3

Все случайное — это плохо спланированное специальное.

Из дневника майора Особого управления Тайной Канцелярии Иван Тургенева.


Продолжается визит принца Нобухито и принцессы Акеми царствующего дома Ямато. Принц и принцесса посетили города Владивосток, Красноярск, Горск, и Нижний Новогород, где были тепло приняты российской публикой, атак же заводы, фабрики и культурные учреждения, приготовившие к прибытию детей императора свои лучшие спектакли и эстрадные номера.

По просьбе Ниххонской стороны, официальная часть визитов была сокращена до минимума или вовсе убрана, так что ничего не мешало принцу и принцессе знакомиться с Россией и её народом.

Особый интерес у принца Нобухито вызвала система воздушного сообщения России, которую он в своей беседе с нашим корреспондентом назвал образцовой. В Ниххон расстояния намного меньше, но огромное количество островов, и доставка грузов в зимние месяцы испытывает массу трудностей. Кроме того, водный транспорт крайне медлителен по сравнению с воздушным и Стране Восходящего Солнца были бы очень полезны лёгкие аэролёты полезной нагрузкой до десяти тонн, и специальные транспортные аэролёты нагрузкой до тридцати пяти тонн.

Ниххон вставшая на путь модернизации и развития остро нуждается не только в поставках сырья и металлов, но и в новейших технологиях, которые могут предоставить наиболее развитые страны мира — Россия, Германия, и Британия.

Именно с целью закупки станков, оборудования и патентов была организована поездка принца Нобухито и принцессы Акеми, которая началась с посещения Российской империи.

Русский Курьер, 5 июня 1923 года.


Вчера 6 июля в Идальго-дель-Парраль (Мексика) бандой из двенадцати человек, застрелен бывший лидер мексиканской повстанческой армии Панчо Вилья. Среди членов банды убийц депутат законодательного собрания штата Дюранго — Хесус Салас Баррас, помещик Мелитон Лосойя, полковник Феликс Лара и другие.

Убийцы были сразу же найдены соратниками убитого, и повешены перед зданием городского суда Дюранго, но несмотря на это волнений среди населения избежать не удалось, так как в бумагах покойных были обнаружены документы прямо свидетельствующие о причастности правительства Мексики и её президента Альваро Обрегона лично.

Нью-Йорк Таймс, 7 июля 1923 года.


Российская империя, Москва, Московский аэродром «Ходынка».

Встречали дорогих гостей на поле аэродрома, и там же расположили оркестр, салютную батарею, и сборный конвойный полк, где присутствовали представители всех родов войск.

Опытный командир воздушного корабля подвёл «Князя Владимира» так, чтобы гости ступили на ковровую дорожку ровно в девять часов утра, и стоило принцу с принцессой коснуться ногой алой дорожки, как грохнул приветственный залп, и заиграл духовой оркестр.

Всё было очень красиво, и до предела торжественно. Поскольку визит был не государственным, а как бы частным, то вместо государственных двуглавых орлов — на алых стягах реял атакующий сокол рода Рюриков, и словно маленькие солнца, жёлтые шестнадцатилепестковые хризантемы императорского рода на красных полотнищах. Красок добавляли оркестр, сверкающий начищенной бронзой духовых инструментов, парадный расчёт караула, и конвой, на конях, подобранных в масть.

Принц Нобухито и хрупкая словно статуэтка принцесса Акеми, спустились по широкому трапу аэролёта, и под грохот оркестра дошли до места где их встретил канцлер. Принц был в парадном белом мундире военного флота Ниххон, а Акеми в таком же белом кимоно, подпоясанная широким алым оби, и изящных белых туфельках европейского вида. Акеми, получившая образование в Берлинском университете, категорически отказывалась носить традиционные ниххонские сандалии гэта, красить лицо толстым слоем рисовой пудры, и вообще имела репутацию весьма прогрессивной девицы, увлекаясь воинскими искусствами, верховой ездой, и игрой в теннис.

Николай отметил скульптурную, словно мраморную красоту принцессы, и сурового вида сопровождающих офицеров в мундирах разных родов войск императорской армии.

Затем были краткие речи встречавших, ответные слова принца, торжественный марш, и красочный караван машин и экипажей двинулся к Кремлю, где их ожидал государь.

Представление официальной делегации сопровождающих состоялось сильно позже, когда ниххонцев повезли в выделенный им дворец.

Принц и принцесса обошли весь строй офицеров и гражданских, что должны были сопровождать их во время краткого визита, а принц отлично говоривший по-русски сказал каждому несколько слов. Но напротив Николая, остановился бросив взгляд на орден Хатимана.

— Я вижу мы не ошиблись, награждая вас орденом нашего самого воинственного божества. — Произнёс он с улыбкой. — Полученные вами награды лучше всяких слов говорят об этом.

— Служение государю есть лучшая награда для дворянина. — Произнёс Николай на ниххонском, и поклонился.

— Вы очень хорошо служите, сказала стоявшая рядом Акеми, и заглянула в глаза Николаю, от чего тот на секунду потерялся в пространстве и времени. Глаза у принцессы глубокого зелёного цвета, были куда живее лица, и казалось, что в них скрыта вся мудрость человечества.

Николай усилием воли заставил себя вернуться на землю, и молча поклонился принцессе.

— Достойный муж, достоин во всём. — Акеми вдруг улыбнулась и её лицо словно осветилось изнутри. — Это он? — Принцесса веером указала на рукоять меча, который Николай по настоятельной рекомендации канцлера, взял вместо парадной шпаги.

— Да, аната но денка химе. (Ваше высочество принцесса) — Николай говорил на кэйго — особом нихонском языке специально для императорских особ. Ниххонская принцесса также перешла на кэйго, и требовательно протянула руку, что было определённым нарушением этикета, но Николай аккуратно отстегнул меч, и с низким поклоном подал его Акеми.

Продолжая держать Фарукон горизонтально, и толкнув цубу4 большим пальцем, принцесса поймала меч за рукоять, и вгляделась в сталь клинка словно в зеркало.

— Он прекрасен… — Она вздохнула, вернула меч в ножны и посмотрела поверх на Николая. — А были ли прекрасны, ваши учителя?

— Акеми… — Принц попытался остановить сестру, но та лишь отмахнулась.

— Это отличные мастера боя, аната но денка химе. — Николай снова поклонился. Но я продолжаю учиться, потому что нет предела мастерству.

— Я надеюсь здесь найдётся место, где мы можем оценить ваше искусство? — Громко спросила принцесса, и глава группы сопровождения генерал полковник Игнатович, уверенно кивнул.

— Да, ваше высочество. Внизу в полуподвале есть фехтовальный зал. Уверен, что он подойдёт.

— Сегодня вечером. — Акеми подала меч обратно Николаю, и так посмотрела, что у него по спине пробежал ледяной ветерок.

Российская империя, Москва, гостевой дворец Коллегии Иностранных дел.

— Да что же это за комиссия5, прости господи! — Генерал Сидор Матвеевич Игнатович, достойный и заслуженный сотрудник военно-дипломатического корпуса, укоризненно посмотрел на Николая, — И как прикажете из этакого пердимонокля вывернуться? Ведь ежели она вас, зарежет, скандал будет на всю страну, а паче вы бешенную это принцессу зарежете, это же и вовсе ужас какой приключится.

— Так учебная вроде схватка? — Подал голос капитан второго ранга Сергеев, руководивший контрразведывательным отделом на Тихоокеанском флоте.

— Да кто же вам это сказал? Вы, господин капитан глаза её видели? — Сварливо отозвался Сидор Матвеевич. — Фарукан этот будь он неладен ей нужен. Для того и князя в состав встречающих затребовали, а явиться без меча он не мог. Политически было бы неправильно.

— А что, князь, катаной вы действительно владеете? — Поинтересовался подполковник Зарубин, командовавший пограничным отрядом в Хабаровской губернии.

— Как говорит мой учитель, на вполне приличном уровне. — Николай усмехнулся. — И поскольку выбора всё одно нет, буду стараться не зацепить принцессу. Такую красоту портить грех. А подранит она меня, так не велика беда. Надеюсь не убьёт.

— А представляете господа, какая сейчас паника у ниххонцев? — Генерального штаба майор Кузоватов, усмехнулся. — Им-то в случае серьёзной раны у принцессы вообще придётся сеппуку делать.

— А чего она такая шебутная — то? Сидор Матвеевич посмотрел на майора Кузоватова, который был в генштабе главным специалистом по Ниххонской империи.

— Так Фарукан этот, был семейной реликвией рода Тайра, из которого вышла вторая жена императора Хирохито. — Пояснил Кузоватов. — Пропал в ходе войн с сёгунатом, и вот нашёлся, когда был подарен князю. Посылать к нам наёмных убийц, роду Тайра не по чину, а вот так, зарезать в честном поединке, вроде как даже оказать уважение.

— Так подарить им этот меч, да дело с концом. — Николай пожал плечами.

— А прослыть трусом перед ними не боитесь? — Полковник Хвостов — начальник сводного конвоя покачал головой.

— Да мне совершенно безразлично что там думают обо мне какие-то ниххонцы. — Николай пожал плечами. — У меня знаете-ли масса других, более насущных проблем, например, несданный экзамен по теоретической механике.

— Не скажите… — Генерал-полковник покачал головой. — Речь сейчас идёт не о вашей репутации, а о репутации всей России. Ежели мы так легко отдаём легендарный меч, то там глядишь и пару губерний отдадим. Так что вам, князь, только один приказ. Не убить эту бешеную принцессу, и не дать убить себя.

Вечером, после ужина, который прошёл в напряженном молчании, все обитатели Архиерейского дворца, кроме слуг и охраны на постах, собрались в полуподвале, который прежние хозяева здания использовали как тренировочный зал. Была даже площадка, застеленная толстыми каучуковыми матами для отработки бросков, и пулеуловитель из мешков с песком.

Сопровождавшие Николая офицеры пришли первыми, и пока Николай разминался, негромко обсуждали готовящийся поединок. Акеми со свитой, пришла через десять минут, и девушка, одетая в лёгкую свободную рубаху увага и штаны — хакама, без разговоров вышла на середину площадки.

Николай, одетый в форменные штаны от полевого мундира, сапоги и нательную рубаху, кивнул генералу Игнатовичу, и тоже вышел на площадку.

Пожилой сухощавый ниххонец, в чёрном кимоно, и тяжёлым большим веером в руках, вышедший к ним, раскрыл веер, словно стену между ними, и с громким щелчком сложил его, давая команду на начало поединка.

Первый удар, длинный секущий взмах, на уровне груди, так и подмывал чтобы уйти вниз, атаковав верхнюю часть тела, но Николай вместо этого мгновенным движением ушёл назад, и качнувшись вперёд в прямом выпаде, остановил кончик меча у шеи Акеми.

Принцесса конечно тут же отпрянула назад, но ей, как и всем присутствующим было понятно, что проходи поединок в реальном бою, она бы в лучшем случае с дырой в горле.

Видя, что Николай не собирается атаковать, Акеми, покружив по полу снова пошла на сближение, но уже куда более аккуратно.

Поединки на мечах не бывают долгими. Короткий высверк стали, звон, и Николай перехвативший тонкую, но удивительно сильную руку принцессы, державшую меч, замер опустив кончик Фарукона в пол.

Акеми, несколько раз дёрнулась, попытавшись вырваться из захвата, но пальцы Николая способные скрутить пятак в трубочку, держали её словно капкан, при этом не сильно сдавливая кисть принцессы, и чувствуя нежность и прохладу тонкой кожи.

Акеми не мигая смотрела на Николая, словно силилась проникнуть в его мысли, а Николай видевший перед собой девчонку, запутавшуюся в обстоятельствах, спокойно стоял удерживая её хотя чувствовал нарастающее желание просто погладить её по голове, успокаивая словно ребёнка. И только когда она выронила на пол свой меч, признавая поражение, он, чуть помедлив, нехотя отпустил девушку, и тут же поклонился благодаря за поединок, и подхватив одной рукой её меч, повернул боком любуясь узором на лезвии.

— Аната но денка химе, у вас великолепный меч. — Он снова поклонился. — Не будет ли с моей стороны дерзостью, попросить его в дар, как память об этом сиятельном дне?

— Пусть он будет памятью обо мне. — Принцесса стояла так близко, что Николай слышал её дыхание и чувствовал тонкий запах иланга от волос, и тела.

— В ответ я прошу принять этот меч, чтобы он, как и раньше, защищал честь страны Ямато. — Николай протянул Фарукон рукоятью вперёд, так, что вздумай Акеми оттолкнуть его руку, острие меча вошло бы Николаю в живот.

«Правда?» — Глаза Акеми стали огромными словно два блюдца, и она осторожно, словно хрупкую драгоценность, взяла меч правой рукой.

Игнатович, от обилия эмоций просто начал аплодировать, а стоявшие полукругом ниххонцы, разразились приветственными криками.

Спал Николай очень чутко, и когда дверь в его спальню чуть слышно скрипнула, сразу же проснулся, а рука легла на прохладную рукоять Громобоя, лежавшего под подушкой.

Что-то белое, появившись на пороге комнаты, замерло на секунду, и тут же быстрее молнии юркнуло к Николаю под одеяло, и не давая ему сказать ни слова, впилась жарким поцелуем в губы.

Утром, от визита незнакомки не осталось никаких следов кроме смятой взлохмаченной кровати, и запаха иланг-иланга от подушки.

На совместном завтраке, не осталось и следа от вчерашнего напряжения. Российские офицеры и свита гостей, сели вперемежку, и свободно беседовали на разные темы, а к Николаю подсел принц Нобухито, и чуть склонив голову в приветствии, переждал пока вставший Николай поклонится и снова сядет на стул.

— Скажите, князь. А чем вы занимаетесь в вашем генеральном штабе? Судя по наградам, вы не сидите за столом, но ведь ваша страна не воюет? — Принц, похожий лицом на рано повзрослевшего мальчишку, улыбнулся.

— Даже у самой мирной страны полно врагов. — Николай тоже улыбнулся. — Внешние враги и внутренние, да и просто неразумные граждане, считающие себя выше закона.

— А что для вас закон?

— Правила. — Николай помолчал, подбирая слова. — Правила — это то, что стоит между нами и государством, как машиной принуждения, и определяет права и обязанности сторон. Договор своего рода. Правила частью прописаны в своде законов, частью являются традиционными установлениями, а частью просто требования здравого смысла, но все они в целом, являются важнейшей частью наших отношений между нами и государством, и просто между людьми. Но для всякого члена общества от императора до рядового общинника исполнение закона должно быть обязательным и беспрекословным, ибо это основа общественного договора. Не нравится закон — работай над его изменением или отменой, но пока тот работает — соблюдай его. Да и в конце концов, никто здесь никого не держит. Не нравятся законы — уезжай в места, где законов нет и правит сила. Но таких мест со временем будет всё меньше и меньше пока они не исчезнут совсем.

— Но насколько я знаю, вы сами бывало нарушали закон? — Уточнил принц.

— Да, и готов был нести за это ответственность. — Николай кивнул. — У нас ходит такая шутка, что Уголовный кодекс есть список самых опасных развлечений, с расценками на них. Сделал — прими наказание. Кого-то, возможность получить реальный срок, остановит от преступления, для других существует правило третьего срока, когда человек получает максимальное наказание вне зависимости от тяжести преступления, а четвёртое автоматически приводит его к пожизненному заключению.

— А как же ваш инцидент с карточным жуликом?

— У вас прекрасная разведка. — Николай не вставая поклонился принцу, отдавая должное ниххонским специальным службам. — Но они не вполне точно донесли до вас суть того что произошло. Леонид Пантелеев известный в среде московской воровской публики под кличкой Пономарь, сам изволил принять решение о прекращении своей жизни. Когда он влезал на перила Бородинского моста, я как раз завтракал в обществе товарища6 окружной Китай-городской прокуратуры, и начальника Сретенского околотка, о чём эти уважаемые господа уже составили рапо?рт, представленный ими в комиссию, что была создана для служебного расследования этого инцидента.

— Но ведь вы то знаете, что нарушили закон?

— Ни в коем случае, ваше сиятельство принц. — Николай усмехнулся. — Закон вовсе не запрещает рассказывать будущим каторжникам все нюансы их пребывания на каторге, и любовных предпочтений заключённых. Так что решение было принято гражданином Пантелеевым самостоятельно и без принуждения.

Николаю были совершенно непонятны цели этого допроса, но блюдя дипломатический протокол, отвечал любезно и по мере возможности честно.

— И ваши власти поверили?

— Власти, тоже связаны правилами. И если их границы не перейдены, никакой даже самый ретивый чиновник не может привлечь человека к ответу. Просто не за что. Урок, который я получил несколько лет назад, многому научил меня.

— Мы внимательно смотрели за тем, что происходит. — Нобухито неожиданно остро взглянул на Николая. И даже были готовы к определённым действиям, попади вы на каторгу.

— Но зачем? — Николай удивлённо посмотрел на принца. — Что для огромной империи единственная песчинка?

— Стены крепостей состоят из песчинок, и единственный способ сделать стену монолитной — установить неразрушимые связи между песчинками. Вы были бы хорошим гайдзином7 на службе Сына Неба.

— Слава богу всё обошлось. — Николай вновь поклонился принцу.

— Но, если вдруг, ваши отношения с государственной властью вновь обостряться до крайней степени, вы знаете где вас примут словно дорого гостя. — Неожиданно закончил принц, и покинул Николая, крайне удивлённого поворотом беседы.

Несколько полуофициальных визитов, должны был плавно перетечь в проводы принца и принцессы, когда из германского МИДа пришло сообщение об аварии на дирижабле ЛюфтФара «Грозовое облако», который должен был принять на борт ниххонскую делегацию, и доставить её в Германию.

Оставался вариант отправки за императорской семьёй дирижабля менее комфортабельного класса, но Нобухито обратился к властям Российской империи с просьбой чтобы его с сестрой доставили в Германию на борту «Князя Владимира».

Император, конечно же, сразу дал команду готовить воздушный корабль к путешествию, что чуть задержало ниххонцев в России, но капитан обещал наверстать время за счёт скорости.

Российское сопровождение должно было лететь до Бреста, где на борт поднимались представители германской стороны, принимая заботу за ниххонцами на территории Германской Империи.

Таким образом все российские офицеры и охрана после торжественных проводов поднялись по трапу, на Князя Владимира.

Время до границы коротали в музыкальном салоне, где специально взятые в полёт артисты давали небольшой, но очень яркий и запоминающийся концерт. Выступали известные российские певицы Анастасия Вяльцева, Варвара Панина, а также хорошо известные Николаю Юрий Морфесси, и Мария Эмская. А вёл концерт неподражаемый весельчак и балагур знаменитый конферансье Никита Фёдорович Балиев который к такому случаю разучил несколько шуток на ниххонском языке. Пели вперемежку европейские и российские песни, и разыгрывали короткие юмористические сценки. Больше всех смеялась принцесса Акеми, получившая европейское образование в Берлинском университете, и знавшая пять языков включая русский. А Нобухито реагировал куда сдержаннее, видимо не всё понимая.

Николай, близко знакомый почти со всей театрально-эстрадной публикой, сердечно раскланивался с певцами и певицами, а Никита Фёдорович даже успел рассказать ему на ухо несколько свежих сплетен, о похождениях Насти Вяльцевой ухитряющейся не только лавировать между четырёх официальных любовников, но и заводить интриги «на стороне».

Где-то через час после начала представления, к Николаю подошёл один из мичманов команды «Князя Владимира» и передал просьбу капитана подняться во второй моторный отсек.

Понимая, что дело серьёзное, он поспешил вслед за мичманом.

Левый моторный отсек, был наполнен шумом работавшего восемнадцатицилиндрового двигателя, и суетой матросов. Здесь уже находился генерал Игнатович, полковник Хвостов, и командир корабля, капитан первого ранга Вячеслав Кедрин. Они о чём-то спорили, временами заглядывая под кожух.

— А вот и вы князь. — Генерал приветливо кивнул Николаю. — Я знаю, что вы как раз учитесь на точной механике. Посмотрите, что за подарок нам оставил неведомый гость. — Он кивнул на корпус редуктора, и другие офицеры расступились, давая Николаю пройти.

В самом тёмном углу корпуса, там, где расходились приводные оси к лопастям ходовых пропеллеров, находилась небольшая коробка размером с ладонь, и большой брикет грязно красного цвета примотанный проволокой к боку коробки.

Сняв ещё один сегмент кожуха, Николай наконец подобрался к адской машинке ближе.

— Господин генерал-полковник. — Николай выпрямился. — Это без сомнения бомба, причём очень большой мощности. Судя по маркировке взрывчатки, это тринитротолуол и тому как она установлена, злоумышленник намеревался не только повредить двигатель, но и обломками оного изрешетить топливный бак, который от нас находится через тонкую переборку. Я надеюсь топливо из бака откачали? — Спросил Николай у капитана и тот уверенно кивнул.

— Что смогли, перекачали в другие баки, а остатки просто слили.

— Хорошо. Теперь мне нужен хирургический набор, и пару сорвиголов, которые будут стоять в начале отсека с огнетушительными приборами. И дайте пожалуйста команду внимательно осмотреть весь корабль. Возможно этот подарок не единственный.

— Сделаем. — Капитан первого ранга кивнул и через три минуты отсек был пусть, не считая двух мичманов стоявших с раструбами огнетушителей в руках.

Осторожно Николай снял ещё один сегмент моторного кожуха, и подобрался к бомбе собираясь заглянуть под крышку взрывателя.

Когда её удалось снять, Николай увидел обычный шестерёночный механизм фирмы Вашерон, которые обычно использовали для движения небольших устройств типа музыкальных шкатулок, и сразу же понял причину того, что бомба не сработала. Криво посаженый корпус пропустил густое редукторное масло внутрь и чувствительный механизм просто залип. Что, впрочем, не отменяло того, что шестерёнки могло стронуть с места в любой момент, разнеся в клочья не только половину моторного отсека, но и один не слишком аккуратный организм.

Но бомба была не простым часовым таймером, с задержкой по времени, а судя по механизму, который Николай рассматривал, имела защиту от снятия. Стержень сейчас упиравшийся в стенку редуктора, должен был инициировать взрыв при попытке удалить взрывное устройство.

Согнув пальцами пару шестерёнок, он сломал основной привод, и занялся крепежом бомбы к двигателю аэролёта.

— Господин капитан. — Один из мичманов, стоявших с огнетушителем подошёл ближе. — Командир велел передать, что бомб больше не обнаружено.

— Спасибо, господин мичман. — Николай наконец снял бомбу, удерживая шпенёк взрывателя пальцем, и выпрямился, прижимая вымазанную в чёрном масле адскую машинку к лазоревому парадному мундиру. — А теперь давай-ка мне парашют, и доложи капитану, пусть прикажет открыть аварийный люк. И чтобы никого там в коридорах. Рвануть может в любой момент.

— Так как-жо эта? — Прошептал мичман и опрометью кинулся из отсека. Вернулся быстро, держа в руках ранцевый парашют, и сноровисто стал накидывать лямки на Николая. Судя по тому, как уверенно и ловко, делал он это не в первый раз.

— Приходилось, прыгать-то?

— Да не волнуйтесь. — Николай улыбнулся. — У меня налёт больше двухсот часов. И с парашютом прыгал не единожды.

По дороге к аварийному люку, никого не встретилось, и ещё сильнее прижав бомбу, Николай разогнался по коридору, оттолкнулся со всей силы и ухнул вниз.

Тело сначала закрутило потоком, но маневрируя лишь ногами и одной рукой, Николай смог выровняться и дёрнул кольцо.


Российская империя, Москва, Смоленская Губерния, окрестности села Кардымово.

Аварийный парашют был довольно маленьким, но дело своё делал исправно, опустив Николая на песчаную прогалинку где-то между лесом и рекой, на которой трое мужиков добывали рыбу самым быстрым способом — динамитом. Не став распутывать стропы, капитан рубанул по ним кинжалом, ухитрившись при этом не отпустить бомбу, и выпрямившись крепко встал на ноги.

— Рыбу глушим, господа общиннички? — Николай улыбнулся мужикам, остолбеневшим от зрелища упавшего с неба офицера в заляпанном мазутом парадном мундире с внушительной коллекцией орденов. — А ну-ка достаньте мне смолы какой или твёрдого дёгтя…

— Так это… щас. — Самый сообразительный уже метнулся к краю леса и вернулся через пять минут с липкой горкой сосновой смолы в руках.

Перевернув бомбу, Николай затолкал пальцами смолу в механизм и с улыбкой посмотрел на общинников. — Сети — то готовы?

— А то. — Степенно ответил самый пожилой из мужиков. — В два ряда натянули васьсиясь.

— А глушите динамитом?

— Танамидом. — Мужчина кивнул, огладив длинную бороду. — Токма мало его. Слегами придётся молотить.

— Не придётся. — Николай улыбнулся и резко, со всей силы метнул адскую машинку на середину реки.

Секунд тридцать была тишина, и Николай уже подумал, что напрасно он переживал за возможность внезапного взрыва, когда над водой встал высокий, пятнадцатиметровый фонтан, и раздавшаяся река обнажила дно реки.

Взрыв был такой силы, что выплеснувшая на берег вода вынесла большое количество рыбы прямо на песок, и ошалевшие от лёгкой контузии мужики без разговоров принялись собирать её, складывая в большие мешки. А после, с огромным трудом вытянули сети, забитые речной живностью.

— Мы тута её прикармливали с неделю. — Громко заорал старший всё ещё ковыряя пальцем в ухе. — Вота кучкой и встала. А вам вашество, куды надо мож? Тако отвезём со всем вежеством.

— Да куда-нибудь, в город, или управу полицейскую.

— Так в Смоленск и свезём. — Уже гораздо тише сказал общинник и с удовольствием посмотрел на восемь больших мешков с рыбой. — С таким грузом уже и в губернию можно. А обратно уж с денежками. — Он оглянулся на лежавшую на земле ткань парашюта. — А вот ежели продавать такую вот материю, она почём будет?

— Да так забирайте. — Николай усмехнулся. — Всё равно парашют уже испорчен. Только давайте я вам записку напишу, чтобы вас в полицию потом не таскали.

Доехали почти до Смоленска, когда их на дороге перехватил полицейский разъезд, поднятый по тревоге, телеграммой обер-полицмейстера губернии, для поисков и оказания возможной помощи капитану Белоусову.

Простившись с общинниками, Николай легко вскочил в седло подведённой к нему лошади, и уже через полчаса был со всеми возможными почестями принят у губернатора, а на следующее утро, сытого, отмытого, в вычищенном мундире и даже найденной где-то форменной фуражке, отправили курьерским дирижаблем в Москву.

Москва встретила его шумом, и суетой. Новость о бомбе на борту Князя Владимира хоть и не стала темой газетных статей, но взбаламутила государственный аппарат, сверху донизу. В зданиях Первого Аэролётного Отряда, судя по обилию автотранспорта, солдат, полицейских чинов и сотрудников прокуратуры, веселье было в самом разгаре, но Николая никто не задерживал.

Кивнув знакомому офицеру из боевых подразделений Канцелярии, Николай завёл машину, и не торопясь поехал на службу писать рапорта. Несмотря на то, что это была самая нелюбимая часть работы Николай никогда не увиливал, особенно после того, как увидел, что поданные им рапорта стали основанием для далеко идущих выводов судебной коллегии, прокуратуры, и других весьма уважаемых организаций.

Рапорт получился довольно объёмным, так как Николай добавил свои соображения по устройству охраны гостей и наличию на борту аэролётов спасательных средств кроме маленьких «аварийных» парашютов, позволявших лишь не убиться насмерть, чуть менее подготовленным пассажирам.

А сдав отчёт в секретариат, был сразу же отловлен адъютантом начальника, и уже в его кабинете, рассказал всё ещё раз.

— Молодец. — Борис Фёдорович Орлов снял с носа очки и стал тщательно протирать стёкла, кусочком замши. — Действительно молодец. Сидор Матвеевич Игнатович, от тебя в полном восторге. И то, как разрешил историю с мечом этим, будь он трижды неладен, и вообще, справил дело с принцессой. — Он понимающе улыбнулся. — Ну а за бомбу эту, тебе отдельный поклон. Германцы-то видишь, бомбу снять не смогли, хоть и обнаружили, вот у них и образовалась убыль дирижабля. Так что наши теперь со всех сторон первые, а бритты, помоями умылись.

— Нашли что-ль кого? — Николай вскинулся.

— Нашли. — Глава Тайной Канцелярии усмехнулся. — Для них, сигналом на уход был взрыв и крушение «Князя Владимира», а поскольку мы начали раньше, то и повязали почти всех, и главное взяли небезызвестного Соломона Розенблюма, который жил под именем торговца Сиднея Рейли. Вот кто заслуживает петли, так это он. Бритты уже возбудились до крайности и требуют возвернуть этого деятеля, но он как уроженец Российской Империи, и гражданин, никакой выдаче конечно не подлежит.

— Знавал я этого господина. — Николай кивнул. — Всё около инструкторов лётной школы скакал.

— Ну вот и допрыгался. — Князь Орлов надел очки и достав из папки на столе пачку фотографий толкнул в сторону Николая. — А с ним ещё полтора десятка сошек помельче. Так что нам всем будет чем заняться. А вы, голубчик поезжайте-ка домой, и чтобы ранее третьего дня, я вас не видел и не слышал. А то мы по старым вашим делам ещё не всё разобрали.


Загрузка...