Сын Люцифера. Книга 4. Демон

2.

Маер лежал на кровати и смотрел телевизор. В соседней комнате жена что-то громко объясняла сыну.

Господи! Получилось! Неужели!.. — Маер вскочил с кровати и вдруг замер. Потом медленно, медленно опустился на нее опять. — Бо-ог ты мой!.. Боже праведный!..

Он внезапно осознал, что «помнит» свое будущее, свою будущую жизнь. На те скользнувшие солнечным зайчиком по сознанию, неуловимые почти мгновения, которые он провел в том, другом мире, в мире с обратным течением времени, прошлое и будущее для него менялись местами. Он жил там из будущего в прошлое, назад во времени, и, соответственно, помнил там свое будущее, как здесь, в обычном мире, мы помним свое прошлое.

И вот сейчас, после возращения в наш, обычный мир, эти воспоминания в нем остались. Они были неясные, туманные, размытые, без каких-либо конкретных деталей, но они, несомненно, были. Они не стерлись до конца.

Он вспомнил, как тогда, в квартире, он выбежал на балкон, чтобы броситься вниз!.. покончить с собой!!.. Только не было там никакого мужчины. Никто не стоял там и не курил. И не предлагал никаких сделок. Он кинулся тогда к перилам и вдруг сообразил, что ведь всего только третий этаж, низковато для самоубийства. Просто сломаешь себе что-нибудь — и все. Насмерть не разобьешься.

Дальше воспоминания теряли свою четкость. Он помнил, как выбегал из подъезда.., как несся куда-то по улице, не разбирая дороги.., как шарахались в стороны прохожие... Потом... потом... Машина какая-то, кажется?.. или метро?.. электричка?.. Нет, все-таки метро, метро!.. Да, метро! Или нет?.. А! не важно! не важно! Какая разница! Не в этом деле.

А в том дело, что он встретил там ЕЕ. «Любовь поразила их внезапно, как удар ножом, как разбойник в ночи, как удар молнии!» Откуда это? Черт, не помню. Но именно так все и было. Прекрасно сказано!.. «Как удар молнии». Он встретил свою настоящую любовь! Ту, о которой слагают легенды и поют песни. Любовь с большой буквы.

Да, конечно, он любил! Искренно, страстно, нежно любил и свою нынешнюю жену и ребенка, но... Это было все-таки обычное, заурядное, земное чувство. Так любят свои семьи многие, очень многие. Почти все. Это была, по сути, обычная любовь обычного мужчины к обычной женщине.

А то, что встретил он! О-о-о!.. Это было!.. Это было!!.. Это было какое-то вечное, непреходящее счастье, какое-то вечное парение!.. Счастье яркое, ослепительное!.. Как солнце!

И в его жарком, обжигающем пламени робко съеживались и рассыпались в прах, в золу, в ничто бледные и вялые воспоминания о какой-то незаметной, серенькой женщине по имени Таня и каком-то пятилетнем ребенке. Ну, сыне...

Дьявол! — лихорадочно заметался в мыслях Маер. — Надо срочно этого... дьявола вызывать и все отменять! Все наши с ним договоренности. Как это сделать? Просто подумать?

Мужчина возник немедленно. Он стоял у окна, скрестив ноги и прислонившись спиной к подоконнику, и сразу же приветственно помахал Маеру зажженной сигаретой.

— Ну что, Арнольд Леопольдович! Снова Вы? Я вижу, Вы передумали менять свое будущее?

— Да, — бегая глазами, нехотя выдавил из себя Маер. — Передумал.

— А что так? — мужчина чуть закинул голову и сложенными трубочкой губами лениво выпустил к потолку тоненькую струйку дыма.

— Вы же знаете.., — тяжело ворочая языком, пробормотал Маер. — Я встретил ЕЕ, женщину моей мечты. Настоящую любовь.

— Настоящую, говорите?.. — насмешливо усмехнулся мужчина. — Первого сорта, значит... Та была второго, а эта, значит, первого... первой свежести. Как знаменитая булгаковская осетрина. Ну, что ж, похвально, Арнольд Леопольдович, похвально... А почему Вы, кстати, так уверены, что именно эта — настоящая? — мужчина с любопытством посмотрел на Маера.

— Что значит «именно эта»? — в недоумении переспросил тот.

— Ну, а вдруг Вы завтра еще и новую любовь встретите? Еще лучше и «настоящее»? Еще свежее? Совсем уж высшего сорта? Экстра!

Маер растерянно молчал.

— Ладно, Арнольд Леопольдович, — вздохнул его собеседник. — Вы теперь знаете, как меня искать. Если вдруг понадоблюсь... Просто подумайте.

— А зачем Вы мне теперь можете понадобиться? — непонимающе переспросил Маер.

— Ну, всякое бывает! — рассмеялся мужчина. — Все же относительно. Вы же теперь знаете, жены имеют обыкновение портиться. От длительного хранения. Терять свежесть. Как осетрина. Да и вообще! Зачем пользоваться первым сортом, если где-то существует высший? Человек же должен стремиться к совершенству. Вечно искать свой идеал. В общем, вызовите меня, и мы вместе... подумаем тогда, как Вам помочь. Прощайте. Пока.

— Подождите, подождите! — в панике закричал Маер. — А сейчас-то мне что делать?! Чтобы не менять в будущем ничего?!

— Ничего не делайте, — мужчина опять усмехнулся. — Пусть все, как шло, так и идет.

* * *

— Может, нам с Коленькой лучше все-таки не лететь сейчас? — вопросительно посмотрела на Маера вошедшая в комнату жена, роясь в гардеробе. — Не хочется мне чего-то... Может, лучше все вместе полетим, в понедельник? Когда ты освободишься?

— Нет, Тань, — глухо ответил Маер и опустил глаза. — Нет. Давай уж, как решили. Чего вам тут в Москве в этой жаре париться...

* * *

И сказал Люцифер Своему Сыну:

— Предавший единожды всегда предаст и снова. При первом же удобном случае. Предательство — это черта, преступившим за которую уже нет возврата.