Туман Луизианы

Девятая глава

Ночь, влажная, душная укрыла поместье. Луиза ворочалась без сна в кровати, перебирая в памяти события прошедшей недели. Столько впечатлений для коротких семи дней – новый дом, новые люди, новые обычаи. Девушка вздохнула: понять последние ей оказалось тяжелее всего. Она вспомнила, как равнодушно пожала плечами Адеола на вопрос, не жалко ли ей убитых бунтовщиков.

– Заслужили, – бросила экономка, не сводя глаз с накрывающих стол слуг. – Они пошли против хозяина.

– Но ведь он мог отправить их в тюрьму, – не соглашалась Луиза, – отдать в руки правосудия…

– Лоиз, дорогая, здесь мистер Уоррингтон – правосудие, – заметила миссис Пинс. – И я склонна согласиться с его решением. Судя по всему, это были ужасные люди.

– Но он же убил их. – В голове молодой графини никак не могло уложиться то равнодушие, с которым окружающие относились к чужой жизни.

– Лоиз, ты так впечатлительна, – покровительственно улыбнулась компаньонка, переглянувшись с Адеолой. Луиза прикусила губу, подавив рвущиеся наружу возражения. Возможно, они были правы. Несомненно, правы, но принять эту правду как-то не получалось.

Луиза снова вздохнула, вытянувшись на кровати. Сорочка облепила тело, нежные кружева неприятно кололи. Ни малейшего движения воздуха, ни ветерка. Луиза поднялась, решительно подошла к окну и открыла ставни. Прохладное дуновение заставило блаженно выдохнуть. Надо сказать Зэбме, чтобы перестала закрывать окна на ночь. Облокотившись на подоконник, девушка глубоко вздохнула – здешними ароматами невозможно было надышаться. Словно попал на другую планету, далёкую от пыльного Лондона. На затерянную, оторванную от всего мира планету, одну из тех, про которые рассказывали в Гринвичской обсерватории, куда возил её когда-то отец. Тогда ей казался удивительным и нереальным тот факт, что где-то далеко-далеко в небе может жить кто-то еще. Теперь, в «Магдалене», эта мысль уже не казалась такой абсурдной. Здесь была своя жизнь, подчинённая своим правилам. Волшебная и дикая, оторванная ото всего мира…

Словно в подтверждение этих мыслей где-то на заднем дворе стукнул барабан, затем ещё один. Луиза прислушалась – она уже слышала эти звуки в первый свой день здесь, мистер Уоррингтон назвал их «тамтамы». Глухой ритм поплыл над домом. Примитивный, но завораживающий своей простотой, он захватил сознание, погружая в транс. Луиза прикрыла глаза, отдаваясь этим звукам, тихонько покачиваясь под заданный ритм. Захотелось оторваться от земли и лёгким вихрем закружиться над домом, поднимаясь всё выше и выше… Вскоре в звуки тамтамов вплелся ещё один – кто-то запел густым, сочным голосом, низким и вибрирующим. Он проникал под кожу, впитываясь в кровь, стуча в одном ритме с сердцем. Луиза чувствовала, как разгорается что-то внутри, что-то первобытное, но очень знакомое, пульсирует, скручиваясь клубком где-то внизу живота. Захваченная музыкой, она подалась вперёд, чувствуя непреодолимое желание оказаться сейчас там, рядом, слиться с музыкой, стать её частью… Это было волшебство. Самое настоящее, неприкрытое, совсем рядом.

Сколько она слушала так, устроившись на подоконнике и подтянув колени к подбородку? Подняв глаза вверх, она смотрела на звёзды, удивляясь, как могла не видеть их раньше, не замечать это необъятное небо, пересечённое густой широкой лентой Млечного Пути. Изредка его пересекали стремительные тени – летучие мыши вышли на охоту. Обняв ноги, Луиза мечтательно улыбнулась: где-то в далёкой Англии, быть может, лорд Норидж смотрил так же в небо, любуясь теми же звёздами… Ритм изменился, и голос запел что-то нежное, близкое, бывшее очень понятным, домашним. Девушка широко зевнула, соскользнула с подоконника и, прошлёпав босыми ногами по полу, нырнула в кровать, повернувшись к окну, в котором виднелся кусочек звёздного неба. В сладком сне, что сморил её, пели темнокожие рабы, выстукивая дробный ритм.