Страшно только в первый раз

Обморок в красном

Коридор был пуст, пройдя до его конца, он обнаружил двери с буквами «М» и «Ж». Последняя вскоре открылась, оттуда вышла Хозяйка гостиницы и, не заметив его, направилась в другой конец коридора.

– Извините, пожалуйста, – окликнул ее Петр, не ожидая от себя подобного выпада. – Э… э… Антонина Ильинична, можно вопрос, так сказать, частного характера? Если вы не против.

Женщина неожиданно вскрикнула, остановилась, взмахнула руками, словно потеряв равновесие, и навалилась на стену. Разглядев ее побледневшее лицо, капли пота на лбу и обескровленные губы, Петр быстро подставил женщине свое плечо, моментально забыв, о чем хотел ее спросить:

– Осторожно. Обопритесь, Антонина Ильинична…

– Что ж вы так меня пугаете, – расслышал он полушепот, пока, поддерживая Хозяйку, вел ее по коридору. – Прямо… прямо… и через две двери будет… моя.

Очки Хозяйки правой дужкой поехали вверх, у Петра сложилось впечатление, что у женщины три глаза, отчего ему сделалось не по себе.

Неожиданно на их пути вырос Цитрусов.

– Валер, хорошо, что попался… У Хозяйки – обморок, давай, помогай. – Вдвоем они быстро довели ее до комнаты, уложили на диван и с помощью подручных средств оказали первую помощь.

– У меня так часто бывает, – пояснила женщина в красном, когда ей полегчало. – Давление вдруг стало резко падать. Раньше случалось такое, но постепенно, я успевала присесть или даже прилечь, а сейчас – как-то резко, особенно когда испугаюсь.

– А сахар давно проверяли? – поинтересовался Петр, считая пульс на ее запястье. – Горячего сладкого чаю в этот момент не хочется с булочкой?

– Сахар давно не проверяла, а булочки не ем, фигура, знаете ли, расплывается и без булочек.

Через несколько минут, когда лицо Хозяйки порозовело, лоб высох, а настроение улучшилось, Петр взглянул на часы и предложил коллеге идти к гостям, так как праздничный ужин вот-вот должен был начаться. Заодно и предупредить коллег о том, что Петр задерживается.

– Понял, шеф, – картинно приложил руку к несуществующему козырьку Цитрусов. – Если вы настаиваете… Объясню, как смогу. Дескать, доктор оказывает первую помощь. Но, сдается мне, их такое объяснение не удовлетворит.

– Тогда пусть заявятся сюда и убедятся.

Петр улыбнулся и на минуту закрыл глаза. В том, что только что произошло, просматривался какой-то сюрреализм. Экипированный грозный байкер, еще недавно грохотавший своим мотоциклом на стоянке, вдруг преобразился, как по мановению волшебной палочки. Кадр сменился – и вот он уже нежно укладывает женщину на диван, проводит перед ее носом ваткой с нашатырем. У-тю-тю… Одно с другим не стыкуется, хоть ты тресни!

– Без меня не начнут, – констатировала Хозяйка, когда Цитрусов вышел из комнаты. – Надо отдать последние распоряжения.

– Лежите пока, лежите, – сделал предостерегающий жест Петр, видя, что Антонина Ильинична собирается встать. – Ничего страшного, задержится начало банкета, – не смертельно.

– Кстати, о чем вы хотели меня спросить? – повинуясь доктору, женщина снова легла.

– Ночью стоянка как-то охраняется? – Петр выдал первое, что пришло в голову. – Камеры предусмотрены?

Женщина мотнула головой, прикрывая глаза:

– Увы, мы не настолько богаты. Вопрос о камерах поднимался, еще когда мы принадлежали заводу имени Дзержинского. А теперь мы в свободном плавании. Понятно, что это влияет на имидж. Но практически все окна, где вы будете ночевать, выходят на стоянку.

– Жаль… Придется окно держать открытым.

– У меня к вам тоже будет вопрос, – Хозяйка полезла в карман своего тренировочного костюма. – Даже не вопрос. Кто-то из ваших забыл это на подоконнике в коридоре.

В следующую секунду Петр рассматривал, крутя в руке, причудливый колпачок, не представляя, от чего он мог быть.

– Точно кто-то из наших?

– Без сомнения, я утром сегодня уборку делала, его бы заметила, он появился совсем недавно. Он закатился под раму, заметить было непросто.

– Хорошо, спрошу, – Фролов спрятал находку в карман, внутренне ликуя, что не пришлось задавать вопрос о том, не заметила ли она что-нибудь странное с момента заселения медиков. Именно об этом он и хотел ее спросить первоначально. Она предвосхитила его вопрос, найдя эту странную вещицу.

Для себя Петр решил, что не будет афишировать находку, пока не узнает точно, к чему она относится. Уж больно специфично выглядел колпачок – Петр мог поклясться, что видит его первый раз в жизни.

Когда спустя минут пять он шел за Хозяйкой по коридору, из кают-компании уже доносились музыка и общий смех. Однако женщина в красном не спешила туда заходить. Она заглянула в незаметный для постороннего глаза дверной проем, где возле окна, опершись коленом о подоконник, застыл грузный мужик лет сорока.

Его выпирающий из рубахи живот – там, где пуговки были расстегнуты, – говорил о непомерном аппетите, а одутловатое лицо – о пристрастии к алкоголю. В руке его была отвертка, он двигал туда-сюда оконную раму.

– Леонтий, ты как? – спросила Хозяйка, задержавшись в дверях.

– Нормалек, Ильинична, – отрапортовал мужик, хотя Петр без труда уловил запах перегара и по ряду косвенных признаков понял, что самочувствие Леонтия далеко от нормального.

– Что недавно сверлил опять? – буквально выстрелила Хозяйка вопросом, из которого Петру стало ясно, что ее самочувствие после обморока восстановилось. – Опять вешалки оборвали в предбаннике? Кто, я спрашиваю! Спортсмены?

– Они, родимые. Никак не угомонятся.

– А-а, – махнув рукой, Хозяйка быстрой походкой направилась в сторону кают-компании.

А до Петра донеслось:

– Дак это ж… еще в обед было. А теперича… почти шесть.