Суд матери

В а р в а р а П е т р о в н а.

Ф е д о р, ее сын.

М а р и н а.

О р л е н е в, полковник.

Т р о п и н и н, подполковник.

Д о б р ы д е н ь, сержант.

Б р у с н и к и н, старшина ГАИ.

А л е й н и к о в.

Е л е н а.

Р у с л а н, ее сын.

Ч х е л и д з е.

А х м е д о в.

М а р у т а.

Я б л о к о в а.

Время действия — наши дни.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Гаснет свет.

В темноте возникает гул голосов, то далекие, то близкие свистки пароходов. Объявление диктора по радио: «Граждане пассажиры! Теплоход рейсом «Серебровск — поселок «Заозерное» отправляется через пять минут. Посадка прекращена. Повторяю…» Прощальный гудок.

Загорается свет. Палуба небольшого речного теплохода. Здесь за шлюпкой, возле самой трубы, сидит М а р и н а, она разглядывает порвавшийся чулок. Появился Ф е д о р, он длинноволос, в яркой рубахе и расклешенных джинсах.

М а р и н а (испуганно). Ой!..

Ф е д о р. Чулок порвала, что ли?

М а р и н а. Ну! И ведь новые почти. Полетела трешка. Отвернись. Кому говорю?

Ф е д о р. Джинсы носить надо: стильно и удобно.

М а р и н а (зашивает). Тебя не спросили. С моих доходов не очень-то разгуляешься. Да и наследство ни от кого не получала, что заработала, все на мне.

Ф е д о р (сбросил рюкзак). Сквознячком отвечаешь, бойкая. Из городских, видно? (Оценивающе прищурился.) Но не из столичных.

М а р и н а. Это почему же?

Ф е д о р. Те — особая нация: глаза под рысь накрашены и по фигуре — незакормленные, стандарт, форма, на режиме себя держат.

М а р и н а. Борьба за существование. Ну, чего на меня вновь уставился?

Ф е д о р. Жизнь изучаю.

М а р и н а. Психолог. Кому говорю, отвернись!

Пауза.

Ф е д о р. А чего ты сюда забилась, под самую трубу? Дымно ведь, и сажа летит.

М а р и н а (кончила зашивать). А я, может быть, одиночество люблю, когда другие на тебя глаза не пялят.

Ф е д о р. И мой девиз: никогда не смешивайся с толпой. (Уселся рядом.) Куда едешь, далеко?

М а р и н а. Туда, куда трепачей не берут.

Ф е д о р. В почтовый ящик, значит.

М а р и н а. И все-то ты знаешь. Местный, что ли?

Пауза.

Ф е д о р. Берега мимо плывут, за бортом река плещется… Да, движение — это жизнь. А вон, гляди, у самого горизонта полоса огненная, словно поджег кто…

М а р и н а. Закат.

Ф е д о р. И вечернее небо над головой синее, густое — ножом резать можно. Отрезал и в руки взял: теплое, живое, счастьем пахнущее… (Вздохнул.) Эх, отрезать бы… Ты вот природу любишь? Ну, весна на тебя действует?

М а р и н а. Действует.

Ф е д о р. И я от нее будто сам не свой… А чуть попозже соловей пристреливаться начнет, черемухой потянет… Обалдеешь!

М а р и н а. Поэт, что ли, из доморощенных? Волосы длинные, как у попа, и штаны врасклеш, все на молнии…

Ф е д о р. Давай знакомиться, а? (Представляется.) Феодор Прометеев.

М а р и н а. Как?

Ф е д о р. Феодор.

М а р и н а. Это что еще за имя такое, первый раз слышу.

Ф е д о р. Отца моего Федором звали, а я — Феодор. Феодор Федорович.

М а р и н а (прыснула). Припадочный, да? (Зажала рот рукой.) Ой, находит на тебя, Маринка, прежде ляпнешь, а потом сообразишь.

Ф е д о р. Марина, значит… Откуда?

М а р и н а. Из Крыма.

Ф е д о р. Работала там или загорала?

М а р и н а. Обслуживающий персонал, медсестра. Ожиревших, чтобы не обуглились под солнцем, с боку на бок переворачивала, уколы в ягодицы делала. Скучно. Ушла.

Ф е д о р. Нараспашку живешь. Все мы так, пока жареный петух не клюнет…

М а р и н а. А я крученая. Меня жизнь схватит, а я вывернусь, она меня цап, а я ей — фигу! Так в салочки и играем. Не пропаду! (Неожиданно, заложив пальцы в рот, пронзительно свистит.)

Ф е д о р. Пацаном бы тебе родиться.

М а р и н а. Сама ненавижу, что родилась в юбке. Знаешь, что я больше всего в человеке ценю? Дерзость, ну, отвагу эту! Ну, чтобы с ним тебе ничегошеньки страшно не было. Понимаешь? А у нас в семье пять девчонок…

Ф е д о р. М-да, прямо скажем, многовато.

М а р и н а. Ну! И отец инвалид, на шаланде теперь рыбачит, ловит бычков. А раньше в дальнее плаванье ходил в Сингапур, на Кубу. Меня-то Маринкой в честь моря назвали.

Пауза.

Ф е д о р (вдруг). А я — клоун. В цирке на манеже работал. Оп-ля!

М а р и н а. Господи, как ты меня напугал. Припадочный, да?

Ф е д о р. Вот скоро в дрессировщики поступлю. Мать с острова Врангеля медвежат белых привезла. Она у меня капитан дальнего плаванья.

М а р и н а. Женщина — капитан?!

Ф е д о р. Одного Портосом назвал, другого Арамисом.

М а р и н а. Это не о ней ли в журнале статью напечатали?

Ф е д о р. Про нее. А в каком журнале? (Спохватился.) Хитрющие! Черный нос и один глаз лапой прикроют и крадутся к добыче… А отец у меня академик.

М а р и н а. Ну!..

Ф е д о р. Надо уметь выбирать себе родителей.

М а р и н а. Как же они тебя в эти… в клоуны отдать решились?

Ф е д о р. А во мне талант сидит. Я и во сне со зверьем разговариваю. Нет уж, что решил — того и добьюсь!

М а р и н а. А на вид ты такой хлипкий, тебя корова наша Чернушка и та хвостом перешибет…

Ф е д о р. Да, я тощий, но страшно мускулистый. И все делаю наперекор.

М а р и н а. Назло, значит?

Ф е д о р. Это если рассуждать примитивно. Суть же заключается в том, что личность всегда нуждается в самовыражении. А клоун — это человек с тысячью лиц.

М а р и н а. С тобой не соскучишься.

Ф е д о р. Профессия моя такая будущая.

М а р и н а. А куда сейчас двигаешь?

Ф е д о р. На гастроли, в областной центр еду.

М а р и н а. На гастроли? Вот жаль-то.

Ф е д о р. Чего?

М а р и н а. Представления не увижу: мне на следующей пристани сходить.

Ф е д о р (поперхнулся). На следующей?

На палубе появилась В а р в а р а П е т р о в н а, она оглядывается по сторонам. Федор вскочил.

М а р и н а. Ты чего это опять?

Ф е д о р. Посиди здесь минутку, рюкзачок покарауль. (Подходит к Варваре Петровне.)

В а р в а р а П е т р о в н а. Сынок…

Ф е д о р. Ты откуда взялась? Здесь откуда?!

В а р в а р а П е т р о в н а (робко улыбаясь, смотрит на Федора). Гляжу, все ребята на утренний пароход погрузились, а мой Феденька отстал. Прямо сердце зашлось…

Ф е д о р. Ты что, от самого дома за мной топаешь?!

В а р в а р а П е т р о в н а. Я в сторонке, неприметно, никто и не видел…

Ф е д о р. Ну, мать, ты даешь!

В а р в а р а П е т р о в н а. Феденька, сыночек, а то, что ты от команды своей отстал, за это тебе ничего не будет? Отстал-то почему?

Ф е д о р. Значит, нужно было, обстоятельства, должен.

В а р в а р а П е т р о в н а. Должен-то кому? Здесь, в этих краях, тебя и не знает никто.

Ф е д о р. Ну, чего ты за мной увязалась?

В а р в а р а П е т р о в н а. Во как, с матерью-то…

Ф е д о р. А чего мне за опоздание будет? Подумаешь. Догоню!

В а р в а р а П е т р о в н а. Руки-то холодные как лед, и дрожишь вроде весь…

Ф е д о р. Продувает тут. Ну, чего ты меня все разглядываешь. Дома не надоело?

В а р в а р а П е т р о в н а. Хоть нагляжусь всласть. Ты же у меня на всем свете разъединственный.

Ф е д о р. Единственный…

В а р в а р а П е т р о в н а. Василия Игнатовича простить мне не можешь? Да отказала я ему. От ворот поворот дала.

Ф е д о р. Зачем?!

В а р в а р а П е т р о в н а. Жила бобылихой, так свой век и коротать буду.

Ф е д о р. Из-за меня это? Ну, чего молчишь, из-за меня?

В а р в а р а П е т р о в н а. Незрячая, думаешь: космы длинные отрастил, джинсы нелепые напялил, дерганым каким-то стал… Прости меня, Федя. Строго не суди.

Ф е д о р. Чудная ты у меня.

В а р в а р а П е т р о в н а (глядит на сына). «Чудная»… Это хорошо, слово это ласковое, оно вместо любви у людей в ходу.

Ф е д о р (покосился на Марину). Люди же кругом, черт те что подумают.

В а р в а р а П е т р о в н а. А что подумают-то? Мать с сыном прощаются.

Ф е д о р (улыбнулся). Мать… Ну, какая ты мать?

В а р в а р а П е т р о в н а. А кто же я тебе, непутевый?

Ф е д о р. Молодая слишком. И красивая еще.

В а р в а р а П е т р о в н а. Спасибо, сынок. Не думала, что ты слова такие говорить можешь. Я и от отца твоего покойного не часто их слышала.

Ф е д о р (не сразу). Скучать по тебе буду. Очень.

В а р в а р а П е т р о в н а. А ты пиши мне чаще.

Ф е д о р. Ладно, договорились.

В а р в а р а П е т р о в н а. Только теперь не до меня тебе будет. Как говорится: из родного гнезда вылетел — весь мир обрел… А куда ты все на сторону поглядываешь? Знакомая?

Ф е д о р. Кто?

В а р в а р а П е т р о в н а. Симпатичная девчушка.

Ф е д о р. Ну, чего ты на нее так таращишься? Неудобно же.

В а р в а р а П е т р о в н а. Сын на девушку глаз скосил — матери уж невестка мерещится…

Гудок теплохода.

Ф е д о р. К пристани подходим.

В а р в а р а П е т р о в н а. Твоя остановка?

Ф е д о р. Моя.

В а р в а р а П е т р о в н а. Во как, на полуслове оборвали… Что ж теперь с нами будет, а, Феденька?

Ф е д о р. Ну, ты вот что, пока в сторонку отойди, а я обстановочку разведаю. Проститься успеем.

В а р в а р а П е т р о в н а. Иди, иди, разведай свою обстановку. (Вслед удаляющемуся сыну.) Ты уж крепись, сынок! (Вздохнув, уходит.)

М а р и н а. Мне собираться пора.

Ф е д о р. Так это точно?

М а р и н а. Что?

Ф е д о р. Ну, здесь выходишь? И встречать тебя будут?

М а р и н а. Некому.

Ф е д о р. Может, помочь?

М а р и н а. Невелики пожитки, сама управлюсь. (Собирается.) Кого это ты сейчас там заприметил, ринулся?

Ф е д о р. Да поклонница одна, автограф просила… Меня же половина страны знает.

М а р и н а. Послушай, а ты и сам взаправду веришь во все, что говоришь? Ну, про цирк, клоуна и прочее? (Молчание.) Экземплярчик ты.

Ф е д о р. Адресочек не оставишь?

М а р и н а. А я и сама его толком не знаю, воинская часть номер такой-то, и все.

Ф е д о р (насторожился). Воинская часть? Погоди, а разве в армию женщин призывают нынче?

М а р и н а. Вольнонаемная я.

Вновь гудок теплохода.

Причаливаем… А на пристани военных сколько! И все летчики… Люблю, форма у них красивая.

Ф е д о р. Это не летчики, а воздушные десантники.

М а р и н а. Все-то ты знаешь… Смотри, кому это ребята машут?

Ф е д о р. Где? Кто машет?

М а р и н а. Вон там, у трапа. Теперь сюда бегут… Да они нам машут! (Изумленно.) Неужели ты и правда знаменитость?

Федор пятится.

Чего это ты за меня прячешься?

Ф е д о р. Забыл, совсем из головы вон!..

М а р и н а. Что забыл?

Ф е д о р. Я сейчас, я мигом!

М а р и н а. Мне же на берег сходить!

Федор исчез.

Ну, фокусник! И рюкзак свой бросил.

С пристани доносится гул встречающей толпы. Голоса: «Прометеев! Федор! Прометеев!»

За ним, точно. (Перегнулась через борт, кричит.) Здесь он, здесь ваш Прометеев… Взбирайтесь! Руку, руку дай!

На палубе появляется Ч х е и д з е, А х м е д о в, Д о б р ы д е н ь, последний в форме сержанта воздушно-десантных войск.

Ч х е и д з е. Где он, девушка?

А х м е д о в. Спрятал его куда?

Д о б р ы д е н ь. Тихо, спокойно. (Щелкнул каблуками, отдал честь.) Старший сержант Добрыдень!

М а р и н а. Марина.

А х м е д о в, Ч х е и д з е (с удовольствием). Марина, Маринат…

Д о б р ы д е н ь. Разговорчики в строю.

Ч х е и д з е. А мы еще не в строю.

А х м е д о в. Мы еще на гражданке гуляй.

Д о б р ы д е н ь. Разговорчики.

Стихли.

Где он? Где ваш спутник, товарищ Марина?

М а р и н а (тихо). Растворился, сгинул, оп-ля!

Д о б р ы д е н ь. А вы веселая девушка, вперехлест веселая…

М а р и н а. С кем поведешься: он же клоун!

Д о б р ы д е н ь. Точно заметить изволили — артист.

М а р и н а. Знаменитость.

Ч х е и д з е. Какая девушка, газель, персик, рахат-лукум!

А х м е д о в. А глаза-то горят, так и сияют — заглянуть в них страшно: ослепнешь.

Д о б р ы д е н ь. Это из-за вас он от команды отстал, долг свой нарушил?

М а р и н а. Ох, ребятушки, хорошо с вами языком чесать, только мне на берег сходить. Вещички вот его не забудьте.

Д о б р ы д е н ь. Не годится.

М а р и н а (остановилась). Что не годится?

Д о б р ы д е н ь. Товарища… в беде бросать. Ведь из-за вас он позор этот совершил.

М а р и н а. Поостроумней придумали бы что-нибудь, старший сержант, пополняли бы свой репертуарчик классикой.

Д о б р ы д е н ь. А в человеке разочаровываться муторно. Да еще с такой внешностью. (Щелкнул каблуками.) Гражданка, я вас больше не задерживаю.

М а р и н а. Скажите… А я не вата подчиненная. Вот возьму и останусь. Принципиально. (Села.)

На палубе появились В а р в а р а П е т р о в н а и Ф е д о р.

Пауза.

Д о б р ы д е н ь. Прометеев!

Ч х е и д з е. Федор? Эх, дорогой… Что же ты натворил?

Пауза.

Д о б р ы д е н ь. Прометеев, почему вы отстали от команды? Доложите!

Молчание.

Вы понимаете, что совершили? Преступление. Вы дезертировали!

В а р в а р а П е т р о в н а. Господи…

Д о б р ы д е н ь. А вы кто будете?

В а р в а р а П е т р о в н а. Мать.

Ропот среди присутствующих. Возник и затих.

Д о б р ы д е н ь. М-да… Ну, вот что, мамаша, ваш сын призван в армию. И за свой поступок будет отвечать перед начальством.

В а р в а р а П е т р о в н а. Понимаю, а как же, понимаю. Я проститься только. (Уткнулась лицом в плечо сына.)

Ф е д о р. Ладно, ну, чего ты? Душу себе рвешь…

Д о б р ы д е н ь. Патруль!

В а р в а р а П е т р о в н а. Феденька!.. Что же ты молчишь? Объяснись, прощения попроси у товарищей!

Ф е д о р. Ступай, иди домой, поезжай..

Появился п а т р у л ь.

В а р в а р а П е т р о в н а (Добрыденю). Гражданин офицер, не со зла это он — непутевая его головушка. (Вдруг.) Это я во всем виновата! Одна я…

Д о б р ы д е н ь. А я к вам претензий не имею, мамаша.

В а р в а р а П е т р о в н а. Только мне от этого не легче. Еще горше от этого!

Д о б р ы д е н ь. Патруль, уведите задержанного!

На палубе появился Б р у с н и к и н, он в форме старшины милиции.

Б р у с н и к и н (отдуваясь). Успел, нагнал, уф!.. Старшина ГАИ Брусникин! (Приложил руку к козырьку фуражки.)

Д о б р ы д е н ь. Старший сержант Добрыдень.

Б р у с н и к и н. От меня разве уйдешь? Чудик! Я все дорожки, все тропочки здесь как свою ладонь знаю. Пароход-то, он медленно ползет, а я на своей тарахтелке наперерез.

Д о б р ы д е н ь. Не понял?

Б р у с н и к и н. Да, история скверная, прямо надо сказать — позорная. (Глянул на Федора.) Призывник? Ваш?

Д о б р ы д е н ь. Чего он еще натворил?

Б р у с н и к и н. Фамилия как?

В а р в а р а П е т р о в н а (загородила сына). Прометеев Федор Федорович.

Б р у с н и к и н (достал планшет, записывает). Ключ от зажигания где достал?

Ф е д о р (дернул носом). А я спичкой зажигание включил. Мотоциклы этой марки мне с детства знакомы: в колхозе на механика учился.

Б р у с н и к и н. Знаешь, что за угон милицейской машины положено? Статья! С уголовным кодексом знаком? Теперь познакомишься. Вор он, товарищ старший сержант. Такие вот и пироги.

Ф е д о р. Ничего я не крал!

Б р у с н и к и н. Значит, хулиган. Дерзкий. А может, это и дорожным бандитизмом попахивает. Следствие, оно все путем установит.

В а р в а р а П е т р о в н а. Господи…

Б р у с н и к и н. Дошло, товарищ старший сержант?

Д о б р ы д е н ь (захлопал ресницами). Элементарно…

Б р у с н и к и н. А обстановочка проясняется следующая. Зашел я, значит, в столовку перекусить, как и положено, выхожу, а мотоцикла с коляской нету, тю-тю, угнали… Мобилизовал весь подвижной транспорт, что был под рукой. Засекли. А он от погони — в кювет, машина вверх колесами; думал уж, руки-ноги переломал, гляжу: вскочил и в лес. Ну, догонять его не стал: куда уйдет, чудик!

Д о б р ы д е н ь. Прометеев, от команды отстали поэтому? Поэтому.

Б р у с н и к и н. В вашу часть я сам рапорт подам.

Д о б р ы д е н ь. Патруль, уведите задержанного!

В а р в а р а П е т р о в н а (вновь загородила сына). Нет! Не отдам… Не мог он этого сделать, не мог. Знаю. Он мой сын! (Федору.) Ну, скажи, скажи им правду! Ты же не брал мотоцикл? Ведь не брал?

Молчание.

Ф е д о р. Взял, маманя.

В а р в а р а П е т р о в н а. Господи…

Гудок теплохода.

Д о б р ы д е н ь. На берег шагом марш!

Ф е д о р. Марина…

М а р и н а. Прощай, клоун.

Ф е д о р. Хочешь знать, почему я все тебе врал? Трусил, отчаянно трусил, что уйдешь и я тебя вижу в последний раз!

М а р и н а. Цирк.

В а р в а р а П е т р о в н а. Я с тобой, я с тобой, сынок, до самой твоей части дойду!

Гаснет свет.

Возникает солдатская песня. В дальнейшем она звучит глуше, служит как бы фоном происходящему.

Вспыхивают два луча света. Они освещают В а р в а р у П е т р о в н у и Т р о п и н и н а, он в форме подполковника.

Просцениум.

Т р о п и н и н. Подполковник Тропинин.

В а р в а р а П е т р о в н а. Прометеева Варвара Петровна.

Т р о п и н и н. Юрий Михайлович. Заместитель командира полка по политической части.

В а р в а р а П е т р о в н а. Очень приятно.

Т р о п и н и н. Садитесь, пожалуйста.

В а р в а р а П е т р о в н а. Постою. Скажите, у вас есть сын? А дочь? Ну, семья у вас есть?

Т р о п и н и н. Холост.

В а р в а р а П е т р о в н а (вздохнула). Офицер просто. Во как… Где он, Феденька мой, где?

Т р о п и н и н. На гауптвахте. Пока будет идти следствие.

В а р в а р а П е т р о в н а. Другим матерям почет и уважение, а мне, значит, с авоськой в тюрьму…

Т р о п и н и н. Вы присядьте.

В а р в а р а П е т р о в н а. Постою.

Т р о п и н и н. Ваш сын был мобилизован, он нарушил свой воинский долг. А потом эта кража мотоцикла.

В а р в а р а П е т р о в н а. Не крал он!!! Не крал! В роду у нас такого не было… Озоровал, ну, атаманничал, как все подростки. Но чтоб на чужое!

Т р о п и н и н. Почему же он это сделал?

В а р в а р а П е т р о в н а. Назло, мне назло. Я во всем виновата! Одна я…

Т р о п и н и н (не сразу). Варвара Петровна, мне понятно желание матери защитить своего сына, даже такой ценой. Понятно, потому что это естественно.

В а р в а р а П е т р о в н а (тихо). Как понять тебе это, когда ты и семьи-то своей не имел… Извини, что на «ты» перешла: вот по этой седине, что на голове, мы с тобой ровня. Муж-то мой сейчас бы в твоих годах был. Был… С этого все и началось. (Вздохнула.) Как с фронта пришел искалеченный — из госпиталя в дом, из дома в госпиталь. Будь она, война эта, трижды проклята!.. А потом Феденька народился. А потом — вдова. Двадцати-то шести лет!

Пауза.

Всю себя сыну отдала. Решила, так, в одиночестве, и оклемаюсь. А жизнь свой приговор вынесла. Человека хорошего встретила. Ожила, вся расцвела по-бабьи. Тут-то все и пошло наперекосяк. Сын из дому его выгнал. Стали мы с Василием Игнатовичем украдкой видеться. А он мужчина в годах, тоже свое самолюбие имеет. Ну и рубанул: или жена, или врозь! А чего, подумала, сын-то уже взрослый. И перед самым уходом Феденьки в армию решилась… Уж легче бы головой в прорубь. И сына потеряла, и мужа не обрела… Вот все, как на исповеди.

Молчание.

Т р о п и н и н. Я не господь бог, Варвара Петровна.

В а р в а р а П е т р о в н а. Понимаю: служба, закон. Не туда стучалась.

Т р о п и н и н. Постойте.

В а р в а р а П е т р о в н а (задержалась). Да не мучайте вы себя, Юрий Михайлович, чего уж чужую беду на плечи взваливать, свою-то не всегда снесешь.

Т р о п и н и н. Погодите.

Пауза.

Ваш сын не будет отдан под суд. У армии достаточно сил, чтобы воспитать, человека из него сделать. Идите, мать. Идите.

Гаснут лучи света. В темноте вновь громко зазвучала солдатская песня. Оборвалась.

В темноте возникает вой сирены. Слышен топот солдатских сапог, слова команды, рев заводимых моторов. Стихает.

Загорается свет.

Граница учебного полигона. В березовой рощице разбита палатка медсанслужбы. Здесь О р л е н е в а и Я б л о к о в а. Елена в форме майора, поверх которой накинут белый халат.

Со стороны полигона доносится грохот разрывов, треск автоматов, крики: «Ура!»

Я б л о к о в а. Утром на работу топаю, гляжу, а в военном городке никогошеньки нету, одни ребятишки на улице воробьями копошатся. Сердце от страха зашлось. Неужто, думаю…

Е л е н а. Ночью всех по тревоге подняли. По учебной тревоге.

Я б л о к о в а. Вот и кинулась сюда на полигон. (Прислушалась.) Стрельбу-то какую подняли. Это что они так друг в дружку палят?

Е л е н а. «Красные» против «синих», одни держат оборону, другие атакуют. Боевая учеба.

Я б л о к о в а. И дерутся по-настоящему, и снаряды, и пули настоящие?

Е л е н а. Где надо, там применяют и настоящие.

Я б л о к о в а. А ну как перепутают?!

Молчание.

Нервы у вас, Елена Владимировна, нечеловеческие.

Е л е н а. Жена солдата. Привыкла.

Я б л о к о в а. Да и сами майор по званию…

Е л е н а. А я и в медицинский-то пошла, наверное, ради того, чтобы с мужем быть вместе. Всю жизнь вместе.

Я б л о к о в а. Ну, за полковником — это еще можно.

Е л е н а. Тогда-то он еще старшим лейтенантом был.

Я б л о к о в а. Все не прапорщик. Как мой. Надо же: ни тебе офицер, ни тебе солдат.

Е л е н а (не сразу). Не любите вы его, Фаина.

Я б л о к о в а. Муж он мне, что ли, любить-то обязательно?

Е л е н а. Зачем же тогда его и себя мучить?

Я б л о к о в а. Отпустила б, так к другой ведь уйдет. Добро бы к лучшей, сама бы спровадила, а то будет шатуном шататься или мымра какая-нибудь подцепит.

Е л е н а. Поженитесь.

Я б л о к о в а. Что это будет за жизнь? Старую армейскую поговорку знаете, когда у офицера тройной праздник: в баньке побыл, рюмочку выпил и ночь спокойно поспал под боком у жены!.. А недавно гляжу в окно, ребятишки играют, и мальчонка лет этак шести такую же девчушку кличет: «Онищенко!» Не по имени, а как взрослые друг к дружке, будто военные. «Онищенко!» — всплакнула даже… Во имя чего нам все это?

Пауза.

Е л е н а. Помню, как-то мужа вот так же по тревоге подняли. Вскинулась, а… волосы к подушке примерзли: зима была на дворе, а мы в землянках еще жили. Взяла нож кухонный и отрезала. А косища была, ну, верите, с руку.

Я б л о к о в а. Косу такую?! Я бы ни в жисть!

Е л е н а (не сразу). Одна моя подруга от мужа-сапера ушла. А он приказ в ту ночь получил объект разминировать. На мине и подорвался. Нервы сдали.

Я б л о к о в а. Господи…

Е л е н а (обняла ее за плечи). А ведь есть и у нас свои радости. Зайди в любой дом, в любую семью — последнее от себя оторвут, и хлеб, и кровь, и кров. А случись какая беда — любому своего ребенка доверить можно: будет и ухожен, и лаской согрет, и никогда не узнает, что такое… сирота. Братство людей военных — это великое братство.

Над рощей пролетело звено десантных самолетов.

Я б л о к о в а. «Аннушки» пошли… Сейчас десантников сбрасывать будут. Сотни куполов в небе, красотища!

Е л е н а. Каждый прыжок — это кусок от сердца…

Я б л о к о в а. И ваш там?

Е л е н а. Сегодня у него тысячный прыжок.

Я б л о к о в а. Прыгал столько?! Это же надо — тысяча!

Е л е н а. Первое время, бывало, он в самолет, а я — за спицы и вязанье: говорят, нервы это успокаивает. Верите, глянула как-то — полон чемодан недовязанных вещей лежит. Храню как память. А вы давно в торговле работаете?

Я б л о к о в а, Пятнадцать лет за буфетной стойкой. Чего уж тоже не насмотрелась только. Официантка одна у меня работала. Как клиент сдачи у нее потребует — она рыдать начинает. А одна мужу изменяла лихо, никак поймать не мог. Муравьи подвели: из лесу пришла, а они на мужа набросились, кусаются, проклятые. Разошлись.

Е л е н а (укоризненно). Фаина Никитична, вечно у вас истории какие-то анекдотические…

Я б л о к о в а. Ох, язык у меня, недаром здесь прозвали «Би-би-си!»

Где-то неподалеку вспыхнула солдатская песня.

Не мой ли это прапорщик роту свою ведет? (Быстро прихорашивается.) За подкрашенными глазами нужен глаз да глаз, не то краска потечет.

Е л е н а (надела халат). С учений возвращаются. Ну, мне пора на осмотр. (Уходит в палатку.)

Я б л о к о в а. И я сгину. А то еще подумает, что по нем сохну… (Исчезает.)

Голос Алейникова: «Рота, стой! Вольно. Привал».

Появляются прапорщик А л е й н и к о в и старший сержант Д о б р ы д е н ь. За ними Ф е д о р, Ч х е и д з е, А х м е д о в и М а р у т а. Они в голубых беретах, защитной форме, из-под расстегнутого ворота видны голубые тельняшки, в руках автоматы, у пояса нож.

А л е й н и к о в. Товарищ старший сержант!

Д о б р ы д е н ь. Слушаю, товарищ прапорщик!

А л е й н и к о в. Ваше отделение (смотрит на ручной секундомер) проиграло «противнику» целых одиннадцать секунд! Почему? В чем причина?

Д о б р ы д е н ь. Рядовой Прометеев не мог поразить движущуюся мишень.

А л е й н и к о в. Опять Прометеев… Мазила!

Ф е д о р. Никак нет, товарищ прапорщик. Решил взять ее в плен живьем!

А л е й н и к о в. Остришь, Прометеев? Наряд вне очереди. В карьер за песком.

Ф е д о р. Товарищ прапорщик, а больше некуда? Меня и так «карьеристом» прозвали.

А л е й н и к о в. Пререкаться с командиром? Еще наряд.

Ф е д о р. Я не пререкаюсь, я сопротивляюсь. А опираться можно только на то, что оказывает сопротивление. Физика учит.

А л е й н и к о в. А у власти есть другая особенность: она способна течь только сверху вниз. Я из вас сделаю солдата! А гражданское, этакое залихватское… со шмотками сдайте старшине на склад вместе с тоской по дому, вздохами по девушкам и прочей житейской суетой. Отныне все ваши хлопоты и заботы я беру на себя. Сроком на два года!

А х м е д о в. Вах, спасибо, товарищ прапорщик. Дружку письмо напишу, сто рублей ему должен, теперь пусть с вас требует!

А л е й н и к о в (улыбнулся). Сметлив, в солдатском это характере. Товарищ старший сержант, произведем смотр роте.

Идут.

И запомните: отдых восстанавливает силы, но ослабляет волю…

Д о б р ы д е н ь. Так точно, товарищ прапорщик!

Алейников и Добрыдень уходят.

Ф е д о р. Ну, денек!.. Заграждения из колючей проволоки, потом преодолей горящий барьер, потом ров с водой, потом зубами вцепись в берег и держи оборону, и еще черт знает что! И все жми-дави: секундомеры включены, будь они трижды…

Ребята валятся на траву.

Ч х е и д з е. А я вот люблю эту напряженную жизнь, мужчиной себя настоящим в ней чувствуешь.

А х м е д о в. А ты, Прометеев, просто трус.

Ф е д о р. Храбрость проистекает от… недостатка воображения последствий. А я свою жизнь в соцстрахе еще не застраховал.

А х м е д о в. Вах, я что, тебя хуже, другие хуже?!

Ч х е и д з е. Самолюбия в тебе ни на грош нет, Федор. И в кого ты такой уродился?

Ф е д о р. Один на охоте на самолюбии по гладкой сосне от медведя на самую макушку залез. (Отвернулся.) Личность мою сплющили, расщепили…

Ч х е и д з е. Голос у тебя как зурна жалобный, в Грузии инструмент такой есть.

Ф е д о р. А у меня не инструмент, а душа! Да что там, слова бессильны передать мои эмоции! Вот только здесь, на плацу, понял: человек — это ничто. Ничто, возведенное в степень Гражданина лишь жалким нашим самолюбием. Тобой может шпынять первый попавшийся сержант!

Ч х е и д з е. Сержант — наш командир.

Ф е д о р. Послушай, ты во всем такой «морально упитанный»?

Ч х е и д з е. Я не гостем сюда пришел, а в дом родной. Офицером буду, как отец. Наш род от самого Багратиона идет… У тебя есть отец?

Ф е д о р. Нету.

Ч х е и д з е. Это мать тебя на пристани провожала? Святая женщина, при сыне-то таком.

Ф е д о р. Каком таком? Один я у нее, единственное чадушко.

Ч х е и д з е. Хочешь, профессию ее угадаю? Новорожденных принимает, первому вздоху учит их — акушерка? Угадал?

Ф е д о р. На ферме глухарей разводит. Мы в леспромхозе сейчас живем.

Ч х е и д з е. Диких глухарей?

Ф е д о р. Ну да, вроде как цыплят домашних, и к человеку они привыкают, точно собаки, пищу из рук берут, следом за птичницами бегают, чокнутые.

Появился Д о б р ы д е н ь.

М а р у т а (ворчливо). Бог дал отбой и тишину, а черт — подъем и старшину.

Д о б р ы д е н ь. Рядовой Прометеев, почему небритый?

Ф е д о р. Товарищ старший сержант, а вы нас сами учили: в целях маскировки использовать любую природную растительность.

Д о б р ы д е н ь. Запомните, Прометеев: лень — мать всех пороков.

Ф е д о р. Так точно! Только я с детства привык уважать свою мать!

Д о б р ы д е н ь. Разговорчики. Ох и язык у тебя, Прометеев, все беды у тебя от него…

Ф е д о р. А я права голоса не лишен, это и в Конституции записано.

Д о б р ы д е н ь. А вы где находитесь, куда вас Родина призвала? Ахмедов, отвечайте.

А х м е д о в. В ряды Советской Армии, товарищ старший сержант!

Д о б р ы д е н ь. Уточню. В воздушно-десантные войска, в крылатые гвардейцы! С утра вас муштрую — верно. Потому что из каждого здесь солдата вылепить должен. Солдата — запомните это. И мне чтоб не хныкать, мне чтоб у каждого под рубахой характер был! Элементарно.

Ф е д о р (тихо, Маруте). А знаешь, у него вместо души — моток колючей проволоки. Плоская индивидуальность.

М а р у т а. Сосед у меня был, язвенник. Бывало, спросишь его: «Как живем?» — «Сопротивляемся», — отвечает. Усек?

Ч х е и д з е. А мой отец говорил: «Хочешь, чтобы служилось легко, — дыши глубоко, по́том обливайся, с начальством не задирайся».

М а р у т а. И мой сосед говорил: всю жизнь ходи в дураках — большего добьешься.

Появилась М а р и н а, она в военной форме с сумкой санитара.

Д о б р ы д е н ь. Смирно! Отставить, вольно…

М а р и н а. Здравствуйте, товарищи. В медицинской помощи никто не нуждается? Может, кто-нибудь ногу растер или голова у кого-нибудь кружится?

А х м е д о в (восхищен). Вах, не медсестра, а м ё д-сестра, инжир, финик!

Д о б р ы д е н ь. Марина Федоровна, у меня к вам один личный вопрос имеется и одновременно деловой. Отойдемте в сторонку.

Отошли.

М а р и н а. Слушаю вас.

Д о б р ы д е н ь. Извините, я к атаке приучен, так сказать, по роду войск. Вы замужем?

М а р и н а. Что?

Д о б р ы д е н ь. Понял. И на родине, в собственной душе, претензий ни к кому не имеете?

М а р и н а. Не замужем, не имею, не собираюсь. Какие еще будут вопросы?

Д о б р ы д е н ь. Удовлетворен. Сегодня родным письмо напишу.

М а р и н а. Письмо? О чем это?

Д о б р ы д е н ь. Здесь вот, сейчас, судьбу свою встретил. И не отступлюсь. Сколько б ждать ни пришлось. (Отдал честь, зашагал к другой группе десантников.)

М а р и н а. Ну! Определенно температура повышена!.. Прометеев!

Ф е д о р (вскочил). Я!

М а р и н а. Вы на пароходе постельную принадлежность оставили, подушку?

Ф е д о р. Мать ее все-таки сунула…

М а р и н а. Зайдите в медпункт и получите.

Ф е д о р. В реку выброшу!

М а р и н а. Как угодно.

Пауза.

Ф е д о р. После всего и глядеть на меня не хотите?

М а р и н а. Отчего же. Стрижка наголо вам к лицу идет больше: шишки мудрости видны.

Молчание.

А раньше что-то вы были красноречивее, самоувереннее.

Ф е д о р. Когда я сам на себя сердит, обижен, то даже сам с собой не разговариваю.

М а р и н а. Обижены? На что?

Ф е д о р. Ну вот, к чему душой ни потянусь — все у меня кувырком.

М а р и н а. Вы же клоун. Оп-ля!.. Или теперь решили поменять профессию? Чего вы меня так разглядываете?

Ф е д о р. Нашел в вас то, чего во мне нет. Лучшую половину. Вот бы их вместе соединить…

М а р и н а. Прометеев, перестаньте говорить со мной так, слышите! Командиру пожалуюсь.

Ф е д о р. Валяйте.

М а р и н а. Не «валяйте», а «слушаюсь». А еще солдат.

Марина уходит в медпункт.

Ч х е и д з е. Какая девушка, газель!

А х м е д о в. Вах, вах, вах!..

М а р у т а. Снайпер: глянет — и в мужское сердце, точно в яблочко…

Ф е д о р. Да заткнитесь вы! (Повалился на траву, закрыл голову руками.)

Р е б я т а (хором). У-у-у!..

Д о б р ы д е н ь (возвратился). Рядовой Прометеев? Встать!

Никакого впечатления.

И таких-то в воздушно-десантные войска призывают… Да я бы у ворот отстойник соорудил: размазня, хмырь — по шее и в пехоту!

На плацу появляются О р л е н е в и Т р о п и н и н. Их сопровождает А л е й н и к о в. У Орленева на кителе звездочка Героя Советского Союза.

Т р о п и н и н. Да, крепка наша Русь на язык…

Д о б р ы д е н ь. Становись! Равняйсь! Смирно! (Печатая шаг, направился к офицерам.) Товарищ полковник! Первое отделение второго взвода шестой роты расположилось на отдых после учений!

О р л е н е в. Вольно! Здравствуйте, товарищи солдаты. Не оговорился — солдаты. Пока это почетное звание дается вам авансом, его еще заслужить надо. Как говорил Петр I: «Солдат есть имя общезнаменитое. Солдатом называется первейший генерал и последний рядовой!» Бывает и так: много призванных, да мало избранных. А среди вас должны быть только избранники: вы десантники. А ваша рота, прапорщик, опять в отстающих.

А л е й н и к о в. Разрешите доложить, товарищ полковник! Тому есть объективные и субъективные причины.

О р л е н е в. Мудрено что-то.

А л е й н и к о в. Вовремя не доставили гранаты.

О р л е н е в. У сметливого солдата и рукавица — граната. Почему сразу не взяли полный запас?

А л е й н и к о в. Просил, урезали.

О р л е н е в. Человек робкий попросит десятую долю того, что хочет получить. Человек смелый запросит вдвое больше, чем требуется, и согласится на половину.

Т р о п и н и н. Ну, а субъективные?

А л е й н и к о в. Рядовой Прометеев. Нерадив. Ленив.

Т р о п и н и н. Ленивые всегда бывают людьми посредственными. Таковым я не считаю вас, Прометеев.

Ф е д о р. Разрешите доложить! От человека нельзя требовать невозможного.

Т р о п и н и н (не сразу). В армии каждый должен научиться, может быть, самому трудному в жизни — умению преодолеть самого себя.

О р л е н е в. Десантник должен уметь все. И еще сверх того! Нагрузка современного боя космическая, и нужно научиться ее переносить.

Т р о п и н и н. У кого есть вопросы, может быть, просьбы, пожелания?

Ф е д о р. Разрешите, товарищ подполковник!

Т р о п и н и н. Слушаю вас.

Ф е д о р. Жалоба.

Т р о п и н и н. Фамилия-то какая легендарная — Прометеев, и сразу жалоба.

Ф е д о р. Прошу перевести меня в другое отделение.

О р л е н е в. Почему?

Ф е д о р. Наш старший сержант все жилы из меня вытянул. Я уж не знаю, на каком свете живу.

О р л е н е в. Ну, а сам он что, при этом на плацу, на ученьях, в сторонке сидит, загорает?

Ф е д о р. Так он же железный!

О р л е н е в. Молодцом, старший сержант. У крылатой гвардии закон: требуй от других только то, что можешь потребовать и от себя! Служба в воздушно-десантных войсках — это жизнь, из которой выброшены… скучные куски. Научитесь жить с огоньком, ребята!

Из палатки появилась Е л е н а.

А какие у медицины новости?

Е л е н а. Никаких, товарищ полковник.

О р л е н е в. Если у медицины нет новостей — это уже хорошие новости.

Е л е н а. Всех офицеров после прыжков согласно инструкции прошу в мой шатер на медосмотр.

Т р о п и н и н. Я пока здесь останусь, догоню.

Орленев и Алейников направляются в медпункт.

Т р о п и н и н (ребятам). Давайте присядем.

Все уселись на траву.

Вот смотрят на тебя несколько пар глаз, и все ждут от тебя какого-то откровения. А в армии все просто, как вдох и выдох, ну, как сама жизнь.

Молчание.

Вот здесь на этом самом месте в Великую Отечественную войну горстка бойцов обороняла гарнизон. Бойцы сражались до последнего патрона… Озверевшие фашисты не пощадили никого: раненых, жен командиров, грудных детей заживо бросили в колодец. Вон там, у дороги, где воздвигнута мемориальная доска.

Напряженное молчание.

Участником этой обороны был ныне гвардии полковник, Герой Советского Союза, командир нашего полка Орленев. Вот где вам выпала честь нести свою службу.

Пауза.

Приуныли? А русский солдат стоек и боек, смел и остер, на выдумку нов, всегда к бою готов!

Ребята заулыбались.

Среди вас все комсомольцы?

Ф е д о р. Я беспартийный.

Т р о п и н и н. Что так, комсорг Ахмедов?

Ахмедов вскочил.

Сидите, сидите, Ахмедов.

А х м е д о в. Недостоин, товарищ подполковник. Ребята против!

Т р о п и н и н. Прометеев, в армию призваны с десятилетки?

Ф е д о р. Так точно!

Т р о п и н и н. Ну, а в будущем кем стать хотите?

Ф е д о р. Ломоносовым. А я серьезно. Между прочим, я и в научных журналах печатался. (Достал из кармана заметку.) Вот, выдержка из статьи: «Механизатор Васильковского леспромхоза Распопов усовершенствовал посадочную машину. В этом ему помогали и другие…» А другие — это я.

Смех.

Т р о п и н и н. А служишь плохо. Товарищ старший сержант, каждый из ваших подчиненных — это не сосуд, который надо наполнить, а факел, который надо з а ж е ч ь. Тогда все преодолимо. А как добиться этого? Только одним путем: при всей железной дисциплине в каждом солдате сохранить л и ч н о с т ь. Потому наша Советская Армия и непобедима.

Появилась М а р и н а.

М а р и н а. Товарищ подполковник, вас просят в санчасть.

Т р о п и н и н (улыбнулся). Есть в санчасть! Дисциплина, подчиняюсь. (Уходит.)

Ф е д о р. Слышали: личность!

Д о б р ы д е н ь. Рядовой Прометеев! Два наряда вне очереди получили? В карьер шагом марш!

Ф е д о р (без энтузиазма). Есть, два наряда вне очереди. (Промаршировал мимо Марины.)

М а р и н а. За что его?

Д о б р ы д е н ь. Нерадив. И в коллективе не принят.

М а р и н а. Всеми?

Молчание.

А человек должен знать, что он кому-то нужен. Нужен! Эх вы, коллектив… (Исчезла в медпункте.)

Пауза.

Д о б р ы д е н ь. Отделение, стройся! Шагом марш! Запевай!

Отделение с песней уходит. Появилась Я б л о к о в а. Из палатки выходит А л е й н и к о в.

Я б л о к о в а. Здравствуй, Платон Павлович.

А л е й н и к о в. Фаня…

Я б л о к о в а. Дай, думаю, грибков в лесу пособираю. (Смотрится в зеркальце.) Чего это ты вчера Зинку из столовки обхаживал? Мимо прошла, ног под собою не чует. Только ведь прическа у нее искусственная: парик в городе у знакомого парикмахера достала.

А л е й н и к о в. Полно тебе, Фанечка, тут и без тебя голова кругом.

Я б л о к о в а. Неприятности, что ли, какие?

А л е й н и к о в. Есть тут один Прометеев, в печенки въелся!

Я б л о к о в а. Дерганый ты стал. От нерегулярного питания все. По столовкам язву только наживать, обед мужчине нужен домашний.

А л е й н и к о в. Невезучий я, чертом, что ли, меченный?

Я б л о к о в а. Что так?

А л е й н и к о в. Половину жизни прожил. А добился чего? Прапорщик… Все дружки мои: кто капитан, а кто майор. Сам во всем виноват. От военного училища отказался — на гражданку потянуло. Десять лет и мыкался, то матросом в Атлантике, то в Сибири с геологами. Однажды лишь задумался, и точно кто по голове трахнул: без армии-то мне не жить! Военная во мне заложена косточка… Да, теперь не только прапорщиком — старшиной служить бы пошел. И болею за свое дело, и каждый промах, каждый нерадивый солдат — мне словно ножом по сердцу. Строг с ними? Да. Иногда даже лютую. Потому как не могу допустить, чтобы кто-то из них ошибки мои повторил. Армия — она главное в человеке воспитывает: учит быть волевым, требовательным к себе, а без дисциплины пропадешь.

Я б л о к о в а. Вот ты какой у меня. Сразу и не отомкнешь…

А л е й н и к о в. Руки у тебя, притронешься — и любую беду снять можешь. Злость и та тебе к лицу…

Я б л о к о в а. Сильный, большой, а пустоцвет. Кончать было с тобой решила. (Резко оттолкнула.) Ну вот что: или женись, или катись! Милостыни мне от тебя не надо.

А л е й н и к о в. Фанечка, синичка моя, ведь только об этом и мечтаю.

Я б л о к о в а. Я тебе помечтаю, я тебя думать отучу. У, так бы и пристукнула. Женщине об этом сказать надо вслух, членораздельно!

А л е й н и к о в. Хочешь, завтра же в загс и пойдем!

Я б л о к о в а. Завтра? Нет, днем не могу.

А л е й н и к о в. Тогда вечером.

Я б л о к о в а. Вечером тоже работа. На две смены устроилась.

А л е й н и к о в. Это еще зачем?

Я б л о к о в а. Голую-босую не возьмешь, приданое себе сколачиваю.

А л е й н и к о в. Словеса-то какие выковыриваешь — приданое…

Я б л о к о в а. Ну вот что, если я сама не передумаю — в воскресенье в районный Дворец бракосочетаний и покатим.

А л е й н и к о в. Значит, согласна?

Я б л о к о в а. Одному богу известно, что вы нам, бабам, стоите!

Обнявшись, Алейников и Яблокова уходят. Какое-то время сцена пуста. В отделении слышны только солдатские песни. Неожиданно появляется Ф е д о р, у него разодрана штанина. Не решается войти в медпункт. Очевидно, его заметили, вышла М а р и н а.

М а р и н а. Что это с тобой?

Ф е д о р. Кобыла проклятая… Стал ее запрягать, нагнулся, а она как зубищами цапнет. Мне бы только йодом смазать.

М а р и н а. А ну, покажи. Где?

Ф е д о р (прикрыл рукой штанину). А чего там глядеть-то?

М а р и н а. А если заражение, а если столбняк?! Укол сделать нужно. Стой здесь! (Исчезла в палатке.)

Ф е д о р. И обмундирование казенное в лоскуты, теперь не залатаешь… Ну, кобыла, погоди!

Вернулась М а р и н а, в руках ее шприц и тампон.

М а р и н а. Снимай штаны!

Ф е д о р. Что?!

М а р и н а. Глупый, тут каждая секунда дорога. Снимай, а то солдат позову!

Ф е д о р. Да не кричи ты так, чего панику разводить?

М а р и н а. Ну! В последний раз тебе говорю.

Ф е д о р (у него несчастный вид). От чего зависит человеческая судьба: дали наряд вне очереди, стал запрягать кобылу, а она цапнула тебя… И погибла любовь! Ой!..

З а н а в е с.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Палисадник дачи Орленевых. Сюда вынесен стол и несколько стульев. Слева видна застекленная веранда, на подоконнике которой стоит телефон и транзистор. Звучит музыка. Е л е н а накрывает на стол.

Е л е н а. Мужчины, завтракать пора!

Появились О р л е н е в и Р у с л а н. Орленев в спортивном костюме. Остановились в стороне.

О р л е н е в. Значит, медосмотр прошел?

Р у с л а н. Полностью, па!

О р л е н е в. Ну, а как же возраст твой — ведь молоко на губах не обсохло!

Р у с л а н. А я им сказал, что паспорт дома забыл.

О р л е н е в. Поверили? Врать-то где научился?

Р у с л а н. Так ведь ради дела, па.

О р л е н е в. Мать ничего еще не знает?

Р у с л а н. И не догадывается даже.

О р л е н е в. Втравил ты меня в историю. Скверно. А сказать придется.

Р у с л а н. Не говори ей пока, ведь за сердце схватится, не разрешит!

О р л е н е в. Надо, сынок. Пора ей знать все.

Р у с л а н (замер). Ты чего замолчал, па?

О р л е н е в. Готовься. Завтра в десять ноль-ноль будешь с самолета прыгать.

Пауза.

Если боишься, то я все отменю. Говори честно!

Р у с л а н. Нет, па, не боюсь. Готов.

О р л е н е в. Ну, смотри, Руслан, не опозорь меня, если уже в самолет сядем… Вытолкну! У тебя есть еще время, думай.

Р у с л а н (неожиданно целует отца). Спасибо, па!

Е л е н а. О чем это вы там шепчетесь?

О р л е н е в. Садись за учебник и повтори все элементы, а сегодня днем пойдешь на тренаж. Проэкзаменую все сам.

Р у с л а н. Есть, товарищ полковник!

Все сели за стол.

Е л е н а. В кои-то веки собрались вместе, а все точно врозь, ни из кого слова не вытянешь, все будто в рот воды набрали, молчат… Руслан, как у тебя нога? Где ты умудрился так ее вывихнуть?

Р у с л а н. Зажила. Ты же сама говоришь: у победителей раны заживают быстрее.

Е л е н а. Интересно, в чем и где ты оказался победителем?

Р у с л а н. Ма, а правда, что у парашютиста перед первым прыжком предчувствие обострено в несколько раз больше, чем у обычных людей?

Е л е н а. Правда, это установили психологи.

Р у с л а н. А после прыжка у человека вся душа нараспашку, ему хочется петь, кричать, даже плакать от радости, правда?

Е л е н а. Правда. А почему ты вдруг об этом заговорил?

О р л е н е в (не выдержал молчания). Руслан, выключи ты эту тарахтелку, хоть в выходной день дай побыть в тишине.

Р у с л а н. Спасибо, ма, я сыт, у меня дела срочные. (Уходит, прихватив транзистор.)

Е л е н а. Ну, а ты чего глаз от тарелки не оторвешь?

О р л е н е в. Соображаю.

Е л е н а. О чем? Как от меня на рыбалку улизнуть? Ты чего это улыбаешься?

О р л е н е в. Раньше по сему поводу ты бы мне скандал закатила, а теперь… Да, мы уже прошли кульминационную точку нашей любви, у тебя она пошла на убыль.

Е л е н а. А знаешь, ты, пожалуй, прав.

О р л е н е в (поперхнулся). То есть? Что ты этим хочешь сказать?

Е л е н а. Любить может только человек цельный.

О р л е н е в. Ну-ну, выкладывай дальше, это уже интересно.

Е л е н а. А я растворилась, живу чужой жизнью — жизнью сына и мужа.

О р л е н е в. Ну, мать, ты доведешь меня когда-нибудь до инфаркта.

Е л е н а. Тебя и громом не свалишь. Седой, а глупый. (Целует Орленева.) Так о чем же вы все-таки шептались там, а?

Появился Т р о п и н и н.

Т р о п и н и н. Не позволите ли холостяку погреться у семейного огонька?

Е л е н а. Юрий Михайлович, милости просим, как раз к завтраку. Блинчики есть будете? Я их по особому рецепту готовлю.

Т р о п и н и н. Не хлопочите, Елена Владимировна, я ведь действительно зашел душой оттаять. Хорошо у вас, семья…

Е л е н а. Семья только по воскресеньям. А так и поговорить не с кем даже. Сама с собой скоро разговаривать научусь.

О р л е н е в. Ворчишь, значит, стареешь.

Е л е н а. А тебе зеркало пододвинуть?

О р л е н е в. Не надо. И так знаю, что мужчина в соку.

Е л е н а. Убери газету, когда с женщиной разговариваешь!

О р л е н е в. Постой, там же про футбол!..

Е л е н а. А ты заметил, что у меня новая прическа?

О р л е н е в. Ну-ка, ну-ка, действительно!..

Е л е н а. Вот вам типичная сценка из «семейной жизни», Юрий Михайлович. (Ушла в дом.)

Т р о п и н и н. Эх, счастливый ты, Орленев.

О р л е н е в. Ладно, выкладывай, с чем пожаловал? И не темни, комиссар.

Т р о п и н и н. У прапорщика Алейникова чепе.

О р л е н е в. Что? Ну?!

Т р о п и н и н. В его роте один курсант отказался совершить свой первый прыжок с самолета.

Пауза.

О р л е н е в. Так.

Т р о п и н и н. Но и Алейников совершил серьезный проступок: он пытался заставить курсанта прыгнуть.

О р л е н е в (вскочил, подошел к телефону). Четвертый? Прапорщика Алейникова ко мне!

Т р о п и н и н. Он здесь. Я приказал ему явиться.

О р л е н е в. Зови!

Входит А л е й н и к о в.

А л е й н и к о в. Прапорщик Алейников прибыл по вашему приказанию.

О р л е н е в. Хорош… Кто?!

А л е й н и к о в. Курсант Прометеев, товарищ полковник!

О р л е н е в. Отчислить из десантных войск. Подайте рапорт.

А л е й н и к о в. Есть!

О р л е н е в. А вам, прапорщик, за превышение власти…

А л е й н и к о в. Простите, не выдержал, товарищ полковник. Это же позор на всю роту!

О р л е н е в. Трое суток ареста.

А л е й н и к о в (опешил). А как же тогда власть командира?

Т р о п и н и н. Властвовать над собой — наивысшая власть! А уже потом ее распространять на других.

А л е й н и к о в. Хотел, думал… психологический барьер его сломить, трусость эту. Он же потом сам себя презирать станет! А его товарищи?!

Т р о п и н и н. Пригласите сюда Прометеева.

О р л е н е в. Что, и этот здесь?

А л е й н и к о в. Товарищ подполковник, только время зря потратите. И нервы. Ну… патологически не пригоден он к нашей службе. Лучше я десяток суток отсижу, от него избавьте только!

Т р о п и н и н. Товарищ прапорщик, пригласите.

О р л е н е в. Отставить!

А л е й н и к о в (тихо). Пути начальства неисповедимы! (Щелкнул каблуками, уходит.)

Т р о п и н и н. Не слишком ли круто, Виктор Николаевич?

О р л е н е в. Здесь гвардейская часть, а не детский сад. Сам знаешь, служба всего два года, а боеготовность должна быть наивысшая. Такой солдат — прореха в бою.

Т р о п и н и н (не сразу). Все люди сделаны из одного теста, все испытывают страх, боль, отчаяние. Один в состоянии это преодолеть, другой нет. Почему? Может быть, он больше нуждается в помощи, сочувствии, внимании, и мы проглядели это?

О р л е н е в. Нам Родина доверила меч, а не букет ромашек.

Звонок телефона.

(Снял трубку.) Орленев… Милиция, из ГАИ? Ничего не понимаю… Ладно, пропустите. (Положил трубку.) Юрий Михайлович, прими товарища из милиции, а я пойду переоденусь.

Т р о п и н и н. Так как же с Прометеевым?

О р л е н е в. Отчислить! (Уходит в дом.)

Тропинин закурил. Появился Б р у с н и к и н, он в мотоциклетном шлеме, крагах.

Б р у с н и к и н. Разрешите обратиться, товарищ подполковник? Старшина ГАИ Брусникин.

Т р о п и н и н. Тропинин. (Рукопожатие.) Чем могу быть полезен?

Б р у с н и к и н. Вот и начать как, даже не знаю, дело больно деликатное… (Неотрывно смотрит на собеседника. Вдруг.) Сейчас, сию минуту…

Т р о п и н и н. Что вы вдруг так замешкались? А производите впечатление человека не робкого десятка.

Б р у с н и к и н. Тропинин… Юрий Михайлович? Неужто!.. А меня не признали?

Т р о п и н и н. Что-то не припомню.

Б р у с н и к и н. Сорок второй год, война, в тыл к фашисту нашу группу забросили под Бобруйск…

Т р о п и н и н (вспомнил). Радист? Тимофей Григорьевич?!

Б р у с н и к и н. А я-то вас погибшим считал, товарищ старший лейтенант.

Обнялись.

Т р о п и н и н. Так все в старшинах и ходишь?

Б р у с н и к и н. Не повезло на карьеру, товарищ старший лейтенант. Простите, товарищ подполковник, что по старинке величаю.

Т р о п и н и н. Садись, дружище, садись. А постарели-то мы оба…

Б р у с н и к и н. Жизнь, она против шерсти гладит, оттого и морщины. Только не жалуюсь, детей вырастил, внуков нянчу. Да чего рассказывать, поди, у вас самих все этак.

Т р о п и н и н (не сразу). Холост я. Одинок.

Пауза.

Б р у с н и к и н. Неужто с той поры? Забыть ее не можете?

Т р о п и н и н. Разве такое забудешь. Ведь на моих глазах ее пытали…

Б р у с н и к и н. Аннушка наша, Аннушка!

Т р о п и н и н. Психологом оказался гестаповец, тонким. Меня сигаретами угощал, а у нее клещами пальцы на руках откусывал… Ничего не сказала. До сих пор хруст этот слышу! (Молчание.) А меня партизаны спасли. Тело ее на руках трое суток нес, пока не отняли: думали, что я с ума сошел…

Б р у с н и к и н. Не надо, старший лейтенант. Простите, товарищ подполковник.

Т р о п и н и н. Нет, надо! Чтобы такое не повторилось больше.

Б р у с н и к и н. Разбередил я вам душу. Память-то, она и окаянной бывает.

Т р о п и н и н. Спасибо, Тимофей Григорьевич, что сам еще по земле ходишь и корни потомства пустил. Добрые будут у тебя дети, верю. А как же иначе-то!

Б р у с н и к и н. В гости к себе милости прошу, я ведь тут неподалеку живу, а уж встречу… пир горой, по-нашему, по-русски!

Т р о п и н и н. Непременно, Тимофей Григорьевич, непременно. Ну, а теперь говори, с чем пожаловал?

Б р у с н и к и н. Тут такое дело… Язык от стыда не ворочается. У, старый дурак! (Постучал кулаком по своей голове.)

Т р о п и н и н. Ну, а потолковей можно?

Из дома вышел О р л е н е в. Он уже в военной форме. Невольно прислушивается к разговору.

Б р у с н и к и н. Солдат ваш один жизнь молодой матери спас. А я сгоряча на него рапорт подал. Как же — мотоцикл милицейский угнал! Тьфу, дурень непутевый…

Т р о п и н и н. Мотоцикл?

Б р у с н и к и н. Ну, пока я это в столовке прохлаждался, он согласно обстановке действовал, по уставу человеческому: посадил роженицу в коляску — и в больницу.

Т р о п и н и н. Постой, постой, когда это было?

Б р у с н и к и н. Месяца полтора тому. А теперь родители младенца регистрировать отказываются, пока имя солдата не узнают: в честь его назвать постановили. Фамилия-то его у меня имеется. (Роется в планшете.)

Т р о п и н и н. Прометеев.

Б р у с н и к и н. Точно!

Т р о п и н и н. Федором его звать. Федор Федорович.

Б р у с н и к и н. Спасибо. Вот спасибо. (Записывает.) Матери тотчас и передам. (Убрал планшет.) Разрешите отбыть, товарищ подполковник? (Отдал честь, вышел.)

Т р о п и н и н (Орленеву). Вот оно как все оборачивается, Виктор Николаевич…

О р л е н е в (снял телефонную трубку). Вызвать рядового Прометеева!

Вернулась Е л е н а.

Е л е н а. А вот и ваш завтрак, Юрий Михайлович.

Т р о п и н и н. Спасибо. (Ест.) Елена Владимировна, вот если бы ваш сын служил в армии, и вдруг вы узнаете: он недостоин звания солдата?

Е л е н а. Мой сын? Как то есть недостоин? Я бы… немедленно выехала в эту часть, я бы… поговорила с ним, убедила, да, да, убедила стать человеком!

Т р о п и н и н. И добились бы успеха?

Е л е н а. О, вы не знаете, что такое мать, недооцениваете ее силу. (Собрала посуду, уходит.)

О р л е н е в. А ты удивительно можешь заставить меня в чем-то усомниться, посмотреть на вещи иными глазами. И как мы только с тобой уживаемся?

Т р о п и н и н (улыбнулся). Известно, что зубной врач для другого зубного врача самый тяжелый пациент, оба знают, когда боль неизбежна, но и выздоровление тоже.

Появился Ф е д о р, встал по стойке «смирно».

Ф е д о р. Рядовой Прометеев!

Т р о п и н и н. Зачем вызвали, знаете?

Ф е д о р. Догадываюсь, товарищ подполковник.

Т р о п и н и н. Может быть, перед прыжком вы были нездоровы, плохо себя чувствовали?

Ф е д о р. На здоровье не жалуюсь, товарищ подполковник!

О р л е н е в (резко). Значит, струсил?

Ф е д о р. Небо — не мое призвание, товарищ полковник.

О р л е н е в. И куда же ты спрятался?

Ф е д о р (глухо). В туалет, товарищ полковник.

О р л е н е в. Вполне земное место… Ну вот что, садись, дам тебе перо и бумагу, и сам — слышишь, сам! — напишешь все своей матери, всю правду: голую, как младенец только что новорожденный!

Ф е д о р. Матери? О чем?

Т р о п и н и н. О всех своих художествах.

Пауза.

Ф е д о р. Не надо, товарищ подполковник, пожалуйста.

Т р о п и н и н. Почему это?

Ф е д о р. Я ей все это время о другом писал.

О р л е н е в. Что герой?

Ф е д о р. Ну, вроде этого, свободно фантазировал…

О р л е н е в (подал ручку, бумагу). Пиши!

Ф е д о р. Есть! Разрешите берет только снять, жарко что-то стало.

О р л е н е в. Пот прошиб?

Ф е д о р. Ага, я человек эмоциональный.

Т р о п и н и н. Ну, а почему правду сразу не сказал? Про мотоцикл?

Пауза.

Ф е д о р. Испугался… Кричала она очень, женщина эта, потом сознание потеряла: это я ее растряс, дорога-то проселочная…

О р л е н е в. Пиши. Идем, Юрий Михайлович.

Орленев и Тропинин уходят в дом. Федор вздохнул, принялся за послание.

Ф е д о р. Дорогая мама. (Зачеркнул.) Здравствуй, мать!.. Здравствуй.

Положил перо, задумался. На сцене медленно гаснет свет. Возникает мягкая лирическая мелодия. В луче света появилась В а р в а р а П е т р о в н а. Другим лучом высвечивается Ф е д о р.

В а р в а р а П е т р о в н а. Ты звал меня, сынок?

Ф е д о р. А ты как узнала об этом?!

В а р в а р а П е т р о в н а. Сердце матери, оно все чувствует… Тебе что, плохо, сынок?

Ф е д о р. С чего это ты взяла?

В а р в а р а П е т р о в н а. Служится-то как?

Ф е д о р. Нормально. Ну, в общем, терпимо. Даже хорошо служится.

Пауза.

В а р в а р а П е т р о в н а. А слезы на глазах отчего?

Ф е д о р. Тебя вот вижу, соскучился.

В а р в а р а П е т р о в н а (гладит сына по голове). Нет, сынок, трудно тебе. Кто, как не мать, об этом скажет?

Ф е д о р. Ты вот лучше скажи мне: кто я? Ну, что я за человек? Что во мне есть? Ведь за что-то я сам себя ненавижу?!

В а р в а р а П е т р о в н а. Во как…

Ф е д о р. Слабак? Трус? Ты только не смотри на меня так. Иногда морду самому себе набить хочется… Молчишь? Вот вытолкнут тебя родители на свет божий, и живи, как умеешь. Ну, а если не умеешь? Скули?! А я не собака, не волк — Человек! А это обязывает! Ну, а где силы взять для этого?

В а р в а р а П е т р о в н а. А в человеке все есть, Феденька. Если выжить хочешь. Думаешь, легко мне было одной, без мужа, без отца твоего? Зайдешь, бывало, в глушь леса, от людей подальше, и кричишь навзрыд… А тебя растить, воспитывать еще надо. И сама без специальности. В колхозе сватались, от соблазна в леспромхоз переехала. Ради тебя от всего отказалась.

Молчание.

Жизнь человеческая не из одних радостей состоит, сынок, долг свой у каждого имеется, обязанность людская. Во как… А что душу себе бередишь, это хорошо. Семена по весне бросишь — всходы даст. Даст, Феденька, непременно. (Гладит сына по голове.) Ты уж постарайся. Ты у меня теперь солдат.

Ф е д о р. Какой я солдат…

В а р в а р а П е т р о в н а. Солдат! (Молчание.) Деньги-то нашел?

Ф е д о р. Какие деньги?

В а р в а р а П е т р о в н а. А я их в подушку тебе зашила, пятьдесят рублей.

Ф е д о р. В подушку? Я же ее в речку выбросил!

В а р в а р а П е т р о в н а (засмеялась). Ну и добро, значит, реку умаслил, купаться теперь можешь без опаски, не утонешь.

Ф е д о р. Мама!..

Медленно гаснет луч. Варвара Петровна исчезает. Вновь загорается свет. За столом один Фе д о р, перед ним лист бумаги — это письмо к матери. Из дома выходят О р л е н е в и Т р о п и н и н.

Т р о п и н и н. Написал?

Ф е д о р. Вот…

Т р о п и н и н. Все как на духу?

Ф е д о р. Будто сам с ней сейчас поговорил…

О р л е н е в. Рядовой Прометеев, даю вам две недели сроку: заново пройдете всю подготовку к прыжку! Ясно? Заново и сам!

Ф е д о р. Есть! Соберу все свои духовные резервы…

О р л е н е в. Руслан!

Р у с л а н (появился). Что, па?

О р л е н е в. Сколько тебе лет?

Р у с л а н. Смешной ты, па, будто не знаешь. Ну, скоро пятнадцать.

О р л е н е в. Вот завтра мой сын совершит свой первый самостоятельный прыжок с самолета. В воздух подниметесь вместе. А потом сын поделится с тобой впечатлениями, «опытом», как проходил эту подготовку. Ясно? Все всем ясно? (Почувствовав напряжение присутствующих, Орленев обернулся.)

Рядом стоит Е л е н а.

Е л е н а. Вплоть до развода!

О р л е н е в. Елена…

Е л е н а. Я сказала: вплоть до развода. Сына ты не получишь!

О р л е н е в. Моя вина в том, что я не сказал тебе об этом раньше.

Е л е н а. Ты не отец. Нет.

Р у с л а н. Ма!.. Я все равно это сделаю. Ты же знаешь, я же его сын.

Е л е н а. И мой тоже.

Р у с л а н. Ма, ну ма. Я в офицерскую школу готовлюсь.

Т р о п и н и н. Династия…

Пауза.

Е л е н а. Взрослый сын, совсем стал взрослый, не заметила как.

О р л е н е в. И с этим ничего уже не поделаешь.

Е л е н а. Замолчи!.. И ведь знала, что все этим кончится. Вернее, что все этим и начнется. Яблоко от яблони… Ну, вот что, на аэродром я поеду с вами.

Р у с л а н. Ма, ну чего ты так волнуешься?

Е л е н а. Ступай, Руслан, ступайте все, хочу побыть одна. Одна. Господи!

Р у с л а н (Прометееву). Идемте, дядя Федя. Идемте!

З а н а в е с.

Крыша пятиэтажного дома. Здесь, на самом краю, у желоба, свесив ноги, сидят Ф е д о р и Р у с л а н. Рядом с ними транзистор, он включен.

Р у с л а н. Вот мы, дядя Федя, находимся с вами на крыше пятиэтажного дома. Это я просто уточняю обстановку.

Ф е д о р. М-да, с такой голубятни сверзнешься — костей не соберешь…

Р у с л а н. Главное в этой ситуации не обращать никакого внимания на высоту. Вы меня поняли?

Ф е д о р. Усек. И сколько раз ты этак на крыше сам торчал?

Р у с л а н. Пока не преодолел страх.

Ф е д о р. Ну, а еще чего делал?

Р у с л а н. На болото ходил.

Ф е д о р. К лешему за советом, что ли?

Р у с л а н. Змей ловил и в руки брал.

Ф е д о р. Ядовитых?! Факир…

Р у с л а н. Во всем искал элементы для тренировки воли. (Не сразу.) А вы ведь не слушаете меня, дядя Федя.

Ф е д о р. А ты не зови меня дядей! Можно и проще — Федор.

Р у с л а н. Да не машите так руками, сорветесь! (Федор вцепился в желоб.) Вот вы на мгновенье и забыли о страхе.

Ф е д о р. А ты не напоминай! (Вытер вспотевший лоб.) Ну ладно, давай про то, как первый раз с самолета-то, с парашютом…

Р у с л а н. Да я уже рассказывал! Двое впереди меня уже прыгнули, чувствую, отец руку мне на плечо положил. Глянул я, где дверь открыта, закрыл глаза и побежал. А у порога открыл один глаз из любопытства, оттолкнулся и полетел. Да вам и это не интересно…

Ф е д о р. Интересно. Думаю: ну, чем ты лучше меня? Чем таким меня природа обделила? Ну, это я так, к слову. Валяй дальше.

Р у с л а н. Поток воздуха перевернул меня на спину, и увидел я, что отец следом летит. А через пять секунд — рывок: парашют раскрылся. Отец меня догнал, кричит: «Руслан, Руслан, спиной развернись к ветру, ноги вместе, ноги вместе держи!» А земля все равно раньше оказалась, на ногах устоять не смог, вскочил, вижу, мать ко мне по полю бежит и сразу целовать: «Сыночек, сыночек!» А отцу: «Дурень!» — говорит. (Смеется.)

Ф е д о р. Даешь по сему случаю торжественный марш! (Включил транзистор на полную мощность. Дальнейший их разговор из-за музыки не слышен.)

На крыше, осторожно ступая, кое-где пробираясь на четвереньках, появилась Я б л о к о в а. Она в ярком домашнем халате, на голове бигуди.

Я б л о к о в а. Выключай, глуши, кому говорю?

Р у с л а н. «Би-би-си»… (Выключил транзистор.)

Я б л о к о в а. Муж с дежурства пришел, поесть не успел, свалился, спит, а они тут, под самым потолком, шабаш устроили!

Р у с л а н. Извините, Фаина Никитична, мы не знали…

Я б л о к о в а. Опять ты, Прометеев?! Дала бы я тебе по шее, кабы не в военной форме был. За что, спрашивается, из мужа моего, Платона Павловича, всю кровушку выпил! Во сне, когда тебя увидит, стонет! А ну, слезай с крыши!

Р у с л а н. Фаина Никитична, мы еще тренировку не закончили, мы тихо будем.

Ф е д о р. Волю он во мне воспитывает. А это, так сказать, в программу моего обучения входит. Против этого не попрешь, Фаина Никитична.

Я б л о к о в а. Дурь из тебя вышибать надо, а не волю воспитывать! Вот сержанта позову, он вам по-мужски втолкует! (Повернула обратно.)

Р у с л а н. Фаина Никитична, а вы чего на четвереньках? Здесь крыша пологая, безопасно.

Я б л о к о в а. Молод еще взрослых учить! (Исчезла.)

Р у с л а н. Ну, а теперь проведем визуальную тренировку. Федор, что вы под нами на земле видите?

Ф е д о р (вдруг закричал). Марина! Э-ге-гей!..

Р у с л а н. Да тише вы, прогонят отсюда нас.

Ф е д о р. Заметила. В подъезд вошла. Ты ей о наших делах ничего не говори. Просто, мол, сидим и загораем, лады, Руслан?

Р у с л а н (вздохнул). Лады. Трудновоспитуемый вы.

Ф е д о р. Давай рубахи скинем, а?

Оба разделись по пояс, легли. Появилась М а р и н а, она в нарядном платье.

М а р и н а. Между прочим, могли бы и одеться, женщина все-таки… А тебе, Прометеев, на земле людского сраму мало, повыше забрался, чтобы все видели?

Ф е д о р. Философствую. Вот, к примеру: знаешь, сколько тратит человек на п о л е з н о е? 17 целых, 352 тысячных доли! Все остальное — хлам: сомнения, угрызения совести, страх, тоска и прочие эмоции. Анализ! Решил эвристику изучать. Наука такая: влияет на психологию, чувства, высвечивает темные стороны души.

М а р и н а. Укол не болит?

Ф е д о р. Медработники все бескрылые, им подавай только плоть.

М а р и н а. Дайте-ка мне лучше музыку послушать. (Включила транзистор.)

Возникла музыка.

М а р и н а (вдруг). Руслан, давайте потанцуем! Если приглашает женщина, ей не отказывают.

Р у с л а н. Извините, я только сейчас оденусь.

Танцуют.

М а р и н а. Оказывается, танцевать можно где угодно, даже на крыше. А вы галантный кавалер, Руслан.

Ф е д о р (ревниво). Наплясались?

М а р и н а. Ты что-то сказал?

Ф е д о р. Точно, самой большой опасности подвергаются те люди, которые ждут. Нет, надо всегда атаковать самому!

М а р и н а. Недурно сказано.

Ф е д о р. Это не я, это Наполеон.

М а р и н а. А знаешь, он понимал толк в женщинах.

Марина и Руслан, танцуя, скрываются за сценой. На крыше появился Д о б р ы д е н ь.

Д о б р ы д е н ь. Все отделение, все ребята в небесах купаются, а Прометеев на чердаке распластался, точно ворона подбитая.

Ф е д о р. Меня же вы сами от прыжков отстранили.

Д о б р ы д е н ь. А ну, вырубай рацию. (Выключил транзистор.) Да для десантника нет хуже наказания, чем отстранение от прыжка!

М а р и н а (появилась с Русланом). Кому это музыка не по душе?

Д о б р ы д е н ь. От жильцов жалоба поступила, товарищ санинструктор.

М а р и н а. А мне сегодня дозволено делать все, что я захочу.

Д о б р ы д е н ь. В спортлото выиграли, что ли?

М а р и н а. Просто мне исполнилось девятнадцать лет.

Пауза.

Ф е д о р. Руслан, за мной!

М а р и н а. Куда вы?

Ф е д о р. А мы мигом обернемся!

Руслан и Федор исчезают.

Д о б р ы д е н ь. Ну, по такому случаю… (Включил транзистор. Одернул гимнастерку, поправил фуражку.) Разрешите на тур вальса.

Танцуют.

Одному курсанту из соседней роты письмо из дома прислали: «Вася, ты пишешь, что получил уже два наряда вне очереди. Если это верно, сынок, пришли один сестренке: на будущей неделе она замуж выходит!»

М а р и н а. Смеяться можно?

Д о б р ы д е н ь. Красивая вы, единственный такой экземпляр. В чем, в чем, а в этом я толк понимаю.

М а р и н а. А у меня волосы прямые, как палки, завиваю их, даже сплю на бигудях. И ресницы как у телки, пока не накрашу. Посмотрели бы вы на нашу сестру утром!

Д о б р ы д е н ь. Вчера письмо от родных получил. Одобряют.

М а р и н а. Что одобряют?

Д о б р ы д е н ь. Мой выбор. Я им фотокарточку вашу выслал.

М а р и н а (прервала танец). Да как вы посмели?! Где вы ее взяли, где?

Д о б р ы д е н ь. Не хочу перед вами душой кривить, в красном уголке из стенгазеты вырезал.

М а р и н а. Очень остроумно!

Д о б р ы д е н ь. А я упрямый и ответа вашего, разумеется положительного, дождусь непременно. Итак, задаю свой вопрос: как скоро могу я надеяться?

М а р и н а. Не задавайте вопросов, незачем будет врать.

Д о б р ы д е н ь. Такая, как вы, врать не сможет, натуре противопоказано. Потому и присох к вам.

Вернулись Ф е д о р и Р у с л а н, у них охапка цветов.

М а р и н а. Ну!.. Где это вы их достали? Столько!

Ф е д о р. У дома напротив с газона, зря там только вянут.

Д о б р ы д е н ь. Ну, Прометеев, нарядов вам на целую неделю обеспечено — это я вам обещаю.

Р у с л а н. А он здесь ни при чем, товарищ старший сержант, это я нарвал.

М а р и н а. Вот это да! (Зарыла в цветах свое лицо.)

Д о б р ы д е н ь. И не пахнут даже. Нет, пахнут, клопами.

М а р и н а. Прелесть какая…

Д о б р ы д е н ь. Понятно. Только старший сержант Добрыдень промашечку ни в чем не давал. А ну, включай каждый свой секундомер! (Исчез.)

Ф е д о р. Поздравляю, Мариночка!

М а р и н а. Спасибо, Федя, спасибо, Руслан.

Р у с л а н. Мне-то за что, мне не за что. (Деликатно.) Ну, я пойду, мне пора, мама дома ждет.

М а р и н а. А транзистор?

Р у с л а н. Вам оставлю, танцуйте. (Уходит.)

Молчание.

Ф е д о р. Красивая ты.

М а р и н а. Уже слышала.

Ф е д о р. Это еще от кого? Кто там еще на мою голову?

М а р и н а. Кто толк в этом понимает.

Ф е д о р. А они врут! Тебя за дурочку принимают.

М а р и н а. Нахал! Нет, вы посмотрите на него: какой нахал!

Ф е д о р. А чего все они глаза на тебя пялят?

Сели на краю крыши у желоба.

Не боишься?

М а р и н а. О тебе такое говорят — такое! — хоть уши затыкай. Я молчу только. Самому-то смотреть в глаза ребятам не стыдно?

Ф е д о р. Вот оступится раз человек, и бьют его все чем ни попадя. Все… Ну, а если во мне трусость эта природная? Если я с собой поделать ничего не могу?

М а р и н а. Можешь!

Ф е д о р. На все человека хватить не может. По себе знаю.

М а р и н а. А я хочу, чтоб хватило. На все! (Горячо.) Понимаешь, каждому человеку положено что-то сделать в жизни. А он это не делает. Значит, спихивает на другого. Ну, а если все друг от дружки отпихиваться начнут — представляешь, что на нашем милом земном шарике будет?!

Молчание.

Выдумала я тебя. Авансом все тебе передала.

Ф е д о р. Повтори. А ну, повтори!

М а р и н а. Жалкий ты, Федор. Эх, Феодор Федорович, время на тебя только даром тратила.

Федор застыл. Вдруг неожиданно вцепился в желоб, перекинул свое тело через край крыши, повис над пятиэтажной высотой на руках.

М а р и н а (в ужасе). Федя!.. По-мо-ги-те!.. (Схватила его за ворот.)

Ф е д о р. Ты за что вцепилась? Задушишь!

М а р и н а. Держись, Феденька, держись…

Ф е д о р (хрипит). Не кричи, морально поддержи лучше!

М а р и н а. Мамочка, родненькая…

Ф е д о р. Вот только бы ногу закинуть. Пусти! От края отойди.

М а р и н а. Ни за что, никуда отсюда не денусь, пока тебя… не выволоку!

Федор вполз на крышу. Оба не в силах перевести дыхание. Оторопело смотрят друг на друга.

Ф е д о р. Живой?

М а р и н а. Вроде, Феденька.

Ф е д о р. В глазах точки, запятые какие-то, а вот ты почему-то в кавычках…

М а р и н а. Перестань паясничать! Я из-за него… на десять лет постарела. А если бы сорвался?! Пять этажей!

Ф е д о р. Как говорит наш прапорщик: преодолевал психологический барьер — собственную неполноценность.

М а р и н а (вдруг обняла Федора). Пропадешь ты без меня, ох пропадешь.

Ф е д о р. Точно. Жить без тебя не могу.

М а р и н а. Нет, никто тебя не понимает. Никто! Одна я!

Ф е д о р. А ты не понимай, ты лучше обнимай, покрепче…

Появились Я б л о к о в а и Д о б р ы д е н ь.

Я б л о к о в а (взволнованно). Говорю вам, старший сержант: свалился он с крыши! Глянула давеча в окно и обмерла: сапоги солдатские сверху торчат!.. Такой ведь, чтобы досадить моему Алейникову, на все пойдет! (Увидела Федора с Мариной.) Ой, живой…

Федор и Марина сидят обнявшись.

Нет, это наваждение какое-то.

Д о б р ы д е н ь. Элементарно. Мираж. Обман зрения.

Я б л о к о в а. Вдвоем с Маринкой — обалдеть как интересно. Да за такую новость, да еще из первых рук, я из кумушек душу вытрясу! (Исчезает на четвереньках.)

Д о б р ы д е н ь. Обстановочка, как говорится, в уточнении не нуждается… Рядовой Прометеев!

Федор вскочил.

Отойдемте в сторонку. Да не дергайтесь вы так… Возьмите вот. (Протянул ему коробку.)

Ф е д о р. Что это?

Д о б р ы д е н ь. Кольца обручальные. Из дома прислали. Теперь они мне ни к чему. Берите, берите. А деньги вернете потом.

Ф е д о р (опешил). Товарищ старший сержант!..

Д о б р ы д е н ь. Совет вам да любовь. Горько!

М а р и н а. А у нас еще не свадьба…

Д о б р ы д е н ь. Другим горько. (Отдал честь, уходит.)

З а н а в е с.

Учебная площадка приземления. Невдалеке походная радиостанция — там пункт управления. Звучит марш. Здесь Д о б р ы д е н ь, Ф е д о р, М а р у т а, Ч х е и д з е и А х м е д о в. Они в комбинезонах, легких шлемах, у каждого за поясом в ножнах нож. Тут же на траве лежат парашюты.

Д о б р ы д е н ь. Что главное для десантника перед прыжком? Собранность! Гвардии рядовой Прометеев, подтяните ремень. Собранность и… юморочек для поддержания духа. Элементарно.

М а р у т а (продолжает). А то еще был случай. Рота пришла с учений — и вдруг строевой смотр! А ребята все как один не бритые, щетиной заросли. Заметался старшина…

А х м е д о в. Вах, его голова бедный…

М а р у т а. И ведь сообразил, нашелся: «Рота, слушай мою команду. Всем надеть противогазы!»

Ч х е и д з е. Ты лучше про Федора расскажи!

М а р у т а (продолжает). «Гвардии рядовой Прометеев, вы правильно ответили, что надо ложиться ногами в сторону атомного взрыва. А если взрыв произойдет в воздухе?» — «Сделаю на руках стойку, товарищ прапорщик!» — отвечает Прометеев.

Ч х е и д з е. А расскажи, как он в походную кухню, в горячую кашу ногами плюхнулся!

А х м е д о в. Всех без обеда оставил, вах!

М а р у т а. Человек первый раз с самолета прыгал, без памяти был, простим ему ребята, а?

Ф е д о р. Эх вы, а почему со мной все это происходит? А я все беру под сомнение, все хочу проверить сам — пытливый ум. Вот, к примеру, почему должен выдернуть кольцо парашюта непременно через пять секунд? Взял и выдернул раньше.

М а р у т а. С переляку.

А х м е д о в. А на третьем прыжке в небе пропал, куда пропал, вах?!

Ф е д о р. А я виноват? Ветром отнесло в сторону.

Ч х е и д з е. Еле с вертолетом тебя нашли!

Ф е д о р. Стихия…

М а р у т а. Стихия и та от тебя ежится.

Появился А л е й н и к о в.

Д о б р ы д е н ь. Отделение, смирно!

А л е й н и к о в. Вольно, товарищи. Настроение?

Ч х е и д з е. В воздух скорее бы, товарищ прапорщик!

А л е й н и к о в. Проверим готовность. Нож при себе у каждого? Курсант Прометеев, если в воздухе у парашюта запутаются стропы и возможно чепе, сколько можно резать строп?

Ч х е и д з е. Не больше пяти, товарищ прапорщик!

А л е й н и к о в. Парашют укладывал каждый сам?

Д о б р ы д е н ь. Так точно!

А л е й н и к о в. Значит, и прыгать будем уверенней. Курсант Марута, надеть парашют!

М а р у т а. Есть! (Быстро надел.)

А л е й н и к о в. Так. Все подогнано плотно. Помните, ослабнут лямки — и запасной парашют при стабилизации ударит в челюсть посильней иного боксера. Снимайте, Марута.

Алейников отвел в сторону Добрыденя.

Болит у меня душа.

Д о б р ы д е н ь. Прометеев?

А л е й н и к о в. Как увижу его, в глазах сразу рябь какая-то появляется… Может, отстранить? Прыжки ведь показательные.

Д о б р ы д е н ь. Разрешите мнение свое высказать, товарищ прапорщик? Непедагогично. Сам командир полка мать его вызвал, разрешил сегодня ей на смотре присутствовать.

А л е й н и к о в. Мать Прометеева здесь? М-да… Ситуация… Ладно, все отделение на прыжок попрошу, а перед тем как ему — сам прыгну, для примера. Вопреки инструкции это сделаю. Ох, Прометеев, Прометеев…

Появилась Е л е н а.

Е л е н а. Ну, молодцы, как самочувствие?

Ч х е и д з е. Отлично, товарищ майор!

Е л е н а. Предчувствую, и сегодня военным врачам грозит безработица. (Щупает пульс у Ахмедова.) Учащен.

А х м е д о в. Сердце? Вах, я в небе, оно в груди прыгает — пусть себе!

Е л е н а. Товарищ прапорщик, жалоб не поступало?

А л е й н и к о в. Никак нет, товарищ майор.

Е л е н а. Что ж, как говорится, чистого неба и мягкого приземления! Пройдемте к остальным.

Елена и Алейников уходят.

Появилась М а р и н а.

А х м е д о в (вдруг). Вах, какая девушка, вах, вах!

Ф е д о р. Марина…

Ч х е и д з е. Скажи, за что она тебя полюбила, скажи?!

М а р у т а. Влюбленная как сова: для нее и ночь — светлее дня.

Д о б р ы д е н ь. Разговорчики.

М а р и н а. Здравствуйте, товарищи.

Д о б р ы д е н ь. Айда, ребята, покурим. Элементарно, здесь нам делать нечего.

Ч х е и д з е. На свадьбу в Грузию ко мне приезжай, так встречу, так встречу — до золотой свадьбы память останется.

М а р у т а. Демобилизуюсь — лучший стол в ресторане за мной. Марута — сват экстракласса!

А х м е д о в. Вах-вах-вах!..

Федор и Марина остались одни.

М а р и н а. Боюсь я чего-то, Федя. За тебя боюсь.

Ф е д о р. Чего? Да небо теперь для меня с овчинку!

М а р и н а. И с матерью твоей встретиться боюсь.

Ф е д о р. Надумала тоже, брось!..

М а р и н а. Нет, не брось, мне с ней жить, может, придется.

Ф е д о р. Места вам с ней на земле, что ли, мало?

М а р и н а. Глупый. И когда ты только мужчиной станешь?

Ф е д о р. Все-то ты на меня как-то неулыбчиво смотришь…

М а р и н а. Знать хочу, что из тебя вылепить можно? Я ведь должна из тебя в будущем мужа сделать, а мужа надо создавать самой.

Ф е д о р. Сказонька моя… Лепи!

М а р и н а. Не надо, держись в сторонке, люди кругом.

Ф е д о р. Невеста — это ж надо, до чего дожил! Любишь хоть?

М а р и н а. У меня все как в тумане. И поверить всему боюсь, и не поверить — не в силах. Как будто не со мной все это. Может, у всех так, а? Может, между нами и не было ничего? И тебя не было?

Ф е д о р. Да вот он я — перед тобой, Федор Федорович!

Появилась Я б л о к о в а, она лузгает семечки.

Я б л о к о в а. Милуетесь все? Было бы, Мариночка, на кого время тратить. Семечек дать?

Ф е д о р. Фаина Никитична, ну за что вы меня ненавидите, и чего я вам плохого сделал?

Я б л о к о в а. Во, седину в голове заработала, видишь? А отчего? Прапорщику моему из-за тебя лейтенанта никак не присвоят. У, была бы моя воля!.. (Погрозила кулаком Федору.) Ты его, Марина, борщом из крапивы чаще корми — мягче станет.

М а р и н а. А вы ищете кого-нибудь, Фаина Никитична?

Я б л о к о в а. На своего Алейникова полюбоваться пришла. Вот уж орел так орел. Сокол! (Глянула на Федора.) Не то что некоторые, да уж «рожденный ползать, летать не может!». (Уходит.)

Ф е д о р. У-у, крокодил в юбке!

Слышна команда.

М а р и н а. Федор, полковник идет!

Ф е д о р. Скажи мне хоть что-нибудь на прощание.

М а р и н а. Я еще вернусь! (Исчезла.)

Вбегают Ч х е и д з е, А х м е д о в, М а р у т а, Д о б р ы д е н ь и А л е й н и к о в. За ними угадываются остальные, вместе с Федором замерли у края рампы. Появились О р л е н е в и Т р о п и н и н.

О р л е н е в. Здравствуйте, товарищи гвардейцы!

Х о р г о л о с о в. Здравия желаем, товарищ полковник!

О р л е н е в. Сегодня для вас необычный день. Вы впервые совершите прыжок с боевого, скоростного самолета. Это проверка всего того, чем вы овладели за время учебы. Экзамен на звание д е с а н т н и к а. Готовы вы к этому?

А л е й н и к о в. Так точно, товарищ полковник!

Орленев и Тропинин молча обходят строй, вглядываются в лица ребят.

Т р о п и н и н. Гвардии рядовой Прометеев? В строю? Видно, недаром говорят: терпение рождает розы, а, товарищ прапорщик?

А л е й н и к о в. Розы-то, они с шипами, товарищ подполковник…

Т р о п и н и н (улыбнулся). Не уколешься — не сорвешь.

О р л е н е в. Офицеров прошу ко мне, уточним задание. (Вместе с Тропининым и Алейниковым направляется к пункту управления.)

Т р о п и н и н (на ходу). Прометеев! Со мной в машине приехала ваша мать. Даю пять минут на свидание. Перед прыжком.

Ф е д о р. Спасибо, товарищ подполковник!

Д о б р ы д е н ь. Вольно! Продолжай перекур. Разговорчики…

Федор остается один на авансцене. Слышно, как в микрофон Орленев подает команды. Появилась В а р в а р а П е т р о в н а.

В а р в а р а П е т р о в н а. Сынок… Приехала вот. Или не рад?

Ф е д о р. Здравствуй, мама!

Обнялись.

В а р в а р а П е т р о в н а. Мать не раздави.

Ф е д о р. И прическу себе модную сделала.

В а р в а р а П е т р о в н а. К сыну явилась. Идет хоть?

Ф е д о р. А я тебя как женщину не воспринимаю.

В а р в а р а П е т р о в н а. Во как… Ладно, что заметил хоть. А познакомишь-то когда?

Ф е д о р. Ты о ком это?

В а р в а р а П е т р о в н а. О ней.

Ф е д о р. Разве не видела еще?

В а р в а р а П е т р о в н а. А ты для матери смотрины не устраивал. Теперь уж, мать, принимай невестку, какая есть.

Ф е д о р. Красивая она у меня.

В а р в а р а П е т р о в н а. И то ладно, раз сыну любая. А звать-то так?

Ф е д о р. Мариной.

В а р в а р а П е т р о в н а. Имя хорошее.

Ф е д о р. Сейчас придет. Обещала.

В а р в а р а П е т р о в н а. Мне не к спеху. Подожду.

Ф е д о р. Ты это… Ты не обижайся на меня, ладно?

В а р в а р а П е т р о в н а. За что, сынок?

Ф е д о р. За все. Разве не за что?

В а р в а р а П е т р о в н а. Некогда было все матери объяснять, поди, служба, понимаю. Вот и сейчас одет не как жених, а в сапогах кирзовых… Прыгать собираетесь?

Ф е д о р. Запросто. Глазом моргнуть не успеешь — на земле встретимся.

В а р в а р а П е т р о в н а. Не впервой, значит?

Ф е д о р. Не впервой.

В а р в а р а П е т р о в н а. Во как… Чадушко ты мое.

Ф е д о р (вдруг). Вон она идет!

В а р в а р а П е т р о в н а. Не слепая, сама вижу.

Ф е д о р. Ты уж с ней поласковей, пожалуйста, а?

В а р в а р а П е т р о в н а. Не съем, не обижу.

Появилась М а р и н а. Какое-то время женщины молча приглядываются друг к другу.

В а р в а р а П е т р о в н а. Ну, невестушка, здравствуй.

М а р и н а. Здравствуйте, Варвара Петровна.

Ф е д о р (выдохнул). Вот и познакомились!

В а р в а р а П е т р о в н а. Раньше были знакомы, память у меня цепкая. Подойди поближе, не чужие вроде теперь. (Целует Марину.)

М а р и н а. Мама!..

В а р в а р а П е т р о в н а. Так-то оно лучше, доченька. Вот и дождалась: скоро на свадьбе сына погуляю.

М а р и н а. Славная вы, добрая, милая.

Ф е д о р. Говорил: надо уметь выбирать себе родителей!

Появился Р у с л а н.

Ф е д о р. Руслан! Это мой друг. Нет, дружище, настоящий!

Р у с л а н. Дядя Федя, вы только не волнуйтесь слишком, погода сегодня тихая, и небо высокое, чистое, видите, ни единого облачка. Все случайности исключены.

Ф е д о р. Как говорит наш старший сержант: понял, элементарно!

Р у с л а н. А для вас, Варвара Петровна, я место приглядел, там обзор хороший, как на ладони все будет.

В а р в а р а П е т р о в н а. Небушко-то, оно отовсюду видно, мне бы Феденьку своего в нем разглядеть.

Р у с л а н. Сориентируюсь, Варвара Петровна, вам укажу.

В а р в а р а П е т р о в н а. Ну, да глаза у тебя молодые, острые…

Ф е д о р. Парашютист он, десантник. Во какое новое пошло поколение.

В а р в а р а П е т р о в н а. Господи, махонький такой и уже — парашютист?

Ф е д о р. Чудная ты у меня, тут и не такое увидишь: одно слово — десантники!

Появилась Е л е н а.

Е л е н а. Варвара Петровна? Здравствуйте. А я вас ищу.

В а р в а р а П е т р о в н а. Не знакомы вроде…

Е л е н а. Елена Николаевна, мать Руслана.

В а р в а р а П е т р о в н а. А, очень приятно.

Е л е н а. Поздравляю вас со скорой свадьбой. Они достойная пара.

В а р в а р а П е т р о в н а. Милости прошу на свадьбу нашу.

Е л е н а. Непременно, это уж непременно…

В а р в а р а П е т р о в н а. Был сын, а теперь и дочка. Вот и опять семья вроде полная; отца-то мы рано потеряли… Вот бы с нами порадовался! (Молчание.) Вы уж берегите Феденьку.

Ф е д о р. Ладно тебе, мама…

Е л е н а. Я ведь тоже мать. А матери не могут не понять друг друга. Все будет хорошо, Варвара Петровна. Должно быть так.

Возвращается А л е й н и к о в.

Д о б р ы д е н ь (вынырнул). Отделение, становись! Равняйсь! Смирно!

Десантники построились.

А л е й н и к о в. Разбирай парашюты!

Федор, Марута, Чхеидзе, Ахмедов, Добрыдень надевают парашюты.

По машинам шагом марш!

М а р и н а. Федя!..

В а р в а р а П е т р о в н а. Что ты, доченька?

М а р и н а. Сказать забыла…

В а р в а р а П е т р о в н а. Чего, доченька?

Отделение скрылось.

Е л е н а. Ну и мне тоже пора. Служба. До скорой встречи. (Уходит.)

В а р в а р а П е т р о в н а. Чего, доченька, сказать-то забыла?

М а р и н а. Что люблю его. Очень! Ждал он этого от меня.

В а р в а р а П е т р о в н а (обняла). А ты ему еще раз скажи, когда он в небе будет, он и услышит. Услышит…

На трибуне О р л е н е в и Т р о п и н и н.

О р л е н е в (в микрофон). Чистого вам неба, товарищи десантники!

Т р о п и н и н. До встречи на земле!

Р у с л а н. Нам пора, Варвара Петровна.

В а р в а р а П е т р о в н а. Идем, сынок, идем.

Руслан, Варвара Петровна и Марина покидают площадку.

Рев моторов самолетов. Высвечивается бездонное голубое небо. Справа и слева сцены вместо занавеса, как символ, повисают два цветных купола парашюта.

На трибуне О р л е н е в и Т р о п и н и н. В стороне В а р в а р а П е т р о в н а, М а р и н а и Р у с л а н. Все вглядываются в небо.

Р у с л а н. Самолеты вышли на боевой курс, сделали круг над площадкой приземления.

О р л е н е в (в микрофон). Пристрелочный прыжок!

Т р о п и н и н. И выполнен отлично!

О р л е н е в (в микрофон). Первое отделение роты прапорщика Алейникова, приготовились к прыжку. Пошли!

Видно, как в небе цветными точками вспыхивают купола раскрываемых парашютов.

Т р о п и н и н. Слаженно, почти синхронно… Молодцы, десантники!

О р л е н е в (вдруг). Что такое? Что такое? Что это?!

Р у с л а н. Два парашюта столкнулись в воздухе!..

Т р о п и н и н. Да они запутались в стропах!

Р у с л а н. У них же сейчас перехлестнутся купола парашютов… И тогда скомкаются, погаснут!

О р л е н е в. Резать стропы, резать стропы!

Т р о п и н и н. Они же нас не слышат, товарищ полковник… Смотрите, они падают! Приближаются к земле!

О р л е н е в (невольно в микрофон). Запасной парашют! Раскрыть запасные парашюты! Не слышат.

Р у с л а н. Раскрылся… Один!

Т р о п и н и н. Другой, другой надо! На одном запасном вдвоем не спасетесь!

Р у с л а н. Глядите, их опять опоясали стропы…

О р л е н е в. Дьявол!..

Т р о п и н и н. Ну, теперь все зависит только от их воли, выдержки…

О р л е н е в. И умения обоих!

Р у с л а н. Смотрите, один десантник ножом режет стропы. Режет у своего парашюта!

Т р о п и н и н. Что он делает?!

О р л е н е в. Что делает? (Не сразу.) Хочет спасти не себя, другого. Спасти своего товарища…

Т р о п и н и н. Ценой собственной жизни…

Р у с л а н. Отрезал. Оторвался… Падает!

Т р о п и н и н. Спас другого. Ценой собственной жизни…

Трагический музыкальный аккорд возник как удар. Замер. Гаснет свет.

Звучит реквием.

Вспыхивает луч света. Он выхватывает В а р в а р у П е т р о в н у, в руках ее кусок парашюта и синий берет десантника. Она стоит в центре площадки. Перед ней, преклонив одно колено, точно перед знаменем, О р л е н е в, он комкает в руке парашютный шелк. Чуть поодаль от них, в полутьме, стоят все, кроме Федора, герои пьесы.

В а р в а р а П е т р о в н а. Как же это, сынок, а?

О р л е н е в. Ваш сын, Варвара Петровна, погиб, выполняя свой солдатский долг.

В а р в а р а П е т р о в н а. Погиб в мирные-то дни…

О р л е н е в. Пал смертью героя.

В а р в а р а П е т р о в н а. В мирные-то дни!

О р л е н е в. Спасая жизнь своего товарища по оружию. Жизнь своего командира.

В а р в а р а П е т р о в н а. Как же это? Как же это?!..

А л е й н и к о в (луч высвечивает его). Он попал в воздушную яму — случай один из тысячи! И парашют ему был бесполезен. Он ударил в купол моего парашюта, соскользнул с него и оказался внизу подо мной, повис на стропах. Мне удалось раскрыть запасной парашют. Но нас вдвоем это бы не спасло. И тогда он достал нож…

Т р о п и н и н (в луче). А если курсант Прометеев просто потерял самообладание, не знал, что делать?

А л е й н и к о в. Знал. Я приказал ему бросить нож. Он сознательно шел на это.

В а р в а р а П е т р о в н а. Сам, сам, сам…

А л е й н и к о в. Варвара Петровна, я не ждал этой жертвы и недостоин ее. Я считал его плохим солдатом, невзлюбил его сразу…

Я б л о к о в а (в отчаянии). С меня спрос! Это я зудила: «Прапорщику моему из-за тебя лейтенанта никак не присвоят!» Чем я теперь могу отплатить тебе, Феденька. Чем?!

В а р в а р а П е т р о в н а. Чем? (Обходит присутствующих.) Я же вам сына своего отдала. Единственного!

Пауза.

Может быть, ты сам ответишь мне, Феденька?

М а р и н а (в луче). Не верю. Вот стоишь ты передо мной, и все тут. Руку только протянуть… Знаешь, что я больше всего в человеке ценю? Отвагу. Ну, чтобы тебе с ним ничегошеньки страшно не было. Помнишь? Ты это помнил…

Луч высвечивает Д о б р ы д е н я, М а р у т у, Ч х е и д з е и А х м е д о в а. Они в строю.

Д о б р ы д е н ь. И ты завещал нам свое мужество…

Д е с а н т н и к и. Клянемся, клянемся, клянемся!..

Т р о п и н и н (в луче). Все люди сделаны из одного теста, все испытывают боль, страх, отчаяние. Одни в состоянии это преодолеть, другие нет. Ты смог это сделать, солдат. Во имя чего? Братство людей военных — это великое братство!

Б р у с н и к и н (в луче). Значит, согласно обстановке действовал. По уставу человеческому. Как и тогда с роженицей. Сына она своего Федором назвала в честь тебя. В честь тебя…

Е л е н а (в луче). Да, я тоже мать. Одна из солдатских матерей… Запомни это, Руслан. И тебе придется быть солдатом!

В а р в а р а П е т р о в н а (в луче). Во как у нас получилось, сынок… И наглядеться на тебя не успела всласть.

В луче возникает образ Ф е д о р а, он длинноволос, как в первой картине, в яркой рубашке и расклешенных джинсах. Варвара Петровна кинулась к нему.

Ф е д о р. Люди же кругом. Что подумают?

В а р в а р а П е т р о в н а. Мать с сыном прощается.

Ф е д о р. Мать… Молодая слишком. И красивая еще.

В а р в а р а П е т р о в н а. Феденька!.. Как же это в мирные-то дни?!

Ф е д о р. Сама говорила: я же солдат. Долг у каждого имеется, обязанность человеческая. Не плачь. Просто я не вернулся из боя, мама…

В луче света вновь В а р в а р а П е т р о в н а и О р л е н е в.

О р л е н е в. Все мы живем только потому, что кто-то каждый час жертвует ради нас своей жизнью. Во имя его, тебя, другого.

В а р в а р а П е т р о в н а. Чужого… Нет, для матери, творящей жизнь, не может быть «чужого»! Все вы дети мои. Родные вы мои!

З а н а в е с.