Телохранитель для мессии (Трилогия)

«Топить в реке, как собак» – эта фраза крючьями зацепила и вытащила из моей памяти картину.

Вздыбившаяся горбом, как рассерженная кошка, река выгребает со дна мешанину ила и щебня. Дрожью, передающейся людям и животным, отзывается земля под ногами. Действительность рвется на грязные мятые лоскуты. Вскинутые в защитном жесте руки хмарника. Неверие в его глазах. Ищейки с визгливым поскуливанием пытаются рвануться прочь. Беснующиеся лошади, сбрасывающие наездников. Человеческие крики. Ужас. Боль. Все растворяется в реве прогневленной воды, захлестнувшей обрыв.

Протяжный крик в ночи, оборвавшийся столь же резко, как и начался, заставил меня вздрогнуть и очнуться.

– Так это был ваш посланник?

– Вижу, он произвел на вас впечатление. – Вампир стряхнул с манжеты спланировавший на нее сухой березовый листочек.

– Он – нет. А вот его собачки мне еще долго в кошмарах являлись. – Меня всю передернуло от омерзения. – Так почему же вы стремились со мной встретиться и вообще какого лешего вам от меня надо?

Паулус немного прошелся вдоль обережного круга. Я напряженно следила за каждым его шагом.

– Что–то вы неприветливы, ренесса Лия. – Его ставший вдруг приторным и тягучим голос залеплял уши, точно патока. – Я, можно сказать, к вам с самыми честными намерениями…

Ядовитая усмешка искривила мои губы:

– Это с какими же? По–честному так загрызть?

– А милая девушка у нас, оказывается, шутница. – В его сухом смехе веселья было ровно столько же, сколько в объявлении обвинительного приговора суда перед присяжными. – Что ж, наличие чувства юмора в будущей супруге меня только радует.

Радовать этого монстра в любом качестве, в том числе и возможной благоверной, в мои планы не входило.

– Так вы на мне жениться собрались? – Я всплеснула руками. – Это же все объясняет! Не верю своему счастью!

«Про Большой театр уже вроде бы комплимент был?» Не мешай в роль входить!

«Какую? Непуганой идиотки?» Цыц.

– А вот язвительность в девушках мне совершенно не нравится. – Похоже, на вампира моя «гениальная» актерская игра тоже не произвела впечатления. – Но дайте срок, мы это обязательно исправим.

Сильный ветер согнул верхушки близстоящих деревьев, но обошел стороной обережный круг – лапник даже не дрогнул. Хорошо, что кое–кто догадался (и самое главное не поленился!) поставить антистихийный купол.

– Единый в помощь, – приторно улыбнулась я.

Вампир поморщился:

– Не язвите, ренесса. Не стоит. Мое терпение не безгранично.

Тьма вокруг заворочалась, заметалась, ожила. Ворох летучих мышей забился в обережный круг, словно мотыльки в освещенное окно. Жар от браслета стал нестерпимым. Захотелось с воем покатиться по земле, лишь бы отпустило.

– Хватит, я поняла. – Сдавленно, сквозь зубы.

Шорох крыльев утих, как и боль в левой руке.

А он силен. Просто потрясающе силен! Воздействие на психику было такое мощное, что легко преодолело мою защиту, в разы усиленную барьером обережного круга. Страшно подумать, что могло произойти, если бы я поленилась его нарисовать…

Сапоги с золотыми пряжками пришли в движение.

– Счастлив, что мое предложение показалось вам достойным внимания.

Проигнорируешь такое, как же!

– Однако, уважаемый Паулус, – я замялась, – понимаете ли, в чем дело, я уже вроде как замужем.

Вампир осклабился:

– Вот именно, «вроде как»! Не вижу здесь никакой проблемы.

Мне бы так.

– На что вы намекаете?! Я – честная девушка! – почти натурально возмутилась я. – В смысле верная супруга!

«Чего ж тогда врешь всем напропалую да шляешься непонятно где?» Из инстинкта самосохранения.

– Да ни на что я не намекаю, уважаемая Лия! – с ухмылкой вернул мне обращение Паулус. – Судя по моим последним сведениям, вашему мужу недолго осталось. Ничего страшного, если мы немножко поторопим события.

Такой вариант развития действий меня решительно не устраивал.

«Неужели за нынешнего мужа волнуемся?» Если только совсем немного. Дэрриш мне не безразличен… То есть… не совсем чужой.

– Мало ли кто и что говорит! Что я теперь, должна всем на слово верить? – Презрительная гримаса. – Откуда мне знать, может, вас подло обманывают?

– Меня обманывают? Это вряд ли.

Кирина пошевелилась и что–то забормотала. Я подползла к ней поближе и перевернула на спину.

– Хотелось бы каких–нибудь доказательств. – Такие упругие на вид кудряшки неранки оказались мягче одуванчикового пуха. – А не просто голословных утверждений.

– Каких именно доказательств? – уточнил настойчиво набивающийся ко мне в суженые вампир.

– Ну всяких… там… – Я неопределенно пожала плечами.

– Размытое определение, вам не кажется, ренесса? – Паулус внимательно смотрел, как я задумчиво пристраиваю голову Кирины у себя на коленях. – Нельзя ли поконкретнее?

– Нельзя, – отрезала я. – К тому же я не труп мужа прямо сейчас у вас прошу, а всего лишь гарантии. Ритуал иланения – это не брачный обряд, впопыхах проведенный сельским священником! И честно сознаюсь, я мало представляю себе последствия разрыва такой глубокой связи…

– Ну–ну, не надо драматизировать.

А еще лучше не надо со мной разговаривать, точно успокаивая истеричку.

– Возможно, – протянула я и, как бы между прочим, заметила: – Да, кстати, вас не шокирует, что я вижу ваш истинный облик?

Похоже, мне удалось его удивить.

– Ренесса не восприимчива к высшим иллюзиям? – растерянно уточнил Паулус, делая странные пассы перед собой левой ладонью.

– Божественная Кровь, знаете ли. – Любимая присказка Дэрриша пришлась как нельзя более к месту. – У мужа.

Вампир крепко задумался, дав мне наконец возможность хорошенько поразмыслить и определиться с выбором.

Прохладная кожа лба под моими влажными пальцами. Косая черта, наклонившись вправо, оборвалась крючком. Ее пересекли волнистая линия в паре с прямой. Знак засиял розовым, становясь влажно–выпуклым. Недолго померцал, после чего впитался в кожу.

Кирина открыла глаза и заговорщицки мне подмигнула. Взгляд был полностью осмысленным, будто бы и не случалось никакого беспамятства. Руна ясности рассудка мне определенно удалась. Ближайшие сутки магического принуждения и затуманивания разума неранке можно было не опасаться.

Потирая затылок, девушка села и с беспокойством оглянулась на Эону, потом вопросительно посмотрела на меня. Я колебалась: предстояла заварушка, и пара вооруженных рук нам определенно не помешала бы, но это же наша паникерша…

– Рель, она нам нужна, – твердо сказала Кирина, косясь на радушно улыбающегося вампира и подтягивая поближе к себе лук и колчан со стрелами. – Эона – не ребенок. Она – женщина. Будущая воительница. И она моя… утана.

Последнее слово мне уже где–то приходилось слышать.

– Утана?

Ответ на мой вопрос пришел, откуда не ждали.

– Позвольте блеснуть скромными познаниями, дорогие дамы? – Не дождавшись разрешения, вампир продолжил: – Со старотеленского это переводится как «та, что дополняет». Впрочем, некоторые источники склоняются к варианту «делающая сильнее», то есть «усиливающая». Все верно?

– Тай'ека! – сплюнула неранка.

– А вот это со старотеленского разрешите не переводить, – ухмыльнулся Риккс. – Дабы не оскорблять слух юных дев.

Я вопросительно взглянула на Кирину. Та посмотрела на меня с выражением, которое прибавило ей лет десять, а то и пятнадцать.

Во второй раз руна у меня получилась быстрее и аккуратнее.

– Привет, – улыбнулась я распахнутому взгляду Эоны. – Нам нужна твоя помощь. Ты как?

Она подняла тяжелую голову с моих коленей.

– Затылок ноет. А где… вам… пир? – Светловолосая икнула, наткнувшись взором на искомую фигуру.

– Не беспокойтесь, ренесса, я все еще здесь. – Паулус не без изящества поклонился, не оставляя попыток подчинить нашу волю. Признав их безрезультатность, он вздохнул и отступился.

– Потерпи, скоро слабость должна пройти. – Кирина крепко сжала Эону за руку и помогла девушке сесть.

Мы сдвинули головы.

– Сестры, сейчас все решаю я. Никаких бессмысленных метаний, встревания в чужой разговор и пафосных заявлений. Это всем понятно? – Я внимательно посмотрела на Эону. – Вампиры, тем более высшие, не наивные степняки. Умрете раньше, чем заметите. Или даже хуже, чем умрете…

– Ну зачем же так стращать подруг, дорогая невеста? – прервал наш импровизированный совет вампир. – У посмертия есть целый ряд преимуществ. Осмелюсь предположить, что вы вскоре все их оцените по достоинству.

– По–моему, встревать в чужой разговор – невежливо. А кое–кто еще указывал мне на отсутствие манер! – Я поднялась на ноги и, как бы между прочим, прошлась вокруг костра. Паулус напряженно наблюдал за моими передвижениями.

Подруги переглянулись.

– Невеста? – переспросила Кирина. – Ты ж вроде как уже была под обрядом?

Три шага на север, три – на восток. Поворот вокруг своей оси. Сила щедро расходовалась мной – сейчас не время экономить. Сюда бы еще водицы, освященной в храме на праздник Воскрешения Пепелса Целомудренного Великомученика…

Самое пекло. Ранель свешивается головой вниз с деревянной перекладины, зацепившись за нее ногами. Кончик рыжей косы подметает мощеный двор. Вокруг толпится с десяток алоний.

– Чисто упырица на погосте, – хихикает Кенара. – Ой, как сейчас загрызет!

– Бу! – вяло оскаливает зубы сальгрийка, мешком сползая с турника. – Воды мне. Не обязательно даже святой. Чья сейчас очередь?

Валента, мучившая Тилу поединком на другом конце площадки, гаркает:

– Сеш, живо на перекладину! Двадцать на прямых с утяжелителями!

Всегда такая исполнительная девушка мешкает. Застыв истуканом, она невидяще смотрит куда–то вдаль.

– Сеш, ты чего, – толкнула ее Голла. – Твой черед.

Наша самая набожная алония вздрагивает, отводя зачарованный взгляд от перекладины.

– Мой черед, – изменившимся голосом повторяет Сеш, делает шаг вперед и падает без чувств – ее только–только успевают подхватить.

Минутная заминка, после чего девушку уносят, и тренировка продолжается как ни в чем не бывало.

Одна я в недоумении.

– Чего это с ней? – спрашиваю, как обычно, Лэнар. – Перегрелась?

Подруга в курсе. Как обычно, впрочем.

– Сеш у нас из Порреоны. Единственная, кто выжил в Беразской резне.

– И?..

– Разве не слыхала про такую? Странно… Порреона к вам вроде бы ближе, а Бераз так и вовсе где–то на границе с Иданом? Нет? – Мое мотание головой подвигло подругу на дальнейший рассказ. – Кровавое дельце было. Вампиры в поселении кого не выпили, перегрызли потехи ради. Нашей Сеш тогда лет пять было, спаслась в храмовой купели. Сильная воля у девчонки оказалась, не смогли выманить. Все остальные сами вышли из Храма. С радостными улыбками навстречу смерти. По очереди…

У Валенты не пошушукаешься…

– Достопочтенный Паулус торопится. Своего согласия я не давала. – Зато в рожу ему дала бы с большим удовольствием.

– Еще не давала. – Вампир выделил первое слово.

Заканчивая ставить защитный купол, я усмехнулась своим мыслям.

– Еще, ага.

Ирония осталась незамеченной.

– Вы меня удивляете своей рассудительностью, ренесса! – Вампир расцвел улыбкой. – С такой женой мне можно будет только позавидовать.

Кирина негромко, но весьма отчетливо заметила:

– Обзавидоваться, какой клад мужик отхватил!

Жених опять сделал вид, что ничего не услышал. Я тем более не стала комментировать провокационное высказывание неранки: незачем лишний раз дразнить хищную хмарную нежить.

– Попрошу из круга. – Паулус поклонился и протянул руку мне навстречу. – Торжественный прием в честь помолвки ждет нас.

Да побежала прямо, теряя подметки! Размечтался!

К изумлению всех присутствующих, я опять демонстративно уселась к костру и подкинула туда хворосту. Пламя жадно набросилось на сухое дерево.

– В чем дело, Избранная? – поинтересовался потенциальный жених, разом теряя всю свою благожелательность.

– Как это в чем? А обсудить брачный контракт?!

Вампир за сегодняшнюю, похоже, ночь наудивлялся на годы вперед.

– Что, простите, обсудить?

– Брачный контракт, – невозмутимо повторила я. – Что, как и за что я получу. Мне нужны гарантии. По–моему, про обязательства я уже в третий раз говорю.

Жаль, такая здравая идея мне не пришла в голову при достопамятном разговоре с алной насчет Избранности. Впрочем, с тех пор немало чего изменилось. В первую очередь я сама…

– Ваша предусмотрительность выше всяких похвал! – позеленел вампир.

Интересно, чем это я так довожу мужчин? Стараюсь быть милой и учтивой, а в ответ подобная некрасивая реакция.

Кирина прыснула в кулак. С выражением «или я сошла с ума, или мир» на лице Эона бухнулась обратно на землю.

– Ну поневоле станешь предусмотрительной, когда каждый встречный норовит тобой воспользоваться.

– Хорошо, – медленно выговорил Паулус. – Я готов выслушать ваши условия, ренесса Лия. Заранее хочу сказать, что сразу согласен на все.

«Какие мы щедрые!» Заметьте, я никого за язык не тянула.

– Для начала хотелось бы выслушать, что вы можете мне предложить, уважаемый Паулус. И что потребуете за это. Не из–за моей же хваленой рассудительности вы жаждете заключить этот союз.

– Мне нужен наследник. – Предчувствуя долгое обсуждение, вампир щелкнул пальцами, и рядом с ним возникло кресло, куда он опустил свое элегантно приодетое тело.

Приехали! Мыло–мочало – начинай сначала.

«И что это всех так размножаться потянуло? Вроде бы не весна». Самой очень интересно.

Дальше наш разговор походил на теннисный матч.

– Вокруг столько достойных девушек. Чем же вас привлекла моя скромная кандидатура? – Проверка противника.

– Ну–ну, Избранная, не будем чересчур скромничать! – Соперник принял подачу.

– Это не скромность, а банальное любопытство. – Ответный удар.

– И предусмотрительность, разумеется? – Крученый слева.

– Разумеется. – Наотмашь с вежливой улыбкой.

Умеренно восторженная публика, в немногочисленных лицах Кирины и Эоны, только успевала вертеть головами, пытаясь уследить за игроками.

– В темном Пророчестве сказано, что только Избранная способна продолжить род главы алчущих крови. Родившийся от нашего союза разрушит Тилан и воздвигнет свою Империю. Великую Темную Империю!

Эк нас растащило! Да какая вампирам Империя?! Они же одиночки, друг с другом ужиться не могут – перегрызутся. Кланы на линии подчинения прародителю еще как–то держатся, да и то только во время охоты. Большой охоты.

Посмотрев на скептическое выражение лиц слушателей, вампир умерил пыл.

– Оставим пока дела далекого будущего. – Он щелкнул пальцами, и рядом с подлокотником из тьмы соткался чистый листок. Еще один щелчок – над поверхностью, нетерпеливо подрагивая, зависло перо. – Я слушаю ваши условия, Избранная.

«Пользуясь случаем, хочу?» Надеюсь, почерк у Рикксова пера убористый, потому как писать придется очень много.

– Все будет задокументировано, так я понимаю? – Я сделала вид, что оценила и его предусмотрительность.

– Обязательно. И подписано. – Третий щелчок пальцами. Перо вывело на бумаге слова «Брачный контракт» с вензелями и вычурными завитушками. В чувстве юмора, пусть и своеобразном, Паулусу Рикксу не откажешь.

– Кровью конечно же?

Вампир ухмыльнулся:

– Конечно же. Итак, что вам подсказывает ваша фантазия, дорогая невеста?

Это он зря спросил.

Моя извращенная фантазия фонтанировала чуть ли не до самого утра. Я расстаралась от души. Будущий гардероб был уточнен до помпонов на тапочках и тесемочек на ночных рубашках. Драгоценностей я выклянчила столько, что хватило бы даже жадному до злата дракону. Между делом обсудила воспитание будущего отпрыска, включая количество гувернеров для сего гениального ребенка. Незаметно разговор сошел на слуг. Возраст, внешний вид, униформа, подобающие личной служанке матери будущего Великого Темного Императора, подверглись самому наиподробнейшему обсуждению. Вампир сломался на диетическом меню и сравнительных характеристиках крови жителей разных провинций.

– Хватит! Вы издеваетесь надо мной, ренесса! – Риккс в сердцах стукнул по подлокотнику так, что задремавшие на плече друг у дружки девушки подскочили.

– И как вы только догадались, драгоценный жених? – Из вежливости прикрывшись ладонью, я зевнула. – Правда, несколько поздновато. Светает.

Взмах руки, и перо с бумагой рассыпались черным дурно пахнущим порошком, а Паулус вернул себе потерянную было невозмутимость.

– Не переживайте, Избранная, совсем не поздно. Я бы даже сказал, что в самый раз, – ухмыльнулся вампир. – Благодарю, что развлекли беседой, ренесса. Осмелюсь предположить, на будущую ночь я буду столь же остроумен.

Что ответить я не нашлась.

– Взять их! – скомандовал Паулус куда–то в темноту. – Будут сопротивляться – бить на поражение. Живой мне нужна только стриженая, остальных – в расход.

Фигура вампира в кресле потекла жирной тьмой, размазываясь в хмари раннего утра. Скукожилась, концентрируясь в небольшой клочок, который развернул крылья и улетел прочь летучей мышью. Осиротевшее без хозяина кресло болотной жижей плюхнулось на землю.

Над Вампирьими топями неспешно всплывало солнце, проявляя из рассветного сумрака вооруженный до зубов отряд.

Глава 8

Мы стояли с оружием наизготовку, следя за неспешно приближающимся к нам противником. Правильно, зачем им торопиться. Вокруг топь – особо не побегаешь. Из происходящего вытекало две новости: плохая и хорошая.

Плохая – это были люди. Наемники, которым что обережный круг, что антистихийный купол – все голубое. Может быть, Сила чуть замедлит движения – и только.

Хорошая – это были люди. Раз так, у нас имелся шанс договориться. Пусть крохотный такой, но он все–таки…

– Славное утро, девочки! – издалека крикнул мужчина со шрамом во всю правую щеку. Видимо, предводитель. – Развлечемся?

Кроме него отряд насчитывал человек десять – двенадцать. Да, это были люди. Но люди, которым нечего терять, в чьих взглядах – насилие да смерть.

С этими не договориться…

Ситуацию в свои руки, как всегда, взяла Кирина. Выпустив несколько стрел, она отбросила лук, выхватила нож и под аккомпанемент чьих–то предсмертных хрипов метнулась ко мне. Казалось, даже болото удивленно плюхнуло в ответ на инициативу неранки.

Следом раздались и другие звуки:

– Мразь!

– Тварь!

– Размажу!

– Всем стоять!!! – заорал мужик со шрамом, чудом останавливая озверевших наемников. – Кто двинется, самолично прикончу!

Стонов подстреленных не раздавалось. Вот так мне довелось убедиться, что лук Кирина таскала не просто так: сколько стрел – столько же трупов.

– Эта гадина пригвоздила Релата, Шрам! – прорычал, поднимаясь с колен рядом с неподвижным телом, похожий на быка детина. – Порешу тварь!!! – и бросился к обережному кругу. Вслед ему полетел тяжелый нож и с хрустом воткнулся в основание черепа. Мужик свалился лицом в лапник, ломая трудолюбиво сооруженный заслон.

– Еще кому–нибудь здесь треба втолковать, что старшего надо слушать? – Главарь обвел наемников тяжелым взглядом.

В наступившей напряженной тишине раздался спокойный голос Кирины:

– Эона, собирай вещи, мы уходим.

Светловолосая даже не пошевелилась. Я скосила глаза: девушка вперила взгляд в окровавленный нож, торчащий в затылке мертвого наемника.

– Эона! Ну! – требовательно прикрикнула на нее еще раз неранка.

Как сомнамбула та начала собирать наши сумки.

– Смышленая баба – затейница в койке, – невозмутимо изрек главарь, доставая из ножен короткий меч взамен утраченного ножа. – Моя.

Оставшиеся наемники, ни мало не смутившись произошедшим, поддержали командира:

– А мне, хмарь, блондиночку бы!

– А мне чернявую. Люблю кудрявеньких.

– Так уж и быть, беру обеих.

– Черед блюди, Косой! Девок–то по старшинству любят.

– То–то кровососы уперед всех!

Раздался оглушающий хохот, от которого снялись птицы с деревьев.

– Спокойно, ребята, всем хватит. Слыхали, кровосос балакал, если что – в расход девок. Скажем потом, буйные дюже попались, – делано хохотнул Шрам. И задумчиво добавил: – Интересно, чем эта пацанка клыкастых соблазнила?

– Может, сами спервоначала ее дарования испытаем, а, мужики? – опять встрял косоглазый.

– Дельная мысля, Косой! – как бы мимоходом заметил главарь шайки. – Только я вот лучше мимо. Как потом придет ноченькой эта краля в своем новом клыкастом обличье да как приласкает по старой памяти…

Ухмылки стали шире, хотя в некоторых взглядах уже появилось беспокойство. Энтузиазма по поводу моей персоны убавилось как у Косого, так и у остальных наемников. Не сказать, чтобы меня это сильно согрело.

Кирина слегка надавила на рукоять, и я зашипела от боли. Стало трудно дышать.

– Больно же!

– Ты втравила нас в это. – В ее голосе послышались отвращение и злость. – Потерпишь!

Что она делает?!

«Возможно, пытается всех вас спасти?» Поаккуратнее нельзя?

– Я ее прирежу. – Голос девушки звучал совершенно безучастно, но вместе с тем очень веско.

– Не станешь. – Ухмылка превратила шрам на щеке главаря в знак вопроса. – Это же твоя подружка.

– У Нерана нет друзей, только сестры. И еще враги. – Кирина еще чуточку усилила нажим. Затягивающийся порез снова начал кровоточить, а я – ругаться сквозь зубы. – Почему я должна жалеть случайную попутчицу? Ну проводник из девки неплохой, только нас убьют при любых раскладах. Зато так и вы не уцелеете.

– Врешь. – В голосе главаря наемников еле заметно прозвучала неуверенность. – Видел я островитянок годков эдак пять назад. Не больно ты похожа на тех бой–баб…

Царапина на горле затянулась, как будто ее и не было, но я надеялась, что под подсохшей кровяной коркой этого им не разглядеть.

– А ты проверь. Только, в случае чего, разбираться придется не со мной. И даже не с моим трупом. Говорят, вампиры платят хорошо, но и за неудачи спрашивают в полной мере. И эту падаль ты из страха прикончил.

Кирина с отвращением плюнула на труп. В рядах наемников кто–то было дернулся, но на более активные действия не решился. Еще бы! Пример результатов неповиновения – вот он, перед глазами, лежит с ножом в затылке.

Глава наемников оценивающе–пристально посмотрел на нас, потом кликнул к себе двоих. Призванные для консультации активно возражали, бурно жестикулировали и периодически кивали в нашу сторону. Но последнее слово было все–таки за главарем. И вразумительная зуботычина как весомый аргумент.

Дорого я бы отдала, чтобы узнать, до чего они там договорились!

– Ладно, девки, дело ваше! Идите. – Мужчина ухмыльнулся. – Только мы вас проводим. И на ночлег устроим со всеми удобствами. Негоже таким красавицам одним по болотам шастать – нападет еще кто! А с такими бравыми ребятами, как мы, ничего не страшно.

Возразить было нечего, да и неранка не собиралась ни с кем спорить, все равно без толку. Вот приказать – совсем другое дело.

– Эона, сумки! Быстрее! Оружие не забудь. – Кирина пнула оброненную мной Неотразимую.

«Пинать мой меч! – Я громко скрипнула зубами. Получилось удачно – точно стон боли. – Отомщу. Страшно».

Светловолосая похватала наши вещи и встала рядышком. Девушка выглядела на удивление сосредоточенной и спокойной.

– Эон, прикрывай спину, – шепнула неранка, чуть поворачиваясь. – И далеко не отходи. Все поняла?

Та подобралась, покрепче перехватывая меч.

Наемники расступились. Но обережный круг я перешагнула не без внутреннего сопротивления…

Вечерело. Солнце все не могло решиться – закатиться ли ему за горизонт или поторчать над болотом рыжей макушкой.

Заросшая дорога вывела к покосившемуся столбу с криво прибитой деревяшкой, на которой с усилиями, но еще можно было различить вырезанную на ней надпись «Бераз».

Вот так, не думала не гадала – довелось побывать на родине Сеш…

Сразу за поворотом нарисовалось и само поселение. Когда–то большое и богатое, судя по рассказам Лэнар, теперь оно лежало в руинах. Тихо и пустынно. Ставни на окнах заколочены накрепко. Просевшие «поплывшие» в торфе дома, которые медленно, но верно прибирал под свою длань лес.

И только храм Единому в самой середке Бераза еще держался перед всеобщим разрушением. Добротные каменные стены этого круглого строения даже не пошли щербинами. Лишь колокол на «созывной» башенке позеленел да веревка сгнила.

Факелы разгоняют сгущающуюся над болотом тьму. Вокруг храма толпятся люди, стараясь побыстрее зайти внутрь. Заплаканные дети цепляются за юбки матерей. Мужчины с топорами наперевес настороженно оглядываются. На высоком каменном крыльце стоит служитель Единого, беспокойно подгоняя прихожан.

– Живее–живее проходите! Солнце почти село!

Светило и правда почти закатилось. Темнота падает на Бераз тяжелым душным покрывалом. Завораживающим пугающим узором на ночном небе проявляется россыпь летучих мышей.

Люди сильнее напирают на дверной проход. Женщины голосят громче. Им вторит детский плач…

Очнувшись от видения, я неосторожно дернулась, и на шее затянулась удавка. Кирина тотчас ослабила ремень – она вела меня на поводке. Его неранка сообразила из ремня одного из наемников (ограбленному бедолаге теперь приходилось то и дело подтягивать штаны), когда у нее устала рука держать нож у моего горла. Теперь острие упиралось мне в спину.

– Пришли, девоньки, – крикнул откуда–то сзади главарь. – Пора бы уже на ночлег устраиваться.

– Ну это само собой. – Неранка перехватила удавку повыше и подтолкнула меня по направлению к храму.

– Э–э–э! Краля, ты куда?! – спохватился главарь.

– Туда. – Нож сильнее ткнулся под ребро. – Помолиться на сон грядущий.

Я вновь от души выругалась. Ткань бы острием не пробило! Рана–то зарастет, а куртку зашивать придется.

– Может, другой домик займете? Там кроватки помягче храмовых лавок будут.

Неранка презрительно смолчала, понукая меня быстрее двигаться к храму. Перед крыльцом мы ненадолго замешкались.

– Эона, дверь!

Светловолосая потрусила к входу.

– Прости, Рель, что так долго. Скоро освобожу, погоди. – То, что говорила Кирина, было слышно лишь нам двоим. – Открывается дверь, рвем в храм. Там дружно налегаем на засов. Что–то мне подсказывает, крепкий он…

Тыльной стороной ладони, сжимающей нож, она попыталась смахнуть со лба выступивший пот. Тут же, откуда–то слева, взвились в воздух несколько арбалетных болтов, чтобы с хрустом врезаться в открывшийся девичий бок.

Неранка сделала изумленный шаг в сторону. Следом полетели еще несколько болтов, опрокидывая девушку на спину. Кирина упала, невольно затягивая ременную удавку и сваливая меня на землю. Я впечаталась коленями в мягкий торф, хрипя и пытаясь ослабить ремень. В глазах темнело, но я успела увидеть, как, схватившись за голову, точно она должна была треснуть пополам, с нечеловеческим воплем Эона, оступившись с высокого крыльца, упала на землю.

– Сочтем… – хрипнула багровая темнота голосом Кирины и затихла.

Вслепую нашарив на поясе у неранки нож, я перерезала душащий меня ремень, полосуя заодно нежную кожу горла, и смогла глотнуть воздуха полной грудью.

Зрение прояснилось.

Нас окружили наемники. Я тупо посмотрела на расхлябанные сапоги в комьях грязи, потом перевела взгляд на два тела рядом со мной. Эона, закатив глаза, лежала без чувств. Кирина же была мертва…

Утыканное арбалетными болтами худенькое девичье тело. Кровавая пена на усмехающихся губах успела чуть подсохнуть. Глаза, помутневшим стеклом отражающие пасмурное небо…

«Мертва». – Тяжелый валун отчаяния сорвался и ухнул в ту выгребную яму, что некогда была моей душой.

Это было настолько невероятно и как–то совершенно по–дурацки, что я сначала тихонько захихикала, а потом вовсе запрокинула голову и рассмеялась в голос.

– Эй, Седой, глянь, пацанка–то… того, двинулась умишком.

– Сам вижу. Ничего, пусть с ней кровососы сами разбираются!

Стоя в грязи на коленях, я захохотала еще громче. Прямо до слез.

А ведь угадали, сволочи!

Что–то сдвинулось во мне. С убийственным скрипом, с чудовищной болью, но сдвинулось. Мукой прокатилось по телу изменение, впиталось в каждую его частичку.

Изменение произошло.

Теперь я жадно вбирала опасность. Хлестала ее, как водку. Большими глотками, не чувствуя вкуса, разбавляя самоуверенностью вместо тоника. Опасность горячила кровь, вместе с ней неслась по сосудам, ударяла в голову. Похмелье будет тяжелым. Но это потом. Если вообще будет это «потом». А сейчас меня накрыло пьяное чувство всесилия и вседозволенности.

– Франт, Мелкий, хватайте девку – сдадим утречком. Косой, вещи подбери. В Храме клыкастых подождем. Береженого… сами знаете что.

Я метнулась от наемников к лежащей Эоне. Правая рука самостоятельно, без подсказки сознания, нашла рукоять Неотразимой и, крепко обхватив, потащила меч из ножен.

Я больше не боялась.

Не боялась человеческих жертв, не боялась увечий, не боялась ни–че–го. Люди без страха – это сумасшедшие, лишенные стержня, инстинкта самосохранения.

Сомнений больше не было, осталась необходимость. Необходимость и неутолимая жажда действия.

Понеслось.

«Труп слева. Еще два справа. Впереди. Позади. В сумме – пять», – равнодушно считалось где–то на уровне, близком к подсознательному.

Одежду заляпало быстро подсыхающей кровью. Мелькнула несуразная мысль, как же это потом отстирывать. Царапнула и сгорела в запале боя.

Движения на пределе выносливости, на грани видимости.

Внезапно все остановилось. Парные кинжалы поймали Неотразимую в ловушку, а меня словно кто–то дернул за нить. С трудом, но я сфокусировала взгляд на противнике. Тот мне заговорщицки подмигнул.

От изумления, плавно переходящего в ступор, я опустила меч.

– Цветов не надо, объятия – позже, – широко улыбнулась мне знакомая длинноносая физиономия.

Верьян!

Что он тут делает?! Каким образом он вообще сюда попал?!

Вопросы вихрем пронеслись в сознании и растворились в полном непонимании происходящего. Впрочем, шок помог мне прийти в себя.

Не тратя времени на объяснения, парень обошел меня и принялся за дело. Извлек из вещмешка два свертка и распотрошил их. Внутри нашлась парочка амулетов порядочной силы. Первый представлял собой медную фигурку лягушки размером с мужской кулак. Второй – монетка с толин, испещренная рунами, словно кожа переболевшего оспой рытвинами.

«Одноразовые. Объект воздействия – подпространственная ткань», – на автомате определила я, безо всякого интереса наблюдая за его приготовлениями – лишь бы не смотреть на мертвые тела вокруг. Руки у меня дрожали, в голове было пусто до гулкости.

Верьян посадил лягушку на ближайшую более–менее удаленную от домов кочку. Парочку трупов, валявшихся в опасной близости, наемник отволок за ноги в ближайшую канаву.

Аккуратно, точно она сейчас взорвется и снесет к хмари весь поселок, парень вставил монетку в распахнутую лягушачью пасть и быстро отшагнул в сторону.

Собранный артефакт окутала голубоватая дымка, которая постепенно сгущалась в облачко. В наползающих на Бераз сумерках исходящее от него свечение казалось почти нестерпимым. Облако быстро разрасталось. Скоро оно достигло среднего роста человека и стало вытягивать углы, образуя широкий прямоугольник. Руны перехода мигнули вспышками и растворились в общем свечении. Цвет пространственного окна сменился с голубого на ярко–зеленый.

Мельком бросив взгляд на неранку, наемник присел и взвалил бесчувственную Эону себе на плечо.

– Пошли. – Верьян поднялся с заметным усилием. – Сумки захвати.

Он сделал шаг по направлению к порталу, а я снова упала на колени рядом с мертвой девушкой. Осторожно убрала с застывшего лица волосы. Вытерла краем куртки запекшуюся на неподвижных губах кровь.

Очень хотелось заплакать, но слез не было, хотя в уголках глаз отчаянно свербело, почти до жжения.

– Детка, я сказал, потопали.

– Я… не брошу ее здесь. – Мертвые, но еще теплые пальцы – в моей ладони. В остекленевших глазах отражается закат.

Верьян свободной рукой почесал кончик длинного носа.

– Детка, труп я не потащу: Забудь. Забыть…

– Мы должны ее похоронить!

– Дура, – сплюнул Верьян. – Кровососы вот–вот повылазят, а она похороны какие–то затеяла!

– Мне все равно. – Я упрямо мотнула головой.

– У тебя лопата хотя бы есть?

Не дождавшись ответа на свой ехидный вопрос, парень безнадежно сплюнул еще раз и сгрузил Эону на землю. Бросил на меня быстрый, приценивающийся взгляд.

– Только попробуй. – Я крепче сжала руку Кирины.

Верьян сплюнул в третий раз.

– Ладно, давай в храм затащим. Только быстро! Портал недолго продержится.

Не понимая даже, чем же мне так глянулось предложение Верьяна – ведь Неран почитал Богиню, а не Единого, – я кивнула и убрала Неотразимую в ножны.

Илиш подхватил тело за ноги, и мы втащили Кирину на каменное, обросшее с боков лишайником крыльцо.

– А может, в болото? Слыхал я как–то от одного знакомого алхимика, что трупы там лучше всего сберегаются. Он из порреонцев, кстати. Был… – Парень напоролся на мой тяжелый взгляд и на время решил завязать с неудачными шутками, толкая спиной дверь. – Понял, в храм.

Внутри было сумрачно, сыро и пахло плесенью. Последние закатные лучи почти не проникали в потолочное окно над нефом. В укрывшем каменные скамьи и алтарь одеяле пыли наблюдались солидные прорехи. Восточная часть храма, за алтарной перегородкой, вообще была чисто выметена.

Видимо, наемники не раз тут ночевали, разумно не доверяя охочим до человеческой крови нанимателям.

– И куда? – Внутренним чутьем Верьян догадался, что просто ближайшая лавка меня не устроит.

Я решительно кивнула на престол. На его темной поверхности Кирина казалась еще более хрупкой. Я сдвинула тело к середине стола – арбалетные болты мерзко царапнули о гранит, привлекая внимание наемника, который уже успел сунуть нос за алтарную перегородку и залезть в ларец, где некогда находился Свиток Единения. «Некогда» – это потому, что под ногами у меня валялись обрывки пергамента, подозрительно напоминающие останки этого самого свитка.

– Все, детка, валим. – Парень нетерпеливо побарабанил длинными пальцами по граниту.

– Подожди, – отмахнулась я, – дай попрощаться.

– Не вопрос, детка, прощайся, – пожал плечами наемник и, уже почти дойдя до выхода из храма, нейтрально заметил: – Только учти, что на улице другая твоя подружка без чувств валяется. Мало ли кто округой бродит…

Эона!

Мысль о светловолосой вправила мне мозги получше любых банальностей типа «жизнь продолжается», «все там будем» и прочее.

– Спи спокойно, подруга. – Я поцеловала на прощание Кирину в лоб. – О нашей паникерше я позабочусь, обещаю.

Взгляд зацепился за выпавший из–за ворота рубахи трехлепестковый амулет. Повинуясь внезапному порыву, точно кто–то толкнул меня под руку, я сняла его с Кирины и повесила себе на шею. После чего, не оглядываясь, побежала следом за Верьяном.

Солнце село, и Бераз окончательно потонул в сумерках. Портал сиял яркой зеленью, маня и увлекая в неведомое. Помимо надвигающейся темноты улица встретила нас неприятным холодным ветром и еще более досадным сюрпризом.

«Этому сюрпризу уже тысчонка–другая лет». Жаль, что менее неприятным он от этого не становится.

– Куда–то собрались, возлюбленная невеста? – Вампир занял стратегически важное место между нами и порталом.

– Ну девки! Когда не надо – тормозят, – хмыкнул Верьян. – А как замуж – так за ними не угонишься.

– Не твое дело, горгоний выродок! – совершенно непоследовательно взъярился Риккс. – Эта самка – моя! Захочешь перестать быть последним из рода – поищи себе другую.

«И ты, Брут?» Ой! Надеюсь, Верьяна со мной размножаться не потянет…

«Будешь сильно против?» Не знаю, пусть пристанет для начала. Ой!..

– Да забирай эту идиотку упертую, – не стал пререкаться наемник, вновь закидывая на плечо бесчувственную Эону. – Меня вполне и эта устроит. Тихая, покладистая, и перекусить можно при необходимости.

– Да ты… – задохнулась я. – Мерзавец!

– А то ты, детка, не в курсе. – Пальцы наемника железной хваткой впились в мое плечо. – Давай–давай, с вещами к милому, как говорится, на выход.

Я дернулась. Плечо враз онемело.

– Без выкрутасов, детка, – прошипел Верьян. – Бери сумки, я сказал. Сейчас же!

От осознания собственного бессилия на глазах выступили слезы. Знает, сволочь, после недавней резни максимум, на что я сейчас способна, – вот такое беспомощное трепыхание.

Сумки казались неподъемно тяжелыми. Кое–как я взвалила их на спину и сделала неверный шаг вперед под действием толчка в плечо по направлению к повеселевшему вампиру. Боковым зрением я увидела, как парень достал из–за пазухи фляжку (наверняка с чем–то алкогольным!) и стал прихлебывать на ходу, свободной рукой придерживая девушку.

Паулус ухмыльнулся, отступая с Верьяновой дороги.

– За счастье новобрачных! – не упустил случай поглумиться напоследок Верьян, делая солидный глоток.

Вот подлец!

– Проклятого Ублюдка никто здесь не спрашивал! – вновь окрысился Паулус, чувствуя, что вот–вот избавится от наемника.

Ответом была струя жидкости, выплюнутая Верьяном в лицо вампиру. Туда же полетела фляжка. Острые когти распороли металл, точно бумагу, и обуглились. Жидкость начала с шипением разъедать одежду Паулуса, а его кожа – слазить целыми лоскутами. Разъяренный вой вонзился в уши. Фигура вампира потекла в спасительной трансформации.

Вокруг нас зашевелились сумерки. Верьян схватил меня за шиворот и рванул к себе. Следом за мной, хлопая крыльями, неслась черная туча.

Еще одни рывок. Толчок в спину. Падение в зеленую сияющую бездну.

Темнота.

И стихающий вой в голове: «Достану!!!»

…Голые каменные стены круглой комнаты без окон были старательно заштукатурены. На полу явно магическим способом выжжена асимметричная гексаграмма седьмого уровня сложности. Под самым потолком, испускающим мягкий зеленоватый свет, – несколько небольших вентиляционных отверстий, забранных частой решеткой.

Мой блуждающий по помещению взгляд наткнулся на две фигуры. Одна из них лежала на полу без сознания. Зато вторая, точнее, второй был на отвращение бодр и язвителен.

– Какая радостная встреча! – ухмыльнулся Верьян, поймав мой взгляд. – Привет, детка!

Я скривила лицо в гримасе, отдаленно напоминающей приветственную улыбку – мне было у кого поучиться.

– Соскучилась? – продолжил ломать комедию наемник.

– Сил нет как, ага. – Мрачности в моем взоре солидно прибавилось.

– Чего ж тогда обниматься не бежишь? – Наемник намеренно испытывал мое терпение.

Я поближе пододвинула к себе свои вещи. Верьян – тот еще кадр, доверять ему ценности – все равно что совать руку в горгулье гнездо! Авось, конечно, ущерба не будет, но это очень уж вряд ли.

– Ноги отнялись. Видимо, от радости великой.

Длинноносое лицо сморщилось, превратившись в маску притворной скорби.

– Спасаешь чужие шкуры, рискуя своей. А в ответ получаешь чернейшую неблагодарность!

Не в силах смотреть на язвившего наемника, я опустила взгляд на свои руки, чуть ли не по локоть заляпанные чужой кровью.

Тошно.

Хотелось остаться в одиночестве, без свидетелей выплакать свое горе. Всласть. Взахлеб. С воем и катаниями по полу. А вместо этого приходилось, скрипя зубами, лицезреть глумливую физиономию с паскудной улыбочкой.

– Может, прекратишь паясничать? – Мой голос прозвучал тихо и устало.

Попросили ветер не дуть, ага.

– Неужели так быстро надоело мое общество?

Негодование всколыхнулось где–то глубоко внутри и выплеснулось желчными словами:

– Гад ты, Илиш! – Плевок ему под ноги. – Да если бы я не запустила обратную трансформацию, ты сожрал бы Эону!

Я покосилась на бесчувственную девушку.

– Вот еще – есть целиком, – пожал плечами парень. – Выгрыз бы печень, и только.

Тошнота подкатила к горлу от понимания того, что Верьян не шутит.

– Как ты можешь так говорить, ведь она тебе нравится? – Беспросветность во взгляде и голосе. – И ты ей, между прочим, тоже…

Наемник отвернулся.

– Зря она это.

Зря. Все зря. А Кирина мертва…

Я сморгнула выступившие слезы и подумала, глядя на его длинноносый профиль, что действительно была рада его видеть. Ужасно. Но признание в этом у меня можно вырвать лишь пытками…

Хлопнула входная дверь, привлекая всеобщее внимание.

На пороге стоял невысокий коренастый мужчина. Кудрявые, некогда рыжие, а сейчас почти полностью седые волосы острижены не слишком коротко. Приветливо улыбающееся гладко выбритое лицо. В серо–зеленых глазах плескалась радость. Поверх рабочей одежды накинут длинный передник, испачканный в какой–то слизи, распространявшей острый уксусный запах.

– Верьян, мальчик мой, вернулся уже? – Мужчина довольно потирал здоровенные, несоразмерно росту, ручищи. – Знаешь ли, чрезвычайно рад тебя видеть. Просто чрезвычайно! И вас, любезная наша Императрица, тоже.

Глава 9

Не знаю, кто был изумлен больше: я или Верьян. Обрушься сейчас потолок башни, наверное, это произвело бы меньший эффект.

– Императрица? – после минуты гробового молчания ошеломленно переспросил парень.

– Лия Арианеста Всемилостивейшая, собственной персоной, мой мальчик, – покровительственно улыбнулся наемнику мужчина. Затем обратился ко мне: – Раз уж к слову пришлось, разрешите представиться, Ваше Императорское Величество. – Он как–то деревянно поклонился. – Магистр Наивысшего ранга Аэлексэш Испытатель. Член Имперского Совета Наивысших Мастеров и Глава Гильдии магов Ойстры.

– Предатель.

Возможно, все произошедшее в тот день так повлияло на меня, но дальше мое поведение было просто безобразным. Броситься на наемника мне не позволила магическая преграда, вмиг вставшая между нами. Без раздумий со всей дури я ударила по ней Силой. Башня телепортации содрогнулась. Щит прогнулся, но и устоял, а Глава Гильдии слегка поморщился, усиливая защиту.

– Ну–ну, Ваше Величество, спокойнее. – Магистр, наверняка сейчас черпающий Силу откуда–то извне, мог позволить себе превосходство. – Такое поведение не подобает Избранной и Императрице.

В данный конкретный момент мне было плевать, какое именно поведение подобает Избранной, а уж тем более Императрице!

Выскребая последние крохи Силы, я повторила удар. Во рту появился привкус крови, а виски сдавила боль. Вот вечно у меня все на последнем издыхании: не умею правильно рассчитать ресурс, расходую его в ущерб телу, пока другие спокойненько присоединяются к внешнему источнику и играючи отбивают мои атаки.

Пол задрожал. С потолка посыпалась штукатурка. По стенам со зловещим шуршанием пробежалась сеточка трещин… и больше ничего. Инстинкт самосохранения Избранной перекрыл доступ к тем жалким каплям Силы, что еще остались. Наглухо. Иначе процесс выбрасывания энергии вовне стал бы необратимым и от меня осталась высушенная мумия.

Я расплакалась, по стенке сползая на пол. Громко, навзрыд и совершенно безобразно. Может быть, кто–то умеет плакать красиво, но только не я: реву белугой, физиономия опухает и покрывается пятнами, а потом еще икаю минут пятнадцать. Зато происходит это крайне редко и почти никогда прилюдно.

Ничего удивительного, что мужчины от подобного зрелища оторопели.

– Ну–ну, Ваше Величество, успокойтесь, – попытался угомонить меня Аэлексэш. Впрочем, приближаться ко мне он все еще опасался. – Вы в безопасности. Вскоре мы сообщим нашему Императору радостную весть о поим… возвращении потерянной венценосной супруги. Уверен, возникшее недоразумение уладится к всеобщему удовольствию, не так ли, Верьян?

Парень скупо кивнул и отвернулся.

Как будто мнение этой сволочи кого–то интересует!

Не то чтобы меня успокоили увещевания мага – нет. Просто слезы закончились. Равно как и все чувства, кроме тупого равнодушия. Я утерла лицо рукавом, прежде чем, опираясь на стенку, подняться на ноги.

Маг с наигранной радостью хлопнул в ладоши:

– Вот и чудесно! Пойдемте, моя Императрица, я отведу вас в ваши покои. Там вы сможете привести себя в порядок и отдохнуть.

Мне было настолько все равно, что произойдет дальше, что я спокойно подобрала вещи и направилась к выходу. Не знаю, чего от меня ждали, но определенно не этого.

– Оставьте этот мусор здесь, он вам больше не понадобится, Ваше Величество. – Глава нахмурился, глядя на мои набитые мешки, а особенно недовольно на ножны с мечом.

– Нет. – Прозвучало спокойно и тихо, а поэтому весомо. Наверное, после недавней истерики мое поведение выглядело крайне подозрительным.

– Вас ждет новый гардероб и личная служанка. – Аэлексэш скрестил руки на груди.

– Новый гардероб – прекрасно. Но мои личные вещи – это не мусор. И если хоть что–то из них пропадет, я буду очень расстроена, – холодно заметила я и кивнула на Эону. – И личная служанка у меня уже есть. Позаботьтесь, чтобы ее привели в чувство, одели, как подобает прислуге, и приставили ко мне.

Маг стал еще мрачнее.

– Но, моя Императрица…

Нечего было затевать игру в придворного.

– Вот именно. Из нас двоих Императрица и Избранная – здесь я. А следовательно, мои желания не обсуждаются. И сейчас это возникшее недоразумение уладится к всеобщему удовольствию, не так ли, Верьян? – Мою речь можно было бы принять за изощренное издевательство, если бы не бесцветный тон.

Илиш кивнул все с тем же непроницаемым видом.

Я величественно подала Главе Гильдии свободную правую руку, как показывала Велисса на уроках по дворцовому этикету во время нашего тиланского путешествия, и приказала:

– Проводите меня, Магистр Наивысшего Ранга Аэлексэш Испытатель. Ваша Императрица утомлена и желает отдохнуть.

Тому ничего не оставалось, как почтительно принять мою царственную руку. Правда, колебался он перед этим секунды две, а то и больше.

Покои мне и правда отвели царские. Здесь было все, кроме свободы и окна. Зато имелся шикарный морок последнего, который расщедрившиеся на Силу гильдейцы навели во всю стену. Оно демонстрировало вид на главную площадь столицы провинции Идан. В центре работал большой фонтан, представлявший из себя скульптурную группу на тему: «Спасение Ойстры святым Устимием Победоносцем от хмарных выползней»: мускулистый мужик героической внешности душил чудовище, похожее на огромного осьминога, из головы и щупалец которого фонтанировали струи воды. Вокруг него время от времени прогуливались нарядно одетые горожане. Некоторые даже присаживались на низенькие лавочки, чтобы полюбоваться этим монументальным кошмаром.

Я с отвращением задернула шторы. За двое минувших суток сей пейзаж был изучен вплоть до обсиженной голубями головы святого и рюшей на чепчиках праздношатающихся горожанок (всегда одних и тех же).

Эона спала в соседней комнате – она до сих пор не пришла в себя. Мало того, в первую же ночь здесь у нее началась лихорадка. Я настояла на том, чтобы девушку положили в моих покоях. Правда, в свою очередь, мне тоже пришлось кое–чем поступиться.

Не сказать, чтобы эти уступки были чем–то очень неприятным. Я бросила оценивающий взгляд в зеркало. В кои веки оно отразило особу определенно женского пола. Девица, которую мне все–таки навязали в служанки, постаралась на славу. Загорелая обветренная кожа вновь стала белой и нежной, грязные обломанные ногти – вычищенными и аккуратно подпиленными, а отросшие до плеч волосы – вымытыми и красиво уложенными в прическу под жемчужной сеткой. Шрамы на запястьях надежно укрылись под длинными рукавами. У меня даже обнаружилась какая–никакая грудь.

Единственное, что мало соответствовало облику знатной дамы, – моя почти болезненная худоба. Казалось, ребра выпирают даже сквозь золотое шитье корсажа роскошного платья.

Новый облик навязывал совершенно другое поведение, жесты, даже мимику, В пышной многослойной юбке не прыгнешь с размаху на кровать. Не закинешь ноги на стол, сидя рядом в удобном кресле. Шаги сами собой получались степенными, взгляды – томными, осанка – идеально прямой, а движения – изысканными. Еще немного – и я сама поверю в свою избранность и императорский статус. Пора срочно что–то предпринимать, пока образ не прирос окончательно!

Судя по тому, что я все еще любуюсь пейзажем Ойстры, а не доблестно осваиваю императорское ложе, Магистр Наивысшего Ранга Аэлексэш Испытатель еще не решил, каким именно образом разорить имперскую казну. Глава Гильдии пару раз пытался вдумчиво поговорить со мной на предмет внутренней политики Империи и особой важности государственной поддержки современной магической школы.

Беседы проводились в присутствии двух чтецов – так в Империи называли телепатов – один бездарно играл роль слуги, а второй, видимо в целях конспирации, сканировал меня из соседнего помещения. Особых успехов, правда, не достигли ни тот ни другой.

«Божественная Кровь супруга?» Она самая. В противном случае меня бы давно разложили на составляющие.

– Позвольте смиренному подданному проявить некоторое любопытство, Ваше Величество? – спрашивает Аэлексэш и, не дожидаясь разрешения, продолжает: – Как вам удалось сбеж… покинуть дворец? Столь блестящий побег требует серьезнейшей подготовки.

По коже точно бегают невидимые насекомые, щекотно перебирая лапками в попытке найти брешь в моей защите.

– Это был чистый экспромт. – Вежливая улыбка.

Сидящий напротив меня мужчина зеркально копирует все мои жесты.

– Экспромты бывают удачными, лишь когда их тщательно подготавливают. Ну–ну, моя Императрица, разве красиво приписывать себе чужие заслуги?

Шебуршание чужой магии становится раздражающим. Я едва сдерживаюсь, чтобы не почесаться. Чтобы как–то отвлечься, мне приходится встать и отойти к окну.

– Вы сомневаетесь в моих способностях? – Делаю вид, что мне безумно интересен набивший оскомину пейзаж.

– Что вы, Ваню Величество! Всего лишь адекватно комментирую произошедшие события.

Медленно поворачиваюсь к магу. Интересно, Дэрриш оценил бы мое царственное вскидывание брови?

– А вот по нашему скромному императорскому разумению, нам лучше знать, что, как и когда с нами произошло. – Я намеренно говорю о себе во множественном числе, дабы подчеркнуть свой титул.

– Разумеется, Всемилостивейшая Императрица, разумеется. Однако вы могли быть введены в заблуждение и не осознавать, что…

– Раз я ничего не осознавала, что ж вы меня тогда спрашиваете? – Невежливо перебивать, но если очень хочется, то можно. А иногда даже необходимо.

Чинно усаживаясь обратно в покинутое кресло, я про себя замечаю, что хладнокровия и выдержки Главе Гильдии Ойстры не занимать в отличие от его спутников. После чего посылаю ласковую улыбку чтецу. Пытаясь меня «вскрыть», бедолага от натуги аж вспотел. Надеюсь, тому, кто за стенкой, не легче…

Встреча в верхах состоялась вчера – меня пытали вопросами до поздней ночи. Особенно магов интересовала Илана. «Всемилостивейшую Императрицу» настойчиво просили продемонстрировать «Знак Единения», коим меня удостоили на ритуале бракосочетания с «Всеблагим Императором». Я стыдливо отнекивалась, цитировала отца Ванхеля с его «Негоже юной отроковице оголяться пред взорами как мужскими, так и женскими…».

К слову, принимая во внимание совместное проживание более десятка девушек в одном помещении и отсутствие в Конхоле других мужчин, кроме самого святого отца, сия цитата из пухлого талмуда «Растолкование Свитка Единения преподобным Сероговичем», произнесенная вслух, вызывала сдерживаемое изо всех сил хихиканье не только у алоний.

С сегодняшнего утра аншлага посетителей не наблюдалось. Вследствие чего я маялась от скуки. Апатия и равнодушие уже прошли, уступив место тревоге и лихорадочной жажде действий.

Что–то мешало мне сосредоточиться. Нет, никто не пытался пробить мою защиту, но общая обстановка действовала как жужжание насекомого над ухом, мешающее уснуть.

Памятуя печальный опыт моей первой брачной ночи и удачный побег, сферический заслон гильдейские ставить не стали. Мало ли. Ойстровская Гильдия ограничилась магической заглушкой в стенах и «почетным караулом» за дверьми, обвешанным с головы до пят оружием и противомагическими амулетами. Дежурство чтецов в помещении неподалеку тоже не прекращалось, но сканирование из активной фазы давно переключилось в ждущий от меня всяких пакостей режим.

Меж тем моя собственная Сила восстанавливалась крайне медленно и неохотно, словно мстя мне за неразумное использование.

Пометавшись еще некоторое время бесцельно по комнате, я с надеждой заглянула в соседнее помещение. Эона спала. И сон этот был каким угодно, но только не здоровым. Хотя лихорадка отступила, и девушка уже не металась, не стонала, не вздрагивала во сне, как сутки назад. Она просто лежала неподвижно и, казалось, даже не дышала.

Тихонько, точно боясь разбудить, я подошла к кровати и опустилась рядом на колени. Взяла теплую безвольную руку, уткнулась в нее лбом.

– Прости меня, подруга. – Еле слышный бессвязный шепот. – Это я во всем виновата. Втравила вас с Кириной во всю эту… Хмарь. Поправляйся, ладно? Мне очень трудно без тебя. Очень.

Нет, я не плакала. Слезы текли сами, капая с подбородка на простыню. Голова стала тяжелой. Я устало пристроила ее на край кровати и незаметно для себя заснула.

* * *

Комната старшей алонии в крепости Шэнеко. Магический светляк дремлет над столом. Эль в кувшине все никак не кончается.

Хорошо. Спокойно.

– За Неран! – поднимает очередной тост Кирина, нарушая уютное молчание.

– За Неран! – охотно поддерживаю я.

Девушка выпивает, не чокаясь, и ставит стакан вверх дном.

– Рель, тут такое дело… – мнется она, пряча взгляд. – Мне уйти надо будет. Ты же позаботишься об Эоне, правда? Ей нельзя сейчас одной.

– Бес–с–с проблем. – Я пьяна, а потому все могу.

– Не дай ей пойти за мной следом. – Неранка наклоняется ближе и вкладывает трехлепестковый амулет мне в руку. – Привяжи ее. Это просто. Только найди нить и привяжи.

Меня мучает чувство неправильности происходящего. Пытаясь понять, что же не так, я тяну руку к кувшину.

– Тебе уже хватит, Аурелия, – отодвигает посуду Бабуля, возникающая рядом со столом из мрака. Она осуждающе качает головой, глядя на нас с Кириной.

Откуда здесь бабушка?!

Меня озаряет:

– Я вспомнила! Вы же умерли! – Смеюсь. – Обе. Теперь никто мне не указ – что хочу, то и делаю.

– Аурелия, – строго говорит Бабуля, – перестань.

– Не буду! – упрямо мотаю головой. – Вы меня бросили! Предали! Все меня предали…

Они смотрят на меня с жалостью. Как на неразумного ребенка.

– Без предательства не узнать цену настоящей верности.

– Найди нить, Рель.

Они говорят это почти одновременно.

– Не бросайте меня. – Плачу. – Я не справлюсь одна.

Они ободряюще улыбаются и уходят.

Они…

* * *

Вздрогнув, я проснулась. Какой тяжелый странный сон…

Все, а особенно шея и спина, затекло от неудобной позы. Лицо мокро от слез. А в голове: «Найти нить, найти нить».

В бессилии я ударила кулаком о кровать. Навязались тут на мою голову! Легко некоторым указывать. Еще бы, они мертвые, им можно. Во мне взыграла какая–то детская обида. На Кирину, Бабулю, Эону, Дэрриша, Астелу, Велиссу, Аксия, Верьяна… Да на весь мир! Обида плавно перетекла в злость. Хорошую такую. Ту, что заставляет действовать и страшно мстить всем подряд без разбору.

Не став подниматься, я разлеглась прямо тут же, на полу, здраво рассудив, что если эта поза помогает сосредоточиться венценосному супругу, возможно, и мне будет польза.

Ровный потолок ничем не порадовал (даже трещинами), поэтому я закрыла глаза и попыталась активировать магическое зрение. Сила подчинялась крайне неохотно, норовя схлынуть из точки сосредоточения и залечь за недоступными для меня пределами. И только вспыхнувшая ранее злость не позволила ей это сделать.

Темнота взорвалась яркими обжигающими красками. Все вокруг было напитано магией, сияло и искрило. Синим пульсировала в стенах сеть заклятия «заглушки». Сквозь ее ячейки свободно проникала внутрь светящаяся белая взвесь сканирующего заклинания чтецов и сияющим ореолом оседала на предметах. На полу, по периметру, змеился ограничивающий контур, подмигивая мне зеленым светом. И только некогда ярко–лазоревая аура Эоны мутным голубовато–серым пятном выделялась на общем фоне буйства красок. Со стороны сердца у еле светящегося ореола вокруг девушки точно выдрали кусок. Рваные края силились вновь стать единым целым, но разрыв был слишком велик.

Нить. Надо найти нить.

Я осторожно потянулась к махристому краю тускнеющей серой кляксы чужой ауры. И тотчас отпрянула. Меня обожгло холодом. Смертельным холодом. Если что–нибудь не сделать, Эона действительно пойдет следом за неранкой.

Нить. Мне нужна нить.

Вернее, обрывок той связи, что удерживала вместе таких разных людей. Вновь осторожное беглое касание. Куча махров и ни одного более–менее подходящего по длине энергетического обрывка. Время упущено, Эона не справится собственными силами. Я глубоко вздохнула: будет больно, будет очень больно.

Приращение к чужой ауре происходит либо спонтанно (как будто это было изначально предназначено), либо принудительно (через насилие и боль). Если в первом случае это легко и приятно, то во втором – наоборот, ибо процесс это неестественный, а значит, чертовски болезненный.

Моя дымчато–серая аура плевать хотела на все благие намерения по спасению чужой жизни – выскальзывала из клещей Силы, отказываясь жертвовать своей целостностью. Если кто–то думает, что это легко, пусть попробует отрезать себе палец, пусть даже и во имя великой цели.

Пытаясь хоть как–то зацепиться за край, я обнаружила то, что так тщетно пыталась урвать у собственной ауры, – нить. Тоненькая, как леска, едва заметная, она цеплялась к моему правому запястью и убегала куда–то за пределы комнаты, хитро пристроившись к ограничивающему контуру и обдурив заглушающее заклятие.

На время позабыв обо всем, я с любопытством подергала за ниточку. Почти тотчас пришел ответ – резкое онемение правой руки. В носу засвербел специфический мускусный запах.

…Перепаханный агонизирующим астахой берег лесного озерца. Глаза слезятся. Гарь скрипит на зубах.

«Я, Верьян Илиш, обязуюсь охранять… девицу Лию… Договор теряет силу в последний месяц Изменяющихся сего года».

Скрепляющее уговор крепкое рукопожатие…

Вот змей подколодный! Теперь понятно, как он нас нашел. Шел, не напрягаясь, по следу, ориентируясь на не до конца оборванную связь.

…Берег совсем другого водоема. Перепуганные утки. И не только они. Бесчувственное тело перевертыша в комках слизи. Силовая нить между нами обрезается Неотразимой медленно и муторно. Рукоять меча протестующе подрагивает…

Как там мне сказала Бабуля во сне? Без измены не узнать цену истинной преданности.

Единый с ней, с верностью! При сильном желании можно нажиться и на самом предателе.

– Привет, работничек! – улыбнулась я, мысленно потянувшись через нить, чтобы обратиться к Верьяну. – Есть дело. На тысячу–другую тиланов. И возможное обретение титула. Интересует?

Безмерное удивление было мне ответом. Но откликнулся не только Верьян.

– А что, интересно, моя Всеблагая Императрица делает на полу?

Аэлексэш Испытатель, как, всегда был жутко «кстати».

Глава 10

Некоторое время я с отсутствующим видом изучала потолок, привыкая к обычному зрению. Аэлексэш терпеливо ждал, пока мне это надоест.

– Отдыхает Всеблагая Императрица, – наконец проворчала я, усаживаясь. – Не видно разве?

– На полу?

– Нравится мне так. Вас что–то не устраивает, Магистр?

Маг взмахнул ручищами в фальшивом подобострастии.

– Нет, что вы! Разумеется, как будет угодно Вашему Величеству!

– Нашему Величеству угодно, чтобы ей помогли подняться. – Я протянула руку.

Аэлексэш сграбастал ее и поставил меня на ноги, точно выдернув морковку с грядки. В отличие от последней нашей встречи он снова был в перепачканной робе. И воняло от него просто зверски.

«Придворная галантность у него несколько прихрамывает»: Угу. Ей давно пора дать инвалидность – за полное отсутствие Конечностей.

– Так что же вы хотели от меня, Магистр Наивысшего ранга? – Присев на краешек кровати Эоны, я неосознанно взяла ее руку в свои.

– Ничего особенного. – Глава Гильдии Ойстры склонился в поклоне. – Ваш покорный слуга, моя Императрица, зашел осведомиться о вашем драгоценнейшем здоровье. Или, если нашу венценосную гостью одолевает скука, развлечь вас, Ваше Величество, по мере своих скромных возможностей.

– Так торопились, что даже не успели переодеться? – Усмешка в сторону.

– Как всегда, зрите в самую суть, Ваше Величество. – Легкий полупоклон.

Вялая рука Эоны в моих ладонях.

– Не стоило беспокоиться, мне было чем себя занять.

– Не сомневаюсь. – Маг перестал играть, став пугающе серьезным. – Тогда позвольте вас предупредить, Избранная. Еще одна такая выходка, и я посажу вас в каменный мешок.

– А что я такого сделала? – Наигранно–невинное хлопанье ресницами. – Что случилось?

– Пока ничего. И не случится. Если вы не станете больше баловаться Силой в моих владениях…

Видимо, чтецы засекли мои шалости. И поторопились доложиться. То–то Аэлексэш Испытатель примчался в таком виде.

– Однако это владения и моего венценосного супруга, а значит, и мои – не так ли?

«Соскучились по дорогому муженьку?» Да уж. Только Дэрриша нам сейчас тут и не хватало!

– Однако, – передразнил меня Аэлексэш, – Его Императорского Величества пока здесь нет. Зато есть ваш покорный, самый преданный Короне подданный.

Я сузила глаза:

– Вы мне угрожаете?

– Упаси Единый, Ваше Величество! – Маг вновь легко вернулся к амплуа галантного верноподданного. – С вашей головы не упадет и волос. А вот с вашей подругой или, если вам будет угодно, вашей служанкой может случиться всякое. Хрупкого здоровья девушка, как это ни прискорбно. Ей бы жить да жить…

Я выронила руку подруги.

– И что вы сделаете? Убьете ее?

– Как вы можете думать обо мне такие ужасные вещи, Ваше Величество! – Пречестный взгляд и искреннее возмущение. – Дабы, не попусти Единый, с девушкой ничего не случилось, я даже пришлю для охраны своего лучшего человека. Вы, моя Императрица, кажется, с ним неплохо знакомы.

Маг подошел к кровати и эдак по–отечески погладил Эону по голове, дожидаясь, пока до меня дойдет смысл угрозы.

– Вы скормите ее Верьяну?! – Я задохнулась от возмущения и злости.

Аэлексэш, напротив, остался благожелательно–спокойным.

– Я тут совершенно ни при чем. При мощных всплесках Силы мальчик просто может не выдержать напряжения и потерять самоконтроль. – Маг развел руками. – Знаете ли, такое бывает с полукровками. Особенно в присутствии идеальных жертв.

– Ему же не жить после этого!

– Что ж, – пожал плечами мужчина, – для эксперимента, даже самого удачного, нужен расходный материал. Пусть и дорогой.

Пару минут мы слушали тишину.

– Подумайте об этом, Ваше Величество, прежде чем делать разные глупости. Хорошо подумайте. А сейчас прошу меня простить – дела.

Аэлексэш еще раз поклонился и направился к двери.

– Во благо Империи, само собой? – съехидничала я вослед магу.

– Разумеется, моя Императрица, – не остался в долгу маг. – Не извольте сомневаться.

Сказал и вышел.

На дворе, то есть на оконном мороке, была уже глубокая ночь, а в голове у меня так и не сыскалось ни одной дельной мысли. Вернее, идея имелась, но, как поспособствовать ее осуществлению, я пока не придумала. Передо мной стояли задачи – одна другой невыполнимее.

Во–первых, мне нужно было как–то добраться до Верьяна. Во–вторых, уговорить его нам помочь с побегом. В–третьих, привести Эону в сознание. Или, если совсем глухо, забрать девушку с собой в теперешнем бесчувствии. И, по возможности, снова не попасться к Гильдии в лапы.

Все эти пункты и поодиночке, казалось, нереально провернуть, а уж вместе они выглядели так, что опускались руки…

«Сбежала же ты как–то из дворца. Возможно, и отсюда получится?» Тогда я была одна, а значит, отвечала только за себя.

«Так тебе никто и не помогал». Помогали. И еще как… Правильно Дэрриш считает – самой мне такой фокус было не провернуть.

Мотаясь по покоям, как… ну не будем уточнять, что именно, я вновь заглянула к подруге. Без изменений.

«Так не пора их хоть как–то спровоцировать?» Самое время. Но как? «Ручками».

Массаж ауры разве что сделать. Да толку не будет – вон какой разрыв! Тут скорее требуется швеей–мотористкой поработать…

«Неплохая идея – хоть каким–то делом займешься, вместо того чтобы слоняться, как… мы сами знаем что».

Злыдня. Мне же нельзя использовать магию… Подождите–ка, постойте!

Аэлексэш пригрозил: еще одно использование Силы, и охранять нас будет не кто иной, как Верьян Илиш. А чтобы привести Эону в чувство, мне необходимо?.. Правильно, использовать Силу!

К тому же, если я применю для восстановления ауры нить нашей с Верьяном связи, девушка будет вне опасности. Конечно, через пару недель наш договор с Проклятым Ублюдком потеряет силу, но к тому времени, надеюсь, надобность в скрепляющей нити уже отпадет.

Активировать магическое зрение повторно было намного проще. Одно усилие – и окружающее пространство замерцало. Куда сложнее (и больнее!) оказалось исторгнуть из себя иглу Силы. Ее острие пронзило живот, точно настоящее шило, и вспыхнуло, выходя, рядом с солнечным сплетением.

Быстрее, девочка, быстрее.

Я попыталась оборвать дергающуюся у правого запястья нить. Она вросла в него намертво. Использовать снова Неотразимую я не решилась – на кромке ее лезвия и так остались зазубрины. Немного подумав, я потянула нить на себя, сложила вдвое и вставила в крохотное игольное ушко, после чего направила ее к тусклой ауре девушки. Руки обжигало холодом, а рваные края не желали сходиться.

Очень хотелось расплакаться от собственного бессилия.

– У меня ничего не выходит, Кирина. – Я устало склонилась над Эоной. – Зря ты на меня понадеялась…

Из выреза моего платья выскользнул трехлепестковый амулет. Махристые серые края сами потянулись к нему. Оставалось только прихватывать иголкой через край, стягивая разрыв.

Ощущения были странные – словно шьешь по живому телу. Ткань ауры трепетала и норовила отпрянуть. Лишь сила амулета сдерживала края вместе. Каждый стежок давался с заметным усилием, натянутая до предела нить судорожно дергалась. Мне казалось, это никогда не закончится. Разумеется, я была неправа: красивый узелок увенчал мою работу. Полюбовавшись на дело рук своих, я облегченно свалилась в обморок.

Вот так всегда…

В себя я пришла под пристальными взглядами трех пар глаз. Они осуждающе взирали на валяющуюся на полу меня.

Аэлексэш и чтец нависали прямо надо мной, а невозмутимый Илиш стоял чуть в стороне.

Хоть бы на кушетку переложили! Три здоровых мужика не смогли поднять относительно хрупкую девушку. Тело затекло, в голове было легко и пусто. А еще у меня откуда–то возникла полная уверенность, что с Эоной все в порядке. Это вселяло спокойствие.

– Добрый вечер, достопочтенные, – вежливо поздоровалась я и уточнила, покосившись в сторону занавешенного окошка: – Или уже утро?

Мужчины переглянулись. Аэлексэш сурово нахмурил брови, Верьян ухмыльнулся, а чтец напряженно сцепил в замок пухлые руки, все еще пытаясь меня просканировать. Но тщетно.

– Вас предупреждали, Ваше Величество! – тожественно и почему–то с какой–то детской обидой за всех троих провозгласил Глава местной Гильдии магов.

И это вместо приветствия? Вот никакого воспитания у людей.

– Скорее угрожали, – улыбнулась я, протягивая вверх руку.

Аэлексэш кивнул Верьяну – тот помог мне подняться. Его прохладная сухая ладонь чуть задержалась на моем запястье.

– Благодарю, – сказала я сухо и отстраненно.

Верьян посмотрел на меня с каким–то непонятным выражением.

– Рад служить моей Императрице.

Я бросила быстрый взгляд в сторону спящей девушки, желая удостовериться, что с той на самом деле все благополучно, и с облегчением вздохнула. Эона спала самым что ни на есть крепким, здоровым сном. Дабы эти три хамоватых товарища ее не разбудили, я вышла в другую комнату. Мужчинам ничего не оставалось, как последовать за мной. Пусть и с небольшим опозданием. Встретила я их уже сидящей в кресле, точно на троне. Кирина бы мной гордилась…

На оконном мороке только занимался рассвет. Площадь была пустынна и печальна. Святой Устимий сонно и устало домучивал чудовище – причудливые утренние тени нарисовали герою мешки под глазами.

– Так что вы хотели мне сообщить, достопочтенные? – Я отвела взгляд от окна, возвращая свое внимание мужчинам. – Надеюсь, это нечто сверхважное, раз возникла необходимость нарушать мой покой в столь ранний час?

– Мы спешили сообщить вам радостную весть, моя Императрица. – Маг был доброжелателен и ласков, будто бы это не я недавно нарушила строжайший запрет на использование Силы. – Нынче вечером мы ждем прибытие Его Императорского Величества.

– Дэрриш будет здесь уже сегодня? – растерянно переспросила я.

– Именно так. Мы достигли взаимопонимания по всем интересующим нас вопросам. И поэтому… – Аэлексэш сделал значительную паузу, чтобы положить руку на Верьяново плечо. Парень едва заметно напрягся, – …до момента вашей знаменательной встречи мой воспитанник Верьян Илиш будет самолично хранить ваш покой и проследит, чтобы у вас, наша возлюбленная Императрица, не возникало более желания испытывать судьбу.

– Наедине с мужчиной? – удивленно вскинутая бровь. – Что подумает обо мне мой венценосный супруг?

– Насколько я знаю, Ваше Величество, вы путешествовали в компании моего воспитанника не одну седмицу. – Змеиная улыбочка. Почти как у Верьяна. – Думаю, несколько лишних часов не окажут особого влияния на мнение Всеблагого Императора.

Я высокомерно вздернула подбородок.

– Благодарю за заботу. Никого больше не задерживаю, – и добавила, обращаясь к Аэлексэшу: – Будьте добры, пришлите ко мне служанку. Я должна подготовиться к встрече Императора.

Это было почти прямое оскорбление. Магистр еле сдержался.

– Как прикажете, Ваше Величество. – Глава Гильдии Ойстры остервенело дернул за шнурок вызова прислуги, поклонился и вышел. Чтец последовал за ним.

Верьян же застыл истуканом у двери. Я поднялась из кресла и вплотную подошла к наемнику. Парень не пошевелился. Охранник, Хмарь его забери!

– Прекрасно выглядишь, предатель! – Парочку раз я прошла мимо него. Туда и обратно. – Совесть спать не мешает?

Насмешливое молчание было мне ответом.

Да–а–а… Как–то не с той стороны я зашла – мне нужна его помощь и лояльность, а ерничать сейчас совершенно не следует. Он мне нужен. Очень нужен. И не только мне.

Кушетка прогнулась подо мной и протестующе скрипнула, когда я забралась на нее с ногами.

– Ты же знаешь, что на любое предательство всегда находится еще одно, куда более подлое и изощренное, не так ли? – Как и следовало ожидать, Верьян продолжал молчать, игнорируя мой пристальный взгляд. – Тебя предал отец. Ты в свою очередь продал меня, а тебя пустил в расход твой наставник. Или, быть может, надсмотрщик? Ты же наверняка в курсе, для чего тебя приставили ко мне. На убой, дорогой охранничек, ведь так?

Проклятый Ублюдок вздрогнул и наконец–то посмотрел на меня в упор желтыми кошачьими глазищами. Да, я собиралась врать. Нагло, беспардонно. Ничего не дрогнуло во мне, не всколыхнулось. И дело было даже не в предательстве Верьяна.

Со смертью Кирины во мне как будто сгорел какой–то предохранитель…

– Не пора ли Гильдии вернуть тебе должок, Илиш, как думаешь? – Я аккуратно расправила юбку. – А сверху еще бы добавить – за моральный–то ущерб. Не думаю, что годы, проведенные здесь, были самым приятным временем в твоей жизни…

Напряженное молчание. Я опять поднялась с места, подошла к Верьяну близко–близко и зашептала:

– Помоги мне убраться отсюда, Илиш. Просто помоги. – Жаркий шепот. – И никто, слышишь, никто больше не посмеет называть тебя Проклятым Ублюдком – ни в глаза, ни за спиной. Ты подумай. Хорошенько подумай. Может статься, милость Императрицы предпочтительнее равнодушия Императора, а? Верьян, ну ты же не идиот…

– Вы звали, Ваше Be… ой, простите!

Заспанная служанка с открытым ртом застыла в дверном проеме. Мы с Верьяном отпрянули друг от друга, точно нас застали за чем–то неприличным.

Щеки красноречиво алели.

– Да, я звала вас, э–э–э„. – Как же ее имя? Кажется, Тара. – Тара. Тебя же так зовут, девочка?

– Тайра, венценосная госпожа. – Девушка опустила глаза.

– Мне все равно. – Я раздраженно отмахнулась. – Так вот, Тайра, сейчас ты скоренько разыскиваешь одежду для моей служанки – она скоро приступит к своим обязанностям. Обувь не забудь! Да, и еще, сообрази чего–нибудь пожр… – Главное, вовремя спохватиться. – …Поесть. И побольше. Что стоишь столбом? Бегом выполнять!

Мой окрик оказал благотворное влияние на расторопность служанки.

– Как прикажете, Ваше Величество! – Девушка выскочила за дверь, будто бы за ней гнался хмарный выползень, ускользнувший из мускулистых рук святого Устимия.

– А ты что скажешь? – Я повернулась к Верьяну. – Поможешь мне?

– Как пожелает моя Императрица, – усмехнулся, сгибаясь в поклоне, Проклятый Ублюдок.

Верьян все не возвращался. Я подпирала плечом вялую Эону. Та пыталась завалиться на меня и на кушетку одновременно. Некоторое время я мужественно сопротивлялась весу чужого тела, потом плюнула и уступила кушетку девушке.

Сумки неопрятной кучей валялись неподалеку.

Подумав, я запихала их под кушетку. Пустая предосторожность, конечно, но все–таки…

Матерчатый бок раздутой торбы с гулким стуком ударился о деревянную ножку. Повозившись с завязками, я извлекла спеленатый в тряпки горшочек. Подержала в руках и засунула обратно. Недалеко – авось пригодится.

Ну где же он? Этот наглый скользкий тип! Ненавижу ждать! Отвратительное чувство, вытягивающее из тебя спокойствие.

На оконном мороке солнце как раз вскарабкалось к полудню и лениво там разлеглось. Полюбовавшись безлюдной площадью, я снова уперла мрачный взгляд в дверь. Точно отзываясь на мои мысли, она неслышно открылась, и в комнату проскользнул Верьян. Прежде чем я успела что–нибудь сказать, он метнулся к нам и повалился на пол, перевернув кушетку. Почти тотчас раздался сильнейший взрыв. Пол содрогнулся, стены завибрировали. Кусками посыпалась штукатурка. С грохотом и лязгом обвалилась роскошная люстра. Мигнул и погас морок. Комната погрузилась во мрак. Нас еще маленько потрясло, и все затихло.

– Что ты сделал? – прокашлявшись, поинтересовалась я.

– Так, пос–с–ш–шумел немного. – Голос Верьяна доносился до меня словно через толстое ватное одеяло. В уши лезло противное нервирующее шебуршание.

Немного замешкавшись, я активировала магическое зрение. В обозримом пространстве неярко сияли только три наших ауры. Ни живых людей, ни действующих заклятий не наблюдалось.

Похоже, взрывом снесло как защиту, так и охрану. Наверное, погибли люди, но меня это почему–то совершенно не расстроило…

Сдерживающее заклятие исчезло, и я с легкостью зажгла магический светляк. Он воспарил к потолку, освещая тот хаос, в который превратились некогда шикарные апартаменты. Поваленная мебель, осыпавшаяся штукатурка, потрескавшиеся панели. Но стены были целы. Думаю, они устояли лишь благодаря сдерживающим заклинаниям, которыми от души нашпиговали комнату гильдейские маги.

Со мной тоже творилось что–то странное. Гамма ощущений сместилась. Я острее реагировала на температуру. Слух, наоборот, притупился: я скорее чувствовала движение воздуха, чем слышала звуки. Сознание раздваивалось: были мгновения, когда я могла наблюдать себя со стороны. Зрение то и дело переключалось в монохромный режим. К горлу подкатывала тошнота, почти не притупляя чувство нарастающего голода.

Верьян выбрался из–под кушетки, легко отбрасывая ее в сторону, точно это был складной детский стульчик.

Ничего удивительного. В ипостаси горгона он, наверное, еще и не такое может.

Глава 11

Произошедший из–за взрыва выброс Силы запустил принудительную трансформацию горгона. Силовая подпитка была настолько мощной, что перекидывание произошло за считаные мгновения. Не зря же Аэлексэш предупреждал меня о возможных последствиях применения магии…

Хотя надо заметить, среди творящегося кошмара горгон смотрелся на редкость органично. Его пропыленную одежду и высокие потрепанные сапоги великолепно дополняли чешуйчатая кожа и волосы–змеи.

Чтобы наконец–то нарушить затянувшуюся неловкую паузу, я спросила:

– Давно хотела узнать, они у тебя ядовитые?

– С–с–само с–с–собой. – Из–за клыков улыбка наемника вышла жутковатой. – И кус–с–сачие.

Шутник.

Голова кружилась до дурноты. Слюноотделение резко усилилось. Кожа реагировала на каждое дуновение, меня бросало то в жар, то в холод.

– Да Единый с ними! Если что, можно на преследователей натравить. – Я сглотнула и деловито уточнила: – Тебе как лучше? Сейчас ипостась сменить хочешь или попозже?

Горгон удивленно мигнул.

– А ты мос–с–шеш–ш–шь?

– Угу. – От висевшей в воздухе пыли я чихнула. – Да не косись ты так на Эону, слопать все равно не удастся. Не зря ж мне так хмарово сейчас – похоже, я как–то перетянула на себя через нить часть горгоньего безумия, только поэтому ты более–менее вменяем. Слушай, у меня волосы еще не шевелятся?

Верьян усмехнулся и мотнул змееволосой головой.

Уже лучше.

– Ты мне скажи, сейчас–то что делаем? Надеюсь, не Верховного мага в компании с моим муженьком дожидаемся?

– Упас–с–си С–с–соз–с–сдатель!

– И?..

Вместо ответа Верьян скользнул к двери и попытался ее открыть. Створку заклинило намертво. Горгон выдрал ее вместе с петлями. Проход оказался почти полностью завалей камнями. Быстро двигая когтистыми руками, Верьян разобрал завал настолько, чтобы в образовавшееся отверстие смог протиснуться человек.

Наемник со значением посмотрел на меня. Вертикальные зрачки чуть расширились.

– Пош–ш–шли.

– Сейчас. – Я принялась расталкивать Эону.

Разумеется, та и не подумала пошевелиться. С того момента, как я подлатала ауру девушки, прошло достаточно времени, чтобы она более–менее пришла в себя. Периодически Эона ненадолго просыпалась, но была крайне вялой, никого не узнавала и быстро проваливалась обратно в сон.

– Хмарные демоны и их приспешники! – В моем голосе слышались слезы. – Не получается! Илиш, помоги, а?

– Не боиш–ш–шьс–с–ся–а–а, ч–щ–щ–то по–кус–с–саю подруж–ш–ш–ку?

– Отравишься! – усмехнулась я сквозь набежавшие на глаза слезы. – А то ты без меня не чувствуешь, что я нашу связь на Эону замкнула.

Горгон ухмыльнулся в ответ.

– Дай с–с–сюда! – Он ухватил Эону за шиворот и на вытянутой руке поволок к двери.

Верьян бесцеремонно протолкнул девушку в темноту проделанного прохода.

– Эй, поосторожнее там!

– С–с–сумки з–з–ахвати, Императриц–ц–с–са! – кинул мне, не оборачиваясь, Верьян.

Лучше бы «деткой» продолжал называть…

Шатаясь, я поднялась на ноги. Все–таки хмарово это – быть горгоном. Нет чтобы силушки его перепало или сверхбыстрой реакции. Сейчас, ага. Забрала себе голод и избирательность чувств. С другой стороны, Силы заметно прибавилось.

– Лез–з–зь.

Легкое движение запястьем, и светящийся мячик поплыл в проход. Я протолкнула вперед себя вещи и сама полезла следом. В пышном платье это оказалось непростым делом. Ободрав на верхней юбке золотое шитье, я все же это сделала. И кое–как успела откатиться из–под ног скользнувшего за мной Верьяна.

Мы снова оказались в тупике. Только в коридоре было еще намного хуже, чем в моих покоях. Нагромождение обломков камней, вывороченных из стен. Потолок держался исключительно на честном (наверняка магическом!) слове. Из завала, перегораживающего проход вправо, торчали чьи–то ноги, обутые в добротные сапоги.

Без малейших угрызений совести, под одобрительным взглядом горгона, я стянула обувь с трупа – в нарядных туфельках много не прошагаешь.

Сапоги оказались мне велики всего на пару размеров. Намотать на ступни портянки потолще – и будет просто замечательно.

Верьян побродил по свободному от камней пространству коридора. Покопошился сначала в одном завале, затем в другом. На раскопках последнего горгон подзадержался.

– Слушай, Илиш, а как ты это устроил? – Шевелящиеся змеи почти перестали вызывать у меня омерзение, но в сторону Верьяна я старалась лишний раз не смотреть.

– А не вс–с–се ли вам равно, Ваш–ш–ше Ве–лич–щ–щес–с–ство? – Голос горгона, шорох каменной крошки, шуршание змеиной кожи сплетались в убаюкивающую шелестящую мелодию.

– Само собой. – Пришлось приложить усилия, чтобы просто кивнуть, стряхивая шуршащее оцепенение. – Мне все равно. Праздное любопытство, не более. Возможно, тебе тоже будет интересно, как я собираюсь возвращать тебе человеческий облик. Так что это было, Илиш?

– Т–с–твердый огонь в двери ос–с–ставил, – нехотя прошипел горгон, продолжая разгребать завал. – Неплот–с–но з–с–с–акрытая дверь – это вс–с–сегда ис–с–скус–с. З–с–с–ахлопнуть.

«Твердый огонь»…

Над поверхностью озера всплывает темная громада астахи, почти неразличимая в густом, как кисель, тумане…

– Шкура у этой заразы покрепче рыцарской брони будет, – поучает меня Верьян шепотом. – Если вдруг что пойдет не так, целься в глаза, по лапам и под нижнюю челюсть…

– Какие еще «вдруг», когда у тебя «твердый огонь» есть?!! – возмущаюсь я. – Надеюсь, Гильдия не поскупилась, и стрел хотя бы на одну больше, чем я уже видела?

– Они и с одним болтом не спешили расставаться, – сознается наемник. – Да уж больно их астаха достал…

– Ах ты, скупердяй змеевидный! – От нахлынувшего праведного возмущения я даже ненадолго пришла в себя. – Жмот подколодный! Жадюга ядовитая! Ах, значит, эта подлая Гильдия отжалела всего один магический болт для убиения астахи, да?!

Верьяновы змеюки на меня сердито зашипели. Его голос не слишком от них отличался:

– Я не говорил, ш–ш–што с–с–стрела единс–с–ственная. Ты с–с–сама до этого додумалас–с–сь.

– Я могла умереть тогда, на берегу. И Эона тоже!

– Ну не с–с–с–сдохли ж–ше! – в сердцах сплюнул Верьян. Наверняка ядом.

– И сколько их всего было? Ну? – Руки в боки, грозный взгляд.

Горгон пожал плечами:

– Тогда с–с с–с–собой – одна.

– А вообще?

Илиш поднялся во весь свой внушительный рост.

– Хватит раз–с–сговоров! – рассерженно прошипел он. – Пош–ш–шли уж–ш–ше.

– И куда же?

Верьян молча показал на откопанный пролом в стене. Я подошла и с опаской заглянула внутрь, морщась от исходившей оттуда едкой вони.

– Что это? – спросила я, хотя уже и подозревала ответ.

Наемник меня не разочаровал.

– С–с–сточный ж–ш–шелоб для от–с–сходов из общ–ш–шей кухни. – Издевательская усмешка. – С–с–съедем, как с–с–с горки. С–с–с ветерком.

В задумчивости я почесала нос.

– А Эону как?

– Вперед ногами. – Прозвучало двусмысленно и ехидно.

У меня внутри все аж вскипело.

– А что там внизу? Она же без сознания! Если упадет в воду – задохнется!

Горгон не стал препираться. Достал из заплечного мешка солидный моток веревки и кинул мне.

– Предлагаешь мне повеситься, чтобы дальше не мучиться? – Я скептически посмотрела на моток у своих ног.

– Ш–ш–шутниц–с–са! – Кожа горгона масляно блестела, змеи почти нежно сплетались между собой. Неожиданно мне захотелось до них дотронуться. – З–с–са пояс–с–с подруж–ш–шку об–вяж–ш–ши. Там невыс–с–соко.

Я торопливо отвела взгляд, борясь с каким–то противоестественным искушением запустить руку в ядовитую шевелюру, и принялась обвязывать веревкой Эону вокруг талии. В четыре руки мы протолкнули девушку в пролом. По склизким от дурно пахнущего налета стенам Эона соскользнула вниз.

– Быс–с–стрее!

Схватив сумки и, самое главное, Неотразимую, я нырнула следом вперед ногами, подтягивая за собой магический светляк. Благодаря острым камням от верхней юбки остались одни лохмотья.

Спуск оказался пологим. Видимо, мы находились у самой сточной ямы. Придерживаясь за веревку, которую держал горгон, я заскользила вниз. Пара мгновений, и я плюхнулась в какую–то вонючую жижу, скопившуюся на полу прохода, настолько низкого, что передвигаться по нему представлялось возможным только на четвереньках.

Эона в полном сознании сидела неподалеку: глаза широко раскрыты, в них – паника.

– Рель!!! – Девушка вцепилась в меня, точно изголодавшийся клещ. – Где мы?!

Слава Всевышнему, она очнулась!

– Да хмарь знает, – пожала плечами я.

– Пос–с–сторонис–с–сь! – пронеслось у нас над головами.

Я метнулась в сторону, волоча за собой Эону. Зазмеилась веревка, а следом свалился Верьян. У него даже «плюх» получился каким–то тихим и аккуратным.

– З–с–сдрас–с–сти, девоч–ш–щки!

Эона не заорала только потому, что у нее пропал голос. Она пыталась выдавить из себя хоть какой–нибудь звук, но, кроме хрипа из ее широко раскрытого рта, ничего не раздавалось.

– Рот закрой! – Болезненный тычок под ребра. – Свой он.

– Дельный с–с–совет, – одобрил горгон. – По–полз–с–с–ли, крас–с–савиц–с–с–сы.

Он пролез мимо нас. Эона, дрожа, вжалась в стену. Да и у меня желудок несколько раз кувыркнулся, когда горгон поравнялся со мной и парочка змей угрожающе зашипели мне прямо в лицо.

– Потом все объясню. Даю слово. Все вопросы после. – Я сунула подруге в руки мешок – тот, что побольше, разумеется. – На, не потеряй смотри!

Закинув оставшиеся сумки и ножны с мечом на спину, я погребла за Верьяном. Позади раздался неуверенный плеск – Эона двинулась следом. Медленно и нерешительно, зато без истерик.

Магический светляк пристроился ко мне на плечо, помогая черной жижице отражать мою перекошенную от специфического запаха физиономию. Сверху мерно капало, обоняние отшибло напрочь, руки и ноги заледенели, позади поскуливала Эона, впереди шипели Верьяновы змеи, а коридор все никак не заканчивался. Желудок ощущался какой–то черной дырой, в которую засасывало все остальные внутренности. Теплая слюна стекала из приоткрытого рта. Видок тот еще, ага.

Жрать хотелось просто неимоверно. И убивать…

Кожей я почувствовала изменение температуры и едва заметное дуновение зловонного воздуха. Желоб, убегающий вниз под небольшим уклоном, наконец уперся в железную решетку. Горгон с легкостью ее сорвал, точно это было не железо, а прогнившее дерево.

Вывалились мы, понятное дело, не на главную площадь Ойстры, а в выгребную яму где–то на задворках города. Благо ее совсем недавно чистили, но стоявшая тут вонь продрала даже мое притуплённое обоняние и вызвала слезы…

Находя когтями зазоры в склизкой стене, Верьян быстро выбрался на поверхность, отодвинув прикрывающую яму деревянную крышку. Затем по очереди за шиворот вытащил из вонючего нутра нас с Эоной.

На улице стояла глубокая ночь, расцвеченная всполохами догорающего пожара где–то в квартале от нас. От удивления я чуть было не оступилась и не упала обратно в яму. По моим ощущениям, сейчас должен быть самый разгар дня. Я ошарашенно посмотрела на Илиша, успевшего придержать меня за рубашку.

– Морок–с–с–с. – Он улыбался, если это выражение можно применить той гримасе, которая перекосила горгонью физиономию.

– Что за хма… – не успел договорить вывернувший из–за угла стражник.

Мощным ударом нас с Эоной отбросило в сторону. Ровно столько времени, сколько это заняло, мужчина еще прожил – горгон вырвал ему глотку. Второй в паре патрульных пережил напарника всего на несколько мгновений.

– Рель, он… он… – прошептала Эона.

– Илиш нас спас, – твердо закончила я за нее, пристально глядя на мертвецов. – Не нам судить его методы.

На трупы стражников я смотрела мало того что без прежнего содрогания, а даже с каким–то гастрономическим интересом. Мне нисколько не мешала вонь, казалось пропитавшая все вокруг. Хотелось подползти к телу, разодрать живот, зарыться лицом в еще теплые, но быстро остывающие внутренности и…

– Рель! – Подруга испуганно трясла меня за плечо. – Очнись!

Я сморгнула и вытерла плечом бежавшую из правого уголка рта слюну.

– У тебя глаза были, как у… – Девушка кивнула на обыскивающего стражников горгона. – Как у него.

Вот хмарь! Я перетягиваю на себя горгоньи инстинкты с каждым часом все больше и больше. Если бы не связь, наверное, начала бы кидаться и на Эону.

Преодолевая внутреннее сопротивление, я подошла к Илишу. Сначала хотела подергать его за рукав, чтобы привлечь внимание, но, на удивление адекватно оценив возможные последствия своих действий, передумала это делать и просто покашляла.

– Ты не хочешь обратно перекинуться? Мне чего–то все хуже и хуже…

– С–с–снач–щ–щала выберемс–с–ся из–с–с Ойс–с–стры.

– Тогда пошли уже, что ли, пока я бросаться на прохожих не начала…

И мы двинулись дальше по переулкам–подворотням, безуспешно пытаясь таиться, вокруг распространялось непередаваемое амбре выгребной ямы.

…Ойстру мы покинули тихо, практически без скандала. Трупов за собой по дороге и то больше не оставляли. Через городскую стену перебрались благодаря нечеловеческим способностям Верьяна, разумеется: он взобрался по отвесной стене и сбросил нам оттуда веревку.

Далее был бег по ночному лесу. Тяжелый, выматывающий. Под строгим присмотром убывающей луны, выглянувшей ради такого важного дела из–за облаков. Даже не знаю, что тут сыграло свою роль – горгонья аура или наш убийственный запах – от нас шарахались как звери, так и нечисть.

Наутро мы свалились без сил у какого–то лесного озерца. Его берег нестройными рядочками заполонили сосенки вперемешку с елками. Одно лишь дело не терпело отлагательств: требовалось сменить Верьяну ипостась. Правда, для этого пришлось извести почти всю мазь, что у меня была. Но к тому моменту я настолько отвратительно себя чувствовала, что готова была поделиться даже своей кровью, лишь бы избавиться от чувства голода, высасывающего из меня волю.

За ветки деревьев цепляются клочья тумана, путаются в камышах. От воды несет промозглостью и тиной. Эона стучит зубами, пытаясь согреться возле разожженного нами хиленького костерка. Илиш неохотно усаживается неподалеку, вцепившись когтями в землю. Я откупориваю банку и от души оттуда зачерпываю. Жирная мазь пахнет так вкусно, что хочется слизать ее с пальцев. Борясь с искушением, я подношу руку к затылку горгона. Змеи так резко отшатываются в сторону, что голова Верьяна дергается, а когти зарываются еще глубже в почву.

Меня это не останавливает: голод – вот что подстегивает получше кнута. Мазью я смачно шлепаю в самую гущу змей, размазываю по гладким шевелящимся тельцам.

И вызываю даже через прокушенную губу: тотчас в мою ладонь вцепляется сразу несколько десятков крошечных, острых, как иглы, зубов. Точно каждая змейка, прежде чем сползти влажной шкуркой с Верьяновой косички, считает своим непременным долгом оставить мне укус на память. Рука опухает и темнеет, теряя чувствительность. Я не сдаюсь, продолжаю наносить мазь.

Ранки заживают почти мгновенно, опухоль то спадает, то возникает вновь, кожа меняет цвет от трупно–синего до здорово–телесного и наоборот.

Наконец, последняя змеиная шкурка остается у меня в ладони. Одежда и земля вокруг нас засыпана чешуей. Мы с Верьяном перепачканы в слизи. Меня шатает и хорошенько подташнивает, но внутри – ликование.

У меня получилось!!!

Серьезный взгляд янтарных глаз с обычными, пусть и слегка расширенными зрачками, в упор.

– Ты была права, детка, – говорит Верьян непривычно нормальным голосом. – Мне на самом деле любопытно, как у тебя это получилось.

Победное «я же говорила» застревает у меня в горле – Эону громко и чувственно тошнит под ближайшей елкой…

Потом, наверное, около часа мы отдраивали себя песком в ледяной воде, отстирывали одежду. Мое платье вообще пришлось сжечь. Хорошо, что у Верьяна были запасные штаны и рубаха – в итоге мне опять перепал мужской костюм. Для Эоны я прихватила пожертвованные Гильдией «моей очнувшейся служанке» платье и обувь. Недостающие предметы одежды Илиш виртуозно стащил в ближайшей деревне.

Вообще он оказался запасливым малым! И оборотистым. Хорошо, что он на нашей стороне.

И пусть его лояльность досталась мне ценой моего вранья. Все равно.

Мне на многое сейчас было наплевать.

* * *

Дэрриш был в бешенстве. Не в тихом, нет.

Захватившее Императора чувство требовало крушения мебели, отрубленных голов, лишений титулов и чинов. А еще бы хорошо поорать. Так, чтобы окружающие оглохли напрочь. Дабы неповадно было устраивать самодеятельность.

Вместо этого Император повторил свой вопрос сдержанно и спокойно (воспитание, волкодлак его задери!):

– Как это получилось?

Магистр Наивысшего ранга Аэлексэш Испытатель выцвел, как его шевелюра. В отличие от него наместник Идана был спокоен, подобно скалистым берегам его провинции.

– В подземельях магов прогремел взрыв. Ваше Величество, – сухо доложился конунг Иданский. – Случившийся вследствие этого печального происшествия пожар задержал проведение раскопок обрушившегося здания Гильдии, а также начало поисковых мероприятий. Одно известно точно: Императрица жива и все еще находится во вверенной мне провинции.

Император сцепил руки в замок.

– Я уже знаю, что произошло. – Он произносил раздельно каждое слово. – И теперь я всего лишь хочу узнать, как получилось, что меня известили так поздно.

В главной зале императорской резиденции в Идане повисло гробовое молчание.

– Мой Император… – начал было наместник, но замолк, повинуясь знаку Императора.

– Я не виню вас, Сигуд. Больше того, сожалею, что пришлось ввести вас в курс событий, – помолчав, продолжил Дэрриш. – А вот к Главе Гильдии магов, находящейся на вашей территории, у меня есть претензии. И немаленькие.

– У меня тоже, – еле слышно проворчал стоящий позади него Эст Сотворитель. И тоже осекся под взглядом стремительно обернувшегося Императора.

Дэрриш прошелся вдоль галереи портретов предков Иданского наместника. Дойдя до Яральда Гневливого, известного потомкам даже не столько своим бешеным нравом, сколько рекордным числом официально признанных бастардов (законному наследнику пришлось изрядно потрудиться, вырезая конкурентов), Император повернул назад, к замершим подданным.

– Десять дней, – медленно произнес он, смотря поверх склоненных голов. – Именно за такой срок Избранная должна быть найдена. Десять, и ни днем больше. Отец мой Единый велит прощать, но больше я не буду столь неосмотрительно милосерден.

Глава 12

Погоня сжимала тиски с садистской медлительностью. Мы спали урывками, ели на ходу. Когда мылись в последний раз – забыли вовсе. Вся моя Сила уходила на то, чтобы маги преследователей не могли точно определить наше месторасположение и создать прицельный телепорт. Выносливости мне перерасход Силы, понятное дело, не прибавлял. Если бы с нами не было Верьяна, боюсь, никакая магия скрыться не помогла бы.

Но, несмотря на препятствия, мы все–таки приближались к побережью. Климат становился мягче, леса не такими непролазными. Впрочем, нечисти тоже прибавилось: наутро у границы обережного круга были следы – волосы шевелились, когда мне представлялась встреча с теми, кто их оставил.

С утра потеплело. Раскисшая проселочная дорога тяжело ложилась под ноги, а сверху давило свинцовым брюхом осеннее небо. Мои мысли были под стать окружающему депрессивному пейзажу.

Почему все так? Почему это происходит со мной? Что я сделала неверно? И сделала ли вообще?.. Кирина мертва, а я дышу, хожу, живу…

«Ну и банальные же у тебя рассуждения!» Пусть… Я даже не представляла, как много она значила для меня. Будто у меня взяли и выдрали какой–то важный орган, о наличии которого я и не подозревала. Хотя нет, это звучит еще банальнее…

– Прекрати, – тихо, но веско сказал Верьян.

– Что прекратить?.. – вскинулась я.

Наемник с невозмутимым видом почесал нос.

– Задавать самой себе, детка, глупые безответные вопросы.

– С чего ты взял? – обрадовалась я возможности поцапаться с Верьяном и тем самым хоть как–то отвлечься от самоедства.

– Да у тебя все на физиономии нарисовано. Глупейшее занятие, детка, не увлекайся.

Нашелся тут указчик!

– Не твое горгонье дело!

– Не мое, – легко согласился парень и отстал на полшага.

Ну сейчас, ага! Не упускать же такой отличный шанс сорвать злость. Я резко обернулась и застыла, наткнувшись взглядом на плетущуюся позади Эону.

Свесив голову и еле передвигая ноги, светловолосая еле брела. Я подождала, пока мы поравняемся, и остановила девушку, взяв ее за руку. Эона вздрогнула, подняла на меня потухший взгляд и тут же его отвела.

– Мне тоже ее очень не хватает. Очень. – Я обняла подругу. Но ответного объятия не дождалась. – Я скучаю и тоскую, так же как и ты.

– Не так! – Сбросив мои руки, Эона вырвалась и отступила на пару шагов, увязая в дорожной грязи. – Ни хмарного демона ты не понимаешь! И не надо тут меня утешать!

За спиной у меня присвистнул Верьян.

– Так объясни мне, – выдавила я из себя, буквально ошалев от кричащей вне себя, поминающей хмарь Эоны.

– Как можно кому–то объяснить, каково это, когда у тебя нет руки?! Или ноги! Ее просто нет! И никогда не вырастет. Нет – и все! Понятно?!

Ну что здесь ответишь… Девушка распалялась все больше:

– Почему ты не дала мне пойти за ней? – продолжала вопрошать Эона. – Это было моим предназначением! Утаны – половинки целого, им не жить друг без друга.

Это меня задело.

– Ах предназначение?! – Как же хорошо, когда тебе есть что проорать в ответ. – Посмотри на меня! Внимательно посмотри. Я должна была стать бессловесной племенной коровой! Потому что так было сказано в Пророчестве. Так вот знаешь что? К хмари его, это предназначение!

– Тут совсем другое, – произнесла Эона пусть с обидой, но спокойно, не повышая голоса.

Из чувства противоречия я хотела покричать еще, но передумала.

«Чего так?» Да глупо это все как–то…

– У каждого свое, родное. Наболевшее. – После крика мой голос стал сиплым.

Что–то кольнуло меня в грудь. Сунув руку за ворот, чтобы почесать укушенное место, я нашарила трехлепестковый амулет Кирины. С удивлением вытащила шнурок наружу.

– Откуда он у тебя? – Взгляд Эоны прикипел к амулету, она сделала шаг мне навстречу.

Медные лепестки тускло поблескивали в раскрытой ладони, и мне не хватало духа ее сжать.

– Кирина дала… Ну… почти дала… Во сне. – Путаные объяснения ситуацию не спасали. Эона мрачнела все больше.

– Сперла его с трупа, и все дела, – хмыкнул позади нас Верьян.

– Заткнись! – в один голос крикнули мы с Эоной, разворачиваясь к наемнику.

Переглянулись и расхохотались. Смеялись, пока не расплакались.

– Вот девки – дуры! Только повод дай сырость развести… – пробурчал Илиш, глядя на нас, плачущих на плече друг у дружки, и прикрикнул: – Эй, рены дур… достопочтенные! Давайте уже, двигайте тем, чем вас мать–природа не обделила!

Мы с Эоной синхронно плюнули в его сторону. И, конечно, не попали.

…Небольшая комнатка на четыре спальных места была откуплена нами полностью.

«Комнаты наивысшего комфорта–с. Нарочно для самых требовательных господ–с. Не хуже, чем в столице, уж поверьте–с», – разливался соловьем хозяин постоялого двора, втюхивая нам апартаменты. Еще бы ему не распинаться – гостиница находилась на столь захудалом тракте, который на картах–то редко когда упоминался – чаще оставался безымянным. Из постояльцев – вообще только мы. Основную прибыль трактирщику, похоже, приносили не заезжие клиенты, а местные мужики, забредавшие пропустить кружечку–другую эля да закусить выпитое.

Повышенный комфорт номера свелся к переоборудованной из чулана умывальне и неработающему звонку для вызова прислуги. Вот и все преимущества.

Муж, жена и великовозрастный племянник–приживала – именно таким составом мы и отрекомендовались. Для поддержания образа у нас имелись телега, лошадь и подорожная. Я старалась не думать, каким образом это богатство досталось Илишу. Просто одним ранним утром, когда мы с Эоной только–только продрали глаза, наемник уже деловито привязывал лошадь к дереву. Допрос с пристрастием результатов не дал: что–что, а уходить от ответов Проклятый Ублюдок умел мастерски.

К слову о последнем: он явно куда–то намылился из нашей душной полутемной комнатенки.

– Ты куда?

Перевязывая хвост из косичек покрепче и пряча его за воротник, Верьян указующе мотнул головой в сторону двери:

– Вниз.

– Вообще–то за нами гонятся, не помнишь? – Руки в боки – я встала напротив двери, наблюдая, как Илиш вновь повязывает голову неким подобием банданы.

Наемник зеркально отобразил мою позу.

– И что теперь? Голодным ходить?

Весомый аргумент, но у меня было чем парировать.

– Можно ужин наверх заказать, я узнавала.

– И переплачивать три талена за доставку?! – хмыкнул Илиш, технично, почти изящно огибая разъяренную меня. – Шикуешь, детка.

Надо же, какие мы экономные! Будто б из его кармана ворую! Между прочим, мы сейчас проживали деньги, которые оставались у нас с Эоной.

– За безопасность можно и доплатить! – Тон беседы явно повышался.

– Что у вас тут деется? – Из–за двери умывальни показалась обеспокоенная, уже отмытая мордашка светловолосой. Следом появились остальные части ее привлекательного тела.

– Верьян опять скупердяйничает, – не упустила случая пожаловаться я.

Наемник не остался в долгу:

– Да уж, не Вашему Императорскому Величеству задумываться о презренных деньгах!

Сказав это, Верьян вышел из комнаты, от души хлопнув дверью, которую я тут же открыла и крикнула вдогонку:

– Еды притащи, скряга!

Мы с Эоной переглянулись.

Да что это с ним такое в последнее время!

«Каждый из нас был на пределе, а это состояние не способствует собранности и выдержанности, надо проявить терпение и понимание», – я попыталась настроить себя на позитив. Не особо удачно, так как еды мы не дождались ни через час, ни даже через полтора.

– Ладно, пойду–ка гляну, как бы наш провожатый никуда не влез. У него сегодня настроение какое–то… для этого самое подходящее. Да и пожрать нам чего–нибудь поищу – живот скоро к спине прилипнет.

– Но…

Девушка попыталась увязаться со мной, но я жестко пресекла бунт:

– Эон, посиди лучше тут. Я недолго. Честно. Посмотрю, что к чему, захвачу еды – и сразу назад. Физиономия у меня, конечно, приметная, на всех углах означенная, но на твою хорошенькую мордашку пьяные мужики быстрее обратят внимание, чем на бесполое существо вроде меня…

Хотя трактир здесь был не из самых дешевых (то есть конкретно нам обошелся в приличную сумму), но на магическое освещение хозяин тратиться не спешил. Настенные лампы больше чадили, чем давали света. Оно, наверное, и на пользу заведению – в царившем полумраке обсчитывать клиента сподручнее. В зале воздух был – хоть ножом режь или, как там еще говорят, топор вешай. Непередаваемая смесь запахов перегара, человеческого пота и перебродившего эля кислотой въелась как в дерево столешниц, так и в сами стены. Вдобавок из кухни ощутимо тянуло сбежавшим молоком.

Стоило мне поставить ногу на первую ступеньку, ведущую вниз, как гул голосов притих. Тренькнули первые аккорды, и сочный баритон затянул крайне знакомую песню:

Как родная меня мать провожала,

Тут и вся моя родня набежала.

«Ах, куда же ты, браток, ах куда ты,

Не ходил бы ты, бастард, во солдаты!

Для того ль тебя растил наш папаша,

Чтобы ты ушел служить в чью–то стражу!

Ах над кем же нам теперь издеваться,

Не дури, бастард, давай оставайся».

Плюнул я в свою родню от порога,

Отвяжитесь от меня, ради бога!

Надоели вы мне все, лоботрясы,

Повернулся и пошел восвояси.

Неосознанно я спустилась еще на пару ступенек ниже и не поверила своим глазам. Переделанную незабываемой госпожой Ольхезой рю Яандер народную песню пел пьяный в дымину Верьян.

Когда он успел так набраться?!

«Долго ли, умеючи!» Вот уж точно.

Через пару лет из войск отпускали,

Все сержанты руку мне пожимали,

Говорили: «Ежли че, возвращайся,

Ты ж работой никакой ни гнушался.

Где ж еще найти того дурака–то,

Что с бастардов да пошел во солдаты!

Благородных–то гнобить любо–мило,

Веселуха нам с тобой привалила».

Из казармы я ушел, напевая,

До ворот дошел, гляжу, догорает.

Вот, ребята, вам моя благодарность,

И простите, если что, за гуманность.

Сшибая углы и запинаясь, я рванула назад в нашу комнату, чуть не затоптав попавшуюся навстречу служанку.

– Эона, скидывай платье! – заорала я с порога.

Девушка опешила:

– Что случилось?

Мои метания по комнате приняли осмысленный характер.

– Пока ничего. Но если ты не поторопишься – может запросто.

Светловолосая бухнулась на кровать.

– Что–то с… Верьяном?

– Эона, хмарь тебя за ногу, платье давай! Все вопросы – завтра!

– Ты всегда обещаешь, – пропыхтела девушка, стаскивая платье через голову. – И никогда ничего не объясняешь.

– Так завтра все никак не наступает. – Я приплясывала на месте от нетерпения. – Все сегодня да сегодня.

– Будешь издеваться – ничего не получишь, – пригрозила подруга.

Я выхватила одежду у нее из рук.

– Мильон извинений.

– Чего?!

– Много–много–много–много извинений.

Платье было надето прямо поверх моего костюма. Для придания мне соблазнительных форм мы с Эоной в четыре руки запихнули в неглубокий вырез пару наволочек. Короткие волосы надежно прикрыл чепец. Моему измученному лицу не помешало бы немного косметики, а то я вышла несколько бледноватой. С другой стороны, будем надеяться, никто не пристанет – примут за чахоточную какую.

За минувшее время пьяный Верьян не растворился в дыме, а продолжал бренчать на некоем подобии гитары и тянуть нескончаемые куплеты:

От невесты убегал, не прощаясь,

Драгоценности тащил, не стесняясь.

Не смогла понять баба–дура,

Как бастарда слишком тонка натура.

Подхватив со стойки поднос, я бочком пробиралась между столами к нашему спонтанному менестрелю, машинально уворачиваясь от лапищ нетрезвых посетителей. Народ здесь отирался исключительно из местных – на втором этаже была занята только одна комната, что интересно – нами.

Не заманишь нас к себе пестрой юбкой,

Не прикинешься невинною голубкой.

Всем вам, знаю, одного только надо,

Чтоб горбатился мужик задарма–то.

Под венец ходить – для бастарда

Ни веселья, ни какого азарта.

Так с приданым–то в бега и подался,

Зря я, что ли, по ночам напрягался.

– Не зря, яхонтовый мой, – сладким голосочком пропела я у Верьяна над ухом. – Ой не зря!

Мгновения не прошло, я уже сидела у Илиша на коленях и смотрела наемнику в глаза. Поднос выпал из моих ослабевших рук, грохотом привлекая к нам всеобщее внимание.

Верьян же аккуратно поставил инструмент на пол, прислонив гриф гитары к стулу. Чуткие длинные пальцы легонько пробежались по моей искусственно приукрашенной фигуре. Я задохнулась от возмущения. Вот ведь подлец – обыскивает, пользуясь случаем!

– Привет, милая. Соскучилась?

Язык у Верьяна заплетался, а по глазам было видно – парень трезв, как начальник стражи в день смотра готовности гарнизона. Интересно, зачем он косит под пьяного?

Развязное поведение наемника заслужило одобрительный хохот, содрогнувший закопченные стены трактира. Парень спихнул меня с колен и взялся за гитару. Не зная, что предпринять, я осталась стоять рядом с ним.