Театр Абсурда

Ах, эта зависть к музыкантам!

Как хороши! Красивы как!

Любой из них глядится франтом,

Едва наденет черный фрак.

А дирижер! Хоть стой, хоть падай!

Взлетает с палочкой рука,

За нею вспархивают фалды

Подобно крыльям у жука!

А пианист, когда к «Стейнвею»

Выходит, зал беря в полон,

Он тоже, с бабочкой на шее,

Неотразим, как Аполлон!

Да что, любой официантик

Задрипанный, и тот всегда

Себе повязывает бантик.

Интеллигентная среда!

Такая зависть вдруг находит,

Такая горечь, даже злость!

Да как же это?! Жизнь проходит,

А быть красивым не пришлось.

Теряя тебя из виду,

Вроде бы меньше маюсь

Даже твои флюиды

Вроде слабеют малость,

Даже хвостище рыжий

Вроде бы забываю…

Только тебя увижу —

Заболеваю!

Знаю: пустая драма.

Обыкновенная проза.

Я ли родился рано?

Ты ли родилась поздно?

Знаю: напрасно зарюсь.

Общего в нас — ни крохи.

Скажет даже анализ:

Разные группы крови!

Миром одним не мазаны.

В хор не годны. Солисты.

Ты ли упала с Марса?

Я ли с Луны свалился?

Знаю: у нас с тобою

Меда не будет. Деготь.

Вроде б себя настрою:

Полная безнадега.

Вроде б уймусь немножко:

Блажь, наважденье, придурь.

Что мне до этой кошки?!

Что мне до этой выдры?!

Может, под гнет каблучков

Жажду попасть, бедняжка?!.

Дудки, Катрин Денёв

С Сивцева Вражка!..

Но

Только сведет нелегкая —

Обезумеваю!

Словом, неразделенка!

Жуткая!

Роковая!

Я к фимиаму непривычен.

Ни торсом я, ни головой

Не Жан Марэ, не Лановой,

Не бросок, не фотогеничен!

Да, экстерьер мой так обычен

Перед твоею красотой.

Что коль восторг естествен твой.

То, верно, вкус патологичен!

А, может, профиль и анфас

Мои хваля, ты лишний раз —

Чтоб червь сомненья был спокоен —

Себе внушаешь: «Да, он — тот,

Кто все же может быть достоин

Моих немыслимых красот!»

Всем нагрубишь, насолишь мужу.

Дабы ко мне удрать скорей

Как воробей в июльской луже,

Купаюсь в нежности твоей!

Я горд собой: куда уж лучше!

Живи себе, от счастья млей.

Укора совести не слушай.

Сомненья разума рассей!

Но как забуду, друг мой первый,

Что ты с другим бываешь стервой.

Мегерой, Бабою Ягой?!

Любовь же — ветреная штука:

Уйдет — как не было! А ну как

Такой ты будешь и со мной!

И это поцелуй? — тебя я вопрошаю.

Ты что? Забыла, как? Тебя не узнаю.

Ты, может быть, больна? Иль, может, лень мешает?

Иль подселить кого успела в грудь свою?

Ну что за поцелуй?! Куда ж такой годится?

Каким он должен быть, нет-нет, я нс забыл!

Где это все, скажи: дрожащие ресницы?

И губ июльский зной? И страсть твоя? И пыл?

Неужто назову я поцелуем это?

Подделка! Суррогат! Муляж! Обман! Подлог!

Дырявый кошелек! Обертка от конфеты!

Цикорий! Сахарин! Матерчатый цветок!

Формальный поцелуй — что мертвенней и хуже?!

Торговый чек! Печать! Компостер и т. п.

Зачем он мне — такой?

А мне такой не нужен!

Вот он! Возьми назад! Оставь его себе!

Прекрасен опыт. Опыту — ура!

Боюсь ожога в жаркую погоду;

Сварив яйцо, кладу быстрее в воду

Холодную, чтоб слезла кожура;

Чиню карман, где завелась дыра.

Чтоб не случиться лишнему расходу!..

Но почему, мудрея год от году.

Еще рысцой не бегаю с утра,

В пальто варюсь, напуганный морозом.

Обещанным сегодняшним прогнозом;

На книгах, что даю, не ставлю крест;

Надеюсь, что удача — на пороге.

Что здравый смысл одержит верх в итоге,

Что быть Тебе ослицей надоест.

Когда горячкой иль хандрой хвораю

И, кажется, отчасти умираю,

Тогда я телефон твой набираю

И говорю: такая вот фигня!

И, все забыв — невзгоды или горе —

И все оставив — по колено море! —

Ты вырастаешь на пороге вскоре

И снова возвращаешь мне меня.

Я отхожу. Но что теперь со мною?!

Твой телефон уже не беспокою.

Но записную книжицу раскрою

И думаю: кому бы позвонить?

И той звоню, чьи беды и печали

Ни капельки бы мне не докучали.

Чей голосок, подобно «Цинандали».

Меня бы мог легонечко пьянить.

И вот — здоров! И крылышки я чую!

Я забываю книжку записную.

Мне хочется гульнуть напропалую

Куда-нибудь на Чистые пруды.

И прошвырнуться улочкой старинной.

И, познакомясь с некою Мариной.

Идти куда-то и с веселой миной

Нагородить ей короб ерунды.

Недосягаемы, как тучка —

Небесный дар,—

Ко мне приходите вы в брючках —

Как Жанна д’Арк.

Случится в юбке появиться —

Она до пят!

На вас гляжу я, как лисица

На виноград.

А уж в вечернем туалете

Вы как в броне:

Штук тридцать пуговок и петель,

Все — на спине!

Что остается мне? Смешочки,

Изящный слог.

Да поцелуи в обе щечки,

Да ваш пирог.

Он чуден — истина святая!

Вы — просто маг!

Хотите, чтобы я растаял?

Чтоб я размяк?

И ухажером стал бы рьяным,

И, чтя канон.

Чтоб вас водил по ресторанам

И по кино.

И на концерты, и на танцы.

Чтоб — бог не дан! —

Не перескакивал инстанций

До впуска в рай!

Мол, у прекрасной половины

Свой кодекс есть:

Когда потеряна невинность,

Лелеем честь!

Ну что ж, как будет вам угодней.

Горды собой.

Уйдете с честью и сегодня

К себе домой.

Молитесь на ночь в упованье

На «общность душ»!

А я приму еще раз в ванне

Холодный душ.

Если вы ждете, что я вдохновлюсь

Вашим волнительным абрисом.

Буду бубнить про томленье и грусть —

Вы ошибаетесь адресом.

Яблочко райское давши вкушать.

Цель не приблизите, Ева.

Я сатирик. Когда благодать,

Я поэтический евнух.

Средство одно: разозлите меня.

Голову мне заморочьте.

За нос водите хитря и дразня

Дуйтесь,

катите бочку

И для гарантии полной

хоть раз

Мне измените с прозаиком!

Честное слово, тогда и о вас

Я напишу обязательно!

Был, как боги, мудрым грек античный

На родном швартуясь берегу.

Древний грек не шел к супруге лично —

Посылал оповестить слугу.

Я с победой, дескать, я, мол, с Нике

Возвратился и могу предстать

Приготовься, а коль есть улики.

До меня успеешь, мол, убрать.

Был супруг смышленым человеком,

И, когда он плавал далеко.

Понимал он: перед древним греком

Устоять гречанке нелегко.

Взять с поличным? Лицезреть смущенность?

Самому смутиться? А на кой?!

Понимал он: неосведомленность —

Лучший способ сохранить покои

К очагу спеша, мужья и жены.

Вспомнив мудрость древнюю сию.

Звякните домой по телефону!

Берегите нервы и семью!

Я все потерял, все что мог! «Дипломат»

И то, что лежало в нем, то есть

И зонтик складной, хоть и не автомат.

Но все же служивший на совесть;

И еженедельник, богатство мое.

Им главные даты хранимы:

Когда поменял на постели белье.

Подстригся и голову вымыл;

И книжку, где собран знакомый народ

И тьма телефонной цифири;

И деньги — на случай: а вдруг попадет

Костюм сорок восемь — четыре;

И связку ключей, и очки, и пакет

Под хлеб, и подарок трамвая —

Счастливый билетик, и свой профбилет.

Где марки — по август включая;

И ручку, и паспорт — как будто назло!

Клянусь, на него я молился! —

Где дважды приклеено чье-то мурло

Из тех, кого любит милиция,

Где римские цифры — семнадцать и МЮ,

Прописок и загса этапы…

Я все потерял, где и как — не пойму,

Но все потерял я, растяпа!

Что делать? Строчить заявленье — бегом?

Как глупо! Как на сердце гнусно!

Забыться б! Заснуть летаргическим сном!

Навеки! И тут я проснулся!

Июльское утро! И солнца лучи!

Вон мой «дипломат» возле кресла!

В нем — паспорт, и зонт, и очки, и ключи!

И все в моем сердце воскресло!

Блюститель порядка! Не жди меня, нет!

Деревья, воробушки, здрасьте!!!..

А кто-то еще на страницах газет

Все спорит и спорит о счастье…

Мы вместе сегодня! Случайно? Едва ли.

Мы вместе — и Марк, и Наташа, и Миша.

Ах. что бы такое, ах, что б — трали-вали —

Нам срочно придумать, раскинув умишком?!

Ура! Идея! Мой день рожденья

Давайте сегодня отпразднуем, братцы!

Пускай он прошел — не имеет значенья.

Нам вовремя некогда было собраться.

Идея: отпразднуем тридцатилетье!

Хоть даты и после бывали округлы.

Мне нравится эта! Мы эту отметим.

Поскольку тогда мы не знали друг друга.

Чтоб нс было зависти, не было ссоры.

Вы будьте настолько ж моложе и краше:

Пусть Марку сегодня исполнится сорок.

И Мише — двенадцать, и десять — Наташе!

Мы вместе сегодня! Случайно? Едва ли.

И, значит, не так уж дела наши плохи:

Пусть годы рожденья у нас не совпали,

Неважно! Зато мы совпали в эпохе!

Зато нам не скучно и не одиноко,

И лучшего к празднику нету подарка,

Чем выпить бокал ананасного сока

За здравье Наташи, и Миши, и Марка!

Как это ни плачевно, ни прискорбно.

Но даже дня не проживешь без корма.

Хотя жирок и там, и тут, и здесь —

Надо есть!

А это, черт возьми, работа адова:

Готовить, покупать, жевать, проглатывать

Мыть, убирать… Поешь — невмоготу,

И на тахту!

К тому же, это — тягостное бремя,

Поскольку жутко пожирает время.

Ну, ладно, — завтрак, ужин… Но — обед!

Дня нет!

Печальный факт! А что до результатов —

Сплошной урон!

Пока ты занят резаньем томатов

И в раковине моется морковка,

И брызжет жиром жарящийся шницель,

И лавром сдобренный бурлит бульон,—

Раскрыт полупрочитанный Айтматов,

Лежит, закладкой разделенный Кафка,

Моих ушей не покоряет Шнитке,

Забыт Вийон.

А главное: как струйкой серебра

Пары кастрюльку покидают с пеньем,

Так от меня уходит вдохновенье,

Чреватое шедеврами пера.

Беда!

С утра

Я дергаюсь, я в поисках решений.

Лицом к лицу пред уймою дилемм:

Так фарш иль Форш? Так вермишель иль Шелли?

Суп иль Эзоп? Суфле иль Дюбелле3

Что к завтраку уместней? Чайник? Чапек?

Петрушка иль Петрарка? Что важней?

Салака иль Сенека? Отвечай же!

Жюльен? Жюль Верн? Филей? Иль Апулей?

Что на закуску выберешь в обед?

Подумай: Воннегут иль винегрет?

И так вот — каждый день!

Собачий бред!

Неужто жизнь должна идти на брюхо?!

И вечен выбор — зразы иль Эразм?!

Потворствовать желудку или духу —

Что за вопрос?! Не впал ли я в маразм?!

Конечно, духу!!!

Хватит распыляться!

На сухомятку! На крутые яйца!

На черный кофе, колбасу и хлеб!

В столовки общепита буду шляться!

Пускай дороже, нечего бояться:

Ведь дело же в Рабле, а не в рубле!

Зато часы и дни для вдохновенья

Освободятся. Кончится разлад

Мучительный, боренье, раздвоенье.

Прекрасный выход!

Да, на первый взгляд!

А на второй — от пирожков с вареньем,

От бутербродов, кофе и конфет,

От всяческих столовых и кафе —

В желудке вероятно несваренье,

Вещанье и броженье. Даже — жженье,

А поточнее — аутодафе.

Ты открываешь для себя Эразма.

А у тебя меж тем открылась язва!

И вот — итог: все выгоды насмарку!

Езжай в больницу и под нож ложись!

Уже не до стихов, не до Ремарка:

Возня с диетой и курортной картой

Уже на всю оставшуюся жизнь!

И как это ни грустно, между прочим.

Возможно даже, веку быть короче.

Какой же вывод сделаем тогда?

Что надо гимны петь кулинарии?

Да-да!

Нечаянные жертвы диспепсии,

Да-да!

Пособники ускоренной кончины,

Припомните, что испокон веков

Все повара прекрасные — мужчины

(Кто до сих пор готовит лучше плов?).

Что среди них — Монтень и Мазарини,

И Ришелье, и пара номеров

Людовиков, и Нельсон, и Россини;

Что славу, не померкшую поныне

(О как ее причудлива звезда!).

Иным из сильных и великих мира

Явила не политика, нс лира,

Не поле брани, а — сковорода!

Да-да,

Приспешники колита и гастрита.

Да будет вам известно, темнота,

Что в братстве кулинарных эрудитов

В двадцатом веке были маршал Тито.

А также Эйзенхауер.

Да-да,

Любители поноса и изжоги.

Горшками занимаются не боги!

Единственно, в чем дамам подражать

Вы не пытайтесь, — в том. чтобы рожать

А с прочими делами — прочь тревоги! —

Вы справитесь! Все это — ерунда!

Да-да,

Враги и презиратели желудка,

Статистику откройте, ей видней,

Чья жизнь — мужская, женская — длинней?

Вот то-то же, статистика — не шутка.

Ей-ей,

Статистика свидетельствует: фартук —

Отличнейшее средство от инфаркта.

Показан — без малейшего вреда —

Он та же при давлении и стрессе,

Споспешествуя равновесью

«Высокого» и «низкого» труда!

Да-да,

Упрямцы, рутинеры записные!

Пора осанну петь кулинарии

За то, что дарит лишние года.

Чтоб дочитать, договорить, дослушать;

За то, что с телом согласует душу.

Смирив борьбу враждующих начал,

И делаются — лучшими из лучших —

Друзьями марципан и Марциал!

Кто в юности не ищет идеал?!

Довольствоваться меньшим — униженье!

Но кто его, скажите, достигал?

Да, замысел прекрасней воплощенья!

Пока любовь свободна, жизнь — как рай!

Супружество же — адские мученья.

Таков удел, кого ни выбирай:

Ведь замысел прекрасней воплощенья.

Чем люди не одаривали свет!

Блеснет идейка и — столпотворенье!

А после что? Но виноватых нет:

Ведь замысел прекрасней воплощенья.

Когда сажусь за чистую тетрадь —

Какие чувства, мысли, озаренья!

Но кончен труд, и что могу сказать?

Да, замысел прекрасней воплощенья!