Три стигмата Палмера Элдрича

3

В баре П.П.Лайотс сидел, потягивая Теквила Соур, Ричард Хнатт. Перед ним лежал демонстрационный чемоданчик. Он верил, черт побери, что с горшками Эмили все будет, как надо. Они пользовались успехом. Проблема в ее муже и его положении.

А Барни Майерсон использовал свое положение. «Надо бы вызвать Эмили и объяснить», — сказал сам себе Хнатт. Он поднялся.

Ему преградил дорогу какой-то человек, странный субчик с кривоватыми ногами.

— Кто вы? — спросил Хнатт.

Человек задергался, как заводная кукла, и полез в карман, будто хотел выскрести обычный микроорганизм, у которого со временем выработались паразитические способности. Однако то, что он, наконец, выудил, было визитной карточкой.

— Мы заинтересовались вашей керамикой, мистер Хнатт. Так или иначе, вы сами говорили о ней.

— Ичолтз, — проговорил Хнатт, читая карточку. В ней было только имя, больше никакой информации, даже видеономера. — Но у меня с собой только образцы. Я сообщу вам наименование розничных изделий нашего производства. А эти…

— Для демонстрации, — сказал, кивнув, игрушечноподобный мистер Ичолтз. — Это то, что нам нужно. Мы хотим купить вашу керамику, мистер Хнатт. Мы верим, что мистер Майерсон ошибся. Она будет модной. И очень скоро.

Хнатт уставился на него.

— Вы хотите купить и вы не из П.П.Лайотс? Но ведь никто не покупает. Все знают, что у П.П.Лайотс монополия.

Усевшись за стол рядом с демонстрационным чемоданчиком, мистер Ичолтз вынул из саквояжа и начал отсчитывать шкурки.

— Вначале дадим маленькую рекламу. Но окончательно…

Он выложил Хнатту кучу коричневых, сморщенных трюфелевых шкурок, служивших средством обмена в Солнечной Системе — уникальный аминооксид протеина, — который не могли подделать Печатники, Билтонгские жизненные формы, использовавшиеся в автоматических линиях большинства индустрий.

— Я хотел бы посоветоваться с женой, — сказал Хнатт.

— Разве вы не представитель своей фирмы?

— Да, да.

Он подвинул к себе кучу шкурок.

— Контракт. — Ичолтз приготовил документ, развернул его на столе, вынул ручку. — Это даст нам исключительное право.

Поставив подпись, Ричард Хнатт разглядел на контракте название Ичолтзовой фирмы: «Чу-Зет Изготовители, Бостон». Он никогда о них не слышал. Чу-Зет … Это напомнило ему другой продукт, только какой, он никак не мог вспомнить. И уж после того, как расписался, до него, наконец, дошло.

Это напоминало незаконный галлюциногенный наркотик Кей-Ди, использовавшийся в колониях.

Его охватила тревога. Но уже было поздно. Ичолтз забрал демонстрационный чемоданчик. Теперь его содержимое принадлежало Чу-Зет Изготовителям, Бостон, США, Земля.

— Как… я смогу с вами связаться? — спросил Хнатт вслед Ичолтзу.

— Вам не стоит связываться с нами. Когда будет нужно, мы сами вас найдем.

Ичолтз широко улыбнулся.

Что, черт возьми, он скажет Эмили? Хнатт сгреб шкурки, пересчитал, прочитал конракт, и только теперь осознал, сколько ему заплатили. Этого будет достаточно, чтобы обеспечить ему и Эмили пятидневный отдых в Антарктиде, в одном из громадных, зимних курортных городов, где, без сомнения, сам Лео Балеро и подобные ему проводят свое лето и где эти летние дни тянутся круглый год.

Или… Он задумался. Это даст ему даже больше. Даст ему и его жене самое исключительное положение на планете — все, что пожелают. Они могли бы полететь в Германию и посетить одну из терапевтических клиник доктора Вилли Денкмаля. Красота!

Он прошел в видеофонную будку бара и вызвал Эмили.

— Укладывай чемоданы. Мы отправляемся в Мюнхен. В… — он назвал наобум клинику, название которой видел в рекламах лучших парижских журналов. — В Еченволд, — сказал он ей. — Доктор Денкмаль…

— Барни взял их? — спросила Эмили.

— Рядом с П.П.Лайотс в поле разработки появился кое-кто еще. — Он почувствовал подъем. — Барни отказал. Ну и что? Мы договоримся с этой новой компанией. Они, должно быть, богаты. Я увижу тебя через полчаса. Я закажу билеты на ближайший рейс ТВА. Представь. Э-терапия для нас обоих.

— Не уверена, что хотела бы развиться сейчас, — сказала Эмили тихим голосом.

Поколебавшись, он ответил:

— Наверное, ты права. Но, по-моему, это спасет наши жизни, а если не наши, то наших детей — наших потенциальных детей, которых мы, возможно, когда-нибудь заимеем. И даже если мы пробудем там только короткое время и разовьемся лишь чуть-чуть, перед нами откроются все двери и везде нам будут рады. Ты лично знакома с кем-нибудь, прошедшим Э-терапию? Ты только читала о них в домашней газете…

— Но я не желаю обрастать волосами, — проговорила Эмили. — Я не желаю иметь громадную голову. Нет. Не надо мне Еченволдовской клиники.

Казалось, она решила окончательно, ее лицо стало спокойным.

Он сказал:

— Тогда я поеду один.

К тому же это будет экономически оправдано, ведь именно он договорился с покупателями. И он сможет пробыть в клинике в два раза дольше, развиться в два раза больше, чем принято. Некоторые люди лечению не поддаются, но вряд ли тут вина доктора Денкмаля. Способность к эволюции у каждого не одинакова. В себе он не сомневался, уж он-то эволюционировал бы превосходно, догнал бы всех большими прыжками, даже обошел бы некоторых, в смысле обычной роговой корки, которую Эмили из предрассудков назвала волосами.

— А что прикажешь делать мне, когда ты уедешь? Горшки?

— Конечно, — ответил он. — Потому что заказы пойдут быстро и широким потоком. Иначе Чу-Зет Изготовители, Бостон не заинтересовались бы разработкой. Очевидно, у них, как и у П.П.Лайотс, были свои предсказатели моды.

Но тут он вспомнил, что Ичолтз сказал: «Вначале только маленькая реклама». А это значит, что у новой фирмы нет связи с диск-жокеями, обслуживающими колонии лун и планет. В отличие от П.П.Лайотс у них не было Алена и Карлотти Фэйн, чтобы освещать последние новинки.

Им потребуется время для создания спутников — диск-жокеев.

И все-таки его что-что тревожило. «Может быть, — подумал он, сразу поддавшись панике, — они — нелегальная фирма. Возможно, Чу-Зет, как и Кей-Ди, запрещен. Тогда я попал в скверную переделку».

— Чу-Зет, — сказал он вслух для Эмили. — Ты когда-нибудь о нем слышала?

— Нет.

Он достал контракт и еще раз перечитал его. «Вот напасть, — подумал он. — И как я влип в это? Если бы чертов Майерсон сказал тогда „да“…»

В десять утра ужасающий и привычный рев вырвал Сэма Регана из сна, и он проклял взлетевший корабль ООН, зная, что шум был намеренным. Корабль, круживший над лачугой Чикен Покс Проспект хотел бы удостовериться, что колонисты — а не только местные животные — получили сброшенные тюки.

«Сейчас мы их достанем», — пробормотал про себя Сэм Реган. Он застегнул изолирующий комбинезон, засунул ноги в высокие бутсы, затем, ворча, медленно проследовал к трапу.

— Сегодня рано, — пожаловался Тод Моррис. — И держу пари, там все железки, сахар, что-нибудь вроде сала и товары первой необходимости. Ничего интересного.

Норман Скейн нажал плечом крышку над верхним концом трапа и их залило ярким, холодным светом. Они на мгновение ослепли.

Над головой сверкал корабль ООН. На фоне черного неба он казался блестящим шариком, подвешенным на невидимой нити.

— Хороший пилот, — решил Тод. — Знает район Финебургского Полумесяца.

Он махнул рукой в сторону корабля ООН, и тот разразился новым залпом ужасающего грохота, заставившего его зажать руками уши.

Из брюха корабля выскользнула бомба, выпустила стабилизатор и закрутилась к земле.

— Тьфу, — сказал Сэм Реган с отвращением. — Железки.

Потеряв всякий интерес, он отвернулся.

«Как тоскливо сегодня наверху, — подумал он, обозревая марсианский ландшафт. — Уныло и мрачно. Зачем мы только пришли сюда?»

Капсула ООН уже приземлилась, ее борта с треском распахнулись, лопнув от удара, и трое колонистов увидели канистры. Выглядели они как пятифунтовые солонки. Сэм Реган совсем упал духом.

— Эй, — крикнул Скейн, подходя к капсуле. — Хочется верить, что мы их куда-нибудь пристроим.

— Похоже, что в этих ящиках радио, — сказал Тод. — Транзисторные приемники. Может быть, нам удастся применить их в нашей выставке?

— Радио уже было, — буркнул Скейн.

— Ладно, посмотрим и построим из частей самоуправляемую электронную газонную косилку, — отозвался Тод. — Разве она не нужна для вашей выставки?

— Ставлю на радио, — сказал Сэм Реган. — Я смогу его использовать.

Его выставке недоставало автоматических замков для дверей гаража. У Скейна и Тода они были. Он здорово от них отстал. Конечно, подобные товары всегда можно купить. Но он оказался без шкурок. Он угробил весь свой запас на чрезвычайно необходимую вещь у одного толкача — он купил громадное количество Кёй-Ди. Он спрятал его от посторонних глаз — закопал в землю под своей спальней, на самом дне их общего жилища.

Верующий, он преклонялся перед чудом трансляции — почти священным моментом, когда миниатюрное произведение искусства уже не просто изображало Землю, а становилось самой Землей. Во время трансляций он — в безумном существовании, обретенном с помощью Кей-Ди, уносился в другое пространство и время. Правда, среди колонистов попадались неверующие. Для них трансляции были просто символом мира, недоступного ни одному из них. Но раз за разом неверующих становилось все меньше и меньше.

Даже сейчас, ранним утром, Сэма уже тянуло вернуться вниз, сжевать пластинку Кей-Ди и слиться с друзьями в торжествующем порыве, на который были способны только они.

Он спросил Тода и Нормана Скейна:

— Будете искать транзит?

Это был термин, которым они пользовались, входя в долю.

— Я иду вниз, — продолжал он. — Можем использовать мой Кей-Ди. Так и быть, я с вами поделюсь.

От подобного предложения отказаться было невозможно. Оба — Тод и Норман — заколебались.

— Так рано? — спросил Норм Скейн. — Мы только что вылезли из постелей. Но, по-моему, там все равно делать нечего.

Он мрачно кивнул на огромную полуавтоматическую драгу, припаркованную несколько дней назад у входа в лачугу. Ни у кого не было сил продолжать очистные работы, начатые еще в прошлом месяце.

— Хотя все это довольно скверно, — пробормотал Норм. — Надо было бы поработать в своих садах.

— О таком ли саде ты мечтал? — спросил Сэм Реган с усмешкой. — Какую гадость ты здесь посадишь? Ты придумал ей имя?

Норм Скейн — руки в карманах комбинезона — шел по рыхлой песчаной почве к своему некогда бережно возделываемому огороду. Он приостановился, всматриваясь в гряды, надеясь, что тщательно отобранные семена проросли. Но не было видно ни одного ростка.

Из лачуги показалась Элен Моррис. Дрожа под холодным марсианским солнцем, она смотрела на мужчин.

— У нас вопрос, — сказала Элен. — Я говорю, что психоаналисты Земли получают по пятьдесят долларов за час, а Френ утверждает, что только за сорок пять минут. Мы хотим ввести в нашу выставку аналиста. И сделать это по всем правилам. По достоверным сведениям, его скоро доставят сюда с Земли, корабль Балеро прилетит на следующей неделе.

— Помним, — сказал Норм Скейн кисло.

— Какую только цену запросит Балеро? И все время в их спутнике Ален и Карлотти Фэйн твердят о каких-то новых сведениях, — отозвался муж Элен, Тод. — Свяжитесь с ними по радио при следующем прохождении спутника. — Он посмотрел на ручные часы. — У них имеются все сведения, ответы на любые интересующие вас вопросы.

Решение женщин ввести в выставку психоаналиста взволновало его, потому что, конечно, потребуется много денег на оплату за крошечную, человеческого типа фигурку психоаналиста. Да еще придется платить за крошечные кровать, стол, ковер и дипломатку с миниатюрными шикарными книжками.

— Вы ходили к аналисту, когда были на Земле? — обратилась Элен к Норму Скейну. — Сколько он просил?

— Я обычно пользовался групповой терапией, — ответил Норм. — В Государственной Клинике Умственной Гигиены Беркли. И они просили, исходя из твоей платежеспособности. А Парки-Пат с приятелем, конечно, ходят к собственному психоаналисту.

Он прошел до конца сада, подавленно отметив, что на грядках швейцарского чэрда все зубчатые листики оказались изъедены и искромсаны местными микроскопическими организмами. Найди он хотя бы одно здоровое, одно нетронутое растение — этого хватило бы для возрождения его духа. Инсектициды с Земли здесь были попросту бессильны. И местные микробы процветали. Они десять тысяч лет ждали своего часа и того, кто явится и попытается вырастить здесь урожай.

— Да, — горестно кивнул он в сторону гидропонной системы Чикен Покс проспекта: та была связана с теперь наполовину засыпанной ирригационной сетью, которая обслуживала их сады. — Перед орошением придется убрать весь песок. Если даже удастся запустить большую драгу класса А, то вскоре не хватит воды даже для собственных нужд.

Но уже все это было безразлично.

И все-таки он не мог, как Сэм Реган, махнуть на все рукой, вернуться вниз и бездельничать, занимаясь выставкой, создавая и вводя новые номера, делая усовершенствования… или, как предлагал Сэм, достать припрятанные запасы Кей-Ди и начать трансляцию. «Все-таки мы отвечаем за это», — решил он.

Он обернулся к Элен.

— Попроси мою жену подняться сюда.

Френ могла подсказать, как управиться с драгой. У нее наметанный глаз.

— Я найду ее, — сказал Сэм Реган. — Никто не хочет присоединиться?

За ним никто не пошел. Тод и Элен отправились проведать свой сад, Норм принялся стягивать чехол с драги, решив все-таки ее завести.

Внизу Сэм отыскал Френ Скейн. Она согнулась над выставкой Парки-Пат, которую Моррисы и Скейны создавали вместе. Сэм поинтересовался, что она делает.

Не глядя, Фрэн ответила:

— Мы проехали с Парки-Пат в ее новом форде через всю деловую часть города. Потом развернулись и поставили машину на стоянку. Она сделала в магазине покупки и теперь сидит в приемной аналиста, читает «Форчун». Но сколько она должна заплатить?

Френ взглянула на Сэма, пригладила свои длинные волосы и улыбнулась. Без сомнения, Френ была самой красивой женщиной в их лачуге. И впервые Сэм оценил это.

Он спросил:

— Как вы можете сливаться с этой выставкой, не жуя…

Он огляделся. Вроде бы они наедине. Наклонившись к Френ, он шепнул: — Пойдем, попробуем первосортного Кей-Ди. Как мы делали прежде. О’кей?

Сердце его чуть не выскочило, пока он ждал ответа. От воспоминания о последнем разе, когда оба они зазвучали в унисон, он ослабел донельзя.

— Элен Моррис будет…

— Нет, они запускают наверху драгу. Их не будет еще час. — Он взял Френ за руку и увлек из комнаты в коридор. То, что привозят в простой коричневой обертке, нужно использовать, а не прятать. Он становится старым и черствым. Теряет свою силу.

«А мы много платим за эту силу, — подумал он болезненно. — Так много, что кажемся расточительными. Хотя некоторые — не из этой лачуги — заявляют, что сила, обеспечивающая общность людей, идет не от Кей-Ди, а зависит от точности экспозиции выставки». На его взгляд это было глупо, и все-таки находились приверженцы.

Когда они влетели в его апартаменты, Френ сказала:

— Я сжую с тобой в унисон, Сэм, но давай не станем делать ничего такого, пока будем там, на Земле… Ты понимаешь? Мы не должны делать это там. Думаю, только из-за того, что мы стали Пат и Вольтом, а не сами собой, еще не дает нам права…

Она бросила на него предупреждающий взгляд, укоряя за прежнее поведение.

— Тогда представь, что мы действительно отправились на Землю.

Они обсуждали это уже не в первый раз.

— Я верю, — проговорила медленно Френ, высвобождая свои пальцы из его рук. — Будь то игра воображения, порожденная наркотиком, галлюцинация или действительно трансляция с Марса на Землю с помощью агента, о котором нам ничего не известно…

Она остановилась в дверях холла апартаментов, глаза вновь посуровели. Помолчав, она продолжила:

— Думаю, мы должны воздержаться. Чтобы не оскорблять чувства связи и воссоединения.

Наблюдая, как он осторожно отодвигает от стены металлическую кровать и убирает ее в открывшуюся полость, она добавила:

— Это должно стать очищающим чувством. Мы теряем наши плотские тела, нашу материальность, как они говорят. И получаем взамен вечные тела, хотя бы на время. Или навсегда, если ты веришь, как некоторые, что вне пространства и времени это возможно. Ты не согласен, Сэм? — Она вздохнула. — Вижу, что нет.

— Чересчур одухотворенно, — сказал он с отвращением, доставая из тайника Кей-Ди. — Отказ от реальности. А что вы получаете взамен? Ничего.

— Допустим, — проговорила Френ и подошла ближе, чтобы посмотреть, как он открывает пачку. — Я не смогу доказать, что лучше воздержаться. Но я знаю. Ты и другие сексуалисты среди нас не понимают, что, когда мы жуем Кей-Ди и оставляем наши тела, мы умираем. И умирая, мы теряем притяжение… — она заколебалась.

— Продолжай, — проговорил Сэм, открывая пачку. Он отрезал ножом тонкую полоску коричневатого, жесткого брикета растительных волокон.

— Мы теряем притяжение греха, — закончила Френ.

Сэм Реган взвыл от смеха.

— О’кей. По крайней мере, ортодоксально. Но, — добавил он, пряча пакет в тайник, — я жую его совсем не поэтому. Я не хочу ничего терять… Я хочу получить все.

Он прикрыл дверь отсека, потом быстро вынул собственную выставку П.П. Лайотс, разложил ее на полу и расставил все предметы по своим местам, работая с невероятной скоростью.

— …Что-то такое, на что мы обычно не имеем права, — добавил он.

Ее муж или его жена, или оба они, или кто-то из живущих в лачуге могли накрыть его и Френ, пока они находились в состоянии трансляции. Правда, тела их находились на приличном расстоянии друг от друга. И на первый взгляд, здесь не было ничего подозрительного. Однако свидетели встречались дотошные.

С точки зрения закона к такому случаю не придерешься, сожительство не доказано. И хотя эксперты-законники от властей ООН на Марсе и других колониях обычно пытались за что-нибудь уцепиться, все было тщетно. Во время трансляции кто-нибудь мог совершить кровосмешение, изнасилование, убийство, но это, с точки зрения юристов, оставалось лишь явной фантазией и желанием импотентов.

Все это подталкивало Сэма к употреблению Кей-Ди, и прозябание на Марсе становилось более счастливым.

— Думаю, — проговорила Френ, — ты соблазняешь меня на что-то плохое.

Она села вдруг и стала печальней. Ее глаза, большие и темные, бесцельно уставились на пятно в центре выставки, около огромного гардероба Парки-Пат. Машинально Френ начала дурачиться с миниатюрной соболиной шубкой.

Сэм протянул ей половину ломтика Кей-Ди, потом засунул в рот свою долю и принялся жадно жевать.

Все еще печальная, Френ сделала то же самое.

…Он был Вольт. Он владел спортивным кораблем Ягуар XXV со скоростью пятьдесят тысяч миль в час. Его рубашки прибыли из Италии, а туфли были сделаны в Англии. Открыв глаза, он нашел маленький Джи — телевизор-часы, стоящий около кровати. Тот оказался автоматически настроенным на утреннее шоу великого клоуна Джима Брискина. В огненно-красном парике, Брискин уже появился на экране. Вольт сел, коснулся кнопки наклона кровати, перевел ее в сидячее положение, устроился поудобнее, следя за программой.

— Я стою на углу Ваг Несс и Маркет в деловой части Сан-Франци-ско, — говорил Брискин приятным голосом. — И мы здесь только для того, чтобы увидеть открытие нового подземного здания сэра Френсиса Дрейка — первого среди целиком подземных зданий. Справа от меня, как бы воплощая здание, как очаровательная женщина из сказки и…

Вольт выключил телевизор и прошлепал босиком к окну. Он раздвинул шторы и увидел теплую, искрящуюся улицу Сан-Франциско, холмы и белые домики. Было субботнее утро, и ему не надо было идти на работу в Пало Алто Ампекс Корпорейшн. Вместо этого — что приятно звенело в мыслях — у него будет свидание с девушкой Пат Кристенсен, которая славилась современными взглядами.

Он прошел в ванную, сполоснул лицо, затем пустил струю воды на крем для бритья и начал бриться. И пока брился, разглядывал себя в зеркале. Внезапно он увидел прикрепленную к руке записку:

Записка была подписана Сэмом Реганом.

«Иллюзия, — подумал он, переставая бриться. — Ну, и что из того?»

Он постарался собраться с мыслями. Сэм Реган, Марс, убогая лачуга колонистов… Да, он смутно представлял себе это, но все казалось далеким, туманным и неубедительным. Пожав плечами, он продолжал бриться, озадаченный и немного подавленный.

Все правильно, записка верна. Он вспомнил тот, другой мир, Мир мрачной квази-жизни, насильственного изгнания в неестественную среду. Ну и что? Зачем его уничтожать? Он сорвал записку, скомкал ее и швырнул в мусорный бункер.

Окончив бриться, он провидеофонил Пат.

— Слушаю, — отозвалась она сразу живым и невозмутимым голосом. На экране светились ее белые волосы. Она их сушила. — Я не хочу тебя видеть, Вольт. Ну, пожалуйста. Потому что знаю, что у тебя на уме, а я не интересна. Понимаешь?

Ее серо-голубые глаза стали холодными.

— Хм-м, — ответил он потрясенно, стараясь придумать ответ. — Но в этот день мы могли бы побывать на воздухе. Может, съездим в Парк Золотых Ворот?

— На открытом воздухе слишком жарко.

— Нет, — запротестовал он, сердясь. — Да мы можем погулять вдоль берега, поплескаться в волнах. О’кей?

Она явно колебалась.

— Мы это уже обсуждали…

— Обсуждали? Когда? Я не видел тебя неделю, с прошлой субботы. — Он придал своему голосу уверенность. — Я доберусь к тебе за полчаса и вытащу тебя. Одень купальник, знаешь, желтый. Испанский, с петельками.

— А, — сказала она пренебрежительно. — Он уже совсем вышел из моды. Я получила новый из Швеции, ты еще не видел. Я надену его, если позволишь.

— Давай, — бросил он и отключился.

Получасом позже он приземлился на своем Ягуаре на вершине ее небоскреба.

Пат была в свитере и широких брюках, купальник, объяснила она, надет внизу. С пляжной сумкой в руке, она проследовала за ним на скат, к стоящему там кораблю. Стремительно и довольно она спешила вперед, стуча сандалиями. Все получается так, как он задумал. Теперь будет шикарный день, после дрожи и треволнений, как, впрочем, и задумано Богом.

— Подожди, пока не увидишь купальник, — сказала она, проскользнув в стоящий корабль и пристраивая сумку на коленях. — Он по-настоящему смел. Считай, что его нет. Надеюсь, ты в него поверишь.

Она прильнула к нему, когда он сел рядом.

— Я подумала о том разговоре, что у меня был с тобой. Погоди, дай мне закончить. — Она прижала пальцы к его губам. — Я отлично помню его, Вольт. Ты по-своему прав, ты высказал свою точку зрения. Постараемся же получить как можно больше. Наш век слишком короток… мне так кажется. — Она слабо улыбнулась. — И давай как можно быстрее, мне хочется в океан.

Через некоторое время они приземлились на отгороженной стоянке на краю пляжа.

— Это беспокоит, — сказала Пат трезво. — Каждый день. Не так ли? Пока не станет совсем невыносимым. — Она сдернула свитер, потом, примостившись на сиденье, ухитрилась стащить брюки. — Мы не захотим жить так долго… еще пятьдесят лет, прежде чем кто-то перейдет экватор.

Она открыла дверцу и вышла из корабля. Она была права: вера в невидимость костюма делала его совершенно незаметным. И это было особенно приятно. Для них обоих.

Вместе он и она побрели по мокрому плотному песку, рассматривая раковины, медуз, гальку, осколки, выброшенные волнами.

— Какой сейчас год? — спросила вдруг Пат, внезапно останавливаясь.

Ветер откинул ее волосы назад. Они взвились, словно облако желтых, тонких, ярких и совершенно чистых нитей.

— А… по-моему, — начал он и не смог ответить.

Это его явно озадачило.

— Черт, — воскликнул он сердито.

— Ладно, не в этом дело.

Они шли, взявшись за руки.

— Взгляни вон на то маленькое пятнышко впереди, за горами.

Она увеличила темп. Сильные, упругие мышцы боролись с песком, ветром и привычной гравитацией старого мира, забытого много лет назад.

— Я… Как ее имя? Френ? — спросила она внезапно.

Она остановилась за скалами. Пена и вода окатывали ее ноги. Рассмеявшись, она отпрыгнула. — Или я Патриция Пат, Парки-Пат.

Она стала карабкаться на скалы.

— Я привыкаю быть Френ, — бросила она через плечо. — Но теперь это неважно. Возможно, я еще кто-то: Френ, Элен, Мэри. Но это неважно. Верно?

— Нет, — запротестовал он, догоняя ее.

Тяжело дыша, он вымолвил:

— Очень важно, что ты Френ. В сущности…

— В сущности…

Она кинулась на песок, чиркнув телом по острой скале. На ее теле остались царапины. Почти тотчас же она поднялась и села лицом к океану. Коснулась руками грудей, приподняла их. На лице появилось выражение замешательства.

— Они, — сказала она, — Пат. Не мои. Мои меньше. Я помню.

Ничего не говоря, он сел рядом.

— Мы здесь, — сказала она быстро, — чтобы делать то, что не можем в своей лачуге. Там, где мы оставили наши испорченные тела. А если наша выставка окажется в ремонте, это … — Она указала на океан, потом еще раз неверяще коснулась себя. — Погибнет ли это? Нет! А может, мы сами станем бессмертными. — Она разом легла на спину, растянулась на песке и прикрыла рукой глаза. — И пока мы здесь, мы можем совершать поступки, недозволенные нам в лачуге. И к тому же, по твоей теории, мы и должны их совершать. Мы должны воспользоваться удобным случаем.

Он наклонился над ней, обнял и поцеловал в губы.

Внутри его мозга чей-то голос произнес: — Но я могу сделать это в любое время.

И в членах его тела утвердился чужой хозяин. Он поднялся и отсел от девушки.

— К тому же, — сказал в нем голос Норма Скейна, — я на ней женился.

И Скейн расхохотался.

«Кто разрешил тебе пользоваться моей выставкой? — подумал зло Сэм Реган. — Пошел вон из моей комнаты. И спорю, это еще и мой Кей-Ди».

— Ты сам предлагал его нам, — ответил сожитель по телу. — Ну я и решил поймать тебя на слове.

— Я тоже здесь, — возник голос Тода Морриса. — И если хочешь знать мое мнение…

— Никто вашего мнения не спрашивал, — мысленно огрызнулся Норм Скейн. — В самом деле, вас же не звали. Почему бы вам не вернуться наверх и не заняться вашим запаршивевшим огородом, где, собственно, вам и следует сейчас быть.

— Я с Сэмом, — холодно ответил Тод Моррис. — Раньше у меня не было шанса сказать вам это.

Их силы с Сэмом соединились.

Вольт снова обнял полулежавшую девушку, еще раз поцеловал ее в губы, но теперь крепче, со все усиливающимся волнением.

Не открывая глаз, Пат вымолвила:

— Я, Элен, тоже здесь, — а потом тихо добавила: — и еще Мэри. Но мы не трогали твоего Кей-Ди, Сэм. Мы взяли свой, у нас немного было.

Она обхватила его руками, будто три существа Парки-Пат слились в едином порыве. Ошарашенный Сэм Реган разорвал контракт с Тодом Морисом. Он взял сторону Норма Скейта, и Вольт слез с Парки-Пат.

Волны океана кипели вокруг их тел, двух тел, вмещавших квинтэссенцию шести человек. «Двух в шести, или шести в двух? — подумал Сэм. — Чудеса повторяются. Зачем? Старый вопрос. Но сейчас меня волнует лишь одно: брали ли они мой Кей-Ди? Бьюсь об заклад, они так и сделали. Мне наплевать, что они там наговорили, я им не верю».

Поднявшись на ноги, Парки-Пат сказала:

— Ладно. Вижу, мне остается только поплавать. Ждать здесь больше нечего.

Она с плеском вошла в воду и поплыла прочь, а они втроем сидели в одном теле, глядя ей вслед.

— Мы упустили свой шанс, — сказал, криво усмехнувшись, Тод Моррис.

— Моя вина, — произнес Сэм.

Согласившись, они с Тодом встали, прошли несколько шагов за девушкой, и зайдя в воду по щиколотку, остановились.

Сэм Реган уже ощущал, как улетучивается сила наркотика, он чувствовал себя больным, усталым и разбитым. «Чертовски скоро, — сказал он самому себе. — И все сначала, снова по кругу — в яму, где мы копошимся и извиваемся, точно черви в банке…»

Его передернуло.

…Передернуло, и он еще раз увидел свою комнату с крошечной кроватью, умывальником, столом, кухонной плитой… и, лежащими в безразличных позах тут и там оболочками Тода и Элен Моррисов, Френ и Норма Скейнов, его собственной жены Мэри. Их глаза казались безжизненными, и он, содрогнувшись, отвернулся.

На полу, между ними, лежала его выставка. Он взглянул и увидел куколок: Вольт и Пат на берегу океана рядом с брошенным Ягуаром. Наверняка на Парки-Пат был почти невидимый шведский купальник, где-то поблизости — крошечная сумочка.

А около выставки — плоская коричневая коробка с Кей-Ди. Все пятеро жевали его, отключившись от реальности. И тут же — против своей воли — он увидел тонкие струйки светящегося сиропа, стекавшего с безвольных человеческих губ.

Напротив него Френ Скейн пошевелилась, открыла глаза, застонала, вгляделась в него и мучительно вздохнула.

— Они добрались до нас, — проговорил Сэм.

— Мы тоже взяли свое.

Она встала, покачиваясь, споткнулась и чуть не упала. В тот же миг он вскочил, пытаясь ее поддержать.

— Ты права. Нам надо было сделать это сразу, не откладывая. Раз уж решили. Но…

Она позволила ему покрепче обнять себя.

— Я люблю прелюдии. Прогуливаться вдоль пляжа, демонстрировать тебе купальник, которого вовсе не было.

Она чуть улыбнулась.

— Они придут в себя только через несколько минут, будь уверена, — сказал Сэм.

Широко открыв глаза, Френ вымолвила:

— Да, ты прав.

Она рванулась от него к двери, распахнула ее и скрылась в холле, бросив на бегу:

— В наш отсек, скорее!

Ликуя, он последовал за ней.

Было так здорово! Он чуть не задохнулся от смеха. Женщина вскочила на эскалатор. Он нагнал ее, и они почти одновременно достигли апартаментов Скейнов. Влетев внутрь, хохоча и борясь друг с другом, они прокатились по жесткому металлическому полу.

«Все-таки мы победили», — подумал он, ловко, одним махом срывая с нее бюстгальтер, стаскивая блузку, расстегивая молнию брюк и скидывая незашнурованные ночные тапочки. Он взялся за нее сразу, и Френ вздохнула, только теперь не измученно.

— Лучше я закрою дверь, — он поднялся, поспешил к двери и, захлопнув, запер ее на замок. Френ тем временем освободилась от остатков белья.

— Иди сюда, — заторопила она. — Хватит рассматривать!

Она свалила в кучу всю одежду и припечатала ее, как двумя пресс-папье, тапочками.

Он приник к ней, и ее быстрые умелые пальцы взялись за его тело. Темные глаза продолжали работу. Его охватил пьянящий восторг.

И все это здесь, в их затхлом жилище на Марсе. И еще — они ухитрились получить все единственным способом, старым, как мир, способом — благодаря наркотику. Кей-Ди сделал все возможным, он просто необходим. И не было иного пути стать свободными.

Так он размышлял, пока колени Френ сжимали его бедра. И нет иного пути стать такими, как мы хотим.

Он размышлял, проводя рукой по ее плоскому, дрожащему животу.

Можно попробовать и дальше.