Таинственный венецианец

Глава 4

Когда они вошли в гостиную, Эмма с радостью обнаружила, что там находится одна графиня, а Селеста еще не появилась. Увидев их, старуха улыбнулась и весело сказала:

— О! Я вижу, вы уже познакомились. Чезаре, по-моему, тебе следует переодеться к ланчу, не так ли?

Граф был одет в темные брюки и белую шелковую рубашку. Верхние пуговицы были расстегнуты и открывали заросшую негустыми волосами грудь. С точки зрения Эммы он был таким же привлекательным, как и накануне вечером. Она упрекала себя за свое наивное увлечение им, ведь он не был зеленым юнцом, который реагирует на девичьи хихиканья. Это был зрелый мужчина, достаточно взрослый, и по возрасту он годился ей в отцы.

— Как прикажете, графиня, — пробормотал граф Чезаре, и взгляд его снова задумчиво скользнул по лицу Эммы. Она покраснела и сказала:

— Думаю, что мне тоже следует переодеться. Я постараюсь сделать это как можно быстрее.

— А чем вы занимались до этого, милое дитя? — ласково обратилась к Эмме старая графиня.

— Я изучала окрестности, — торопливо отвечала Эмма, стараясь сбросить охватившее ее напряжение. — Я думаю, что много лет назад это место выглядело великолепно… Я имею в виду то время, когда шикарную жизнь принимали как должную. — Эмма чувствовала, что несла какую-то чепуху, но не могла остановиться.

— Я понимаю вас, дитя, — просто сказала графиня. — Не стесняйтесь говорить, что слово палаццо не звучит так, как надо, из-за его запущенного состояния. Мой внук мало думает о прошлом, он больше живет настоящим.

Эмма нервно взглянула на графа. Он стоял и спокойно слушал их разговор, не проявляя никакой заинтересованности. Его не волновала некоторая бестактность бабушки, скорее она забавляла его.

— Вы поняли, Эмма, что самая заветная мечта моей бабушки — это восстановление палаццо в его прежнем состоянии, — заметил граф. — Для нее вещи гораздо важнее, чем люди. А что касается меня, то я полагаю, что человеку нужна крыша над головой, немного пищи и яркое солнце, которое согревало бы его. — Граф весело рассмеялся, а графиня рассердилась.

— А деньги? — спросила она. — Как быть с деньгами, Чезаре? Мне кажется, что ты единственный человек, который считает, что можно жить без денег.

Граф пожал плечами.

— Вы знаете, бабушка, — заметил он, — мне кажется, что вы действительно очень мало знаете меня. Дело в том, что мужчины меняются, они зреют, становятся более взрослыми, набираются опыта.

— Вот как! — воскликнула графиня и разразилась длинной пылкой речью на итальянском языке. Судя по всему, она в чем-то упрекала внука, и Эмма сочла за луч шее покинуть комнату и отправиться к себе в спальню.

Ланч был сервирован на террасе, окна которой выходили на канал. Теплое солнце освещало комнату, а из кухни доносились соблазнительные ароматы вкусных блюд.

У себя в спальне Эмма немного расслабилась. Она переоделась в легкое темно-синее шерстяное платье, которое купила еще задолго до того, как в ее жизнь вошла Селеста. Она знала, что этот цвет очень идет ей. Светлые волосы она тщательно расчесала, и они отливали золотисто-серебряным блеском. Теперь она уже не выглядела безликим серым существом, сидящим рядом с цветущей красавицей-мачехой, которая занимала место по левую руку графини.

Селеста была одета в яркое желтое платье с высоким стоячим воротником, которое подчеркивало рыжевато-коричневый оттенок ее золотисто-рыжих волос. В ушах у нее поблескивали висячие бриллиантовые серьги, а бриллиантовый кулон соблазнительно расположился во впадине на пышной груди.

Граф Чезаре сидел против Селесты и, как думала Эмма, наверное, не мог отвести глаз от этого искрящегося кулона.

Она беспокойно мешала вилкой еду на тарелке. Никогда раньше ей не приходилось бороться с такими эмоциями, которые вызывал в ней граф Чезаре. Она успокаивала себя тем, что это происходит от того, что она впервые в жизни сидит за одним столом с настоящим итальянским графом. Она чувствовала себя словно загипнотизированной, и всячески пыталась объяснить себе свое состояние.

Во-первых, убеждала себя Эмма, она не была уже так наивна в том, как строятся отношения мужчины и женщины. Среди ее друзей было много молодых людей, а в последние три года она позволяла легкие ухаживания за собой. Во-вторых, она думала, что, возможно, в Венеции ее ожидает настоящий роман и это будет большим событием для скромной девушки, живущей в маленьком замкнутом мире.

Но как ни старалась она объяснить себе, что ничего особенного с ней не происходит, она не могла отвести глаз от графа Чезаре. Она испытывала какое-то непонятное напряжение, которое, кажется, передалось и ему, так как он внезапно повернулся и посмотрел на нее. Эмма торопливо наклонилась над тарелкой и стала тщательно перемешивать рис с грибами.

Когда ланч окончился, Селеста заявила, что, по свойственной ей привычке, она должна немного отдохнуть. Графиня сказала, что последует ее примеру.

А Эмма подумала, что теперь у нее есть свободное время пробежаться по магазинам, совершенно позабыв, что все магазины Италии с часу до четырех закрываются на перерыв. Она забежала к себе в спальню, сменила туфли на более удобные сандалии, взяла кожаную сумку и сообщив Анне, что пойдет ненадолго прогуляться, спустилась по лестнице в нижний холл. Эмма несколько удивилась, когда из тени возле лестницы появился граф Чезаре и спросил: — Итак, куда же вы направляетесь, сеньорита?

Эмма поежилась:

— Я собираюсь пройтись по магазинам, синьор граф. И мне хочется попросить, чтобы вы не пугали меня все время.

Он улыбнулся и легко взял ее под руку.

— Все магазины сейчас закрыты, а ходить по улицам слишком жарко. Я приглашаю вас на прогулку и покажу вам некоторые красоты залива.

Эмма удивленно посмотрела на него.

— Вы? Но я имею в виду… Почему?

— Потому что мне хочется, а я всегда делаю то, что хочу.

— Интересно… — Эмма поглядела на него с некоторым раздражением.

Обожать графа на расстоянии было очень приятно, но оказаться так близко от него — это было уже слишком. Эмма боялась того магнетизма, который шел от него. Она абсолютно не была уверена в себе, находясь рядом с ним, и, кроме всего прочего, она знала, что Селесте это не понравится.

— Но вам ведь хочется пойти со мной, так почему этого не сделать? Если вы боитесь своей мачехи, то я ни чего не скажу ей.

Эмма почувствовала себя оскорбленной.

— Это можно понять так, что вы собираетесь совершать со мной тайные прогулки в промежутках между страстными рандеву с Селестой? — спросила она.

Улыбнувшись, он ничего не ответил на ее вопрос и повел к двери. Эмма не сопротивлялась. Трудно противостоять тому, чего так хочется.

— Скажите мне, старомодное создание, что вы имели в виду, когда говорили о тайных встречах и рандеву? Какое это имеет отношение к нам, моя дорогая, в этот замечательный день? Я надеюсь, что вы не откажетесь совершить прогулку вместе со мной. Хочу заметить, мисс Эмма Максвелл, мы с вами еще вчера встретились. Разве это не так? А сегодня утром я заходил к вам в отель, хотел извиниться и предложить себя в качестве сопровождающего, если у вас есть желание познакомиться с моим городом…

— Я не верю вам, — удивленно воскликнула Эмма, — зачем вам было надо это делать?

Он молча пожал плечами. Они пересекли маленький дворик и дошли до пристани.

— Я начинаю удивляться, — как-то невпопад пробор мотал он.

Эмма посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась. Он был высок, а Эмме, как правило, приходилось общаться с мужчинами такого же роста, как и она. У нее мелькнула мысль о том, как прекрасно смотреть на мужчину снизу вверх.

К пристани была причалена моторная лодка. Граф сказал:

— Это моя лодка. Вы не возражаете, если мы поедем на ней вместо того, чтобы взять гондолу? Я предпочитаю управлять сам, потому что не люблю, когда кто-то посторонний слушает мои разговоры.

Эмма хотела что-то сказать, но промолчала, просто позволив графу помочь ей войти в лодку, и подождала, когда он впрыгнул туда сам. Стоя рядом с ним в довольно ограниченном пространстве лодки, Эмма была поглощена видами, которые открывались, и восхищению ее не было предела.

Судя по всему, граф не только хорошо знал современную Венецию, но и ее историю. Он показал ей церковь Святого Марка, Золотой дворец, отель «Гритти палас», бывший в прошлом готическим дворцом, а теперь превратившийся в самую роскошную гостиницу города.

Граф Чезаре знал названия всех дворцов, мимо которых они проплывали. Эмма даже представить себе не могла, что их такое множество. Она смотрела на все, не отрывая глаз, и только сжимала руки от изумления. Временами у нее мелькала мысль о том, что бы сказала об их путешествии старая графиня.

Они проплыли под мостом Риалто, и перед Эммой раскрылась панорама роскошных магазинов с необыкновенно богатыми витринами.

— Мост лучше осматривать пешком, — заметил Чезаре, — в магазинах продается все, что только может пожелать турист. Особенным успехом здесь пользуются стекло мурано, венецианские кружева, украшения, игрушки и всякого рода сувениры.

— Я не сомневаюсь в этом, — улыбнулась Эмма. — Но должна признаться, что все это роскошество мне не по карману. Я схожу потом куда-нибудь, где можно купить что-нибудь… попроще.

Ей не хотелось употреблять слово «подешевле».

— Отлично, — улыбнулся граф. — Если я продолжаю пользоваться вашим доверием, то давайте сделаем то, что я предложил вам с самого начала, — я покажу вам залив.

— Доверяю ли я вам? — нахмурилась Эмма. — Я не понимаю вашего вопроса.

Чезаре повернул лодку в сторону от главного канала в более темный, который с обеих сторон обступали темные каменные здания. Они прошли под легкими висячими мостиками, которые вели во внутренние дворики, миновали железные решетки, похожие на ворота в водяные сады. Граф сказал:

— Должен заметить, что большинство островов сейчас необитаемы, в домах никто не живет. Конечно, остались еще кое-какие острова, но я думаю, что мы осмотрим их в следующий раз, хорошо?

Эмма поглядела на часы.

— Уже четвертый час, синьор. Может быть, и залив следует оставить на следующий раз?

Граф Чезаре пожал широкими плечами, и Эмма не могла не восхититься его сильным мускулистым телом, которое скрывал серый шелковый пиджак.

«Он красив, — думала она, — но почему до сих пор остался холостым, ведь наверняка немало женщин готовы были ради него пожертвовать своей свободой».

Граф Чезаре пожал широкими плечами, и Эмма не могла не восхититься его сильным мускулистым телом, которое скрывал серый шелковый пиджак.

«Он красив, — думала она, — но почему до сих пор остался холостым, ведь наверняка немало женщин готовы были ради него пожертвовать своей свободой».

Неожиданно они выбрались из лабиринта каналов и вышли в открытое пространство залива. Вода в нем была такой же ослепительно синей, как и небо над ним. Зрелище оказалось столь неожиданным и прекрасным, что Эмма вскрикнула от восторга.

Чезаре выключил у лодки мотор, и ее какое-то время несло по течению. Позади оставались башни дворцов, церковь. В этот послеполуденный час лодок в заливе было мало, казалось, что они единственные в этом синем мире нереальности.

— Вам нравится? — спросил граф, загадочно поглядывая на нее сверху вниз. Эмма беспомощно покивала головой.

— Как это может не нравиться? — прошептала она, двинулась по лодке к корме и села на мягкое сиденье, покрывавшее деревянную скамейку.

Граф последовал за ней, сел рядом и предложил сигарету.

— Спасибо, — покачала Эмма головой, — мне не хочется… Знаете, я все-таки не понимаю, почему вы повезли меня кататься…

— А почему бы и нет? — Лениво откинувшись назад на спинку сиденья, граф смотрел на нее так внимательно, что Эмма смутилась. — Вы мне нравитесь, — заметил Чезаре.

Эмма не могла оставить его слова без ответа.

— Граф Чезаре, — сказала она.

— Зовите меня просто Чезаре, — мягко проговорил он.

— Хорошо… Пусть будет Чезаре… Я хорошо знаю, что Селеста для вас гораздо более интересная личность, нежели я. И вы никогда не предпочтете меня ей. Объясните, зачем тогда вы тратите на меня свое время. — Эмма тяжело вздохнула. — И, пожалуйста, не пытайтесь обмануть меня.

Граф негодующе развел руки:

— Зачем вы так говорите, Эмма! Я ни в коем случае не собираюсь вас обманывать. Просто вы нравитесь мне, и я хотел увидеть вашу реакцию на красоты Венеции.

— А почему вы не пригласили на прогулку Селесту? И почему вы, как это у вас принято, не стали отдыхать после ланча?

— Вы задаете слишком много вопросов, — холодно заметил Чезаре. В его голосе прозвучала какая-то непонятная жестокость. — Я советую вам принимать подарки, когда Бог вам их посылает.

Эмма повернулась к графу спиной. Она никак не могла поверить, что такое маленькое незначительное существо, каким она себя считала, могло понравиться столь блистательному мужчине, каким являлся в ее глазах граф Видал Чезаре. У нее нет ни единого шанса в соперничестве с мачехой. Это Эмма понимала отлично. Это было бы смехотворно, если бы граф вместо Селесты выбрал Эмму. Вероятно, существует какая-то причина, по которой он решил тратить на нее свое время. Представить себя более привлекательной, чем Челеста, Эмма никак не могла. Его вчерашнее приглашение зайти в бар было непроизвольной реакцией итальянца принести извинения и загладить вину. И этот его жест никак нельзя принимать всерьез. Он сказал, что утром заходил в отель, чтобы извиниться. Эмма сочла это неправдоподобным. Когда они встретились в нижнем холле, Эмма чувствовала, что ничего, кроме раздражения, у него это не вызвало. В общем Эмма никак не могла понять, что же происходит на самом деле.

Граф бросил окурок сигареты в залив, и Эмма смотрела на то, как он разбух и скрылся под водой.

Почему все то, что произошло в последние часы, так се огорчило, и она чувствовала себя разочарованной и несчастной?

Эмма скосила глаза на Чезаре и увидела, что он невидящим взором вперился в воду. Судя по всему, он о чем-то очень глубоко задумался.

Почувствовав взгляд Эммы, он встрепенулся и посмотрел на нее. — Вы хотите поехать обратно? — спросил он.

— Думаю, что это будет лучше всего, — кивнула Эмма.

Граф стряхнул с брюк частички пепла, поднялся, посмотрел на поднятое к нему лицо Эммы, твердыми пальцами взял ее за подбородок и, критически глядя на нее, повернул ее лицо из стороны в сторону.

— Не унижайте себя так, Эмма Максвелл, — нежно проговорил он. — Вы прелестный ребенок и при правильном уходе можете превратиться в настоящую красавицу. Вы знаете об этом?

— Я не ребенок! — запальчиво, по-детски воскликнула Эмма.

Чезаре слегка приподнял брови.

— Нет? Возможно, это так для молодых людей вашего возраста. Но мне вы кажетесь невероятно юной и наивной. Я даже не могу вспомнить, когда я сам был таким молодым. У меня такое чувство, что я сразу родился стариком.

— Женщины становятся зрелыми гораздо раньше мужчин, — умудренным тоном проговорила Эмма.

— Хорошо. Я согласен. Но как вы уже говорили мне раньше, Селеста гораздо ближе мне по возрасту.

— Я не говорила о возрасте, — упрямо заметила Эмма. У нее горели щеки, и Чезаре, наконец, убрал свои пальцы с ее лица.

— Нет? Но вы понятливы, — загадочно сказал граф и пошел вперед по лодке, чтобы запустить мотор.

Эмма вздохнула. Итак, что она выяснила в конце концов? То, что Чезаре не счел ее достойной своих мужских качеств, а видит в ней всего-навсего ребенка, и не чувствует к ней ни малейшего сексуального влечения. Эмма встала и решительно подошла к графу.

— Скажите мне все-таки честно, зачем вы взяли меня с собой?

Чезаре вздохнул:

— Потому что, как я уже вам сказал, вы прелестный ребенок, и вы мне нравитесь.

— И это единственная причина?

— А что вы хотите, чтобы я вам сказал еще? — улыбнулся Чезаре. — Эмоционально я не увлекаюсь подростками, хотя, возможно, ваша очаровательная мачеха вам намекала на это.

— Вы не могли бы выразиться яснее? — чуть не плача спросила Эмма. — Как я сожалею, что согласилась поехать с вами.

Чезаре расхохотался. На секунду Эмме показалось, что у него взгляд дьявола, насмехающегося над ней и дразнящего ее. Это так разозлило девушку, что она еле удержалась, чтобы не дать ему пощечину.

— Вы ожидали легкого флирта? — спросил Чезаре таким бесстрастным тоном, что Эмма от стыда чуть не провалилась.

— Возможно, вы в душе просто туристка, приехавшая в Венецию с надеждой на короткий и бурный роман, после чего вернетесь домой в свою тихую Англию, где вас ждет повседневная рутинная жизнь.

— Конечно, нет! — Эмма сердито отвернулась. — Знаете, граф, я пересмотрела свои первые впечатления о вас. Сначала я приняла вас за джентльмена.

Они довольно быстро миновали лабиринт каналов и оказались у причала палаццо Чезаре.

Эмма не стала ждать, когда он поможет ей вылезти из лодки, а поспешно выпрыгнула на причал еще до того, как Чезаре привязал лодку, и быстро пошла через двор. Открыв тяжелую дверь, Эмма вошла в палаццо. Граф догнал ее, когда она дошла до лестницы.

— Вы, кажется, рассердились на меня, — насмешливо проговорил он.

— Я не испытываю к вам вообще никаких чувств, — холодно сообщила Эмма.

Она стала подниматься по лестнице со всем достоинством, на которое была способна. Однако в лодке она промочила туфли, а каменные ступени были гладко отполированы временем, и поэтому Эмма тотчас неуклюже поскользнулась, и она упала бы, не подхвати ее граф. Он схватил ее за плечи, прижал к себе, и она спиной почувствовала твердую теплоту его тела.

Все это продолжалось, наверное, меньше минуты, но Эмма почувствовала, что ноги ее становятся как бы ватными. Эмма слышала за своей спиной его тяжелое дыхание и чувствовала, что, если бы она повернулась к нему лицом, губы их слились бы в поцелуе и что она не смогла бы противостоять этому. Эмма осторожно высвободилась из его объятий и резко отступила назад. Потом, не оглядываясь, она стала подниматься наверх, держась за перила. Она слышала, как бешено стучит ее сердце.