Сын пирата

Глава 11

Фелипе де Бриту, отведя Пьера в сторону, взял его под руку. Он был слегка навеселе, но не настолько, чтобы потерять контроль над собой. - Дорогой друг, - начал он проникновенно. - Капитан Эжен мне характеризовал вас с самой лучшей стороны, но, признаться, я не ожидал такого успеха от вашей экспедиции. Благодарю еще раз, уже неофициально. - Что вы, сударь! Это мой долг, вы мне за это платите. Для этого я и прибыл сюда, сеньор. Но благодарю за столь приятные слова в мой адрес. Готов и дальше служить вашей милости. - Я в этом не сомневаюсь, мой друг. Мне бы хотелось что-то для вас сделать такое, что останется памятью на многие года. Что бы вы хотели? Говорите, не стесняйтесь. Со слов капитана Эжена я понял, что вы весьма скромный человек, но сейчас не до этого. Говорите же. - Лично для меня ничего не надо, сеньор. Разве что для сына. - Какая разница. Я слышал, что и сын ваш отличился в этом деле. - Он мечтает о дворянстве, сеньор. - Я считал, что вы дворянин. Нет?.. Это меня удивляет. - Де Бриту подумал, а потом добавил: - Я сделаю все, что в моих силах, сеньор. Но все это надо утвердить в Гоа, у вице-короля. Однако для Франции этого, возможно, и не требуется. И все же лучше утвердить. А все бумаги непосредственно от меня вы получите через несколько дней. - Благодарю вас, сеньор! Я не ожидал такого быстрого решения. - Пустяки, мой друг! Мне не составляет никакого труда сделать это. Ведь все то, что вам удалось раздобыть в походе, стоит намного больше того, что вы просите. Сверх всякого ожидания, Эжен спокойно воспринял весть о присвоении ему дворянства. - Что-то меня теперь это мало волнует, па, - ответил Эжен, услышав новость. - Я увидел много такого, что моя прежняя мечта кажется миражом. Хотя отказываться не имеет смысла, как ты считаешь, па? - Естественно, сынок. Все это никоим образом не помешает в твоей жизни. И неделю спустя Эжен получил все необходимые бумаги, скрепленные печатями этого крошечного королевства. На скромном приеме, устроенном по этому поводу, де Бриту сказал юноше: - Будете проездом в Гоа, мой друг, обязательно загляните к вице-королю. Уверен, он не заставит вас ждать с утверждением. И не спешите благодарить.

Время шло, все были заняты укреплением крепости, сбором слухов, доходящих с севера. Теперь эта тема у всех была на устах. Недавние сведения, полученные от купцов, прибывших из Авы, столицы Бирмы, расположенной в верховьях Иравади, говорили о серьезных намерениях молодого короля Анаутпетлуна. Он практически уже объединил страну. Почти все феодалы признали его верховную власть. Соседи, временно ослабленные междоусобицами, сдавали одну область за другой. И теперь топот слонов его армий часто грезился правителям, не принявшим еще власть нового короля. - Следует признать, что этот король весьма мудро и решительно проводит свою политику, - заявил капитан Эжен. Он сидел в кресле в окружении старых друзей. - Его армии неуклонно, хоть и медленно, продвигаются на юг. - Так он и до нашего Сириама доберется? - спросил Арман. - А кто ему в этом может помешать? - Лицо Эжена-старшего стало сморщенным и выражало некоторую степень удивления, смешанного с растерянностью. - Гоа нам мало чем может помочь, побитый Аракан отвернулся от нас, занятый собственными внутренними делами. Сиам и тот утихомирился, видимо, выдохся в бесконечных войнах и распрях. - Но наша крепость достаточно сильна, - заметил Эжен-младший, вступая в разговор. - Сильна, но не для Анаутпетлуна, если он правильно возьмется за дело. - Он показал, что дела вершит вполне грамотно, - отозвался Гардан. - Вот именно, дорогой Гардан, - ответил Эжен-старший. - А у нас, как я должен с сожалением признать, дела идут все хуже и хуже. - Ты имеешь в виду деятельность иезуитов, Эжен? - спросил Пьер. - Удивительно, что де Бриту не мешает им, а в последнее время даже поддерживает. Они уже давно доказали, что их происки всегда нарушают мир и спокойствие в любом районе мира. - Да, де Бриту под их влиянием сильно изменил внутреннюю политику, - согласился Пьер. - И к добру это не приведет, мой друг, - тут же ответил капитан. - Почему-то все наши господа ни во что не ставят местное население и даже его верхушку. А это большой просчет, элементарное упущение возможностей. - Еще хорошо, что нашего де Бриту поддерживает правитель провинции Таунгу У Тен. - Хорошо, но у того уже не те возможности, что раньше. Многие покинули его и ушли в Верхнюю Бирму. - Капитан Эжен вздохнул с явным сожалением. - Так что рассчитывать нам придется лишь на свои силы, сеньоры. - Я с вами, сеньоры, не согласен, - заявил ретиво Фернан, поднимаясь на ноги. - Я уверен, что Гоа найдет возможность организовать нам помощь. Уж слишком лакомый кусочек ему светит ярким огнем. Этого он не упустит. - Гоа слишком ослабел, мой дорогой Фернан, - запальчиво ответил капитан, тоже вскочил с кресла и зашагал по комнате. - Век твоей Португалии да и самой Испании прошел. Они не смогли переварить то количество добычи, которая свалилась им на голову в Новом Свете и здесь, захлебнулись и сейчас тонут. Медленно, но тонут. - Позвольте присоединиться к капитану, - молвил Эжен-младший. Его лицо порозовело от волнения и азарта. Он оглядел собравшихся смущенным взглядом, получил молчаливое одобрение и продолжал: - Я на примере своего отца, - и он с почтением поклонился Пьеру, - смог убедиться, что его методы ведения дел не могут давать достаточные прибыли. Так и у португальцев. Они слишком понадеялись на колонии и совершенно забросили метрополию. Получилось, что товара для колоний у них нет, торговать стало убыточно, приток золота иссяк, и они остаются у разбитого корыта. Эжен закончил, все молчали, с удивлением поглядывая на смущенного юношу. Особенно вытаращил глаза Пьер. Было заметно, как он заволновался. А Гардан хитро ухмыльнулся правой стороной рта и сказал. - Как вас удивил Эжен, сеньоры! Однако над его словами стоит поразмыслить. Скорее всего, он во многом прав, хотя и сам этого еще полностью не понимает. Мы во многом повторяем Испанию с Португалией. - Что ты имеешь в. виду, Гардан? - спросил Пьер тихо. В его голосе слышались нотки недовольства, и Гардан это тут же отметил. - Прежде всего то, что вести дела так, как мы это делали раньше, глупо. Голландцы уже это поняли, и в скором времени они будут тут хозяйничать. - Да они еще ничего не имеют! - воскликнул Пьер горячо. - Сколько пройдет времени, пока они смогут захватить достаточные владения в мире! Да и что может сделать такая маленькая страна, как Голландия? - А вот тут ты, Пьер, совершенно неправ, - возразил Гардан. - Дело не в размерах страны или ее колоний, а в системе труда и организации его на новых условиях. И деньги… - А что деньги? - спросил, подозрительно глядя на друга, Пьер. - А то, что мы неправильно распоряжаемся деньгами. Мы их плохо используем. А они должны работать, как мастер с подмастерьями, давать большой процент прибыли. Вот это как раз первыми и поняли голландцы да и англичане. Следовательно, за ними будущее. - Это слишком туманно, Гардан, - с облегчением вздохнул Пьер. - Думаю, что нет, па, - отозвался из дальнего угла Эжен. - Деньги - величайшее достижение человека, и они должны давать людям много больше, чем сейчас. Особенно у тебя, па. Ты их зачастую просто держишь в сундуке, а они должны ежеминутно работать и приносить прибыль, расти. Компания замолчала, усваивая услышанное. Гардан продолжал хитро ухмыляться одними губами, жевал бетель и флегматично сплевывал красноватую слюну в плевательницу. Пьер недовольно поглядывал на сына, а тот продолжал сидеть в густой тени дальнего угла, уже мечтая о том мгновении, когда он сможет обнять хрупкое и такое желанное тело своей Сиро. Он не выдержал гнетущего молчания и, откланявшись, удалился. Он был доволен собой, но его расстраивало огорчение отца, которое тот и не пытался скрыть. Конь быстро домчал Эжена до дома, где его с нетерпением ожидали горячие руки и жадные губы Сиро. - О, ты примчался! Как я ждала тебя, мой повелитель! Скорее обними и поцелуй свою непутевую и жадную девчонку! Я заждалась тебя, Эже. - Ты обсудила с отцом наши планы? - спросил Эжен, оторвавшись от ее губ. - Конечно, любимый! Он со всем согласен. - И когда же?.. - Через месяц, любимый. Он так обещал. Скоро мы не будем скрываться от людей и заживем своей счастливой жизнью. Поцелуи и объятия не давали им больше говорить. Страсть и желание полностью, как и всегда, захватили молодые тела.

В ожидании знаменательного момента Пьер по просьбе Эжена обратился к иезуитам с просьбой обвенчать молодых людей в один из ближайших воскресных дней. - Дорогой друг, - ответил отец Вове, теребя четки дорогой работы, - этого никак нельзя совершить. - Что вам мешает, отец Вове? - в голосе Пьера послышались тревожные нотки, а лицо отца Бове расплылось в радостной улыбке. - Девушка, как я знаю, не приняла нашей Христовой веры. Как же в таком случае можно совершить таинство венчания? Нет, мой друг, такого совершить я, да и всякий иной служитель церкви, не взялся бы. Это большой грех. - Стало быть, вначале надо привести девушку в лоно католической церкви? - Вы очень правильно поняли, мой друг. Именно так. И поспешите, а то скоро наступает Великий пост, и тогда придется ждать еще долгое время. Такая новость огорчила Эжена. Сиро же восприняла это легко и даже со смехом. - Чего ты веселишься, моя прелесть? Впору плакать. -Зачем же, мой милый? Если ваша церковь не может обвенчать нас по своим обычаям, то наша, я думаю, на это пойдет. Я сегодня же поговорю с нашими священниками. Уверена, что от них отказа я не получу, мой дорогой. Однако Эжен был так раздосадован, что не мог скрыть этого. Он в раздражении спросил: - Но, Сиро, почему бы тебе не принять нашу веру? Это решило бы все наши затруднения. - Но зачем, милый? Мы и так прекрасно ладим, оставаясь каждый при своей вере. Давай поступим, как я говорю. Это проще и быстрее. Эжен замкнулся в себе, переживая недоразумения и препятствия, возникшие из-за такой безделицы. С неделю он обдумывал свое решение, в то время как Сиро быстро получила разрешение на брак с католиком. Буддийские священники не видели в этом большого греха, раз любовь уже соединяла молодые сердца. После долгих и мучительных колебаний Эжен все же решил обвенчаться по местным обычаям. Пьер не стал противиться этому, лишь заметил: - Не разозлим ли мы этим наших иезуитов, сынок? С ними лучше не связываться. Они опасны, способны задумать какие-нибудь козни. - Что они нам могут сделать, па! Совершим таинство, и пусть эти святоши грызут собственные пятки. Мне наплевать! - В таком случае можешь готовиться к свадьбе, я не возражаю. И вот Эжен, одуревший от необычного, шумного и многолюдного торжества, стал мужем знатной дамы. Она гордо выступала с высокой прической, в великолепной юбке-лоунджи и не менее блистательной блузке-эйнджи. На ногах легкие сандалии, расшитые жемчугом и цветными нитками, голова усыпана цветами. Сиро походила на ангелочка, каких рисуют в Европе и продают на рынках. Улыбка не сходила с ее лица, выбеленного по местным обычаям. Оглушительный оркестр гремел под ритм большого круглого гонга, внутри которого сидел музыкант и колотил палочками по нескольким меньшим гонгам. Арфа и цимбалы мягко вели мелодию, а флейты, дудочки и ксилофоны-наталы вторили им. И все покрывал треск бамбуковых трещоток-ози. А после захода солнца началось представление - пве. Бродячие артисты с виртуозностью и азартом людей, искренне любящих свое ремесло, развлекали толпы народа, и так продолжалось почти всю ночь. Лишь под утро молодых оставили наедине, где они, усталые, измученные, но счастливые, предались наконец тому единственному, что делает людей по-настоящему супругами. Эжен почти не выходил из дому, наслаждаясь новыми обязанностями мужа молодой прекрасной жены. Сиро тут же изменила свои прежние привычки. А у Эжена это вызывало улыбку, и он часто говорил: - Милая, я теперь что же, и тела твоего не увижу больше? Ты совершенно перестала при мне раздеваться. С чего бы это? - Дорогой, я должна теперь следить за собой. Мы стали мужем и женой, и теперь у меня много новых забот и обязанностей. Голое тело оскорбляет наших духов-натов, милый. У нас даже купаются в одежде, разве ты не видел? - Видел, по думал, что это от стыдливости и потому еще, что происходит на улице. - Вовсе нет. Это боязнь оскорбить духов-натов. - Мне не нравится этот обычай, любимая. Давай отменим его хотя бы в нашей спальне, а? - Только не очень часто будем отменять, - засмеялась Сиро.

Проходили дни, недели, а Эжен так и не понял, в чем же заключаются его обязанности мужа. В доме все было, слуги делали за него всю работу, какая только могла появиться. Он даже забросил занятия военными играми с фехтованием и упражнениями в стрельбе. Все поглотило ощущение полного и безграничного счастья. Даже возникшая вдруг некоторая отчужденность прежних португальских знакомых не беспокоила его. Однако Гардан, как-то встретив молодого человека на улице, взял его под руку и тихо заговорил: - Дорогой Эжен, хочу тебя предупредить, что над твоей головой сгущаются тучи. До тебя добираются инквизиторы. - Кому какое дело до меня! Я никого не трогаю и хочу просто жить! - Но это не всем нравится, Эжен. - Ну и пусть! Мне какое дело? - Тебе - нет, а вот находятся некоторые, кому это очень интересно, и это отцы-иезуиты. А их следует очень опасаться. - Так что ж мне делать? Уехать в другую провинцию? Тесть теперь князь без княжества. Его владения заняты бирманскими войсками. Нет, дядя Гардан, я так не смогу. Я буду жить здесь. - Во всяком случае, воздержись от частых выходов из дому в одиночку. И всегда имей при себе оружие. - На это я могу согласиться, дядя Гардан. А месяц спустя по городу поползли нехорошие слухи. Говорили, что отцы-иезуиты стали притеснять буддийских монахов и что де Бриту не препятствует этому. Моны и бирманцы тихо поглядывали на дом правителя, на его португальских солдат, и в их глазах загорались огоньки недовольства и неодобрения. Вскоре ропот стал еще сильнее, горожане открыто и громко выкрикивали на улицах угрозы пришельцам, хотя всего месяц назад восхваляли мудрость де Бриту и всецело поддерживали его в борьбе против Аракана, а потом и короля Бирмы. Но в несколько дней все изменилось. - Иезуиты взялись за свое черное дело, - сказал капитан Эжен собравшимся у него гостям, которые теперь состояли исключительно из прежних его соратников и Армана. Другим он перестал доверять, не считая Эжена-младшего, который теперь предпочитал проводить время с женой. - Этого надо было ожидать, - согласился Гардан. - Они не могли оставить без своего вмешательства Сириам. Такой лакомый кусочек для них. - Но все это, как мне кажется, станет началом нашего конца, - продолжал свою мысль Эжен. - Потеряв поддержку населения, де Бриту неминуемо окажется один на один с Анаутпетлуном. А этот бирманский правитель все делает основательно и продуманно. Очертя голову в бой не бросается. - Это так, - ответил Пьер. - Он не спеша, но основательно расширяет границы своего государства. Сейчас у него нет достойного противника, а де Бриту, как видно, возомнил себя сильным властителем и надеется в одиночку сохранить свои территории. - В таком случае не пора ли и нам подумать о своей безопасности? - уклончиво намекнул Гардан. - Ты предлагаешь уехать из города? - Пьер с недоумением поглядел на друга. - Бросить то, ради чего мы приехали в такую даль?! - Считаю, что ты правильно меня понял, Пьер. При создавшемся положении, а оно, судя по всему, будет ухудшаться, нам не стоит рисковать своими головами ради человека, который делает совсем не то, что надо было бы. - Знаете, даже мне, человеку, считавшему де Бриту своим другом и впутавшему вас в эту историю, теперь кажется, что Гардан прав, - заметил капитан Эжен. - Лично мне последовать его совету препятствует чувство долга, но всем вам хорошо было бы приготовиться к отъезду. - Даже я, португалец, - подал свой голос Фернан, - считаю, что де Бриту совершает такую серьезную ошибку, которая приведет к краху всей его затеи, так блестяще начатой. А потому считаю себя свободным в решениях, хотя и не собираюсь покидать де Бриту в такой трудный для него час. - Вчера словили бирманского шпиона, - сказал Арман, меняя тему разговора. - И что?.. - вопросительно глянув на друга, сказал Пьер. - Под пыткой он признался, что послан сюда разведать силы и возможности к обороне города. - Следовательно, бирманцы уже начали подготовку к вторжению в Раманну, - изрек капитан Эжен. - Так что все наши опасения подтверждаются, - продолжал Пьер. - Вскоре следует ждать новых вестей, но уже более значительных и тревожных. - А де Бриту ужесточает отношение к местному населению, - сказал Гардан. - Во что это выльется, один Аллах знает. Но думаю, что в трагедию. - Однако время и надежда на помощь из Гоа у нас еще есть. - Капитан Эжен встал, прошелся в явном замешательстве, потом продолжил: - Видимо, следует хорошенько надавить на де Бриту, разъяснить ему пагубность такой внутренней политики и предостеречь от ее последствий. - Ему надо изгнать иезуитов из города! - Пьер чуть ли не кричал от волнения. Его лицо покраснело, а усы вздрагивали. - Судя по всему, - ответил Фернан, - де Бриту уже не в состоянии этого сделать и будет продолжать скатываться в яму. Он выдохся, это очевидно. - Завтра же я иду к нему на прием и буду убеждать изменить свое отношение к ситуации, сложившейся в городе, - подытожил споры капитан Эжен. - Мы с нетерпением будем ожидать новостей от тебя, - завершил разговор Гардан. Два часа разговоров с де Бриту ничего не дали. Капитан Эжен в удрученном состоянии поведал друзьям о полном фиаско своей миссии. - Кажется, де Бриту вовсе отказывается понимать, что происходит в городе, - говорил капитан, когда друзья собрались в его доме. - Что, так ни на какие уступки и не согласился? - спросил Пьер взволнованным голосом. - Нет, мой Пьер. Он даже пообещал, что ужесточит порядки. Заявил, что у него нет другой возможности пополнить артиллерию, как перелить буддийские колокола на пушки и ядра. Представляете, что будет в городе! - Это конец! - воскликнул Гардан. Он вскочил с кресла и забегал по комнате. - Как можно было так перемениться? Это рок какой-то! Во всем виноваты иезуиты. Это они так повлияли на несчастного де Бриту. Он хоть понимает, куда это все может привести, капитан? - Думаю, что понимает, но теперь уже ему трудно что-то изменить. Он полностью во власти иезуитов. Они отлично поработали над ним. - И это приведет к потере такого отличного владения, как Сириам. - Пьер с отчаянием воздел руки к небу.

Уже через неделю город взорвался новыми вспышками гнева и возмущения. Солдаты по приказу де Бриту стали срывать со стен храмов золотые лепестки, веками наклеивавшиеся паломниками. Люди перестали роптать потихоньку. Они уже громко кричали на весь город, что де Бриту обманул их и теперь им ничего не остается, как принять власть короля Анаутпетлуна. - Поглядите, как быстро развиваются события, - восклицал Гардан, глядя в окно, где толпы людей с криками носились по улицам. - Де Бриту, кажется, обречен, - сказал Фернан. - Но, может, все не так уж и трагично? - сказал Пьер, надеясь, что хоть кто-то из друзей поддержит и ободрит его. - Сожалею, мой друг, - ответил капитан Эжен, - но все складывается именно трагично. Мы на краю пропасти, а де Бриту этого не видит и пытается шагнуть в нее сам. - Хуже всего то, что он и нас всех тянет за собой в эту зловонную яму, - отозвался Гардан. - И все же я предлагаю уповать на лучшее, друзья. Время еще есть, и из Гоа вполне могут прислать три-четыре корабля с людьми и оружием. - Пьер глянул на Гардана, словно искал у него ответ на свое заявление. - Лично я сомневаюсь в этом, Пьер. Они там слишком заняты своими делами, которые у них идут все хуже и хуже. Деятельность отцов-иезуитов по искоренению буддизма привела к тому, что торговля стала хиреть, суда избегали заходить в порт. Таможенные и налоговые сборы сократились, казна пустовала. А иезуиты продолжали насильственно обращать монов и бирманцев в веру Христову. Вновь обращенные и не думали поклоняться Иисусу, они принимали крещение лишь из страха быть сожженными на площади, как это произошло с двумя буддийскими монахами, которые отказались признать веру в Христа. - Это сожжение монахов будет означать полный разрыв де Бриту с населением города и окрестностей. - Гардан оглядел друзей. - И этим неминуемо воспользуется Анаупетлун, - ответил капитан Эжен. - Он бы и сам это организовал, но вмешиваться в отлаженные методы иезуитов не станет. Он тоже прекрасно знает их способности, и они играют ему на руку. Я уверен, что он прекрасно осведомлен обо всем, что происходит в городе. - Теперь ему это легко удается, - заметил Арман. - Каждый житель будет рад показать будущему правителю свою лояльность. - Мне кажется, что скоро народ будет покидать город и окрестные места, - сказал капитан с сожалением. - Непомерные налоги и массу побочных сборов выдержать невозможно. Началось открытое ограбление области. Купцы и крестьяне, да и ремесленники уже стонут от бремени его налогов, а монахи просто в ужасе. - Да, вчера я сам видел, как португальцы громили ступу недалеко от центра города, - с откровенным волнением в голосе сказал Пьер. - Что будут делать после всего этого горожане и ремесленники? Откровенно говоря, мне страшно за судьбу города. Его просто все покинут. И к чему все это было затевать?! - Успокойтесь, друзья, - молвил капитан. - Наша совесть чиста, мы делали все, чтобы урезонить де Бриту. А поскольку он не внял нашим советам, то не нам горевать о его трудностях. У меня уже нет того отношения к нему, какое было прежде. Поверьте мне.

Через несколько дней де Бриту собрал начальников отрядов на очередное совещание. Он был в черном кафтане, лицо осунулось и стало желтоватым. Глаза лихорадочно блестели неестественным огнем. - Друзья мои, - начал он, оглядывая присутствующих. - Поступили сведения, что король бирманский двинул войска на юг. Стало быть, на нас. Как долго он будет двигаться, мне неизвестно, но думаю, что сильно задерживаться не станет. Потому следует срочно послать корабль в Гоа за подкреплением. Собравшиеся переглядывались, молча прятали глаза друг от друга. - Через два дня сеньор Гардан должен отправиться к вице-королю. Он обязан умолить его о немедленной помощи. Слышите, сеньор Гардан? Гардан поднялся и, согласно кивнув, ответил: - Сеньор де Бриту, я всегда готов выполнить ваш приказ. Все будет исполнено в соответствии с вашими пожеланиями. - Добивайтесь не менее трех судов с солдатами и пушками. На них вся надежда. Теперь о местных делах, - продолжал де Бриту. - Необходимо срочно заняться укреплением бастионов. Набрать из местного населения людей и обучить их мушкетному бою. Это я поручаю сеньору Дие-гу. Завтра же и приступайте. - Слушаю, сеньор, - тут же вскочил Диегу. - Сеньор Пьер, - обратился де Бриту к французу, - вам надлежит возобновить пушечные стрельбы. Многие пушкари забыли, как это делается. Приказываю вам и сеньору Арману немедленно приступать к этому. - Вас понял, сеньор де Бриту, - ответил Пьер. - Будет исполнено.

Начались спешные работы по укреплению крепости, приведению ее в боевое состояние. На верфи достраивалось очередное судно, а в порту готовилось к отправке в Гоа другое, достаточно быстроходное. Значительная часть работавших в порту и на верфи людей скоро вообще перестала являться на работу. Вскоре стало ясно, что причиной тому были последние события в городе. Слухи, одни страшнее других, носились по узким улицам, будоража и пугая горожан. Ремесленники и купцы помаленьку сворачивали свои мастерские и лавки. Стали подниматься цены, товар исчезал, а народ все больше разжигал в себе ненависть к португальцам, а особенно к иезуитам. Процессии оранжевых монахов с чашами для подаяний уже не встречались на улицах города. Служители Будды ушли из города, пагоды закрыты и осквернены. Лишь мастерские по переплавке колоколов и прочей медной и бронзовой утвари работали в полную силу. В крепости раздавались выстрелы из пушек и мушкетов, но они постепенно прекратились - берегли драгоценный порох, новых поступлений которого не ожидалось. Де Бриту посылал на север своих лазутчиков, но мало кто из них возвращался, а те, которые появлялись в городе, приносили неутешительные вести. Армии бирманцев подошли уже к Пегу, и тот сдался без боя, приветствуя Анаутпетлуна и его боевых слонов. Сам король въезжал в город на белом слоне и под белым же зонтом огромного размера. Де Бриту стал плохо спать, часто вскакивал в поту, озирался по сторонам и терзал слуг своими страхами. Он торопил португальцев и тех монов и бирманцев, которые остались ему верны, требовал скорейшего окончания приготовлений крепости к отражению неминуемого нападения бирманских войск.