Глава 22. Блаженны обманутые.

Мне дико жалко было тратить патроны, даже в первого зомби выстрелил больше от неожиданности, чем на самом деле решив стрелять. В голове так и стучала мысль – «что ты делаешь, идиот, у тебя всего пять патронов, оставь хоть один для себя». Еще тогда, в первый раз столкнувшись с зомби в родном институте, я решил, что ни за что не стану одним из них. Лучше сразу прострелить себе голову, самому, лишь бы не стать таким же, тупым и кровожадным. Самоубийство, конечно, тяжкий грех, но думаю, Бог сможет понять такой поступок.

Прицелившись еще в один такой ходячий труп, я подумал, что выстрелю от силы еще три раза, а последний патрон разряжу себе в голову, чтобы очень обидно не было. А эти… Я подумал о карателях, лупивших в проползающих мертвецов с такой частотой, словно у них за спиной стоят целые ящики с патронами… Эти пусть выбираются как хотят.

Противный, уже с явными следами даже не разложения, а именно гноения, словно человеческое тело не могло принять то, что в него пытались вбить, зомби, выбрался из дверей трейлера, но тут же получил две пули в грудь и одну в шею, свалившись назад, дрыгая ногами как припадочный. Я тоже чуть было в него выстрелил, прицелившись чуть выше переносицы, но не успел, каратели стреляли сразу, без прицела и раздумий, панически боясь промахнуться или опоздать. И именно из-за этого чаще всего и мазали, дырявя стенки машин и торсы мертвецов.

– Откуда они здесь взялись?! – истерично крикнул кто-то за моей спиной, так что я даже обернулся. Михалыч, с собственной персоной, мигом растерявший весь свой внешний лоск и больше похожий на забитого новичка, даже не представляющего, куда именно он попал. И, к тому же очень напуганного.

– Мы их еще можем остановить! – неожиданно даже сам для себя крикнул я, глядя на все растущую кучу трупов перед дверью, – если только не будем так стоять на одном месте. Надо двигаться вперед!

– Ты чего, петух! – рявкнул на меня Колян, выходя чуть вперед и стреляя в мертвецов с одной руки. Тяжелый ТТ болтался при каждом выстреле, отчего пули разлетались куда угодно, лишь не в то место, куда целился, – Чего лезешь, когда тебя не спрашивают? Что вы тут все такие борзые?

– А что ты предлагаешь? – поинтересовался Михалыч, уже успевший потерять всю спесь перед лицом уже неминуемой и крайне болезненной смерти, а потому готовый выслушать хоть самого черта, лишь бы он предложил хоть какой-нибудь план спасения. Даже готовый выслушивать меня, любые мои предложения. Примерно так же, когда к нам сверху свалился бригадир, и никто первым не рисковал кидаться грудью на пистолет.

– С такой частотой огня мы сможем зажать мертвяков туда, откуда они лезут, – при этих словах я внутренне молился, чтобы патроны не кончились в самый неподходящий момент, например, когда войдем в трейлер. А с той скоростью, с какой каратели расстреливали свои скудные запасы, это было более чем реально, – и там либо заткнуть эту дыру в нашей обороне, либо там их и удерживать, пока не найдем лучший вариант, – хотел сказать, пока не кончатся патроны, но в последний момент передумал. Не стоит сгущать краски, и так у всех на душе хреново.

– Дельно придумал, – подтвердил Колян, мгновенно поменяв свое мнение на прямо противоположное. И потом крикнул остальным, – Мужики, пора выбить этих тварей отсюда! Стрелять по головам, уроды!

Если раньше зомби удавалось сдерживать у дверей трейлера, расстреливая их почти сразу же после того, как появлялись в дверном проеме, то стоило чуть сдвинуться и взять под обстрел всю видимую из дверей часть салона трейлера, как количество выползающих мертвецов резко сократилось. Стоило перестрелять всех тех, кто был внутри, как они стали появляться по одному или по двое. Из воздуха, естественно, они браться не могли, все же технологию мгновенного перемещения в пространстве зомби еще не сумели освоиться, но и конкретно, разглядеть, откуда они берутся, мы не могли, успевая только замечать, как из-под тел появляется еще один, потом еще и еще. Покрытые спекшейся коркой крови, сильно обгрызенные, некоторые даже со сломанными конечностями или вовсе их лишившиеся. Успев сделать один или два шага, зомби падал, получив пулю в голову. Некоторым попадали в грудь, такие, упав, снова пытались подняться, прежде чем получить еще несколько попаданий. Только после этого и затихали. Один зомби оказался даже «живучим», такого не остановили даже три попадания в голову. С разбитым черепом, лишившийся одного глаза и нижней челюсти, потеряв большую часть затылка, он все же продолжал идти вперед, вытягивая вперед объеденные руки. Замер зомби только тогда, когда ему перепуганные прострелили обе ноги, а позже сверху упал еще один застреленный мертвяк, окончательно упокоенный выстрелом в голову. Не умер до конца, но и лишился возможности выбраться, после чего и затих.

– Они снизу лезут! – догадался один из карателей, когда из-под трупов полез очередной зомби, тараща глаза и щелкая челюстями с объеденными щеками, – Прокопались, волчары позорные! Проход прорыли!

– Они тебе что, кроты какие переросшие, придурок! – взвизгнул другой, тщетно пытавшийся выцелить качающуюся голову мертвеца, – Не задом же рыли!

– Надо посмотреть, – решил я, оглянувшись на Коляна, сейчас уверенно занимающего положение авторитета, особенно после того, как настоящих авторитетов зомби сожрали при прорыве, а Михалыч резко сдал на попятную, перепугавшись новой встречи с ходячими трупами. После этого от него быстро переметнулись почти все остальные каратели, решив, что быть с более устойчивым Коляном гораздо надежнее при новой разборке. Хотя никто и не думал, что будет вторая попытка разборки отношений, быстрее всех мертвяки сожрут, и крутых, и всех остальных.

– Пошли мужики! – рявкнул он, почти незаметно кивнув мне, соглашаясь с моими словами, – Какая гнида упустит мертвяка из виду, лично морду держать буду, пока все мясо с него не объест труп ходячий!

Еще шевелящийся зомби получил четыре попадания в голову, а после этого подошедший первым каратель трижды ударив чуть ниже черепа по шее каблуком сапога, переломил ему позвоночник. Лишь после этого мертвяк окончательно затих, в последний раз судорожно вытянув руки и растопырив успевшие прогнить пальцы. Следующий зомби, показавший мерзкую голову над уровнем пола, тут же получил пулю в голову. Подошедший Михалыч приставив ствол ко лбу, в упор выстрелил в тварь. Зомби обвис, а потом свалился обратно.

– У них тут точно чертова дыра! – крикнул каратель, отойдя чуть назад, и снова выстрелил, видно, углядев еще одного, поднимающегося наверх, – Лезут оттуда, как вши от деревенской шлюхи!

– Пусть попробуют это! – откуда-то из недр разгрузника достав гранату, вроде как даже РГД, не успел толком разглядеть, Колян бросил ее своему недавнему противнику, небрежно, словно бутерброд передал.

Михалыч кивнул, наверное, в знак благодарности, после чего выдернул чеку и бросил гранату вниз, стараясь зашвырнуть как можно сильнее, чтобы укатилась подальше, перебив взрывной волной всех зомби, находившихся там.

– А вы уверены, что это правильно? – только и успел спросить я, после чего граната взорвалась, почти оглушив всех находящихся внутри трейлера. Больше всех не повезло при этом Михалычу, стоявшему ближе всех к дырке. Крикнув что-то невразумительное, он только и успел, что взмахнуть руками, после чего пол под ним разлетелся на множество мелких обломков, мигом рухнувших вниз. Естественно, сам он тоже свалился вниз.

– Какого черта? – первым в себя пришел бородатый каратель, стоявший ближе всех к двери, – Это все от одной гранаты? Или какую хрень вы туда забросили?

– Вот вам и граната, – прошептал я, чувствуя, как слух медленно возвращается ко мне после секундной глухоты сразу после взрыва, – все живы?

– Скотина Михалыч вниз свалился, – ткнул стволом в сторону резко выросшей дыры Колян, – может, еще и живой, черт его знает.

Днище трейлера буквально разорвало взрывом, даже стенки салона выгнуло наружу. Края дыры вывернуло наружу, сейчас они торчали рваными зубами, не подпуская слишком близко к провалу, черневшему сразу за ними. Там даже еще что-то горело. От взрыва простой гранаты такого быть просто не может. Логично выходит, что внизу было что-то еще, тоже взрывоопасное и, вероятно, под давлением, раз все здесь так разнесло. Держа пистолет прямо перед собой, я аккуратно заглянув вниз, надеясь, что не увижу внизу волнующуюся толпу зомби, сейчас раздирающую на куски так удачно прилетевшую к ним закуску.

Внутри почти ничего не было видно, кроме нескольких небольших участков, слабо освещенных горящими обломками, оставшимися от взрыва. Слабые оранжевые огоньки почти не давали представления о раскинувшимся под нами помещении, но то, что он было явно больше узкого тоннеля прорытом мертвяками, чтобы добраться до живых людей, было понятно с первого взгляда, хотя бы по площади раскинутых огоньков. Земля подо мной была как минимум метрах в двух внизу и, что самое поразительное, отделана чем-то, похожим на металл. В самом деле, именно из-за горящих огоньков я смог это разглядеть. Они, кроме того, что давали слабый свет, освещали часть пола вокруг себя, отливавшего характерным металлическим блеском, который ни с чем не спутаешь.

И ни одного мертвеца заметно не было, только вроде как уже мертвые, едва видимые из-за тлеющих остатков одежды. Пожалев, что у меня нет фонаря, хотя бы даже карманного, я оглянувшись, крикнул вниз:

– Михалыч, ты живой? Отзовись, пока стрелять не стали, – не особенно, впрочем, рассчитывая на успех, больно сильно взорвалось прямо у него под ногами.

– Здесь! – к моему удивлению, каратель отозвался, хотя явно не в полный голос, – свалился в эту чертову дыру из-за этой гребанной гранаты! Передай отдельное спасибо той сволочи, что это предложила!

Не став намекать ему, кто именно бросил гранату вниз, я молча повернулся к Коляну, подошедшему ближе и сейчас стоявшему рядом со мной. Он лишь ухмыльнулся и кивнул, что все, мол, в порядке, и можно продолжать.

– Его надо оттуда вытащить, – сказал я, указав пальцем вниз, – пока другие зомби не набежали. Слышишь, как за стенкой бесятся? – там и в самом деле волновались так, что трейлер только ходуном не ходил. Взбудораженные взрывом, мертвецы бились в стены, создавая реальную перспективу проломить их в недалеком будущем. Наверное, кого-нибудь из не особо удачливых даже раздавили об стенки всей массой.

– А какой толк от этого будет? – искренне удивился Колян, посмотрев на меня так, будто я предложил нам всем нагишом вокруг бегать и вопить, – У нас с едой и так напряженка, и черт знает, сколько мертвяки здесь еще торчать будут, прежде чем решат свалить по-тихому. Разубеждать в том, что зомби никуда не денутся до тех самых пор, пока до нас не доберутся, я не стал, но нашел другой, вполне подходящий довод, что надо все же спасти его недавнего противника.

– А пока не уберутся, будут лезть изо всех щелей, – закономерно указал ему, в знак подтверждения ткнув ногой зазубренный край дыры, рядом с которой стояли, – и нужен будет каждый ствол, а так же тот, кто умеет из него стрелять. И потому не стоит так стрелками разбрасываться.

– Ладно, вытаскиваем его, – разрешил Колян и махнул рукой остальным, – нужны веревки и что-нибудь, чем можно закрепить. И быстрее, бабуины стриженные! – а после этого снова обернулся ко мне, – у тебя пять минут. Если начнутся проблемы, бросай все к черту и лезь наверх. Я лучше одного потеряю, чем двоих.

– А почему я? – возможность лезть в темную, почти не освещенную дыру, да еще кого-то там искать, еще и не перепутать с зомби, меня, мягко говоря, не радовала.

– Так ты же сам все это предложил, – пожал плечами Колян. В этот момент ему принесли моток веревки, больше похожей на бельевую, и он один конец протянул мне, – Мы с мужиками наверху будем, если чего, тянуть будем все, за секунду вытащим.

– Карабин бы, – пожалел я, обматываясь не очень прочной на вид веревкой и завязывая узел вокруг пряжки пояса. Тонкая, но все же прочная, она больно впилась в бока. Я сжал зубы, но не стал ослаблять узел. Крепко, значит надежно.

Страшнее всего оказалось перепрыгивать через край. Сколько примерно до пола, я представлял, но точно не знал, а это грозило серьезными последствиями. Стоит вот так перепрыгнуть, не рассчитать и разбиться об пол. В том, что он очень крепкий, я, почему-то не сомневался. Хотя бы отобьешь колено, будешь хромать и никому даром будешь не нужен. И сам от мертвецов не убежишь в случае чего.

Подойдя к самому краю, я глянул вниз, где все еще догорали самые настойчивые из огоньков. На фоне гораздо более светлого отверстия я был очень даже заметен, поэтому почти сразу же услышал пару крепких ругательств в свой адрес от Михалыча, основательно перепуганного и интересующегося, куда это мы делись и почему не бежим всем скопом его спасать.

– Фонарь бы, – я отошел и сказал Коляну, – без него там сам черт ногу сломит.

– Вот, держи, – один из карателей протянул мне самый обычный, длинный и не очень мощный фонарь китайского производства, который раньше можно было с легкостью купить в любом хозяйственном магазине, – только понятия не имею, на сколько времени в нем батареек хватит. Сам почти не включал,

– добавил под конец, словно извиняясь.

– Спасибо хоть за это, – поблагодарил я, включил и посветил вниз. До дна луч дошел немного размытым пятном, в которое вполне мог уместиться нормальный зомби. Из темноты показалась мешанина обгорелых тел, разорванных взрывом буквально на части. Ярко блестела кровь и вывалившиеся внутренности, покрытые слизью и гноем, блестевшим в свету как стекло. Меня начало тошнить от такого вида, поэтому быстро отвернулся.

– Держите крепко, – сунул в руки карателям почти весь оставшийся моток,

– отпускайте понемногу, только тогда, когда скажу, не хочу разбиться в этой чертовой яме, – я снова посветил вниз, стараясь не замечать кровавой бани под ногами и пытаясь осветить стенку, по которой придется спускаться. С какой-то радости ее не нашел, чем лишний раз убедился, что смотрю не на прорытую сообразительными мертвяками нору, а на что-то гораздо более грандиозное. Плохо для меня, что придется спускаться без какой-либо опоры под ногами, а повиснув, как приманка на крючке. Любой мертвяк, резко выбежавший из темноты, окажется мне смертным приговором. Только и смогу, что задергаться, может, даже успею неприглядно шмякнуться на пол, только облегчив ему задачу моего поедания.

Подойдя к самому краю, еще несколько секунд стоял, вглядываясь в темноту и собираясь с мыслями. Какая-то часть меня была категорически против того, чтобы спускаться, требуя немедленно смалодушничать и стыдливо отойти в сторону, в то время как другая часть души настойчиво толкала в спину, требуя как минимум понять, куда же и откуда все-таки ведет этот тоннель. Да и, в принципе, откуда там он вообще взялся. Обернувшись, показал карателям большой палец. После чего прыгнул вниз.

Падать было очень страшно, особенно зная, что падаешь в неизвестность. Само состояние свободного падения продлилось не очень долго, буквально какие-то доли секунды, прежде чем веревка напряглась и с силой дернула меня за пояс. Оказывается, еще не учел я того факта, что веревка начнет медленно затягиваться, как только на ней повиснешь, пережимая легкие. Дыхание у меня быстро перехватило, каждый вздох становился все тяжелее, пока немного оглушенный, повис где-то между полом и потолком, поворачиваясь вокруг оси по часовой стрелке.

– Спускайте! – крикнул я наверх, доставая пистолет и включая фонарь. Его в левую руку и подсунуть под руку с пистолетом, как дополнительную опору, а заодно почти как целеуказатель. Веревку дернуло и я, как и предсказывал, совершенно неизящно свалился вниз. До пола оставалось буквально сантиметров сорок, а каратели отпустили веревку гораздо больше, чем требовалось. Хорошо, что я весь подобрался и ударился больше торсом, чем столь нужными в этот момент ногами.

– Спасибо! – заорал я наверх, поднимаясь с пола и чувствуя, что весь измазан в противно и резко пахнущей крови, отдающей резким запахом тухлятины и гниения, – Ослабляйте, я внизу!

– Заткнись! – прошипел голос в нескольких шагах от меня, в котором я с трудом узнал Михалыча. Он очень сильно охрип то ли от падения, то ли от страха, – Из-за твоих воплей ничего не слышно.

Я развернулся и посветил в сторону голоса. Михалыч сидел у самой стены, держа автомат в руках так, будто пытался прицелится во все стороны сразу. Глаза были широко раскрыты и он сразу же зажмурился, когда луч света попал на его лицо.

– Убери этот долбанный свет! – рявкнул он на меня, закрыв лицо локтем, – И свети им не на меня, а в этот гребанный тоннель! Тут кроме нас еще что-то!

– Ты меня обрадовал! – честно признался я, тут же отвернувшись и водя лучом света по стенам, не находя повода усомниться в его словах. И с каждой секундой удивляясь все больше и больше.

Достаточно было просто посветить, чтобы понять, что тоннель не естественного происхождения и уж точно не вырыт зомби, если они только не освоили все тонкости подземного строительства. Тоннель, даже обожженный и забрызганный кровью и внутренностями, производил впечатления хорошо отделанного подземного коридора, я бы даже сказал, что напоминал часть бункера. Однажды, приехав вместе с родителями в благословенный, ныне сожранный тупыми мертвяками под корень город Москва, нашу столицу, был отпущен на вольные хлеба, пока мои занимались своими делами, напрямую связанными с их работой. Тогда я и нашел на станции Таганской открытый для посещений бункер оставшийся от холодной войны. Внушающий уважение и немое благоговение перед его создателями своей монументальностью и глубиной залегания, наводящий на восторженные размышления о том, что если вся эта махина рассекречена и уже не представляет собой часть государственной тайны, то что же тогда до сих пор засекречено и на сколько километров в глубину все прорыто под столицей, он же оставил в моей памяти одинаковые стены и коридоры, потрескавшийся от времени пол и старые жестяные шкафы, цинки со снаряжением и оставшиеся от хранившихся здесь запасов. Сделанные с советским качеством, даже чем полвека выглядевшие так, хоть сейчас готовые к использованию и способные спрятать от атомной бомбардировки людей. Кажется, что вот-вот из-за угла выйдет, постукивая по полу подбитыми каблуками, советский офицер, задумчиво читая список полученного снаряжения.

Так вот, стены этого коридора выглядели еще лучше, я бы даже сказал, более современно. Никаких керамических или цементных частей, ни мощных бетонных опор, все чисто и аккуратно, спрятано и совершенно не мешает. Только ровный, со странным, угловатым рисунком, проступающим на стыках отделочных пластин, но сейчас почти не заметным из-за кровавых брызг. Материал был похож на металл или даже на пластик, точнее сказать не мог. Под самым потолком проходил одинокий, забранный в стальной короб провод, на котором через равные промежутки когда-то горели лампы дневного света, но сейчас просто висели бесполезные вытянутые куски стекла. И вообще, коридор был не такой уж длинный, меньше чем через пять метров правее, он резко поворачивал за угол, где дальше ничего было не разглядеть, уже хорошо, что на нас оттуда никто не кидался. Слева коридор упирался в закрытую створку двери, больше похожей на гермозатвор. В свете фонаря можно было прочитать только две большие синие цифры, ноль и два. Увидев их, я как всегда, глупо подумал, что прямо за ними находится полицейский пост, как бы абсурдно это не выглядело. И именно за дверцей скреблись, ненавязчиво так, словно от нечего делать, но не прерываясь ни на секунду, будто твердо решившись проскрести этот кусок железа насквозь.

– Идти сможешь? – поинтересовался я, даже не поворачиваясь к Михалычу лицом, – надо выбираться отсюда, пока никто больше не заявился по наши души, – при этом я снова и снова поворачивался к повороту коридора, чувствуя исходящую оттуда опасность. Не нравился мне он, вот и все.

– Издеваешься? – спросил он за моей спиной, с болью в голосе, – на ногу мою посмотри, и все сам поймешь.

Я обернулся и направил луч фонаря куда он просил. Нога и в самом деле была изогнута под ненормальным углом, не внутрь, как колено должно сгибаться, а наружу, сустав был сломан, без всяких шансов. Вторая нога выглядела чуть получше, во всяком случае, Михалыч смог ее подобрать под себя, когда подползал к стене.

– Открытый? – сразу поинтересовался я, оглядевшись на творящуюся вокруг кашу из остатков мертвецов, – Перелом, в смысле? – если у него открытая рана, то он вполне мог подхватить заразу, кровь мертвецов не менее заразна, чем все остальное.

– Вроде закрытый, – тихо сказал Михалыч, и я не смог удержаться от вздоха облегчения, потому что в другом случае пришлось бы его бросить, больно уж риск велик. А оставлять людей на смерть без всякого повода я еще не привык. И, надеюсь, никогда не привыкну, чтобы не случилось.

– Тогда будем думать, что нам делать, – сказал я, подходя ближе и присаживаясь рядом и судорожно решая, стоит ли отвязываться самому и привязывать Михалыча, чтобы нас вытащили по очереди, или надо рискнуть и подняться сразу обоим. В том, что нас вытащат, я не сомневался, там больше дюжины крепких мужиков, больше сомнений вызывала веревка, выдержит ли она нас двоих. Порвется где-нибудь, тогда будем глупо сидеть и куковать здесь, пока снова мертвяки не полезут. В том, что нас попытаются еще раз вытащить, я сомневался, больно уж простой подход у этих людей к подобным вещам. Не получилось, ну и черт с ним, сами виноваты.

– Эй, скоро вы там? – сверху показался один из карателей, выглядевший чем-то встревоженным, – Мертвяки снова пробрались, теперь прямо со всех сторон лезут, мы здесь долго сидеть не сможем. Веревку к оси трейлера привязали, должна удержаться, но вылезать придется самим, сами едва успеваем от зомби отбиваться. Подняв голову вверх, только сейчас обратил внимание, что теперь там снова стреляли. И уже не активно, как в начале, а медленно, спокойнее и методично, экономя патроны и выцеливая покачивающиеся при ходьбе головы. мысленно обругав себя, что слишком сосредоточился только на одном, я все же отметил, что при таком темпе стрельбы они дают нам еще пару лишних минут, чтобы выбраться отсюда.

– Уже поднимаемся! – крикнул я наверх, глянув сначала на веревку, а потом на собственные руки. Вот чего я раньше никогда не пробовал, так это лазить по веревкам. В школе пару раз пробовал подниматься по канату, но далеко не получалось, каждый раз срывался. Хотя, может, что-нибудь и получится, здесь вроде не очень высоко. Ругнувшись в очередной раз последними словами, что все получается так плохо и так не вовремя, я быстро сообразил, что делать дальше, – Михалыч, ты сколько весишь?

– Чего? Совсем одурел, козел? – возмутился он, решив, наверное, что я сейчас прикидываю, сколько времени его будут зомби трепать, прежде чем наедятся и пойдут за мной охотиться, – Башкой думай сначала!

Жуткий, пробирающий до самых костей вопль, в котором угадывалось что-то человеческое, что пугало даже еще больше, раздался где-то совсем рядом, напугав нас обоих почти до самой смерти. Я обернулся и ткнул пистолетом в единственную сторону, откуда мог появиться возможный враг, высветив поворот коридора. На полу тоже лежали чьи-то останки, разметанные взрывом, а пол был почти весь красный от крови, но пока никакого движения заметно не было.

– Сколько ты весишь?! – крикнул я на Михалыча, даже не пытаясь прятаться. Если та тварь, что выла, издает подобные звуки, то не иначе, как почувствовав нас и решив открыть новый сезон охоты.

– Килограмм девяносто, может, чуть больше – скороговоркой ответил каратель, напуганы не меньше моего. И тут же посерел, когда я, не став держать эмоции в себе, снова выругался, – Чего, все так плохо? Ну может, меньше девяноста кило…

– Да хоть восьмидесяти! – вырвалось у меня, и каратель тут же затих, боясь, что прямо сейчас его и бросят на растерзание. Я без особых проблем мог поднять штангу весом в те самые восемьдесят килограмм, собравшись, мог вытянуть даже девяносто, но сейчас по веревке мне предстояло поднимать не только Михалыча, но и самого себя, а в сумме это даже больше полутора сотен килограмм.

Все мысли об этом мигом выскочили из головы, когда в свете появился сам зомби, бежавший на меня с распростертыми руками, и не переставая визжать. Как только попал в источник света, то на секунду замер, словно удивился такой резкой смене освещения. И тогда я выстрелил, целясь в голову. С такого расстояния, из пистолета, но все же умудрился попасть. Зомби только руками взмахнул, после чего завалился на спину, продолжая вытягивать руки со скрюченными пальцами вперед.

– Это мутант? – поинтересовался Михалыч, тоже разглядевший зомби.

– Не думаю, – покачал я головой, – но все равно, ненормальный какой-то труп.

– Они все ненормаль… Черт! – каратель договорить не успел, как из коридора выскочило еще двое таких же, несущихся, как спортсмены на Олимпиаде.

В первого я выстрелил чисто рефлекторно, как только он вбежал в освещенный участок, попав так же метко, как и в первый раз. Попал в голову, но зомби по инерции успел сделать еще несколько шагов и почти перевернулся в воздухе, когда пуля пробила голову. Второй, на которого я перевел прицел, заверещал еще сильнее и резко дернулся в сторону, как только его голова попала на мушку.

– Гнида, – процедил я, чувствуя, что зомби не хуже меня представляет, что такое огнестрельное оружие. Он даже не остановился, но резко сменил стиль бега, дергаясь из стороны в сторону с такой скоростью, что я не успевал за ним уследить, не то, что прицелится. А расстреливать патроны наудачу боялся, хотя бы по той причине, что теперь их у меня только три осталось. И тут же мысленно поправил себя, что не три, а два. Что делать с последним, решил заранее, и изменять это решение не собирался. Может случится так, что я еще об этом очень сильно пожалею.

Зомби же, не смотря на кажущуюся невыгодность таких прыжков из стороны в сторону, все же очень быстро ко мне приближался, едва появляясь в мечущемся по всем углам луче света. Больше всего я сейчас боялся его потерять, кто знает, с какой стороны тогда он вылезет. А вот времени на то, чтобы придумать хоть какую-то гадость, чтобы избежать смерти, уже не оставалось.

– Сдохни, сволочь! – завопил неожиданно Михалыч как резанный и начать рассаживать остатки магазина по углам, не целясь и не попадая, только выбивая искры из покрытия и звеня гильзами по полу. Меня же такой безумной стрельбой заставил пригнуться и отступить в сторону, чтобы не получить шальную пулю.

– Не стреляй, идиот! – я обернулся к нему с самым жутким выражением лица, на которую только был способен, но не усел остановить. Стрельба прекратилась сама собой, когда в автомате закончились патроны.

– Где он? – тихо и удивительно спокойно спросил Михалыч, продолжая водить стволом из стороны в сторону. Мне понадобилось с пару секунд, чтобы переварить его вопрос, после чего по спине побежал холодок. Самое жуткое, что я тоже не знал ответа, куда эта тварь делась.

Развернувшись, я как можно спокойнее стал осматривать помещение вокруг меня, боясь в спешке пропустить человеческие очертания существа, хотя еще сильнее боялся, что зомби не станет дожидаться, пока найду его, и кинется гораздо раньше. И тогда я увидел еще одну вещь, не замеченную сразу. В углу, скрученный и сломанный взрывом, валялся письменный стол, вокруг которого были разбросаны кипы бумаги, вымокшей в крови. Последний факт, что до недавнего времени здесь были люди. Столько бумаги не могло сохраниться долгое время, не превратившись в кучу трухи.

Зомби, исчезнувший в темноте, видно, не отличался большим умом. Во всяком случае, додуматься до того, чтобы атаковать молча, он не смог. И именно это мне и спасло жизнь. Вопль, раздавшийся правее меня, напугал меня так, что я чуть не подпрыгнул, но все же успел развернуться и встретить мертвеца лицом. А он уже был всего в паре шагов от меня, раскинув руки в стороны и широко раскрыв грязную пасть с желтыми зубами. Прицелится уже не успевал, а тратить последние патроны на то, чтобы проделать в податливом теле еще одну дырку, я себе не мог позволить. Все, что мог сделать в этой ситуации, так это встретить зомби хорошим ударом ноги. Подошва ботинка почти утонула в неожиданно мягком животе мертвяка, но все же не смогла пройти насквозь. В конце концов остатки гниющих мышц спружинили, и зомби отскочил, чуть не свалившись, но как-то удержавшись на ногах.

Видно, что узкая, не разветвленная система навыков движения и нападения, как-то помещавшая в почти не работающей голове не предусматривала такого поворота событий, и зомби на какую-то секунду замер, подняв голову и пытаясь понять, что же делать дальше. Дав мне вполне достаточно времени, чтобы поднять оружие и выстрелить. С такого расстояния промахнуться было очень проблематично, и пуля вошла в голову прямо между глаз, раздробив переносицу и практически выбив левый глаз, который повис рядом с глазницей на остатках мышц. Зомби резко вытянулся, словно напоролся на невидимую стену, а затем почти без звука завалился на спину.

– Переходим к плану Б, – решительно сказал я, подходя к Михалычу и поднимая его за руки, предварительно предупредив, – держись крепче.

Каратель был явно больше и тяжелее меня, но ничего другого мне не оставалось. Разве только просто бросить его здесь, но раз уж я спустился, то не хочется оставлять дело на половине пути. Как только он навалился мне на спину всем телом, то я даже крякнул от всего его веса, обрушившегося мне на плечи. Нечего и думать о том, чтобы попытаться самостоятельно забраться наверх. Сунув пистолет и фонарь за пояс, чтобы легче было держаться за веревку, чуть поправил руку Михалыча, мешавшую дышать и посмотрел на светлый участок крыши трейлера, заметный сквозь дыру в потолке.

– Эй, наверху! – я даже ладони рупором сложил, чтобы было лучше слышно,

– Вытаскивайте нас отсюда! Сами не справимся! И быстрее!

Примерно с минуту, показавшейся мне самой одной из самых томительных и медленных за всю мою жизнь, сверху не было никакого ответа, только частые одиночные выстрелы и вопли голодных зомби. И когда мне уже начало казаться, что про нас просто забыли, на краю дыры показался один из карателей. Одна щека у него была рассечена, и оттуда капала кровь, в руках уже ножка стула вместо оружия, да и весь вид был очень даже помятый.

– Вы еще живы? – в голосе чувствовалось подлинное удивление, но этому факту каратель скорее был рад, чем расстроен, – Нас тут сильно прижали, вряд ли выбе… О господи! – каратель заорал что-то совершенно невразумительное после последнего высказывания, когда ему на спину прыгнуло что-то небольшое, но очень быстрое, мгновенно вцепившись в голову. Не удержавшись на краю, и жертва, и хищник упали вниз, грохнувшись в шаге от нас. Я быстро выхватил фонарь и включил его, беря зомби в луч света. Каратель уже даже не отбивался, зомби моментально проломил ему череп и сейчас зубами рвал мозг несчастного, настолько увлекшись этим занятием, что, наверное, даже не заметил падения.

– Господи, помоги, – прошептал Михалыч, глядя на эту картину, – что же все так плохо? – мне даже показалось, что с горечью в голосе и едва сдерживаемыми слезами.

– Кто бы говорил, – тихо заметил я, свободной рукой потянувшись к пистолету.

Зомби после этих слов оторвался от еды и глянул на меня. Он, наверное, очень близко подошел к той стадии, за которой окончательно теряются человеческие черты и тело мутирует в совершенно мерзкое и уродливое существо, издевательство над логичным порядком вещей. В то, что выжившие называют «мутантом». Во всяком случае, видел он хорошо, налитые кровью белки, с какими-то бельмами вместо зрачков, поворачивались вслед за движениями моих рук. Слепящий свет, бьющий в глаза, похоже, нисколько его не беспокоил.

И резко, во весь голос, во всю силу своих мертвых, не способных дышать, но все же работающих легких, если именно ими он пользовался, заорал. Даже не заревел, а как-то по девчачьи завопив. У нас так девчонки во время археологической практики визжали, когда все после рабочего дня ходили к реке купаться. Вода там холодная и остроумные, но не вполне адекватные ребята вроде меня иногда встречали их фонтаном брызг, просто для прикола.

Вопил ведь мутант, даже не поднимаясь, словно на испуг брал. Я рефлекторно закрыл лицо и горло руками, испугавшись, что оно сейчас на меня бросится. А тварь, среагировав совершенно иначе, бросила тело и скрылась в темноте.

– Умная сволочь, – пробормотал я сквозь зубы после недоумения, вызванного столь нехарактерным поведением. До меня не сразу дошло, что визжал зомби специально, для отвлечения внимания от оружия. Увидев, куда движется рука, тварь все же сообразила, что против огнестрельного оружия с такого расстояния шансы у нее невелики, а потому сбежала в темноту до более удачной возможности напасть.

За пистолетом я все-таки полез, решив не встречать больше такие сюрпризы без оружия в руках. К тому же сверху стрелять перестали, еще больше ухудшив мое настроение. Перед глазами сразу предстала картинка, как толпа зомби жрет тела карателей, задавив их численным перевесом. Сейчас, как ни цинично, им есть чем заняться, но никто меня не убедит, что после того, как закончат разрывать на куски остатки отряда, ни один из не решит спуститься вниз в поисках добавки.

Рука уткнулась в теплую кожу ремня, но рифленую и такую успокаивающую ручку пистолета я там не нашел. Проведя чуть дальше по боку ладонью, убедился, к своему ужасу, что ее там вообще нет. Мысль о том, что случайно промахнулся и сунул оружие мимо, отмел сразу, звон упавшего пистолета я бы услышал.

– Не это ли случаем ищешь? – под самым ухом прошипел так и висевший на плечах Михалыч, ткнув стволом пистолета мне в бок, под ребра, – Не надо оружие так быстро убирать далеко, оно еще может понадобиться. Пусть и не только тебе.

– Ты что, идиот? – прошептал я, все же поднимая руки, не давая ему повода выстрелить сразу, – неужели ты действительно будешь в меня стрелять? И как потом собираешься выбираться отсюда? Со сломанной ногой? И это еще, что здесь зомби уже отъевшийся. Господи, да он в любую секунду может на нас бросится!

– Ты меня вытащишь! – ткнул Михалыч пистолетом еще сильнее, – А это всего лишь для уверенности в том, что у тебя не возникнет желание меня где-нибудь бросить. Все же такая тяжкая ноша… – добавил он с ехидным смешком, – Ну, двигайся! – последние слова сказал уже с нотками приказа, подтвердил их очередным тычком ствола под ребра, – Мы либо выберемся отсюда оба, либо так же оба здесь и останемся. Мне, понимаешь, терять уже нечего.

– Ты в своем уме? – спросил я, вначале несколько раз ругнувшись, – Куда идти? Да и как ты себе это представляешь, с таким зомби на хвосте?

– Если он появится, я в него выстрелю, можешь не волноваться, – ткнул он меня еще раз, а после этого потянул назад. Я отступил на несколько шагов, а потом почувствовал, как Михалыч ткнулся во что-то спиной. Похоже, что в стену.

– Стой смирно, – гадко прошептал он мне на ухо, а потом крикнул в сторону остального коридора, – Эй, тварь, иди сюда! Пока мы сами не ушли!

Естественно, на такой шум зомби не мог не отреагировать. Яростный вопль раздразненной твари разорвал воздух. Меня даже передернуло, сколько в нем было неприкрытой злобы и голода. А потом она бросилась в атаку, жадно и споро, не успев даже толком подготовиться. Выскочила из темноты, растопырив руки в стороны, несясь прямо на меня.

Так сосредоточилась на нас, что даже не смотрела под ноги, почти сразу же поскользнувшись в крови и упав на колени. Не переставая визжать как недорезанный поросенок, зомби тут же начал подниматься, грозя добраться до нас, а точнее, до меня, своим телом словно щитом закрывающим подлого карателя и не смевшим шевелиться под дулом пистолета.

Михалыч убрал оружие от моих почек и вытянул руку, стараясь прицелится в зомби. Наверняка испугался, что разорвав меня, мутант не остановится.

– Выстрелишь? – бросил я ему в порыве смелости, которой сам не ожидал, – Тогда стреляй, погань! – и, схватив за вытянутую руку, перекинул через себя. Будь он в лучшем состоянии и крепко стоя на двух ногах, ничего у меня бы не получилось. Только сейчас у него и не было толковой точки опары и весь прием оказался не сложнее, чем перевернуть мешок картошки.

Мертвяк, успевший подняться и снова прыгнуть, вцепился в упавшего карателя, вцепившись в него руками и ногами. Михалыч закричал и попытался попасть в зомби Первый выстрел вообще прошел мимо, второй попал в грудь, чуть ниже шеи, а вот третий даже не успел сделать. Зомби ударил по оружию с такой силой, что выбил пистолет, отлетевший на другой край комнаты. Закричав еще сильнее, Михалыч схватился за сломанное запястье, но все же успел подставить локоть под зубы, направленные ему в шею.

– Предатель! – заорал он не, пытаясь сдержать зомби, вцепившегося ему в руку и рвавшего пальцами кожу и мясо на плечах и шее, – Крыса!

– Сам ты крыса! – я прижался к стене и бросил взгляд наверх, где на краю дыры уже появился первый зомби, невидящими глазами глядя вниз. Туда путь, получается, заказан, мертвяки на самом деле смогли туда пробраться.

Пока мутант еще добивал извивающегося карателя, я развязывал веревку на поясе. Может, даже хорошо, что не умел завязывать сложных узлов, потому что и развязывать их сложно, а простой узел, почти бабочкой, можно развязать за пару секунд. Отбросив в сторону ненужную уже веревку, даже не стал тратить время, чтобы подобрать пистолет, выбитый из рук карателя, а просто бросился бежать, надеясь только, что увлеченная трапезой тварь не обратит особого внимания на громкие шаги, предательским эхом разлетающиеся по всему помещению.

Почти в полной темноте мимо меня мелькали отключенные лампы, свисающие сверху обрывки давно обесточенных кабелей, какие-то ведущие двери, запертые или распахнутые настежь. Я в тот момент был слишком испуган, чтобы остановиться и рационально подумать над происходящим. Отзывающие сзади собственные шаги в моей голове трансформировались в топот всевозможных монстров и чудовищ, умерших и переродившихся. Разявив слюнявые пасти и оскалив невероятных размеров клыки, они неслись за мной по пятам, почти хватая за пятки, чтобы потом сожрать и мутировать еще сильнее. Лишь наткнувшись на идущий вниз эскалатор, отключенный и со сбившимся полотном, и чуть не свалившись с него, я заставил себя остановиться и успокоиться, а уж потом куда-то снова нестись.

Сердце бешено стучало, отзываясь гулкими ударами в лобовую кость изнутри. Все существо напряглось, почти специально выискивая в почти кромешной темноте, где можно было разглядеть лишь общие очертания окружавших меня стен, звуки приближающихся зомби. Кажется, если бы сейчас услышал хоть один вопль мертвяка, почуявшего добычу, то даже бы вздохнул с облегчением, приняв его как должное. Душа рвалась снова подскочить и нестись дальше как угорелый, в слепой надежде, что где-то впереди окажется выход. И каждый раз напрягая все усилия, я подавлял в себе эти желания, заставляя стоять и просто думать, как выбраться из этой ситуации. Мысли даже не то, что сбивались с толку, а просто не хотели появляться в голове, все носясь вокруг вбившейся, как гвоздь, в голову мысли: «сейчас тебя догонят и сожрут! Сожрут и кости обглодают! И никто никогда тебя не найдет!»

– Все, хватит! – велел я сам себя, но тут же вжал голову в плечи, так громко прозвучал собственный голос, усиленный эхом. Не хватало еще, чтобы успокаивая себя, я взбудоражил парочку зомби, вполне возможно, замерших где-то неподалеку.

Постепенно, как из головы выветривался адреналин, в голове выстраивалась безрадостная картина. Я оказался совершенно один, без оружия, даже самого простого фонарика, в темноте, черт знает где, да еще с толпой зомби вокруг. Вспомнив, что я здесь единственны живой, но не одинок, снова передернулся. Надо было найти хоть какое-нибудь укрытие, пусть даже ненадежное, но способное хоть от простых мертвяков спрятать.

Постепенно глаза привыкали к темноте, но я все равно почти ничего не видел. И поэтому жутко испугался, когда под ногой хрустнула кость. Едва успел зажать самому себе рот, чтобы не заорать от страха. Несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, а потом присел, рукой нащупывая, на что же все-таки напоролся. Пальцы нащупали грубую ткань, плотную, чуть трескавшуюся, когда ее мял. Потерев пальцы друг об друга, я понял, что трескалась не ткань, а засохшая кровь, которой она была пропитана насквозь. Чуть позже пальцы нащупали воротник, соскользнули с него и коснулись обглоданного позвоночника. На нем еще оставалось мясо, по ощущениям при прикосновении больше похожее на вареную колбасу. Я почувствовал, что сейчас меня вырвет и отшатнулся, непроизвольно вытирая руку об стену.

– Сколько же ты здесь лежишь, друг? – спросил я почти неразличимое в темноте тело, боясь, что сейчас он воскреснет и кинется на меня. Любопытства ради попытался нащупать подошвой ботинка его голову, но почти сразу после воротника позвоночник заканчивался. Кто-то или что-то сорвало ему голову, а потом уже наелось мяса, преобразовавшись во что-то очень мерзкое.

Надо было выбираться отсюда как можно быстрее. Перешагнув через скелет, я почти сразу же наступил в другой, судя по хрусту, прямо на грудную клетку. Только в этот раз принял это спокойнее, как противную, но все же необходимость, от которой нельзя было отказаться. Возможно, среди костей и было что-нибудь полезное для меня, зомби клептоманией не страдают, а вот от вещей, которые были при человеке в момент смерти, обычно не избавляются, когда снова оживают.

Пальцы левой руки, которыми держался за стенку, медленно продвигаясь вперед, столкнулись с пластиковым косяком двери, а парой секунд позже нащупали ручку. Я повернул ее и дверь, почти не скрипнув, открылась. И замер, чувствуя, как учащенно забилось мое сердце. Возможно, это то самое укрытие, на которое сейчас и надеялся. Закрыться там, и ни один зомби, если только я не буду сильно шуметь, меня не найдет. Несколько повеселевший от таких мыслей, открыл дверь пошире.

И тут же отшатнулся, сраженный потоком вони, хлынувшей из щели. Точнее сказать, вонь была почти везде, от нее не спрячешься, любой мертвец, особенно те, кто постарше, воняют наперегонки с давно заброшенной помойкой. За все это время я уже успел к ней привыкнуть, так что почти не обращал внимания. Даже здесь, в запертом и не вентилируемом помещении, как-то не подумал, что и здесь должно вонять. Запах гнили преследующий повсюду, отступил, но не потому, что ослабел, а потому что прижился. А вот сейчас решил напомнить, собравшись в одном месте и обрушившись на меня со всей силы. Издав стон, полный отвращения, я отшатнулся, глотая спертый воздух широко открытым ртом.

Получается, мое возможное убежище превратилось в братскую могилу, с до сих пор не законченным процессом разложения. И оставалось у меня два пути. Первый заключался в том, чтобы просто найти другое, такое же помещение. Только, несколько более гигиеничное. Второе, более сумасшедшее, предлагало забыть о вони и все равно зайти туда, хотя бы за тем, чтобы посмотреть, может, там есть что-нибудь полезное.

И, понимая, что в любом случае я проиграю, выбрал второй вариант. Вдохнув поглубже и, натянув горло водолазки на самый нос, быстро открыл дверь и, пока не растерял решимость, вошел внутрь.

Вонь буквально убивала, вторгаясь в голову и единым ударом вышибая оттуда все, что было внутри. Оглушенный, я прислонился к двери и несколько секунд тряс головой, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями. И, хоть каждый вдох давался с трудом, вбирая куда как больше миазмов разложения, чем кислорода, смог заставить себя хоть что-то делать. Проведя рукой по стене, я нащупал переключатель и щелкнул, даже не рассчитывая на что-то, а скорее, по привычке.

К моему удивлению, под потолком вспыхнули две ртутные лампы, больно резанувшие по глазам ярким светом. Закрывшись от них рукой, я подождал несколько секунд, пока глаза перестроятся, после чего убрал ее. Еще немного щурился, успев отвыкнуть от такого освещения, но жить уже было можно.

Помещение, высветившееся после неожиданного включения лампового света, было небольшим и вряд ли исполняло какую-либо важную задачу. Зато, похоже, оно не имело других выходов, и было с очень прочными стенками. Потому здесь и пытались спрятаться некоторые выжившие. Только неудачно.

Прямо перед дверью были навалены в баррикаду перевернутые железные столы, в двух местах разбросанные и оставившие в укреплении большие, уже не закрытые, дыры. Как ни странно, практически на каждом таком столе были следы от пулевых попаданий. Не смотря на все, что успел повидать, я все же не мог представить зомби, способных стрелять даже из пистолета, не говоря уже об автоматах. Значит, здесь защищались от людей.

Перевалившись через импровизированное укрытие, я обнаружил источник вони. Человеческие тела, разорванные, искалеченные, буквально вывернутые наизнанку. И все без голов. Казалось, нападавшим нужны были только головы, а все творилось остальное из чисто садистского удовольствия. В самом центре защищенного участка пол обуглился и даже пошел пузырями.

– Эй, парень, ты меня слышишь? – вперемешку с помехами раздалось из темного угла, не захваченного светом ламп. Оттуда виднелись ноги в лакированных ботинках, лежавшие в луже крови.

Удивленный таким неожиданным обращением в, как мне казалось, абсолютно вымершем подземелье, я даже не стал задумываться над тем, что это может быть ловушка, и смело шагнул в темноту, вытащив за ноги изуродованный труп. Практически все, что было выше пояса, отсутствовало, а из сплошной раны, в которую превратился торс, вываливались остатки внутренностей. Зато сам пояс, а так же все, что на нем было, уцелело. Там была кобура, с запасной обоймой, которую я механически сунул в свободный карман, но без пистолета. Из оружия остался только стальной стек, который я не побрезговал взять. Все же гораздо лучше, чем пустые кулаки. Главное, что обратило на меня свое внимание, было простенькая черная рация с небольшой антенной, которая каким-то чудесным образом ожила и даже мигала зеленым огоньком, сообщая, что идет сигнал.

– Да? – полуспросил я, не ожидая впрочем, что мне ответят. Может, мне просто показалось, но, почти напугав меня, рация снова заговорила.

– Слава Богу, что камеры еще работают, так бы не увидел тебя! – сказал голос с облегчением, и я рефлекторно оглянулся. Камера наблюдения здесь действительно была, но выглядела как совершенно неработающей. Хотя я в этом не разбирался, может, и работа, только не поворачивалась. Не все же они крутятся как полоумные.

– Кто ты? – спросил рацию, оглядываясь в поисках других камер.

– Павел, можешь просто Пашкой звать, – быстро ответил голос, – из местной охраны. Павел Свиридов, если быть точным. Рад познакомится.

– Михаил Трофимов, – так же представился я, – мне тоже очень приятно.

– А я вообще в счастье! – обрадовался голос в рации, – сижу тут четвертую неделю, никого живого больше не видел, только эта нечисть мертвецкая. Тут еще частично камеры внешнего обзора работают, так что я видел, как здесь эти несчастные поселились, прямо над нами, пусть даже и не подозревали. Хотел сначала их на помощь позвать, но ни один микрофон не работал. Даже предупредить не мог, что здесь полно зомби. Вот только сейчас дождался, когда вы найдете бункер. Кстати, ты не похож, на тех уродов, что лагерь разгромили. К тем бы я даже в лучшем состоянии не стал бы обращаться.

– Так ты все видел? – удивился я, выпрямляясь во весь рост и чувствуя, как от рации пахнет тухлой кровью.

– Практически. Только не это сейчас важно. У меня здесь датчики, они засекли вертолет, что сюда летит, так что у нас очень мало времени. Быстро слушай и реагируй еще быстрее. Ты сейчас в бывшей комнате охраны. Здесь эти психи замуровались, когда бардак начался, так что оружия здесь больше не осталось. Да оно тебе сейчас и не особо понадобится.

– Ага… Мне оружие вообще не нужно… – сыронизировал я, но меня прерывали.

– Слушай и делай! – рявкнул Павел, – этот вертолет, может быть, наш единственный шанс выбраться отсюда. Я бы сбежал и один, но мне нужно два ключа, чтобы открыть двери, а у меня только один. Второй здесь, понял. Сейчас подходишь к железному шкафу, прямо по левую руку от тебя, открываешь дверцу, там должна быть верхняя полка… Да нет, левее! Он прямо в стену вделан… Да, вот здесь. Верхняя полка с отдельной дверцей. Там кодовый замок. Вбивай точно те цифры, что я скажу, если неправильно вобьешь, лишишься руки. Я до этого следовал инструкциям, но на этом месте чуть притормозил, остановив руку в двух сантиметрах от кнопок замка.

– В смысле? – меня заинтересовала возможная угроза.

– Там заряд взрывчатки, при неверной комбинации он срабатывает, взрыв не очень мощный, но руку до локтя срывает. Не тормози… Пять, потом один, потом снова пять, еще один, восемь, девять, два, снова пять, потом ноль, четыре, снова девять, три, снова один, три, два и снова ноль. Должно щелкнуть!

Замок после последней цифры резко щелкнул, и дверца открылась без всякой помощи с моей стороны. Небольшой такой сейф, в котором был всего один предмет.

– Пластиковая ключ-карта, – сообщил я, поднимая ее на тонкой металлической цепочке, – Все правильно?

– Отлично! – Обрадовался голос из рации, – Все верно. Теперь слушай дальше. Раньше можно было пройти коридором, но его мы взорвали, когда пытались мертвяков отсечь от еще незараженных участков…

– Да что у вас здесь за бункер такой! – поразился я, не выдержав.

– Потом расскажу… Сейчас прямо над твоей головой люк вентиляции, видишь его? Пожалуйста, скажи, что видишь, эта вертушка все ближе.

Я запрокинул голову. Прямо надо мной, с сорванной решеткой, было отверстие люка. Потолки здесь низкие, рукой можно свободно дотянуться. Я коснулся рукой края люка, но зацепиться было не за что. Придется подтягивать стол, чтобы влезть.

– Хорошо, теперь лезешь туда. Да, правильно, двигай стол, так легче будет. Там ход прямой, главное, не сворачивай никуда, там только дополнительные ответвления. И вниз не провались! Когда доползешь до винтов, скажу, куда лезть дальше…

Вентиляция представляла собой широкий квадратный проход с металлическими стенками, покрытыми толстым слоем пыли и обравшейся в клочья паутины. Воздух ничто больше не гнало по трубе к решеткам, поэтому ползти было легко, только от каждого движения труба отдавала жестяным грохотом, немного прогибаясь под моим весом. Были боковые ответвления, но я, помня о предупреждении, в них не совался, просто все время полз вперед.

– Слушай, Паш, – обратился я к рации, – пока ползу, развлеки меня историями, что же это за сооружение такое? И почему о нем никто не знает?

– Ладно, к черту конфиденциальность, все равно это уже никого живого не касается, – решился бывший охранник, – бункер этот был построен всего четыре года назад. Место выбрали специально, как можно удаленнее от город и вообще от любых поселков, где жили люди. Дополнительно сверху еще лесок насадили, чтобы любые следы раскопок спрятать. Ты вообще ползешь? Ну, ползи… Тут уровень секретности был как в личных записях президента. Хотя он о нем тоже не подозревал. Иначе велел бы все здесь свернуть или, в лучшем случае, вывести за пределы населенных территорий. Здесь велись разработки биологических сывороток. Догадываешься, к чему я клоню? – конец фразы многозначно завис в воздухе, но мне больше подсказок не надо было. Ответ сам быстро пришел на ум.

– Так здесь разработали эту заразу? – ужаснулся я, чуть не потеряв направление.

– Почти, – голос в рации смутился, словно не очень хотел об этом рассказывать, – здесь его улучшали. Первичные версии привозили в стальных кейсах какие-то мужики в костюмах. Я был при передаче, потому и говорю. Даже скажу, что и они, и наши ботаники знали, что это такое. И все равно с этим работали.

– Какие ответственные, – фыркнул я, снова чуть не свернув. Здесь воздух не был таким вонючим, но стал гораздо теплее. Мне даже стало душно. Я подумал, что это от того, что труба заметно опускалась вниз. Не настолько, чтобы соскальзывать с нее, но так, чтобы это чувствовать невооруженным взглядом.

– А вот и не угадал, – встал на защиту голос, – заразу не здесь выпустили. Даже сюда ее к нам занес один из рабочих. Приехал сюда уже с укусом, на складе обратился, перекусал всех своих, а потом по нарастающей. А уж после этого кто-то перевернул стенд со всеми наработками. Оттуда и всякие живчики полезли, небось уже навидался таких?

– Угу, – буркнул почти себе под нос, устав ползти на локтях.

И почти сразу же после этого вентиляция неожиданно кончилась, и я ввалился в небольшое помещение с расположенными на противоположной стене мощными и большими винтами.

– Паш, кажись, я до винтов добрался, – сказал я в рацию, поднимаясь на ноги.

– Молодец, теперь иди к стене справа от винтов. Там должна быть лестница из скоб. Ее сделали специально для техников, чтобы легче было за винтами следить. Поднимешься по ней и попадешь в небольшое помещение, это мастерская, оттуда будет дверь и длинный коридор. Идешь там налево и минут через пять бегом ты на месте. Я с ключом буду там. И торопись, вертушка с минуты на минуту будет здесь.

Я и сам об этом догадывался, поэтому не стал задерживаться. Лестница была очень даже схематичной, простые стальные скобы, вбитые в стену, без всяких поручней и других предохранений от неожиданных и случайных падений. В любое другое время я бы десять раз подумал, стоит ли по ней подбираться, но сейчас у меня не было времени даже нос почесать. Матерясь и стараясь не смотреть под ноги, я лез по скользким и холодным ступенькам, на которых даже конденсат собрался. Руки и подошвы очень быстро стали мокрыми, отчего я еще больше боялся соскользнуть.

Лестница была даже еще более высокой, чем думал, и хоть я даже не считал ступени, отмахал никак не меньше пары сотен ступенек, прежде чем рука схватилась за край распахнутого люка.

Взбудораженный таким, подъемом, я даже не стал оглядываться, а распахнул дверь и помчался по коридору, успев все же заметить, что справа он был наглухо закрыт тяжелыми стальными дверями. Ботинки гулко стучали по полу, а я все так же несся по темному коридору, лишь местами освещенным слабыми фосфорными маячками.

А вот и нужная мне дверь. Небольшая такая железная дверка, ничем особенным не примечательная, но с двумя замками по обеим сторонам. Один горел зеленым светом, а второй все так же оставался с красным индикатором.

– Павел! Ты где? – крикнул я в темноту, пытаясь вспомнить, были ли где ответвления от коридора, из которых можно пробраться в другие части. Вроде были, но все перекрыты. Если только с другой стороны не открываются.

Ответом мне было только эхо, быстро, впрочем, затихшее. Я выругался. Сам меня гнал, будто за мной с клещами бежал, а вот сам опаздывает. Надеюсь, с ним ничего серьезного. Все же, если не он, так бы и блуждал здесь без всякого толка, пока бы мертвецы не поймали. В запертом со всех сторон помещении так бы все и закончилось. А этот парень все же вроде как жизнь мне спас. И у него второй ключ… Хотя тут один замок уже вроде как открыт.

Я достал рацию и переключил ее на вызов. К моему невероятному удивлению, огонек не мигнул, реагируя, потому что он вообще не горел. Если заряд сел, то это очень плохо. Мгновенно занервничав, я перевернул рацию, чтобы снять панель и посмотреть батарейку. Только в ней вообще не было батареи, только пустое место с торчащей пружинкой. Кто-то уже давно вытащил ее для чего-то другого.

– Да что же это такое! – мне стало страшно еще сильнее чем прежде. Не могут быть галлюцинации настолько совпадающими с реальностью!

От злости швырнул рацию об пол, и почти сразу же там ударилось что-то мягкое. Не веря своим глазам, я подошел ближе и присел рядом. Прямо под открытым замком лежало обезглавленное тело в синем камуфляже. Тело лежало здесь не первый день, кровь уже свернулось, да и гниение уже началось. Трясущимися руками я нащупал на груди трупа бейджик и сорвал его, поднеся к замку, единственному источнику света, пусть и цветному.

– Павел Свиридов… – прочитал я севшим голосом и прислонился к двери, чувствуя, что сейчас схожу с ума, быстро и без промедления. Надо было успокоиться.

Дверь почти сразу завибрировала, передавая снаружи гул каких-то двигателей. Вскочив, я одним движением ключ-картой открыл второй замок и пинком распахнул железную дверь. Мимо, на низком бреющем полете пролетал военный вертолет, тяжело вооруженный, но с местами для десанта.

– Эй! – заорал я как сумасшедший, размахивая руками пытаясь привлечь к себе внимание, – Я здесь! Я живой!

Мне было уже все равно, враги это или друзья. Лишь бы люди, хоть чье-то общество, чтобы окончательно не сойти с ума.

Эпилог.

– Не улетай! Здесь есть живые! Пожалуйста!!! – надорванный вопль пробился даже через гул лопастей вертолета, когда он на бреющем полете, постепенно набирая высоту, пролетел над остатками лагеря беженцев, окруженных уже рассасывающейся толпой зомби. Часть мертвецов отвлеклась на пожирание убитых собратьев, сбиваясь в плотные кучки над распростертыми телами, другие оказались слишком далеко от оставшихся живых, чтобы среагировать на них, просто замирая или отползая куда-нибудь в тень. Хотя еще около пары сотен зомби, волнуясь и давя друг друга, толпилась у одного из трейлеров, расшатывая его стенки. Наверху сидели три или четыре человека в старом, складском камуфляже, безоружных и отчаявшихся. Один использовал разряженный автомат как дубинку, держась за ствол и стуча по головам тех мертвяков, что пытались подтянуться на крышу. Особенных шансов у них выжить не было, да они и сами это прекрасно понимали. И последнюю надежду в душе сломал пролетевший мимо вертолет. Сначала кричали и размахивали руками, радуясь, что все окончено, но когда вся стальная махина пролетела мимо, радость мгновенно переросла в отчаяние. Они ведь не знали, что вертолет уже сделал все, зачем прилетел.

Я поводил взглядом быстро удаляющиеся силуэты карателей, оставшихся внизу, пытаясь разобраться, чувствую ли что-нибудь, обрекая их на смерть. Хотя машиной управлял не я, но мог хотя бы попытаться настоять, чтобы их взяли, просить. Одного даже узнал, это был тот самый Колян, которой умудрился даже из последней заварухи выбраться. Жаль, что отсюда у него выходов уже не будет.

Чуть поправив ремни безопасности, которыми был привязан к креслу, отвел взгляд от проносившихся внизу пейзажей и посмотрел на человека, втащившего меня на вертолет. С трудом разжав запекшиеся губы, я, не отводя взгляда, процедил:

– Господин полковник… Решили, что мне не стоит так дешево помирать?

Человек, который и засадил меня в этот отряд, прежде чем отправить его на убой, только еще сильнее нахмурился.

– Ты, пацан, просто ящик Пандоры. От тебя неприятностей больше, чем ото всех грехов вместе взятых. Хотя тут больше бригадир ваш виноват. Долбанный придурок, – почти сплюнул он, старательно избегая моего взгляда, – если бы я знал, что на эту операцию отправится твой отряд, никогда бы туда тебя не сослал. Черт, да не могу же я следить даже за тем, куда карателей направляют! Я войсковой командир, а не псих с пистолетом! – последние слова явно были обращены не ко мне, а к кому-то другому.

– Так вы знали, что здесь будет? – удивился я, снова посмотрев вниз. Лес уже сменился обыкновенным лугом, по которому шло старое шоссе. Прямо по нему вертолет и держал курс.

– Конечно, мы знали! – почти заорал на меня полковник, но быстро взял себя в руки, – То есть, мы знали, что здесь есть какие-то особенности в развитии зомби, но нам нужны были точные результаты для подтверждения данных. А людей отправлять было жалко, послали первый попавшийся отряд. В котором ты умудрился оказаться!

– А вам какое до этого дело? – резонно поинтересовался я, все никак не способный взять в толк, ради чего меня вообще спасали. Нет, я им был благодарен, но все же, вряд ли от этого человека можно было ожидать сердечных чувств.

– Такое! – рявкнул в ответ полковник, взбешенный, видимо, тем, что я все еще чего-то от него допытываюсь, вместо того, чтобы бросаться целовать ему ноги, – Ты знаешь, во сколько обошелся? Чего стоило тебя от расстрела отмазать?

– Вам?! – поразился я, вспоминая все свои унижения.

– Не только мне, – пожал плечами полковник, – надо было точно выполнять задания, в таком бы случае ничего подобного не случилось бы. Просто подложить два заряда, но ты не был способен сделать даже такую простую вещь! А из-за твоих эмоций и глупых дружеских чувств нам пришлось передать Республике два грузовика и целый цинк патронов. И все ради тебя!

– Так ты… – я только и смог, что хлопнуть челюстью, – тоже?

– Не ты! – как всегда, его реакция была гораздо быстрее моей, а может потому, что он был просто сытым и выспавшимся. Быстрый удар по лицу заставил все в глазах потемнеть, – А вы! Ты как был никем, так и остаешься! И мне абсолютно все равно, что считают о тебе другие! Думаешь, раз ты кому-то нужен, то перед тобой все на цыпочках будут бегать?

– Нет, я об этом не думаю, – честно признался я и сорвал с крепления на стенке машины сигнальную ракетницу, специально установленную так, чтобы дотянуться до нее было можно буквально из любого положения. И потом так же быстро навел на полковника, – Я думаю, что сейчас вы просто мне все расскажете.

– Ну, стреляй, – показав желтые зубы, прошипел полковник, все же в начале испугавшись. Ракетница, конечно, для боя не предназначалась, – Потом из тебя все остальные вытрясут, что только можно, за нападение на старшего по званию.

– Может, вы и правы, – согласился я и повернулся вправо, вывернув руку так, чтобы ствол ракетницы уткнулся в шею пилота, даже замершего от такого хамства. В кресле второго пилота сидел простой солдат, почти уснувший. Скорее взяли его на всякий пожарный, на тот случай, если придется драться. Второго пилота не было, не взяли. Опытные и квалифицированные летчики сейчас были гораздо дороже, чем любые стрелки, потому так разбрасывать ими, отправляя по два в один рейс, никто не собирался.

– Шевельнешься, выстрелю, – пообещал я солдату, глядя прямо в глаза, а потом снова посмотрел на полковника, – Теперь больше расположены к разговору?

– Ты точно сумасшедший, – процедил полковник, внимательно глядя на меня,

– что тебе надо, что ты этим рискуешь своей жизнью?

– Вы знали, что здесь бункер под землей, не так ли? – я смотрел прямо на полковника, пытаясь по выражению лица понять, будет он врать или сразу скажет правду. У меня было такое состояние, что выстрелил бы, не задумываясь.

– Знали…

– И знали, что там изучают вирус, превращающий людей в зомби?

– Это не совсем вирус, – начал полковник, но я его резко прервал.

– Знали или нет?!

– Знали… А вот откуда ты это знаешь? – в свою очередь поинтересовался полковник, внимательно на меня посмотрев.

– Сказали, – смутно ответил я, сам даже не способный толком описать, что произошло, – страшно то, что это правда. Вы или такие как вы создали эту заразу и выпустили ее на свободу! А теперь пытаетесь делать вид, что к этому не причастны!

– Слушай, ты не понимаешь, здесь все гораздо сложнее, – поднял руки в знак примирения полковник, – об этом никто ничего не знал до последней секунды, пока не стало слишком поздно. Сейчас мы прилетим в безопасное место, где снова каждый займется своим делом. При этих словах я почти чувствовал исходящую от него ложь. Ничего он не забудет и попытается отомстить. Лично мне, и наплевав на все остальное. Даже если от меня будет зависеть его жизнь. Хотя даже личная месть меня сейчас не пугала. Хуже всего было осознавать, что человек напротив меня знал, что так будет. Знал, но ничего не сделал. «Не верь никому» – всплыла в сознании фраза, словно вытащенная на крючке.

– Просто успокойся, – попросил полковник, – ты нам еще можешь понадобиться.

– А знаешь что, – почти рявкнул я на него, – пошел ты!

И нажал на курок.

От выстрела в упор ракета не смогла пробить тело пилота и разорвалась внутри. Кровь несчастного хлестнула во все стороны, заляпав приборную панель и стекло кабины. Пилот не успел даже закричать, только силой удара тело навалилось на руль. А потерявший управление вертолет вошел в штопор.

***
Загрузка...