Трудная позиция

24

Желание Винокурова встретиться с Люсей наедине, без Яхонтова, вскоре осуществилось. И вышло это не в выходной, когда выдают увольнительные курсантам во всех дивизионах, а в середине учебной недели.

Батарея в тот день стреляла из личного оружия. Было холодно, дул порывистый северный ветер, и мишени, расставленные на огневых позициях, порой исчезали в налетавших белесых вихрях. Стрельбы шли с переменным успехом: было немало хороших и отличных оценок, но были и такие, о которых майор Вашенцев, не скрывая возмущения, говорил:

— Знал бы, не давал патронов.

Курсанты, потирая озябшие руки, жаловались Крупенину:

— Трудновато дать хорошие результаты в таких условиях, товарищ старший лейтенант.

— Постараться нужно, — отвечал Крупенин. — На войне труднее бывает.

— Но мы же ракетчики.

— Вы что же, думаете, в боевых условиях автоматы нам не нужны будут? — сурово спросил Крупенин. — Ошибаетесь. При современной военной технике даже в самом глубоком тылу может появиться десант. Вот и представьте, что мы сейчас боремся с десантом противника, который пытается захватить нашу ракетную систему.

В середине дня на стрельбище приехал генерал Забелин. В этот самый момент на огневой рубеж вышли Богданов и Винокуров. Оба курсанта прицеливались и стреляли довольно уверенно, несмотря на усилившиеся снежные вихри. Только в последнюю минуту Богданов немного замешкался. Может, потому что в глаза ему сыпануло снегом, а может, по другой какой причине, но получилось так, что очередь по движущимся мишеням он выпустил с явным опозданием. Зато Винокуров выполнил все приемы безукоризненно и показал результаты, как никто до него. Генерал подозвал курсанта и тут же на позиции объявил ему благодарность. Винокуров пружинисто вытянулся и, стараясь не выдать дрожи от пронизывающего ветра, ответил:

— Служу Советскому Союзу!

Забелин повернулся к Крупенину и распорядился:

— А вы, товарищ старший лейтенант, выдайте курсанту внеочередную увольнительную в город.

Услышав это, Винокуров сразу подумал о Люсе: наконец-то ему повезло. И так неожиданно!

Когда генерал уехал, Винокуров подошел к командиру батареи и попросил:

— Разрешите мне сегодня сходить в город, товарищ старший лейтенант.

— Сегодня? — удивился Крупенин. — Что так срочно?

— Есть дело одно личного характера.

— А может, отдохнете после стрельб? Весь день ведь на холоде.

— Ничего, товарищ старший лейтенант. Разрешите?

— Ну ладно, раз нужно, так нужно, — согласился Крупенин. — Заслужили.

Пройдя несколько кварталов по широкой городской улице, Винокуров свернул в небольшой переулок-тупичок, где стояло зеленое четырехэтажное здание медицинского института. Было уже поздно, и свет горел только в нескольких аудиториях, где занимались студенты вечернего факультета.

Справившись в учебной части, как разыскать Люсю, Винокуров поднялся на второй этаж и стал неторопливо прохаживаться по коридору, ожидая перерыва. Внутри здание было очень схоже с учебным корпусом училища: такие же длинные узкие коридоры, широкие окна с белыми переплетами рам, массивные плафоны под потолком, напоминающие гигантские одуванчики. Но была здесь и своя особенность: сквозь двери лабораторий просачивались в коридор смешанные запахи хлорамина, эфира и спирта. На стенах висели портреты знаменитых ученых — Павлова, Сеченова, Мечникова, Пастера, Пирогова.

Люся встретила Винокурова приветливо, как старого знакомого.

— Здравствуйте, Саша. — Она протянула ему руку: — Как это вы к нам? Каким ветром?

— Самым попутным, — ответил Винокуров, улыбаясь. — Шел мимо и завернул на огонек.

— А где же приятеля оставили?

— Приятеля нет. Один я сегодня. А у вас лекция? И долго продлится?

— Еще час, — ответила Люся. — Потом — лабораторная работа. Так что домой не скоро.

Она была в коротком светло-сером платье с высоким воротом, на ногах — аккуратные черные сапожки на молнии, которые великолепно подходили к ее тонкой и очень ладной фигуре.

— Я подожду вас, хорошо? — взяв девушку за руку, спросил Винокуров.

— Зачем такое беспокойство, Саша? — Люся смутилась и торопливо высвободила руку.

— Гм, беспокойство…

— А как же! Почти два часа ожидать нужно. А день-то не выходной.

— Это ничего. У меня времени хватит.

Винокуров не стал объясняться, что ради встречи с Люсей он и постарался взять сегодня увольнительную: рядом были студенты.

Раздался звонок, и Люся заторопилась на занятия.

— Так вы идите, Саша, — сказала она, обернувшись. — Не заставляйте меня волноваться за вас. Слышите?

«Ну это она так, для виду, — мысленно успокаивал себя Винокуров, направляясь вниз, к выходу, чтобы где-то скоротать время до конца Люсиных занятий. — Девчата, они любят покрутить голову нашему брату, я знаю».

Довольный тем, что все шло, как было задумано, Винокуров вышел на улицу и неторопливо побрел по городу. Яхонтов, конечно, сказал бы ему теперь: «Да зачем это? Да это неудобно». Винокуров улыбнулся: «Какой Серега робкий с девчатами, а ведь был на знаменитой сибирской стройке, в большом коллективе. Был, а не понял, что девчата молчунов да тихонь не любят, им подавай ребят веселых и отчаянных». Ветер утих, редкие хлопья снега падали на тротуары, на одежду прохожих, и город, казалось, преображался, делался светлее и моложе. Одно лишь тяготило Винокурова: уж очень медленно двигалось время. Казалось, будто взял кто и приклеил на часах стрелки.

Когда Винокуров возвращался к институту, улицы города постепенно затихали. Попадалось все меньше встречных прохожих. И Винокуров был очень доволен, что момент для свидания с Люсей сейчас самый подходящий, что можно, пожалуй, как и в прошлый раз, идти до Люсиного дома пешком и спокойно разговаривать.

В вестибюле института Винокурова неожиданно остановила женщина-вахтер, которая раньше как будто не заметила его.

— Вы к кому, товарищ военный? Занятия уже закончились, студенты ушли.

— Как ушли? — Винокуров недоверчиво поглядел на вахтершу. — А в лабораториях?

— Ив лабораториях уже никого нет.

Винокуров начал было убеждать женщину, что она, вероятно, не в курсе всех дел института, что группа студентов должна была непременно задержаться где-то на лабораторных занятиях.

— Это правда, должна, — согласилась женщина. — А вот не вышло. Каких-то экспонатов не доставили. Ждали, ждали и понапрасну.

— Значит, ушли?

— Ушли, сынок. Все ушли. А ты барышню, что ли, увидеть хотел?

— Угадали, мамаша.

— Ах, жалость-то какая! Ну ты беги вдогонку, авось поспеешь. Они ведь все только-только высыпали. И пятнадцати минут не прошло.

— Спасибо за совет, мамаша, — сказал Винокуров и подумал: «А что, если и в самом деле попытаться? Только придет Люся домой, не успеет раздеться, а я уже тут, под окнами, как на ковре-самолете. Это даже очень интересно».

Недалеко от переулка-тупичка Винокуров поймал свободное такси. Обрадованный удачей, он подскочил к машине и ухватился за ручку дверцы. Но шофер, узнав, куда ехать, сказал:

— Не могу так далеко. Тороплюсь в гараж. По пути — пожалуйста.

— Да будьте человеком, уважьте, — взмолился Винокуров, — очень нужно. Понимаете? Хотя бы за двойную плату.

— Ну это вы бросьте… «за двойную», — обиделся шофер. — Не все рвачи из нашего брата. Если повезу, только из-за уважения к погонам.

— Извините. Ляпнул не подумав.

— Это другое дело. Давайте садитесь. — Шофер хлопнул дверцей кабины и с места дал полную скорость.

К Люсиному дому Винокуров подкатил как раз в тот момент, когда девушка, ничего не подозревая, поднималась на крыльцо по крутым, припорошенным снегом ступеням.

— Ой, как вы меня напугали! — растерянно всплеснув руками, сказала Люся. — И зачем такая суматоха, не понимаю?

Винокуров принялся объяснять:

— Никакая не суматоха, а просто хочу побыть сегодня с вами, Люся.

Смущенная девушка не знала, что ответить.

— Вы очень торопливый человек, Саша. У вас все как по команде: «Ать-два».

— А разве плохо?

— Смотря при каких обстоятельствах. — Люся улыбнулась. — В тот раз вы так быстро подскочили к моим обидчикам, что я даже не заметила, откуда вы появились.

— А я по-суворовски, — сказал со смешком Винокуров. — Быстрота и натиск — залог победы.

Он хотел, как всегда, произнести это с присущим ему юмором, но юмора почему-то не получилось. Винокуров даже немного стушевался, что бывало с ним очень редко. Но тут же поборол смущение и как ни в чем не бывало предложил:

— Давайте погуляем немного. Смотрите, какой вечер. Чудо!

Не дождавшись ответа, он взял у Люси портфель и под руку свел ее с крыльца на широкую асфальтированную дорожку. По бокам дорожки стояли фонари и вязы, и тени от вязов узорчато лежали на свежем, не успевшем еще потускнеть снегу.

— А я ведь решила, что вы послушались меня и ушли, — сказала Люся, немного обескураженная происшедшим. — Вот, думаю, молодец.

— Не мог я уйти никак, — придерживая девушку за руку, признался Винокуров. — А вы рады, что я приехал?

Люся удивленно вздернула брови:

— Какой вы все же невозможный, Саша!

— Ну хорошо, хорошо, — сказал Винокуров уступчиво. — Буду молчать. Правда, молчание — вещь относительная. Я где-то читал недавно, что если не слышно голоса, то говорит сердце. Вы умеете отгадывать, что говорит сердце другого?

— Нет, Саша, не умею.

— Жаль. Ну отгадайте, откуда вот эти слова: «Давно я хожу под окнами, но видел ее лишь раз…»

— Это Блок.

— А вот эти?..

— Знаете что, Саша. — Люся остановилась и взяла у него портфель. — С вами очень весело, но у меня мало времени.

— Заниматься будете?

— Обязательно.

— Тогда давайте встретимся в другой раз, — предложил Винокуров. — Я зайду за вами. Не возражаете?

— Только непременно с Сережей.

— Почему с Сережей?

— Но вы же друзья.

— Да, конечно. Пригласить можно.

Люся попрощалась, ушла, а Винокуров еще долго стоял у крыльца и думал. Нет, не такой он ожидал встречи, совсем не такой.