Таинственный жених

Глава 3

Теперь дорога была ровной, а лес становился все гуще и гуще. Деревья неожиданно кончились, и Веста увидела дом, который представлял собой весьма живописное зрелище: он был сложен из толстых бревен, а крышу поддерживали огромные валуны.

Дом казался на первый взгляд убогим — половина окон без стекол, а некоторые завешаны какими-то тряпками.

Видимо, на лице Весты отразилось удивление, потому что граф поспешил объяснить:

— В этой гостинице останавливаются дровосеки, иногда охотники. Это единственное место, где можно отдохнуть. Вы ведь вряд ли в состоянии продолжать путь ночью.

— Конечно, нет, — подтвердила Веста. — Что ж, здесь у нас хоть будет крыша над головой.

Она попыталась улыбнуться. Вблизи гостиница показалась еще более запущенной. К тому же Веста подозревала, что внутри этого убогого здания чудовищно грязно.

Граф спешился, и на этот раз Веста, поглощенная созерцанием гостиницы, не смогла спрыгнуть с лошади прежде, чем он подал ей руку.

— Здесь наверняка должна быть своего рода конюшня, куда я собираюсь поставить лошадей, — пояснил он.

— Я пойду с вами, — быстро сказала Веста.

Ей не хотелось одной заходить в гостиницу, где, возможно, придется объяснять, что она здесь делает.

Граф был прав, предположив, что конюшня вряд ли окажется лучше дома. Это были всего-навсего два перекошенных стойла, куда они завели лошадей, и граф поспешил расседлать их.

В каждом стойле стояло ведро с водой и лежало несвежего вида сено, но животные начали жевать его с явным удовольствием.

— Они привыкли быть непритязательными, — улыбнулся граф, запирая стойла на перекладину, болтавшуюся на веревке. — А как насчет вас?

— Смею заверить, что справлюсь не хуже, — сухо ответила Веста. Девушка проследовала вперед с высоко поднятой головой, дав себе слово, что не станет жаловаться, какой бы ужасной ни оказалась гостиница.

Через низкую дверь они вошли в комнату с огромным очагом, в котором горело толстое бревно.

По обе стороны очага стояли две длинные деревянные скамьи, в противоположном конце комнаты находился стол с четырьмя шаткими с виду стульями. Другой мебели не было.

Появилась женщина средних лет в национальном костюме. Она была грязной и неопрятной и совсем не походила на милую и аккуратную жену хозяина гостиницы в Йено.

Передник ее явно нуждался в стирке, платье потемнело под мышками, черные волосы неаккуратными прядями падали на спину.

Граф поприветствовал женщину, и она ответила на диалекте, который бесполезно было даже пытаться понять.

Но граф, видимо, был знаком с этим диалектом, потому что, переговорив с женщиной, сказал:

— Плохие новости. Она говорит, что ее муж охотится и не вернется до завтрашнего утра, а есть в доме нечего. — Весте показалось, что в глазах графа мелькнул издевательский огонек.

— Нечего есть? — Веста вдруг поняла, что вовсе не отказалась бы сейчас от обеда.

— Так говорит эта женщина. Она держит кур и обещала зарезать для нас одну и приготовить, чтобы завтра мы могли взять ее с собой. Но на это потребуется время.

— Если она держит кур, то у нее должны быть и яйца, — заметила Веста.

— Это неплохая идея.

Граф повернулся к женщине, и Веста по ее кивку поняла, что яйца действительно есть.

— Послушайте, — сказала Веста, — не обижайте эту женщину, просто поинтересуйтесь у нее, не возражает ли она, чтобы яйца приготовила я. Объясните, что я недавно проделала тяжелый путь и желудок мой очень слаб. Я не хочу задеть ее гордость, но уверена, что приготовлю яйца лучше.

— Для вас имеет значение, заденете ли вы ее чувства? — переспросил граф.

— Конечно, имеет! — резко ответила Веста. — Переведите ей то, что я сказала.

Граф перевел, и женщина вяло пожала плечами, словно ей было абсолютно все равно, кто будет готовить.

Она вышла в дверь, которая наверняка вела в кухню. Девушка была права, предположив, что там чудовищно грязно.

На столах застыли пятна жира, в кухне стоял прогорклый запах, а висящие по стенам кастрюли и сковородки были не правдоподобно грязными.

Взяв корзину, хозяйка направилась к выходу из гостиницы, и Веста решила, что та пошла собирать яйца.

Через несколько секунд послышалось отчаянное квохтанье — наверное, хозяйка ловила курицу, которую собиралась зажарить им в дорогу.

Веста огляделась, думая, с чего бы начать. Найдя сковородку, она последовала во двор за хозяйкой.

Ее нигде не было видно, и девушка решила, что женщина побежала в лес за курицей, которая никак не желала быть зажаренной. Как она и ожидала, совсем рядом с гостиницей оказался небольшой, бьющий из скалы ручей.

Наверное, здесь хозяйка и брала воду. Но Веста вдруг поняла, что, хотя у нее и хватит сил поставить ведро на камни, наполненное, оно будет слишком тяжелым для нее.

Она вернулась в дом и увидела, что граф подкладывает дрова в очаг.

— Помогите мне принести ведро, — попросила Веста. Если бы она не ненавидела этого человека, ее позабавило бы выражение его лица в этот момент.

— Ведро? — изумленно переспросил он.

— Прежде чем пользоваться сковородкой, я должна ее вымыть.

Несколько секунд граф непонимающе смотрел на нее, и вдруг лицо его озарилось улыбкой, настоящей дружелюбной, что он впервые перестал казаться Весте таким уж устрашающим.

В кухне Веста дала графу тяжелое деревянное ведро. Она могла бы поклясться, что он поднимает ведро впервые в жизни.

В заднем дворе гостиницы блеял привязанный к столбу козел, и множество цыплят копались в куче дурно пахнущих отбросов.

Рядом кто-то, видимо, хозяин гостиницы, попытался вырастить на крошечном огороде какие-то овощи, но они уныло задыхались от обилия прекрасно чувствующих себя сорняков.

Чтобы хоть как-то скрасить унылое запустение этого места, природа украсила его растущим неподалеку кустом шиповника и разнообразными цветами, которые тянули к солнцу свои желтые, белые и синие лепестки везде, где только могли пробиться.

Веста направилась к ручью.

Граф обратил внимание, что девушка несет сковородку, грязную тряпку и нож, который она взяла с кухонного стола.

— Не могли бы вы наполнить ведро и убрать его от водопада, чтобы я могла помыть все это, — попросила девушка.

Выполнив просьбу Весты, граф с улыбкой наблюдал, как она с серьезным выражением лица упорно терла кастрюлю, пока не отошла какая-то часть глубоко въевшихся жира и грязи. Длинные ресницы девушки тихонько подрагивали на фоне белоснежной кожи, волосы сияли в лучах пробивавшегося сквозь густые ветви заходящего солнца, и легкий ветерок трепал их нежные завитки.

Девушка выглядела почти нереальной, прекрасной нимфой, маленькой богиней, сошедшей с Олимпа, чтобы смущать человеческие существа.

— У вас необычное имя, — заметил граф.

— Веста была греческой богиней домашнего очага.

— То есть богиней огня?

Девушка ничего не отвечала, и граф продолжал:

— В вашей крови есть огонь, Веста? Большинство английских женщин холодны, как снег в горах.

— И много английских женщин вы знали? Если англичане кажутся холодными и сдержанными, то лишь потому, что у нас есть гордость и… достоинство.

— Я не говорил об англичанах как о расе. А лишь о женщинах, и в частности о вас.

— Почему вас интересуют мои чувства? — настороженно спросила Веста, словно подозревая, что у графа есть какие-то тайные мотивы говорить с ней в подобной манере.

— Ну конечно же, меня интересует жена моего повелителя, — ответил граф.

— Да… конечно.

— Но вы не ответили на мой вопрос. Так вы оправдываете свое имя? В вас действительно есть огонь?

— Не думаю… что понимаю… что вы… имеете в виду, — запинаясь, проговорила Веста.

— А я думаю, что понимаете. Успели ли вы научиться любить и быть любимой? Может ли мужчина заставить участиться ваше дыхание? Бывают ли ваши глаза полными желания?

На секунду Веста усомнилась, что верно расслышала графа. Щеки ее залил яркий румянец, и она сухо произнесла:

— Я отказываюсь отвечать на ваш вопрос, граф, даже если бы признала за вами право его задать.

Граф тихо рассмеялся.

Покончив со сковородкой. Веста принялась за тряпку, которую мыла и отжимала до тех пор, пока она не стала достаточно чистой, чтобы начать полировать ею вымытую посуду.

— А теперь не могли бы вы снова наполнить ведро, — сухо попросила Веста. — Я хотела бы помыться, прежде чем лягу спать.

— Чистота — залог здоровья, — поддразнил ее граф.

— И удобства, — не осталась в долгу Веста.

— Конечно, мисс.

Не было никаких сомнений, что он смеется над усилиями Весты состряпать для них хоть какой-то обед.

— Вы наверняка не ожидали, что вам самой придется готовить свой первый обед в Катонии, — сказал граф.

Веста подумала, что он пытается сделать беседу более непринужденной и загладить неловкость, возникшую после его бестактных вопросов.

— Конечно, нет! — ответила девушка. — Я ожидала, что меня примут со всеми церемониями в прекрасном замке.

— И вам бы это понравилось?

— Всегда очень приятно… ощущать свою значимость. Граф удивленно поднял брови, и Веста поспешила объясниться:

— У меня пять старших сестер. Мне все время приходилось донашивать за ними платья, сидеть в экипаже спиной к лошадям и делать то, что не хотел делать никто другой.

Граф рассмеялся.

— И вы решили, что, став членом королевской семьи, получите все внимание и восхищение, о котором мечтали?

— Что-то в этом роде.

Веста была поглощена полировкой сковороды.

— Когда это произойдет, вы, вероятно, будете разочарованы, — предупредил ее граф.

— Но почему же? — поинтересовалась Веста.

— Возможно, ожидание покажется вам более волнующим, чем реальность. — Сделав короткую паузу, граф продолжал:

— У нас в Катонии есть легенда о принцессе, которая заснула на сто лет и была разбужена поцелуем прекрасного принца.

— Это сказка о Спящей красавице, и написал ее француз. — Веста рада была возможности продемонстрировать свою начитанность.

— Так вот, я часто думаю, что принцессе, возможно, вовсе не понравилось то, что она увидела, и бедняжка пожалела об утраченных снах.

— Но она же влюбилась в принца, — возразила Веста.

— Во французской версии? Видимо, у катонийской истории другой конец.

Веста застыла неподвижно.

— Неужели принц… не захотел ее поцеловать? — спросила она.

Щеки ее вдруг залил румянец. И как она могла заговорить с графом о столь интимных вещах!

Веста отвернулась, сердясь на себя за подобную импульсивность, и снова выполоскала и почти с остервенением отжала тряпку.

Почувствовав ее напряжение, граф поинтересовался:

— Вы действительно умеете готовить?

— Ответите на этот вопрос после обеда, — выдавила из себя Веста. — Должна признаться, я предпочла бы использовать для этого лучшую посуду.

Граф поднял тяжелое ведро, которое текло при каждом шаге, и понес его к гостинице.

Навстречу им появилась хозяйка с курицей в руках.

Она сказала что-то, по тону показавшееся Весте дерзким, а граф перевел:

— Она поймала старую курицу. Даже для самого принца она не принесла бы в жертву одну из своих молодок.

— Уверена, что его высочество сильно огорчил бы подобный недостаток патриотизма, — улыбнулась Веста. Женщина прошла мимо них в кухню.

— Наверное, вам стоит устроиться поудобнее у камина, — сказала Веста. — Если мне снова понадобится помощь, я позову вас.

— Вы очень любезны, — в голосе графа звучал сарказм, но он покорно проследовал в комнату.

Кроме курицы, женщина принесла с собой несколько яиц. Некоторые выглядели грязными и старыми. Веста предусмотрительно разбила их по отдельности, обнаружив, как она и ожидала, несколько тухлых.

Вскоре граф услышал из кухни смех и, когда Веста появилась на пороге комнаты, спросил, что показалось ей таким забавным.

— Это нашей хозяйке кажется забавным, что я зажимаю нос, обнаружив тухлое яйцо. Мы прекрасно изъясняемся на языке жестов.

Она протянула графу миску с грибами.

— Я хотела спросить, какие из этих грибов, найденных мною возле гостиницы, являются съедобными. Мне кажется, хотя я и не уверена, что вот эти красные — ядовитые.

— И вы правы! — воскликнул граф. — Это аминита мускария. Они растут в сосновых лесах. Даже если эти грибы и не убьют нас, нам предстоит провести весьма неприятную ночь.

— Так я и думала. А вот эти?

Она показала еще два гриба, коричневых с желтыми пятнами.

— А это суллиус элеганз, — сказал граф. — Их широко используют в Катонии. Они очень вкусны, если их правильно приготовить.

— Это вызов? — улыбнулась Веста, снова удаляясь в кухню..

Примерно через час она появилась на пороге с блюдом и двумя тарелками. Поставив все это на стол, она побежала на кухню и принесла две вилки.

— Я помыла их, — успокоила она поморщившегося графа. Разделив омлет ложкой, она положила большую часть графу.

— Ешьте быстро, пока он горячий. Лицо ее раскраснелось от жара плиты, белокурые локоны падали на лоб. Девушка выглядела юной и такой красивой! Граф долго рассматривал ее, прежде чем взяться за вилку и приступить к омлету.

Он сразу понял, что кушанье просто великолепно. Омлет был очень легким, с золотистой корочкой и грибами, тушенными предварительно в козьем молоке.

— Поздравляю! — воскликнул граф. — Я и не подозревал, что вы настолько талантливы!

— Мама всегда говорила, что мы не должны просить слуг о том, что можем сделать сами. И, честно говоря, мне нравится готовить.

— Не думаю, что шеф-повар дворца обрадуется вашему появлению на кухне.

— Ничего, возможно, мне еще представится случай продемонстрировать свое искусство.

Говоря это. Веста думала о конных экспедициях, которые они будут предпринимать вместе с принцем. Но потом подумала, чувствуя, как защемило сердце, что принц, возможно, и не захочет ездить с нею на прогулки.

Покончив со своей порцией омлета, она собрала тарелки и ушла в кухню.

Затем девушка вернулась, неся еще одно блюдо и две подогретые тарелки.

— Еще еда? — удивился граф.

Он успел обнаружить в буфете несколько бутылок красного вина, которое пили крестьяне Катонии, и налил стакан для Весты.

— Боюсь, мое» меню ограничено двумя блюдами, — пошутила девушка, — и я не знаю, как ваш серый хлеб сочетается с такой сугубо английской пищей, но у вас есть возможность попробовать все самому.

Веста поставила блюдо на стол. Оно приятно пахло сыром, и граф не заставил себя уговаривать.

Веста обнаружила на кухне не только серый хлеб, но и козий сыр, приготовленный хозяйкой какое-то время назад.

Он был очень жестким, но, тонко нарезав его и добавив две луковицы, сорванные в огороде, и немного козьего молока. Весте удалось приготовить некое подобие английского сырного пирога.

Она с тревогой смотрела на графа, пробующего блюдо.

— Чудесно! — воскликнул он. — Надеюсь, вы позовете меня как-нибудь на обед. Разумеется, когда будете готовить сами.

— Мне кажется, козий сыр плавится не очень хорошо, — скептически заметила Веста. — Но я так голодна, что мне он кажется вкусным.

— И мне тоже, — искренне признался граф. — Поздравляю вас, мисс. Немногие женщины, не говоря уже о принцессах, могут приготовить столь вкусную пищу за такое короткое время и с таким ограниченным набором продуктов.

Веста улыбнулась ему, впервые забыв на секунду о своей ненависти.

— Как это мило с вашей стороны — так высоко оценить мое искусство, — сказала она. — Если нам предстоит умереть от несвежей пищи, это будет не моя вина. С ужасом думаю о том, что приходится переносить рядовым постояльцам этой гостиницы.

— Вообще катонийцы — аккуратный народ. Но здесь уединенное место, в этой гостинице почти не бывает постояльцев, а тех, кто заглядывает сюда, как правило, интересует только выпивка. Муж этой женщины гораздо больше зарабатывает за счет охоты, чем от содержания гостиницы.

— Уверена, что немногие захотели бы здесь поужинать, — заметила Веста.

— Разве что ужин готовили бы вы, — снова сделал ей комплимент граф.

— Я задумывалась над тем, что станет со мной, если никто так и не приедет меня встретить. Деньги рано или поздно кончатся. Я предполагала, что придется работать в апельсиновых садах, чтобы было чем заплатить за хлеб и кров, но теперь понимаю, что могла бы претендовать на должность повара. Например, я с удовольствием попробовала бы приготовить яично-лимонный соус, которым была приправлена моя рыба за ленчем.

— Я вижу, вы весьма практичны. Веста улыбнулась.

— Хотелось бы мне, чтобы это было так! Мама всегда ругала меня за то, что я витаю в облаках.

— И о чем вы обычно думаете, когда всем кажется, что вы витаете в облаках? — поинтересовался граф.

Снаружи сгущались сумерки, комнату с закопченными окнами освещал тусклый свет. Огонь отбрасывал длинные тени, и почему-то казалось удивительно легко разговаривать, не испытывая друг к другу враждебности.

— О многих… вещах, — ответила графу Веста.

— Расскажите мне, о чем вы думали сегодня, когда мы ехали, — попросил он.

Весте не хотелось признаваться графу, что она все время думала о принце, поэтому она быстро произнесла:

— Когда я смотрела на цветы — никогда не видела столько прекрасных цветов, — я думала, что они наверняка живые, как и мы с вами. — Она сделала паузу и продолжала:

— А значит, наверное, жестоко… срывать их. Но мы делаем это, цветы умирают, и им, возможно, так же больно, как людям, когда их убивают.

Вестой вдруг овладели дурные предчувствия. Как это ей пришло в голову делиться своими тайными мыслями, да еще не с кем-нибудь, а с этим ужасным графом.

Она ожидала, что он рассмеется, и это было подобно ожиданию удара. Веста заранее чувствовала боль! Но граф лишь произнес тихо:

— Многие буддисты верят, что так оно и есть. И точно так же, как они не отнимут жизнь у человека, они никогда не сорвут цветок.

Веста посмотрела на него через стол горящими глазами.

— А мне казалось… что только я… думаю о таких вещах.

— Я уверен, что по мере того, как люди развиваются духовно и становятся более зрелыми, они задумываются над одними и теми же вечными ценностями, — сказал граф.

Веста помолчала, думая над его словами. Затем воскликнула:

— Это… самая замечательная вещь… какую я только слышала в своей жизни! — и выбежала из комнаты.

Она вернулась не скоро, но графу слышны были голоса и смех в кухне. Эти две такие разные женщины умудрялись как-то понимать друг друга.

Веста вошла в комнату в сопровождении хозяйки гостиницы, которая несла зажженную свечу.

— Она хочет показать мне дорогу в мою спальню, — сказала Веста графу.

— Я принесу вам наверх ведро с водой, — сказал граф, вставая и направляясь в кухню.

Когда он вернулся, обе женщины карабкались вверх по лестнице.

— Вам оказана большая честь, — сказал граф. — Свечи в этих местах — настоящее сокровище. Люди стараются, лечь спать до темноты.

— Я очень благодарна, — улыбнулась Веста. Наверху было всего две спальни. Перекошенные двери не закрывались до конца. Веста прошла вслед за женщиной в первую спальню и тут же поняла, почему ей необходима зажженная свеча.

Окно, в котором отсутствовало стекло, было занавешено грязными тряпками; сюда не проникали ни свет, ни воздух.

У стены стояла кровать из грубого неполированного дерева. Напротив находился столик с тазом для умывания.

Больше в комнате не было ничего, даже стула. С первого взгляда Весте стало ясно, что одеяло на кровати не только дырявое, но и чудовищно грязное.

Граф налил немного воды в таз для умывания и поставил ведро на пол.

— Спокойной ночи, мисс, — сказал он и вышел из комнаты.

Веста подумала, что граф опять как-то неприятно улыбается.

Когда они вместе ели приготовленный ею обед, она забыла о своей ненависти к этому человеку, но сейчас ненависть эта нахлынула на нее с новой силой.

Веста была уверена: граф злорадствовал по поводу того, что ей придется ночевать в самой грязной и отвратительной комнате, какую только можно себе представить.

Здесь пахло пылью, грязью и потом предыдущих постояльцев. В постели наверняка водились блохи, если не что-нибудь похуже.

Хозяйка поставила свечу на стол.

— Спокойной ночи, — сказала она, улыбаясь, и даже присела в подобии реверанса.

— Спокойной ночи и спасибо вам, — ответила Веста. Пламя свечи отбрасывало на потолок странные тени.

Веста с ужасом взглянула на кровать, затем подошла к тазу и умылась холодной водой.

После этого она придирчиво оглядела полотенце и решила, что ничто не заставит ее воспользоваться им.

Вместо этого Веста вынула из кармана платок. Она едва закончила вытирать лицо, когда раздался пук в дверь — Кто там? — спросила Веста.

— Я принес вам ваши вещи из седельного мешка, вы забыли о них, — послышался голос графа.

— О, действительно забыла. Спасибо вам большое! Открыв дверь, она приняла от графа сверток.

— Спокойной ночи, мисс, — произнес он, кланяясь. — Надеюсь, вы хорошо выспитесь.

— Я тоже желаю вам приятных снов, граф, — ответила Веста.

За закрытой дверью послышались шаги — граф направлялся в свою комнату. Девушка крепко прижала к груди узел со своей прелестной ночной рубашкой.

Но она вовсе не собиралась раздеваться среди всей этой грязи. К тому же Веста почувствовала, что в комнате становится холодно.

Она слышала, как ходит за стеной граф. И неожиданно в голову ей пришло очень простое решение. Она присела на край кровати, постелив под себя плащ, чтобы не испачкалась юбка.

Затем подождала, пока стихнут звуки в соседней комнате. Сняв туфли из лайковой кожи. Веста собрала все, что у нее было, включая зубную щетку, и тихонько открыла дверь.

Держа в руках туфли и стараясь ступать как можно тише, она спустилась по лестнице в комнату с очагом.

Огонь все еще пылал — граф подбросил побольше дров. Веста сложила все свои пожитки на одной скамье и легла на другую, накрывшись плащом.

Без подушки спать было очень неудобно. Через какое-то время Веста встала, чтобы подбросить дров в огонь.

Она старалась двигаться как можно тише, чтобы ее не услышали граф и хозяйка.

Девушка сняла жакет от костюма и положила его под голову.

Скамейка была жесткой, но от огня исходило приятное тепло, и Веста внезапно поняла, что очень устала.

Ей так много пришлось сегодня пережить: волнения по приезде, отчаянную борьбу с графом, страх во время горного перехода.

Глаза Весты закрылись словно сами собой, и она не заметила, как уснула.