Часть вторая Сейчас

…Праведник кроткий неистовствует

посреди пустынь и средь диких львов[2].

Уильям Блейк. Бракосочетание Рая и Ада

3 Сал Констанц

– Может, я не слишком вовремя, – сказала «Злая Собака», – но у меня для тебя сообщение.

Я сидела на краю койки, крутила в руках бейсболку. Сидела уже довольно давно, вслушиваясь в знакомое поскрипывание корпуса, – корабль раздвигал носом туманный занавес гиперпространства.

– Что за сообщение?

– Велено было вручить тебе после выполнения задания и благополучного возвращения, – поморщилась аватара. – Но непохоже, что мы в ближайшее время попадем домой, и я считаю, лучше передать сразу.

– От кого?

– От Альвы Клэй.

У меня запнулось сердце.

– От Альвы?

– Она доверила его мне на условии, что я озвучу после ее смерти.

Я перевела дыхание. Руки ломали козырек кепки. Я открыла рот, но, оказывается, разучилась говорить – получилось какое-то карканье.

– Воспроизвести? – спросила «Злая Собака».

Она выбрала на сей раз черный костюм с белой рубашкой и черным галстуком. Так она, очевидно, представляла себе официальный вид. Я, поднявшись, прошла к шкафу, где держала бутылку денебского джина и крошечную чашечку. Налила себе солидную порцию розового наркотика, сделала глоток и вздрогнула, когда напиток наждаком прошелся по пищеводу.

– Давай.

– Ты уверена? Если это слишком болезненное переживание, я могу очистить файл.

– Включай.

Экран растворился, опустел. Когда вернулось изображение, у меня внутри все оборвалось. Альва смотрела на меня. Она сидела в своей каюте, подвязав дреды красной банданой, и татуировки на ее руках будто извивались в лучах верхнего света.

– Привет. – Она затянулась трубочкой с барракудовой травкой. Голубой дымок заслонил лицо. – Раз ты это смотришь, я, надо думать, мертва. – Она прокашлялась и отвела взгляд от камеры, словно застеснялась и не хотела смотреть мне в глаза даже с такой дали. – Я видела, как тебя перепахала смерть Джорджа, и знаю, что от меня ты помощи не дождалась, я сама тебя винила. Заткнись – так и было. Но с тех пор, знаешь ли, мы стали ближе. – Она вытрясла пепел в пластиковую чашечку. – Тебе известно, как у нас теперь. И мне не хочется, чтобы ты опять так мучилась. Только не из-за меня. Поэтому я записываю это сообщение и оставлю его у «Собаки», чтобы сказать тебе: что бы ни случилось, это не твоя вина. По моему счету на тебе долгов нет. – Она снова затянулась. – Я в команде, потому что верю в наше дело. И ты, по-моему, тоже веришь. Так что не трави себе душу. Я могла погибнуть еще тогда, в джунглях. Каждый день после того был мне в подарок, и твоя дружба – далеко не в последнюю очередь, даже если со мной не всегда было легко.

Внезапная улыбка на ее лице была неожиданной и прекрасной, как летняя молния.

– Так что крепись, девочка. – Она вдохнула последний дым из трубки и выбила ее в кофейную чашку. – Ты сама не знаешь, какая ты сильная. Что бы ни случилось, я уверена, ты справишься.

Она потянулась к камере, как если бы хотела отключить запись, но задержала руку. Взгляд, уставленный в столик перед ней, метнулся вверх, и я дернулась, встретившись сквозь экран с ее глазами.

– Мне только жаль, что меня нет рядом, чтобы тебе помочь, – сказала Альва.


Я все плакала и плакала: выворачивалась наизнанку, изливая в рыданиях потерю, вину, прощение и любовь. «Злая Собака» стояла и смотрела. Наконец, где-то через полчаса, когда я выплакала большую часть горя, она сказала:

– Не понимаю, зачем вы с собой так обращаетесь.

Я вытерла нос рукавом.

– Как?

– Воскрешаете мучительные воспоминания. Посылаете друг другу письма из могилы. Разве мало сознавать, что случилось что-то плохое, и непременно надо ворошить прошлое?

Я проглотила новые слезы и хлюпнула носом. Она не виновата, что не понимает.

– Люди по-другому запрограммированы, – объяснила я. – Мы живем в прошлом, как бы это ни было больно, потому что рано или поздно нам всем предстоит уйти.

Аватара приняла задумчивый вид.

– Но ведь рано или поздно умирают все. Нам следует почтить их деяния и идти дальше.

– Не всегда это так легко. Бывает, что мы не готовы идти дальше.

– Почему?

– Трудно объяснить. – Я подумала о погибших родителях в обломках разбитого корабля-разведчика. – Пока мы кого-то помним, носим в памяти и сердце их образ и слова, они для нас как будто живы.

– И вы выбираете память вместо успокоения?

– Пожалуй, можно и так сказать.

– Может быть, и я этому со временем научусь.

– Не слишком спеши.

– Почему?

– Потому что в чем-то я тебе завидую.

«Злая Собака» приняла удивленный вид.

– Завидуешь?

Я потерла себе загривок и грустно улыбнулась.

– Ты не знаешь, что такое разбитое сердце.

На миг ее лицо выразило почти нестерпимую жалость, а потом резко переменилось, стало совершенно деловым.

– Принимаю шум двигателей, – сообщила она. – Два корабля на курсе сближения.

Я села прямо.

– Они нас видят?

– Ответ отрицательный. Следуя текущему курсу, они пройдут в ста тысячах километров у нас за кормой.

– Из Мраморной армады?

Я вытерла глаза тыльной стороной ладони. При мысли о кинжалоподобных истребителях в такой дали от пределов человеческого космоса мурашки поползли по коже.

– Нет, это гражданские суда.

– Человеческие?

– По всей вероятности, да.

Я втянула носом последние слезы.

– Значит, беженцы, такие же, как мы. Может, стоит поздороваться?

«Злая Собака» прищурилась.

– Обозначая себя, мы значительно рискуем.

Я высморкалась в рукав.

– А вдруг у них найдутся запасные топливные стержни?

– Хм-м… – Она побарабанила пальцами по подбородку. – Это мысль.

– И еще можно попросить, чтобы «Адалвольф» себя не выдавал. Гражданские вряд ли его высмотрят. А он мог бы не спускать с них глаз.

– Возможно, это разумно.

– Ну и ладно.

Я вызвала тактический дисплей и оценила наши относительные позиции. Те корабли шли в нормальном пространстве, возможно подзаряжая двигатели перед новым прыжком в высшие измерения.

– Дождись максимального сближения и вызывай их.

– Есть, капитан. Через две минуты.

За это время я выправила козырек, плеснула водой в лицо и, как смогла, почистила комбинезон.

«Собака», чьи датчики загружались входящими данными, делилась со мной новыми сведениями по приближающимся кораблям. Судя по всему, один был торговец класса «предприниматель» – угловатый, словно собранный из конструктора, с огромными дюзами и раскрашен оранжевым по серому. Второй, разведчик класса «педант», рядом с ним казался малюткой, да и был всего лишь облепленной датчиками и наблюдательной аппаратурой жилой сферой, навьюченной на движок. А если посмотреть, как заикались их двигатели, оба нуждались в ремонте и техобслуживании.

– Даю связь.

– Спасибо. – Я откашлялась. – Вниманию гражданских судов. Я капитан Констанц, Дом Возврата. Помощь нужна?

Ответ дошел до нас через несколько секунд, и за эти секунды мне представилось, как замарала штаны команда, когда в относительной близости обнаружился вдруг тяжелый крейсер.

Экран осветился, на нем возникло ошарашенное лицо мужчины средних лет.

– Капитан Констанц, какая удача! Я доктор Хью с разведчика «Безудержное любопытство». Направлялись от альфы Центавра к Интрузии, когда дома черти с цепи сорвались.

– Кто с вами?

– Это вольный торговец «Северянин» из Нью-Гордано. Только он поврежден. Прием есть, но передатчик отказал, а наши принтеры не производят нужных деталей.

– С этим я наверняка смогу помочь.

Хью погладил блестящую лысину ладонью.

– Благодарю, капитан. Вы не представляете, как мы рады вас видеть.

– Всегда пожалуйста. Спасение страждущих и заблудших – наша работа.

– Вы, как я вижу, и сами побывали в переделке.

– Свою порцию получили.

– Мы чем-то можем вам помочь?

– Нет, если только у вас не завалялось топливных стержней военной модели.

– Боюсь, что нет. – Хью поджал губы. – Но примерно в шести световых отсюда есть, как выражается капитан «Северянина», кладбище. Мы надеялись найти там новый передатчик. Может быть, если вы нас туда проводите, там и для вас найдется нужное?


Шульцу одолжили спортивный костюм цвета хаки. Капитан давно не причесывался и основательно оброс щетиной.

– Чем могу быть полезен?

– Мы направляемся к кладбищу. – Я открыла тактическую сеть с трехмерным изображением ближайших галактик и указала звезду на внешней периферии Общности. – По словам Люси, вам эти места знакомы.

Шульц потер загривок. Он прежде зарабатывал на жизнь, подбирая обломки войны Архипелаго.

– Угу.

– Нельзя ли поподробнее?

– Местные называют свою систему Переменной, – сказал он. – Лежит на границе пространства скакунов.

– Это я вижу.

Шульц уставился на носки своих ботинок.

– Мы иногда продавали там старье.

Аватара «Злой Собаки» нахмурилась с экрана.

– Я слышала о подобных местах, – заявила она. – Не одобряю.

– Да, это вроде как незаконно, – застенчиво улыбнулся Шульц. – Зато весьма доходно.

«Злую Собаку» он не убедил.

– Мое неодобрение не относится к вопросам легальности или прибыльности. Я возражаю против мародеров, которые сдают моих падших соратников мясникам на разделку и распродажу.

Шульц выпятил подбородок.

– Это я-то мародер?

Глаза «Злой Собаки» вспыхнули угольями.

– А ты как думал?

– Эй! – Я встала между ними, не давая разгореться склоке. – Нельзя ли вернуться к насущным вопросам?

Оба сверлили меня взглядами. Я ответила тем же.

– Там можно купить топливные стержни?

– Не исключено, – ответил Шульц, подчеркнуто игнорируя «Злую Собаку». – Переменная – не официальный космопорт, но старых звездолетов на ней до черта.

– Как в музее?

– Скорее, как на бойне, – не сумела скрыть отвращения «Злая Собака», но хоть глаза у нее остыли до нормы. – Почему, ты думаешь, ее называют кладбищем? Все расы Множественности веками сваливали туда свои корабли. Неисправные, устаревших моделей, зачумленные. Местные добывают с них стройматериалы и электронику. – Выражением лица она ясно дала понять, что об этом думает. – Все же, как мне ни больно это признать, господин Шульц прав – заряженные стержни там, вероятно, найдутся.

Я разглядывала карту.

– Но это уже на краю Общности. В зоне досягаемости Мраморной армады. Есть риск. Ничего другого в окрестностях не найдется?

– Боюсь, что нет.

– Тогда не вижу выбора. – Я развалилась, задрала ноги в ботинках на панель, скрестила лодыжки. – Свяжись с гражданскими и веди всю компанию к Переменной.


Два «хищника» заняли места, нацелив носы параллельно гражданским судам – к нужной нам звезде. Когда они закончили разворот, все четверо начали ускоряться. Перегретая плазма с рычанием рвалась из дюз, поглотители инерции, защищавшие людей от перегрузки, взвизгивали от натуги. Я, все еще сидя с вытянутыми на панели ногами в рубке «Злой Собаки», ухмыльнулась. Мне, как старшему офицеру маленькой флотилии, причитался теперь ранг коммодора. Не то чтобы чины для меня что-то значили. Просто я сознавала, что сейчас родители мной бы гордились. В детстве я была не из прилежных учениц, и наверняка им случалось разувериться, что я когда-нибудь стану достойной своей прапрабабки Софии Никитас, бежавшей с умирающей Земли, чтобы основать Дом Возврата.

Наверное, нехорошо гордиться ничего не значащим повышением в чине, когда на голову рушатся осколки межзвездной цивилизации. Но, кроме «Злой Собаки» и этой маленькой победы, у меня ничего не было. Все остальное вырвали из рук.

На экране появилась аватара «Адалвольфа»: как обычно, стройного и бледного, с копной черных волос и горящими солнцами глаз.

– Привет, коммодор, – склонил он голову, а подняв глаза, добавил: – Прежде чем мы прыгнем, я хотел бы обсудить один небольшой вопрос.

– Что-то не так?

– Нет, совсем нет. Просто я подумал о соответствующем обозначении и хотел бы сменить имя. – Он пожал плечами. – В конце концов, флота Конгломерата больше не существует, а мое название несет отпечаток дурной репутации. В будущем это может стать препятствием в отношениях с любыми людьми и кораблями, с которыми мы столкнемся.

– Как нам тогда называть тебя?

– Я бы взял идентификацию «Кающегося грешника» – судна Дома Возврата.

– Ты ведь понимаешь, что Дома, возможно, уже не существует?

– Тем не менее.

– Ну что ж, хорошо. Пусть маленький драфф перенастроит тебе транспондер и нанесет соответствующие опознавательные знаки.

Его аватара снова поклонилась:

– Благодарю, коммодор.

– Рада помочь.

Я надеялась, что корабль не кривил душой. Как «Адалвольф», он был не из совестливых и до заключения нашего хрупкого союза даже дрался со мной в Галерее. Хорошо, если смена имени означает и более глубокие изменения в душе. «Злая Собака» тоже натворила ужасов, прежде чем отрастила совесть и стала тем, кто она теперь, так что мне приходилось толковать сомнение в пользу ее брата.

– А сейчас набирай ход, – приказала я, – встретимся на Переменной. И немедленно сообщай в случае обнаружения в гипере любых необычных явлений. – Я пальцем коснулась козырька бейсболки. – Констанц. Конец связи.


Я проследила, как новоявленный «Кающийся грешник» уходит в темноту – выхлоп дюз пылал запертой в клетку новой звездой. Неужели мы с ним – и вправду все, что осталось от Дома Возврата? Я стиснула челюсти. Почему-то первое, о чем подумалось: я не попаду на общую встречу Дома, где раз в пять лет собирались тысяча кораблей и экипажей, делились рассказами, познаниями и генетическим материалом. Девять месяцев спустя рождалось немало детей, но оно и к лучшему. Вливание свежей крови никому еще не вредило.

Неужели всему конец? И все те корабли и люди уже мертвы? И если Дом рухнул, что мы теперь?

Загрузка...