Глава 8 Герцогиня Тея. Луанда

— Позвольте задать вам вопрос, Советник?

— Я слушаю вас, герцогиня…

Армия продолжала наступать и теперь уже не могла остановиться. Тея порядком устала от этой полевой жизни, но мысль о том, чтобы оставить войска, вернуться в Блед-холл и оттуда наблюдать за продвижением армии по донесениям гонцов, как-то даже не приходила ей в голову. Ее утомление, вызванное ночевками в шатре или, реже, в захваченных замках, а то и просто в деревенских домах, после того, как их жители с готовностью, продиктованной силой Магистра, присоединялись к ее полкам, давало о себе знать все настойчивей. Но среди ее желаний мысли о мягкой постели, горячей воде и отдыхе занимали одно из последних мест. Она и сама не могла бы объяснить, почему вся её душа стремится туда, вперед, где все более и более зримо маячил Императорский трон.

Тея всегда считала себя не слишком воинственной. Конечно, как любая законная правительница, она могла иногда бряцать оружием, фигурально выражаясь, когда того требовали интересы герцогства, но в целом предпочитала мирные отношения. Что же случилось с ней теперь, почему с таким упоением, стараясь не обращать внимания на усталость и отсутствие привычного комфорта, она снова и снова наблюдает, как ее войска выстраиваются перед очередной битвой? Почему вид изрубленных в куски солдат, невыносимо вонючих зомби и зачарованных смердов с навсегда потухшим взором уже давно не внушает ей никаких эмоций — кроме предвкушения следующей битвы? Почему вид опустевших деревень, тех, что достались ей от мужа, и тех, через которые прошли ее ни разу не потерпевшие поражения солдаты, не вызывает у нее огорчения?

Следует заметить, что и задумывалась она об этом все реже и реже…

— Я давно поняла, что вы — великий маг. Да вы этого и не скрывали. Тогда почему вы практически не применяете магию? Конечно, десяток огненных шаров — это доста точно эффектно… но, простите, не эффективно.

Магистр Берг по своей привычке даже не счел нужным повернуться к ней. Поначалу Тею это задевало, позже она стала относиться к этому как к одной из его прихотей, а потом и вовсе перестала замечать, принимая любые манеры Магистра за нечто само собой разумеющееся.

— На все есть свои причины… — ответил он, неподвижно уставясь на проходящих мимо холма солдат. Где-то впереди голубела лента реки, и сейчас вдоль берега выстраивались легионы герцогини Блед. Во всяком случае, пока он позволял ей думать, что это ее легионы.

— И все-таки, Советник, я бы хотела знать. Допустим, примени вы более сильную магию, и нам удалось бы дойти до цели быстрее и с меньшими потерями!

— А разве мы несем потери? — В его голосе проско льзнула едва уловимая нотка сарказма. — Пока, насколько я знаю, от битвы к битве ваша армия, герцогиня, только увеличивается.

— Да… собственно, я имела в виду другие потери и, прежде всего, потери времени. Хотя и лишняя сотня солдат, которых не искрошат в куски, сможет нам пригодиться.

Магистр с мысленной усмешкой отметил это «нам»… Как говорит муха, сидящая на спине лошади: «Мы пахали…»

— Хорошо, герцогиня, я объясню. Пока нам противостоят не слишком серьезные противники. Мало у кого из них есть при дворе даже слабенький маг, так называемая гвардия насчитывает ладно если сотню-другую солдат, а ополчение и вовсе не заслуживает того, чтобы на него обращали внимание. Но это означает и другое — мы побеждаем без особого труда, но и армия мо… ваша растет недостаточно быстро. Пока каждый, кто пытается в меру своих возможностей встать у нас на пути, рассматривает вас, извините за прямоту, как наглую выскочку, а меня — как рядового некроманта, способного поднять десяток-другой трупов… Чем дольше сохраняется такое положение вещей, тем больше солдат мы сможем собрать к тому времени, когда против нас двинут легионы имперских гвардейцев и серьезных боевых магов. Или вы считаете, что этот хваленый Сандор останется в стороне?

— Вы не готовы сразиться с Сандором? — с неожиданно вырвавшейся насмешкой спросила герцогиня.

— Вы не готовы, — отрезал он. — Я справлюсь с Архимагом и всеми его приспешниками, но вряд ли они дадут мне достаточно времени, чтобы заниматься еще и пехотой. А гвардейцы изрубят в капусту и ваших, с позволения сказать, солдат, и моих зомби. Сейчас наша армия насчитывает около шести тысяч… человек, в том числе пять сотен более или менее приличных солдат. Есть еще около четырех сотен зомби. Император без напряжения выставит до пятнадцати тысяч прекрасно обученных, отлично вооруженных гвардейцев. Пока наши войска не превысят эту цифру хотя бы вчетверо, нет смысла сталкиваться в открытом бою с Империей.

Отсюда, с холма, было неплохо видно, как строились войска. Зеленый берег реки стал уже почти серым от слабо шевелящейся человеческой массы, а люди продолжали прибывать. Берг не задавался целью создавать резервы, использовать хитроумные обходные маневры или иные тактические решения. План боя в каждом случае был одинаков: вперед идут зомби, принимая на себя основной удар и давая возможность лучникам противника побыстрее опустошить колчаны, вслед за ними идут зачарованные из числа крестьян, наименее, после зомби, ценная часть армии. И только в последнюю очередь, если такая потребность возникнет, в бой вступают гвардейцы самой герцогини и те из зачарованных, кто имел боевую выучку. Берг старался все же беречь костяк войска, понимая, что именно они, а не вчерашние смерды сумеют если не остановить имперских гвардейцев, то хотя бы сдержать их и тем самым дать возможность Бергу разобраться с магами противника.

Внезапно у Магистра возникло странное, очень неприятное ощущение… и даже на затылке будто зашевелились волосы… хотя волос там, разумеется, не было, как и на всем его теле. Взгляд — слишком навязчивый, давил, вызывал чувство сродни физической боли.

Берг напрягся, стараясь не выдать своего состояния. Он знал, что сейчас происходит за его спиной, с болезненной отчетливостью он ощутил взгляд через хрустальный шар. Что-то внутри него, может быть, даже сама Чаша противится этому наблюдению…

То ли решение само всплыло в его памяти, то ли Чаша подсказала, но Магистр принялся осторожно, не желая спугнуть невидимого врага, готовиться к ответному удару. Нанести его было несложно, но требовалось абсолютно точно определить, куда именно ударить, иначе весь поток выпущенной Силы пропадет впустую.

Со стороны казалось, что фигура Советника остается такой же спокойно-неподвижной, как и всегда, но впечатление это было обманчивым. Тарсис почувствовал беспокойство господина и принялся озираться в поисках опасности. Его чутье вампира прямо вопило от предчувствия беды. Боевые когти уже появились на пальцах, укрытых складками такого же, как и у хозяина, темного плаща, а стремительно отрастающие клыки были готовы вцепиться в горло врагу. Но Тарсис ничего не видел, даже не мог определить, с какого направления исходит угроза.

Чувства Магистра медленно «ощупывали» место, которое любой непосвященный счел бы просто пустым — ничего, кроме воздуха. Но это было бы неверное мнение — там, в этой пустоте, присутствовало нечто, порожденное магией. И для него, мага, равного которому в этом мире нет и никогда уже, наверное, не будет, не так уж сложно было определить точное местонахождение невидимого «глаза».

И он нанес удар — резко развернувшись и заставив Тею и некоторых из ее придворных в испуге отпрянуть, Берг выбросил вперед руки, отправляя прямо в невидимый «глаз» огромный, всесокрушающий поток энергии. Все, что он знал о хрустальных шарах, заставляло его сомневаться в действенности этой магической атаки, но Берг надеялся, что хотя бы часть Силы прорвется через расстояние, отделяющее его от наблюдателей, и если и не нанесет им вреда, то хотя бы разрушит шар.

В воздухе на мгновение появился круг диаметром в локоть или чуть больше… Он увидел три фигуры… кажется, они находились в каком-то помещении. Двоих он видел плохо, в тумане, в дымке, стремительно приобретающей багровый оттенок, но третий… вернее, третья… Это была женщина, она стояла к хрустальному шару ближе всех, и ему удалось разглядеть черты ее лица, черты, которые преследовали бы его в ночных кошмарах, если бы Магистр нуждался в отдыхе и сохранил способность видеть сны.

А спустя миг все исчезло. То ли разрушилось заклинание дальновидения, то ли шар, не выдержав его удара, развалился на куски… но давящий взгляд пропал.

Тарсис вздрогнул, расслабляясь. Он почувствовал, что угроза исчезла, но при этом ему, впервые за все время служения хозяину, показалось, что тот не просто взволнован — взбешен… и, кажется, немного испуган.

«Я убил ее… — прошептал Магистр, снова как ни в чем не бывало отворачиваясь и бросая взгляд на хвост последней колонны. — Я точно знаю, что убил ее… она не могла выжить тогда. Но похожа, очень похожа… Сестра? Может быть… Или она… тоже… Нет, это слишком невероятно. Да, я не умер там, где любой другой отдал бы Торну душу в считанные мгновения, но со мной была Чаша. Если ей удалось уцелеть… что помогло ей?»

Он думал и не находил ответа. Все его существо прямо-таки кричало, что виденное им лицо — именно ее лицо. Лицо наглой, самоуверенной девчонки, которая так ловко тогда справилась с ним… Конечно, теперь он куда сильнее, к тому же ему удалось разгадать принцип, на котором она тогда строила заклинание, — разгадать и даже улучшить. Теперь он и сам мог без особого труда плести несколько — не два, куда больше — заклинаний одновременно. Но черная злоба и жажда мести никуда не делись — напротив, с течением времени эти чувства становились лишь острее. И теперь, когда он заподозрил, что она жива… теперь его желание мстить приобрело законченные очертания. Она ли это, или просто схожесть лица этой магички так совпала с тем ненавистным образом, что хранил он в своем сгоревшем в первородном пламени сердце — все это не суть важно. Она ответит за его боль… и ее муки будут такими, что содрогнется мир…

— Войска готовы, госпожа. — Хатвик осадил коня и, сняв латную перчатку, смахнул со лба капли пота. Солнце светило вовсю, и рыцарь, закованный в тяжелые латы, страдал от жары. Собственно, страдали все, кроме Магистра.

Берг отметил про себя, что Хатвик демонстративно обращается к герцогине, хотя он, опытный воин, не может не понимать, кто на самом деле стоит у руля этой кампании. На какое-то мгновение Магистру показалось забавным воспользоваться заклинаниями контроля, чтобы целиком и полностью подчинить своей воле этого железного болвана… но, поразмыслив, затею эту он отверг. Конечно, зачарованные имели свои преимущества, в бою они мало реагировали на боль и не слишком серьезные раны, не знали страха и сомнений… но мозги у них ворочались с трудом, а тактические таланты Хатвика, какими бы скромными они ни были, могли еще пригодиться в дальнейшем. И если он и не испытывает особой любви к таинственному Советнику, то уж, по крайней мере, сохраняет лояльность герцогине — следовательно, и к кругу ее доверенных лиц.

— Думаю, можно начинать, — пожала плечами Тея. Затем, бросив украдкой взгляд в сторону стоящего к ней спиной Берга, добавила: — Если, конечно, Советник не воз-ражает.

— Пора, — согласился тот, — только я хочу перебраться куда-нибудь поближе… к полю боя. Сэр Хатвик, думаю не откажется меня сопровождать? Что касается вас, герцогиня, то, пожалуй, вам и вашим придворным лучше остаться здесь. Вы сможете видеть все, находясь в относительной безопасности.

Соединенные войска трех владений ожидали их здесь, на переправе через Луанду. Река в этом месте была неширокой, как и почти на всем своем протяжении, течение слабым, однако глубина достаточной, чтобы атакующие выкинули из головы всякую мысль о пересечении водной преграды вброд.

Сейчас лишь дымящиеся быки свидетельствовали о том, что когда-то здесь можно было перейти на другой берег, не замочив ног. Граф Древлин, избранный командующим соединенной армией, не был столь глуп, чтобы встретить отряды Теи в чистом поле, как на свою голову сделал один из его предшественников. Напротив, граф проявил дальновидность, спалив мосты, тем самым стремясь до предела затруднить врагу переправу. Теперь на противоположном берегу стройными рядами стояли солдаты в сине-желтой, зелено-коричневой и красно-сиреневой форме. Здесь было немало лучников и арбалетчиков, но основную массу создавала тяжелая пехота — может быть, и не столь впечатляющая, как легионы ветеранов-гвардейцев Императора, но и отнюдь не наряженные в цвета своих господ смерды. Эти парни умели держать в руках оружие.

За их спинами можно было разглядеть с десяток осадных машин. Обычно эти громоздкие сооружения не использовались в открытом бою, но когда противник почти не имеет кавалерии, камни, выпущенные катапультами по густым рядам пехоты, могли нанести существенный урон.

Берг остановил коня неподалеку от берега — на достаточном расстоянии, чтобы остаться вне досягаемости для арбалетчиков.

Его заметили. С хлопком, слышимым даже с такого расстояния, одна из катапульт отправила в небо здоровенный валун. Магистр и бровью не повел — камень заведомо летел мимо.

Берг отдал Хатвику приказ.

Зомби подчиняются только своему господину, тому, кто сумел их активировать. Хотя это правило еще никому не удавалось отменить, его вполне можно было обойти — по крайней мере до тех пор, пока их хозяин пребывал в добром здравии. Поэтому смердящая толпа, сохраняющая некое подобие строя, подчинилась командам Хатвика. Неровные шеренги качнулись вперед, сделав первый шаг. А за ним еще и еще…

На другом берегу произошло заметное шевеление. Когорты перестраивались, вперед вышли арбалетчики, их толстые болты с массивными наконечниками достигнут наступающих задолго до того, как те начнут переходить реку. Граф Древлин, вместе с другими лордами и телохранителями избравший довольно удобную позицию на возвышенности, не имел ни малейшего представления, как простая пехота, без помощи плотов и лодок, собирается форсировать пусть и не слишком быструю и широкую, но достаточно глубокую реку.

Однако в самом ближайшем будущем им предстояло это выяснить.

Арбалетчики дали залп. Воздух наполнился гудением стрел… И тут всем стало ясно, что стрела, какой бы острой она ни была, не способна остановить ходячий труп. Примерно десяток зомби упали, опрокинутые силой удара, но снова встали и продолжили свою неспешную поступь. Древки арбалетных болтов теперь украшали их тела, у некоторых торчали даже из головы, но эти так называемые раны не только не остановили, а даже не замедлили продвижения мертвого воинства.

Первая шеренга зомби ступила в воду, почти сразу погрузившись в ил чуть не до колена. Это не помешало им сделать еще шаг… И вот уже головы зомби скрылись под водой.

— Он решил утопить свою армию? — с легкой насмеш кой спросил молодой барон Тайлер, владелец красно-сиреневого стяга.

Древлин лишь скривился, сочтя ниже своего достоинства объяснять юнцу очевидные вещи. Вместо него барону ответил другой воин — огромный мужчина лет сорока, сияющие доспехи которого прикрывал зеленый плащ с замысловатой коричневой отделкой.

— Мы имеем дело не с людьми, юноша… Это зомби, если ты еще не понял. Им не нужно дышать. Интересный ход… перейти реку по дну. Такого, пожалуй, никто еще не делал.

— Но, сдается мне, сэр Фирт, ход этот проигрышный,все же подал голос Древлин. — У нее не так много зомби, чтобы отбросить наших молодцов от берега. А как переправить остальных? Конечно, здесь будет жарко… но, думаю, скоро все закончится. Зомби — неважные бойцы.

Тем временем последние мертвые воины скрылись под водой. Река несла с собой столько ила, что тучи поднятой зомби мути исключали возможность увидеть их до того, как они снова покажутся на поверхности. Оставалось только ждать. Остальные отряды герцогини Блед предусмотрительно сохраняли дистанцию, не пытаясь приблизиться к берегу на расстояние выстрела.

Вот над мутной водой появилась первая голова, покрытая тиной и водорослями, тут же схлопотавшая между глаз тяжелую стрелу, опрокинувшую зомби навзничь. Впрочем, такая травма не была для него сколько-нибудь опасной. Еще несколько секунд, и первая шеренга в полном составе шагнула на берег, прямо под удары…

И тут Древлин очень пожалел о том, что их бойцы вооружены классическим оружием гвардии — мечи, копья… Сейчас куда больше подошли бы алебарды или тяжелые секиры, желательно вышедшие из гномьих кузниц. Что толку в копье, если пробитый насквозь зомби равнодушно перерубал древко копья и выдергивал обломок из своей груди> Даже не прекращая при этом движения. Мечи были более эффективны, и немногие алебардисты пытались рубить мертвецов, но в тесноте их оружие не всегда удавалось применять с пользой.

— Смотрите, сэр Древлин, они же… они же не сопротивляются! — выкрикнул Тайлер, теребя рукой эфес меча.

— Проклятие, Чар их задери! — ругнулся тот, все больше и больше хмурясь. — Они прорываются к стрелкам. Он повернулся к вестовому. — Эй, передай Деррику, пусть стрелки отходят…

Но было уже поздно. Зомби, потеряв в схватке четверть бойцов, все же прорвались к цели, учинив среди не обремененных доспехами стрелков настоящее побоище. Не раз кто-то из потерявших голову арбалетчиков в упор разряжал свое оружие в грудь смердящего, покрытого пятнами разложения противника, и стрела, с чмоканьем пробивая навылет разлагающуюся плоть, впивалась в тело его же товарища-арбалетчика, на беду оказавшегося на траектории выстрела.

Ряды соединенных войск смешались, утратив былую грозную стройность. И все же судьба зомби была предрешена — их было слишком мало, чтобы продержаться достаточно долго. Теперь они дрались каждый против всех, теряя конечности, а иногда и головы. Но и обезглавленные тела продолжали размахивать оружием, попадая с равным успехом и по врагам, и по своим.

И в этот момент вперед двинулись ряды остальной армии Теи.

— Надеюсь, они не собираются повторить этот переход по дну? — задал риторический вопрос Тайлер.

И они действительно не собирались. Теперь запели луки и арбалеты с другого берега. Упали первые фигуры, носящие Цвета того или иного лорда. А стрелки били, не особенно заботясь о том, попадут ли их стрелы в своих же зомби или найдут дорогу к телам гвардейцев соединенной армии. Ответных стрел почти не было — от отряда зомби осталось еще около сотни и, хотя минуты их были сочтены, они все еще не давали стрелкам Деррика использовать свои арбалеты по назначению.

Внезапно фигура, закутанная в плащ, дернула поводья коня. Лошадь, может, и обеспокоенная сущностью своего всадника, все же послушно двинулась вперед, вынося его почти к самому берегу реки. Берг, выпростав из-под плаща руки, забормотал заклинания, одновременно совершая сложные, но красивые в своей законченности и отточенности движения. Наконец он выбросил скрюченные пальцы вперед, с его языка слетели последние звуки формулы… Что-то похожее на рой снежинок устремилось к реке…

Первая льдинка, появившаяся на поверхности воды, была тут же увлечена потоком, но к ней добавились другие, еще, еще… Лед стремительно распространялся вверх и вниз по течению, захватывая все большее пространство. И вот Луанда оказалась скована ледяным панцирем. А спустя несколько мгновений на лед ступили первые бойцы герцогини, ступили спокойно и уверенно, ничуть не сомневаясь в прочности ледяного панциря. Кто-то поскользнулся и упал, кто-то споткнулся об упавшего и завалился рядом… но основная масса, все ускоряя шаг, стремительно двигалась к противоположному берегу, где смешавшаяся толпа ратников добивала уцелевших зомби. А над головами наступающих все также свистели стрелы, собирая свою кровавую жатву.

Тяжелый камень, выпущенный из катапульты, с силой ударился о лед. Пробей он ледяную корку, и тогда, может, весь импровизированный мост, порожденный магией некроманта, не выдержал бы… во всяком случае, именно на это надеялись те, кто сейчас орудовал у неуклюжих осадных орудий. Увы, этим надеждам не суждено было сбыться — лишь веер ледяных крошек брызнул во все стороны в месте падения метательного снаряда… и больше ничего. Еще один камень смел пятерых воинов: трое так и остались лежать неподвижно, один сумел подняться, его левая рука висела плетью, но это, похоже, ничуть не отбило у него охоту участвовать в атаке. Еще один ползком, волоча за собой сломанную ногу, пытался двигаться к берегу, где уже столкнулись первые из перешедших реку солдат герцогини и ошарашенные гвардейцы, еще недавно чувствовавшие себя хозяевами положения.

Примерно с полчаса шла отчаянная рубка. Зомби, иссеченные в капусту, уже не мешали арбалетчикам выполнять свою работу… правда, способных на это осталось не так много. К тому же наступающие и обороняющиеся смешались так, что даже опытный стрелок, спуская тетиву, не был до конца уверен, кому именно достанется тяжелый железный болт, легко пробивающий даже рыцарские латы, — врагу или своему же товарищу. Это не значило, конечно, что арбалетчики бросили свое громоздкое оружие и ринулись врукопашную — им платили не за это. Уцелевшие стрелки просто присоединились к группе телохранителей лордов. Древлину и его соратникам следовало отдать должное — у них хватило ума не бросаться, размахивая мечами, в гущу схватки.

К исходу этого получаса стало ясно, что умение берет верх над тупой готовностью погибать. Опытные бойцы соединенной армии сумели переломить ход боя, все увереннее тесня плохо обученных и разномастно вооруженных солдат Теи. Те же, в свою очередь, не испытывали страха перед гибелью и не думали об отступлении или бегстве, продолжая умирать под копьями и мечами и лишь изредка получая шанс захватить с собой в мир иной кого-нибудь из про-тивников.

— Мы проигрываем битву, Советник! — Хатвик осадил взмыленную лошадь возле невозмутимо сидящего в седле Берга.

Герцогиня запретила своему капитану лезть в схватку, однако Хатвик находился уже на той стадии, когда мог наплевать и на приказ, и на возможное последующее недовольство Теи. Даже зная, чем обычно такое неудовольствие заканчивалось.

— У нас есть еще резервы, сейчас самое время, Советник!

Берг с удовлетворением отметил, что этот капитан, возомнивший себя великим полководцем, все же не догадался отдать приказ о введении в бой резервов армии герцогини. Их Магистр намеревался сохранить любой ценой.

— Да, вы правы, капитан… — вольно или невольно, этой фразой Берг подчеркнул, что Хатвик всего лишь командовал личной охраной герцогини, не более того. — Да, сейчас самое время вмешаться…

— Позвольте отдать приказ кавалерии, Советник!

— О нет, я имел в виду не это… а теперь помолчите, любезный, мне нужно сосредоточиться. Я буду признателен, если вы не станете мне мешать.

Оскорбленный капитан резко дернул поводья, заставляя своего коня отступить назад. Берг больше не обращал на него внимания, занятый подготовкой к произнесению заклинания. Это было… нет, это заклинание должно было стать венцом некромантии, шедевром, не доступным никому из его собратьев. Итоги этой битвы были предрешены, но совсем не в том виде, как это представлялось стоящим на холме лордам, уже готовым праздновать победу, или даже Хатвику, столь же готовому к поражению.

Пехота соединенной армии наконец сумела восстановить свой строй и теперь шаг за шагом теснила толпу солдат герцогини. Те по-прежнему не испытывали страха, но удары копий и мечей отбрасывали их назад в буквальном смысле слова и сапоги гвардейцев уже ступали не на землю, а на тела павших, заполнившие весь берег. Почти шеститысячная армия герцогини, вступившая в битву с меньшей армией противника, уменьшилась на три четверти… правда, около тысячи бойцов еще не вступали в битву. От тех же, что перешли реку по льду, осталось совсем немного — и теперь гвардейцы получили к своей выучке еще и численное превосходство.

Сержант Сток принял на щит неловкий, но довольно сильный удар меча, и привычным движением воткнул свой клинок противнику между ребер. Эта битва многому научила сержанта — например, тому, что, отвлекшись после такого хорошего удара, можно запросто остаться без головы. Эти дьяволы в людском обличье, как ему казалось, совершенно не чувствовали боли, и рана, которая уложила бы любого на месте, для этих тварей была далеко не так страшна. Поэтому сержант, воспользовавшись моментом, тут же ударил мужика, получившего ужасную дыру в груди, вторично, в горло, почти отделив голову от плеч. Громоздкое тело еще мгновение стояло на ногах, а затем тяжело рухнуло на землю, сразу же смешавшись с грудой других. Отвоеван еще один шаг… и сержант качнулся вперед, уставшей рукой поднимая меч.

Да, рука устала… Он уже не тот, что был тридцатью годами раньше, когда еще сопливым пареньком впервые перешагнул порог казармы. Хотя нет… тогда он был еще хуже, чем сейчас. Меч держал что лопату… из лука мог попасть разве что в сарай, да и то если стоял рядом. С тех пор прошло много лет… и он не зря получил сержантские нашивки — самое большее, на что вообще может рассчитывать человек низкого происхождения.

Мысли текли легко, руки делали свою работу, не мешая думать. Это когда противник крут, надо сосредоточиться и не отвлекаться ни на что, а так, с этими увальнями — руки сами знают, когда нанести удар, а когда прикрыться помятым щитом. Тяжелый меч Стока снес башку еще одному противнику, симпатичной девахе — ее волосы, когда-то наверняка пышные и красивые, были грубо обрезаны почти под корень. Мысль о том, что он только что убил молодую красивую женщину, сержанта нисколько не волновала — в бою все равны. Не он — так его.

Он вырос до звания сержанта потому, что не рассуждал о смысле той или иной драки. Он делал свою работу — и хорошо делал. Конечно, бывали случаи, когда какой-нибудь лорд по пьяни или за что-то там в благодарность хлопал мечом по плечу простого солдата, возводя его в рыцари и тем самым давая шанс начать новый бла-ародный род. Как правило, этих новоявленных рыцарей убивали в первой же стычке — очень уж они стремились доказать всем и каждому, что пояс и шпоры получили не зря.

Сержант Сток никогда особо не рассчитывал на рыцарские регалии… Толика золотых монет, домик у речки на старости лет, да под стать ему молодуха, чтобы вела хозяйство и согревала постель холодными вечерами. И чтобы гудел огонь в печке, а на столе стоял добрый бочонок с пивом — что еще нужно старому солдату.

Сток лишний раз помянул Чара вместе с его ледяными пещерами — и ведь хотел уйти на покой, еще в прошлом году хотел. Так нет, как услышал предложение лорда о прибавке в пяток золотых, так уши и развесил. Да и то деньги хорошие, даже и для иного благородного, а не только для солдата. И вот теперь рубись тут с этими тварями, что так на людей похожи…

Сержанту пока везло. Хотя сегодня немало его приятелей отправились в Торновы хоромы, на свой последний пир, сам он еще не получил ни царапины. Только устал как собака, да и кто бы не устал? Обычно ведь как? Нападут — отойдут, снова нападут, опять отхлынут, как прибой морской… А за эти промежутки и отдохнуть можно, и парой слов с друзьями-приятелями перекинуться, и тех, с кем уже не поговоришь, помянуть. Эти же атаковали непрерывно, без страха и усталости… почти как те зомби, что первыми были. Только те-то еще хуже, их и не убьешь просто так, стрелы и копья им что зубочистки, только ежели в топоры взять али мечом изрубить в гуляш — да он ого-го сколько этих мертвяков порубил сегодня, вот только руки устали… Да, стар он уже для этой работы.

Рядом упал Кривой… Сержант грязно выругался, стараясь дотянуться кончиком меча до твари, что срезала его старого приятеля. Хотя он не раз говорил Кривому, что пора бы тому на покой… все же в свалке один глаз не то что два. А ведь и прав оказался Сток, вишь, не углядел Кривой опасности, не углядел… может, потому он, Сток, и сержант, что предусмотрителен, а Кривой выше простого гвардейца так и не поднялся… да и не поднимется уже.

А тварей этих осталось всего ничего… сквозь их ряды низкорослый сержант уже видел реку и другой берег. Непохоже, чтобы у них еще остались солдаты, а значит, скоро и битве конец. Только бы не сплоховать, не сглупить напоследок… Он ловко чиркнул мечом вдоль древка обычных крестьянских вил, нацелившихся ему в живот, одновременно уворачиваясь от трех тонких стальных жал. Меч начисто обрубил пальцы мужика, что держал вилы — какой из него, к Чару, солдат, он и оружие-то свое, при надлежащем обращении довольно опасное, держит так, словно сено раскидывать собирается. А вилы-то не из дешевых, кстати, железные, это вам не деревяшка какая-нибудь.

Мужик попытался орудовать вилами одной рукой, но ничего хорошего из этого, ясное дело, не вышло. Сержант переступил через очередной труп и вдруг понял, что битва почти утихла. Лишь местами «гвардейцы добивали уцелевших тварей, а некоторые просто оперлись на древки копий, а то и сели на кучу покойников и, пользуясь возможностью, отдыхали. В конце концов, команды переходить реку пока вроде не было, значит, можно и дух перевести. Дело доброе… Сток тяжело опустился на груду тел, даже не посмотрев, чтобы крови не было. Он и так весь в крови… слава Торну, в чужой.

А на другом берегу одинокий всадник в темном плаще странно махал руками и вроде бы даже что-то выкрикивал. Может, угрожал? Все равно слышно не было…

Сержант почувствовал шевеление… возможно, кто-то из тех, что валом сейчас лежат на пропитанной кровью земле, еще жив. Наверное, можно было бы встать да позвать кого-нибудь из лекарей. Да только зачем? Все равно твари эти — уже не люди. Вылечишь такого, а он, глядишь, лекаря-то и прирежет.

Толчок бросил сержанта на колени. Уже падая, тот исхитрился развернуться лицом к опасности — все его существо, весь боевой опыт завопили об угрозе. И рука, привычно сжимающая меч, приготовилась встретить нападение.

А оно не замедлило произойти. Только вот именно сейчас, впервые в своей солдатской жизни, сержант почувствовал страх… да нет, животный ужас, смешавшийся с осознанием двух простых вещей. Первая — этого не может быть, но это есть. И вторая — это все.

Тела, изрубленные мечами, пронзенные копьями, некоторые с обрубленными руками или вспоротыми животами, шевелились, вставали на карачки, а затем поднимались во весь рост, сжимая в руках, у кого уцелели, оружие… Незрячие глаза искали противника — и находили его. Понимая всю бессмысленность сопротивления, понимая, что этот бой — последний, сержант прыгнул вперед, делая долгий, сильный размах мечом. Острое, немного выщербленное лезвие не подвело — с чмоканьем перерублены шейные позвонки, и голова восставшего зомби катится куда-то под ноги… Только вот голова-то для зомби не главное. Главное — руки, которые сейчас, лишившись помощи глаз, размахивают оружием бесцельно, то попадая по другим таким же мертвецам, то наталкиваясь на умело поставленный блок.

Про зомби сержант слышал не раз. Говаривали, что тело «восставшего» умеет лишь то, что умело при жизни. Мол, ежели был покойничек кузнецом, так и в новой «жизни» не разучится молотом махать… правда, жар горна сведет его в могилу окончательно очень быстро. А вот воин из него, ежели меча при жизни в руках не держал, будет никакой.

А эти были при жизни воинами. Не все, конечно, те, кого порубили гвардейцы, как были паршивыми бойцами, так ими и остались, только вот живучести у них прибавилось. А вот другие… Теперь среди гвардейцев двигались фигуры, одетые в ту же форму, заляпанную кровью. Теперь их мечи, направляемые незабытым умением, искали сердца тех, кто еще был жив. Искали — и находили.

Сток отмахивался мечом от наседающих зомби, даже не надеясь продать жизнь подороже. Да и что в том толку — ну захватит он с собой десяток ходячих мертвецов, так они от жары сами развалятся через недельку. Нет, сейчас надо иначе… И он отчаянно прорубал себе дорогу к холму, на котором каменными изваяниями застыли лорды. Служба солдатская такая — погибать за господина, а цель — она значения не имеет. Сейчас же у него была цель. Пробиться, привести с собой хотя бы полсотни… хотя бы десяток бойцов, что тяжело дышат за его спиной. Чтобы встать стеной у того холма, чтобы дать возможность остаткам армии, уцелевшим арбалетчикам и самим лордам уйти.

С треском лопнул кожаный ремень, и щит, измятый, но уцелевший, соскользнул с руки и грохнулся на землю. Что ж, обойдемся…

Сержант перехватил меч, с каждым мгновением становившийся все более неподъемным, двумя руками и нанес следующий удар. Впереди замаячила фигура, до боли знакомая — и эта фигура уверенно, хотя и не слишком проворно, отбила клинок Стока в сторону. Сержант на мгновение замедлил шаг, вгляделся…

— О, Кривой? Что ж это ты, брат?

Слова в бою всегда лишние, если только это не боевой клич, призванный вселить уверенность в сердца своих и страх — в души врагов. У сержанта был шанс — ударить еще и еще… но он упустил его. Что-то тяжелое врезалось ему в голову, все завертелось перед глазами, и он упал ничком, прямо в кровавую кашу, в которую превратилась земля…


— Это была тяжелая битва, не правда ли, Советник? — Герцогиня Тея, сморщив носик, смотрела, как зомби разносят тела убитых. Большая часть павших еще вполне годилась для активации, их укладывали отдельно, более или менее аккуратно, других же, изрубленных чуть не в куски, просто сваливали в кучу — позже их сожгут.

Отдельно, сбившись в плотную массу, стояли пленные. Не так много, как хотелось бы, но и немало, сотни четыре, а то и пять. Это в основном были те, кого удалось оглушить или ранить не настолько серьезно, чтобы убить на месте Сейчас эту мрачную толпу охраняли свежие, не принимавшие участия в битве силы из гвардии Теи, и лучшие из зачарованных. Впрочем, они же были и лучшими, и худшими одновременно — все остальные, брошенные Магистром на штурм рядов соединенной армии, теперь либо были безнадежно мертвы, либо начали новую, хоть и непродолжительную, «жизнь» в виде разлагающихся, но способных действовать ходячих мертвецов.

— Я бы так не сказал, — ответил Магистр. — Исход был предрешен. Но вы увидели, что может сделать обученная армия против толпы бывших крестьян, даже если эта толпа превосходит армию размерами.

— Да, Советник, это зрелище было весьма убедительным, — криво усмехнулась Тея, всем своим видом выражая неудовольствие. В ее голосе сквозила насмешка и презрение. — Я только не могу понять, вы положили на этой переправе практически всю нашу армию только для того, чтобы произвести на меня впечатление? Или у вас, Советник, были иные побуждения?

Магистр резко повернулся и уставился на Тею своим неприятным, немигающим взглядом. По спине герцогини пробежала волна холода. Даже несмотря на то, что страшное лицо Советника, как обычно, не выражало никаких эмоций, она не могла не понять, что он взбешен. Секунда проходила за секундой, пока Тея наконец не осознала свою ошибку - она, женщина, разбирающаяся в вопросах войны более чем слабо, посмела усомниться в решениях Советника Берга… решениях, которые до сих пор себя оправдывали. Герцогиня почувствовала, как краска стыда и раскаяния заливает ее щеки. Жар на лице она сочла именно стыдом — хотя вряд ли когда-либо в жизни она чувствовала себя столь виноватой.

— П…простите, Советник… я не подумала… Поймите, я и в самом деле мало знаю о войне… и так нуждаюсь в ваших мудрых советах. Я… я не хотела вас обидеть…

— Пустое, миледи, — Магистр расслабился. Явно он был доволен, что им удалось избежать стычки, да еще и здесь, на виду у всей ее свиты. Тея очень надеялась, что он простит ее неосторожные слова, ведь только он, Советник, сможет привести ее к императорскому трону, только у него хватит на это сил и мудрости. — Я понимаю, сегодня был тяжелый день. Разумеется, я объясню. Численность смердов мы вос становим быстро, места эти более многолюдны, чем герцогство Блед. В полусотне лиг отсюда есть небольшой городок… то есть по местным меркам он небольшой, нам же он предоставит по крайней мере шесть тысяч солдат. Самое главное, что серьезного сопротивления нам здесь теперь не окажут, поскольку и на этой земле, и в двух соседних уделах почти не осталось армий. Все, что было — теперь либо принадлежит нам, либо… вскорости сгорит вон на том костре.

— Каковы наши дальнейшие действия? — Тея задала вопрос со всем возможным почтением. Пожалуй, еще месяц назад ей и в голову не могло прийти прибегнуть в разговоре с кем-либо к такому тону… ну разве что с Императором.

— Собирать армию. Теперь, после замороженной реки и заживо вставших трупов, ко мне отнесутся со всей серьезностью. Но им еще надо многое обдумать, принять решения, собрать силы… Его величество Шедар Третий не любит быстрых решений, а значит, пойдут длительные разговоры с его советниками, магами, военачальниками. Все это нам на руку. За то время, что нам отпущено, необходимо подготовиться к бою.

— А хватит этого времени?

Магистр бросил на нее долгий взгляд, как будто сам не знал ответа на этот вопрос. А может, и в самом деле не знал… хотя Тея была убеждена, что мудрость Советника позволяет ему заранее знать и предугадывать абсолютно все.

Несколько показавшихся бесконечными мгновений он не отводил от ее лица немигающего взгляда, затем коротко кивнул:

— Хватит.

Загрузка...