Только ты и я

7

Всю ночь Мишель снились сны, о которых она никогда и никому не могла бы рассказать, и главным героем этих снов был Руди.

Накануне она долго не спала – все слушала свои любимые диски и как-то незаметно выпила бутылку шампанского, потом долго молча плакала, а потом у нее сильно закружилась голова, и она не помнила, как добралась до кровати и заснула.

Но утром она проснулась совсем в другом настроении – трезвом и рассудительном.

Накануне она размечталась о несбыточном, как глупая школьница. Ну да, встретила парня, к которому почувствовала что-то необыкновенное, но ведь любовь с первого взгляда вещь необычайно редкая, скорее ее встретишь в книгах, чем в жизни. Таких случаев – один на десять тысяч. На миллион! Надо взять себя в руки, выждать. Ну… хотя бы неделю! И его образ сам собой рассеется и растворится в круговороте текущих дел…

Но Мишель чувствовала в себе какую-то перемену. Она походила по комнате, потом нашла записную книжку, позвонила в деканат колледжа и спросила, может ли продолжить обучение и что для этого потребуется. Секретарь вспомнила ее (как трогательно!) и разговаривала очень доброжелательно, если не сказать сердечно.

– Мишель Уорвик, конечно, я помню вас, и я рада, что вы решили все-таки окончить курс. Занятия уже начались, но такая способная студентка, как вы, быстро наверстает упущенное. Вы можете приступить к занятиям, как только внесете плату за будущий семестр.

Мишель на самом деле ничего еще толком не решила, но повесила трубку со вздохом облегчения.

У нее было странное чувство – будто она окунулась в родник с ключевой водой, а вода оказалась волшебной и смыла с нее все лишнее, ненужное, все случайно прилипшее к ней за последний год.

– А ведь я и правда валяю дурака в этом театре, – сказала она, глядя на себя в зеркало. – Ну какая из меня актриса? Если я уйду, то спектакль не то что не пострадает, а только выиграет. Мэй Дуглас – вот кто с восторгом сыграет роль леди Макдуф, и во много раз лучше, чем это могла бы сделать я (будем справедливы). Ведь Стивен дал мне эту роль, потому что… надо быть честной… положил на меня глаз. Да только ему ничего не обломилось, и он начинает в последнее время злиться. Сегодня же на репетиции поговорю с ним. Тянуть дальше не имеет смысла.

Закончив этот внутренний монолог перед зеркалом, она достала свои старые записи и пролистала их, и ей снова захотелось оказаться в знакомой аудитории. «Город как среда обитания животных – психологический и социальный аспекты»…

Но вдруг само собой без всякого позволения с ее стороны перед ней выплыло лицо Руди и заслонило все остальное. Мишель увидела его совершенно отчетливо, до мельчайших подробностей. Она даже вспомнила тонкие складки у губ – следы перенесенного напряжения и смертельной опасности… И тени под глазами – ведь он недавно из госпиталя, у него еще не зажила нога. Какая подлая эта Белла – она, видите ли, «не могла решиться» сказать ему о своем предстоящем браке! Разве так поступают порядочные женщины? Но он любит ее – это понятно. Бедный, бедный…

Острая жалость к Руди сжимала ей сердце. И в голове вдруг как-то сама собой родилась мысль – совершенно дикая и абсурдная. Руди сказал, что Белла прислала ему письмо, но он не стал его читать. И теперь, конечно же, жалеет об этом. Им необходимо объясниться хотя бы письменно – Белла должна написать ему, и он должен получить ее письмо. Она наверняка станет оправдываться, наверное, найдет какие-то слова утешения, но и эти жалкие оправдания могут помочь Руди хоть отчасти облегчить душевную боль.

Кроме того, призналась она себе, ей очень хочется посмотреть на эту Беллу…

Она еще немного походила по комнате, посмотрела на себя в старинное настенное зеркало, которое принадлежало еще ее прабабушке, – Мишель в детстве играла, что она, словно Алиса, влезает внутрь этого зеркала и находит там сказочный мир, непредсказуемый и пугающий.

Ты хочешь, чтобы ему было хорошо? Чтобы он был счастлив? – спросила она себя. Да, очень! Как странно – тому, кого любишь, действительно можно желать счастья, даже если знаешь, что он будет счастлив не с тобой…

Любишь? Только не преувеличивай, Мишель! – отвечала она себе. Ну да, он тебе понравился, ты ему очень сочувствуешь. И хочешь помочь чисто по-дружески…

По-дружески? Почему же тебе хочется тогда то смеяться, то плакать, почему ты не находишь себе места при мысли, что Белла дорога ему как прежде?

Она подумала, что это уже похоже на судьбу – желать любимому мужчине счастья с другой.

Но решение крепло в голове Мишель. Через минуту она уже листала телефонный справочник. Лучше вообще искать не саму Беллу – ведь у нее теперь другая фамилия, а ее родителей. Профессор Николсон… Она набрала номер.

– Алло? – откликнулся низкий женский голос – пожалуй, не совсем молодой. Возможно, трубку взяла ее мать?

– Здравствуйте. Миссис Николсон?

– Я вас слушаю.

Мишель набрала воздух в легкие.

– Это говорит Зоя Маклауд (она машинально назвала имя и девичью фамилию матери). Мне нужна ваша помощь, миссис Николсон. Мы учились с Беллой, но давно не виделись, я потеряла ее лондонский телефон, а сейчас я проездом в Лондоне… из Абердина, и очень хотела бы с ней поговорить, – выпалила Мишель одним махом, скрещивая пальцы и произнося слова с легким шотландским выговором, как говорила до сих пор мама. – Я надеюсь, у Беллы все в порядке?

– А… здравствуйте, мисс Маклауд. У Беллы все в порядке, извините, мобильный номер я дать не могу, она использует его только по делу, а домашний дам, но имейте в виду – вряд ли вам удастся с ней встретиться. Белла сейчас очень занята на работе. Звонить ей лучше домой, вечером, попозже, и не стоит вам являться без звонка – Белла очень устает или у нее может быть занят вечер, – назидательным тоном откликнулась миссис Николсон, явно решив поучить шотландку хорошим манерам. Пошуршав чем-то в трубке, она продиктовала номер.

– Спасибо, а… не скажете ли вы мне заодно и ее новый адрес. Я знаю, что она вышла замуж и живет другому адресу…

– Откуда вы взяли? Белла не замужем, – перебила ее мать, и в голосе появились досадливые нотки.

– Неужели? Но мне говорили…

– Белла живет все там же, на Табард-стрит, дом два. Непременно позвоните предварительно, неожиданное вторжение даже самой близкой подруги может нарушить ее планы, – отчеканила миссис Николсон, кажется, уже жалея, что дала координаты дочери какой-то непонятной девице. – Как, вы сказали, вас зовут – Маклауд? Я не припомню у Беллы подруги с таким именем. Вы сказали, что приехали из Абердина…

– Огромное вам спасибо, миссис Николсон, – поспешно проговорила Мишель и положила трубку, совсем не укоряя себя за невежливость.

Белла не замужем! Вот так новость!

Она снова обратила взгляд в зеркало.

Я делаю это ради Руди!

Но ей до смерти хотелось взглянуть на эту Беллу, которая внушила ему такую любовь…

Днем Мишель побывала в своем колледже, потом в редакции, а ближе к вечеру заехала к Лоре Фейн и застала у нее женщину-врача, которая замеряла давление. Лора выглядела неважно, но была в приподнятом настроении.

– Моя дорогая! – воскликнула она. – Как ты кстати. У меня есть пирожки – вчера добрая миссис Лауди – соседка сверху – испекла и поделилась со мной.

– Здорово. А с чем?

– Пирожки с мясом, и есть с джемом.

– С удовольствием – я сегодня с утра не ела.

– Тише, – шикнула на нее врач, – я еще не закончила. – Она поводила стетоскопом по спине и груди Лоры, затем убрала его в свою сумку и встала.

Мишель помогла мисс Фейн застегнуть кофточку и поправила на ней зеленое вязаное пончо.

– Вам надо в больницу, миссис Фейн, – сурово сказала врач, поджимая губы. – Я в прошлый раз уже предупреждала вас. Взгляните правде в глаза – вам может стать хуже в любой момент.

– Но ведь я уже дала вам расписку, что отказываюсь, – безмятежно ответила Лора. – Я посмотрела правде в глаза и решила, что хочу встретить свою судьбу дома. И не могу же я бросить своих птиц. Выпейте лучше с нами какао, дорогая.

Но врач отказалась и, попрощавшись с Лорой, не особенно скрываясь кивнула Мишель, чтобы та вышла с ней в прихожую. Она явно хотела продолжить разговор о больнице. Мишель прекрасно знала, что в крохотной квартирке Лоры отличная слышимость. Она жестом показала врачу, чтобы та спускалась вниз без нее, и заглянула в комнату.

– Я сейчас вернусь, только сбегаю вниз за виноградом – так захотелось винограда!

– Только купи желтого, – кивнула Лора, делая вид, что верит, будто Мишель хочет отлучиться именно из-за винограда.

Мишель бегом догнала врача уже в подъезде.

– Вы единственная из родственников, кого я у нее застаю, – сразу начала женщина, – и я хочу сказать, что дела у нее неважные. Сердце сильно сдало за последнее время. Я рекомендую курс капельницы, но она категорически отказалась. Попробуйте уговорить, иначе я не берусь…

– Боюсь, что не удастся, – возразила Мишель, у которой задрожали губы. – Но, может быть, лучше для нее, если она останется здесь…

– Она нуждается в постоянном присмотре, – авторитетно заявила врач. – Она забывает принимать лекарства. А в случае приступа нужен немедленный укол. Меня вызвала соседка, у которой есть ключи от квартиры миссис Фейн, – она чувствует ответственность за нее и утром позвонила в дверь, и никто не открыл. Она вошла – миссис Фейн лежала на диване с сильной болью. Но миссис Лауди сказала мне, что сама неважно себя чувствует и не может постоянно опекать миссис Фейн. Короче говоря, я предупредила вас.

– Я все знаю… я понимаю… я попробую что-нибудь придумать, – бормотала Мишель вслед уходящей женщине.

Она купила виноград, вернулась в квартиру и застала миссис Фейн на кухне. Та хлопотала над какао. Она ехидно посмотрела на Мишель.

– Ну что – она уговаривала тебя уговорить меня? Но ты ведь не станешь, правда?

– Нет, я вас понимаю, я сама терпеть не могу больницы. Три года назад мне удаляли аппендикс, и я готова была сбежать оттуда в окно. Но сейчас вы прилягте, чтобы укол лучше подействовал, и расскажите мне о вашей последней работе, а я все приготовлю.

– Я мастерю Титанию, королеву фей, но о ней говорить еще рано. Лучше ты расскажи-ка мне про своего парня.

Мишель замерла и уже хотела ответить в шутливо-легкомысленном духе, но вдруг подумала, что Лора, пожалуй, единственная, с кем она может говорить откровенно.

– Дело в том, что он был влюблен в одну девушку. Но оказалось, что она собирается за другого, втайне от него. Руди это так потрясло, что он пошел служить в Ирак… вы только представьте, Лора! А ведь он такой… утонченный, такой… деликатный… И он любит ее до сих пор, – прибавила она тихо.

– Любит ее? Чушь, – вдруг произнесла Лора с такой убежденностью, словно узнала что-то из самых первых рук. – Он без ума влюблен в тебя, душенька.

– С чего вы… почему вы так решили? – изумилась Мишель, проворачиваясь к ней и едва не роняя на пол чашку.

– О! Я все-таки немало прожила и о чем о чем, а об этом могу судить с уверенностью.

– Но вы видели его со мной только несколько минут.

– Мне бы хватило и пяти, – похвасталась Лора. – Достаточно было увидеть, как он смотрит на тебя телячьими глазами. Этот взгляд ни с чем не спутаешь. Поверь мне, душечка. А тебе он нравится?

Как он может не нравиться!

– Мне кажется, я влюблена в него, – произнесла она вслух то, о чем уже два дня настойчиво шептало ей сердце. И сама себе поразилась. – Но тогда это любовь с первого взгляда, – усмехнулась она. – А это так ненадежно, странно…

Лора удивленно посмотрела в растерянное лицо Мишель.

– Милая, никакой другой любви вообще не бывает! Влюбляешься именно так – в один миг, словно ослепило вспышкой. Но потом мы пугаемся и начинаем уговаривать себя, что так не бывает, что это опасно, ненадежно, ведь он может оказаться не таким, как нам показалось, а каким угодно. Так нашептывает наш разум, но ему не следует вторгаться в сферу чувств, где действуют совсем другие законы. А ты разве боишься любить? Ты ведь не из трусливых.

Мишель с некоторым удивлением выслушала ее слова – Лора говорила совершенно здраво.

– Но ведь я уже один раз верила, что люблю, вы знаете, Лора…

– Вот в чем я не уверена – это обратила бы ты внимание на моего внука, если бы он не был красив, как Аполлон, – отрезала Лора. – Я сразу знала, что он тебе не пара.

– Почему? – спросила Мишель. Хотя и сама уже поняла, что «любовь» к Винсу была скорее восторгом от того, что этот красавец, по которому все сходят с ума, обратил внимание на нее, вполне заурядную девчонку…

– Потому, что вы не ровня.

– В том смысле, что мой отец – обычный полицейский, а его – финансовый директор крупной компании! – поддакнула Мишель, беря с блюда самый аппетитный пирожок.

Лора ухмыльнулась.

– Главное, что они воспитали вас по-разному. Винс парень неплохой, но слабый. Любовь к комфорту и покою в нем сильнее всего. Конечно, ты внесла бы в его жизнь недостающий ему дух авантюры. С тобой от него со временем мог бы выйти толк. Его несчастье, что он упустил тебя.

– Он поступил порядочно – выбрал ту женщину, которая ждала от него ребенка, – сказала Мишель.

– Он позволил манипулировать собой.

– Великолепно, Лора, вы даете людям потрясающие характеристики! Ну а каким вам показался Руди? – спросила она, не скрывая живого интереса. – Вы едва перекинулись с ним парой слов…

– Он сделает счастливой женщиной ту, которую полюбит. И которая ответит ему взаимностью.

Вот как – ни больше ни меньше!

– Вчера я решила, что мы больше не должны видеться, – вздохнула Мишель. – Я не хочу быть для него заменой его великой любви к Белле. В конце концов, я – всего лишь первая девушка, которую он увидел, вернувшись из Ирака, и ему просто-напросто могло что-то такое показаться… Я даже решила не отвечать, если он позвонит…

Лора поморщилась.

– Я же говорю тебе – слушай свое сердце. Ты и впрямь боишься? Ты меня разочаровываешь, Мишель.

– Но все это было вчера. Сегодня я уже не так уверена…

– Браво, моя дорогая! Смелее вперед и только вперед. Позвони ему сама.

Представляю, что сказала бы по этому поводу Мэгги!

Мишель перевела разговор на другую тему, а уходя сказала как бы мимоходом:

– Ваш телефон настроен на мой номер. Если я вам понадоблюсь срочно – нажмите кнопочку, я сразу прибегу. Даже можете ничего не говорить – я пойму, что это звонит Лора.

Попрощавшись с Лорой, несколько успокоенная на ее счет, Мишель вышла из ее дома. Ей предстояло оправдать слова Лоры о том, что в ней живет авантюрный дух.

В автобусе Мишель думала не о предстоящем визите – перед ее глазами стояло лицо Руди. Она то улыбалась, то между ее бровями появлялась мрачная складка. Стоило ей вспомнить, как он целовал ее, и она вся начинала дрожать. Отчаяние сменялось надеждой, и, наоборот, игра ее лица, наверное, позабавила бы праздных пассажиров, если бы они вздумали наблюдать за ней.

Доехав до нужной остановки, она сошла и перешла дорогу. Белла Николсон, брюнетка с синими глазами и длинными диккенсовскими локонами, жила в благоустроенном тихом районе, и перед ее домом раскинулся чистенький сквер с фонтаном. Мишель вздохнула и набрала телефонный номер по мобильному. Трубку сняли почти немедленно – четкий голос с хорошей дикцией ответил:

– Белла Николсон слушает.

Словно она не у себя дома, а в приемной большой шишки!

– Здравствуйте, Белла, – решительно заговорила Мишель. – Вы меня не знаете, меня зовут Мишель Уорвик, и я хотела поговорить с вами по очень важному делу. Я стою около вашего дома. Это касается вашего знакомого Рудольфа… Рудольфа Хаммера.

Повисло молчание.

– С ним что-то случилось?

– Нет, с ним все в порядке. Вы разрешите мне зайти?

– Хорошо, заходите, – ответил голос после небольшой паузы.

Мишель поднялась на пятый этаж в лифте, где пахло сладкими духами, и вышла на площадку. Напротив, в распахнутых дверях, стояла девушка.

– Это вы Мишель? Войдите.

Белла, видимо, недавно вернулась с работы, на ней был серый дорогой брючный костюм и белоснежная блузка. Мишель жадно впилась глазами в ее лицо – не особенно-то она красивая. Локонов нет и в помине. Черные волосы коротко подстрижены, темно-голубые, почти синие глаза не особенно выразительны и довольно близко посажены. Мишель совсем упала духом – значит, Руди смотрел на нее глазами любви! И еще в выражении этих глаз нет ничего романтичного – они смотрят очень уж деловито. А губы слишком тонкие, и эта неприятная привычка все время их поджимать ее определенно старит.

Мишель перевела взгляд на ноги Беллы в дорогих итальянских туфлях – размер ноги не меньше шестого! И красавиц не бывает без изъяна, подумала Мишель с тайным злорадством.

Она быстро обвела глазами гостиную – все новое и дорогое и никаких признаков присутствия в квартире ребенка…

– Вы простите, я только что с работы, – сказала Белла, – поэтому ничего вам не предлагаю. Но вы садитесь. – Она кивнула на обтянутый белой кожей диван и сама села в такое же кресло напротив. – Значит, Рудольф вернулся?

– Да. Мы познакомились… совсем недавно, и… он рассказал мне о вас. Как вы долго встречались, но потом… – Она стиснула на коленях пальцы и смело взглянула в глаза сидящей перед ней девушке. – Потом он узнал от вашей матери, что вы собираетесь замуж за другого мужчину и ждете от него ребенка.

Тут она запнулась, опустила глаза и приготовилась услышать от красавицы что-то вроде «А ты-то тут при чем, милая?». Но Белла вдруг протяжно вздохнула и, взглянув на нее, Мишель увидела, что лицо у нее стало расстроенное и виноватое.

– Бедный Рудольф… Я представляю, как он был потрясен. Но почему, почему он не захотел поговорить со мной! Впрочем, сейчас уже поздно рассуждать об этом. Ведь я и сама не захотела с ним встретиться. Правда, потом я писала ему, но, видимо, письма не дошли, или он просто не прочел их, это скорее всего. – Мишель заметила, что Белла стиснула переплетенные пальцы почти тем же жестом, что сама Мишель. – Вы о чем-то хотели спросить?

– Я… мне эта история показалась немного странной. Вы правильно сказали, что Руди испытал шок. Но люди всегда могут объясниться начистоту… – Мишель встряхнула головой, ругая себя за жалкий лепет. – Мне просто кажется… я и правда хотела попросить у вас… если бы вы хотя бы написали ему несколько строк сейчас, то этим успокоили бы и себя, и его. Чтобы он не думал о вас плохо… Он, разумеется, не знает, что я пришла к вам, – выпрямилась Мишель, испугавшись, что вдруг Белла решит, что она действует с ведома Руди. – Мне пришлось солгать вашей матери по телефону, чтобы узнать ваш адрес. Но мне очень, очень нужно было поговорить с вами.