Темные властелины на дороге не валяются [СИ]

Глава 5

Такси и Студень Родниковый.

Но приключения — на то и приключения, чтобы никогда не оставлять героя в покое. В тоннеле, который Рысь со Смитом только что пробежали, что-то воссияло, хлопнуло горячим влажным воздухом, задувая несчастную свечку, и рядом с местом, где упали парни, замерло транспортное средство, похожее на лодку карусели. Или — капсулу для погружения в виртуальный мир, с нежностью подумалось Скайрысю. Вот только крышки у капсулы не было. А за парой рычагов сидел саблезубый дяденька самого угрюмого вида. Он покосился на беглецов исподлобья, облизнув клычки раздвоенным зеленым языком, и вполне мирно буркнул:

— Такси брать будете?

Смит посерел, что было видно даже в полутьме подземелья, изрядно разбавленной влажными болотными огнями и столбами света, падающими из воздуховодов.

— А это кто?

— Орк я… — мужик повел широченными плечами, едва не раздавив свою капсулу. Скайрысь подумал, что именно таким орка и представлял, разве что клыки у него должны были быть помельче, язык обыкновенный, розовый. Ну и дубина в руках.

— Хе-хе, — голосом киношного хулигана произнес орк. — Не веришь.

— Ну… э… — выдавил Скайрысь, отступая, запнулся за Смита, и они оба упали, причем уши эльфа захлопали, как парашюты.

— А я на дантиста коплю, между прочим. Ты представляешь, как мне с этим ходить? — орк потыкал в свою саблезубость и нахмурился так, что кожа на лбу пошла носорожьими бороздами. — Хотел бы я посмотреть на ту скотину, что меня таким сделала! Я бы ему самому клыки эти в рот вставил и уж полюбовался бы, как он с любимой девушкой целуется!

Тут Скайрыся отпустило. Если у человека… тьфу, орка есть любимая девушка — может, он вообще не станет странников убивать. Ну, или убьет не больно, чтобы притащить любимой их шкуры. Неповрежденными.

— А ей лысая шкура понравится? — дрожащим голосом произнес он вслух.

Орк заржал. Затрясся вместе со своей повозкой, заходил ходуном, полетели пыль и мелкие камешки. Рысь заслонился рукой.

— Не, мужик, — поддернув ногтем большого пальца верхнюю губу, выдохнул водила. — Я, конечно, обдеру тебя, как липку, но шкура твоя мне без надобности. У меня своя есть.

— О колбасе ему не говори… — хрипло зашептал Смит в спину менестрелю. — И слезь ты уже с меня!!!

— Нет ничего у меня. Я только после казни, — жалобным голосом профессионального нищего пробормотал Скайрысь. — Мне еще на лютню теперь собирать нужно, во.

И выпростал из свертка разбитый инструмент.

— Он меня спасал! — скрипнул зубами Смит. Таксист поцокал:

— А, мужик. Уважаю! Ну, за так садитесь. Расплатитесь, когда разбогатеете.

— Может, мы лучше пешком?

— Сели, я сказал! — орк вытянул лапу, забрасывая их в повозку одного за другим. — Пристегнулись!

Рысь так старался пристегнуться неудобным ремнем, что придавил пряжкой палец и, воя от боли, пропустил начало поездки напрочь. Сперва их трясло и выколачивало, как коврики, но потом такси пошло плавно, словно во сне. Только счетчик щелкал на передней панели. Скайрысь клюнул носом раз, другой — и уснул, утонув лицом в мягком эльфийском ухе Смита. Левом.

Рысь проспал бы еще сладко и долго и кинулся в сеть рассказывать приятелям, какой сон с приключениями ему сегодня приснился — не растолкай его самым грубым образом Смит.

— Вставай, блин, уже! Вставай, говорю! Ты мне все ухо отлежал!!!

Менестрель заорал и вскочил. А потом уже проснулся. Орк-таксист не соврал. Собирая деньги на дантиста, он обобрал пассажиров, как липку, но шкуры им оставил — две пятнистые от грязи, лохматые набедренные повязки. А все остальное исчезло. Включая сумку, плащи, серебро Смита и колбасу. И даже обломки лютенки.

Эльф бегал, хлопая ушами, по сельской местности, где их высадил коварный орк. Потом этими же ушами прикрылся от почти отвесно падающих солнечных лучей и пригорюнился. А Скайрысь зевал, осматриваясь. Есть ему пока не хотело, пить тоже. А нужду он справил под каким-то деревом. Именно под каким-то: как городской житель, он бы еще смог отличить березу — она белая не только внизу от побелки. И клен — но последний только осенью.

Набедренная шкура воняла, тело чесалось. А в остальном… Пейзаж вокруг был тихий и мирный, можно сказать, идиллический. В траве стрекотали какие-то насекомые. Над цветами парили пчелы. Или шмели. В общем, парил кто-то. Впереди среди деревьев виднелась серая крыша какой-то постройки. И Рысь гордо указал пальцем:

— Там люди. Они нам помогут.

— Такой большой — и такой наивный, — пригорюнился эльф. — Ладно, давай подкрадемся. Может, яйцо удастся украсть из-под курицы. Если там куры есть.

— Благородный эльф не должен опускаться до воровства! — возмутился Рысь.

— Ага, только кушать хочется.

Смит присел, с головой исчезнув в некошеной траве. Та закачалась и пошла полосой там, где эльф сквозь нее сочился. Рысь с тяжелым вздохом встал на карачки и двинулся следом.

Добирались он до хутора долго. Шустрый эльф намного Рыся обогнал, и где теперь шастал, было непонятно. Сам же Рысь дополз до придорожного указателя: крученого деревянного столба, посеребренного дождями и временем, — и прислонился к его теплой поверхности спиной, отдыхая. Есть и пить хотелось все сильнее, аж крутило живот. Локти и колени он натер, изгваздал в мусоре и травяном соке. Голову припекало.

Что написано на табличке какими-то рунами — Рысь так и не смог прочитать. Это при том что любой уважающий себя попаданец сразу же умеет и читать, и писать на языке той страны, в которую попал. Ну не свинство ли? Или он, Рысь, не уважающий себя попаданец? Или страна ему попалась неправильная?

Бедняга вздохнул и облизал потрескавшиеся губы. Пить уже хотелось немилосердно. А все ползком, по траве… Пивка бы холодненького. Или хоть этого их верескового эля.

— Ползи осторожно… — прошептали у него над ухом. Рысь подпрыгнул и заорал от неожиданности. Лапища Смита мгновенно прикрыла ему рот. Менестрель задергался. Инстинкты требовали кусаться, воспитание — не брать в рот всякую гадость. Мало ли какие там бактерии. — Тихо!

Эльф выпустил спутника, убедившись, что тот больше не орет. И тяжело примостился рядом.

— Печа-аль… Я сижу, а она стоит. Я все сижу, а она стоит…

— Кто?

— Баба.

Он сладко причмокнул и взмахнул ушами. Добавил:

— У нее нож.

Менестрелю вообразилась жуткая маньячка, охотница за головами, ну, или хотя бы за ушами, эльфийскими. И навещать хутор мгновенно расхотелось. Рысь облизал потрескавшиеся губы:

— Где стоит?

— У колодца, во дворе.

Фантазия Скайрыся проделала резкий разворот от маньячилы к запотевшему ведру, полному студеной колодезной воды. Оставайся у менестреля сейчас одежда с рукавами, он бы закатал эти рукава, готовясь к рукопашной за это воображаемое ведро. За колодец! За всю воду в мире! А так он только распрямился, одергивая набедренную повязку, готовый повергнуть зло, в лице бабы с ножом, голыми руками.

Смит причмокнул и подтолкнул Рыся к полускрытым травой покосившимся воротам, готовый защищать ему спину.

Похоже, хозяева бросили хутор вечность назад. И он представлял собой жалкое зрелище. В этом Скайрысь убедился, приложившись глазом к щели между створками, а потом просунув туда и голову — чтобы увидеть больше. Дом был заколочен, сараи покосились и щерились темнотой дверных проемов, а во дворе трава была еще пышнее, чем снаружи. Еще бы — когда посреди двора стоял колодец. Крышка над ним прогнила и опала, ворот валялся в крапиве, через оплывшую скамейку для ведер тянулась, прячась в бурьяне, ржавая цепь. Но от колодца так приятно пахло водой, что Рысь сам не понял, как раздвинул створки могучими плечами.

А те воистину оказались могучи, потому как петли икнули, скрипнули, и створки с грохотом рухнули под Скайрыся. Менестреля на ногах удержал Смит. С трудом. Тот все рвался к воде. И они шаг за шагом приближались туда, где должна была стоять баба с ножом. Но сейчас она Скайрыся интересовала мало. Он должен был припасть к истокам. Вот незадача: ведра-то и не было.

— Жизнь — боль, — просипел он пересохшим ртом, обегая колодец едва ли не на четвереньках и раздвигая траву голыми руками. Крапива была кусачей, как ей и положено. Чертополох оставил в волосах менестреля много липких колючих шариков. Не было ведра!

Эльфу пить тоже хотелось. И пока Скайрысь бежал вокруг колодца по часовой стрелке, Смит двигался против. Они сошлись, вода и пламень, ну и все остальное, что было у классика. И больно стукнулись лбами.

— Ой! — вскричал менестрель.

— Да чтоб тебя, — поддержал Смит. И запрыгал на правой ноге, потирая лоб и торчащий из полосатого носка (на носки орк не покусился) большой палец левой ноги. Зато глаза Скайрыся озарились: не то вылетевшими оттуда искрами, не то неземным счастьем: его спутник умудрился споткнуться о горшок. А что такое горшок? Это такой предмет, в который можно что угодно положить. Например, воду.

Вот только как ее налить, если вода глубоко внизу, а у них при себе нет веревки?

Похоже, Смит подумал то же самое. Поскольку перестал держать себя за ногу, а зигзагами забегал по двору, аккуратно заглядывая в хозпостройки. Печально хлопнул ушами:

— Нет. Уже сгнило все.

— А где эта твоя? Маньячка. Может, у нее найдется веревочка?

— Между прочим, я все слышу, — донеслось до них глубокое контральто. Скайрысь поднял глаза. А «нефритовый жезл» поднялся сам, распирая чресла. — Я тут лед колю.

— Какой лед? — и глядя на вставшую спереди дыбом набедренную повязку, решил что лед был бы кстати.

— Холодный, — печально отозвалась красавица. Наблюдайся Смит поблизости — за «бабу» ему бы точно прилетело. И за бурное воображение менестреля до кучи. Кого может испугать небесное создание, пусть даже и с ножом? Светлая косища, перекинутая через плечико, шелковая, сверкающая белизной рубаха, широкий кожаный пояс с пряжечками, подчеркивающий все достоинства талии. Крутые бедра в обтягивающих черных брючках, тоже шелковых. И на всем этом ни соринки, ни пятнышка…

Рысь прижал указательный палец к губам, ощущая себя подле этой небесной девы грязным дикарем. Он вздрогнул и заслонил чресла скрещенными руками.

— Это все он… Подлый Бересклетник! — красавица затрепетала ресничками. Из правого глаза выкатилась слезинка и поползла по нежной, словно испанский персик, щечке. — Вот, и рукав разрезала.

Дева вскинула руку с ножом, показывая разошедшийся до локтя пышный рукав:

— Он чудовище! Вот теперь и колю лед, чтобы успокоиться.

Она чмыхнула и вытерла нос рукавом свободной руки. «Нефритовый жезл» Скайрыся стал медленно опадать на шесть часов.

— У тебя веревка есть?

— В сумке посмотри… — косатая носком сапога указала на заросли бурьяна. Смит оказался проворнее. Прыгнул котом на цыпленка и через минуту терзал и разбрасывал содержимое дамской косметички, отбрасывая вещи, на его взгляд, ненужные, и откладывая полезные. И при этом беспрестанно работал челюстями, поглощая печенье с изюмками и запивая лимонадом из баклажки.

Рысь попытался настоять на честной дележке, но Смит зыркнул на него не хуже Топинамбура из вчерашней таверны. И менестрель, опасаясь за сохранность конечностей, отступил.

Девушка к терзанию сумки отнеслась равнодушно. Поигрывала ножом, словно пыталась пронзить себе грудь там, где сердце, но вовремя останавливалась. Льда у нее, кстати, больше не было. Тот несчастный кусочек, который еще не растаял, эльф запихнул себе в рот еще прежде печенек и лимонада.

— О, веревочка! — наконец воскликнул он и стал, как фокусник платочки из цилиндра, тянуть из сумки разодранную на кусочки и связанную простыню. Подергал, оценивая самодельную веревку на прочность. Прикинул длину и стал привязывать к ней горшок.

— Опускай давай, — приказал Скайрысю.

Тот уперся грудью в сруб и стал вытравливать веревку: аккуратно, чтобы хрупкий, и без того местами дырявый горшок не тюкался о стенки колодца. Тихий плюх подсказал, что горшок достиг уровня воды. Рысь подергал веревку, горшок накренился, и вода полилась внутрь. Смит, встав на бревно сруба, как на приступочку, шумно хлопал ушами и громко сопел, мешая Рысю сосредоточиться.

— Тяни бережнее. Нет, быстрее! Она журчит! Она выливается!

Рысь отпихнул эльфа локтем и подналег. Еще ничто и никогда он не тащил так быстро, даже ладони обжигало. Но вот горшок наверху. И можно к нему припасть!

Припал не только Рысь, но и эльф, и дева. Вода тонкими струйками била из дырок горшка во все стороны, и любой мог приложиться к живительной влаге. И присосаться тоже.

— Уфф!

Вода внезапно закончилась.

— Надо ведро поискать. А то так провозимся, — Рысь кинул плотоядный взор на… крошки печенья, думая, что уж тут-то он Смита опередит. Девушка взмахнула ножом:

— У меня там было. Складное.

Эльф настойчиво отодвинул от себя ее руку.

— Кончай им махать уже. Мы не насильники какие. Вон, в сумку его убери. И вообще, держишь ты его как-то странно.

Красавица заморгала и за всхлипывала. Рысь отвернулся. Все его эстетическое чувство противилось глядеть, как она еще раз станет вытирать нос. Рукавом. Бе-е-е…

— И ничего не странно. Я так лед колю. Всегда! А он…

— Давай знакомиться, и ты нам все расскажешь. Смит, просто Смит, лучший из эльфийского рода.

За спиной у Скайрыся раздалось молодецкое чмоканье: это наглый ушастый целовал девушке руку.

— Принц? — в голосе красавицы зазвенели какие-то новые интонации.

— Лучше. Намного лучше. Я — Сархашский Висельник.

В томном «О-о», которое девица издала, казалось, можно было утонуть. Зависть тюкнула Рыся в сердце. Он обернулся.

— А я — Серинна Фе Калло. Писатель, — ее рука дернулась, уходя за спину, и нож располовинил подлетевшего слишком близко шершня. Смит уважительно поднял большой палец.