Т-34. Время выбрало нас

Сделав жест своему напарнику, чтоб не дергался, Хромов осторожно, по-пластунски, начал подбираться к паровозу. Днем было бы тяжелее, но сейчас утренний сумрак еще не до конца рассеялся. Да и люди выглядели малость сонными. В общем, увидели они Хромова слишком поздно и ничего не успели сделать.

Видя, как округлились от удивления глаза кочегара и открылся его рот, Сергей не стал дожидаться приветственного крика и одним броском преодолел оставшиеся метры. Вперед ногами влетел в будку, впечатав каблуки аккурат в грудь не в меру глазастому кочегару и отбросив свою жертву прямо на раскаленную топку. Тут же четко рассчитанным движением отправил немца к праотцам, загнав ему нож прямо в глаз, после чего развернулся к замершему в ступоре машинисту.

– Стоять! Молчать! Иначе за ними отправишься. Да заткнись ты!

Воющий от боли кочегар получил короткий, точный удар и замолчал, лишившись сознания. Ибо нехрен. Служить оккупантам ты, конечно, можешь, но сопутствующие риски в лице пинков и ожогов тоже никто не отменял. Хромов вновь развернулся к машинисту, лицо которого начало приобретать осмысленное выражение, провел ему перед глазами окровавленным лезвием. Машинист, дядька пожилой и вида совсем не геройского, впечатлился. Дернулся, во всяком случае, так, что сомнений не оставалось – получить кусок стали под ребро он совершенно не жаждет.

– Значит так. Слушай меня внимательно. Повторять не буду – просто убью, с паровозом я управляться умею и без тебя, если что, справлюсь. Отвечай, сколько немцев на борту?

Термин был не совсем корректный, но мы же не на академическом форуме. И машинист вопрос понял совершенно правильно.

– Трое… Б-было трое, одного вы…

– Ясно. Где остальные?

– Сзади, в последнем вагоне…

До Хромова донеслась короткая, от силы патронов на пять-шесть, очередь. Ну, что же. Можно надеяться, что немцев здесь больше нет. Сергей улыбнулся и, судя по тому, как отшатнулся машинист, оскал получился что надо.

– Значит так, слушай меня внимательно, старый пень. Ведешь поезд и выполняешь все мои приказы и не дергаешься – останешься жив. И ты, и твой помощник. Понял? Если да – кивни. Ай, маладца! Чем нагружен поезд?

– Не знаю, но идет тяжело.

– Что не знаешь – плохо, что тяжело – хорошо. Все, работай, – и, оставив подоспевшего бойца контролировать паровоз, Хромов поспешил навстречу Селиверстову.

Как оказалось, прыгать по крышам с вагона на вагон, когда поезд вовсю движется, задача отнюдь не столь простая, как показывают в кино. Даже если эта скорость по меркам родного для Хромова времени и ничтожная, а крыши бесхитростно плоские. И все равно, когда видишь бегущие аккурат под ногами рельсы, сфинклерные мышцы болезненно сжимаются.

Впрочем, и Селиверстов уже шел навстречу, причем у него двигаться выходило не в пример увереннее, чем у Хромова. Как оказалось, он и впрямь положил двоих, устроившихся на площадке последнего вагона – никаких специальных, крытых помещений у них не было. Кстати, это наводило на мысли о том, что перегон ожидался совсем не длинный, но это вряд ли представляло сейчас интерес. Куда важнее было довести столь успешно начавшуюся операцию до логического завершения.

Узнав о том, где ему предстоит остановить поезд, машинист испуганно вякнул, что там же немцы, и вообще этого делать нельзя. Селиверстов, парень резкий, тут же дал ему в глаз, после чего вопрос о правомерности тех или иных действий был закономерно снят. Кочегар, пришедший в себя, молча сидел, прислонившись к небольшой груде угля, и время от времени сплевывал кровью. Похоже, ребрам досталось, и ему очень повезло, если осколки не задели легкие. Взгляд был злобный и многообещающий, но реально он ничего сделать был просто не в состоянии. Ну и ладно. Теперь оставалось молиться, чтобы Ильвес не подвел и сделал все правильно.

Курсант не подвел, это стало ясно, когда они проезжали мимо зениток. У двадцатимиллиметровых автоматов никого не было, зато физиономии, да и одежда часовых выглядели очень знакомыми. Хромов на ходу, благо скорость поезда не превышала сейчас пешеходную, спрыгнул на землю и уже через минуту был в курсе того, как бравый эстонец организовал операцию по захвату моста. Пользуясь тем, что под рукой плавсредство, высадил людей на обоих берегах и атаковал одновременно, под утро, благо в это время самый сон. Творчески переосмыслив недавний опыт, живыми взял дежурных у телефонов, чтобы отвечали, случись звонки со стороны, остальных взяли в ножи. Самым трудным было добиться синхронности действий двух групп, но с этим он справился, а дальше работа сложной не выглядела. На стороне немцев численное преимущество, на стороне диверсантов подготовка, эффект внезапности, ну и тот факт, что зенитчики сладко дрыхли. В общем, справились, и даже без стрельбы.

Ну что же, все замечательно. А дальше пошла работа – не то чтобы тяжелая, скорее, торопливая. Все же немцы использовали мост достаточно интенсивно, и времени в запасе было не слишком много. Для начала пришлось вскрывать вагоны, и первые два откровенно разочаровали. Зимняя амуниция это хорошо, но для их ближайших целей, увы, бесполезно. Хотя, конечно, жадность взяла свое, и кое-что хозяйственно перегрузили на катер. Равно как и из третьего вагона, который уже внушал некоторый оптимизм. Патроны. Винтовочные. А у них трофейные пулеметы, которые эти самые патроны кушают с нездоровым аппетитом. Затем еще один вагон, заполненный непонятно для чего предназначенными запчастями. И наконец, то, что искали – авиабомбы, причем очень удачного, пятидесятикилограммового калибра.

Остальные вагоны даже не стали вскрывать, спешно разгружая имущество авиаторов и закладывая его вокруг опор. Как заставить их взорваться, было ясно, а вот снесут ли они эти самые опоры… Профессиональных диверсантов правильной закладке взрывчатки специально учат. К сожалению, здесь и сейчас собрались пусть и обладающие немалым опытом, но все же любители, поэтому, не долго думая, решение приняли характерное для своего уровня подготовки. Если конкретно, то компенсировать недостаточную грамотность избыточной мощностью заряда. На практике же это означало еще и дополнительные затраты времени, поэтому неудивительно, что до появления следующего поезда они не успели.

Услышавший шум приближающегося состава Хромов смог наблюдать ситуацию от начала и до конца. Вначале из-за поворота выпрыгнул паровоз, толкающий впереди себя открытую площадку, загруженную шпалами. Там же сидели четверо немцев, судя по виду, изрядно замерзших, в покрытых инеем шинелях. Отличный бинокль, довоенной выделки, позволял рассмотреть это в мельчайших деталях. Потом стал виден длинный ряд цистерн… А в следующий момент, очевидно, заметив, что на мосту творится совершенно непонятное безобразие, машинист начал экстренно тормозить. Слетели со своих мест немецкие солдаты, тут же вскочили, начали поднимать винтовки – опыт не пропьешь. И тут же заработали развернутые заранее в сторону гостей зенитки.

Опыт войны на железной дороге Хромов имел, поэтому особых сюрпризов для него тут не было. Но зрелище взлетающих на воздух, объятых пламенем цистерн с топливом все равно производило неизгладимое впечатление. В один миг состав превратился в ползущее по рельсам, стремительно расширяющееся море огня. К моменту, когда трение взяло-таки верх над инерцией, до него оставалось не более полусотни метров. Можно сказать, повезло, что не докатился – даже сейчас проблем этот поезд мог доставить немало.

– За мно-ой!

Ах ты ж, черт! Хромов замысловато выругался. Несколько бойцов вместо того, чтобы продолжать работу, бежали к горящему поезду, размахивая оружием. Порыв их был понятен – добить уцелевших немцев, если они там есть, конечно, пока не очухались. Но ведь сейчас рванет!

Все это Сергей обдумывал уже на бегу. Он бежал, орал своим людям, чтобы остановились – его не слушали, распаленные азартом, как лоси во время гона. А потом все-таки рвануло, да так, что не успей Хромов в последний момент упасть, это приключение вполне могло стать последним в его жизни. Да и так могло – горячая волна, пронесшаяся над ним, впечатляла. А когда рядом в землю воткнулся кусок железа, он впечатлился еще больше. Потом рвануло еще дважды, и на этом светопредставление вроде бы закончилось.

Когда Хромов смог подняться на ноги, его ощутимо шатало. Похоже, легкую контузию он все же заработал. Состав пылал ярким, почти прозрачным голубоватым пламенем, но, сколь удавалось рассмотреть, все цистерны успели сдетонировать. И, хвала всем богам, горящее топливо стекает в другую сторону, хотя жар чувствуется. Значит, непосредственная опасность уже не столь критична. Совсем рядом, буквально в двух шагах, лежал один из разведчиков. Не шевелясь. Хромов перевернул его на спину – все, с разорванным осколками горлом не живут. Снег под телом стал бледно-розовым от крови.

– Нихт шиссен!

Ну надо же, уцелел! А ведь куда более достойные погибли… Какой-то фриц в нескольких метрах от него высунулся из-за насыпи и старательно тянул руки вверх. Лучше б ты мертвым притворился, урод! Хромов молча выстрелил ему в лицо – пленные им сейчас не требовались.

Всего из-за этой дурацкой атаки они потеряли одного человека убитым, одного тяжело раненным и четверо, включая самого Хромова, получили контузии разной степени тяжести. Ну и легкие ранения тоже были. Самому Хромову распороло осколком кожу на виске – несильно, может, даже шрама не останется, хотя прилети железка на сантиметр правее, история лихого разведчика здесь бы и закончилась. Остальным тоже досталось несильно – все же плотные ватники неплохо гасили удары осколков. Царапины – не смертельно, хотя и неприятно. Хуже, что теперь немцы точно поднимут тревогу и начнут выяснять, что за грохот и пожар, но тут уж ничего не поделаешь, работу требовалось закончить.