Труфальдино

Глава 20. Под влиянием психоделиков

— Ты что так долго? — Витка догнал меня возле самой машины.

— Еб…Витя! — я с трудом подавил в себе все, что хотел выплеснуть на, внезапно появившегося за спиной, приятеля. Я реально шел к машине и боялся — если раньше ментам было нечего делить, кроме, разве что, перетащить бесхозный труп БОМЖа на противоположную сторону дороги, на территорию соседей, то сейчас, когда появилась возможность заработать, а любая информация становится товаром, я перестал доверять большинству коллег… вернее не так, пока ты человека не узнал досконально, ты ему доверять не можешь. То, что ребята из местного отдела скурвились, я не сомневался, вопрос стоял только в одном — насколько далеко они готовы переступить через закон.

— Что Витя?

— Напугал ты меня, очень сильно.

— Да что случилось?

— Садись скорей в машину, и отъедем подальше. Ты все дела закончил?

— Ну да, закончили мы работу. Завтра грузовик придет, мы все вниз спустим, расчет получим и все, свободны. А у тебя что случилось, что такой дерганый?

— Случилось… — я постоянно оглядываясь в зеркало главного вида, выскочил на улицу Трактовую и прибавив газу, рванул в сторону СИЗО. Улица была прямая и длинная, любая слежка или погоня была бы видна за версту.

— Ну, а я тебе, о чем говорил…- Виктор посмотрел на меня с превосходством: — Что ты тут с местными ментами…

— Я помню, что ты мне говорил. — я перестроился и свернул на улицу Рязанского Леля, после чего остановился на стоянке у въезда в ГСК: — Делать то что будем?

— Я не знаю. — Виктор пожал плечами: — Продолжим наблюдение?

— Не, бесполезно. Я не могу здесь торчать постоянно, а ты без меня ничего делать не должен. Надо пленного брать…

— Кого? — Виктор выпучил глаза.

— Пленного. Я там видел одного слесаря, он сто процентов нарик. Вот его мы и должны в плен взять…

— В каком смысле — в плен?

— В обычном, ментовском — захватить, привезти в отдел, унижая человеческое достоинство и общественную нравственность сломать его морально –волевые качества и склонить к сотрудничеству с правоохранительными органами, то есть с нами.

— Охренеть, ты выдал, балабол. — Витя покрутил головой, изображая искреннее восхищение: — Кого брать будем.

— А ты что — всех знаешь?

— Ну да, неделю на крыше проведешь, тоже всех знать будешь.

— Там же очень далеко? — я искренне недоумевал.

— У меня зрение, как у орла. — успокоил меня приятель: — Говори какой из слесарей.

— Да такой светленький, с оранжевом комбезе ходит, ну, в смысле, в грязно-оранжевом.

— А, я знаю его, видел несколько раз. Он на Красной угрозе живет, за тополиным околком.

— И во сколько он заканчивает?

— В семь часов вечера, плюс-минус пять минут.

— Ну, значит сегодня вечером берем его и везем в отдел.

Через несколько часов.

Нужного нам слесаря СТО мы узнали метров за триста, стоило ему шагнуть на улицу, вынырнув из одного из многочисленных переулков.

— Витя, давай вперед, хватай его, а я подскачу.

Парень двигался с целеустремленности акулы, которая почувствовала каплю крови, попавшую в воду в нескольких километрах от его местонахождении. Значит у него есть место, где можно взять, иначе бы его движения были бы сейчас совершенно иными.

Идущего ему навстречу Виктора, слесарь просто проигнорировал, и совершенно зря — бывший опер, оказавшись за спиной у нарка, одним движением выкрутил тому руку, после чего перехватил шею, и зафиксировал, прогнув немного на себя.

— Держи, я досмотрю. — я выскочил из машины и начал процедуру поверхностного досмотра, осторожно скользя ладонями по одежде задержанного, опасаясь наткнуться на какую-нибудь иглу от использованного шприца. Осторожно, двумя пальцами достал из кармана брюк наркомана отвертку с заточенным жалом и бросил ее в машину.

— Вы кто такие? Да ты знаешь, с кем я работаю? — парень начал вырываться, но Витька надавил на шею, и наш пленник.

— Скажи, что ты меня не узнал? — я приблизил свое лицо и по забегавшим глазам понял, что меня опознали: — Поэтому сиди молча…

Естественно, молча сидеть наш пленник, назвавшийся Алексеем Перепелкиным, не пожелал. Поняв, что на ближайшее время встречи с наркотой не будет, он попытался устроить дебош на заднем сидении «Нивы», но был упокоен парой ударов, в исполнении Виктора.

Через три часа, бледный и активно потеющий, Алексей сидел на стуле и, не глядя на нас с Виктором, тупо повторял, что он не знает ничего о угнанных машинах, но все присутствующие понимали, что это уже агония сопротивления со стороны страдающего наркомана.

— Алексей, рожай быстрее…- дружеское похлопывание по загривку, все более впадающего в прострацию наркомана, ну ни как нельзя считать пытками.

— Давай, давай, расскажи все и домой поедешь… — Витька навалился на плечи нашему новому другу, заставляя последнего болезненно морщится.

— Ладно, вели Лешу в камеру, пусть посидит, подумает….

— я устало машу рукой, и Виктор подхватывает «нарка» за рукав кофты и тянет в сторону выхода. Начальства уже нет в отделе, а дежурным по фигу, что за человек приводит и забирает задержанного из камеры, главное, что я сказал, что он со мной. За закрывшейся дверью затихают удаляющиеся шаги, а я обессиленно поднимаюсь и включаю чайник. Если слесарь надеется надолго забыться на жесткой скамье в камере, он жестоко ошибается. «Подниму» из камеры я его минут через десять-пятнадцать, и снова потащу в свой подвал, и так будет до тех пор, пока человек не сломается. И для этого мне нужен Виктор, чтобы на протяжении всей ночи, не зная усталости, кто-то из нас двоих постоянно дергал Алексея, не давая ему ни отдохнуть, ни собраться с мыслями. Сейчас у парня ломка только в начальной стадии, организм привычный получать порцию наркотического вещества по вечерам, начинает бунтовать и требовать свое.

Очевидно, что я переоценил морально-волевые качества Алексея, в кабинет Виктор вернул его раньше, чем они могли дойти до дежурной части.

— Ну вот видишь…- просто ворковал Виктор, пропуская нашего нового приятеля в кабинет: — а ты упирался непонятно зачем. Сейчас все расскажешь, да домой поедешь. Проходи, присаживайся, чаю хочешь?

— Мне бы не чаю…- просительно обвел нас глазами слесарь.

— Все будет, только не здесь…- Виктор усадил задержанного на стул: — Здесь ты где колоться будешь? У нас и «баяна» нет…

«Баяна» — шприца, ложки и прочего инструментария, чтобы Алексей мог «вмазаться», я действительно не держал, у нас, как говорится «приличный дом». А вот «чеки» — плотно завернутые в фольгу разовые дозы героина у меня были и в большом количестве. Одна из причин, что руководство терпело мои закидоны — работа Демона по наркоте. Если предполагалось при обыске найти наркотики — все обиды заканчивались, я ехал за псом, и почти всегда мы что-то находили. Причем я не «палил» роль собаки при этом. Мы просто проходили по помещению, желательно в отсутствие хозяев, после чего покидали место проведения обыска. На прощание я говорил, проводящим обыски, операм к какому углу или предмету мебели проявляла интерес собака. Слава Богу, Демон обладал сдержанным темпераментом, не взлаивая на всю округу при обнаружении знакомого запаха, а лишь тихонько скреб когтями интересное место и громко втягивал воздух носом.

Знакомый начальник с объединенного питомника, работающий с несколькими спаниелями, русскими и кокерами, каждый свой успех обставлял с соответствующей помпой, но у нас был другой вариант. Он работал по всему городу и окрестностям, а в нашем маленьком районе ситуация была другая. Мир наркоманов вообще очень узкий, большинство друг друга знает, во всяком случае система опознания «свой-чужой» у них настроена безошибочно. И если по району пойдет слух, что ментовская собака на обысках находит места хранения «наркоты», нам с Демоном мгновенно устроят ловушку. А так прошла тупая собака по квартире со своим тупым проводником, покрутилась, да и ушла ни с чем, а то, что опера потом все ухоронки нашли и вывернули — так это кто-то сдал.

Итогом этой деятельности было то, что с каждого удачного обыска я получал пару «чеков», поэтому на вопросительный взгляд наркомана, кивнул утвердительно, после чего слесарь начал торопливо изливать душу. Знал он совсем немного, вернее сказать, что ничего точно он не знал.

Единственно, что могла быть нам полезно, периодически владелец СТО Петр Николаевич, выгонял всех работников сразу по окончании официального рабочего дня, оставляя в СТО только маляра Степана и слесаря Василия, которых, условно, можно было назвать доверенными лицами. И на следующий день этих двух ремонтников на работе не бывало, а Петр Николаевич весь день был злым и дерганным.

Пока Виктор пытался выжать из еле живого Алексея хоть что-то еще, я вышел в коридор. Свой дежурный запас «героина» я хранил в коридоре, в щели спинки одного из деревянных стульев, что сбытые в ряд, стояли напротив комнаты роты ППС.

— Привет, Алексеевич. — я поприветствовал командира роты, который что-то писал в одном из многочисленных журналов учета.

— Здорово, Паша. — Алексей Алексеевич, год назад перемещенный на должность командира роты, оторвался от писанины: — Что нового?

— Все в порядке, живем не тужим. — дежурно ответил я и уронил монетку из кармана.

Ротный завершил нашу дискуссию одобрительным ворчанием, вновь уткнувшись в свою бесконечную писанину, а я, бормоча под нос ругательства, присел и отодвинул стулья в поисках монетки.

Блестящий квадратик из фольги, чей уголок торчал из щели в спинке стула, был перемещен в карман, куда отправилась и подобранная с пола монетка, стулья были возвращены на место, и я двинулся в сторону своего кабинета.

— Ну что все? — Алексей и Виктор уже одевались: — Тогда поехали.

Виктора я высадил у станции метро, он мальчик взрослый, сам доберется, а вот наркомана я довез почти до его дома, на прощание сунув в ладонь вожделенную порцию «прелести».

— а еще можно? — Алексей не мог бы считаться настоящим «нарком», если бы не попытался выклянчить еще.

— Звони, как будет информация, все привезу, а за сегодняшнее и этого хватит. Закрывай дверь. — я дождался, когда дверь захлопнется и тронул «Ниву». Не то, что мне было жалко героина, но если идти на поводу новоявленного агента, то он сразу попытается сесть на шею, взвинтив расценки за свои услуги. Да и второй момент нельзя было обходить стороной — не знаю, насколько уже сгнил ливер и прочие внутренности у слесаря, но была полная уверенность, что он сразу употребит все наркотики, что я ему бы дал, а это было чревато его смертью.

Алексей позвонил Виктору через день, а Виктор перезвонил мне.

— Прикинь, как все в цвет! — орал он в трубку: — пробей номера, пожалуйста и адреса хозяев…

Я бросил трубку, оделся и вышел из кабинета. Пока поднимался из подвала наверх, мне в спину било истерическое дребезжание телефонного аппарата.

Ближайший телефон –автомат находился напротив отдела, но он мне не подходил, поэтому я двинулся через дворы в сторону улицы Полярной. Несколько раз сменив направление, а убедился, что за мной никто не идет, после чего дошел до пожарной части, напротив которой располагалась пара таксофонов.

— Еще один такой звонок, мы с тобой больше не работаем. Ты меня понял? — до Виктора я с трудом пробился через череду сигналов «занято».

— Да что такого?

— Ты дурак? Если меня или тебя слушают, нас посадят. Ты в своем желании «баблишка срубить», хочешь получить от меня служебную информацию? Да еще по служебному телефону это обсуждаешь? Ты в своем уме?

— Да ладно! Никто за тобой не следит! — мой приятель был неисправимым оптимистом: — Зато сразу сколько палок срубишь.

— Сколько?

— Человек сказал, что там десяток машин отстаивается.

Я помолчал. Ну, в принципе, схема рабочая. Десяток машин, стоящих в надежном отстойнике — схема вполне жизненная. Или нет? То есть, получается, машины угоняют не под заказ, а какую смогли, отгоняют в закрытый отстойник, где она стоит, пока на СТО не пригонят такую-же модель в ремонт? Нет, у меня в голове картинка прибыльного бизнеса не складывалась. Слишком много неопределенного, неоправданно затянутого, а, между тем, надежный отстойник, да еще на десяток машин, он дорогого стоит.

Гораздо логичнее было вырезать идентификационные таблички из пригоняемых на СТО машин, после чего угонять под имеющиеся таблички подходящие машины, вваривать куски металла с идентификационными номерами в нужные места — оформляй дубликаты паспортов на машины-двойники и гони машины подальше от Города, хоть в Казахстан, хоть в Москву. Нет, не складывается схема, сильно тянет ароматом жесткой подставы.

— От меня ты чего хочешь?

— Паша, ну, этот Алексей просит пятнадцать чеков «герыча» за то, что он мне место, где машины стоят, покажет. Он говорит, что они там с номерами стоят. Я номера посмотрю, перепишу, а ты мне потом данные владельцев дашь, чтобы я с них немного денег получил, типа, как частный детектив, им тачки нашел…

— Витя, я под это не подписываюсь, мне не интересно, я этому «наркуше» не верю, он тебе какой-нибудь левый гараж покажет и….

— Ладно, Паша, давай так — я с Алексеем встречусь, скажу, что наркота будет после того, как машины увижу. Если нет, значит нет. Он согласится, куда денется. Когда он меня до отстойника доведет, и я номера посмотрю, я тебе позвоню и продиктую госномера этих машин. Если будет в цвет, я только тогда человеку «дурь» отдам. Так тебя устраивает?

— То есть, ты все делаешь сам? Я только на телефоне сижу и жду твоего звонка?

— Ну да, я все сам сделаю.

— Ну ладно, ты парень взрослый, кто я такой, чтобы тебе советовать. Тогда пока…

— Стой! Стой, не ложи трубку.

— Что еще?

— Ну ты это…Понимаешь, у меня дури столько нет, я хотел у тебя занять.

Приехали. Пятнадцать «чеков» — это много, очень много и если меня с ними поймают, я никогда не отмоюсь. Да и с точки зрения взаимоотношений с «прикормленными» наркоманами плата была просто несуразной. Ни один из тех, кто появлялся в наших коридорах, желая обменять информацию на «дурь», такую цену даже близко не называл.

А Виктор продолжал говорить в «трубу», что все решится, но у него всего одна порция героина осталась, и как только он восстановится, он все мне вернет…

— Стоп! Замолчи. Меня послушай. — я огляделся вокруг, но не кому я был неинтересен: — Ты понимаешь, что если Алексей решит, что у тебя пятнадцать «чеков» с собой, он тебя просто может «завалить»? Помнишь его отвертку? Так он, наверное, уже новую себе заточил. Просто тебе в спину ткнет и все, наркоту заберет и все, ему же по хрену, он одним днем живет.

— Ну так поехали со мной, подстрахуешь…

— Нет, я там рядом даже не появлюсь и «герыч» тебе не дам, у меня столько просто нет. Все, больше разговаривать не могу, тут какая-то дамочка по телефону говорить желает.

Я повесил трубку таксофона на рычаг, извиняюще улыбнулся недовольной женщине, стоящей в паре метров от меня и двинулся в сторону РОВД, надеясь, что разговор закончен.

Наркоту своему приятелю я не дал, сказал, что пока нет, после чего он, очевидно обидевшись, мне больше не звонил и на звонки не отвечал. Его жена на мой звонок сухо ответила, что Виктора дома нет и когда будет — неизвестно, так что жалобу в областной суд на решение районного суда, вместо Вити подписывала Валентина, как его представитель по доверенности.

А через четыре дня мне позвонила незнакомая женщина, сказала, что она была в больнице у отца, и его сосед по палате очень просил ее позвонить мне и сообщить, что Виктор лежит в Городской больнице, в отделении общей хирургии.