Танцуй для меня

Глава 2

Я дважды стучусь в дверь костяшками пальцев — два быстрых стука. Это наш сигнал. Иногда я притворяюсь, что эта маленькая игра, в которую мы играем, помогает сохранить интимность нашей жизни, но в действительности мужчина за дверью скорее одержим секретностью. Не сложно догадаться почему.

Черт дернул меня принять Его приглашение, но я прихожу сюда каждый второй вторник и каждое первое воскресенье месяца с тех пор, как он заинтересовался моим графиком. Он не знает обо мне ничего, я не знаю о Нем ничего, за исключением того, что он любит контроль, время от времени выпить стакан виски и что трахается он как бог.

Если бы мне пришлось разъяснять это, то звучало бы все как сумасшествие. По правде говоря, я понятия не имею, как здесь очутилась. Так случилось однажды и теперь происходит постоянно. И я не собираюсь останавливаться в ближайшее время.

Он может быть женат. У него могут быть дети. Он может быть наркоторговцем. У меня нет возможности узнать этого, но я точно знаю, что те несколько часов, которые я провожу в его постели, — одни из лучших и самых волнующих моментов в моей жизни. По крайней мере, когда я стану старой и седой, я смогу сказать, что жила.

Дверь приоткрывается, не показывая ничего, кроме темноты, и меня затягивает внутрь сильная, неподатливая рука. Волнение уходит, когда я оборачиваюсь и спиной прижимаюсь к двери, закрывая ее.

Меня сокрушают жесткие, настойчивые губы, а горячий, влажный язык протискивается сквозь мои зубы. Я стону без капли стыда, когда роняю свой клатч на пол, а руками погружаюсь в короткие тонкие волосы, которые, я точно знаю, черны, как ночное небо.

Мой мужчина-загадка всегда чувствует голод после того, как наблюдает за моим танцем.

Расстегнув пуговицу на моих джинсах, он просовывает руку в трусики и стонет, когда его пальцы раздвигают влажные складочки моей киски.

— Черт возьми. Всегда такая влажная, — бормочет он, кусая мою челюсть, и продвигается вниз к шее.

Я всегда готова к подобному для Него. Может быть это потому, что он — мой единственный источник сексуальной разрядки, не считая моих пальцев, после того как я порвала с Эли в прошлом семестре, а может потому, что он так находчив в постели. Но правда в том, что часть меня получает огромное удовольствие от таинственности. Наш секс — это просто секс. Дикий и грязный, страстный и откровенный. Отбрось таинственность — и ты все это теряешь. Быть может, не прямо сейчас, но однажды.

Отношения почти всегда имеют свой срок. Я не настолько наивна, чтобы думать, что наше соглашение это минует, но, по крайней мере, я ничего не потеряю в процессе. Когда я наскучу своему мужчине-загадке, полагаю, я просто не увижу его вновь.

Я должна быть сосредоточенной на том, что он делает со мной прямо сейчас. Мы не так много времени проводим вместе, и я не хочу пропустить ни секунды.

Я чувствую, как Он опускается на колени, я сбрасываю свои туфли. Я наслаждаюсь чувством, когда его сильные руки поглаживают меня, терпеливо продвигаясь вниз по бокам к моим бедрам, стягивая при этом вниз мои джинсы. Затем мои штаны оказываются стянутыми вниз с лодыжек и с громким шлепком падают где-то в комнате. Мои трусики следуют за ними, и, в мгновение ока, я ощущаю волшебный жар его рта, что накрывает меня.

Запустив пальцы ему в волосы, я прижимаю Его к себе, в то время как он посасывает мой клитор, дотрагиваясь до него губами, и наслаждается происходящим. Ему нравится это. Это первое, с чего он начинает, всегда, и кто я такая, чтобы отказывать ему в этом удовольствии?

Когда его пальцы толкаются вверх внутри меня, я закатываю глаза и приподнимаю таз, стараясь поднести ближе ту маленькую частичку себя, которая нуждается в Его внимании. Но он не в настроении сегодня играть долго. Должно быть, тяжелая неделя. Разумеется, это всего лишь мои догадки, так как мы никогда не разговариваем. Ни о чем.

Я даже не знаю его имени, а он не знает моего. Как я уже говорила, мы практически ничего не знаем друг о друге. Секс — это все, что связывает нас. Фантастический, меняющий жизнь секс.

Я хныкаю, протестуя, когда его пальцы и рот покидают мое тело и он поднимается. В косых отблесках света, идущих через окно в другом конце комнаты с видом на реку, я вижу, что он по-прежнему сильно возбужден. На нем темный костюм свободного кроя. Я хочу сорвать его и пробежаться руками по каждой его точеной мышце, скрытой под костюмом.

Свет падает на его хищную улыбку с белыми зубами, будто светящимися в темноте, когда он вытирает пальцами свой рот.

— Раздевайся и залезь на кровать, задом к верху.

Я вздрагиваю от грубых ноток в его голосе и спешу сделать, как он говорит. Этот голос преследует меня в моих фантазиях — темных и гладких, словно ликер, который он пьет. Я буду делать все, что он хочет до тех пор, пока он будет этого требовать.

Стоя с поднятой задницей кверху, смотрю через плечо, как он снимает свою одежду и становится позади меня. Когда он тыльной стороной своей ладони проводит от основания моего позвоночника к затылку, у меня по всей коже бегут мурашки, затем наматывает часть моих длинных черных волос себе на кулак и дергает мою голову назад.

Хватая меня за бедро другой рукой, он толкается мне в спину своей напряженной эрекцией.

— Я соскучился по этому заду. Тебе понравилось дразнить меня на сцене?

Я вскрикиваю, когда его рука со свистом обрушивается на меня, а кожа начинает саднить от силы его удара.

— Да, — выпаливаю я, толкая бедра выше.

Он шлепает меня еще раз, и, клянусь, голова у меня идет кругом. Как я уже говорила, между нами дикая страсть. Мы знаем, что не преданы друг другу, но ему нравится поддразнивать, будто мы являемся таковыми. Это игра, в которую мы играем.

— Тебе нравится трясти этими сиськами и этой задницей перед всеми теми потными, похотливыми засранцами, не так ли? Ты балдеешь от этого.

— Да, — стону я, когда его рука скользит между моих ног, теребя мою киску.

Если бы он не так сильно держал меня за волосы, то я бы уже давно уронила голову на кровать. Мои ноги дрожат, когда я чувствую, как он проводит головкой члена от клитора к попке.

— Осмелишься ли ты сегодня, детка?

Я напрягаюсь, понимая, о чем он меня просит. Это единственное, что до сих пор я еще не позволяла ему сделать, и я не уверенна, что готова попробовать. Просто это бы означало другой уровень для наших грязных секс-вечеринок, хоть я и так уже продвинулась на ступеньку выше с его последнего визита после того, как позволила ему трахнуть себя у окна среди бела дня, чтобы весь город видел нас. И если мы сбавим темп, боюсь, мы с ним расстанемся.

Его низкий смех врывается в мои мысли.

— Ты слишком долго думаешь. Значит, я все решу за тебя. Сегодня без анала, но в следующий раз я хочу в эту тугую дырочку.

Я все еще не оправилась от его слов, когда он резко входит в меня, толкаясь со всей силы.

Секс с моим мужчиной-загадкой всегда грубый. Он жестокий, быстрый, и иногда после него на моем теле остаются метки. Например, я знаю, что завтра кожа головы будет болеть. Он оседлывает меня, как ковбой своего жеребца, дергая и дергая меня за волосы так сильно, что трудно сосредоточиться на его твердом члене у меня между ног. От его хватки на бедре, думаю, тоже останутся синяки. Хотя я всегда наслаждаюсь тем, как сила его тела врезается в меня. Это наша связь. До тех пор, пока он глубоко внутри меня, я могу притворяться, что он мой.

— Потрогай себя, — приказывает он сквозь стиснутые зубы.

Он близок к тому, чтобы кончить, и если я не поиграю со своей киской, то останусь ни с чем. Я поняла довольно быстро, что это он выбирает, когда и как мне испытать оргазм. Иногда он уделяет мне дополнительное время и проявляет желание подарить мне наслаждение. В остальное же время, как и сегодня, он играет и затем входит в меня. Он не ждет. Если я не позабочусь об этом сейчас, то сделаю это позже, когда буду одна в своей постели.

Дело в том, и ни один роман не поведает вам об этом, что иногда женщина просто не способна кончить, как бы сильно она ни пыталась. Она может концентрироваться на этом до посинения или расслабиться и ждать, пока он настанет, но это все шутки. Оргазм — это как "ловля яблок"^[1]. Иногда вам удается выловить одно, но в большинстве случаев, вы просто остаетесь с мокрыми волосами, размазанной косметикой и болью в спине.

И сегодня, независимо от того, как сильно я стараюсь, не могу кончить. Таким образом, я делаю то, что бы сделала любая женщина для своего мужчины, которая хочет порадовать его, — я притворяюсь.

— Ооо... дааа, — издаю я стон в простынь, в самом деле хватаясь за край, когда сжимаю внутренние стенки влагалища.

Он кончает почти сразу, при этом бормочет что-то, когда входит в меня. Спасибо, бл*ть, за контроль рождаемости и презервативы. Он настолько велик и мощен, что было бы глупо не согнуться в три погибели.

Он обрушивается сверху на меня, мои руки бессильно падают под его весом. Единственным звуком в комнате в течение нескольких минут после этого является наше учащенное дыхание и стук моего сердца, отдающийся в ушах из-за борьбы за достаточное количество кислорода.

Наконец, давление отступает, так как мой мужчина-загадка откатывается в сторону. Из ниоткуда я слышу громкий шлепок и сразу чувствую резкое жжение на своей заднице.

— Твою ж мать! — визжу я, не будучи уже в своем сексуально-затуманенном бреду.

В этот раз он хлестнул со всей силы. Соскакивая с кровати, я держусь за ягодицы и смотрю на него взглядом, полным ненависти.

Его улыбка выражает непокорность и вызов.

— Помни об этом, когда в следующий раз решишь симулировать оргазм.

Я открываю рот от удивления, когда он направляется в сторону ванной комнаты. Мое возмущение из-за удара рассеивается, шок быть пойманной затихает, как утренний туман на солнце, когда я понимаю, куда он направляется. Тепло возвращается на свое место.

— Нужен кто-то, чтобы потереть тебе спинку?

Обычно, его хватает на два раунда, а иногда — на больше. Но ему всегда требуется немного времени, чтобы восстановить силы. Такие моменты мне нравятся больше всего, потому что это единственное время, когда он нежен. Его поведение могло бы ввести меня в заблуждение, если бы я настолько не привыкла к его особенностям.

— Раз уж ты предлагаешь. Есть несколько и других мест, которым не помешало бы немного особого внимания.

На моем лице расцветает улыбка, когда я открываю дверь и вхожу внутрь. Вода в душе уже включена, и вид его голого зада с круглыми, твердыми мышцами, переходящего в накаченную спину с широкими плечами, заставляет меня изрядно нервничать. Женщины, должно быть, падают замертво при таком чертовски совершенном виде. А я? Я комкаю мочалку. И планирую облизать каждый дюйм его тела.

Он берет меня еще дважды той ночью, один раз — в душе, наполняя мой рот спермой, и второй — по-видимому, в его новом любимом месте, перед окном. Да, мой мужчина-загадка грязный мальчик, и мне это нравится.

Когда сигнал будильника на его телефоне разрывается в пять утра, всего через несколько предрассветных часов после того, как мы уснули в объятиях друг друга, я не готова просыпаться.

— Вставай, — говорит он отрывисто. — Я ухожу через двадцать минут.

Потирая глаза, я скатываюсь с кровати, чувствуя себя одной ногой в реальности, а другой — по-прежнему в мире грез.

— Почему ты уходишь так рано? Ты обычно встаешь в семь.

— Мне нужно сходить кое-куда.

— Так рано?

Я сразу понимаю, что взболтнула лишнего. Он не любит жалоб. То, что напоминает мне об этом, когда он окидывает меня взглядом через плечо, — это его суровые глаза цвета оникса, угрожающие сравнять меня с землей, если я быстро не закрою свой рот.

Держа руки в знак капитуляции, я ищу свою одежду и начинаю одеваться.

— Забудь, что я говорила. Ты хочешь, чтобы я ушла, — я ухожу.

Я отказываюсь позволять ему пинать меня под зад и ранить мои чувства. Тем не менее, нельзя не признать, что его отказ немного жалит.

Останавливая меня в конце кровати, он кладет руки мне на плечи, и я останавливаюсь, когда смотрю в его глаза. И я вижу в них... сожаление?

— Смотри, чтоб никто не увидел, как ты уходишь.

Нет. Я опять ошибаюсь. Вот черт. Он тот, кто он есть. И все же я продолжаю надеяться, потому что я глупая идиотка.

— Конечно. На следующей неделе в то же время? — спрашиваю я с надеждой, при этом ненавижу себя за то, что мои слова звучат с таким желанием.

Если бы у меня было хоть немного самоуважения, я бы давно сказала ему отвалить.

— Если ничего не изменится, — как обычно, отвечает он.

Не знаю, почему я продолжаю спрашивать, ведь его ответ не меняется. Он накрывает мои губы своими, и в течение этого короткого фантастического момента меня затягивает обратно в блаженное состояние, которое обеспечивается, благодаря слиянию наших губ.

Я тяжело дышу, когда он отстраняется от меня, в голове проясняется, когда я выскальзываю из комнаты так же, как и входила — бесшумно и незаметно.