Сводный брат - миллиардер (ЛП)

Глава 7

Хоть и частично, но в истории Эмерсона присутствовала правда — мы проведем выходные на пляже. Только вместо того, чтобы жить с толпой подростков в пляжном домике чьих-то родителей, мы остановимся в маленьком мотеле в нашей собственной комнате. Я дразню Эмерсона, когда мы подъезжаем к месту.

- Мотель? Серьезно? – улыбаюсь, хватая сумку. – Немного банально, не находишь?

- Если ты хочешь, я могу установить палатку на пляже, - парирует он в ответ. - Но здесь есть HBO*. Поэтому, надеюсь, ты не возражаешь, если я не присоединюсь к тебе.

* HBO (Home Box Office) - американский кабельный телевизионный канал, который входит в корпорацию «Time Warner».

Мы получаем наши ключи в главном офисе, наткнувшись только на немного подозрительный взгляд мужчины, сидящего за столом. Но, погодите, Эмерсону восемнадцать, и у него есть удостоверение личности, чтобы доказать это. Пройдет некоторое время, прежде чем я привыкну, что теперь мы можем делать все, что угодно. Это, может быть, и небольшое дело - бронировать комнату в мотеле, но все же это так здорово. Это привкус взрослой, самостоятельной жизни, и это чертовски захватывающе.

Хотя не так захватывающе, как отправиться к указанному номеру. Чертовски уверена в этом.

Мы находим наш номер в конце длинной череды дверей. Мотель расположен прямо на краю дюн, с видом на Лонг-Айленд Саунд*. Весенний воздух достаточно прохладный, чтобы быть освежающим, и солнце только-только садится на воду. Эмерсон толкает нашу дверь, и мы переступаем порог вместе.

Лонг-Айленд Саунд - судоходный пролив Атлантического океана, вытянувшийся в юго-западном направлении между побережьем штата Коннектикут и о. Лонг-Айленд.

Мои сомнения по поводу проживания в мотеле тут же испаряются, когда я осматриваю номер. Это причудливая, простая комната в хорошем состоянии и очень уютная. Через открытую дверь я замечаю глубокую ванну, огромное окно с видом на море... И большую кровать королевских размеров прямо в центре комнаты.

Вид большой, удобной для двоих кровати сделал все происходящее для меня реальностью. Я наконец-то пересплю с Эмерсоном Сойером. Спустя столько лет, мечтая о нем на расстоянии, он сейчас здесь, рядом со мной. И мы вместе. Это чуть ли не слишком замечательно, чтобы оказаться реальностью.

Не думайте, что я браню себя, просто, когда думаешь, что что-то слишком хорошо, чтобы быть правдой, то, как правило, так оно и случается.

- Ну, - говорит Эмерсон, улыбаясь. – Я голоден. Ты пригласишь меня на ужин в честь дня рождения или как?

- С каких пор ты так мило просишь? - закатываю глаза. - Конечно. Куда хочешь поехать?

Он знал место неподалеку и отвез нас туда перекусить. Это оказалась крохотная, приморская хибарка с дюжиной столиков. Меню состояло из морских и местных продуктов. Это место излучало тепло, которое ощущается только в межсезонье в приморском спальном городке.

Короче говоря, идеально.

Мы заняли стол у окна и уплетали корзинку с бисквитами. Масляное слоеное тесто заставило меня закатить глаза от удовольствия. Я ничего не ела весь день.

- Как ты узнал об этом месте? - спрашиваю Эмерсона, просматривая меню.

- Мой папа приводил меня сюда, когда я был маленький, - отвечает он, глядя через широкое окно в сторону причала. - Мы приходили рыбачить рано утром, затем останавливались тут пообедать перед возвращением домой. Ничего особенного, но это одно из моих любимых мест.

На его лице отражается печаль, когда он говорит об отце. Мне приходит на ум, что я едва ли знаю хоть что-то об отце Эмерсона, или о том, что с ним случилось. Я пытаюсь как можно деликатнее продолжить эту тему.

- Он все еще живет где-то здесь, твой отец? - осторожно спрашиваю я, дотягиваясь еще до одного бисквита.

- В каком-то смысле, - небрежно смеется Эмерсон. - Я имею в виду, он все еще в штате. Или я должен сказать, в стране.

- Твой отец... Заключенный? – спрашиваю его, задумавшись на мгновение о том, съесть ли еще один кусочек бисквита или нет.

- Не нужно быть такой тактичной, - отвечает Эмерсон. - Он под замком. Большую часть моей жизни.

- Вау... - выдыхаю я, неуверенная, что можно на это ответить. - Это... Так тяжело. Мне жаль.

- Я уже привык к такому положению дел, - говорит он. – Но, спасибо.

- Ты не возражаешь, если я спрошу... Имею в виду, не нужно вдаваться в подробности... - неловко говорю я.

- Нет, все в порядке, - отвечает Эмерсон. - Ты так много рассказала мне о своем прошлом, и будет честно, если я тоже буду откровенен.

Мы ненадолго прерываем наш разговор, чтобы сделать заказ молодой дружелюбной официантке. Как только она забирает меню и оставляет нас одних, Эмерсон еще раз делает глубокий вдох и продолжает.

- Мои родители поженились, когда были еще очень молоды, - говорит он мне. - Какое-то время они на самом деле были счастливы. У них никогда не было много денег, но когда я смотрю на их старые фотографии, то складывается впечатление, будто они были под вечным кайфом. Но этого не было, пока они не решили попытаться стать полноценной семьей, и все оказалось своего рода... Сложнее.

- В смысле, сложнее? - спрашиваю я.

- Сложнее в том, что сначала ничего не получилось, - продолжил Эмерсон. - Они безуспешно пытались забеременеть. Доктор сказал им, что нужно лечить бесплодие, только ЭКО* сможет им помочь. Проблема в том, что такая процедура стоит больших денег, а у моих родителей их не было. Но они были одержимы идеей стать родителями, поэтому мой отец, Питер, решил креативным способом заработать эти деньги.

*ЭКО - экстракорпоральное оплодотворение.

- И когда ты говоришь креативным... - подталкиваю его.

- Имею в виду, что он начал продавать наркотики, чтобы заработать легкие деньги, - напрямик говорит Эмерсон. - Ничего тяжелого. В основном марихуану. И это сработало, они достаточно быстро собрали нужную сумму на ЭКО. Моя мама, наконец, смогла забеременеть. Все было замечательно, пока мне не исполнилось восемь или около того. Тогда дилера поймали вместе с моим отцом. Он уже не был просто продавцом наркотиков. У них обоих к тому времени возникли проблемы со злоупотреблением наркотиков и алкоголя, мой отец попал в автокатастрофу под кайфом, так все и всплыло. Он ушел, маме стало хуже, а я остался, чтобы заботиться о ней. Я сделал это. Хоть мне и было восемь. Я имею в виду, все это произошло, потому что они хотели меня так сильно, что свернули на кривую дорожку. Это казалось справедливым, понимаешь?

- Эмерсон, - мягко говорю я, прикасаясь к его руке через стол. - Ты же знаешь, что в этом нет твоей вины, да?

- Ох, конечно, - пожимает плечами Эмерсон. - Я знаю об этом. В теории. Но трудно не чувствовать себя обязанным перед ними, и неважно, как сильно они облажались.

- Я понимаю, о чем ты, - киваю. - Я чувствую то же самое по отношению к отцу. Словно с тех пор, как он потерял маму, я всегда должна быть рядом, даже если он уделяет мне от силы час своего времени.

- Посмотри на нас, - смеется Эмерсон. - Двое с добрыми, отзывчивыми сердцами.

- Полагаю, что так, - улыбаюсь я.

Перед нами ставят наши тарелки, заполненные едой : крабовые котлетки для Эмерсона, закрытый пирог с овощами для меня, и мы жадно едим каждый свою порцию маслянистой, ароматной пищи. И напоследок мы заканчиваем парой кусков черничного пирога. Я удивлена, как мы не выкатываемся после всего съеденного из ресторана.

К тому времени, как возвращаемся в мотель, мы счастливые, сонные и более чем обыденно, касающиеся друг друга. Мои нервы вскипают от нетерпения, пока Эмерсон открывает наше любовное гнездышко в мотеле и заходит передо мной. Он плюхается на мягкую, королевских размеров кровать, а я устраиваюсь рядом с ним. Вся эта идея с уединением все еще нова для нас, поэтому испытываю легкое стеснение. Эмерсон чувствует, что я все еще никак не привыкну, поэтому просто позволяет мне прильнуть к его боку, лежа на кровати. Он обнимает меня, когда я прижимаюсь спиной к его груди. Мы уплываем в послеобеденный сон, убаюканные звуками волн.

Даже провалившись в легкую дрему, я могу чувствовать, как мое тело отвечает Эмерсону. Наши грудные клетки вместе поднимаются и опадают, руки и ноги идеально переплетены. Это так просто, так легко. Словно мы созданы друг для друга. По идее, я должна испытывать напряжение и беспокойство от того, какое обещание, данное друг другу, мы должны исполнить в эти выходные. Но я никогда не чувствовала такого умиротворения.

Не знаю, как много времени прошло, прежде чем я повернулась на кровати лицом к Эмерсону. Его глаза легонько открылись, когда я положила голову рядом с ним на подушку. Наши губы изогнулись в усмешке, его руки скользнули по изгибам моей талии, и я положила руку ему на грудь. Без слов он припал губами к моей шее, целуя медленно и глубоко. Моя спина выгнулась, когда его губы двинулись вниз к горлу, по ключице, потом спустились к груди.

Мои светлые волосы рассыпались по подушке, пока я металась в блаженстве от его прикосновений. Я запустила пальцы в его взъерошенные каштановые волосы, притягивая ближе к себе. Когда прильнула к его телу, я смогла ощутить, насколько он затвердел буквально за пару мгновений от одних поцелуев. Господи, это горячо.

Его губы продолжали исследовать каждый дюйм моей кожи, пока его рука скользила под серый свитер. Прикосновение его рук охладило вспыхнувшую кожу, и он спустился к моему плоскому животу, кончиками пальцев поглаживая ребра. Я затаила дыхание, когда почувствовала, как он потянулся ко мне за спину и расстегнул лифчик быстрым движением пальцев.

- Кто-то много практиковался в расстёгивании лифчиков, - задыхаясь, дразню его.

- Что я могу сказать, - ухмыляется он. - У меня очень умелые руки.

Он, наконец, находит своими губами мои, положив руки на мою грудь, и легонько проводит большими пальцами по моим затвердевшим соскам. Это мягкое прикосновение посылает волну возбуждения в средоточие моего желания, пронзающего все тело. Его язык скользит напротив моего, и я целую его в ответ, все глубже и настойчивее с каждым мгновением. Я чувствую, как его руки бродят по моему телу, и позволяю пальцам спуститься к твердым линиям его пресса. Он нежно стонет, когда провожу ими вдоль его твердого члена через джинсы.

Я делаю глубокий вдох, когда Эмерсон расстегивает пуговицу на моих джинсах. Притянув меня ближе, он просовывает руку между брюками и моими трусиками. Моя киска ноет от его прикосновения, ничего не могу поделать с тем, что колени слабеют, и развожу ноги шире для него. Его пальцы касаются тонкого хлопка, прикрывающего меня, и я уже мокрая от желания для него. Руками сжимаю кровать, когда он отодвигает мои трусики в сторону и вводит два сильных пальца в мою пульсирующую плоть.

- Эмерсон, - выдыхаю я, откинув голову на подушку, когда он долго и медленно движется во мне. Я не могу сформулировать ни единого слова, кроме его имени, шепча его снова и снова, пока он толкается, погружаясь в меня глубже с каждым разом. Я зарываюсь лицом в его грудь, пока он блуждает в моей киске, расположив два своих чутких пальца на моем набухшем клиторе.

Ко мне еще никогда так не прикасался парень, никогда не испытывала ничего подобного, только от друга на батарейках. В какой-то момент я забеспокоилась, смогу ли кончить с ним. Но эти сомнения исчезают сразу же после того, как Эмерсон начинает выводить медленные, длинные круги на пучке моих нервов, потирая с нужной силой. Сладкая пульсация зарождается где-то в моем центре, тогда он усиливает темп, потирая и потягивая мой клитор способом, которого я еще никогда раньше не испытывала. Моя спина выгибается, когда он продолжает набирать скорость как раз в нужный момент, не оставляя меня в подвешенном состоянии ни на секунду. Мой рот открывается от удивления, когда достигаю критической точки. Я уже на краю, чтобы забыться в удовольствия, когда он произносит:

- Кончи для меня, Эбби.

И я делаю это, дрожь блаженства прокатывается по моему телу, пока цепляюсь за него из последних сил. Раньше я доводила себя до оргазма самостоятельно, но никогда не кончала благодаря другому человеку. И, конечно, для него. Усталая, я откидываюсь на кровать, моя грудь тяжело вздымается. Эмерсон ложится рядом со мной, его рука покоится на моем животе.

- Святое дерьмо... - выдыхаю я. - Я думала, ты меня убьешь.

- Ничего не мог с собой поделать, - бормочет он. - Ничто не заводит сильнее, чем наблюдать, как ты кончаешь. Это самая сексуальная вещь, Эбби. Ты не имеешь ни малейшего понятия.

- Итак, тогда... Мы собираемся?.. - спрашиваю, осматривая его восхитительное тело.

- Неа. Мы уже решили, что это произойдет завтра, - озорно усмехается он. – Я это сделал, чтобы немного успокоить тебя.

- Что?! - восклицаю я. – Но…

- Мы придерживаемся плана, - твердо говорит он. - Завтра, когда ты больше уже не будешь юной девушкой, и это уже будет другая история.

- Уффф, - рычу я, зарывшись лицом в руки. – Думаю, у тебя больше силы воли, чем у меня, - говорю ему.

- Мне просто нравится ощущение преследования, - усмехается он.

-Эй, - говорю с напускной суровостью. - Не мучай меня, или не подарю тебе настоящий подарок на день рождения.

- Ты приготовила для меня подарок? - спрашивает он, выглядя по-настоящему тронутым.

- Ничего особенного, - отвечаю, желая усмирить его ожидание. - Просто... Я подумала, ты бы хотел получить его, поэтому...

- Ну же, давай тогда! - восклицает он, выпрямляясь. - Покажи!

- Разве ты не должен был повзрослеть, или что-то типа того, Эмерсон? - выпаливаю в ответ, симулируя нетерпение, пока спускаю ноги на пол. Серьезно, я нахожу его энтузиазм совершенно очаровательным.

- Неа. У меня нет в планах скорого взросления. Совершеннолетие не изменит этого, - заявляет он. - Эй, мы должны выпить за это.

- Выпить? - спрашиваю, хватая свой рюкзак с пола.

- Я знаю, твой папа держит выпивку в доме на случай гостей, - продолжает Эмерсон, поднимая свою сумку. - Поэтому, думаю, он не будет возражать, если мы позаимствуем одну. У чувака около двадцати бутылок в подвале. О какой силе воли может идти речь?

Я наблюдаю, как Эмерсон достает бутылку шампанского, и, не удержавшись, смеюсь.

- Ну и фантазия у тебя, - говорю ему.

- Что? Шампанское в номере мотеля не заставит тебя кричать от восторга? - выпаливает он, ища в сумке штопор.

- Что-то вроде того, - говорю я, мои пальцы, наконец, нащупывают альбом. Я вытаскиваю толстый, потертый альбом, пока Эмерсон открывает бутылку и наливает нам шампанское в одноразовые стаканчики.

- Это вам, мадам, - улыбается он, протягивая мне немного шампанского. - За то, чтобы не становиться взрослыми, пока они буквально не заставят нас, - говорит он, поднимая свой импровизированный бокал.

- Точно, точно, - смеюсь, слегка касаясь его стаканчика. Пузырьки щекочут нос, когда делаю глоток, смакуя сладкий вкус. - Спасибо за выпивку, папа, - добавляю я, приподнимая чашку в направлении нашего родного города.

- О, нет, - стонет Эмерсон, глядя на мои руки. - Скажи, что не подарила мне книгу на день рождения.

- Во-первых, что плохого в том, чтобы получить в подарок книгу? Это же лучший подарок на планете, - отвечаю я и добавляю, прежде чем он начнет спорить. – Во-вторых, это не книга. Подарок внутри. Вот...

Он наблюдает, как я открываю полюбившиеся страницы. Почему-то, это чувствуется также интимно, как и то, что произошло между нами на кровати. Едва ли когда-то прежде показывала свой альбом кому-нибудь, и вот она я, листаю страницы, а Эмерсон смотрит. Разделять свои рисунки с кем-то всегда казалось чем-то невероятным, это то, что требует намного больше доверия от меня, чем могу себе позволить. Но Эмерсон научил меня, что доверие не запретно только по той причине, что в моем прошлом сокрыты тайны. И я начинаю верить ему.

- Это все твое? - спрашивает он, его глаза словно приклеились к страницам.

- Ага, - отвечаю. - Все они.

- Они превосходны, - благоговейно говорит он, когда я задерживаюсь на рисунке живописного, измененного пейзажа. – Пожалуйста, скажи, что у тебя будет основное направление искусство, когда ты пойдешь учиться осенью.

- Ой, я не знаю, - сомневаюсь. - Я могла бы попробовать сосредоточиться на чем-то более практичном.

- К черту практичность. Эти рисунки невероятны, - восклицает он.

- Ну... Кто знает? - заявляю я. - Это не похоже на реальную работу, не так ли? Основным же направлением может быть то, что мне на самом деле нравится.

- Вот, молодец. Я тоже так думаю, - отвечает Эмерсон.

Наконец, я добралась до эскиза, который искала. Он в самом конце книги, мое последнее законченное творение. Делаю вдох, чтобы успокоиться, поворачиваю альбом и передаю его Эмерсону. Его глаза падают на искусно сделанный эскиз и расширяются. Он впитывает образ достаточно долго, прежде чем, наконец, поднимает на меня глаза.

- Это?.. – спрашивает он.

- Да, - уверяю, улыбаясь его изумлению. - Это ты.

Мы изучаем рисунок вместе. Это портрет Эмерсона, над которым я работала на протяжении нескольких недель после нашей первой оживленной перебранки на вечеринке. Рисунок изображает его в полупрофиль, решительный взгляд смотрит со страницы альбома. Я действительно горжусь тем, как мне удалось передать образ, и могу сказать, он впечатлен усилиями.

- Это то, как ты видишь меня? - спрашивает он, его голос удивительно мягкий.

- Абсолютно, - говорю ему. - Таким я вижу тебя. Умным, сильным, не желающим отступать от того, что считаешь правильным. От того, чего ты хочешь от жизни.

- Могу я... Могу я взять его? - спрашивает он, умоляюще глядя на меня.

- Конечно! - говорю ему. - Он для тебя, Эмерсон. Я хочу, чтобы он всегда был у тебя.

Положив альбом с большим почтением вниз, Эмерсон наклоняется вперед и ловит мои губы.

- Спасибо тебе, - бормочет он, запуская руку в мои волосы. - Это самый лучший подарок, который мне когда-либо дарили.

Улыбаясь, я опускаюсь перед ним на колени.

- Тогда тебе должно понравиться и это… - произношу с самой соблазнительной улыбкой. Я медленно расстегиваю ремень и молнию на его джинсах, он ложится на спину, а по взгляду видно, что все еще не может поверить в происходящее. Я вижу твердеющий силуэт его ошеломляющего члена, выпирающего под джинсами, и мой рот инстинктивно наполняется слюной. Ох, как же сильно я мечтала об этом моменте.

Кажется, мое сердце собирается выпрыгнуть из груди, когда он приподнимает бедра и снимает джинсы с боксерами, высвобождая свой пульсирующий член. Он красивый, раньше я никогда их не видела так близко, а его - абсолютно восхитителен. Я, не задумываясь, благоговейно прикасаюсь и наклоняюсь к нему, беря как можно больше Эмерсона в рот до самого горла…