Глава 7

Воля Квотухту

15 - 16 мая 1939 года.

Лхаса.

Лишь спустя три дня пришел ответ от Владыки Тибета - хоть господин Калзан уверял, будто то есть проявление чрезвычайного расположения, Шеффер негодовал. Его, офицера могучего Рейха и ученого с мировым именем, заставили ждать - неслыханно!

Назначалась аудиенция на обед того же дня, потому, не затягивая в долгий ящик, экспедиция собралась. По городу двигались скоро. Улицы, свободные от пешеходов, довели до подножья горы, на вершине которой располагалась Потала. Далее предстоял утомительный подъем по крутым лестничным маршам. Взглянув вверх, Крыжановский рассудил, что в пути не избежать жалоб и причитаний Беггера с Краузе, но ошибся - оба немца шли безропотно и споро.

На солнце лоснились покрытые известью стены. Приходилось щуриться, либо совсем не глядеть по сторонам - только под ноги. Последнее желательнее, дабы не навернуться с кручи.

Почти на самом верху ожидал тибетец весьма внушительного вида в монашеском одеянии. Его приветствие оказалось длительным и витиеватым, но запыхавшиеся европейцы приняли задержку, дающую отдохновение, с радостью. Впрочем, как пояснил отдышавшийся Каранихи, сие не столько приветствие, сколь ободрение перед встречей с богочеловеком. Такова традиция.

Герман лишь покачал головой - на каждом шагу ему встречались малоизвестные ритуалы и традиции. Это обстоятельство заставляло признать, что, несмотря на весь свой вес в ученом сообществе, он ничего не знает о Тибете. Или почти ничего.

Тем не менее, монах с задачей справился, экспедиция более чем ободренная, проследовала под своды дворца. Гостей повели через лабиринт невысоких узких ходов - совершенно темных, наполненных странными запахами. Немцы цепочкой двигались за монахом, не решаясь отстать хоть на шаг. Все молчали, лишь Шеффер коротко и нелицеприятно выразился в адрес придворных холуев, посмевших вести их не парадным, а черным ходом.

Герман крепко сжимал ладонь Евы, безотчетно страшась выпустить эту руку и навсегда потерять любимую в царящей вокруг темноте. Справа и слева оставались помещения неясного хозяйственного назначения. Наконец, когда перестали различаться даже стороны света, монах вывел их в неожиданно раздавшийся коридор и медленно отворил тяжелые двери с бронзовыми щеколдами.

Зал оказался не особо велик, но и не мал.

На возвышении стояло аккуратное кресло из красного дерева с прямыми формами и начисто лишенное лишних линий. У человека, занимавшего кресло, ни в одежде, ни в лице также не было ненужных изгибов. Прямой лоб и ровный стальной взгляд, рот ниткой натянут от скулы до скулы. Ироничная улыбка перетекает с глаз на губы и обратно. Не вызывало сомнений, что это и есть регент Квотухту. Рядом в почтительных позах застыло с десяток царедворцев.

- В горестные времена встречаем драгоценных гостей, - владыка Тибета с достоинством склонил голову, приветствуя вошедших. - Со всех сторон моей стране грозят враги. Не правда ли, Хусангце?

Вопрос предназначался тощему человеку по правое плечо от правителя - одежда человека смутно напоминала «форму» тибетской армии, только попышнее и поопрятнее.

- Генерал как никто иной владеет ситуацией в регионе, - продолжил регент. Если нашим драгоценным гостям понадобится…

Шеффер коротко поклонился и через Каранихи поблагодарил Квотухту за оказанную честь, а также поинтересовался - пришлись ли ему по душе преподнесенные подарки?

Теперь слова благодарности последовали с тибетской стороны, что, в свою очередь, вызвало вежливые и почтительные излияния Шеффера, после которых обмен любезностями стал совершеннейшим образом походить на колебательные движения маятника. Казалось, скучная эта процедура будет продолжаться до грядущего пришествия Майтрейи, но вдруг регент резко остановил словесный маятник, заявив:

- Многоуважаемый друг мой, что касается установления доверительных отношений между нашими государствами, то мы сегодня передадим послание к вашему королю, господину Гитлеру. Верно, Хусангце?

Военачальник церемонно поклонился и передал руководителю немецкой экспедиции кожаный футляр со свитком.

Эрнст Шеффер торжественно поднял футляр над головой и провозгласил:

- Владыка Тибета мудр, ибо, заключая союз с великим Гитлером, он может рассчитывать на поддержку самого могучего государства в мире - тысячелетнего Рейха. Мощь Рейха надежно защитит наших друзей от любых врагов.

Когда Каранихи перевел эти слова, Квотухту благосклонно закивал, а генерал Хусангце даже издал звук, походящий на довольное мурлыкание. Квотухту глянул на военачальника и, улыбнувшись, выдал длинную тираду. Каранихи перевел:

- Генерал Хусангце большой поклонник Германии. У вас в стране есть замечательный человек, его имя Хонлетокхорбек. Знали бы вы, с каким уважением Хусангце отзывался об этом человеке!

Шеффер наморщил лоб, пытаясь понять, что это за Хонлетокхорбек, о котором зашла речь. Помог гауптшарфюрер Унгефух.

- Депутат фон Леттов-Форбек! - выкрикнул он пискляво. - В прошлом генерал-майор! Командующий германскими колониальными войсками в Восточной Африке! Герой мировой войны! Истинный ариец и рыцарь!

И таким счастьем лучилась физиономия эсесовца, что ни у кого не хватило духу каким-либо способом указать ему на нарушение этикета. Что касается Хусангце, то тот явно обрадовался, найдя в лице Унгефуха единомышленника.

- Полагаю, господа, вы удовлетворите интерес генерала Хусангце, поведав последние новости из жизни господина Хонлетокхорбека, а в ответ генерал окажет содействие той миссии, с которой вы прибыли. Любое содействие! Такова моя воля! - с этими словами регент Тибета Квотухту отвернулся от членов немецкой экспедиции, давая понять, что аудиенция окончена.

Герман про себя усмехнулся: «Тому, кто даже временно замещает божественное существо, не пристало покидать пьедестал, иначе подданные преклоняться перестанут. Но за сонмом условностей - всеми этими подарками, трехдневным ожиданием, черным ходом и прочими проявлениями высокомерия, несомненно, скрывается явная заинтересованность в союзе с Германией, а еще скрывается…Да что там темнить, если все прекрасно видно: скрывается страх и, судя по всему, страх немалый. Кого боится Квотухту, если нормальной реакцией на приход немцев должно было стать облегчение? Гитлер должен представляться регенту весьма сильным союзником в борьбе против британцев и китайцев - давних врагов Тибета».

Следуя за генералом Хусангце, участники экспедиции покинули тронный зал и, пройдя по коридору, оказались в небольшом, но, по здешним меркам, роскошном кабинете с огромными незастекленными окнами. Усадив гостей на низкие, обитые войлоком топчаны, Хусангце впервые распечатал уста. Оказалось, генерал прекрасно говорит по-английски:

- Господа! Как вы, несомненно, заметили, властитель Тибета выказал вам величайшую степень благосклонности и уважения.

Услыхав эти слова, Шеффер хмыкнул и переступил с ноги на ногу. Тибетский же военачальник продолжал:

- Однако требования этикета не позволили властителю Тибета проявить большее уважение. Это поручено сделать мне в неформальной обстановке и уединенном месте.

Хусангце церемонно поклонился поочередно каждому европейцу и закончил:

- Вам стоит только пожелать, и все будет исполнено. Настолько, насколько хватит возможностей Тибетского государства.

Генерал снова стал кланяться каждому из гостей и не заметил, как коварно блеснули глаза Эрнста Шеффера, когда тот заявлял:

- Весьма своевременное предложение, генерал! Весьма своевременное! Ибо подданные вашего повелителя всю дорогу препятствовали нашей научной работе. Не поверите, даже сниматься на кинопленку не хотели - их приходилось заставлять чуть ли не силой. Что касается антропологических исследований, то здесь нас встречал полный и категоричный отказ. Сегодня сложилось положение, когда под угрозой оказалась главная цель нашей экспедиции.

Хусангце втянул голову в плечи и извиняющимся тоном произнес:

- Если саиб Шеффер будет настолько любезен, что просветит меня относительно той великой цели, о которой идет речь, то я сделаю все возможное для исправления положения. Клянусь честью!

- Замечательно, генерал, иного ответа я не ожидал, - обрадовался Шеффер. - А потому охотно открою вам нашу цель. Дело в том, что мое государство - тысячелетний Рейх - строится на расовой основе. Принцип прост: представители высшей расы, арийцы - повелевают, а низшие расы исполняют. Это означает, что великий король Адольф Гитлер никогда не предложит свою дружбу низшей расе. Временные союзы ради выгоды Рейха возможны, но дружба - никогда, только господство! К примеру, в основе нашей нерушимой дружбы с Японией лежит строго научный вывод немецких антропологов: японцы есть арийцы желтой расы. По дороге в столицу Тибета мы всеми силами пытались провести необходимые измерения черепов жителей Тибета и сравнить их с эталонными показателями японцев, но…

Эрнст Шеффер картинно развел руками.

- О-о, - облегченно вскричал Хусангце. - Это легко можно исправить: я немедленно прикажу прислать к вам роту солдат для измерений…

- Нет-нет, - покачал головой Шеффер. - Простые солдаты - материал некачественный, мало ли с кем смешивали кровь их предки. Что, если результаты исследований покажут неарийское происхождение подопытных? Ведь Адольф Гитлер станет судить по этим результатам обо всех тибетцах, включая повелителя Квотухту.

- О-о, - теперь в выкрике Хусангце звучала неподдельная тревога. - Но как же быть?

- Выход есть! - дружески похлопал его по плечу Шеффер. - Выход всегда есть. Там, в тронном зале, я заметил десятерых высших сановников - государственных мужей, чьи одухотворенные лица, несомненно, носят печать арийского происхождения… Нет-нет, властителя Квотухту беспокоить не нужно, достаточно его приближенных, ну и…вам самому тоже не следует отказываться, генерал. Вы ведь человек образованный и не испытываете предубеждения перед наукой, не так ли? К тому же, это честь - пройти проверку на расовую принадлежность. Поверьте, каждый из нас в свое время ее прошел. Может, вы не слышали, но у нас в Германии мужчина и женщина, прежде чем вступить в брак, проходят такую проверку: Рейху не нужны неполноценные дети…

- Хорошо, - вздохнул Хусангце. - Завтра с утра…

- Никаких завтра! - жестко пресек его Шеффер. - Мой ученый коллега Бруно Беггер нарочно захватил с собой все необходимое, не так ли, Бруно?

В ответ антрополог встряхнул в руке саквояж. Послышался звон стеклянных банок.

- Что представляет собой проверка? - покорно спросил Хусангце.

- Ничего особенного. Герр Беггер измерит ваш череп, затем нанесет вам на лицо гипс, и, пока он будет застывать, герр Унгефух развлечет вас рассказом о военных приключениях герра фон Леттов-Форбека. После этого вы приведете к герру Беггеру поочередно ваших коллег.

- Солдат тоже не мешало бы, и женщин…, - добавил Беггер.

- Солдат и женщин! - согласился Шеффер.

- Пусть будет так - солдат и женщин! - повторил Хусангце и подставил голову подступившему вплотную Беггеру.

Через некоторое время голова военачальника, предварительно измеренная со всех сторон, стала представлять собой бесформенную белую массу. Краузе стрекотал кинокамерой, а Унгефух, устроившись рядом с несчастным полководцем, увлеченно травил военные байки про то, как генерал фон Леттов и его доблестные аскери громили войска Антанты на просторах африканского континента. При этом эсесовец то и дело тоненько выкрикивал фразы примерно такого содержания: «Великий человек! Настоящий рыцарь!»

Когда с лица Хусангце осторожно сняли застывшую гипсовую маску, генерал тяжело вздохнул и изрек:

- Саиб Шеффер, могу я попросить назад тот свиток, что передал вам раньше. Клянусь, завтра же я его верну.

- Пожалуйста, но зачем?

- Я хочу внести в текст некоторые изменения. После нашей беседы и последующей процедуры мне показалось, что в тексте высказано недостаточно почтения к господину королю Гитлеру, а также ничего не сказано о той помощи, которую тибетцы оказали вашей великой цели.

Глядя на Хусангце, Герман подумал, что вряд ли полученный гипсовый слепок представляет собой лицо uricus fortunatus - арийское счастливое, ибо полководец точно не выказывал ни малейшей радости. Зато на губах Эрнста Шеффера при передаче свитка блуждала знаменитая улыбка пирата с Антильских островов.

Эта же самая улыбка оказалась на лице руководителя экспедиции, когда он на следующее утро зашел в комнату Германа в доме господина Калзана.

- Вот, собираюсь прогуляться в Поталу. Не желаешь ли составить мне компанию?

- Не темни, Эрнст! - глядя в глаза руководителю экспедиции, попросил Крыжановский.

- Пойдем, в дороге поговорим, - антильскую улыбку с лица Шеффера словно сдуло холодным арктическим вихрем. - Только ты и я!

Всю дорогу Шеффер молчал, но, подойдя к подножью дворцовой лестницы, резко обернулся и обронил:

- Пришло время посвятить тебя в истинную цель нашей экспедиции, Герман. Ты - человек неглупый и должен понимать, что я взял тебя в Тибет не ради прогулки. Ценю твою тактичность, ведь в дороге я не слышал докучливых вопросов. Сейчас пришло время ответов.

Шеффер двинулся вверх по лестнице, но при этом продолжал говорить:

- Ты того не можешь знать, но после нашего отъезда все немецкие газеты вышли со статьями, будто мы отправились в Тибет проверять местных жителей на арийское происхождение. А еще - искать арийских пчел, овец и других нордических животных. Сам понимаешь - это только дезинформация, необходимая для того, чтобы сбить с толку англичан и других врагов Рейха.

- Полная чушь, англичане не купились, о чем свидетельствует моя встреча в Калькутте с мистером Голдом, - заметил Крыжановский.

- Мы, собственно, и добивались, - Шеффер с шумом выдохнул воздух и остановился перевести дух, - чтобы англичане сочли пчелино-арийскую версию чушью, глупостью, грубо сработанной фальшивкой. Следишь за мыслью? Ведь, когда противник считает тебя дураком, он невольно недооценивает тебя. Значит, стоит лишь подсунуть следом за глупой и наивной ложью ложь хитрую и умелую, как она будет принята за правду. Такова человеческая психология.

Шеффер ухмыльнулся и продолжил:

- С сегодняшнего дня при содействии тибетской армии нами развернута бурная деятельность по замеру черепов, снятию гипсовых слепков и тому подобным штукам. Беггеру дано указание добиться того, чтоб жители Лхасы боялись показаться на улице, так как могут быть схвачены солдатами и подвергнуты гипсованию. Но одновременно пущен тихий слушок, что Германия договаривается с Квотухту о больших поставках оружия и об установлении радиосвязи между Лхасой и Берлином. Надеюсь, эта дезинформация дойдет до британцев, ведь наверняка у них в городе имеются уши. Искренне надеюсь!

- А на самом деле, зачем мы здесь? - спросил Герман.

- Скоро узнаешь, - загадочно подмигнул Шеффер и, повернувшись спиной к собеседнику, продолжил подъем.

Теперь настала очередь Германа ухмыляться. После недавнего разговора с бывшей возлюбленной для ухмылки имелись все основания. Лили Беллоу, как она себя теперь называла, оказалась права - Шеффер всю дорогу держал его, Германа, за дурака. Что ж, пусть продолжает заниматься тем же - насчет недооценки противника только что сказано было правильно? А Герман поглядит, кто, в конечном счете, возьмет верх: он сам, англичане или немцы.

С этими мыслями он последовал за руководителем экспедиции.

Хусангце, встречавший гостей наверху, открыл парадные ворота. Подобная перемена в отношении к ним не укрылась от Шеффера, добавив ему веселья и без того нешуточного. В тронном зале также произошло невиданное: Квотухту поднялся с кресла, подошел к Шефферу и пожал ему руку. Дальнейшим событиям Герман вообще отказывался верить: владыка Тибета лично повел европейцев в глубь священного дворца Поталы. Хусангце остался в тронном зале.

Путь, как и вчера, лежал через темные, лишенные окон помещения, но запахи теперь не были столь непривычны - то были запахи готовящейся пищи. Действительно, вскоре путь привел на кухню.

Перед глазами предстали огромные чаны, от которых поднимался пряный дымок. Трое смеющихся тибетцев - два гелонга в красных балахонах и повар в мирской одежде - не обратили на проходящих никакого внимания. Их заливистый смех какое-то время сопровождал «делегацию».

- Когда семья велика и неуживчива, приходится держать родственников в разных концах дома, - нарушил молчание Квотухту, остановившись перед большой дверью. - Но с каждым днем делать это становится труднее. Страна переживает не лучшие времена, многие вспоминают старые пророчества и не верят в перерождение далай-ламы. Моя власть шатка - в любой момент может появиться претендент на трон и начать смущать умы. Сами тибетцы к такому не склонны, но враги из-за границы могут воспользоваться моментом и попытаться двинуть во власть своего ставленника. Я делаю это ради Тибета!

Квотухту напрягся и с усилием отворил тяжелые дверные створки.

- О чем это он? - спросил у Германа недопонявший сказанного Шеффер.

Профессор, как мог, объяснил. От регента не укрылся смысл диалога европейцев.

- Я очень нуждаюсь в таких союзниках как зеленые братья и великий король Гитлер. Знаете, как говорят в Индии: если сердится Шива, учитель может умиротворить его, но если гневается учитель… Мне нужен учитель за моим левым плечом. Вот почему я делаю это.

- Что - «ЭТО»? - нехорошо прищурился Шеффер.

- У всех нас есть учителя! - спокойно ответил регент. - Они бывают лучше, хуже. Бывают совсем хорошие, и совсем худые. Только ученикам знать того не дано. Тебе велят, ты исполняешь или уходишь.

Взяв из темной ниши вязанку факелов, регент зажег один от длинной каминной спички и осветил пространство за дверью - вниз вели каменные ступени.

- Вы не уйдете, - сказал он, поглядев на европейцев. - За вами мощь! И пришли вы за еще большей силой! Я пожертвую этой силой ради столь необходимого союза. Что ж, идемте!

«Прямо- таки, на удивление абсурдная сценка, -подумал Герман, спускаясь по ступенькам вслед за Квотухту. - Абсурдная, но интригующая».

Ступени долго не кончались.

«Так они попали в легендарные подземелья Лхасы, - мысленно продекламировал Герман. - И много их ждало впереди странного и удивительного…»

Однако пока ничего странного не наблюдалось. Первый зал, который встретился на пути сразу по завершении спуска, оказался богато украшенным церемониальным помещением.

Под капителью курилось дымком отверстие, замаскированное под огромную, в два обхвата, голову зеленого дракона. От десятка колонн вдоль стен тянулись к голове шелковые ленты, раскрашенные в цвета радуги. За первым залом последовал еще почти десяток похожих, а регент вел их все дальше и дальше.

Ни на миг профессор не забывал, что находится в Тибете - стране его мечты. Но мысль об этом ощущалась не остро, а как-то отстраненно. Гораздо сильнее волновала таинственная цель Эрнста Шеффера, каковая, очевидно, находилась впереди. И эта цель волновала Германа совсем не как ученого, но как разведчика.

Квотухту нарочно громко топал. И Герман не мог сообразить - зачем? Чтобы предупредить ожидающих впереди, или чтобы заглушить шаги идущих следом?

Тьма, раздвигаемая ничтожным светом факела, разверзлась, когда вошли в зал Учителей, по стенам которого горели сотни масляных светильников.

Вдоль стен, на десятки метров впереди, подобрав под себя ноги, сидели ламы в балахонах разных цветов. Были здесь желтые и красные ламы, коричневые и черные, но ни одного зеленого. Свет от факелов на стенах играл на блестящих поверхностях золотых масок, коими прикрывались лица всех сидящих.

- Откуда столько мертвецов? - понизив голос до шепота, спросил Шеффер.

- Считается, что они живые, Эрнст, - ответил Крыжановский. - О том есть множество письменных свидетельств. Это - состояние длительной медитации, которая может продолжаться как угодно долго. Главное, чтобы с телом ничего не случилось, пока хозяин отсутствует.

Квотухту подвел их к человеку, замершему в невообразимой позе - сидя на подогнутых пальцах левой ноги. Регент поклонился и грустно произнес:

- Времена меняются, Учитель. Сегодня древняя сила не может защитить нашу страну. Я должен поменять древнюю силу на новую, ту, что стоит за теми людьми, которых я привел с собой.

Герман разглядывал неподвижную фигуру.

На человеке - ярко-красная рубаха, на коленях лежит прямоугольный кусок ткани с широкой каймой, который называется панкеб. На груди - костяные бусы, выполненные в форме танцующих божеств. В узор одежды мягко вплетены скалящиеся черепа и языки пламени. Сквозь прорези в золотой маске смотрят остекленевшие глаза. Черная шляпа - шанаг - делает ламу похожим на летучую мышь.

- Нам сюда! - пригласил Квотухту.

- Кто это был? - спросил Крыжановский.

- О многих тут ты слышал, о ком-то читал. Только что нам имена? - ответил Квотухту. - Не нужно вопросов, идти осталось недалеко.

Вскоре регент привел их в большой зал со стенами, крашенными бронзовой краской, и объявил:

- Мы на месте.

В центре зала находилась сидячая статуя. Изваяние походило на человека, даже походило сверх меры. Но то был не человек.

- Кто это? - спросил Шеффер. - Или по-прежнему никаких имен?

- Это Шуддходана! - вместо регента ответил Крыжановский. - Отец Будды.

- Да, это Шуддходана! - подтвердил Квотухту.

- Ну, что ж! Полагаю, это то, ради чего мы пришли? - Эрнст Шеффер указал на лежащую у ног статуи пыльную стопку продолговатых листов, снизу и сверху придавленную деревянными пластинами переплета.

Книга как две капли воды походила на ту, что привез когда-то из Тибета Яков Блюмкин.

Квотухту нагнулся, взял книгу и передал Шефферу.

«Путь в Шамбалу», - прочитал Герман.

Да, дружище, - весело объявил Эрнст Шеффер. - Я иду в Шамбалу. Это и есть главная цель экспедиции. Полагаю, ты не откажешься составить мне компанию?

Загрузка...