Туман забвения. Книга вторая

Глава 12

— Тут глянем, — шепнул Гарри, указывая на одну из оставшихся непроверенных дверей, и подсветил факелом. Велер, не прекращая курить самокрутку, начал осторожно подбирать ключ к замку.

— Тише, — бросил Алан, нервно оглядываясь.

— Все ж спят как мертвые. Скука смертная. И на кой я топор взял! — выпалил Лютый.

— Вот именно! Не ссы, — вклинился Велер, продолжая подбирать ключ.

— Спят, но могут проснуться. Мало ли, — не унимался Алан.

Велер, тем временем, подобрал ключ и со скрежетом повернул замок. Алан мог только удивляться, как с такой шумной компанией можно что-то сделать тихо. Ну да, все спят, но Лютый орет так, что мертвого разбудит. Мало того, эти придурки ещё и ржут из-за каждой ерунды.

Дверь распахнулась, и тут перед Аланом предстала жуткая картина.

— А-а-а! Твою мать! — Вскрикнул он и отскочил, увидев висящее изувеченное тело с выпущенными кишками и выколотыми глазами.

— Гребаный рогопес, — выругался Лютый.

— Комната для пыток, наверное, — спокойно отметил Гарри.

— Вовремя! — голос Эрики прозвучал с явным удивлением.

Алан бросил взгляд на дверь, потом услышал грохот, а следом из темницы вышла принцесса, вид которой так же едва не заставил его вскрикнуть. Эрика была вся в запекшейся крови.

— Ну, наконец, мы уже всю темницу обыскали, — обрадовался Лютый, не отрывая взгляда от принцессы.

— Вода есть? — спросила она.

У Алана не было, Велер и Гарри развели руками, Лютый сунул флягу.

— Только сантала, — виновато оправдывался он.

— Пойдет, — принцесса отпила несколько глотков, — Ещё покурить дайте, — потребовала она, и дрожащей рукой вырвала самокрутку с огнивом из рук Велера.

— Ты там как? И за что ты этого? — Лютый, как всегда, не удержался от вопросов.

— Хотел трахнуть принцессу, — зло процедила Эрика и затянулась дурманом, — Я в порядке. Куда дальше? План есть? — следом спросила она.

— Все крепко спят, я опоил их. Выйдем в город, там я покажу, куда дальше, — кратко пояснил Алан.

— У меня другое предложение, — с этишми словами принцесса повела их в противоположную от выхода сторону.

— Ты знаешь другой выход? — осторожно осведомился Алан.

— Я что на идиотку похожа, попусту шляться по этим коридорам? Про дыру, через которую Вилар свалил, уже весь город знает. Не без твоих стараний, между прочим, — заметила Эрика.

Алан, хотел было возмутиться, но вспомнив, что он и впрямь успел обсудить ту историю с половиной Небельхафта, решил промолчать.

— Но её же заделали, — неловко возразил он.

— А топор на кой? — вклинился Лютый.

— Вот именно. А как ее заделали, я догадываюсь. Половину извести точно стащили, — сыронизировала принцесса.

Алан после этих слов только вздохнул. Ему еще объяснять, где он зелье, благодаря которому все заснули, взял. А перед этим тащиться по сточному каналу, что тоже не очень приятно.

Когда они спешно добрались, Эрика уже докурила, и потребовала дать ей еще дурман. Просить Лютого применить свой боевой топор не пришлось. Тому и так не терпелось.

— Постарайся потише, — шепнул Алан и следом услышал сдавленный смех.

— Тихо мы будем долбать до зимы, — съязвил Велер.

Алан ничего ответить не успел. Лютый взялся за дело со всем усердием, на которое был способен. Во всяком случае, так показалось затаившему дыхание Алану.

«Хоть бы зелья достаточно было. С этими остолопами не то что темницу, весь город разбудить можно»- мысленно сокрушался он, нервно вглядываясь в темноту.

Впрочем, долго переживать ему не пришлось. Или Лютый орудовал так тщательно, или Эрика была права, утверждая, что работники все растащили, но не прошло и минуты, как проход был свободен. Принцесса даже докурить не успела.

— Сваливаем, — Алан, несмотря на явное нежелание купаться в сточных водах, первым кинулся лезть.

— Стоять. Времени болтать нет. Поэтому слушайте, — распоряжалась принцесса, не выпуская из зубов самокрутку, и при этом растегивая сюртук, — Гарри, туда полезешь ты. Заберешь мое тряпье, бросишь грязное у ручья, туда тебе все равно придеться сходить. Пусть ищут меня за стеной.

Гарри только кивал, не забывая забирать одну деталь гардероба за другой. Даже сапоги, и те она сняла.

— Панталоны, может, оставишь, — в недоумении бросил Велер, когда принцесса взялась и за них.

— Отвернись, если стесняешься. Вдруг не поверят, что наследница выбросила все, но оставила загаженные панталоны, — зло отмахнулась она.

Алан не знал, последовал ли её совету Велер, сам он на всякий случай отвернулся. Дабы потом сама принцесса не надумала возмущаться, будто он пялится на нее.

— Гарри, давай свой плащ, — продолжала распоряжаться Эрика, — Мое тряпье выбросишь и сразу следуй в Ринию. Найдешь Велиния Тилосского. Виктор, по моим расчетам, тоже должен быть уже в штабе. Доложишь им новость о перевороте. Все как есть. Передашь мой приказ прислать людей в количестве максимально возможном. Возвращайся или с ними, или сам, если что-то пойдет не так. Ты вроде ее идиот, разберешься.

— Ясно все, — обреченно бросил гвардеец.

— И смотри не сдохни по пути, — с иронией добавила Эрика.

Уже через несколько мгновений Гарри попрощался, пожелал всем удачи, и полез.

— Ну а теперь пора сваливать. Надеюсь, вы хорошо всех опоили, — бросила принцесса и они пошли в сторону лестницы, ведущей на верх.

— Мы будем ждать войска? — поинтересовался Алан.

— Посмотрим.

Все шло по плану, в темнице, действительно, все спали. На выходе тоже никого не было. И в ближайшие часа два быть не должно, это Алан знал точно. Все караульные без сознания, а новые едва ли припрутся в такое время. Но все равно, ему было как-то не по себе. Давненько он в таких заварухах не участвовал. Хотя, с другой стороны, он не сожалел, что решил присоединиться.

На Эрику за тот случай с Амелией он уже не злился, давно прийдя к выводу, сам виноват. Принцессе ведь и впрямь девушка не нужна была, та по своему разумению пыталась уберечь её. Сколько он девиц перепортил? И вообще, наследница, если так рассудить, человек не самый плохой. С той же челядью ведет себя куда лучше, чем иной мелкий барон. И служить ей куда приятнее, чем наемником рвы копать и в осадах мерзнуть. Тем более, в их отношения с Амелией принцесса не лезла. После того как девушка наговорила ерунды, наследнице вдруг стало плевать, что будет делать с ней гвардеец. Другое дело, сама Амелия еще долго не подпускала к себе, как он не изголялся. Но после того, как Алан помог ей освободить заключенного по ошибке братца, девушка поняла, что он к ней серьезно. Амелия даже поклялась пред ликом Мироздания, что теперь будет принадлежать ему. И как полагается, клятву сдержала, на следующую ночь после освобождения брата отдавшись гвардейцу.

Алана все устраивало, но возвращение Генри его далекоидущие планы здорово испоганило. Герцог, мало того, запер принцессу в темнице и разогнал всю их братию, он привязал голую избитую женушку прямо на заднем дворе. Алан, разумется, предложил Амелии уйти с ним, но та уперлась, решив остаться вместе с Беатрис. Рыдала, умоляла подождать немного, уверяя, что не нарушит клятвы. Алан мог настоять, но уж больно тронули его слезы девушки. Вот и пошел он у нее на поводу. В итоге умудрившийся пробраться в замок после выпровождения из самого города, Алан ушел не солоно хлебавши. Правда, пока не на совсем, а условившись ждать ее неделю, каждый день приходя в полдень в заброшенный домишко на окраине города.

Понимая, что ему нужно где-то спрятаться, Алан отправился к Мариэтте, именно она держала самый любимый бордель принцессы «Звезда Любви». Он был дружен с госпожой, не раз говорил с ней по душам, и знал, что бывшая шлюха терпеть не может Генри. Герцог в бытность жизни в Небельхафте успел себя зарекомендовать в кругу распутных девиц. Он был не просто очень груб, лишая шлюх трудоспособности не на один день, а иной раз уродуя, он еще и платить не считал нужным. Пользовался тем, что Герцог. Будущая госпожа однажды не вовремя попала в руки Генри. Ей повезло, что ее постоянным клиентом был маг-целитель служивший в замке. Иначе осталась бы изуродованной.

К Эрике же Мариэтта относилась намного лучше. Алана это не удивляло, та платила хорошо, в сам замок на пиры ее девиц звала. И сама была не прочь развлечься. С жрицами любви принцесса хоть и была груба, но до Генри не дотягивала. Так, поставит пару синяков в порыве страсти, и то ущерб оплатит. Даже извинялась. И как Герцог, до полусмерти никого не избивала, даже самокрутки об девиц не тушила. Алан решил, Мариэтта точно его приютит. Дом разврата оказался закрыт. Гвардеец, догадываясь о причине, направился домой к Мариэтте. Благо, он был одним из немногих, кто знал про его существование и даже местонахождение. Более того, именно там он припрятал то, без чего уходить не хотелось. Каково же было удивление Алана, когда в доме хозяйки борделя он застал троицу приятелей. На позорном сборе он их не видел, и предполагал, гвардейцы могли проспать в каком-то борделе. Это Алан с момента примерения с Амелией в бордель ходить зарекся, а гвардейцы свои привычки бросать не собирались. Оказалось, предположения были верны, пока Генри бесчинствовал в замке, те отдыхали в «Звезде любви». Слухи дошли до борделя раньше, чем похотливые гости проснулись. В итоге они, как настоящие герои, поперлись в замок проверить слухи. Там их ждали. Прикончив пятерых, а заодно убедившись в серьезности ситуации, гвардейцы сбежали, решив вернуться в бордель. В итоге Мариэтта закрыла свое заведение и тайно сопроводила беглецов в свой неказистый дом на окраине. Его она приобрела еще будучи простой шлюхой. Там она практически не жила, раньше сдавала внаем, а теперь вовсе забросила, лишь иногда наведываясь.

Когда Алан пришел, гвардейцы как раз строили план нападения на городскую темницу. Естественно, ередложили присоединиться. Он подумал про все, что случилось, про Генри, Амелию, несчастную Беатрис, про Эрхабен, да и чего греха таить, про Эрику, и согласился. Тем более, по иронии судьбы, именно в доме Мариэтты он припрятал нечто, что могло им пригодиться. Правда, теперь, ведя всю их братию по переулкам, Алан не переставал думать, как пояснять принцессе, откуда это нечто у него взялось. Та ведь спросит, почему все заснули. Придется говорить правду.

— Как же вы долго, я уж думала, все! Глаз не сомкнула! — только отперев дверь, принялась картинно возмущаться Мариэтта, ярко разукрашенная блондинка возрастом под сорок. Они все спешно заскочили в единственную бедно обставленную комнату.

— Ваше Высочество, — госпожа изумленно всплеснула руками, осматривая окровавленное лицо Эрики.

— Кровь не моя. Но помыться не мешало бы. А ещё, у тебя хоть вода есть, — принцессу явно мучила жажда.

— Разумеется. Ах, какой кошмар. Я боялась представить, что сделает с вами этот изверг. Этому животному место в Бездне, — сокрушалась Мариэтта, подавая принцессе графин со стаканом. Та, впрочем, стаканом не воспользовалась, приложившись прямо к графину.

— Туда я его и отправлю, — с нескрываемой одержимостью ответила Эрика, и вновь прильнула к графину.

Алан серьезность заявления оспаривать не стал бы. Выпущенные кишки неудачливого насильника до сих пор стояли перед глазами.

— Чего уставились, сутки без воды мучилась! — возмутилась она, заметив обращенное на нее внимание.

— Какой кошмар! Вас хоть не пытали, — всплеснула руками Мариэтта.

— Только пару насильничков прислали. Пришлось выпустить им внутренности. Где тут можно помыться? Смыть с себя все это дерьмо, — брезгливо поморщилась принцесса так, будто ее сейчас стошнит.

— Конечно, я устрою. Вам никому лучше не выходить. Я сама воду натаскаю и нагрею. Только ужин сейчас принесу. Вы должно быть голодны.

— Ужин, это хорошо. Но воду не надо греть. Это долго. Так помоюсь. Еще… ты права, сейчас выходить нам даже во двор нежелательно, — устало бросила Эрика, и тут же добавила, — И еще, мне одежда не помешала бы. Желательно, не платье.

Мариэтта пощожила на стол копченый окорок и черствый хлеб и ушла таскать воду, оставив их вчетвером.

— А теперь рассказывайте, что тут происходило, пока я там торчала. И что вы сделали? Все ведь очень крепко спали, — задала ожидаемый вопрос принцесса.

Пришлось Алану выложить, как он умудрился стащить часть зелья и все оставшиеся благовония, найденные в свертке Вилара. Когда стражники обыскали и заподозрили предателя, отвечающего за расследование Виктора сразу не нашли. Алан так же принимал участие в поисках, и так вышло, первому доложили ему. Любопытный гвардеец уже успел выяснить не только причину, по которой все заснули, но и способ применения алхимического состава. Успел он где-то услышать, что это зелье стоит очень дорого. Ну и, разумеется, он не стал упускать возможности разжиться лишней монетой. Вот и отсыпал немного порошка, прихватив поначалу не замеченные благовония. Причем, спрятал он это добро вне стен замка, опасался, что найдут и сочтут таким же предателем как брата Амелии.

Чтобы освободить Вилара, он использовать зелье поостерегся, решил, вдруг поймают, тогда точно казнят. А так, скажет, хотел другу помочь. Может, хоть каторгой отделается, думал тогда он. Это ведь потом выяснилось, Вилара просто подставили и он не виновен. Он согласился помочь, потому что Амелия пришла к нему и попросила. Разумеется, Эрике про Вилара он не рассказывал и очень надеялся, это никогда не всплывет.

— И от воровства польза есть, — как всегда бестактно прокомментировал Лютый его рассказ.

— Да уж. Ещё осталось зелье? — уточнила Эрика.

— Нет, я все использовал. Чтобы наверняка, — честно ответил Алан. Он ведь не алхимик рассчитывать количество, а рисковать не хотелось.

— Покажи примерно, сколько там было? — принялась уточнять принцесса.

Алан показал руками примерное количество порошка. Эрика натянуто улыбнулась.

— Как знала, ни жрать, ни пить ничего в этой темнице нельзя, — отметила она.

— Они хоть проснутся? — испуганно спросил гвардеец. Массовое убийство всех караульных надзирателей вкупе с обитателями темницы он не планировал. Генри надзирателей пока не разогнал, только усилил охрану своими людьми. Со многими Алан находился в приятельских отношениях, а отравленный ужин ели всем составом.

— Не знаю, посмотрим. Я в алхимии тоже не сильно разбираюсь, но кое чего понимаю. Ты порошка всыпал столько, что можно усыпить несколько сотен человек, — выдала Эрика.

— Это я всех убил? И тебя чуть не отравил, — ошалел Алан. Он, конечно, убивал уже, наемник все-таки, но не так ведь. Не приятелей, еще и подневольных.

— Ладно тебе. Эрика жива. Узники все равно казни ожидали. Повезло им, тихо умерли, а не на площади. А остальные… Ну нечего против Её Высочества переть. Ты думаешь, лучше бы надзиратели полягли от топора Лютого? Если бы не зелье, так мы бы их все равно замочили, — Велер решил успокоить его таким нехитрым образом. Впрочем, успокаивал он так же уместно, как Лютый — шутил.

— А по мне лучше, чтобы они от моего топора полягли, представь, как потом люди Генри убирались бы там, — колдландец снова рассмеялся с собственной шутки.

— Это уже неважно, спасибо на том, что вообще пришли, — подвела итог Эрика, и взяла очередную самокрутку.

Алан ничего на это не ответил. Следом остальные гвардейцы принялись перебивая друг друга, рассказывать про свои злоключения. Эрика долго косилась на еду, видимо надеясь поначалу помыться, но в итоге не вытерпела. Когда пришла Мариэтта и позвала принцессу в предбанник, та уже успела перекусить. Когда гвардейцы остались втроем, в едва освещаемой комнате повисло молчание. Алан, со скрипом раскачивался на дряхлом кресле качалке, и пытался сквозь пелену дыма рассмотреть выражения лиц Лютого и Велера.

— Че делать будем? — прервал тишину Лютый, развалившись на трещавшей от каждого его движения лежанке.

— Что прикажут, — лениво бросил сидящий за шатающимся столом Велер, и вновь затянулся дурманом. Гвардеец и раньше курил чаще других, а сейчас и вовсе не расставался с самокруткой.

— И все же, какие ставки? — осведомился Алан.

— Какие в жопу ставки, тут и свинье все понятно. Эрика при первой возможности решит выпустить кишки дядюшке, — Раздраженно пояснил Велер. Судя по его тону, оптимизма тот не испытывал. В отличии от Лютого.

— Отлично. Я хоть сейчас готов, — оживился тот.

— Тебе только топором помахать, — не удержался от колкости Алан.

— Никто сейчас никуда не пойдет, — возразил Велер, — Эрика не совсем без ума. Лютый, ты че, думаешь, герцог там один расхаживает? Про упырье графа забыл? Вот если бы Алан меня послушал, и оставил половину порошка…

— Так это я виноват? Я тебе че, алхимик? Откуда я знал? Вдруг бы не подействовало? Скажите спасибо, что я его стащил!

— Не кипятись! Хер с этим сучьим порошком. И не в такой заднице бывали! Вон, как мы с тобой на разведке случайно бревно шарахнули. Покатилось на десяток роевых. Бежали дальше, чем видели. Живы! Еще и по пути я пяток врагов зашиб, — похвастался варвар и рассмеялся.

— Это был твой первый и последний шпионский подвиг, — сыронизировал Алан, припомнив тот случай. Лютый тогда только в их отряд пришел, они с ним сдружились сразу. В разведку должен был идти с ним Шмат, но последнего не кстати одолел понос, и Алан, на свою голову, порекомендовал варвара. Зря, как потом оказалось.

— Ну ее, эту разведку гребаную, — колдландец махнул рукой.

— А в Антанаре до сих пор поди воюют, — с ностальгией протянул Велер.

— Хочешь снова туда? — не удержался от вопроса Алан.

— Пес с этим царством. Там еще лет сто воевать будут, но ловить в Антанаре нечего, все разграбили, — отмехнулся гвардеец.

— Вот вот, и вообще, к херам эту гребаную войну. Никогда большие заварухи не жаловал. Тоже мне радость, таскаться неделями с едва плетущимся обозом, еще и при полном снаряжении. Жратва никакая, шлюхи затасканные, ато и вовсе баб неделями не видешь. Потом сиди в осаде месяц, а иной раз дольше. А там, коли битва одна случится, считай свезло. Если, разумеется, дело победой окончится и удасться нагрести ценного. А если просрали, считай несколько месяцев коту под хвост, — Алан и сам не заметил, как распалился, — Сколько там этого жалования? Только и остается радоваться, что не сдох, потому как и отправиться в Бездну при таких заварухах шанс большой. Мне всегда были больше по нраву мелкие разборки.

— Ну опосля службы гвардейской и не так запоешь, — с иронией бросил Велер.

— Ну ты сравнил дерьмо с конфетой. На войне не то что хуже, по другому все, — со знанием дела отметил Лютый. Велер тяжело вздохнул.

— Херово, что в Империи назревает такая заваруха, что Антанар покажется детской возней, — выказал свое мнение он.

— Да ну? Уже завтра Эрика замочит Генри, в этом я не сомневаюсь. Следом и старикашка на виселицу потопает. А там в Эрхабен прямая дорога, — не согласился Лютый.

— А если и так? Хоть раз своей башкой дырявой подумай! Клыкастые наседают…

Колдландец перебил.

— С тупыми варварами и не сладим?

— Доселе не сладили, если сюда толпами бегут. И про Халифат уже каждая собака лает!

Лютый снова не дослушал.

— Мало ли, чего толкуют? Собаки лают, караван идет.

— Сраный варвар, дослушаешь ты меня или нет? — вознегодовал Велер, и уже более спокойно продолжил, — Я сплетни от правды отличить могу, уж поверь. Рано ты радуешься. Война с Хамоном затянулась, если что. А восстания на юге? У моря еще серьезнее заварухи, чем в соседней Ринии. Как бы Эрхабен, пока Эрика тут, не снесли нахер.

— Сплюнь, придурок. Тебя послушать, все херовее некуда и проще в петлю, — возмутился Алан.

— Ну раз тебе в петлю проще, ты и лезь, а я просто говорю правду, — нашелся с ответом Велер.

Разговор о будущем на этом не закончился. Лютый и Велер не унимались в своем споре. Алану будущее виделось в десятках вариаций одновременно, и оттого казалось настолько туманным, что он предпочел бы не говорить о нем вовсе. Случится может что угодно, хоть пришествие Проклятого. Да и судьба империи сейчас не особенно его заботила. Амелия и собственная шкура волновали Алана куда сильнее.

Увлеченный спором Лютого с Велером, гвардеец даже не заметил как вошли Эрика с Мариэттой.

— Любопытно было услышать ваше мнение о происходящем, — с иронией заметила принцесса. Все, разумеется, обернулись. Вещавший про грядущий бардак Велер замолчал, так и не договорив речь про слишком бунтарские нравы южан.

— Чего замолчали? Конечно, я все слышала. Тут вам не каменные стены замка, — добавила Эрика, направляясь к пустующей лежанке в дальнем практически не освещаемом углу. Одета она была в шелковый розовый халат с красными перьями. Мариэтта любезно поделилась тем, что нашлось в ее недвусмысленном гардеробе. Учитывая, что госпожа была весьма хрупкой комплекции, а ростом не доходила принцессе даже до плеч, халат едва налез, и по длине лишь прикрывал колени.

— Не о том вы спорите. Мы вообще-то в полной заднице, а вы заладили про клыкастых, хамонцев, халифат и южан. Сейчас лично у меня одна проблема, Генри Клеонский. И раз вы приперлись за мной в темницу, вас это тоже теперь касается, — усталым охрипшим голосом отчитала всех Эрика, практически растворившись в темноте.

— Вот-вот! Я так тоже думаю! — отметил Алан, не особенно слукавив.

— Тогда поговорим по делу. Вы мне тут много чего наболтали, и я уже поняла, вы в мое отсутствие не скучали. А теперь давайте по сути. Сколько людей привели эти упыри?

Лютый и Велер переглянулись и пожали плечами. Алан не удивился. Откуда им знать такие тонкости. Варвар на то и варвар, чтобы даже не додуматься выяснить, а Велера больше волнует происходящее на юге. А вот Алан, пока по городу мотался из-за Амелии, уже успел выяснить много чего интересного. Тогда он даже не предполагал, что информация пригодится, скорее просто интересно было. А в итоге, вот как все обернулось.

— Викентий прихватил только сотню, это точная информация. Зуб даю. Половина в замке. Ты и сама поди, посчитала. Остальные в темнице, часть у ворот вечером выставили. Еще командира городской стражи Дея выгнали, и заменили его на какого-то племянника Викентия! — не применул блеснуть знаниями Алан.

— Какой именно племянник, у этого мудака много родственников, — с интересом уточнила принцесса.

— Не упомнил, уж прости, — виновато оправдался он. Действительно, имя звучало, но уже успело вылететь из головы.

— У кого ты узнал все? — спросила Эрика.

— Дык весь город судачит, а я еще и спросил у знакомых. Я ж всех стражников знаю, и не только их. Думаешь, как я вернулся в город, когда всех погнали? Караул на воротах полностью сменить не успели, придурки. И вообще, городскую стражу кроме командира не трогали, а замковую стражу и всех надзирателей тоже не совсем прогнали, а заставили всех принести клятву Герцогу и отправили караулить улицы, — пояснил Алан.

— Не удивлена, что эти твари замок и стену сразу в оборот взяли. Значит, ты беседовал со стражниками, и знаешь про их настроения? Чего там обо мне толкуют? Только честно, я хочу знать правду.

— Кто чего толкует. Кого из замка поперли — недовольны, разумеется. Городские в тревоге. Слух ходит, жалование урежут в три раза. Но еще слух пошел, Герцог решил Королевство объявить, эта идея всем нравится. Мол, не придется войны Империи оплачивать, а значит подати уменьшат.

— Придурки, Клеония доселе ни монеты на войну не перечислила, хер чего им Генри уменьшит, — возмутилась Эрика.

— Ну это же только слух, — Алан, испугавшись, что он разозлил принцессу, решил как-то смягчить, — Да и стражники, сама понимаешь, тоже жить хотят. На тебя никто уж не надеялся, считай похоронили. А вот если они узнают…

Эрика перебила его.

— Никто пока ничего не узнает. Это рискованно. Я уверена, узнав про мой побег, уже сегодня днем людей окончательно заморочат сказками о счастливом будущем в Клеонском Королевстве.

Тут вмешалась доселе молчавшая притаившаяся в дверях Мариэтта.

— Генри изверг, жлобская свинья и моральный урод. Достаточно подождать какой-то месяц, и его станут презирать все, даже люди графа! Тогда они не только за вами пойдут, Ваше Высочество, но даже за Проклятым! — весьма эмоционально выпалила она.

— Никто ждать месяц не будет. Я надеюсь, Герцог пойдет на висилецу раньше. Достаточно только дождаться, когда он свое сраное Королевство объявит, — раздраженно отмахнулась Эрика.

— А на кой ждать, когда он объявит? Лучше сразу замочить, чтобы он ни хера не объявил, — недоумевал Лютый, оглядываясь на всех вокруг попеременно.

— Да, его нужно убить и поскорее, пока он всех нас не убил! — поддержала Мариэтта.

— Я так тоже думала, особенно когда в темнице мучилась от жажды. Еще и в компании выпотрошенных гадов. Но знаете ли, холодная водичка освежила рассудок. Я хочу прилюдно повесить посягнувшего на власть предателя Империи. Пусть все увидят, что объявлять свои королевские огрызки чревато смертью. А чтобы нас не перебили, нужно прятаться надежно. Кстати, Мариэтта, что у нас на счет надежности? Сюда с утра не нагрянут?

— Ваше Высочество, не нагрянут. Кому какое дело до постаревшей шлюхи? — обреченно, но при этом с кокетством бросила Мариэтта, — Тем более про эту халупу никто не знает, а бордель я временно прикрыла. От греха подальше.

— Ну ну. А тут на чердаке место есть? Я конечно следы запутать попыталась, но чем Проклятый не шутит? — не унималась Эрика.

— Есть, но там пыльно… Хлам… Я уверяю, про эту хибару вспомнят в последнюю очередь… Но если вы настаиваете, я могу прибраться для вас, — предложила она.

— После засраной темницы мне плевать на хлам. Двое караулят тут, а спать будем на чердаке, — поставила перед фактом принцесса.

В итоге, пришлось втроем лезть на чердак. Лютый вызвался караулить, еще внизу осталась привыкшая к ночной жизни Мариэтта. Эрике, даром что принцесса, было плевать на все, она явно не выспалась. Она только предупредила, чтобы утром ее не будили без повода, распорядилась раздобыть ей подходящую одежду, выяснить имя племянника Графа, и быстро заснула. Велер, тот и вовсе сразу захрапел. А вот Алану никак не спалось. Еще и недвусмысленные звуки снизу намекали, что варвар с шлюхой заняты отнюдь не караулом. Гвардеец мог только удивляться такой неразборчивости Лютого. Мариэтта, конечно, не совсем страшная, но явно не первой свежести, а варвар при этом даже трезвый.

И хрен бы с пылью и постельными играми внизу, если бы не лезущие в голову мысли. Про ту же Амелию, мало ли, чего Генри взбредет? Он тот еще извращенец. Про зелье, с которым он перегнул палку, тоже мыслишки вертелись. Вдруг он всех убил? Об этом даже думать не хотелось, но страх все равно покоя не давал. В итоге заснул гвардеец только под утро, да и то проспал недолго. Лютый вместе с Мариэттой вдоволь накувыркались, и пожелали сменить караул, разбудив его с Велером за четыре часа до полудня.

Сославшись на задание Эрики раздобыть одежду и узнать имя командира городской стражи, Алан оставил Велера караулить в одиночестве. Гвардеец, дабы не светить гвардейской формой, укутался в плащ, не забыв накинуть капюшон, и отправился на рынок. Там и одежду раздобудет, и обстановку разведает, а потом сходит и проверит, не пришла ли на встречу Амелия.

На улице моросил уже привычный дождь, а громкий голос глашатая заставил окончательно проснуться. Горожан созывали к полудню на площадь. Зачем, толком не сообщалось. Вещали про какую-то беду и скорбную весть. Алан мог только иронизировать, что именно пришествие герцога является самой скорбной вестью как минимум для него лично. Количество снующих караульных патрулей, в том числе и конныз, также весьма обеспокоило гвардейца. Но первое серьезное разочарование постигло его на рынке. Попытка приобрести хотя бы крестьянское одеяние с треском провалилась. Ни одна лавка не работала, даже с рук ничего не продавали, хотя обычно в такое время суток торговля была в самом разгаре. Похоже, появление Генри привело не только к закрытию доброй части борделей. Смешно, да только это лишние трудности. И вот почему в доме у Мариэтты из гардероба только распутные халаты с перьями? И даже каких-то штанов и ботинок не завалялось, оставалось только сокрушаться Алану. Впрочем, тряпки тряпками, но и обстановку выяснить надо. Зачем-то же людей на площадь сгоняют с самого утра.

В отличии от рынка, площадь уже сейчас не пустовала. Некоторые горожане, в основном старухи, решили прийти на сборы заранее. Как полагаеться, скучковавшиеся горожанки почтенного возраста что-то живо обсуждали. Причем, говорили в полголоса, практически шептались. Это значит — вести недобрые. Алан не стал упускать момент узнать, какие слухи ходят.

Эрика, ведьма, которая этой ночью сбежала из темницы, разорвав несколько человек, и одним желанием умертвив всех вокруг. То есть, несколько десятков надзирателей, в том числе тех, кто спал в казармах. Не пожалела она и узников. Именно об этом, не забывая помянуть Мироздание и нимф, шептались перепуганные старухи. Алан, слушая, как ему показалось, абсолютный бред, не удержался и решил уточнить. Вдруг он все не так понял? Увы, мнение старух оказалось неизменным. Об этой трагедии, по словам самой бойкой из всех дородной бабы, весь город уже знает. А стоящая рядом сердобольная старушка посоветовала Алану бежать от греха подальше. Мол, сама бы уехала, будь моложе, увещевала она.

Алан, пытаясь себя успокоить, помчался обратно на рынок. Он решил, нечего слушать болтливых старух, лучше уточнить из первых уст. Стражники точно должны знать, что и как произошло. Он вспомнил, что на рынке как раз должен нести караул один из его приятелей, Мик. Заодно, стражника можно попросить с одеждой подсобить. Все же тот на хлебное место на рынке благодаря его хлопотам попал, да и премудростями службы гвардеец изрядно поделился. А Мик не похож на неблагодарного.

Отыскать стражника труда не составило. Тот в одиночестве лениво расхаживал между пустыми рядами. Новоявленный напарник, из людей Викентия, куда-то делся, что весьма обнадежило. Осмотревшись, Алан пошел следом за Миком и вскоре нагнал его.

— Здорово, это я. Напарник скоро вернется? — шепотом спросил он.

Мик явно забеспокоился. Схватив Алана за предплечье, он потащил его за собой.

— У Сема другой приказ, но тебя он вряд ли обрадует. Ты какого хера еще в городе? Ты идиот? Творится такое… Если тебя узнают, теперь точно повесят, — негромко возмутился стражник.

Алан одернул руку приятеля.

— Я хочу узнать, что творится! Вот и пришел к тебе. Не мог я уехать, дела были! — с негодованием огрызнулся он, а сам начал беспокоиться пуще прежнего.

Мик нервно осмотрелся и повел его вдоль запертых лавок в сторону трактира. Обстановка зассаного и забрызганного помоями забора задушевным беседам не способствовала, но зато их никто там видел. А после услышанного от приятеля Алану ничего не помешало прислониться к тому самому забору. Старухи на площади почти не солгали. Вся темница мертва. Виновницей лично Герцогом назначена Эрика. Помимо этого пропали Герцогиня и ее дочь. Во всем обвиняют принцессу. Люди Герцога сейчас ищут «исчадие Бездны» и пропавших леди по всему городу, а заодно созывают горожан. Генри желает сделать какое-то заявление.

— Эй, ты чего? — в недоумении Мик толкнул пребывающего в оцепенении Алана.

— Там друзья были, — пробубнил он, вытаскивая самокрутку. Почти не солгал, если не учитывать тот факт, что это он сам виновен в массовой гибели людей.

Стражник не нашел ничего лучшего, кроме как предложить помянуть. Уверил, что хозяин трактира человек свой, точно не выдаст. Соблазн был велик, но в тоже время Алан понимал, это не лучшее решение. Легче не станет, есть риск, что он проболтается приятелю, и вообще, сейчас только пить не хватало. Помимо происшествия, в темнице исчезла Герцогиня. Вероятно, она сбежала. И, значит, Амелия вместе с ней. Вдруг они сейчас ждут его на развалинах? Конечно, ему только чекнутой Герцогини с ее дочерью не хватало, но тут уж как карта ляжет. В любом случае, нужно спешить туда, а не рыдать, заливая муки совести санталой.

Алан похлопал по плечу Мика.

— Спасибо брат, но лучше я пойду. Удачи. Может, свидимся, — выдавил из себя он, и спешно покинул двор трактира. Гвардеец не оглядываясь назад, лишь бегло осмотрелся и поспешил в сторону ближайшего переулка. Благо, трактир находился на окраине рынка прямо возле жилых домов.

Стараясь не думать о содеянном, Алан решил сосредоточиться на других мыслях. Едва ли это помогло. Мало того, с каждым шагом нарастало беспокойство за девушку, еще и закралась мысль, а если она узнает, что он натворил. А ведь она узнает, если он приведет ее в дом Мариэтты. Эрика, да и болтливые гвардейцы введут в курс дела. Тут еще вспомнилось, что он забыл раздобыть одежду принцессе. Впрочем, тут же он рассудил, к демонам проклятые тряпки, и вообще, пусть все горит синим пламенем. Алан решил, хватит с него этой гребаной гвардейской службы. Дослужился. Как бы там ни было, он постарается просто уйти. Вместе с Амелией. Теперь, главное добраться незамеченным.

Учитывая, что на улице стражников расхаживало больше чем самих горожан, обычная прогулка могла обернуться проблемами. Поначалу он старался идти по основным улицам, там больше народу. Несмотря на желаемую спешку, приходилось идти прогулочным шагом. Алан, подумал, если будет идти слишком быстро, или хуже того — бежать, на него точно обратят внимание. До ремесленного квартала удалось добраться без приключений. Но надеждам, будто узкие улочки самой непримечательной части города никого не заинтересуют, не суждено было сбыться. Там стражников оказалось еще больше. Поначалу караульные встречались едва ли не в каждом переулке, стражники досматривали жилища и мастерские. А главное, Алан прошел уже треть квартала и так и не встретил ни одного горожанина. Здесь и в спокойные дни в такое время суток особо не расхаживали. Местные заняты работой, разве кто направлялся в мастеркие сделать заказ. А сейчас какие могут быть заказы, когда в городе творится такое? Ясно, что любой здравомыслящий человек предпочтет пересидеть.

Алану везло. Двое пеших патрулей и один конный на него внимания не обратили. Еще двое караульных, оба служащих Викентию, были заняты препровождением только что выдернутого из собственной мастерской кузнеца. Чем вызвал подозрения ремесленник, оставалось только догадываться. В дальнейшем, продвигаясь вглубь квартала, гвардеец не встретил ни одного стражника. До цели оставалось пройти каких-то три небольших улицы, и тут удача отвернулась от Алана. Не ожидавший встретить караульных практически на окраине города, он буквально столкнулся лбами с двумя выходящими из-за угла стражниками. Еще и как на зло, судя по характерному облачению, оба подчинялись графу.

— Простите, — намеренно потупив взгляд, пробубнил Алан. Голову он наклонил, дабы под видом покорности не показать лица. Внешность у него для здешних мест примечательная, а эти люди могли быть в замке на том сборе, а значит, есть вероятность, что его узнают.

Увы, легко отделаться не удалось. Стражник, чьего лица он так и не успел рассмотреть, ухватил его за плащ.

— Кто такой? — резко спросил он.

— Я из торговых, Кромом кличут, — не поднимая головы, ответил Алан.

— Не нравится мне он, — прохрипел второй караульный, и рука, закованная в перчатку с пластинами резко дернула его за подбородок, заставив упереться взглядом в исполосованное шрамами лицо. Подозрительный прищуренный взгляд выдавал в нем опытного человека. Да и облачение у этого вояки отличалось. Явно не последний человек.

— Командир, а рожа то знакомая, — оживился его спутник.

Алан уже понял, что попал. Доселе ему везло встречать простых деревенских служак, которым не было дела до одиноко бредущего человека в типичном для Клеонии черном плаще. А этот командир явно не простофиля. А еще, его, кажется узнали. Сейчас досмотрят, найдут оружие, под плащом детали гвардейской формы заметят… Подчинившись панике, Алан не нашел ничего лучшего, кроме как спасаться бегством. Резко ударив державшего его за плащ рядового, гвардеец уклонился от практически молниеносного удара командира, и прекратив схватку, помчался со всех ног прочь. Он был уверен, облаченные в доспехи стражники его точно не догонят.

Правда, стоило ему завернуть за угол, он вдруг пришел к выводу, что это плохая идея. К Амелии он с хвостом таким не побежит, а покуда оторвется от упырей, где гарантия, что на других караульных не нарвется. А если те верхом будут? Так можно, в лучшем случае, до вечера бегать, а в это время снующие по всем углам люди Викентия наткнуться на Амелию, и возможно, Герцогиню с дочерью. Если уже не наткнулись, о чем думать и вовсе не хотелось. Гвардеец, понимая, что из-за своей осторожности, граничащей с трусостью, уже и так дел наворотил в той же темнице, остановился. Алан решил не повторять ошибок, и взял себя в руки. Все-таки избавиться от двоих проще, чем бегать от нескольких десятков. Заодно заберет форму и доспехи и сможет сойти за стражника.

Алан, держа наготове кинжал, затаился в зазоре между двумя неказистыми мастерскими. Меч гвардеец, разумеется, оставил у Мариэтты, ибо оружие привлекло бы к нему лишнее внимание. Преследователи долго ждать себя не заставили. Не успел Алан заскочить в укрытие, те уже влетели в переулок, извещая характерным звуков звенящих доспехов. Стоило ожидать, оружие они держали наготове. Правда, стремясь догнать беглеца, засады они не ожидали, даже не потрудившись осмотреться. Этим Алан и воспользовался. Оценивая опасность противников, Алан изначально рассудил, сначала нужно кончать командира. Второй, конечно, секирой вооружен, но этот зато опытнее. Решил, перережет ему горло, заберет меч, и добьет менее опытного рядового.

Алан набросился на противника сзади. Впрочем, командир, даром, что засаду прозевал, не растерялся, и успел врезать ему локтем по ребрами, а заодно припечатать затылком по носу. Конечно, захлебнуться собственной кровью жертве это уже не помешало. Гвардеец, пусть и на автомате, горло ему перерезать успел. Правда, сам при этом упустил кинжал и отлетел назад, согнувшись от боли.

«Поганые доспехи, мать их» — мысленно возмутился Алан. Локоть противника был закован в железо, а на голове красовелся шлем. Вот и перепало. Впрочем, несмотря на изрядную боль, он быстро пришел в себя. Остался еще один стражник, который уже несся на него с готовностью зарубить.

Гвардеец, понимая, что его наспех составленный план провалился, теперь он вовсе безоружный, а противник, мало того, в доспехах и с секирой, еще и взбешен, бросился бежать, нырнув в тот самый зазор, где он еще недавно устроил засаду.

«Какой же я идиот, герой сраный, лучше бы свалил и хер бы меня догнали» — сокрушался Алан. Правда, на этот раз про окончательное бегство он даже не думал. Раньше бежать надо было, а теперь выход один — добивать. Решил, заскочет во двор, а там подберет что потяжелее. Повезет, лопата попадется, все же лучше, чем с голыми руками.

Калитка заднего двора была заперта, однако Алан, движимый желанием отсрочить свою кончину, без труда выломал едва дышащие петли. Влетев во двор он был встречен визгом дородной тетки неопределенного возраста. Та на другой стороне двора развешивала постиранное белье, и была весьма напугана неожиданным визитом. Гвардейцу, впрочем, было не до извинений, потому как следом за ним влетел озверевший стражник. Алан, даже не успев толком осмотреться, бросился вперед. Женщина с визгом побежала в дом. Мысленно ругаясь, гвардеец пытался зацепиться взглядом хоть за что-то, подходящее для обороны, но его вновь постигло разочарование. Вокруг он видел только горшки, это, видимо, была мастерская гончара. Но бросаться горшками, когда у противника шлем, без толку. Стражник, тем временем, даром время не терял, и ругаясь, направлялся на него.

Алан, судорожно соображая, решил перемахнуть через забор в соседний двор, и чтобы в последний момент немного задержать приближающегося противника, бросил на него мокрую простыню. Результат этого жеста отчаяния оказался неожиданно удачным. Стражник особой угрозы от обычной простыни не ожидал и не сбавляя шага, инстинктивно хотел отмахнуться секирой. Оружие верхом зацепилось за веревку, и смахнуть мокрую тряпку не получилось. Ничего перед собой не видя, неудачливый стражник умудрился вступить прямо в оставленный перепуганной женщиной таз, и не удержав равновесия, рухнул на спину. Секира осталась у него в правой руке, благодаря этому злосчастную простыню он таки с лица убрал. Но это уже никак не помогло несчастному. Алан времени терять не собирался, и не дав противнику даже поднять голову, налетел на него. Наступив на руку, держащую секиру, он с остервенением, подогреваемым страхом, ударил ногой в незащищенную челюсть стражника. Хруст говорил как минимум о переломе. Тот дернулся, издал стон, изо рта брызнула кровь. Гвардеец, зачем-то бегло осмотревшись, ударил его снова, и противник лишился сознания.

Забрав секиру, Алан дрожашими руками сдернул с оружия ставшую спасительной для него простыню и замешкался. Стоит ли добивать неудачно подвернувшегося стражника? Раньше он, возможно, даже не задумался бы, а теперь перед глазами вновь предстали лица тех, кого он отравил по несчастливой случайности. Впрочем, он тут же отогнал голос внезапно проснувшейся совести. Если он оставит его в живых, тогда уже сегодня весь состав стражи будет искать человека с описанием его внешности. Тогда ему, возможно, придется убить не одного и даже не двоих. С этой мыслью он одним взмахом секиры отсек неудачливому стражнику голову.

Про то, что его видела хозяйка дома, во дворе которого он и устроил побоище, Алан вспомнил только после расправы.

— Херня, дерьмо, что же за дерьмо. Какого хера мне так не везет, — вслух возмутился он, несколько растерявшись. Вырезать еще и хозяев мастерской, это уже слишком.

Несмотря на все сомнения, Алан понимал, предаваться долгим размышлениям слишком опасно. Командир с перерезанным горлом валяется посреди дороги. В любой момент сюда могут нагрянуть. Так что ни о каком снятии доспехов и одежды со стражника не может быть и речи. Нужно сваливать. Вытащив кинжал у мертвеца, Алан, не забыв накинуть капюшон, перемахнул через забор, оказавшись уже в другом дворе. Никого там не встретив, он вновь бросился к забору. Изрядно ободрав плащ и умудрившись расцарапать щеку, вскоре Алан вернулся в переулок, в котором он и столкнулся со стражниками. Там было пусто и гвардеец, уже не думая ни о какой маскировке, обходными путями помчался к назначенному месту встречи.

В этот раз ему повезло, ему не встретилось ни одной живой души. «Может и обойдется, выберусь, где наша не пропадала» — оптимистично настраивал себя Алан, пробираясь сквозь густые заросли к почерневшему заброшенному дому.

Доходный дом, сгоревший более двадцати лет назад еще при Герцоге Филиппе Клеонском, в качестве места встречи выбрала сама Амелия, чем, стоит отметить, изрядно удивила. Конечно, Алан и сам понимал, более безопасное место, чтобы спрятаться, найти сложно, но учитывая ходившие слухи, такого предложения от суеверной девушки он услышать не ожидал. В прошлом ничем не примечательный доходный дом средней руки теперь считался проклятым местом, в которое опасались совать нос даже бродяги. Из-за этих слухов даже соседние дома давно пришли в запустение. Суеверный Алан раньше и сам обходил эти руины десятой дорогой, но три года назад по вине Карла пришлось убедиться, это действительно просто руины. Темный мессия как всегда не упустил возможности поиздеваться, еще и спор спровоцировал. Чтобы не раскошеливаться, а, наоборот, в кои-то веки опустошить кошель Карла, пришлось Алану с Лютым идти вместе с ним пьянствовать в проклятый дом. Ничего страшного, кроме того, что напившийся от страха Алан обблевал там все углы, так и не случилось. Зато удалось хоть раз обставить Карла в споре. Впрочем, этот проныра умудрился и тут обернуть все в свою пользу. Он еще долго напоминал приятелям, какое он получил удовольствие, наблюдая их необоснованный испуг при каждом шорохе. Но как бы там ни было, тогда Алан убедился в несоответствии слухов действительности. А присущее гвардейцу любопытство заставило его заинтересоваться этим сгоревшим доходным домом. Алан взялся за сбор слухов.

Рассказывали всякое. Огонь, по словам старожилов, поначалу не могли потушить, но при этом, он странным образом не перекидывался на соседние здания, будто облюбовав территорию доходного дома. На том пожаре сгорело заживо тридцать шесть человек, в том числе внезапно оказавшийся там целитель Ароний, служивший самому Герцогу. Никому спастись не удалось. Герцог Филипп Клеонский заинтересовался случаем, погибший целитель приходился ему кем-то вроде боевого товарища. Чего там навыясняли выписанные им маги, теперь одному Проклятому известно. Виновниками пожара были объявлены темные силы. А именно — туманные умертвия. Филипп, в отличии от подавляющего числа знати Империи, слыл приверженцем традиционных клеонских верований, вот и нашел объяснение. А потом масло в огонь подлили стражники, в течении месяца после пожара на руинах почти каждый день находили мертвецов. Разумеется, понеслась молва, отпугивающая от руин до сих пор. Кто соглашался с версией Герцога, иные грешили на Проклятого, часто звучали самые невероятные мнения. Одна шлюха шепотом поведала, будто это сам Филипп нанял колдуна, чтобы тот натравил туманных умертвий. Зачем? А все потому, что молодая жена его сына Генри, Беатрис, загуляла с целителем. С ним она предавалась похоти в том самом доходном доме. А слег Филипп через полгода, потому что колдуну недоплатил. Мол, от этого Генри ненавидел старшего сына Альберта, быквально издеваясь над ребенком. Впрочем, другие люди болтали и не такое, вменяя вину даже тогдашнему командиру городской стражи. Алан искать виновника сожжения несчастного дома не собирался, да и вообще, через какую-то неделю он и думать забыл про эту историю. Руины его не интересовали, хватает мест более веселых, а то, что туда ходить бояться, так не его проблемы. Тогда его внимание заняли другие разговоры.

Но когда Амелия предложила ему встретиться именно там, Алан искренне удивился, вспомнив, чего болтают люди. Она же демонов боится. Уж наверняка до нее дошли слухи, служанки в замке болтать гаразды. Разумеется, он уточнил, не страшно ли, на что девушка уверила, эти руины точно не прокляты. Такая уверенность из ее уст вызвала определенные вопросы. Только вот распространяться, откуда она это узнала, девушка не стала, сменив тему разговора. Еще и взгляд так отвела странно, что Алан лишь убедился, она что-то знает, о чем ему неизвестно. Казалось бы, какое ему дело до этих руин, но нет же, любопытство всегда было его отличительной чертой, заставляя выяснять порой совершенно бесполезные факты. Тогда Алану было не до выспрашиваний, но он решил, все равно спросит, когда момент представится.

Осторожно пробираясь по узкому коридору в стороны лестницы, Алан теперь молил не только о том, чтобы Амелия была уже на месте, но и о том, чтобы та была одна. Вот что ему делать с Беатрис и Евой? Конечно, их жаль, но быть героем спасителем благородных леди легко только на словах. Тем более, возвращаться на службу к Эрике он не собирается. А если бы и собирался, ему же принцесса голову оторвет, когда он приведет ту же Еву. Девица ведь предала ее. В любом случае, ему от этих девиц — дополнительные проблемы.

Пробравшись на второй этаж, Алан решился осторожно позвать Амелию. Из комнаты показался темный силуэт, который успел изрядно напугать и так задерганного гвардейца. Впрочем уже через несколько мгновений он убедился, пока бояться нечего.

— Ты пришел раньше, — едва прошептала она, подойдя совсем близко. В полумраке Алан не мог рассмотреть ее лица, но по едва дрожащему голосу смог понять, она плакала. Гвардеец, повинуясь порыву, обнял ее.

— Да, я знал, ты должна быть тут. Разве я мог оставить тебя. Представляю, как тебе было страшно. Но теперь все будет хорошо, мы сбежим, начнем новую жизнь, — шептал он, нежно гладя ее по голове.

Амелия ответила лишь слабыми объятиями, а следом он услышал сдавленные всхлипывания.

— Не плачь, все будет хорошо. Герцогиня и Ева с тобой? — осторожно уточнил он.

— Нет, — девушка никак не переставала всхлипывать.

Алан, не выказывая радости от этой новости, осторожно взял ее за подбородок.

— Разве ты не рада, что мы, наконец, вместе?

— Рада. Я просто… пришла попросить тебя отпустить меня. Алан… — Амелия замялась, — Я знаю, что поклялась, но меня будут искать, уже ищут. Тебе опасно быть со мной, если нас поймают, тебя убьют… Ты же слышал про темницу, а ты служил ей…

— Кто тебя ищет?

— Я не могу сказать, поверь, Мирозданием клянусь, не лгу. Если бы я хотела бросить тебя, нарушить клятву, я бы не пришла сюда. Пойми, ты и так рискуешь из-за меня. Я не хочу подвергать твою жизнь опасности.

— Что за бред?! Я умереть ради тебя готов и от своего не отступлюсь. Кто тебя преследует? — Алан, несмотря на то, что ничего пока не понимал, был настроен решительно.

— Я не могу, клянусь. Я обещала молчать, — взмолилааь девушка, не переставая хныкать.

— Если я не услышу правду, я никуда тебя не отпущу. Не только ты мне поклялась. Если ты помнишь, я тоже клялся перед Мирозданием не оставлять тебя. Ты требуешь от меня нарушить клятву? Я не могу тебя просто взять и отпустить в никуда, проклятье! К демонам клятвы, я люблю тебя вообще то, — поставил перед фактом Алан. В своих словах он был искренен, еще и любопытство дало о себе знать. Куда могла влипнуть Амелия, если ее так усиленно ищут? Не лжет ли она?

Аргументы поначалу заставили Амелию разрыдаться пуще прежнего. Алан, тем временем, не отступал, и зная серьезное отношение девушки к данным ею клятвам, таки заставил её выложить все, приоткрыв завесу тайны. Правда, прежде она взяла с него клятву никому не говорить ни слова. Гвардейца эти игры совершенно не смущали, если Амелии так спокойнее, можно и поклясться, а что там дальше — будет видно.

Оказалось, тот самый племянник графа Леонтийского, Гай, назначенный командовать городской стражей Небельхафта, этой ночью соизволил помочь Беатрис и Еве сбежать. Как пояснила Амелия, командир хорошо знал Беатрис и пожалел ее, ведь изверг Генри замучил ее до полусмерти, почти лишив рассудка. Ева не захотела оставлять мать. Помощь в побеге оказала Амелия. Разумеется, при условии, что она отправиться с ними. Памятуя о клятве Алану, ей пришлось практически бежать от людей Гая. Теперь она была уверена, ее ищут, так как Гаю нужно убедиться, что девушка не останется в городе. Ведь если ее схватят люди Генри, его участие в побеге выяснится.

— Ты совсем спятила, соваться туда после побега? Ты же не дура! А если Гай решит, что ты сдала его и прикончит тебя? — вознегодовал гвардеец, выслушав девушку.

— Значит, такова воля Мироздания. Но у тебя со мной меньше шансов выжить, — не унималась она.

— Мы поклялись друг другу в верности перед Мирозданием. Так что если нас поймают, умрем вместе. Никуда я тебя не отпущу, — уверенно заявил Алан, и крепко прижал к себе девушку.

Амелия ответила молчанием, зарыдав у него на плече. Гвардеец, тем временем, задумался, что им делать дальше. Умирать, тем более, вместе с Амелией, как-то не хотелось, а дело ведь и впрямь серьезное. Мало того, после инцидента со стражниками его могут искать, так из-за побега Герцогини еще и Амелию разыскивают. Причем, девица может интересовать не только людей Гая, наверняка и Генри в курсе, кем была она для его супруги. Ворота караулят люди Герцога, так что просить помощи у знакомых служивых без толку. Попробовать выехать, спрятавшись в какой-нибудь повозке — глупость. Пока ищут Эрику и пропавших девиц — обыскивать будут всех, и то если ворота совсем не прикроют. Остается только затаиться в Небельхафте. Но если начнут шерстить каждую щель, что тогда? Засада по всем фронтам. И ладно бы он был сам, но теперь он отвечает за Амелию.

Пораскинув мозгами, Алан пришел к тому, с чего и начинал. Придется возвращаться в дом Мариэтты к Эрике. Конечно, тогда Амелия узнает про его косяк с темницей. Но выхода нет. Гвардеец рассудил, ему стоит самому все рассказать. Тем более, выговориться ему тоже не помешает. В конце концов, он даже не слукавит, когда обставит все так, будто его мучает совесть.

Алан дождавшись, когда Амелия успокоиться, повел ее в комнату и натурально исповедался в содеянном, намеренно напирая на своих муках. Разумеется, несколько раз он упомянул про свой долг гвардейца Эрики. В итоге, в очередной раз вспомнив про своих умерших приятелей, он так увлекся, что чуть не разрыдался. Едва ли он играл в тот момент. Мало того, на душе было мерзко, еше и добавился страх, что Амелия не поймет и сочтет его чудовищем. Впрочем, опасения были напрасны. Напротив, девушка принялась его утешать, уверяя, что на все воля Мироздания. Еще и предложила помолиться вместе. Гвардеец, несмотря на искренние душевные муки, о молитвах думал в последнюю очередь. Ему было достаточно понимания и прощения Амелии. Но именно поэтому он и решил не спорить. Можно и помолиться, с него не убудет, а любимой приятно.

Закончив молиться, гвардеец тут же вернулся к более насущным размышлениям. Нужно скорее добраться до их убежища. А тут молитвы бесполезны. Безопаснее дождаться темноты, но вдруг Эрика этой самой темноты не дождется? Да и сюда могут нагрянуть, чем демоны не шутят. Так что ждать глупо. Одно хорошо, домишко Мариэтты не так уж далеко. Всего десять минут, если бегом. Не напороться бы на стражников, но тут придеться рискнуть ибо ждать еще рискованнее. В какой-то момент мелькнула мысль все-таки не связываться с Эрикой, но тут же он эту мысль отбросил.

Во-первых, вернуться — безопаснее. Принцесса точно что-то придумает. Она вполне может знать тайный ход из города. В крайнем случае, пойдет и прикончит Генри, а заодно перебьет всю новоявленную замковую стражу. Ей не привыкать, перебила же два десятка опытных наемников. Ну стражников, конечно, в два раза больше, зато они не такие опытные. Да и гвардейцы, в том числе он, тоже не лыком шиты, отсиживаться не будут. А если талерманец, еще и вместе с войском подоспеет, Генри можно только посочувствовать. Конечно, Алану не очень хотелось так геройствовать, но все же лучше, чем вдвоем прятаться по углам и в итоге остаться с голой задницей. А на службе Эрике есть ради чего рисковать.

Гвардеец рассудил, все-таки глупо бросать хорошую выгодную службу из-за одной ошибки. Все равно ничего уже не исправить, эти смерти остануться на его совести. Он же просто исполнял долг гвардейца, как умел. А уходить нет смысла. Как он жил, служа принцессе, он раньше даже не мечтал о таком. А ведь наследница, вероятно, добьется власти над Империей. Только дурак и трус может упустить возможность стать императорским гвардейцем. И вообще, надо думать не только о себе, но и об Амелии. Любая девица скажет, что лучше выйти замуж за императорского гвардейца, чем за простого наемника. Так что какие могут быть сомнения?

Впрочем, Амелия не обрадовалась намерению Алана отправиться к принцессе, и принялась умолять его пойти в другое место или отпустить ее. Виной тому был необоснованный страх перед наследницей, который уже стал раздражать гвардейца. Конечно, Эрика далеко не безобидная леди, но с другой стороны, она ничего Амелии дурного не делала и даже пальцем ее не тронула. Ясно ведь, если бы наследница захотела причинить девушке вред, хрен бы ей кто-то помешал. Казалось, Амелия тоже все понимала, но все равно боялась, практически до истерики. Пришлось Алану напомнить о своей гвардейской клятве. Это подействовало, девушка упираться перестала.

Они продвигались вдоль домов и заборов короткими перебежками, периодически прячась и прислушиваясь. Дождь закончился и густой туман, окутавший улицы, сбивал с толку, порой не давая увидеть, что происходит на расстоянии более десяти метров. Каждый шорох казался подозрительным. Несколько раз Алану мерещилась погоня. Гвардеец был уверен, встреть они стражников, тут же вызовут родозрения. У него плащ рваный и заляпанный кровью. А светлое дорогое платье Амелии после посещения проклятого места все испачкалось. То, что они добрались к дому Мариэтты без приключений, Алан посчитал неслыханной удачей.

Перед тем как постучаться в калитку, Алан несколько раз осмотрелся. Туман мешал рассмотреть окрестности, но если судить по тишине, показалось, вокруг — ни души. Дверь открыла Мериэтта, поначалу едва выглянув из щели в заборе.

— Это я. Со мной Амелия, моя невеста, — представил девушку Алан, видя, как хозяйка коситься на гостью.

— Доброго дня, Мироздание воздаст вам за гостеприимство, — кротко поприветствовала Амелия.

Мариэтта недовольно фыркнула, но ничего не сказала.

Так как ставни все еще оставались заколочены, в доме царил уже привычный полумрак. К тому же было очень душно, похоже, Мариэтта затопила печь. Лютый храпел на лежанке, отвернувшись к стенке. Громко беседующие Эрика с Велером курили сидя за столом, и похоже, ему ничуть не мешали. Принцесса все еще была одета в тот самый развратный халат с перьями. Только сейчас Алан вспомнил про приказ принести одежду.

— … он мризвал именно к нимфам, поди Генри надоумил Мироздание не поминать, дочурку то его в Храме сгорела, вот и…,- разглагольствующий Велер резко замолчал и обернулся на Алана. Следом обернулась Эрика.

— Позвольте выразить свое почтение, Ваше Высочество, — тут же подала голос Амелия и поклонилась.

— Моя скромная резиденция к вашим услугам, миледи, — сыронизировала принцесса, и рассмеялась. Следом не удержались от смеха Гарри, Велер и даже Мариэтта. Одному Алану было не до смеха, он соображал, как объяснять невыполнение приказа.

— Расслабься, прибереги церемонии для Императорского Дворца. А пока я прячусь в халупе, еще и с голой задницей, это звучит глупо, — бросила Эрика, когда смех стих и тут же обратила внимание на Алана.

— Принес хотя бы крестьянские портки с лаптями? — с той же иронией спросила она.

Гвардеец тут же посыпал оправданиями.

— Эрика, прости, не смог, я едва от погони оторвался, но зато я все узнал…

Но принцесса договорить не дала.

— Ясно, ни хера не принес. Значит свое трепье отдашь, сам в этом халате воевать пойдешь, — совершенно серьезно заявила она.

— Эрика, помилуй. Я сейчас же сбегаю и все, что надо, принесу. Одна нога тут, другая там! Прости, ну не смог, я должен был спасти Амелию… Но я все достану! — принялся распинаться Алан, готовый тут же броситься выполнять обещание.

Вместо ответа Эрика и Велер громко рассмеялись. Амелия испуганно прижалась к гвардейцу.

— Ладно, расслабься, — Велер встал и по бретски приобнял, — Шутка это, достал я уже все. Как глашатаи всех перебудили, меня на площадь отправили. Ну я и подсуетился. Сам приперся только только, принцесса даже переодеться не успела.

— Герой любовник, чтоб тебя рогопаы разорвали. Я уже начала думать, ты или сдох или свалил, наложив в штаны, а ты, оказывается, за девицей ходил. За что я тебе весьма благодарна, — Эрика хитро улыбнулась и тут же более серьезно добавила, — Хватит уже стоять, будто перед казнью. Присаживайтесь. Есть серьезный разговор. И ты, Амелия, присаживайся с нами, поговорим. Мариэтта, будь добра, нагрей воды, гости наверное захотят испить горячего отвара.

Они вдвоем присели на пустующую скамью. Амелия испуганно прижалась к не менее обескураженному Алану, который не мог понять, что имеет ввиду принцесса. Оставалось надеяться, та просто издевается как в случае с невыполненным приказом.

— Мне следует доложить обстановку? — осведомился гвардеец.

— Не будем тратить время. Велер уже всё доложил, — недовольным тоном отрезала Эрика. Тут раздался стук, следом за которым прозвучали громкие требования открыть дверь.

— Гребаное дерьмо — выругалась принцесса, — Мариэтта, уведи Амелию на чердак, вы тут только мешать будете — приказным тоном распорядилась она, и тут же практически столкнула Лютого с лежанки.

— Хватит дрыхнуть, пора браться за топор! — заявила Эрика. Лютый, только услышал о бойне, сразу пришел в себя. Велер уже выхватил меч, и высматривал обстановку в расщелине ставней.

— Максимум шестеро, — не дожидаясь вопросов, отчитался он. Следом Алан услышал как выбили калитку. Он выхватил единственное оружие, которое имелось при нем — кинжал, а сам с беспокойством глядел как по узкой трухлявой лестнице девицы спешно заползают на чердак. Через несколько мгновений раздался настойчивый стук в дверь, которую, видимо, решили просто выломать.

Эрика, по иронии судьбы так и не успела ни переодеться, ни толком вооружиться, забрала меч у Лютого, попутно приказав ему:

— Отопри засов и приложи их дверью! Лютому объяснять долго не пришлось. Он сдернул засов и ногой толкнул выбиваемую две, при этом уйдя в левую сторону. Справа уже приготовился к встрече гостей Велер. Послышался стон вперемешку с руганью. Алан, глянув на свой кинжал, вдруг подумал, что это не очень подходящее оружие для боя с воинами в доспехах. Он, так и не вспомнив, где оставил свое оружие, решил, пока не поздно, нужно успеть разжиться хотя бы кочергой. Гвардеец сломя голову бросился к печи. Споткнувшись об трухлявое кресло, Алан все же удержал равновесие, но в итоге запутался ногами в пепонятной тряпке. Сзади уже слышался лязг железа. Но последнее, что он запомнил, это как его лоб соприкасается с чем-то твердым.