Тени прошлого. Часть 1

Глава 20. Сияние/Анкх

Около трёх недель понадобилось нашим новым членам команды, чтобы разобраться в работе и принципе перемещения Странника. Тауи усердно погрузились в работу и изучение сложной природы двигателя нашего корабля. Мы стремились к тому, чтобы при выходе из Перехода исключить любые возможные нежелательные последствия, особенно связанные с сильным выбросом тахионных частиц.

Мы столкнулись с неожиданными сложностями и техническими препятствиями, которые требовали настойчивого исследования и творческого подхода. Каждый день мы учились на собственных ошибках, делали наблюдения и производили корректировки в настройках и механизмах Странника.

Наконец, после нескольких итераций исследования и модификаций, нам удалось значительно сократить сильный выброс тахионных частиц при выходе из Перехода. Хотя полностью избавиться от него не удалось, мы достигли значительного прогресса. Наш Странник теперь практически невозможно обнаружить.

За это время произошло много интересного. Например, мы, осуществляя Переходы при тестировании, расположили автономные лаборатории у каждой планеты этой звёздной системы, за исключением третьей. Сколько бы мы не уговаривали тауи, они твёрдо стояли на своём: нельзя разглашать сведения о другой прау, а значит и каких-либо искусственных спутников или автономных лабораторий не допускается выводить на орбиту их родной планеты.

На закономерные вопросы от том, как они следят за погодой, за сейсмической активностью на планете, тауи отшучивались, что это не нужно. Как оказалось позже, это были не шутки. На планете практически отсутствовала сейсмическая активность, во многом из-за отсутствия естественных спутников, как наша Луна.

Да и с погодой им повезло. На единственном материке планеты, по нашим меркам, была просто райская погода. Сеть климатических установок, расставленная в определённых точках планеты, позволяла не только наблюдать за погодой, но и вносить некоторые незначительные коррективы.

Чертежи и всю техническую документацию таких климатических установок тауи нам предоставили. И Лиза, не без помощи Хон-То, целыми днями, а иногда и ночами, переводила их.

В свою очередь, все данные с наших автономных лабораторий пересылались на вторую планету системы Ра прямиков в подземную лабораторию, принадлежащую прау Пер.

Но не стоило думать, что Хенет была каким-то раем. Проблемы, конечно же, присутствовали.

Например, существовала бедность некоторых слоёв населения, основной причиной которой была безродность. Таких тауи называли парасхитами. Тауи, имеющие род, обычно обходили стороной таких парасхитов. Любая близкая связь с парасхитом могла поставить крест не только на карьере, но и на самом роде. Как, например, однажды произошло с матерью Неб-Пера. Но я не считал это первостепенной проблемой, ведь бедность была и на Земле.

Для искоренения бедности мало было раздать деньги всем желающим, это всё равно не поможет. Выделенные деньги быстро тратятся, а потраченные деньги не приносят никакого дохода. Я считаю, что здесь необходимо было менять мышление низших слоёв населения. Я много размышлял в студенческие годы над этим вопросом и пришёл к выводу, что им, бедным слоям, просто необходима была система мотиваций и поощрений, чтобы им было к чему стремиться. Когда я пытался кому-нибудь объяснить, что я имею в виду, всегда сталкивался с непониманием как именно это организовать.

Но если на Земле я имею право что-то менять, так как это мой родной дом, то тут, на Хенет я всего лишь гость, и гость не званный. Единственное на что я мог повлиять – это на экологию дома тауи. Их деятельность на планете не сильно, но ощутимо загрязняла её. На Земле эту проблему удалось решить совсем недавно. Поэтому, посовещавшись друг с другом, мы решили поделиться с ними двумя проектами: установкой для расщепления небиологических продуктов жизнедеятельности, таких как пластик, и установки, в разработке которой я принял непосредственное участие, и установкой для очистки питьевой воды. Оба проекта основаны на одной и той же технологии дизинтегрирующего поля.

Предстоит много работы для перевода проектов, а затем и их реализации. Поэтому данные о проектах также были отправлены в лабораторию на второй планете звёздной системы Ра. Да, мы перестали называть Проксиму Центавра нашим длинным названием, предпочли короткое название, данное местными тауи.

За это время мы сдружились с новыми членами команды. Фактически, как заявил Неб-Пер, мы образовали неофициальную прау, несмотря на то, что мы сами не являлись тауи.

Спустя три недели, после доработки двигателя корабля, мы провели успешные испытания. Совершили несколько контрольных Переходов внутри звёздной системы Ра, при которых на второй планете в лаборатории пытались зарегистрировать выбросы тахионных частиц. Зарегистрировать ничего не вышло, что несомненно порадовало нас.

Больше нас здесь ничего не держало, а значит, пора отправляться в следующую точку нашего путешествия.

– Десять секунд до выхода из Перехода, – произнес на всю рубку голос ИИ корабля.

– Каждый раз удивляюсь Переходу, – сказал Неб-Пер, его произношение уже практически было неотличимым от нашего. Всё это время он постоянно вместе с Хон-То тренировался в произношении человеческого языка, при этом немного грубые для человеческого слуха лаящие интонации всё же никуда не делись.

3… 2… 1…

На дисплеях, расположенных у стола в центре рубки, начала отображаться информация о звёздной системе, в которую мы только что прибыли.

Как и предполагали астрономы Земли, Альфа Центавра является двоичной звёздной системой, вращающуюся вокруг общего центра масс. Эти две звезды очень похожи на Солнце размером и массой, хотя они более яркие и прохладные. Именно поэтому Альфа Центавра является одной из самых ярких звезд в ночном небе Земли.

– Обнаружено четыре планеты, – сообщил Скхаджи.

– Должно быть пять, – заявила Хон-То, – одна планета, самая близкая к системе звёзд, двигается не по эллиптической траектории, а по… – она описала пальцем в воздухе знак бесконечности, – не знаю как сказать, не могу найти аналог этого символа в нашем языке.

– А если взять не символ, а нашу цифру 8? – предложила Ани.

– Да, точно!

– Я внёс коррективы, с поправкой на только что полученную информацию. Обнаружена гравитационная аномалия почти посередине между звёздами. Полагаю, это и есть пятая планета.

– Что на счёт признаков разумной жизни? – спросил Сэм у нашего бортового ИИ.

– По предварительным данным, планеты этой звёздной системы не пригодны для жизни.

– Тогда приступаем к выгрузке и активации автономных лабораторных комплексов, – решил я. – Скхаджи, рассчитай сколько и в каких местах требуется выгрузить их. Особое внимание удели этой интересной планете с нестандартной траекторией.

– Принято, Джек.

– Может в этой системе мы найдём какие-нибудь зацепки, – обнадёживающе сказал Сэм.

– Надеюсь на то, – ответил я ему. – Все готовимся к выходу. Неб-Пер, Хон-То, вы остаётесь на Страннике.

Тауи лишь кивнули с серьёзным и сосредоточенным видом.

“Хорошо, что значения кивков и жестов тауи близки к нашим человеческим.” – подумалось мне, когда мы уже направлялись к аэролоку корабля.

Вот ещё одно удобство постоянного ношения Хут-Гау – мы не теряли времени на облачение.

В системе Ра мы все научились использовать Инерционный компенсатор эффективно, поэтому в этой звёздной системе с задачей доставки и активации автономных лабораторий мы справились довольно быстро, меньше чем за сутки.

После возвращения на корабль, мы как обычно обсуждали события дня, находясь всей командой в столовой за ужином. Тауи тоже находились вместе с нами, ведь они теперь члены нашего экипажа. При этом тауи очень нравилась наша еда, несмотря на то, что это были стандартные пищевые пайки, и каждый раз нахваливали её.

– Пятая по счёту, включая ту странную, планета очень меня заинтересовала, – начал я. – Судя по уже полученным данным, ее поверхность значительно более твердая и плотная, чем у обычной планеты. Похоже, что планета в большей степени состоит из тяжелых металлов, таких как железо, никель, золото, серебро и платина. Поэтому, во-первых, планета для нас очень перспективная как источник ресурсов. А во-вторых, наши автономные лаборатории не пробьются сквозь толщу этих металлов. Датчики кое-то обнаружили и я хочу спуститься на её поверхность и изучить более подробно. Скхаджи, выведи на дисплей изображение этой планеты, полученное от автономной лаборатории.

Перед нами появился тёмный шарик планеты, поверхность которого буквально светилась разноцветными переливаниями.

– А почему она так "переливается"? – спросила Лиза.

– Благодаря этим тяжёлым металлам, у планеты очень сильное магнитное поле, – ответил ей Скхаджи. – Звёздные ветра бомбардируют магнитное поле планеты и это создаёт такое "переливание".

– На нашей родной Земле, – продолжил я, – тоже есть похожее явление, мы его называем полярным сиянием.

Представьте себе захватывающую красоту планеты, на которой каждую ночь небо озаряется невероятными яркими цветами. На этой планете полярное сияние заполняет всю её поверхность и создает впечатляющую картину. Но в дневное время так же можно увидеть яркие сполохи, своей яркостью перекрывающие свет даже от двух звезд одновременно этой интересной звёздной системы.

В первую очередь бросается в глаза небо планеты. Оно кажется по-настоящему сверкающим и живым благодаря ярким зеленым, розовым и фиолетовым оттенкам, которые также могут перемежаться с более ледяными или лавандовыми цветами. Иногда мельчайшие огоньки искрятся в небесах, словно алмазы, придавая ему еще более воздушный вид.

Все заворожённо смотрели на эту впечатляющую картину, а я добавил:

– Я хочу приземлиться на неё, – ещё раз сообщил я свои мысли, – но не только потому, что я хочу увидеть всю это красоту с поверхности планеты. Мы обнаружили в одной точке планеты, странную пустоту…

– Не пустоту, а менее плотную, чем остальная планета, область, – поправил меня Скхаджи.

– Да, точно, менее плотную область. Предлагаю завтра спуститься всем вместе и исследовать эту область.

– Тауи пойдут с нами? – удивлённо спросил Сэм.

– Да, – коротко ответил я, но увидев сомнения на лице своего друга, добавил. – Я считаю, они теперь полноправные члены нашей команды.

– Я не к тому, – сразу сказал Сэм, решив, что я его неправильно понял. – Мы с ними не отрабатывали взаимодействия друг с другом. Они не будут мешаться, если что-то пойдёт не так?

– Уверяю вас, – ответил ему Неб-Пер, – как только заметим жареное, мы сразу вернёмся на Странник.

– Запахнет жареным, – автоматически поправила его Лиза.

– Что? – не понял Неб-Пер.

– Правильно говорить “запахнет жареным”, а не “заметим жареное”.

Неб-Пер медленно кивнул, принимая замечание.

– Да и вряд ли мы удержим настоящих учёных перед лицом загадки, не правда ли? – улыбаясь сказала Ани.

Хон-То улыбнулась в ответ, подтверждая догадку Ани.

– Тогда, раз все разногласия разрешились, идём готовиться к завтрашней высадке. Время до высадки семь часов, – сказал я и уже собрался уходить, как Ани меня остановила.

– Как ты это сделал? – серьёзно спросила Ани, а остальные также внимательно сверлили меня взглядом.

– Сделал что? – не понял я.

– У меня в интерфейсе появилось задание, причём с таймером на семь часов. Уже меньше.

– Я ничего не делал. Скорее всего это ваши аат-нубу решили, что так будет лучше и вывели информацию, чтобы она всегда была на виду.

– Джинни говорит, что это не она, – не унималась Ани.

Я лишь пожал плечами и пошёл к себе в каюту

Следующим "утром", сразу после сна и завтрака, мы уже готовились к к посадке на планету. Из оборудования решили с собой ничего не брать. Всё, что нужно для анализа, есть у наших аат-нубу и Скхаджи.

Скхаджи произвёл посадку на тёмной стороне планеты в метрах ста пятидесяти от интересующего нас объекта. А выйдя из корабля поняли, что "тёмной" эту сторону назвать вряд ли получится.

На поверхности планеты любое тело, будь то скала или камень, окутано необычной светящейся аурой. Иногда аура была тонкой и прозрачной, словно мерцание, а иногда она больше напоминала плотную энергетическую оболочку, окружающую объект.

– Анкх джедт нехебу, – восторженно сказала Хон-То.

– Мат хепер, – ответил ей Неб-Пер.

Благодаря нашим друзьям-тауи, Лизе удалось настроить автоматический перевод с их языка, который отображался для нас как текст в самом низу поля нашего зрения.

Аналогичную функцию, но работающую в обратном направлении, добавили в аат-нубу Неб-Пера и Хон-То.

Иногда автопереводчик переводил слишком дословно, но смысл их фраз был понятен:

– Сияние, красота, на небесном своде.

– Истина едина.

Вообще, выражение “мат хепер” мы слышали из уст тауи очень часто. Оно буквально означает следующее: собеседник сказал что-то, с чем полностью согласен другой собеседник, то есть их мнения по данному вопросу совпадают.

Впрочем, сейчас я бы тоже сказал “мат хепер”, соглашаясь с ними. Красота атмосферного сияния на этой планете необыкновенна, и можно наслаждаться ею каждую ночь. Отдыхая на какой-нибудь горной вершине, ты можешь наблюдать за потрясающим шоу на небе и погружаться в мир мерцания и свечения, которое окружает тебя со всех сторон.

Не знаю сколько мы так простояли, смотря на эту неописуемую красоту. От созерцания меня отвлёк голос Мило:

–И долго мы так будем стоять, у нас есть задача – проверить менее плотную область. Что вы вообще нашли в этом сиянии?

– Тебе не понять, железяка, те чувства, что мы испытываем, глядя на это. Но ты прав, нужно выдвигаться.

Я попросил Мило наложить на текущий мой взгляд проекцию той самой менее плотной области. Проекция отобразилась в глубине планеты, а её очертания были похожи на…

– Это же корабль! Вмурованный прямо в породу планеты!

– Где? – хором повернулись ко мне головы всех остальных членов команды.

– Мило, передай параметры и настройки всем аат-нубу.

– Ого! А ведь и правда! – восхитилась Лиза.

– Да, с орбиты этого было не разглядеть, – подтвердил Сэм.

– Осталось найти способ попасть внутрь… – немного расстроенно проговорила Ани. – Смотрите, он на глубине почти десяти метров.

– Вон та часть находится ближе к поверхности, – указал я на “хвост” этого корабля, а точнее на его, как мне показалось, заднюю часть.

Вообще корабль представлял собой параллелепипед длиной метров 100 со скошенными закруглёнными углами, передняя часть была закруглена сильнее, а в задней части, которая находилась ближе к поверхности, были выступы, похожие не небольшие крылья флаеров, которые мы используем для перемещения на Земле.

– Скхаджи? Есть какое-нибудь оборудование, чтобы подобраться к кораблю, – спросил я наш корабль. – Скхаджи?

Оказывается, мы не заметили, как подошли к “хвосту” корабля, пока его рассматривали.

– Фиксирую очень сильные помехи и искажения сигнала из-за очень интенсивного магнитного поля планеты, – сообщил всем Мило.

– То есть, если мы отойдём друг от друга подальше, то и не сможем связаться друг с другом? – спросила Ани.

– Так и есть. Я вернусь поближе к Страннику и переговорю со Скхаджи, заодно проверим, поймаете ли вы мой сигнал.

– В любом случае, Джек, у нас есть устройства, которые используют дезинтегрирующее поле, – заметила Хон-То. – Так что это дело времени, когда мы сможем пробиться к объекту исследований.

Я лишь кивнул и двинулся в сторону Странника, а ребята в это время общались между собой. Где-то на полпути к кораблю, их разговоры начали прерываться, а затем и вовсе пропали. Внезапная тишина заставила меня остановиться и обернуться.

– Мило, какое расстояние от меня до ребят?

– 56 метров 12 сантиметров, Джек.

– Думаю, что это число постоянно меняется в зависимости от местности и силы магнитных излучений… – размышлял вслух я, продолжая идти в сторону нашего корабля. – Это может очень сильно затруднить нашу задачу на этой планете.

– не слышу… Джек… Вы пропали из эфира, – прозвучало у меня в голове.

– Всё в порядке Скхаджи. Просто сигналы здесь очень быстро пропадают из-за сильного магнитного поля. То, что мы обнаружили с орбиты – это корабль. Нужно как-то пробраться к нему. Мы хотим собрать какую-нибудь установку направленного действия на основе дезинтегрирующего поля.

– Задача реальна, Джек, но для этого потребуется точно настроенное и мощное устройство. Сначала нужно определить состав металлического слоя, чтобы правильно настроить дезинтегрирующее поле для преодоления его связей. Затем нужно внести полученные данные в устройство, способное генерировать достаточно сильное дезинтегрирующее поле. При создании устройства необходимо учитывать возможные негативные последствия для окружающей среды и людей. Также следует учитывать, что использование дезинтегрирующего поля может привести к разрушению металлической конструкции или любых других материалов, которые находятся рядом с ней. Поэтому необходимо оценить все риски и принять меры предосторожности перед запуском устройства.

– Если мы повредим только обшивку корабля, думаю ничего страшного не случится. Я схожу за остальными и будем все вместе думать над новым устройством.