Территория войны

Глава 11

— Все! Это конец! Мне теперь точно служебное несоответствие впаяют! — Хвалько сидел за столом на кухне у Альберта.

Он взял стакан с водкой и выпил его одним залпом. Земский, посмотрел на него, с сожалением и ответил:

— Ну, Игорь! Перестань канючить! Не все так плохо!

— Да! не все так плохо?! Тебе легко говорить! А, я считай — провалил операцию! Провалил! Один милиционер — водитель Волги убит! Один спецназовец ранен. Воропаева в больнице с сотрясением мозга! И главное — эта скотина, Самолхвалов — мертв! Мертв, понимаешь! Сейчас — с него все взятки гладки!

— Ну, так уж и гладки?! Наоборот, на него — многое можно списать! И потом — ты же не виноват — что он себя как мать его — камикадзе, гранатой — подорвал! Благо — хоть не убил при этом никого!

— Ага! Списать?! На меня сейчас много, что спишут! От дела то точно отстранят! И несоответствие служебное дадут! Ведь ничего мы так и не выяснили! Убийцу то главного и заказчика вроде, как и не нашли! Ну, мертв Самохвалов — а где доказательства, что это он все организовал? Да и он ли? Может просто — тоже стечение обстоятельств! В общем — дрянь дело!

— Слушай Игорь — прекрати! Это мне надо в панику впадать! А я тут тебя успокаиваю! Перестань! Ленка выйдет из больницы — тебя в обиду не даст!

— Ха! Не даст! Да ее саму уже наверняка отстранили! Дело, наверняка — другому, следаку передали! Ведь, что мы имеем? Да ничего! Главный подозреваемый в убийстве Путятина — ты?! Борца завалил тувинец, которого нанял Самохвалов?! И все! А чего — он его нанял? Кто ему приказал? Злобина — глухарь! Твой дружок режиссер, убийство — темное! Путятина — темнуха полнейшая! Ерунда, одно слово! Самохвалов по всем показателям — работал на Борца! Это его дружок еще по милиции был! И вот, в один прекрасный момент, этот дружок — нанимает киллера и валит своего друга! Непонятка! Тут что — то не то! А потом сам — рвет себя гранатой — хотя, понимая, что кого — то прикрывает, своей смертью! Кого? — Хвалько вновь налил себе водки и выпил.

Альберт взял бутылку и убрал ее от Игоря в сторону:

— Ну, ты кончай пить! Мне запрещал — а сам? Я понимаю — расслабиться! Но не напиваться же! Игорь, хватит! Мне тут в голову — вон разные сомнения приходят! И я хотел с тобой посоветоваться!

— Хм, советуйся… — буркнул Хвалько.

— Вот ты мне скажи — ради чего так преданно все исполнял Самохвалов? Если у него был другой босс — не Борц? Этот Самохвалов — наверняка был замешан во всем! Но ради кого это делал? Ради чего?

— Это я вон, минуту назад — у тебя спрашивал! — Хвалько вырвал бутылку из руки Альберта и вновь налил себе водки.

— Нет. Ты послушай. Давай, все разложим по полочкам. Этот Самохвалов — гусь стрелянный, но мне так показалось, что он не нормальный. Одно слово — фанатик. Фанатик своего дела. У меня сложилось такое впечатление — что он, ради какой то идеи все это делал!

— Идеи?! Ты сколько с ним общался? Пару фраз? С чего ты это взял? Как ты можешь судить? Что тебе вообще непонятно?

— Понимаешь, он, когда в машине при захвате, ну на пустыре, он первым делом мне сказал — странную фразу.

— Какую еще фразу? — пьяным голосом спросил Хвалько.

— Он меня спросил — ты, почему, так свою семью не любишь? Странный вопрос!

— Ха! Ну и что? Он не нормальный был! Вот и все! Мог всякую чушь спросить!

— Да, но причем тут моя семья?

— Да черт его знает! Знаешь, если уж ты пытаешься что-то распутать своими журналистскими мозгами — то надо искать в совсем другой стороне! — Хвалько пьянел на глазах.

Его губы ели шевелились. Взгляд стал мутным.

— В какой другой?

— В такой! Есть такое выражение — дружок! Шерше — ля фам! Вот!

— Как это?

— А вот так! Ищи женщину! Он мог все это делать ради женщины! — выдавил из себя Хвалько.

— Ты думаешь?

— Я думаю — нельзя упускать не одну версию. Тем более, при вскрытии. На котором — я был. Я тебе скажу по секрету, я был удивлен! Когда я увидел труп Самохвалова с оторванной рукой и обезображенной головой, я был удивлен — я тебе признаюсь!

— Что так испугался жмурика? Ты ведь вроде бывалый опер?

— Да пошел ты к черту! Испугался! — Хвалько схватил бутылку.

Но Альберт не позволил ему опять налить и убрал ее в сторону.

— Так чего ты испугался?

— Налей мне еще выпить — тогда скажу! — капризно запротестовал оперативник.

Альберт тяжело вздохнул и плеснул в стакан немного водки. Хвалько, выпил и вытерев губы — устало вздохнул:

— Честно признаюсь! Такого я не видел!

— Чего не видел?

— Столько наколок с одним и тем же!

— А что за наколки?

— Этот Самохвалов видно на зоне — всего себя исколол! Он всякую муру, на тело нанес!

— Ну и что? Что тут такого?

— Да то! В каждой наколке, понимаешь одно и тоже!

— Что одно и тоже?

— Имя! Понимаешь — везде женское имя!

— Имя?

— Да — бабье имя! Везде и под куполами церковными, и под крестами и под розами, везде имя и инициалы!

— Имя? Что за имя? — насторожился Альберт.

— Там везде наколото — Ирина К. Видно по этой бабе — он всерьез сохнул! Любил ее что ли? Или помешан был! Ради этой Ирины К! Если он колол везде — Ира К, значит любил эту бабу и готов ради нее на все был! Вот поэтому я и говорю — Шерше ля фам!

Хвалько устало зевнул. Его глаза закрывались. Доза спиртного оказалась — слишком огромной для его сознания. Альберт это понял и потащил Игоря в комнату. Тот сначала сопротивлялся. Но потом уступил. Когда Земский положил его на диван — оперативник тут же захрапел.

— Привет!

— Привет! — женщина испуганно отошла в сторону.

— Я могу зайти?

— Хм. Конечно! Но у меня не прибрано, я не ждала тебя.

— Ерунда. Я на минуту. Пустишь?

— Проходи!

Альберт зашел вовнутрь квартиры. Сняв обувь, посмотрел на хозяйку и улыбнулся. Она стояла словно в нерешительности. То и дело перебирала локон волос на голове. Земский, увидел, что она волнуется. Сняв куртку, он заглянул в комнату:

— Ты не одна?

— Одна! Кто ко мне может придти?!

— Ну, так — подруги, друзья!

— Да какие там друзья! — женщина отмахнулась.

— Ну, все же! Ты ведь с кем ни будь — общаешься?!

— Да нет. Как погиб Сергей, я стараюсь — ни с кем не общаться.

Альберт прошел в комнату и сел на кресло. Хозяйка присела напротив него на диване. Земский, посмотрел ей в глаза и вновь улыбнулся:

— Эй! Ты, что такая? Одна! Дети то где?

— У бабушки.

— Понятно.

— Чем занимаешься?

— Ничем, вот телевизор смотрела, — хозяйка кивнула на черный пластмассовый ящик.

— Ерунда. Не надо его так много смотреть. Там одну ересь показывают.

— Да?! И это говорит — тележурналист?!

— Да, потому и говорю — потому как, всю кухню — знаю!

— Вот как?

— Видно и Сергей ерунду писал и в газетах не надо ничего читать? — спросила она сурово.

Земский ухмыльнулся и ничего не ответил. Он посмотрел на окно и тяжело вздохнул. В это время его лизнул за ногу щенок. Маленький волосатый колобок — весело вилял хвостом и крутился возле ног.

— Вот как?! Молодец! Подрос то как!

— Да время идет.

— Да не говори…

Земский, вновь взглянул на окно. Затем посмотрел на женщину. Она явно волновалась. Бледное лицо. Растрепанные волосы. Усталый взгляд. Альберт тяжело вздохнул и спросил:

— Ну, как ты Ирина живешь? Тебе не больно?

— Что ты имеешь в виду? Если смерть Сергея, то зря спросил…

— Да нет. Брат тут не при чем.

— А, что тогда?

— Я просто хочу тебя понять.

— Вот как? С каких это пор? Что горе — заставляет тебя быть сентиментальным?

— Ну, зачем ты так?!

— Нет — прости, ты сам начал…

— Да ладно. Я пришел не просто так.

— Что-то случилось?

— С чего ты взяла?

— Ну, ты обычно — приходишь, не просто так. Что на этот раз?!

— На этот раз — ничего. Я пришел просто посмотреть на тебя, взглянуть в твои глаза, и передать тебе привет.

— Вот как?! От кого?!

— От одного человека. Его больше нет. Он погиб. Он совершил самоубийство.

Женщина, вздрогнула и, посмотрев на Альберта — отвела глаза в сторону. Она молчала.

— Ты меня не спрашиваешь от кого?

— Нет! Я не знаю, кто может передавать мне такие приветы!

— А зря! Был такой человек, который любил тебя. И возможно — любил больше своей жизни!

— Вот как? Я всегда думала, что меня любил Сергей…

— Нет. Сергей, конечно, тоже любил. Но этот человек, наверное — любил больше.

— Что-то я тебя не пойму Алик? Ты зачем пришел?

— Я же говорю. Посмотреть в твои глаза.

— Хм, ну посмотрел.

— А почему ты не спрашиваешь — кто тот человек, боишься?

— Нет. Просто я понимаю, что говоришь ерунду. Ты, по моему — пьян. И у тебя плохое настроение.

— Нет. Я не пьян. Я нормальный. Хотя выпил. Но я в здравом уме.

— Вот как? И что тогда — кто этот человек? От которого, ты хочешь — передать привет?

— Сеня. Сеня Самохвалов. Семен Викторович Самохвалов.

Ирина вздрогнула. Альберт увидел, что на ее лицо, наползла маска страха. Но это продолжалась всего лишь секунду. Через мгновение — женщина успокоилась и взяла себя в руки:

— Хм, я не знаю такого человека.

— Да? А мне кажется — знаешь.

Ирина перебирала в руках полу от халата. Земский, видел, что женщина вновь заволновалась.

— Нет. Прости Алик. Я не знаю. Действительно не знаю.

— Ира брось! — вскрикнул Альберт. — Ты все прекрасно знаешь. И знаешь — о чем идет речь. И я хочу, что бы ты все сама — мен рассказала, если не хочешь, что бы я все рассказал — за тебя!

Женщина вдруг закрыла лицо ладошками и заплакала. Она буквально рыдала. Ее спина вздрагивала. Альберт немного испугался. Но успокаивать Ирину — не решился. Через минуту она немного успокоилась и взглянув на него красными от слез глазами — неожиданно сказала:

— Чаю хочешь?

Альберт немного растерялся. Вопрос прозвучал слишком неожиданно.

— Что?! переспросил он.

— Я говорю — чаю хочешь? У меня печенье вкусное есть.

— Ира ты не поняла, я тебе — совсем о другом, говорю.

— Я все поняла. Я расскажу тебе. Но позже. Иди — мой руки. На кухне поговорим.

Земский ухмыльнулся. Не понимая, почему, он повинуется — встал с дивана и прошел в ванную комнату. Закрыв за собой дверь — склонился над умывальником и открыл кран. Но когда он собирался зачерпнуть ладонями воду — вдруг увидел на раковине несколько волосков. Это были обычные волосы, но желтого — можно сказать, ярко желтого цвета. Альберт с удивлением поднял один из них и поднес поближе к глазам. На шерсть щенка волосы похоже не были — это были человеческие волосы. Земский пожал плечами. В семье у брата не было шатенов. Сполоснув лицо — он вытерся полотенцем, и вышел в коридор.

И тут он испытал настоящий панический страх. Прямо напротив него стоял человек с пистолетом в руке. Черное дуло целилось в сердце. Это был Илья Люгер. Его золотая шевелюра торчала разные стороны. Глаза — издевательски щурились — рот улыбался.

— Ну, здравствуй — журналист. Вот и встретились, — прошипел банкир.

Земский не как не мог понять — откуда он появился здесь. Первое оцепенение прошло и Альберт сделал шаг назад.

— Руки, руки то подними — и в комнату проходи! Извини, чая уже не будет!

— Илья — ты обещал! — послышался голос Ирины.

— Заткнись и сиди! Дура! Проговорилась! Теперь будем твои ошибки исправлять! Пошел в комнату! — Люгер махнул пистолетом.

Альберту ничего не оставалось, как повиноваться его приказам. Он прошел в комнату. На диване сидела Ирина и испуганно смотрела на него. Альберт, встал в нерешительности.

— Садись рядом! Родственник! — услышал Земский за спиной голос банкира.

Альберт сел рядом с Ириной. Та взяла его за руку и прошептала:

— Извини, но ты сам виноват. Ты обо всем догадался.

— Хм, я догадался о Самохвалове, но что бы этот!

— Заткнись! Вновь прикрикнул Люгер. Он стоял в дверном проходе.

— Как ты могла Ира? Как ты могла?!

— Извини, так получилось. Эта жизнь.

— Да, а ты догадливый Альберт. Я понимал, что когда ни будь, ты догадаешься. — Люгер ехидно ухмыльнулся. — Но что бы так быстро?!

— А, что такое?

— Да ничего! Просто — ты нам очень помешал. И поэтому тебя тоже придется убить — как твоего брата! Извини! — Люгер надул щеки.

В эти секунды он был похож на клоуна. Желтые волосы и нелепо — бардовый костюм. Даже на ногах, какие то цирковые туфли.

— Скажи журналист, а когда ты догадался, что тебе нужно придти сюда? — тон у Люгера слегка смягчился.

— Хм, когда узнал о наколках Самохвалова. И потом у Ирины девичья фамилия Кухлевская. Ирина К. Странно. Вот я и подумал. Но я был еще не уверен когда шел сюда, с догадкой о этих наколках. Леший — Сеня Самохвалов!

— Вот как! Этот баран действительно был хорош. Но вот он слишком сильно любил эту стерву! — Люгер кивнул на Ирину.

— Илья! Не смей так говорить! — возмутилась женщина.

— Молчи! Ты тоже виновата! Я говорил тебе — не крути с ним шашни! Нет, не послушалась! Теперь сиди и молчи!

— Он наколол эти наколки давно! Я и не знала! Про них!

— Ха! Как это давно?! Как не знала — если говоришь давно?! — ухмыльнулся Люгер. — Ты же спала с ним! Спала как последняя шлюха!

— Заткнись! — Ирина зарыдала.

— Ну ладно слюни то пускать. Ладно. Уж кончено все! Да — не думал я что все так придется закончить! — Люгер противно ухмыльнулся. — А с другой стороны — может это и лучше. Счета все оформлены. Ты вроде их переписала. Документы подчищены. Паспорт у меня готов — а этот журналист, как раз к стати! Он пришел сюда поквитаться за брата, ну что ж пусть квитается! Я ему предоставлю такую возможность!

— Что ты хочешь делать? — с ужасом спросила Ирина.

— А ты не догадываешься? К чему вся эта игра была? Что мы затеяли — сбывается. Но только вот с твоей ролью — придется финал переделать. Он пришел сюда поквитаться — поквитается. Он убьет тебя. Потом я убью его. А еще точнее — я вас убью обоих и уеду. Но сделаю все так, что это он убил тебя и исчез. Его труп просто не найдут. Вынесу в багажнике — увезу в лес и закапаю. Пусть ищут. А сам! Сам то я уже вроде, как и не гражданин этой сраной страны! Меня ждет Дюссельдорф! Меня ждет другая жизнь! Что я зря терпел столько время все это! Из себя клоуна корчил?! Нет, Ирочка! Все кончено! Ты сама виновата! А ведь мы могли уехать с тобой вдвоем! Но ты не послушалась меня! Шашни — со своим этим бывшим одноклассником крутила! Говорил я тебе! Нет! А я то все помнил! Все замечал!

— Так Самохвалов был твоим одноклассником? — удивленно спросил у Ирины Земский.

— Да… — выдавила из себя та.

— Да! Эта скотина был одноклассником. И если хочешь знать — он и твоего братца завалил за эту бабу! Он давно таил зло! Она давно с ним крутила — еще до его отсидки! А потом как вышел — устроился к нам с Борцем. Он с Борцем на зоне познакомился. А эту нашел! И та расплылась! Старая любовь! Но Леший был хитрый гусь — его не просто удалось завербовать работать на нас! Через постель только поддался. Но мен то этого и надо было. И ей! А ты, журналист что думаешь, она только по любви все делала! И мужа своего, твоего братца подставила? Нет! Она ради бабок все делала! И со мной спала — ради бабок! Так, что ты ее то не шибко то жалей! Была бы у нее возможность — она и меня замочила! Просто я как — то удачливее и хитрее оказался! А с тобой! С тобой то, как она поступила?! Ведь это она придумала тебя втянуть — и на тебя все сваливать! Мол — ты за братца мстишь! И список этот подсунула! Неужели ты думаешь, что все бумажки, которые ты в печке на даче нашел — тебе братик оставил? Нет! Это мы тебе их подсунули! Что бы ты шел по следу! По ложному следу! И фамилии туда свои тоже вписали! И менты купились и воры! Все! А Самохвал все выполнял! Все! Он и Борца ради нее сдал! Ради этой гадины! Бляди! Так, что журналист — не жалей ты ее! Она заслужила пулю в лоб! Только вот извини — и ты тут лишний — потому как, обо всем догадался, и нет тебе места.

— Ненавижу! — зарыдала Ирина. — Сволочь! Сволочь! Как я раньше тебя не раскусила!

— Что делать девочка в такой игре и на такую сумму — все методы хороши!

— Так это ты списки подсунула в баню на даче? Это ты приказала Злобину убить? — не верил своим ушам Земский.

— Она конечно! Она! А Злобина эта — она ведь двоюродной сестрой Лешему была! И он даже сестру не пожалел! А, то, как бы она — ему дверь то тогда открыла? Она баба то в принципе осторожная была. Но на уговоры братца согласилась! Вот и поплатилась! А эта! — Люгер кивнул на Ирину пистолетом. — Эта никого не жалела. Она и сейчас рыдает и думает, как бы в живых остаться и нас с тобой журналист — на тот свет отправить!

— Не верь ему Альберт. Не верь — это все не так! Это он меня заставил!

— Ой! Ой! Какой пафос! — Люгер противно засмеялся.

— Подожди! Илья! Ты ведь человек тоже не глупый! Подожди на курок нажимать! Я тебе одну вещь скажу! После этого ты может, передумаешь, — тихо сказал Земский.

— Что такое ты мне можешь сказать? Предложение то — на пятьдесят миллионов американских денег тянет! Куш то сам понимаешь — солидный! — ухмыльнулся банкир.

— Вот и я об этом. Не ужели ты думаешь, что за эти бабки тебя и в Европе воры искать не будут?! Будут! Они уже переполошились! И мне предлагали — с Борцем переговоры вести. Но я не ответил. Они предлагают сделку. Они предлагают по мирному — разойтись и вроде даже как проценты выплатить. И всем можно — не в накладе остаться, и в живых!

Люгер задумался. Ирина, на некоторое время — перестала рыдать и, всхлипывая, сидела на диване. Альберт покосился на окно.

Банкир тяжело вздохнул и, покачав головой — ответил:

— Знаешь, я тебе так скажу! Не верю я не тебе ни им! Они все равно меня убьют — за пятьдесят миллионов или за один! Какая разница. Я их принципы знаю. Да и ты молчать не станешь. Тебя прокуратура то таскает — по Путятину. Его кстати тоже Самохвал завалил — на пару с этим тувинцем. Менты и на это раскрутят — узкоглазого. Они просто пока забыли о Путятине. Но сейчас встрепенуться и вспомнят. А значит и тебе говорить придется! Да и она — не надежный человек. Так, уж лучше я попытаюсь в Германии отлежаться. Может гражданство себе, какое ни будь — латиноамериканское сделаю. Пусть ищут. На это не один год уйдет. Да и с такими бабками как — в полтинник лимонов баксов, в Европе жить можно. Можно рожу себе под пластической операцией сменить. Так, что — нет журналист. Извини. Но больше вроде и как время нет. Кончено все. Время как ты сам понимаешь — самое дорогое после денег. Его вечно не хватает. Так, что молитесь!

Альберт вновь с надеждой посмотрел на окно. И наконец увидел — то, что ждал. За рамой показалась веревка. В углу окна мелькнула черная голова. Люгер на мгновение тоже перевел взгляд — на окно — не понимая — куда смотрит Земский.

В этот момент раздался звон стекла и в окно влетел цилиндр свето-шумовой гранаты. Он, зашипев, покатился по паласу прямо к ногам Люгера. Ничего не понимающий банкир в ужасе навел пистолет на Земского. Но выстрелить он не успел. Раздался оглушительный взрыв, от которого вылетели стекла в мебели, и рухнула люстра с потолка. В те же секунды три тени в маскхалатах ворвались в комнату через окно. Крики гам и возня. Альберт упал на пол и закрыл голову ногами. В этой суматохе он услышал, как грохнули два выстрела, и раздался женский крик.

Альберт лежал не и был в силах даже пошевелиться. Сколько прошло времени, он не помнил. Вдруг его кто-то тронул за спину. Прозвучал довольный голос Хвалько:

— Ну, вставай супер шпион! Все кончено! Все прошло успешно! Операция завершена!

Земский, с трудом поднялся на ноги. В комнате стоял дым и запах пороха. В этом тумане Альберт рассмотрел трех спецназовцев — которые, согнувшись, сидели на лежавшем, на полу Люгере. Руки банкира были закованы в наручники. Он лежал лицом вниз и что-то хрипел. На диване лежала Ирина. Рядом с ней суетился како то человек в белом халате.

— Что с ней?! — с тревогой в голосе спросил Альберт у Хвалько.

— Не волнуйся. Жить будет. Он выстрелил в нее, но попал лишь в руку. Так царапина. Так, что лечиться ей придется некоторое время. Но это все она уже будет делать в тюремной больнице.

— В тюрьме?

— Хм, а как ты думал?! Она ведь замешана сразу в пяти убийствах! Так, что место ей за решеткой! А ты молодец! Давай микрофон! — Хвалько похлопал Альберта по груди. — Где он у тебя?

— Вот! — Альберт стянул свитер и отцепил от себя микрофон прослушки прикрепленный к телу скотчем. — Так, что он пригодился?

— А как же?! Весь разговор записали на магнитофон! Теперь эта улика — так улика! Признание этого козла тебе, во время, вашего разговора, теперь в суде будет очень весомым! — Хвалько кивнул — на лежавшего, на поле, Люгера.

Ирина открыла глаза и умоляюще посмотрела на Альберта:

— Алик! Ты не верь всему тому. Что говорил этот человек! Он врал!

Земский, вздохнул и, кивнув головой ответил:

— Разберемся. Суд разберется! Знаешь, Ира, а список ты то правильно возглавила. Сергей бы точно так назвал этот репортаж. Эту, статью — которую, он никогда не писал. Территория войны, как не есть — правильно.

Ирина закрыла глаза и застонала.