седьмой день не вернусь — утром восьмого отправляйтесь обратно. Что бы ни передавали вам от моего имени — не верить. Думаю, что хозяева снабдят вас всем необходимым, если понадобится… Внимательно следите за всем, что происходит в округе — потом расспрошу… Вроде ничего не забыл, а?.. Так что, лорд, в путь?

— Как знаешь… Ну, если ты готов — идем! Только помни, что никто из входивших сюда со злым умыслом, не вернулся обратно. Идешь?

Ингви взглянул на орка искоса со своей обычной кривой ухмылкой, вздохнул, хмыкнул, поправил на груди большой амулет, усыпанный янтарем — и первым шагнул в черный зев пещеры…

ГЛАВА 17

Поначалу в пещере было не слишком темно — в расселину, служившую входом, проникало достаточно света, чтобы можно было кое-как разглядеть метров двадцать-тридцать окружающего пространства. Далее царил глубокий мрак, однако чувствовалось, что пещера огромна — даже у самого входа не было видно сводов, а похрустывание камешков под ногами путников рождало негромкое, но гулкое эхо…

Постояв немного, чтобы глаза привыкли, Ингви с Кендагом, а за ними и воины-орки двинулись вглубь пещеры. Становилось все темнее, наконец мрак стал совершенно непроницаемым. Ингви негромко сказал:

— Я, конечно, могу немного посветить…

— Нет-нет, я же объяснял тебе, что у нас, пещерных жителей, свет — важнейший элемент всех ритуалов, кто является «подателем света» — принципиальный вопрос! Сейчас мы — гости, зажигать свет — привилегия и обязанность хозяев.

— Я так и понял.

— Очень хорошо, возьми меня за руку, мы пройдем еще немного вглубь…

Наконец, Кендаг остановился и громко сказал:

— Привет вам, воины Широкого Входа! Мы пришли с миром!

Тут же вокруг вспыхнули факелы и Ингви с любопытством огляделся. Пещера и впрямь была огромна — десятка два ярко пылавших факелов вырывали из тьмы лишь небольшой ее кусок. В освещенной зоне из расселин, из-за камней и сталагмитов, из всевозможных укрытий выступили орки в полном вооружении. Их было около сотни — закованных с ног до головы в железо, вооруженных копьями с необычайно широкими и длинными наконечниками, настолько массивными, что они могли использоваться и в качестве рубящего оружия (одна грань этих наконечников представляла собой остро отточенное лезвие, что делало оружие орков чем-то вроде алебарды). Навстречу пришельцам выступил командир этих воинов.

— Приветствую тебя, Одриг, Лорд Широкого Входа! — обратился к нему Кендаг.

— Приветствую тебя, Кендаг-от-Каменных Ступеней! — отвечал тот. — Приветствую тебя, гость моего короля! Приветствую вас, воины, вернувшиеся из Внешнего Мира!

После нескольких обязательных фраз ритуал встречи был завершен и путники в сопровождении почетного эскорта — двадцати воинов Широкого Входа — двинулся дальше. Дойдя до внутренней стены пещеры — что случилось совсем не скоро — процессия оказалась перед входом в лабиринт тоннелей, вырубленных в скальной породе. Отсюда вход в Черную Скалу был еще виден как далекая светлая точка, похожая на звезду в ночном небе (пол гигантской пещеры заметно понижался по мере продвижения). Пройдя метров тридцать по узкому — шириной не более двух метров — коридору, отряд вновь остановился, воины, сопровождавшие путников, потушили свои факелы и в наступившей полной темноте вновь раздалось приветствие Кендага:

— Привет вам, воины Запутанных Переходов!

В ответ вновь вспыхнули факелы, освещая перекресток подземных путей — навстречу из нескольких проходов выступили орки в кольчугах и легких латах, вооруженные маленькими круглыми щитами и короткими кривыми мечами — таким оружием было бы удобнее сражаться в тесноте узких коридоров. Затем Кендаг обменялся приветствиями с Мронигом, Лордом Запутанных Переходов — и гости продолжили путь в сопровождении нового эскорта и двух воинов Широкого Входа, остальные повернули обратно. Во время пути по подземельям Ингви время от времени касался рукой стены, чиркая по ней чем-то твердым. Кендаг шепотом спросил его, что он делает. Ингви, также шепотом, отвечал:

— Я отмечаю путь, по которому иду. Если что — попытаюсь найти дорогу обратно по этим следам. А иначе мне не разобраться в этом лабиринте.

— Что значит — «если что»? Ты гость короля. Я привел тебя и своей жизнью отвечаю за твою безопасность! И чего опасаться — нас принимают с почетом все лорды…

— А чего же они не называют лордом тебя?

— Ну-у…

— То-то.

— Ингви, в любом случае — тебе не выбраться отсюда, к тому же я что-то не замечаю никаких отметок на стенах. Ты что же — опять шутишь?

— Никаких шуток. Моих отметок ни тебе, ни какому-нибудь другому орку не увидеть, что же до шансов выбраться — что ты знаешь о возможностях демонов?

При этом Ингви вновь чиркнул по стене кусочком янтаря. «Как Мальчик-с-пальчик» — подумал он.

Повинуясь приказу императора, колдуны начали сообща готовиться к магическому действу. Руководство тут же взял на себя Гимелиус-Изумруд. Теперь Гельда не возражал — во-первых, потому что, согласившись стать вторым придворным магом, он должен был подчиняться первому, как своему начальству, а во-вторых, он помнил о словах императора, запретившего споры между чародеями.

— Так-так-так, — мана толленорна на исходе, — констатировал толстяк через несколько минут, — сперва придется наложить заклинания, поддерживающие ее запас. Этим займусь я, а после мастер Гельда осуществит сеанс связи со своим дворянином.

Гимелиус принялся нараспев читать заклинания негромким голосом, при этом янтарный шар начал светиться неярким мягким светом. Через несколько минут маг замолчал, свечение угасло. Гимелиус сложил вместе растопыренные лепестки полусферы, что-то пошептал, прикоснулся к какой-то детали орнамента, затем убрал руки — и толленорн вновь стал цельным, разъемы словно исчезли.

— Вот так… а сейчас очередь Гельды-колдуна — произнес маг в зеленом и отступил в сторону. Теперь, когда его первенство было установлено, он больше не считал нужным унижать и высмеивать соперника.

Гельда приблизился к столу и положив ладони на круглую часть толленорна, принялся колдовать. По мере того, как он бормотал себе под нос необходимые магические формулы, хрустальная плоскость прибора начала замутняться, словно отражала клубы дыма, постепенно расплывчатые неясные очертания стали проясняться — в диске, словно в круглом оконце, появилась комната, по-видимому находящаяся перед объективом толленорна, парного стоящему на столе перед императором. Элевзиль, все это время с интересом наблюдавший за действиями магов из своего кресла, встал и наклонился к волшебному зеркалу, маги при этом почтительно расступились. Император успел заметить, как в крохотной комнате внутри колдовского амулета мелькнула чья-то спина — какой-то человек выскочил в дверь. Гельда пояснил, что это, видимо, слуга, чьей обязанностью было следить за окном толленорна, побежал звать господина.

Прошло несколько минут, прежде чем дверь в комнате распахнулась и кто-то приблизился к толленорну. Он недоверчиво вгляделся в лица троих людей в чародейском окошке. Гельда объявил:

— Это, ваше императорское величество, тот самый благородный дворянин.

Видимо услышав эти слова, «благородный дворянин» приоткрыл рот, как-то присел и замер в этой нелепой позе перед своим толленорном. Очевидно, он никак не ожидал увидеть столь высокопоставленную особу, как сам император и теперь не мог решить, что ему делать — то ли кланяться, согласно этикету перед стоящей на столе полусферой, то ли приветствовать Элевзиля II словами, то ли сделать что-то еще… Наконец он выдавил из себя:

— Ваше императорское величество… позвольте… позвольте представиться… ваш верноподданный… позвольте…

Тут вдруг изображение стало меркнуть, пропадать, зеркало прибора замутилось, Гельда-колдун с негодованием повернулся к первому придворному магу:

— Это вы! Вы испортили мой волшебный талисман! Вы!..

— Неправда, вы, жалкий невежа! — надулся тот, — это ваша вина! Магия толленорна на исходе! Вы допустили это, неуч!

— Как! Да вы же только что заряжали его!

— Я заряжал этот толленорн, болван! А мана иссякла в другом — том, что остался в Альде!

Тут вмешался император, негромко, но очень внятно сказав:

— А ну-ка, прекратите спор, маги — и сделайте что-нибудь.

Гимелиус тут же отвернулся от Гельды и принялся колдовать над толленорном. Прочтя несколько заклинаний, он заявил:

— Очень трудная задача поддержать магию толленорна на таком расстоянии. Я сделал все, что было в моих силах и сейчас связь восстановится на несколько минут, а может быть и меньше. Вы, мастер Гельда за это время объясните своему «благородному дворянину», что он должен отыскать мага, который прочтет над толленорном заклинания, вкладывающие в него ману. При этом толленорн может быть накрыт тканью, но только не шелковой — чтобы маг не знал, какой именно амулет перед ним. Тайна должна быть сохранена — надеюсь, хоть это вы понимаете? — с этими словами Гимелиус обошел стол и став перед круглой, тыльной частью толленорна, положил на нее руки и вновь принялся колдовать.

Видно было, что маг старается изо всех сил — его лицо побелело, на нем крупными каплями выступил пот, толстые щеки тряслись, руки, лежащие на полусфере, дрожали…

Растерянное лицо в круглом окошке толленнорна начало вновь приобретать отчетливость…

Постепенно проход расширился, стал ровным, от него перестали ответвляться коридорчики — Запутанные Переходы кончились. Когда ширина прохода достигла шести метров, Ингви заметил, что пол перед ними пересекает широкая ступень высотой сантиметров сорок-пятьдесят. Перед ней процессия вновь остановилась, факелы были потушены. Вновь заговорил Кендаг:

— Привет вам, воины Каменных Ступеней! — при этом его голос заметно дрогнул.

В ответ послышался лязг металла, затем вспыхнули факелы — на каменном возвышении стояли ряды воинов. На этот раз их вооружение отличалось разнообразием — первый ряд составляли тяжеловооруженные орки с копьями и щитами в рост орка (то есть примерно в четыре пятых роста человека), за ними виднелись воины с мечами, секирами, булавами, дальше — на следующей каменной ступени — виднелись лучники. Вперед выступил предводитель.

— Привет тебе, Вендрит, Лорд Каменных Ступеней! — справившись с волнением, твердо произнес Кендаг.

— Привет тебе, Кендаг-от-Каменных Ступеней! И тебе, гость моего короля, и вам, отважные воины! — произнеся требуемый ритуалом ответ, Вендрит вышел вперед и протянул руки.

Кендаг шагнул навстречу — они обнялись, Ингви заметил в глазах обоих слезы.

— Мужайся, родич, — наконец промолвил Вендрит, — твой отец, благородный Могар, Лорд Каменных Ступеней, слился с мраком четыре дня назад… Ты знаешь обычаи — Каменным Ступеням нужен был лорд… И хотя ты достойнее меня — выхода не было.

— Да пошлет тебе Ганагамар удачу на твоем посту, Лорд Каменных Ступеней, — ответил Кендаг, — побольше побед и доблестных подвигов.

Родичи вновь обнялись. Затем в очередной раз эскорт, сопровождавший гостей, сменился — теперь за ними шли два воина Широкого Входа, два — Запутанных Переходов и двадцать — Каменных Ступеней. Дорога теперь шла по широкому, прямому подземному коридору, пересекаемому время от времени каменными ступенями различной высоты — некоторые ступени были высотой до двух метров, так что для удобства к ним были пристроены лестницы. Коридор был ярко освещен, вначале масляными лампами, затем — естественным светом из прорубленных в толще скалы колодцев — видимо, глубина постепенно уменьшалась. По дороге Кендаг рассказывал, старательно скрывая свою боль от полученного известия:

— Видишь, король Ингви, как устроено разделение народа орков — вначале напавшего на нас врага встретит Лорд Широкого Входа со своими воинами, если он не сможет отразить нападение — на пути неприятеля станет Лорд Запутанных Переходов, затем — Лорд Каменных Ступеней и так далее… Именно об этом я говорил тебе в день нашей встречи — помнишь, я сказал, что я — сын пятого из семи иерархов моего народа? Так вот, если все лорды падут, если их воины не смогут сдержать врага и тот прорвется сквозь все заслоны — тогда последним в бой вступит Лорд Священной Залы, наш король. Он станет последним защитником святая святых королевства орков, последним хранителем наших святынь… Во время осады Короны Ганагамара, последовавшей после нашего поражения в Великой Войне, неприятель прорвался до середины Каменных Ступеней и именно воины моего предка остановили их. Тогда на каждой из высоких ступеней были сооружены стены, вон в тех нишах в стене сидели наши лучники… Да… Каждый камень здесь обильно полит кровью — и нашей, и вражеской… А затем, когда штурм не удался — враги осаждали нас шесть долгих лет. Эти годы были полны голода и лишений, однако мы не сдались и — шаг за шагом — постепенно вытеснили врага из-под священных сводов… Вот в те годы и сложилась окончательно иерархическая система нашего королевства — по мере того, как наши вельможи и вожди встречали наступающего неприятеля на разных рубежах. Разумеется, Запутанные Коридоры и Широкий Вход лишились за время осады практически всех защитников и их пришлось заселить заново…

— Понятно. А что это за шум слышится из тоннеля?

Шум, некоторое время слышавшийся где-то впереди, стал нарастать — процессия приближалась к его источнику. Наконец узкий коридор кончился — орки и Ингви вышли на широкую площадь, просторную и хорошо освещенную. Свет поступал через колодцы, прорубленные в толще скалы. Перед путниками была пещера, перерезаемая каньоном, по дну которого текла река — ее-то шум они и слышали. Через реку был переброшен мост — мощное, но грубое сооружение из каменных плит. Перед мостом, на мосту, за мостом стояли воины. Поскольку теперь освещение было хорошим и без факелов, не было нужды терять время на исполнение ритуала с их тушением и зажиганием. Кендаг обменялся приветствиями с Онвертом, Лордом Моста И Берегов и процессия двинулась дальше — опять с новым почетным караулом.

Затем их встретили поочередно Конлинг, Лорд Верхнего Города и Инстли, Лорд Нижнего Города. Верхний Город лежал почти полностью на поверхности — на одной из вершин Короны Ганагамара, но затем дорога вновь ушла вниз — в Нижний Город, расположенный в пещерах. Лорды Конлинг и Инстли не были предводителями воинов — их вассалами были работники, обеспечивающие королевство орков всем необходимым для жизни, как пояснил королю Кендаг. Однако и из этих владений ходили на Альду отряды воинов, правда не так часто, как из первых четырех.

— Мы ведь идем прямой дорогой, так называемой Дорогой Лордов, — продолжал свои пояснения Кендаг, — пересекая как бы поперек королевство орков. Но ты должен понимать, что оно обширно и тянется вправо и влево от пути, по которому мы пришли, достаточно далеко. Впоследствии, если захочешь, я покажу тебе многие уголки нашей страны — ты увидишь много интересного. А сейчас нас ждет отдых в покоях Лорда Нижнего Города. Там ты приведешь себя в порядок и приготовишься встретиться с Лордом Священной Залы — нашим королем.

ГЛАВА 18

Поскольку путь по Дороге Лордов длился несколько часов, Ингви порядком устал, хотя и старался не подавать виду, шагая во главе колонны неутомимых орков. «Покои Лорда Нижнего Города» представляли собой анфиладу пещер, путь туда, естественно, тоже лежал через лабиринт тоннелей и тоннельчиков, пещер и пещерок — все это было в диковинку королю Альды, впервые так близко столкнувшемуся с бытом одной из нечеловеческих рас Мира… Поэтому он с интересом осматривался и забрасывал Кендага вопросами, на которые тот отвечал медленно, тщательно подбирая слова и поминутно озираясь на шагающий за ними конвой.

После двух часов отдыха процессия вновь выступила в путь. Снаружи, видимо, уже стемнело, во всяком случае, коридор, по которому вели демона, освещался лампами. Мало-помалу этот коридор сузился до двух метров, высота была и того меньше, впрочем, низкорослых орков это, по-видимому, нисколько не смущало. Двигались путники прежним порядком — впереди Ингви с Кендагом, за ними попарно — дюжина воинов всех пройденных ими владений, в хвосте — орки Кендага.

— Мы приближаемся к Священной Зале, — шепнул королю его спутник, — не забудь того, о чем я тебе говорил, приветствуй короля Анзога точно по правилам…

Тот в ответ кивнул…

Коридор еще немного сузился, через каждые десять шагов теперь следовали боковые ниши, в которых застыли орки в латах и шлемах с опущенными забралами, замершие в одинаковых позах, опустив руки на эфесы обнаженных мечей. Без всяких пояснений было ясно, что это почетный караул или — согласно воззрениям орков — последняя стража на пути к Священной Зале…

Наконец впереди замаячил светлый прямоугольник — вход в святая святых королевства орков. Первым шагнув в проем двери, Ингви с любопытством огляделся. Он находился в ярко освещенном обширном овальном зале, вернее, форма зала скорее напоминала внутренность половинки скорлупы яйца, в более широкой, сферической части которого находился королевский престол. По стенам за троном были развешаны знамена, видимо, древние хоругви орков, а в более узкой части зала, в которой находилась дверь, в которую вошли путники, висели другие знамена, расположенные так, что их концы лежали на полу — это были трофейные флаги побежденных некогда орками врагов, склонившиеся ныне перед штандартами победителей.

За троном, под знаменами застыли стражи, подобные тем, которых Ингви видел в коридоре. Он с Кендагом вышел к трону, а их почетный караул, разделяя пары, выстроился вдоль стен за их спинами, замыкая круг воинов, в центре которого остались лишь гости и трон с сидящим на нем королем Анзогом IV. Кендаг опустился на колено, снимая шлем, Ингви вошел в зал с непокрытой головой — эта деталь была оговорена заранее. Таким образом ему не надо было обнажать голову перед монархом орков — честь обоих была не задета. Ингви вгляделся в лицо сидящего на троне. Это был старый орк, почти так же, как и Кендаг, похожий на человека. Примесь человеческой крови несомненно наложила свой отпечаток на его внешность. Было также видно, что Анзог IV привык повелевать, в целом он выглядел достаточно величаво, выглядел подлинным владыкой своей страны — седые кудри под простой, по-видимому очень древней, короной, высокий лоб, пристальный взгляд из-под густых седых бровей — перед Ингви был подлинный король, прирожденный властелин.

— Привет тебе, мой повелитель, великий король народа орков! — провозгласил Кендаг.

— Привет тебе, великий король народа орков! — эхом отозвался Ингви. Он уже не волновался за свою жизнь. Если бы орки замышляли предательство — у них уже была масса возможностей осуществить свой замысел. Теперь короля Альды волновало лишь одно — как бы не ударить в грязь лицом, поэтому он приосанился и старательно расправил плечи.

— Привет тебе, король Альды, демон из неведомой мне страны! Привет тебе, Кендаг-от-Каменных Ступеней, отважный воин, гордость орков! — раздался в ответ негромкий хрипловатый голос. — Я рад видеть таких гостей в моих чертогах и о многом хотел бы поговорить с вами обоими, но, полагаю, сейчас вам больше всего нужен отдых, а у тебя, король, видимо, возникло много вопросов. Потому предлагаю тебе — будь моим гостем, наблюдай за жизнью орков, а Кендаг будет сопровождать тебя и отвечать на твои вопросы. Через два дня мы встретимся и поговорим в более непринужденной обстановке, за это время мои писцы подготовят необходимые документы для заключения договора. Скажу лишь пока, что предложенные тобой условия показались мне справедливыми… А затем мы отправимся к нашей святыне, священнейшему месту в центре Короны и там согласно обычаям моего королевства скрепим взаимными клятвами наш договор… А после этого — отправляйся домой или будь моим гостем сколько пожелаешь… Вот, пожалуй, и все…

Ингви, заметивший страсть орков ко всяким церемониям и ритуалам, был поражен словами Анзога — он ожидал долгого обмена приветствиями, напыщенных речей… Вместо этого король орков просто и ясно, как сделал бы это и сам Ингви, изложил план дальнейших действий. Этим он даже немного сбил гостя с толку. Поборов все же свое удивление, тот сказал:

— Прошу прощения, но одну вещь я все же спрошу прямо сейчас — какая участь ждет моего спутника и — не побоюсь этого слова — моего друга Кендага? Прошу, не сочтите дерзостью мой вопрос, но…

— Не беспокойся, король Альды, — вдруг широко улыбнулся в ответ старый орк. — твоего друга ждет достойная доля. Не заботься об этом — я уже принял решение о дальнейшей судьбе Кендага и — ручаюсь — многие из моих подданых позавидуют этой судьбе…

Конечно, «мой друг Кендаг» сильно преувеличил, рассказывая мне о власти и возможностях своего короля, Анзога IV. На самом деле его власть простиралась даже не на всю Корону Гангмара. Насколько я могу судить, преданные ему вассалы контролировали примерно около двадцати восьми — тридцати процентов пещер, пронизавших кольцеобразный горный хребет. Сами орки делили свою страну — очень условно, правда — на четыре Предела, что соответствовало четырем четвертям, разделенным осями север — юг и запад — восток. Держава Анзога располагалась в Северо-Западном Пределе, лорды, правящие Северо-Восточным и Юго-Западным, более или менее признавали его своим сюзереном, а население Юго-Восточного не подчинялось ему вовсе. Правда, в случае войны тамошние правители приняли бы его гарнизоны, но с такими оговорками и условиями, что… Но мало того, существовали еще и племена, живущие за пределами Короны — с этими не было никаких договоров, не могло быть и речи об их подчинении королю Анзогу IV. И Кендаг, и его соотечественники, с которыми мне удалось поговорить на эту тему, презрительно отзывались об этих орках, называли их «варварами», «дикарями» и как-то невнятно намекали на различие даже во внешнем облике жителей пещер и этих чужаков, «гоблинов», как их иногда звали жители Короны…

Все это мой приятель поведал мне с заметной неохотой, зато на мои вопросы о быте и государственном устройстве его народа он рассказывал с гораздо большим воодушевлением. Он показал мне много интересного, даже удивительного, в жизни пещерных жителей — огромные водяные колеса, приводящие в действие исполинские механизмы, служащие для вентиляции и подающие свежий воздух на любую глубину и в любые сколь угодно запутанные лабиринты пещер, я побывал на фермах, где орки-пеоны разводили каких-то крысоподобных зверьков, на плантациях, где выращивались съедобные грибы, светящиеся в темноте… Светящиеся! Меня тут же осенило! В моей голове сразу вырисовалась четкая схема, очень хорошо объясняющая механизм действия «благословения Гангмара». Если допустить, что здесь, на глубине, радиационный фон повышен, то это приводит, естественно, к рождению большего числа мальчиков, чего не было в истории народа орков в период их жизни во «Внешнем Мире», это служит и объяснением различиям во внешнем облике жителей пещер и «дикарей»-лесовиков… Над этим стоило поразмыслить… Кстати, не все орки воспринимали изложенные мне Кендагом принципы жизни их народа так ортодоксально — я видел и тюрьму, где содержались, в частности, диссиденты, арестованные за невосторженный образ мысли и проповеди о «проклятии Ганагамара», как они величали пресловутое «благословение» божества…

И еще одно привлекло мое внимание — почти полное равнодушие большинства орков к своей внешности. Подумав об этом, я пришел к выводу, что эта черта их нрава объясняется специфической религией. Культ человека, навязываемый жрецами, учил их воспринимать себя, как существа неполноценные, как низшую стадию развития, что ли. Следствием этого было совершенно человеческое понятие красоты и уродства. Эти взгляды разделяла и знать, оценивающая внешнюю привлекательность по принципу сходства оцениваемого с человеком, Кендаг здесь считался писаным красавцем… Кстати, встречался я и с женами-людьми. Мой приятель и здесь не соврал (я вообще подозреваю, что орки не умеют врать) — эти женщины и впрямь жили здесь, окруженные почетом и уважением и были весьма довольны своей судьбой. Судите сами — какая-нибудь дурнушка из крестьянской семьи, попавшая в плен, считалась здесь выгодной партией и красавицей, за ее руку боролись знатнейшие и уважаемейшие орки.

И еще один забавный фактик выяснил я — это данные о количестве орков, участвовавших в набегах на Альду. Выяснилось, что мои отважные вассалы любили, мягко говоря, преувеличить свои подвиги. Это делало неверными все расчеты, основанные на рассказах моих добрых рыцарей. В отряде Кендага, к примеру, было двадцать шесть воинов (а Валент-то говорил о чуть ли не полусотне побежденных им в том бою врагов!) Точно так же и прочие мои вассалы преувеличивали свои заслуги. Хорошо еще, что я поскромничал, когда излагал свои предложения королю орков — ведь эти предложения были основаны на данных о потерях, которые якобы несли орки от руки альдийских воинов. Кстати, я, наверное, должен рассказать об этих пресловутых условиях. Ничего особенного — я всего лишь старался воззвать к здравому смыслу короля орков и предлагал ему вместо того, чтобы терять около двухсот пятидесяти — трехсот воинов (таково оказалось их истинное число) ради того, чтобы захватить несколько женщин и девушек, позволить мне нанять этих воинов служить в моей армии, а в качестве платы за этот отряд я посулил расплатиться женщинами и девушками человеческого рода, то есть предложил самую привлекательную для орков плату. Называйте меня как угодно, но я лично ознакомился с тем, какая судьба ждет этих дам — отнюдь не худшая в этом Мире, где процветает торговля рабами, в том числе и женщинами… Не я выдумал это, не я…

Ну и помимо этого, договор должен был включать обычные торговые соглашения, заключаемые дружественными державами Мира, а уж нам было бы чем поторговать. Альда могла предложить продукты, обработанную древесину, шкуры, воск и прочее, что давало натуральное хозяйство моего королевства. Орки остро во всем этом нуждались — такие товары они получали лишь от диких племен своих сородичей взамен на какие-то непонятные мне услуги и в очень незначительных количествах. Я же надеялся получить от орков то, что приносило им вечное копание в земле — железо, золото, самоцветы. Все это добывалось в шахтах и копях, уходивших глубоко под Корону… В-целом, соглашение строилось на совершенно прагматичных началах и я опасался, что король орков, казавшихся мне слепыми приверженцами традиций, просто не поймет и не признает его. Но этот Анзог IV просто очаровал меня! Такой простой и четкий подход, такое ясное понимание цели виделись мне за немногими сказанными им словами! Все это я встречал в Мире лишь дважды — первый раз, когда знакомился в альдийском архиве с императорскими манифестами и ордонансами, рассылаемыми вассальным государям (императоры очень даже четко и последовательно преследовали одну цель — не допустить усиления подчиненных владетелей и всячески лишить их средств к таковому усилению), и второй — в замке вампиров… М-да, вампиры… каждый раз, как вспомню о них, меня охватывает грусть… И ведь ничего теперь не поправишь, не изменишь…

Этот договор должен был стать первым шагом по намеченному мною пути реформ. Не стоит преуменьшать значения принятого мною решения — это был беспрецедентный шаг, поскольку Император запрещал всем прочим правителям «человеческих» владений Мира любые сношения с представителями иных рас, оставляя за собой монопольное право на торговлю и обмен знаниями с гномами и эльфами, на вербовку наемников-троллей и прочее в таком духе… Принимая подобное решение, я рисковал вызвать императорский гнев, но, во-первых, я — демон и рассчитывать на доброе отношение Императора Великой империи людей не могу изначально, а во-вторых, мне казалось, что моя Альда — такое захолустье, что Императору все равно, что творится там. Пусть так и будет — до поры, пока мои реформы не выдвинут Альду в число первейших держав этого Мира… Во всяком случае, мне хотелось в это верить…

Два дня, наполненных впечатлениями, пролетели незаметно. На третий день Кендаг, явившийся, как и обычно, утром к Ингви, был явно чем-то смущен:

— Здравствуй, король Ингви…

— Привет! А что это ты сегодня так официально? — настроение у короля было приподнятое — сегодня предстоял прием у Анзога IV, на котором Ингви собирался окончательно решить все дела, касающиеся договора с орками.

— Да… Вот, понимаешь… тут такое дело… — Кендаг смущенно переминался с ноги на ногу на пороге пещеры, служившей Ингви спальней.

— Ну, вот что. Зайди, закрой дверь и просто скажи — что случилось.

Орк послушно шагнул вперед, осторожно затворил дверь и глядя в пол, пробормотал:

— Один из твоих людей сбежал…

— Как сбежал?

— Ну… Мы, разумеется, следили за ними — сам понимаешь…

— Понимаю.

— Вот… А ночью один тихо оседлал коня, прыг на него — и галопом в степь. Наши не поняли, что он делал, поскольку с лошадьми-то никто обращаться не умеет, а как догадались — уже поздно было. Я послал погоню со своими воинами во главе, приказал — живым или мертвым… — тут орк впервые осмелился поднять глаза на Ингви.

— Все правильно. Да не волнуйся — я тут не при чем, если ты об этом подумал — клянусь!

— Ничего я такого не думал, — однако после этого лицо орка сразу просветлело, — нет!

— Вот и хорошо. Как его вернут — посмотрим, в чем дело. Может, просто переволновался мужик… И давай пока об этом забудем — ведь скоро прием у Анзога. Ладно?

— Ладно!

Во второй раз Анзог принял гостей в гораздо более непринужденной обстановке, не было ни целой армии телохранителей, ни богато убранных палат — встреча состоялась в кабинете короля орков. После обмена обязательными приветствиями Анзог указал Ингви и Кендагу на стулья и тут же протянул два экземпляра договора между Короной Гангмара и Альдой:

— Видишь, король-демон, сколько ни читал я твое письмо, где ты излагал свои предложения о мирном договоре — ничего не хочу менять, до того твои условия мне по душе, так что и обсуждать, собственно, нечего. Я решил все оставить как есть. Но, может, ты что-то хочешь спросить? Или добавить?

— Да вот не знаю, как и сказать… — Ингви быстро просмотрел предложенный ему документ. — В таких случаях при заключении договора между, скажем, правителями-людьми, очень важен вопрос о гарантиях. Не сочти за обиду, король, но какие гарантии мы дадим друг другу?

— Мы поклянемся, — просто ответил Анзог — и поймав недоуменно-вопросительный взгляд собеседника, слегка улыбнулся, — эту клятву не сможет нарушить никто. Вот погоди — и сам все увидишь. Правда, для этого нам придется совершить небольшое путешествие — клятву мы принесем в самом центре Короны, посреди Больших Болот… Но ты, король, проделал ради встречи со мной такой путь, что это для тебя — пустяк.

И повторил:

— Эту клятву не сможет нарушить никто…

ГЛАВА 19

Путь к центру Короны Гангмара занял не меньше двенадцати часов. Поэтому, принимая во внимание старческую немощь Анзога и кое-кого из его свиты, а также отсутствие привычки к пешему хождению на такие расстояния у его гостя, орки (десять воинов и шестнадцать причудливо одетых и увешанных амулетами старых жрецов) двигались, часто останавливаясь на привал и цели путешествия достигли только на второй день… Как пояснили Ингви, путь в долину был лишь один — из Священной Залы, так как вся внутренняя часть горного хребта состояла из каких-то необычайно твердых горных пород, совершенно не поддающихся инструментам орков, скалы же с внутренней стороны обрывались вниз вертикальным уступом высотой от четырехсот метров до километра — спуск на веревках с такой высоты грозил немалыми опасностями. Поэтому все без исключения орки пользовались, чтобы попасть внутрь, единственным тоннелем, начинавшимся под престолом короля Северо-Западного Предела. Именно монопольное право на пользование этим тоннелем и сделало предков Анзога IV некогда первыми среди многих вождей племени орков…

Демона все это очень интересовало, он забрасывал спутников вопросами, те же в ответ пожимали плечами и ссылались на волю Гангмара, устроившего это место именно таким образом. Во время пути по тоннелю Ингви уловил некоторое «дуновение магии», как он сам это называл, но сам по себе этот факт ничего конкретно не объяснял, ясно было лишь, что здесь и впрямь не обошлось без вмешательства сверхъестественных сил…

На второй день низенький редкий лесок — скорее кусты, чем деревья — сменился болотами. Орки двигались уверенно по хорошо утоптанной, отмеченной по краям белыми камнями, тропе, в стороне же от тропы трава оказалась совершенно не смята — было ясно, что туда никогда не ступала ничья нога. Болото вокруг тропы по мере продвижения становилось все опаснее, сама тропа сменилась отдельными кочками, которые кто-то заботливо укрепил камнями и отметил вешками белого цвета, по сторонам чаще и чаще показывались окна открытой воды. Над головами столбом вились насекомые, пикировали на путников, кусались, лезли в нос и глаза. Орки стоически переносили это испытание, Ингви же ругался на непонятном языке, отмахивался, затем на ходу достал книжечку в черном переплете и не переставая бранить болота, насекомых, отсутствие ветра и прочее, принялся листать ее, затем остановился, повел рукой вокруг себя и гордо провозгласил какую-то непонятную оркам формулу. Насекомые тут же стали избегать его и демон продолжил путь, бросая на терзаемых гнусом орков победоносные взгляды. Улучив удобный момент, он спросил Кендага:

— Надеюсь, я не нарушил какого-нибудь правила?

— Нет, — ответил тот, шлепая себя по шее, куда его куснуло особенно зловредное насекомое, — говорят, что Сын Ганагамара, посещая святыню, тоже делал что-то подобное… Главное, чтобы ты ненароком не обидел какого-нибудь из священных змеев — вот это уже запрещено…

Болото и впрямь кишело всевозможными змеями, впрочем, избегавшими отмеченной тропы. По мере продвижения отряда Ингви замечал усиление магических эманаций, превратившихся теперь во что-то вроде ветерка маны, дующего ему в лицо. Орки, разумеется, не чувствовали ничего…

Наконец топь закончилась — путники вышли на твердую каменистую землю. Кендаг пояснил демону, что это остров в самом центре болота, на котором и расположено таинственное святилище орков. Остров весь порос чахлыми искривленными деревцами и жесткой травкой, насекомые здесь отстали от орков, но змей стало даже больше — они теперь были повсюду, сплетаясь кое-где в целые клубки и гроздьями свисая с веток. Впрочем, вели пресмыкающиеся себя на редкость мирно, не делая никаких попыток вползти на отмеченную белыми камнями тропу, по которой шел отряд. По мере продвижения лес становился все выше и гуще, тропа петляла между зарослями довольно высоких сосен — видно было, что этот лес заповедный, не рубленный никогда, хотя орки постоянно нуждались в древесине.

Перед одним из поворотов тропы процессия остановилась.

— Мы почти на месте, — объявил демону Анзог IV, — теперь будь внимателен. Не делай ничего не спросясь, слушай и смотри — священнее этого нет места в Мире!

Дальше все двинулись не спеша, озираясь и прислушиваясь. На сучьях деревьев стали попадаться какие-то пестрые тряпочки, лоскутья, ожерелья из звериных клыков, замысловато сплетенные из прутьев амулеты и прочее в таком духе. Кендаг шепотом пояснил:

— Это приношения дикарей, которых мы иногда пропускаем сюда. Мы не вправе лишать их возможности поклоняться божеству, хотя они это делают таким варварским способом. Наши воины и жрецы приводят их вождей и шаманов сюда и следят, чтобы они по наивности не совершили невольного святотатства, не оскорбили бы Ганагамара. За это они платят нам… А теперь — говорить нельзя. Мы на месте.

Наша «дорога из желтого кирпича» привела нас, наконец, на поляну. Почему-то я сразу догадался, что мы находимся в самом центре долины. Молча — как мне и было велено — я огляделся и прислушался. Слушать, собственно, было нечего — тишина стояла неимоверная. А увидел я вот что: поляна, на которую мы вышли, была совершенно круглой формы, деревья на опушке были сплошь увешаны разноцветными «приношениями дикарей». Поток маны, постоянно дувший мне в лицо, теперь превратился, так сказать, в довольно крепкий ветерок — и исходил он из самого центра этой идеально круглой поляны. Там — в центре — возвышался черный монумент, на вид казавшийся довольно грубо высеченным из черного базальта. Статуя изображала какого-то монстра, получеловека-полуящера, сидящего на земле с закрытыми глазами в позе задумчивого размышления, положив руки (или когтистые лапы?) на колени и слегка склонив лицо (а может, морду, хищную морду с выпирающими клыкастыми челюстями?). Мне никак не удавалось сфокусировать взгляд, очертания статуи словно текли и все время как бы слегка менялись… Знаете, так бывает, если вы смотрите поверх раскаленного песка или асфальта, от которого поднимается пар, правда, здесь не было никакого пара, воздух посреди болота был сырым, но прохладным…

Тут воины-орки опустились на колени, положив перед собой оружие, жрецы продвинулись немного дальше, выстроились в ряд и — раскачиваясь и кланяясь, гнусавыми голосами затянули какой-то гимн, славящий величие Гангмара. Я бы на месте этого божества оскорбился, если бы мне пели такую гадость. Прошло минут пять, орки выли и стонали, не прерываясь… Анзог, взяв меня за предплечье, повел к монументу — пришло время приносить клятвы. Когда мы приблизились к идолу метров на двадцать… нет, я не знаю как это описать словами… Статуя пошевелилась, тяжелые шершавые веки приподнялись, открывая золотисто-желтые глаза с вертикальными черными зрачками — холодные бесчувственные змеиные глаза… Дувший мне в лицо поток маны превратился в настоящий ураган.

Орки, прервав свое хриплое пение, повалились, уткнувшись лицами в траву, охваченные суеверным ужасом, пальцы Анзога больно стиснули мою руку, а сам я… Каким жалким и ничтожным показался я себе — со своей черной книжечкой, со своими янтарными шариками… И все же!.. Ведь этот черный монстр все же заметил меня! Несомненно, именно я привлек его внимание, заставив прервать сон! Оглядев меня в течение нескольких секунд, идол закрыл глаза. Вся сцена не сопровождалась ни малейшим звуком, лишь бурный поток маны ревел и бушевал в моих ушах — неслышимый для орков. В полной тишине воображение легко дорисовывало скрип и скрежет, которым должно было сопровождаться опускание черных морщинистых век… Глаза закрылись… Вихрь магических сил стих… И тут раздался дрожащий голос Анзога, смертельно напуганного, но не потерявшего самообладания:

— Пора приносить клятвы, демон.

— Да, король, пора, — и тут я понял, что этой клятвы и впрямь нарушить не смогу…

На обратном пути все молчали. Потрясенные произошедшей сценой, путники прошли болота. Все, даже самые дряхлые орки, старались идти как можно быстрее, чтобы ночью оказаться подальше от острова с его жутким обитателем… Наконец процессия вышла на твердую почву. Отойдя от болот на достаточное расстояние, отряд остановился на ночлег… Все были измотаны, но не смотря на смертельную усталость, никто долго не смог заснуть. Ингви принялся шепотом расспрашивать Кендага:

— А то, что случилось сегодня в святилище — это, как я понял, необычайное событие?

— Да, я никогда не слышал о таком… Ганагамар никогда не обращал внимания на приходящих к нему, поскольку погружен в думы о судьбах Мира…

— Так, значит, он всегда сидит так — не шелохнется, не изменит позы?

— Иногда его там нет.

— Как так — нет? Он покидает остров?

— Никто и никогда не видел его идущим по нашим пещерам, но иногда на острове его не оказывается — это точно. И из болот он не выходит — за тропой всегда следят

— Ну, существуют и другие способы путешествовать. Кроме того, Гангмар, несомненно сам создавал это место — возможно существование иных путей, о которых твоему народу ничего не известно.

— Возможно…

— М-да…

На следующее утро все встали разбитыми, с головной болью — посещение святилища оказалось тяжелым испытанием. Тем быстрее отряд двинулся в путь. Достигнув пещер, путники разделились — Анзог IV со своими жрецами отправился в Священную Залу, куда приказал созвать всех мудрецов и толкователей предзнаменований своего королевства дабы обсудить произошедшее необычайное событие и попытаться найти в нем предвестие грядущего. Ингви — как и обычно, в сопровождении Кендага — отправился наружу узнать, вернули ли его слугу. Это был вполне достаточный повод, чтобы покинуть пещеры, но на самом деле Ингви хотелось оказаться на поверхности на тот случай, если мудрецы орков сочтут предзнаменование неблагоприятным (хотя, впрочем, он считал Анзога достаточно благоразумным правителем, не предающим слишком большого значения всяким предсказателям и ворожеям).

— А давай-ка проверим мои способности — раз уж ты в них усомнился, — заявил он Кендагу, — я сам попытаюсь найти дорогу к Широкому Входу. Если я ошибусь — поправишь меня.

Но демон не ошибся ни разу — точно тем же путем, каким его вели к Священной Зале, он прошел Дорогой Лордов в обратном порядке все владения лордов Северо-Западного Предела. По дороге его с величайшим уважением почтительно приветствовали стражи-орки…

Из пещеры Широкого Входа Ингви с Кендагом вышли не сразу — следовало соблюдать осторожность, чтобы не повредить глаза, отвыкшие от яркого света. Поэтому они некоторое время простояли в полумраке (как, впрочем, и перед выходом в долину Короны два дня назад), эатем не спеша направились наружу…

Выйдя на свет, Ингви огляделся и заметив лагерь, разбитый сопровождавшими его слугами, направился к нему, Кендаг с конвоем воинов-орков держался на несколько шагов позади. Подойдя к вышедшим ему навстречу людям, король вгляделся в их мрачные лица:

— Ну, так что тут у вас произошло?

— Томен Черный сбежал, — коротко ответил Джамен, которого Ингви, уходя, оставил старшим.

— Как?

— Была его очередь сторожить ночью — мы всегда оставляли караульного… А он, видимо, потихоньку оседлал своего коня и… Мы проснулись от топота копыт, да еще эти по холмам заорали, — Джамен кивнул в сторону гряды холмов на севере, где виднелись патрули орков, переставшие скрываться после побега одного из людей. До этого они старались не показываться на глаза.

Как раз в это время на одном из холмов показалась новая группа орков, рысцой направляющаяся в сторону лагеря. Когда они приблизились, стало видно, что бежавшие сзади четверо воинов несут какой-то удлиненный сверток. Все было понятно…

Перед лагерем орки перешли с бега на шаг. Впереди группы шагал Гендар — тот самый низкорослый орк, что готов был когда-то добровольно выйти на казнь, спасая Кендага.

— Мы выследили его, — доложил он и махнул рукой назад.

Шедшие в хвосте его отряда приблизились и опустили свою ношу на землю. Они принесли беглеца на его собственном плаще — тот, разумеется, был мертв и уже начал коченеть.

— Приказ был «живым или мертвым», — извиняющимся тоном пояснил Гендар, — он очень хорошо отбивался. Пришлось убить.

Мертвый слуга действительно отбивался очень хорошо — шестеро из одиннадцати орков были более или менее серьезно ранены, не считая мелких царапин. Они хмуро стояли вокруг своей страшной ноши и настороженно поглядывали на троих людей, которые также сгрудились за спиной своего короля, мрачно глядя на орков и положив ладони на эфесы мечей. Ситуация становилась напряженной. Чтобы рассеять повисшую в воздухе враждебность, требовалось что-то сделать — Ингви шагнул приблизился к покойнику и преодолевая брезгливость, склонился над ним. Внимание его привлек какой-то шнурок на шее Томена. Король осторожно потянул за шнурок — из-под окровавленной одежды показался мешочек, который слуга носил на груди под рубахой.

— Что это, Джамен, какой-нибудь амулет, талисман? — тот в ответ пожал плечами. — Ладно, поглядим… Ого! Я и не знал, что мои люди так хорошо живут. Знал бы — пошел не в короли, а в дворцовые слуги, пока была возможность выбора…

В мешочке оказались деньги — в основном, серебряные, но среди них желтело и золото. Сумма была чересчур велика для простого слуги…

— Ну, что ж, — подытожил Ингви, — надо полагать, что беднягу Томена подкупили, чтобы он следил за мной. Иного объяснения я не вижу. Тогда появляются вопросы — кто? И что очень важно — когда? Либо это вышло случайно — то, что подкупленный слуга оказался в моем отряде, либо его наняли, когда он уже был выбран сопровождать меня, что очень маловероятно… Джамен, когда я поручил тебе отобрать троих людей — как ты их выбирал?

— Как было велено — проверенных бойцов и не болтунов.

— Проверенных и не болтунов… Значит и об этом происшествии тоже не болтайте. А у Томена осталась семья?

— Никого у него нет… Вот разве что…

— Ну-ну, Джамен, говори.

— Я как-то слышал, что он ходит к одной бабе на Северную сторону, вроде даже жениться на ней собирался…

— Ладно, пока об этом забудем, а вернемся в Альду — разберемся. Томена похороните как следует — неизвестно, был ли он предателем, а бойцом, вижу, был добрым, — Ингви вновь обвел взглядом вернувшихся из преследования орков, почти все они носили отметины от меча убитого слуги…

ГЛАВА 20

Ночь Ингви провел со своими людьми, но при этом поймал себя на мысли, что чувствовал бы себя в большей безопасности в пещере у орков… «Ну вот… отвык от людей за несколько дней» — грустно срифмовал он… В конце концов, дело шло к тому, что он и сам стал ощущать себя если не демоном, то уж во всяком случае и не человеком… Сказывалось отсутствие Сарнака, который лишь один хоть сколько-то понимал его…

На следующее утро раздумья Ингви прервал Джамен — из расселины Широкого Входа показались орки. Непрерывным потоком текла вереница построенных попарно воинов в полном походном снаряжении — железные доспехи, щиты, шлемы, за спиной у многих — луки и колчаны со стрелами. Голова колонны уже приблизилась к лагерю альдийцев, а из пещеры все шли и шли новые полчища… Перед лагерем громыхающие железом колонны разделились, обтекая бивак людей, окружая его кольцом. Сопровождавшие Ингви слуги взволнованно перешептывались, сгрудившись за спиной своего короля — тот же, напротив, имел совершенно непринужденный вид, с интересом разглядывая вооружение орков и наблюдая за их согласованными четкими действиями. Вот движение орков прекратилось — они замерли двойной железной шеренгой, образуя коридор от расселины до лагеря и окружив сам лагерь гостей.

Из пещеры показались богато вооруженные лорды орков во главе с королем Анзогом. Под солнечными лучами оружие и доспехи их блестели и переливались, вспыхивая дорогими самоцветами — теперь они выглядели гораздо более впечатляюще, чем в пещерах, где демон видел их раньше… Вообще-то совершенно равнодушные к своей внешности (даже лорды одевались не пышнее, а разве что чище простых воинов и пеонов), орки совсем иначе относились к оружию и доспехам, украшая их и надраивая до зеркального блеска.

Анзог IV приблизился к своему гостю и сказал:

— Приветствую тебя, мой друг и союзник, демон, король Альды!

— Приветствую тебя, мой друг и союзник, великий король народа орков! — откликнулся тот.

— Сегодня необычный день для моего народа! — вновь заговорил старый орк, обращаясь, пожалуй, больше к своим подданным, чем к Ингви. — Сегодня впервые за много лет нашего добровольного заточения в подземной стране я, ваш король, отправляю часть своего народа во Внешний Мир! И не непрошеными пришельцами выйдут они из подземелий Короны Ганагамара, но гостями и союзниками доблестного и благородного короля Альды, друга орков, принесшего в том клятву пред лицом нашего отца, великого Ганагамара Черного! Радуйтесь, орки!

Сотни воинов громыхнули оружием и выкрикнули свои девизы, гулким эхом отдавшиеся в ущельях Короны.

— Поскольку рубеж нашего царства раздвинулся за пределы прежних владений, — продолжил Анзог, — я по совету мудрейших учреждаю новое лордство. Выйди вперед, Кендаг-от-Каменных Ступеней. Преклони колено.

Кендаг важно выступил из рядов знати, приблизился к Анзогу и не спеша опустился на одно колено, протягивая свой меч рукоятью вперед. Король взял этот меч и легонько ударив Кендага по плечу, объявил:

— Встань, Кендаг, Лорд Внешнего Мира! — тот поднялся, принял обратно свой меч и, поцеловав, опустил в ножны. Затем, оглядевшись вокруг, воскликнул:

— Клянусь вам, орки, клянусь, мой король, что не посрамлю своего знамени, не уроню чести моего народа! Клянусь тебе, король Ингви, что не предам и не подведу тебя!

— Удачи тебе, Лорд Внешнего Мира! Да пошлет тебе Ганагамар удачу на твоем посту, побольше побед и доблестных подвигов. Да не падут твои знамена! — заключил Анзог.

В наступившей затем тишине, Ингви, поймав сотни обращенных к нему взглядов, понял, что орки ждут от него такого же торжественного ответа. Он выступил вперед, навстречу знатным оркам и сказал:

— Благодарю, за честь, король Анзог, и вас, лорды, и вас, отважные воины! Никогда не забуду я этой минуты… Клянусь вам вновь, что не нарушу своих обещаний и не предам дружбы, что так благородно была предложена мне!

— Славно сказано, король Ингви! А теперь командуй своим воинам, Кендаг, Лорд Внешнего Мира! — сказал Анзог и отступил назад — к лордам и телохранителям. По команде начальников орки перестроились — часть сгруппировалась вокруг своего короля, а большинство торжественным шагом промаршировали к Кендагу, за спиной которого его оруженосец развернул знамя нового лордства и выстроившись замерли ровными рядами.

Не оборачиваясь к ним, но, видимо, точно зная, что воины выстроены, Кендаг обратился к Ингви:

— Ты можешь осмотреть подчиненное тебе войско, король Альды. Все эти воины — войско Лорда Внешнего Мира, триста отобранных мною бойцов — будут служить тебе и сражаться за тебя. Приказывай!

У Ингви разгорелись глаза, когда он смотрел на воинов в блестящих латах, точно и беспрекословно готовых исполнить его приказ — это было именно такое войско, о котором он мечтал…

Вернувшись после утомительной аудиенции в комнату, где было велено ждать его ученикам, Гельда-колдун хмуро уставился на них. От семи подмастерьев у него теперь остались только эти двое — простоватый добродушный увалень Конта, задремавший сейчас в ожидании наставника и Вентис. Ох, этот Вентис — скрытный, молчаливый, но неизменно почтительный, этот парень, что называется, себе на уме. Гельда не мог понять, почему теперь, когда его бросили все ученики, у которых была хоть искра честолюбия, Вентис по-прежнему с ним. С Контой-то все ясно — этот недотепа считает своего учителя и сейчас величайшим магом, ему и в голову не придет отказаться от ученичества у Гельды, но Вентис-то почему упорно не уходит от него, делит со своим неудачливым наставником нужду, он явно что-то задумал, но что?.. Вот и сейчас Вентис не спит, а настороженно зыркает своими непроницаемыми скрытными глазами из-под капюшона.

Гельда устало вздохнул:

— Разбуди Конту, Вентис… Вот что, ученики, я только что получил должность второго придворного мага при дворе его императорского величества, — колдун всмотрелся в лица учеников — как они воспримут эту новость. Конта вскочил, явно обрадованный:

— Наконец-то, мастер, вот радость-то! Наконец-то они признали ваш талант!

Как всегда простодушен и как всегда говорит невпопад… А Вентис спокоен, хотя новость-то ого-го! Новость сногсшибательная…

— Поздравляю, мастер Гельда. Какие будут указания? — ничем его не проймешь. Молодец…

— Указания такие — сейчас отправимся на нашу старую квартиру, отдохнем, соберем вещи, а утром переедем во дворец, в отведенные нам покои. И вот что, — Гельда-колдун, воровато оглянувшись на дверь, понизил голос, — считайте шаги, когда пойдем, запоминайте направление, так, чтобы я точно знал, на каком расстоянии и в какой стороне наше жилье от императорских палат. Точно! Но об этом молчок. Нас будет сопровождать охрана с факелами — глядите, чтобы они не заметили, что вы шаги считаете…

Придя домой, Гельда отправил учеников спать, а сам заперся в крохотной комнатенке, служившей ему кабинетом. Последний раз он ночует под этим убогим кровом, завтра он уснет в роскошных палатах… Но сейчас ему еще кое-что предстоит сделать. Ха! Он не стал распускать хвост перед императором, но он вовсе не такой уж неуч — он тоже кое-что знает о возможностях его толленорна. И не преминет воспользоваться своими знаниями.

Гельда-колдун поставил свой прибор на стол, быстро метнулся к двери — проверил, не подсматривает ли Вентис в замочную скважину (с этого парня станется!) и приступил к ритуалу. Нетерпеливо сдернув тряпки, в которые был замотан толленорн и швырнув их в угол, он осторожно снял колпак с оконца и принялся читать заклинания. Так и есть — в колдовском окне показались парадные ворота дворца. Теперь внимательно… осторожно… по мере того, как колдун вполголоса читал заклинания, картинка менялась, изображение словно двигалось по коридорам, повинуясь магу… Вот! Вот они — двери кабинета. Еще чуть-чуть — слава Гилфингу, Император все еще обсуждает с Гимелиусом произошедшие события:

— А я все же не могу понять, ваше императорское величество, зачем нужен при дворе этот неуч, этот бесталанный провинциал…

— А я повторяю вам, мастер Гимелиус, что вам не следует сомневаться в правильности принимаемых нами решений, — голос Императора холоден и строг.

— Ваше императорское величество, я всего лишь хотел узнать о причинах, побудивших принять это, безусловно правильное, решение.

— Ну, ладно, мастер Гимелиус, объясню подробнее. Вы сами говорили о ценности пары толленорнов, у нас же имеется только один — так?

— Да, ваше императорское величество, я говорил уже о непростительности такого обращения с величайшей ценностью, которая…

— Говорили, господин придворный маг, говорили. Но как вы собираетесь получить второй толленорн — тот что в Альде?

— Ну-у… Возможности вашего императорского величества…

— Вы хотите предложить мне идти походом на Альду, в то время как гномы грозят войной? А как отобрать амулет у этого дворянина-альдийца — тоже силой?

— Признаю, ваше императорское величество, вы как всегда правы, я не подумал обо всем этом. Покорнейше признаю вину.

— То-то же. И потом — разве не должен каждый посетитель уходить от Императора удовлетворенным? Вы согласны? Ладно, а теперь ступайте — битый час мы препираемся с вами вместо того, чтобы, наконец, дочитать это интереснейшее место из блаженного Мерка…

Оконце толленорна заслонила круглая спина в зеленой мантии — Гимелиус-Изумруд, непрерывно кланяясь, пятился из кабинета. Гельда провел ладонью над толленорном — изображение пропало.

— Ну что ж, — пробормотал он вполголоса, — этого и следовало ожидать… Я им нужен для того, чтобы получить второй толленорн… По крайней мере, теперь я предупрежден…

Гельда принялся обматывать тряпками свой прибор, думая, что он заглянул в кабинет Императора точно вовремя — еще чуть-чуть и опоздал бы. Конечно, он не мог знать, что, пока он подглядывал за императором, за ним самим следили внимательные глаза — Вентис, скорчившись в неудобной позе у дырочки, проверченной им в стене, смотрел и слушал, стараясь не пропустить ни слова из заклинаний, произнесенных учителем и морщился при каждом взрыве храпа своего сотоварища Конты…

Передо мной расстилалась серая степь, позади — маршировали триста закованных в железные латы орков, поднимая пыль, в клубах которой терялись задние ряды… Все шло как по-писаному — я возвращаюсь домой с новой армией, состоящей из храбрых, хорошо вооруженных, а главное дисциплинированных солдат. В их верности я не сомневался — трем сотням, к тому же разбросанным по всей стране, не под силу самим осуществить переворот, а значит — они будут верны и преданы лично мне, поскольку без меня их просто-напросто перебьют добрые альдийцы, которые ненавидят орков. Все взаимосвязано.

Разумеется, отряд орков не решал всех моих проблем — в частности, не мог отстоять Альду в случае внешней агрессии со стороны других держав людей, против тяжелой рыцарской конницы мои орки не выстоят, но у меня были совершенно другие планы относительно армии Лорда Внешнего Мира.

В первый день пути я частенько с огромным удовольствием оглядывался назад — не могу передать, как вид колонны воинов в сверкающих доспехах радовал меня. Это мое войско! Мое войско! Но по мере приближения к Альде радость уступала место сосредоточенности. В сущности, поездка к оркам была для меня каникулами. А что-то ждет меня дома… Ждут новые заботы, постоянная необходимость быть внимательным, постоянное напряжение… Как же все-таки просто устроена жизнь орков — их добрые отношения между лордами и воинами, их обращение на «ты» даже к королю (должен признаться, что это мое слабое место — сколько ни учил меня Мертенк, а я никак не мог заставить себя говорить монаршее «мы», да и прочие королевские штучки в обращении — весь этот чертов этикет — никак мне не давались)…

Все чаще мои мысли возвращались к предстоящим реформам устройства альдийского государства. Пожалуй, заменить «налог крови», то есть постоянную военную службу моих благородных вассалов денежным оброком все же не удастся — рыцарскую конницу никакая пехота не заменит. Насколько я понимаю, именно сила феодального дворянского конного войска и сделала людей первым среди народов мира. Меткости эльфийских стрел люди противопоставили быстроту конных атак, а телесной мощи гномов — силу рыцаря, увеличенную силой его могучего боевого коня. Так это сложилось в незапамятные времена и феодальная система, экономически обеспечившая содержание благородного сословия — профессиональных конных воинов — закрепила подобный расклад. Теперь гномы раз за разом терпят поражения в многочисленных войнах, не желая признать установившийся факт, а не любящие воевать эльфы все дальше уходят на север — в дремучие леса, где постепенно вырождаются и забывают свою древнюю культуру…

Короче говоря, пока что я без моих рыцарей не обойдусь. Даже мои тавматургические способности не могут мне тут помочь, я не представляю себе заклинание, которое могло бы остановить несущуюся галопом массу рыцарской конницы, набравшей разгон… Кстати, у меня была по этому поводу еще одна идейка — пополнить мою армию подразделением магов и то, что не под силу мне одному — возможно, удастся осуществить многим согласованно действующим колдунам — ведь в Альде практикует немало профессиональных волшебников, да и за границей можно нанять, были бы деньги. А потом, на обратном пути из похода на вампиров, я видел одного такого колдуна, по имени Коткор Нос. Нос у этого дяди был и впрямь примечательный — огромный и красный, украшенный постоянно висящей на нем каплей. К сожалению, кроме носа за ним не числилось больше почти ничего выдающегося — по своим способностям он и в подметки не годился Сарнаку, которому было куда как далеко до меня… Впрочем, он был достаточно известен в округе — а практиковал он во владениях принца Кадора — и возможно, я просто слишком предубежденно отнесся к нему. Если таких, как этот Коткор Нос, собрать вместе, поднатаскать и обучить действовать совместно — возможно, выйдет толк… Вот вернусь в Альду — и займусь этим. Но прежде предстоит новая ревизия финансовой части — ведь теперь королевская казна будет содержать еще триста орков, а еще предстоит организация пограничной службы — вместо воинов мне теперь, после окончания войны с орками, на границе нужны таможенники, а еще, а еще, а еще… У меня очень много планов — держись, Альда!