Товарищество

Глава 3

Тем временем в приемной травматологического отделения и палате первичного осмотра проходила бурная деятельность. Критический характер травмы нового пациента был очевиден. Все медики прекрасно понимали, что это будет гонка наперегонки со временем за жизнь молодого мужчины. В этот момент не было времени и возможности обсуждать методы лечения. Необходимо было срочно делать хоть что-то или просто дать молодому человеку умереть. И если бы Триволи должна была сказать что-то, так только то, что у молодого человека появился шанс выжить. Мячик на моей половине корта. К этому меня готовили так долго, пронеслось в голове хирурга. Сумасшедшая улыбка промелькнула у нее на лице, когда из громкоговорителя раздалось: «Пациент в травматологическом отделении». Увидев окровавленное, обмякшее тело молодого человека на носилках скорой помощи, Гаррет отбросила все правила, начиная действовать на уровне инстинкта.

- Мне необходим срочный рентген живота и грудной клетки. Проверьте пульс и уровень давления. Введите четыре единицы крови и сообщите в операционную, что мы будем прямо сейчас. И пусть там нас ждет торакальный хирург (специалист по органам грудной клетки). Позвоните в банк крови и попросите их отправить десять упаковок крови типа О+ в операционную для начала, и по четыре упаковки каждые пятнадцать минут в течение следующего часа. Триволи наблюдала, как команда справлялась с ее требованиями и распоряжениями. Монитор показывал тахикардию с аритмогенной дисплазией правого желудочка^{2}, слабый и нитевидный пульс, артериальное давление было 70/40.

Не хорошо, очень не хорошо, - думала про себя женщина. «А теперь время двигаться в операционную», - произнесла она глухим голосом. Приказ очистить доступ к лифту был выполнен немедленно. Все сотрудники скорой помощи были задействованы для того, чтобы ускорить доставку молодого парня в операционную, давая ему отчаянный шанс на жизнь. Поэтому, вскоре оказавшись внутри лифта, они начали немедленное движение вверх. Через секунды лифт остановился на этаже операционной. На автомате каталку покатили в сторону комнаты, которая сверкала яркими огнями и стальными инструментами. Движущаяся группа людей легко преодолела шесть футов коридора и два поворота налево и достигла операционной, где их уже ждали хирурги. Передача пациента была проведена идеально, не было потеряно ни секунды. Команда скорой помощи неотрывно смотрела, как пациента перемещают в хирургической палате. Озабоченность на их лицах можно было бы истолковать как безмолвную молитву за жизнь своего пациента, который опасно балансировал на грани жизни и смерти. Секунда или две прошли, прежде чем они осознали, что произошло. Они чувствовали адреналин, бурлящий в крови, ощущали острую необходимость в кислороде. Постепенно они смогли начать смотреть друг на друга, ища утешение. Как будто они были частью непрерывных сюрреалистических событий. Но при этом они чувствовали себя хорошо, чертовски хорошо! Только бы пациент выжил!

«Сопроводительные бумаги», - потребовала сурового вида женщина, сидящая за столом. «У вас есть бумаги по этому пациенту?»

Мечтательная атмосфера была разрушена суровостью реальности. Джон перевел взгляд на женщину и медленно покачал головой: «У нас не было времени заполнять бумаги. Мы даже не знаем его имени». Он посмотрел на часы и отметил, что прошло всего лишь двенадцать минут с того момента, как пейджер сообщил о прибытии пациента в отделение. Женщина посмотрела на него поверх своих очков и насмешливо произнесла: «И как же я должна его называть»? Другой медбрат откашлялся и произнес: «Счастливчик, зовите его Счастливчик Доу». Стив искренне верил в это в глубине своего сердца. Бывший парамедик^{3}, он видел многих жертв огнестрельных ранений, которые умирали, истекая кровью на пути в больницу или уже прямо в ней. Но сегодня все было по-другому, какое-то почти мистическое ощущение. «Я дам знать в приемный покой». Медбрат провел рукой по редким русым волосам каким-то успокаивающим жестом.

«Какой хирург отделения отвечает за пациента?» - спросила суровая женщина у медбрата. Она увидела недоумения на их лицах. «И почему я вас спрашиваю», - она нажала кнопку интеркома. «У вас есть пациент с многочисленным огнестрелом?»

«Да», - ответ едва был слышен сквозь шум селектора.

«Его будут звать Счастливчик Доу», - женщина сделала паузу. «Как зовут хирурга?»

Сначала в селекторе повисла тишина. А когда он ожил, то голос произнес: «Триволи».

Новый сотрудник травмы Гаррет Триволи.

Пациент был спешно перенесен на операционный стол и подготовлен к операции, пока анестезиолог проводил необходимые манипуляции. Глаза Триволи неотрывно следили за монитором в операционной, она уже была одета в форму операционного хирурга.

«Поместите его в положение Тренделенбурга^{4} и поддерживайте температуру в операционной на уровне 50 градусов», - попросила женщина. «Перчатки восьмого размера, пожалуйста». Она посмотрела на перчатки, которые ей протянула медсестра. «Я полагаю, что это первый и последний раз, когда я сообщаю вам свой размер». Медсестра была потрясена проявлением высокомерия в новый хирурге. Черт побери, еще и часа не прошло в новом учебном году, и уже такое отношение.

Она подготовила стерильные перчатки для хирурга. "Я прослежу, чтобы эти слова дошли до всех сотрудников, доктор", - она вежливо кивнул. "Да, что ты требовательная сука".

Подойдя к операционному столу, Гаррет произнесла: «Скальпель». Сейчас хирурги находились на переднем крае сражения за жизнь молодого пациента. Нельзя было терять ни секунды, они должны были найти пули и остановить кровь, если это вообще было возможно. Но была уверенность, что усилия команды не будут напрасными.

Джон и Стив вернулись, чтобы найти уборщицу Марианну для помощи в уборке палаты. Они были поражены, когда увидели, какой беспорядок был создан здесь в короткий промежуток времени.

"Не могу поверить в то, что вы здесь устроили, ребята", - подразнила она их.

"Что ж, радуйся, что все случилось за десять минут и только в этой палате", - сказал Джон, "иначе все было бы намного хуже".

"О, боже мой, думаю, я немного опоздал", - доктор Маккормик просунул голову в комнату.

"Извините, док, пациент уже в операционной", - Стив извинился перед лечащим врачом скорой.

«Ну, хорошо, а … как его зовут, мы знаем?»

Стив посмотрел прямо на толстого, лысеющего врача: " Мы назвали его, Счастливчик Доу". Врач расплылся в улыбке: «Давайте надеяться на это».

"Скажите, вы случайно не знаете, кто был этот хирург?" – спросил доктор Маккормик, сделав шаг назад в комнату.

"Tриволи, новый член травмы Гаррет Триволи". Широкая улыбка появилась на лице Джона. "Да, если бы эта Триволи так относилась к занятию сексом как к работе", - подумал про себя высокий блондин. "Тогда можно было бы совершенно по-другому воспринимать все то время, что я провожу здесь».

Врач был удивлен выражению лица Джона. "Спасибо, я получу необходимую информацию, когда они закончат в хирургии", - сказал, уходя, Маккормик. Выражение лица медбрата не выходило у него из головы. Он знал, о фанатизме Джона к спорту, его склонность к непристойным комментариям и сексуальные аппетиты. Триволи, хм ... наверное, такой же фанат спорта, а, может быть, и такой же пошляк как Джон. Потом до него дошло. Этот взгляд! Это был тот взгляд, который выдает подростка после первого сексуального контакта или мужчину, когда его одолевают похотливые мысли. Врач оглянулся и посмотрел на Джона. «О, Господи, он запал на мужчин! Боже… я надеюсь, это касается только Гаррета Триволи», - подумал он и ускорил свой шаг, у него всегда возникало чувство неприязни к таким отношениям.

Совместными усилиями медбратья и уборщица привели палату вновь в состояние боевой готовности. Теперь им необходимо было собрать хоть какую-то информацию о Счастливчике. Все произошло неожиданно и так быстро, что теперь было достаточно трудно воспроизвести хронологию событий. Наконец Джон и Стив закончили и были удовлетворены проделанной работой. Это была короткая, но емкая история появления Счастливчика Доу у них в травме. Они оба знали, что их менеджер Нан начнет задавать вопросы, почему не были сделаны некоторые вещи.

Стив повесил голову: "Нан выйдет на тропу войны из-за этого".

"Пациент еще жив", - отрезал Джон. "По крайней мере, я надеюсь, что это так. Если у нее есть вопросы, пусть она обсудит это с врачами".

"Я говорю о том, что пусть просто посмотрит запись с камеры. Это должно будет ответить на все ее проклятые вопросы".

Лицо Джона засветилось, он забыл, что все в травме снимается на видео пленку для критического обзора. "Может быть, я должен посмотреть все сам. Интересно ... как это будет во второй раз?»

"Боже, Джон, я желаю тебе держать на уме работу, а не завоевания прошлой ночи", - Стив был заметно взволнован.

«Да, Я так и делаю»,- был его ответ.

В операционной комнате было тихо, был слышен только звук монитора, постоянно напоминая о жизни, которую они пытались сохранить. У всех хирургов был свой особый стиль поведения, которому они следовали в операционной, и сейчас Гарретт Триволи находилась в точке наивысшей концентрации, следя исключительно за пациентом. Разговоры были сведены к минимуму. Возможно, именно поэтому все обратили внимание, когда раздался голос хирурга. «Сканер, пожалуйста», - слова прозвучали как приказ, а не как просьба.

Анестезиолог снял показания приборов: "Сердечный ритм, 90, давление 108 на 66. Дыхание – 14, цвет лица нормальный", - сообщил он, глядя прямо на пациента.

Гаррет вздохнула с облегчением. Большая часть битва завершилась, теперь остались только небольшие стычки. Но битва есть битва, и не важно, насколько она велика. Хирург поняла это несколько лет назад. Некоторыми из самых смертоносных сражений были те, которые изначально были приняты за мелкие неприятности.

А сейчас нас ждет самая утомительная часть, доктор Крегер. Мы исследуем кишечник на предмет каких-либо признаков разрывов или трещин ", - женщина посмотрела на молодого хирурга. «Мне не кажется, что есть какая-то травма", - возразил д-р Крегер. "Я не думаю, что мы найдем повод для беспокойства".

Соболиная бровь высоко взлетела, и взгляд ледяных голубых глаза ударил как кинжал. Голос Гарретт зазвучал необычно низко.

«Это, д-р Крегер, мой пациент. Я буду делать все, что считаю необходимым, чтобы обеспечить успешное проведение операции как сейчас, так и в будущем. Если вы не согласны, то я предлагаю вам с завтрашнего дня стать хирургом в травме вместо меня». Капли пота выступили на лбу ординатора. Его сердце прокричало: «Нет!»

Ты одна такая, я хочу учиться у тебя. Он опустил глаза и кивнул головой. "Я сожалею", - все, что он мог произнести.

Он знал, что из трех стипендиатов, у Триволи были те самые навыки и хирургический опыт, который он хотел приобрести, но ее манера общения с сотрудниками оставляла желать лучшего. Она, казалось, противопоставляла себя им на каждом шагу. Он должен был напомнить себе, что нельзя перенимать эту привычку.

"Хорошо! Тогда вы не будете повторять эту ошибку еще раз". Ее голос был грубым и холодным, конкурируя с низкой температурой в помещении, пробирая до самых костей.

Он встретил ее ледяной взгляд, и спросил себя, сможет ли он выдержать такое отношение к себе в течение целого года. Ему рассказали, что он многому сможет от нее научиться, но никто не предупредил о ее дерзком и высокомерном характере.

Тщательно, медленно и очень старательно два хирурга рассмотрели все петли кишечника на наличие повреждений. Они не смогли найти никаких дефектов, но что-то мешало женщине-хирургу, инстинкт снова взял свое.

- Данные сканера, пожалуйста.

Персонал в операционной начал ненавидеть слово «пожалуйста», звучавшее из уст высокого хирурга. Было очевидно, что она понятия не имела о вежливости. Из ее уст это звучало так, как будто суффикс в слове ставили впереди него, а не в конце.

«Частота сердечных сокращений 98, давление 100 на 64, дыхание 16», - сообщил анестезиолог. Гаррет не могла избавиться от странного ощущения. "Повысьте давление до 120". Анестезиолог достал шприц с лотка на его рабочей станции. Он снял колпачок с иглы и ввел один миллиграмм препарата в порт капельницы. «Потребуется всего несколько минут», - заверил он хирурга, - «прежде чем мы сможем увидеть некоторые результаты».

"Пока мы ждем, давайте очистить брюшную полость от лишней жидкости".

Медсестра молча следила за действиями хирургов, которые тампонами убирали влагу и отдавали ей. «Семнадцать отдано, семнадцать получено», - констатировала она.

«Давление 122 на 70».

«Ок, давайте проверим все в последний раз". Хирурги проверили каждую петлю кишечника еще более тщательно, и снова не нашли признаков повреждений.

"Там!" – ординатор показал рукой. "Я вижу рану". Его глаза заблестели навстречу взгляду Триволи.

Внутри на кишечнике можно было с трудом увидеть крохотную каплю крови, формирующуюся в течение нескольких секунд. Это оправдало себя. Ловкие руки хирурга зашили небольшое отверстие в стенке кишечника. «Шелковую 1-0 с изогнутой иглой». Гаррет взяла иглу и сделала один или два стежка, чтобы зашить ранку. Крегер обрезал нить и замазал стежки. Оба хирурги ждали, не будет ли шов заново кровоточить.

Роб Крегер молча изучал лицо женщины-хирурга напротив, ожидая слов: "Я же вам говорила". Но эти слова не прозвучали. А ведь он мог бы зашить молодого пациента, не проверив на предмет возможных осложнений, что в итоге могло бы убить юношу, жизнь которого им с таким трудом удалось сохранить.

«Она самая лучшая», - думал он. «Я собираюсь многому научиться в этом году».

Прошло несколько минут, это доказывало, что стежок не кровоточит. Хирурги продолжали окончательный осмотр. Оба были удовлетворены, когда не нашли других признаков травмы.

«Все тампоны пересчитаны правильно?» - хирург ждала ответа.

Взгляды окружающих сосредоточились на медсестре, которая производила окончательный подсчет.

«Сестра, ни у меня, ни у моего пациента совершенно нет времени торчать здесь целый день», - голос женщины прозвучал достаточно враждебно.

«Да, доктор Триволи, я отдавала вам 18 штук и столько же получила обратно». Медсестра не могла отойти от шока из-за столь злобного выпада в ее сторону. Она достаточно давно работала операционной сестрой и не привыкла к такому отношению.

«Отлично! А теперь давайте заштопаем его и посмотрим, как он будет восстанавливаться», - Триволи оказала честь старшему ординатору, позволив ему зашить пациента.

Роб Крегер отлично почувствовал этот жест. Перед ним стоял хирург, который во всем стремился к совершенству, и который разрешил ему поставить финальную точку в операции. Как правило, накладывать швы пациентам давали ординаторам уже на первом году практики, но сейчас молодой хирург чувствовал себя совершенно счастливым, ведь ему доверила сама Гаррет Триволи. И не важно, насколько мала была его задача, ординатор знал, что женщина заметит все, даже самую мельчайшую деталь этой процедуры. Все эти мысли беспорядочно крутились в голове Кригера, пока он аккуратно сшивал мышцы.

Операция была закончена, и Гаррет обратилась ко всем ее участникам: «Хочу поблагодарить вас всех за участие и за ваш опыт, который вы применили сегодня, и я жду от вас всего этого в будущем. Буду надеяться на наше успешное во всех смыслах сотрудничество». С этими словами она ушла от людей, столпившихся вокруг хирургического стола.

- Я, пожалуй, откажусь от всех ее операций в этот год, - тихо сказала одна из медсестер, а вторая кивнула в знак согласия.

- Роб, пришли мне сообщение, если кто-то из семьи Счастливчика будет здесь.

Крегер кивнул головой, снимая свои перчатки и халат.

- Я останусь с пациентом на некоторое время.

Сняв одной рукой хирургическую маску и махнув другой, Триволи вышла из операционной. На стене возле кабинета часы показывали время четырнадцать пятьдесят восемь. Операция длиной в семь с половиной часов, не так уж плохо для первого дня. «И будет еще лучше, если я буду идти в правильном направлении». Гаррет подумала о своем пустом желудке и вспомнила, что слишком долго ничего не ела. Но душ сначала будет в самый раз!

Но на первом месте после всех операций у Триволи всегда стояло общение с семьей пострадавших. Это был ее обычный ритуал, то самое, чем хирург мог помочь людям, переживающим один из самых тяжелых моментов в жизни. Гаррет подошла к стойке администратора и стала ждать, когда она освободится.

- Здравствуйте, я доктор Триволи. Не подскажете, вы уже смогли идентифицировать пациента, известного под именем Счастливчик Доу?

- Сожалею, док, - покачала головой пожилая женщина, - но у меня есть для вас сообщение от доктора Маккормика, он просил вас позвонить, когда освободитесь.

- Спасибо! – Гаррет показала рукой на телефон на стойке.

- Да, конечно, местный номер 2744.

Хирург набрала номер и стала ждать ответа.

- Это доктор Триволи, я перезваниваю по просьбе доктора Маккормика.

После этого женщина замолчала на несколько секунд и сказала:

- Попросите его набрать номер 1048, когда у него появится возможность поговорить со мной.

Хирург положила трубку телефона и слегка кивнула женщине за стойкой.

- Я уверена, что с завтрашнего дня вы не будете звонить в операционную, чтобы спросить мое имя, не так ли?

- Но, док! Это же первый день нового года программы. Как я могу знать имя каждого новичка? – с большим недовольством администратор посмотрела на высокого хирурга.

- Тогда я рискну предположить, что с завтрашнего дня и до конца года ни у кого не будет проблем с моим именем, - это был вызов.

Глаза администратора сузились, превратившись в две узкие щелки.

- Поверьте, док, я сделаю все, чтобы люди узнали вас как можно лучше. - Она фыркнула вслед уходящему хирургу.- Чертова высокомерная сука!

Теплые струи душа снимали усталость с мышц женщины. Гаррет всегда чувствовала, что с начала и до самого конца операции каждый ее мускул, каждая мышца была в напряжении, готовая молниеносно среагировать, если что-то пойдет не так. Это была небольшая плата за стремление к совершенству. Когда человек знает из первых рук о мучительной боли, которую испытывает пациент или о страданиях, которые испытывают близкие, совершенство необходимо во всем. Она не была бы Гаррет Триволи, если бы выронила этот мяч.

Она повысила немного температуру воды. Успокаивающий ритм падающих струй и тепло начали расслаблять затекшие мышцы плеч и спины. Это была действительно роскошь для нее. На борту корабля зачастую была только прохладная или даже холодная вода. Но даже тогда Триволи не изменяла своей привычке принимать душ после операции. Для нее это было больше, чем помыть тело. Потоки воды смешивались со слезами, слезами, которые все еще чувствовались внутри, слезами тоски и потери.

Сквозь шум воды женщина услышала, как зажужжал пейджер. Она быстро выскочила из душа и вытерлась полотенцем. Пейджер снова сработал. Триволи схватила его со столика рядом и поднесла к глазам. Узнав номер на экране пейджера, она быстро одела форму и пошла искать ближайший телефон, чтобы перезвонить.

- Это доктор Триволи, вы только что меня набрали.

- Доктор Триволи, это доктор Маккормик, я – лечащий врач скорой помощи, - ответил глубокий голос. – Как дела у Счастливчика?

- Мы закончили операцию где-то тридцать минут назад. Дела у него идут даже лучше, чем мы могли ожидать. У него несколько пулевых ранений в области живота, и одно в правой верхней доле легкого. Команда торакальных хирургов ввела туда трубку и очистила рану. Пули в животе задели одну почку, которую спасти не представлялось возможным, и пробили толстую кишку. Была проведена нефрэктомия^{5} и резекция^{6} в четырех сантиметрах от поперечно-ободочной кишки. Также был найдено небольшое отверстие в стенке кишечного тракта размером в 1 мм, которое было ликвидировано. Счастливчик находится теперь в реанимации, ему нужно время для восстановления.

Гаррет была горда проделанной работой и не скрывала этого. Операция прошла почти совершенно, особенно с учетом того, что в ней не участвовало ни одного медика, который бы соответствовал ее ожиданиям. Ну, разумеется, кроме нее самой.

Йен был впечатлен кратким, но таким содержательным отчетом.

- Я слышал, что это было ужасное зрелище. Вся команда … все вместе. Но я не знаю всего из первых рук, я был не настолько быстр, чтобы успеть к пациенту.

- Ну, сэр, я…, - она замялась, так как не совсем поняла, что он имел в виду.

- Я имею в виду, что в следующий раз буду намного быстрее, когда буду знать, что из травмы звоните именно вы, - усмехнулся Маккормик. – Никогда не видел, что команда травмы действовала так быстро. Но ходят слухи, что вы тренировались для этого в течение нескольких лет.

- Каждый день является репетицией следующего дня. И если вы об этом, то да, я много тренировалась.

- Ну что ж, звучит все правильно, и вы сделали все верно, за исключением того, что не дали мне осмотреть пациента. Это все еще мое отделение, а вы работаете в программе. И в следующий раз, когда будете работать в МОЕЙ скорой помощи, будьте добры представиться сотрудникам. – серьезным тоном произнес врач. – вряд ли кому-либо понравится, когда им начинают раздавать приказы голосом подобным тоном. Вы, конечно, уже приобрели фан - клуб из двух медбратьев, но это - незначительная популярность.

Это последнее заявление шокировало хирурга:

- Но, сэр, не понимаю, о чем вы ... И что вы подразумеваете под фан - клубом?

Йен моментально нашел брешь в ее броне. Ей абсолютно не хотелось никому нравиться. Возможно, она видела в это признак слабости. Он задумался на минуту, а затем вновь начал подначивать женщину.

- Не беспокойтесь, док. Вы все сделали правильно, в их глазах вы – герой дня. Но в другой день вы будете для них настоящей занозой в заднице. Ситуации бывают разные. – Он предупредил женщину. – Увидимся.

- Хм! - фыркнула Гаррет с отвращением, после того, как в трубке раздались короткие гудки. Она была здесь не для того, чтобы угодить прихотям младшего медицинского персонала. Во всяком случае, не медбратьям, которые обслуживали ее.

- Не могу дождаться, чтобы увидеть, насколько популярна я стану среди ночной смены, - размышляла Гаррет, глядя на телефон. Медсестры и медбратья всегда были загадкой для Триволи, касалось это гражданского сектора или службы на флоте. Один из них может воспринимать вас как сильную личность, а другой будет каждый раз смотреть на вас как на нарушителя своего личного пространства. Забавно, что вы никогда не знаете, как к вам отнесутся, пока не окажетесь в эпицентре какого-нибудь события. Надеюсь, что вечером все будет так же хорошо, как и днем. В конце концов, они здесь по одной причине. Для нее приоритетом номер один всегда были пациенты. Она беспокоилась лишь о том, хватит ли ее навыков для того, чтобы помочь им. По-другому они и думать не могла.

Основной принцип хирургии – всегда ставить пациента на первое место. Сегодняшний день не стал исключением из этого правила, и доктор Триволи вначале проверила состояние Счастливчика, прежде чем нашла кафетерий. Цвет лица больного был значительно лучше, чем раньше, особенно, когда оно было вымазано кровью. Проверив диаграмму, она отметила, что главный ординатор подписался в карте несколько минут назад. Гаррет было приятно, что ее замечание о том, как надо следить за пациентом, было воспринято должным образом. Возможно, это был самый правильный ход. Удовлетворенная, женщина пошла в кафе.

«Может быть, еда сделает меня более любезной для следующей смены медсестер», - размышляла женщина. – «По крайней мере, я перед ними в долгу. Иначе они будут думать обо мне как о злобном средневековом военачальнике. Ночь закончится не скоро, а голодный хирург – не самый терпимый человек в этом мире.»

Было уже около шести вечера, когда Гаррет дошла до кафе. Она была крайне удивлена увидеть главу своего отделения, идущего к ней и все еще одетого в рабочий халат. Хирург была уверена, что он уже ушел. Шеф поднял глаза и удивленно уставился на ее стройную фигуру. Потом к нему пришло понимание. Он быстро маневрировал по коридору, ловко обходя человеческие препятствия, пока не оказался лицом к лицу с высоким хирургом.

- А, вот вы где, доктор Триволи. Мне надо поговорить с вами, – его голос был спокойным и уверенным. – Пойдемте в мой кабинет.

Кивнув, женщина последовала за ним. В голове хирурга роились мысли. Она была уверена, что это было связано с сегодняшним пациентом травмы. Что же она сделала не правильно? Она вновь проанализировала все свои предыдущие действия, быстро шагая вслед за шефом. Дерьмо всегда падает вниз, и, похоже, я получу сейчас достаточно с самого верха. Она подумала о службе на флоте и о приказах, с помощью которых поддерживалась дисциплина. Шеф должен приказывать врачам и хирургам, те в свою очередь – главному ординатору, он – остальным ординаторам, а те уже должны разбираться с интернами и медсестрами..

- Доктор МакМюррей, я …., - начала она, чтобы тут же быть прерванной.

- Садитесь, доктор Триволи, - он показал ей на стул с другой стороны от его рабочего стола.

Офис был достаточно большой, что придавало ему еще больше значимости в условиях больницы. На стенках висели фотографии, сделанные врачом в его путешествиях, множество книжных полок. Почти на всех фотографиях рядом с шефом справа стояла женщина с красивой улыбкой. Заметив интерес Гаррет к фотографии на столе, он произнес:

- Мы провели две недели в Новой Гвинее, я и моя жена.

- Она очень красивая, сэр. Должно быть, вы провели замечательное время там, - она наклонилась, чтобы лучше рассмотреть фотографию.

- Да, это правда, провели. И до сих пор еще проводим, - пальцем он нежно провел по фотографии.

- Это лучшее, что я когда-либо сделал. И сделал бы это снова, - он с сожалением отставил фото, на мгновение задержавшись на нем взглядом.

- Ну, да хватит обо мне, давайте о вас, - его голос тут же приобрел деловой тон.

Женщина почувствовала, что ее разбирают на части, его пронзительный взгляд буравил ее насквозь. Она вся напряглась и сжалась. Триволи всегда была достаточно толстокожей, это придавало ей уверенности, что никто не сможет ее достать. Это была ее тактика выживания. В конце концов, никто больше не ранит ее.

Ее глаза приобрели стальной оттенок, встретившись со взглядом глубоких карих глаз шефа.

- Так что на счет меня? – она наклонилась вперед, бросая вызов.

Они могли бы оставаться вечность в таком положении, если бы мужчина не моргнул и не втянул затем воздух сквозь зубы. Он присел в глубокое кожаное кресло и отвернулся от Триволи, поражаясь ее смелости. «Она, может, и женщина, но яйца у нее гораздо больше, чем у многих мужчин, которых я знаю». Он вспомнил свой первый день в программе и увидел в ней столько себя, что стало даже страшно. Ее навыки и хирургический опыт намного превосходили возможности остальных участников программы. Он мог только научить ее еще лучше применять эти навыки, не говоря уже о всех тех жизнях, которые она сможет спасти. Но мужчина все же решил занять по отношению к ней жесткую позицию, и когда он начал говорить, его тон был ледяным.

- Каждый год я выбираю одного участника программы и вменяю ему в обязанности установление хороших рабочих отношений с персоналом скорой помощи. – Он повернулся к ней и прищурился. – В этом году этот человек – вы.

Ее рот медленно приоткрылся. – Что? – На лице читалось недоумении.

- Вы слышали меня. Я хочу, чтобы вы наладили отношения между департаментом и работниками больницы. Приступить надо немедленно.

- Почему я? Почему бы не один из двух других? - Она замолчала. - Если это все только потому, что я женщина ...,- в голове стали возникать мысли о дискриминации и сексуальных домогательствах.

Шеф снова прищурил глаза, взмахнул рукой и произнес:

- Я больше никогда не хочу слышать эти слова у себя в кабинете.

Достав из ящика стола три папки, он бросил их на стол. – Все здесь. Проверьте сами.

Она опустила глаза вниз, чтобы увидеть имена на папках. Доктор Рене Шабо, доктор Натаниэл Хостетлер, и ее собственное имя - доктор Гаррет Триволи, гласили надписи сверху. Ее глаза смотрели на врача, ища хоть какого-то ответа.

- У доктора Шабо не будет времени на это, у него семья, а доктор Хостетлер хоть и не женат, но займется оттачиванием своих врачебных навыков. Таким образом, остаетесь только вы, доктор Триволи. У вас нет семьи, а ваши хирургические навыки совершенны и безупречны. Но у меня есть чему еще научить вас в этой программе. Я полагаю, что ваша будущая работа - это одна из составляющих общей картины взаимодействия внутри скорой помощи, а это означает, проводить время с сотрудниками, как внутри стен этой больницы, так и за ее пределами. Их личные жизни отныне тоже будут касаться вас! И мне наплевать, как вы будете это делать. Просто делайте!

Его лицо не выражало никаких эмоций. Гаррет как рыба хватала воздух ртом: «Но…».

- Никаких «но», Триволи. Я хочу, чтобы здесь вы стали лидером, а не остались еще одной шестеренкой в системе. У вас есть огромный неиспользованный потенциал, вы просто еще не догадываетесь об этом.

Он покачал головой, вспомнив о недавнем разговоре с некоторыми очень разгневанными сотрудниками скорой помощи.

- Что касается работы хирургом, то ваша задача – неустанно заботиться о здоровье наших пациентов. - Он взглянул на женщину, его лицо полыхнуло гневом. – Но не за счет конфронтации и унижения сотрудников. Вы продолжите это, Триволи, и никто не захочет работать с вами. И мы посмотрим, насколько совершенен ваш мир, когда вы останетесь один на один с пациентом. Одна в операционной!

Затем его голос стал тише, и выражение лица смягчилось, когда он протянул руку и снова нежно коснулся фотографии на столе.

- Кроме того, вы вскоре поймете, что медсестры не враги вам. И в один прекрасный день, одна из медсестер, на которую вы обрушили сегодня свой гнев, спасет и вашу задницу.

Он вновь посмотрел на фотографию и повернулся спиной к женщине.

- А теперь идите и подумайте о том, что я сказал.

Она тут же встала на собственную защиту:

- Я чертовски хороший хирург, почему я должна …

- Потому что ВЫ,- он почти ткнул ей в лицо указательным пальцем. – Вы всего лишь маленький винтик в механизме больницы. Это я подписал вам счастливый билет в эту программу. И если вы не хотите вылететь из нее, вы станете частью всего этого организма под названием больница, а не больница станет частью вашего эго! Я достаточно ясно выразился?

Гаррет встала со стула и повернулась, чтобы выйти из кабинета. Взявшись за дверную ручку, она повернулась обратно лицом к шефу. Не успев еще ничего сказать, она увидела, как он листает ее папку.

- Я постараюсь не подвести вас, сэр, но не ждите, чтобы я изменилась в одночасье. У меня есть только опыт требовать от других то же самое, что я требую и от себя.

- Замечательно! Тогда вы научитесь признавать собственные недостатки так же, как и недостатки всех остальных. Гаррет, нельзя научиться слезать с высокой лошади, всего лишь представляя себя на ней. Точно так же люди будут смотреть и видеть просто вас, а ни кто вы есть. - Он так и не поднял голову, изучая ее дело.

- Посмотрим, что у меня получится. - Она покинула кабинет шефа и остановилась как вкопанная, сделав всего лишь несколько шагов по коридору. Все прошло гораздо труднее, чем она ожидала. Она покачала головой и представила себе, что только что мимо проехал грузовой состав, который проделал огромную дыру в стене ее планов на оставшуюся жизнь. И поезд этот назывался «МакМюррей скорый». Ей придется жить с этим, она должна, никто не вылетает из программы в первый же день. Кроме того, сдаваться, было против ее природы.