Глава шестая

Сай-Дор, столица Империи, темница «Плач вдовы»,

пятый день месяца харризан

«Может, хватит уже быковать? – сварливо брюзжал Зануда. – Не пора ли за ум взяться?»

«Он первый начал, – недовольно буркнул Вовка, вспомнив детсадовскую отмазку».

«Какая разница: первый, последний?! Ты в чужом мире, здесь ты Никто и звать тебя Никак. За такие фокусы можно и головы лишиться. Стражу зачем избил?»

«А че они? – привел железобетонный довод Вовка».

«Отомстят! – пригрозил Зануда».

«За… мучаются пыль глотать! – В мрачном ответе прозвучала нешуточная угроза. – Мочил этих козлов и буду мочить!.. В сортире».

Мысленная беседа прервалась испуганным писком, раздавшимся из груды соломы в углу небольшой – шагов пять на пять – тюремной камеры. Гранитные своды темницы, истекающие крупными каплями подземной сырости, едва различались в мерцании оплывшей свечи. Вовка приподнялся с лежанки и встретил удивленный взгляд ярко-синих глаз, принадлежащих худенькому мальчугану лет пятнадцати-шестнадцати. Встряхнув копной густых черных волос, остриженных вровень с хрупкими плечами, мальчишка раздвинул пухлые губы в несмелой улыбке, обнажив белоснежные зубы.

– Ты кто, братишка? – дружелюбно спросил Вовка.

– Ян… – почему-то шепотом ответил мальчуган.

– За что тебя замели?

Глаза мальчишки наполнились слезами, а нос предательски хлюпнул. Дрожащим голосом он начал свой рассказ:

– Сам я родом из Алавии, а сюда бежал через северные перевалы Диких гор. Герцог Юсуф поднял восстание и захватил власть в княжестве. Всех преданных престолу он казнил, а за теми, кто сумел скрыться, идет охота…

– Что-то я не въехал, а менты куда смотрят? – поразился Вовка. – Или у вас так принято, резать всех по беспределу?

Горестно вздохнув, мальчишка накрутил на палец прядь волос.

– Я сам не понимаю, почему молчит император, – честно признался он и продолжил, глухо роняя фразы: – Три дня мы прятались в ожидании гвардейского легиона, но так и не дождались… Мою семью вырезали под корень и помощи мне ждать неоткуда. В столице я хотел укрыться у своего дяди, но по дороге на нас напали разбойники и убили всех слуг. Мне вновь удалось бежать, но без гроша в кармане и подорожной грамоты ты никто. Когда добрался до столицы, местная стража арестовала за бродяжничество, и теперь меня ждет рабство. Денег, чтобы заплатить штраф в пять золотых, у меня нет.

Вовка подошел к мальчишке, обнял его за плечи и крепко прижал к груди. Ласково потрепав спутанную шевелюру, успокаивающе произнес, внутренне содрогаясь от нахлынувшей ярости:

– Не кипешуй, пацан, деньги не проблема. За вшивых пять монет продавать в рабство?! Да здесь мозги надо кой-кому вправить, в хлам оборзели, отморозки!

– А как тебя звать, добрый человек? – доверчиво стрельнул глазищами мальчуган.

– Вовка, – с небольшой заминкой ответил браток.

– Вокка? – удивленно переспросил Ян и вновь зашмыгал носом, размазывая слезы грязным рукавом.

Сквозь приглушенные рыдания с трудом пробился голос Зануды, прозвучавший с угрюмым предостережением:

«Смотри, чтобы тебе самому мозги не вправили… Слышишь топот в коридоре?»

– Шура, не стучите лысиной по паркету! – с веселой злостью прорычал Вовка и бережно отстранил мальчишку: – Спрячься под лежанку и не высовывайся! Ща здесь будет небольшое бодалово.

Скинув с себя кожаную курку, он резко обернулся на скрежещущий звук открывающейся двери. В освещенном проеме появились силуэты тюремных надзирателей. Первым в камеру вошел, поигрывая короткой дубинкой, мордатый детина с наглым взглядом мутных от похмелья глаз. Следом ввалилось еще трое.

– Порезвимся? – с ухмылкой предложил детина.

– Давай! – охотно согласился Вовка и, поднырнув под удар дубинки, впечатал лоб в подбородок надзирателя.

Мрачное узилище взорвалось криками боли, проклятиями и звучными шлепками ударов. Через некоторое время численный перевес противника привел к закономерному исходу: руки буйному постояльцу крепко связали за спиной, а сам он с туго затянутой на шее веревкой угрюмо взирал на приближающегося детину. Второй конец веревки, перекинутый через дубовую балку, держали двое надзирателей.

– Порезвимся? – злобно прищурив неповрежденный глаз, прохрипел мордатый и с опаской шагнул вперед.

– Давай… – просипел полузадушенный Вовка, с силой отталкиваясь от каменного пола.

Сдвоенный удар ногами в челюсть отбросил хрустнувшее шейными позвонками тело к двери тюремной камеры. Резкий рывок веревки окончательно передавил захрипевшее напоследок горло, и свет в Вовкиных глазах потух. Чубайсы долбаные! – мелькнула напоследок угасающая мысль.


– Что ж ты, сын мой, сразу не показал свой знак? – по-отечески пожурил Вовку сухощавый тип в монашеской рясе. – Люди Тайного Канцлера не в нашей юрисдикции, и к тебе претензий нет… Ступай себе с миром и не греши более.

Вовка зябко поежился. Колодезная вода, как известно, лечит нокаут, но три ведра – это слишком. Мокрая одежда липнет к телу – холодно и мерзко. Даже пылающий злобой взор тюремного следака не греет.

– Золото… – боднув тяжелым взглядом, жестко потребовал Вовка.

– Ах да, совсем забыл! – с нескрываемой издевкой воскликнул монах и небрежно швырнул на стол изрядно похудевший мешочек.

Вовка двумя пальцами приподнял кошель за края. На потемневшую от времени и сырости деревянную поверхность сиротливо выкатился пяток монет. Он сгреб их в кулак, подбросил в воздух и, ловко перехватив, с силой припечатал к столу.

– Мальчишку я забираю с собой… Это штраф за бродяжничество.

– Похвальное деяние… – безразлично пожав плечами, монах вытащил из рукава пергаментный свиток и злорадно пояснил: – Тебя, сын мой, вызывает на дуэль граф Фензель.

Вовка сунул свиток в карман не читая.

– Зачем тебе этот бродяга? – неожиданно спросил монах. Резко спросил, словно выстрелил.

– А почем опиум для народа? – мгновенно отреагировал Вовка.

С минуту они буравили друг друга испепеляющими взглядами.

– Ступай! – раздраженно махнул рукой монах, догадавшись, что вразумительного ответа не дождется.

– Будь здоров, не кашляй! И не ешь на ночь сырые помидоры.

Небрежно брошенная фраза, прозвучавшая с легкой угрозой, настигла уже на пороге:

– Я думаю, что мы еще встретимся, сын мой.

– Да хоть каждый день, батя! – беспечно ухмыльнулся Вовка и, сделав на прощание «козу», от души хлопнул дверью.

Каземат покинули ближе к вечеру: бюрократия от среды обитания не зависит. Оглядев себя в лучах заходящего солнца, недавние узники весело расхохотались: Вовкина одежда выглядела чуть лучше лохмотьев мальчишки.

– Куда двинем?

– К дяде! – безапелляционно заявил мальчишка. – Он живет в нескольких кварталах отсюда.

– Что же ты ему маляву не передал? – удивился Вовка.

– Чего не сделал? – с не меньшим изумлением переспросил Ян.

– Весточку не переправил, – поправился попаданец.

– У герцога везде свои люди, – нехотя пояснил мальчишка. – И себя бы не спас, и дядю подвел бы под угрозу.

Темнело быстро. Солнце скрылось за вершинами гор, багровые отблески, прорывающиеся сквозь облака, осветили сумрачную улицу. В вечерний город крадучись пробиралась прохлада короткой ночи жаркого лета. Булыжная мостовая предательски разносила звуки шагов припозднившихся прохожих. Недолгий путь привел товарищей по несчастью к воротам двухэтажного особняка, скрытого за раскидистыми деревьями, растущими вдоль узкой улочки.

Дядя оказался невысоким толстячком с роскошными бакенбардами и хитрым настороженным взглядом беспокойно бегающих глаз. При виде мальчишки он испуганно ойкнул:

– Ва…

Ян предостерегающе приложил палец к губам и, кинув виноватый взгляд на Вовку, быстро сказал:

– Все расспросы предлагаю отложить на завтра. Сейчас нам необходимо помыться и сменить одежду… И еще, прикажи накрыть ужин, мы изрядно проголодались.

В голосе мальчишки неожиданно появилась властность. Дядя почтительно кивнул и отдал необходимые распоряжения возникшим из ниоткуда слугам. Спустя несколько минут Вовка лежал в небольшом бассейне, наполненном горячей водой. Две смуглые служанки, одетые только в набедренные повязки, кокетливо стреляя глазками, отмывали гостя от грязи. Стройные полуобнаженные девичьи тела мелькали перед взором разомлевшего братка, погружая его в состояние блаженной неги.

«Тебе какая больше нравится?» – мысленно обратился он к своему второму «я».

Зануда предостерегающе зашипел. Вовка с трудом поднял непослушные веки: в дверях стоял Ян. В широко распахнутых глазах: смущение, непонятный гнев и ледяное презрение. Уперев руки в бока, мальчишка высокомерно тряхнул подстриженной челкой и холодно произнес:

– Хватит нежиться, ужин стынет, все тебя только ждут.

Не слушая ответа, он круто развернулся и выскочил из ванной комнаты, с треском захлопнув дверь. Вовка с ленивым интересом отметил чудесное преображение мальчишки. Жаль, что пацан не девка, подумалось вдруг. Отдался бы сразу и сопротивляться не стал.

«Я всегда говорил, что ты идиот!» – как обычно непрошено влез Зануда.

«Да пошел ты!» – привычно буркнул Вовка, с кряхтеньем выбираясь из бассейна.

Накинув на себя расшитый халат, он с сожалением покосился на служанок и побрел на ужин. Беззлобно отвесив легкий пинок лохматой болонке, с яростным лаем выскочившей из-за поворота, гость ввалился в ярко освещенную столовую.

– Барон Глен, – церемонно представился дядя.

– Бригадир Троцкий, – недолго думая брякнул Вовка.

Барон, угодливо хихикнув, заговорщицки оглянулся по сторонам и понизил голос:

– Все понимаю – тайная служба.

– Базаров нет, – важно надул щеки попаданец. – Я тут у вас типа резидент.

– Не беспокойтесь: эти стены умеют хранить чужие секреты, – занервничал хозяин.

– Имей в виду: у нас руки длинные! – явно к месту вспомнилась киношная фраза. – Сечешь фишку? – продолжал нагонять жути Вовка. Благосклонно кивнув расторопному слуге, подавшему бокал с вином, он произнес единственно известный ему приличный тост: – Вздрогнем!

Послушно вздрогнув, барон поспешно переменил опасную тему:

– Я слышал, что завтра вам предстоит дуэль?

– Угу, – вежливо подтвердил Вовка.

– И кто ваш противник?

– Хрензель какой-то.

Мальчишка побледнел, а барон испугано ойкнул. Повадки хозяина начали реально напрягать – не мужик, а какая-то институтка. И взгляд, как у шныря вокзального, того и гляди сопрет чего-нибудь. Вовка гневно засопел.

– Граф Фензель – непобедимый турнирный боец, – торопливо внес пояснение перепуганный барон. – Против него у вас нет ни единого шанса… Кто-то очень хочет вашей гибели.

– Хотелка обломится! – беззвучно процедил Вовка и бесцеремонно пододвинул к себе блюдо с запеченным гусем. На любую экстремальную ситуацию его организм реагировал одинаково: есть хотелось до безумия. Предстоящий поединок при таких раскладах казался чем-то далеким и несущественным.

После ужина Ян потащил его в оружейную. Пока подбирали доспех, Вовка вполуха слушал короткую лекцию о конном поединке на турнирных копьях – его опыт верховой езды ограничивался парой вылазок в ночное в далеком детстве.

Невзирая на яростное сопротивление мальчишки, в качестве второго оружия он выбрал двуручный меч: за неимением горничной имеют кухарку. От земной поговорки Ян смущенно вспыхнул, и Вовка с ухмылкой пояснил: фехтовать он все равно не умеет, а эта сабелька выглядит внушительно. Хоть что-то, в общем. Утром, плотно позавтракав, они двинулись на ристалище.

Яркое солнце прогрело воздух, и Вовка моментально вспотел в толстом, ватном поддоспешнике. Зеленая поляна быстро заполнилась зрителями, встречающими бойцов радостными подбадривающими криками. Впереди оставалось еще три пары поединщиков, и Ян торопливо давал последние наставления. Бросив обреченный взгляд на ристалище, мальчишка тяжело вздохнул:

– Тебе пора!

Двое слуг сноровисто облачили самоубийцу в гору бронированного железа. С трудом взгромоздившись в седло, Вовка ободряюще подмигнул приунывшему Яну. Мальчишка неожиданно всхлипнул и умоляюще попросил:

– Вокка, пожалуйста, не вздумай погибать!

– Фигня война, главное маневры!

Бравурный тон совершенно не вязался с противным холодком, змейкой скользнувшим вдоль позвоночника. Да и маневр напомнил зигзаг противолодочного корабля, а не торжественный выезд победителя: получив латной перчаткой увесистый шлепок по крупу, вороной конь резво шарахнулся в сторону. Сбив с ног разносчика сладостей, строптивая скотина шустро сиганула обратно.

Прошептав ей (или ему) на ухо пару ласковых, Вовка под хохот зрителей подъехал к разноцветной ленте, преграждающей путь на поляну. Неожиданно засвербило в носу: войлочная шапочка, надетая под шлем, пробудила старую аллергию на шерсть.

– Как вас представлять? – новоявленного рыцаря встретил вопросом расфуфыренный павлином герольд.

– Крылатым ужасом, летящим в ночи! – съязвил Вовка.

Бросив на него безумный взгляд, герольд поспешил к центру, роняя на ходу перья.

«Ты сам понял, что сказал?» – всполошился Зануда.

«А че такого? – искренне удивился Вовка. – Я не баба, чтоб меня представлять».

«Ты безнадежен! – тяжело вздохнул внутренний голос. – Конферансье имел в виду – объявлять».

«А-а… – без капли сожаления протянул Вовка и смачно сплюнул на землю. – Я не виноват, что он такой тупой».

По левую руку возвышалась трибуна для знати. В уютных креслах за зрелищем наблюдали вельможи, богатые торговцы, их жены и любовницы. Графа Фензеля они встретили громкими аплодисментами. Справа толпился ремесленный люд, пронзительным свистом поддержавший Вовку. Раздался звук горна, и герольд торжественно возвестил:

– Славный рыцарь граф Фензель из Алавии бросает вызов вампиру, пожелавшему остаться неизвестным… Личные мотивы предполагают поединок до гибели одного из рыцарей… в смысле упырей… тьфу ты, поединщиков!

При последних словах трибуны радостно взвыли.

– Ап-чхи! – ухнул в ответ Вовка.

Это в кино рыцарские поединки начинаются с дружеских объятий в центре ристалища. Лишь после этого соперники разъезжаются в разные стороны и по сигналу устремляются навстречу друг другу. В этом мире все происходило иначе. Едва отзвучал пронзительный рожок, как граф, пришпорив своего скакуна, с ходу перешел в галоп. С оскаленной конской морды срывались хлопья пены, а разноцветные перья на кончике шлема весело развевались под напором ветра. Красивое зрелище, если смотреть на него со стороны.

– Твою ма-а-ап-чхи! – выдал очередную порцию бацилл Вовка.

Вороной конь вздрогнул крупной дрожью и боком двинулся вперед, опасливо кося одним глазом на всадника. Кончик копья нарисовал замысловатую восьмерку, пугливая скотина подкинула зад, и свежеиспеченный рыцарь начал потихоньку сползать с седла, кренясь на левую сторону. На трибунах раздался издевательский свист.

Когда расстояние между бойцами сократилось до нескольких ярдов, Вовка оглушительно чихнул в третий раз. Бронированная голова описала выверенную дугу и с гулким звоном врезалась промеж ушей несчастного животного. Бедный конь припал на передние ноги. Неудачливый всадник, благополучно разминувшись с наконечником копья соперника, по инерции пролетел вперед. Его собственное турнирное орудие, вычертив прощальную синусоиду, тяжелым хвостовиком ухнуло по забралу графа, выбив того из седла.

– Бой будет продолжен на мечах! – растерянный герольд озвучил решение в оглушительной тишине.

Вовка с трудом доковылял до собственного шатра и оглох от радостного визга. Ян повис у него на шее и, не скрывая слез, исступленно повторял:

– Живой, хвала Дремлющему, живой! Ты победил графа?

– По очкам, – мрачно буркнул Вовка, сдирая потные доспехи.

– Это как? – опешил мальчишка.

– Меч приготовь! – раздражено приказал браток, опрокидывая на себя ведро ледяной колодезной воды.

– Меч?! – упавшим голосом повторил Ян. – Так ты его не убил?

– Живой, сука! – озабоченно подтвердил Вовка. – Как один знакомый братан из Мавзолея.

– Ты сейчас о чем говоришь, Вокка?

Вовка не стал вдаваться в подробности. Растеревшись докрасна полотенцем, он натянул спортивные штаны и белую рубаху из тонкого льна. Ян в это время торопливо доставал пластинчатую кольчугу из окованного железом сундука. Вовка сумрачно покачал головой:

– Так пойду.

– Ты с ума сошел! – встрепенулся мальчишка. – Первый же удар станет смертельным. Двуручник хорош против панцирной пехоты, а не в поединке… Говорил же тебе: возьми другой меч!

Вовка нетерпеливо отмахнулся. Какая к черту разница, если ни тем, ни другим он не владеет?! Взяв в руки тяжелый клинок, он покрутил им в воздухе, приноравливаясь к балансу.

– Долго сражаться им не сможешь, – не на шутку встревожился Ян. – Выдохнешься через четверть звона.

– Тебя бы на кубинскую тренировку, – пробурчал в ответ Вовка. – Сто ударов пудовой кувалдой по камазовскому колесу. Три подхода, и все на время… Этот ножик пушинкой покажется.

Бессмысленный спор прервал пронзительный звук горна.

– Пора!

Ян беззвучно шмыгнул носом, до крови прикусил губу. Вовка вышел из шатра, вскинул на плечо меч и под изумленными взглядами зевак неспешно двинулся к арене. Свежий ветерок игриво лез под рубашку, шелковистая трава покорно стелилась под босые ступни. Соперник ждал, небрежно поигрывая клинком. Встав напротив него, Вовка коротко отсалютовал мечом.

– А ты смелый, холоп! – с усмешкой протянул граф.

– Сам козел! – лениво огрызнулся Вовка.

Откинув в сторону щит, соперник сбросил с себя кольчугу и поддоспешник, оставшись в белоснежной шелковой рубашке. – Ну что же, так будет даже интересней.

Трибуны одобрительно загудели. Едва граф Фензель, держа в откинутой руке средней длины меч, привлекающий внимание необычным черным цветом, сделал несколько шагов по кругу, как Вовка понял, что здесь ему ничего не светит. Живот скрутило липким страхом: перед ним стоял матерый волк.

Хороший рукопашник всегда обращает внимание на то, как двигается противник. Правильно говорил герой одного из мультфильмов: главное – это ноги. Разорвать или сократить дистанцию можно только за счет легких и быстрых ног. Опытный боец чувствует расстояние удара. Вовка умел двигаться хорошо, даже очень хорошо. Он достиг этого сотнями тренировок, когда от скакалки начинало рябить в глазах, а прыжки на край ринга с двадцатикилограммовым блином на плечах начинали сниться по ночам.

Соперник двигался не хуже. Он уверенно кружил по арене, пытаясь зайти за правое плечо и развернуть противника против солнца. Его опыт прошел закалку в сражениях и поединках, а пластику отточили многочисленные балы. Противник умел двигаться не хуже Вовки. Но, в отличие от него, он еще и превосходно владел мечом.

То, что произойдет дальше, Вовка просчитал за доли секунды, не прибегая к помощи Зануды. Один-единственный его удар станет последним. И смертельным. Как бы он ни хотел этого избежать, граф вынудит его ложными атаками нанести удар. Выдернет на себя, уйдет от меча и ответным выпадом поставит точку в поединке. Один взмах оружия – и пребывание в этом мире будет закончено. У него оставался призрачный шанс, но иного выхода он не видел.

Подняв двумя руками меч на манер деревенского колуна, Вовка быстро скользнул вперед. Что бы ни писали в исторических романах о древних воинских искусствах, современным методикам тренировок они противостоять не могут. Граф был очень хорош, даже слишком хорош, но в скорости с Вовкой тягаться не мог. Опытный боец принял единственно верное решение: не успевая отойти назад, граф ушел в сторону. В левую от соперника сторону. Это вбивалось в подсознание на уровне инстинктов, на этом и строился расчет.

Дальнейшее происходило как в замедленной съемке. Вес тела переместился на левую ногу одновременно с завершением удара. Брызнули искры от скрестившихся мечей, на лице графа успела мелькнуть торжествующая улыбка. Двуручный меч, скользнув по подставленному лезвию, по инерции устремился к земле, но Вовка и не пытался его контролировать. Черный клинок уже начинал свое смертельное движение, когда страшный лоу-кик сломал коленный сустав опорной ноги – уходя от атаки, граф также переместил вес тела на левую. Последовавший вслед за этим короткий боковой в висок возвестил об окончании поединка…

У шатра Вовку поджидал неприятный сюрприз. Двое стражников в красно-синих камзолах затаскивали яростно сопротивляющегося Яна в карету, а рядом стоял ухмыляющийся монах из темницы в окружении еще трех воинов.

– А ну стоять, козлы! – рыкнул Вовка, не обращая внимания на обнаженные мечи. – Ручонки свои блудливые убрали от пацана!

– От кого? – удивленно переспросил монах.

– Мальчишку отпустил по-шустрому! – с угрозой повторил Вовка.

– Мальчишку?! – расхохотался монах и, обернувшись к своим бойцам, коротко приказал: – Арестовать!

Загрузка...