Тридцать восемь

Хорошие девочки не думают о бархатистой коже на шее парней и о том, как те склоняют голову, когда улыбаются. И в особенности им не положено думать об этом, если сегодня их последний шанс подготовиться к экзамену по математике.

Элли несколько раз моргнула, прогоняя мысли о Майки.

– Итак, пробный пример, – проговорила мисс Фэриш. – Теперь возьмите тетради и напишите три альтернативных решения этой задачи. Хорошую оценку вы получите в том случае, если ваш ответ обоснован и аргументирован.

Элли вздохнула и открыла тетрадку. Если уж ей не удается сосредоточиться на статистике и теории вероятности, то можно хотя бы заняться чем-нибудь полезным. Открыв тетрадь на чистой странице, она написала заголовок: «Подготовка к экзаменам» – и начертила таблицу из двенадцати колонок – недель, оставшихся до экзаменов, – и тридцати пяти строк. Итак, вернувшись из школы, она будет готовиться каждый вечер по три часа, потом ужинать (полчаса)… и еще два часа потратит на повторение, а потом спать… По выходным график – десять часов в день, а в качестве вознаграждения за труды можно посмотреть кино. Сон – семь часов в день. Она попыталась вычислить, сколько в общей сложности часов выделила на подготовку и сколько часов у нее осталось на сон, но использовать калькуляторы в классе было запрещено, а сама она сосчитать не смогла и вместо этого нарисовала внизу страницы зеленую змею с красным языком.

За окном, на школьном дворе, сияло солнце. В поле зрения попадал самый край футбольного поля, и зеленая травка на нем очень дружелюбно ей подмигивала. Элли подумала о реке, хоть ту и не было видно. Ей и не нужно было ее видеть; она знала, что холодная вода отбрасывает на школьный забор яркие блики.

Степень вероятности того, что определенно известно, – один. Степень вероятности того, что невозможно, – ноль. Раздеться и прыгнуть в реку тем днем, хотя на самом деле она должна была быть в школе, явно из второй категории, но все же это произошло. Как это объяснить с точки зрения математики?

Утверждение: парень и девушка прыгают в реку. Парень подплывает к девушке и говорит: «Черт, холодно как!»

Вопрос: какова вероятность, что они поцелуются?

Нет-нет-нет, нельзя думать о Майки! И особенно о том, как они вчера целовались – о его поцелуях, которые сперва были мягкими и ненавязчивыми, почти незаметными, а все равно от них кровь закипала. Нельзя думать о том, как поцелуи становились все более настойчивыми, отчаянными, будто они оба что-то искали.

Она встряхнулась и вернулась мыслями в класс. План был такой: трудиться не покладая рук, компенсировать все пропущенные занятия. В этом графике места для Майки не оставалось.

– Итак, – проговорила мисс Фэриш, – давайте вспомним различные способы построения диаграмм.

«Горизонтальная ось, вертикальная ось», – написала Элли в своей тетрадке. Она слушала объяснения мисс Фэриш о том, как сгруппировать данные по классам. Но когда настало время рисовать график, вместо него она нарисовала домик, камин, парня в кофте на молнии. И написала: «Никогда ни с кем мне не было так хорошо». Обвела буквы жирным, поместила в рамочку. И снова написала то же самое заглавными буквами.

Больше никто, кажется, так не отвлекался, как она. Она оглянулась и увидела головы, склоненные над партами, усердно строчащие ручки. Согласно статистике, в этом классе были ребята, которые так нервничали из-за экзаменов, что рыдали перед сном. Измученные усталостью, они страдали страшными головными болями. Просыпались утром с чувством, что не спали вовсе. У них зудели глаза, болели животы. Они были ее одноклассниками, их было тридцать человек, и никого из них она толком не знала.

То же самое она тогда сказала отцу. Никто из нас толком друг друга не знает.

Вопрос: если в классе тридцать человек, сколько тайн они скрывают?

Ответ: бесконечное множество.

У нее вдруг возникло непреодолимое желание вскочить и признаться в своей, выкрикнуть ее, как делают люди с синдромом Туретта*. Выйти к интерактивной магнитной доске, отшвырнуть в сторону мисс Фэриш и написать: «Я занималась любовью с Майки Маккензи у горящего камина и никогда не думала, что это может быть так прекрасно!» Вдохновившись ее смелостью, остальные тоже начнут делиться тайнами. Мисс Фэриш расскажет, из-за чего ушла с прежнего места; Джозеф продемонстрирует порезы на руках и признается в своей мании; Алисия откроет, почему в обеденный перерыв все время сидит в туалете. И так все по кругу, весь класс. Может, очередь даже дойдет до нее во второй раз. И тогда она напишет: «Мой брат виновен». Можно даже использовать при этом диаграмму, круговую или гистограмму, для наглядности описания собранных данных.

* Синдром, характеризующийся неконтролируемым выкрикиванием нецензурных слов или социально неуместных и оскорбительных высказываний.

На улице по небу плыли весенние облачка, трава колыхалась на ветру, а речка текла, как и всегда. Она написала стихотворение:

Мы обнажены,

Ты нежен,

Твои руки знают, что делать…

Вырвала листок из тетрадки, скомкала и положила в карман. Подошла мисс Фэриш и встала над ее партой: – Какие-то проблемы?

Элли покачала головой, и мисс Фэриш ушла. Тогда Элли попробовала «лечение отвращением». Стоило ей подумать о Майки, и она щипала себя за руку. Так ей удалось более-менее сосредоточиться на доске, и она записала слова: зависимая переменная, независимая переменная – и начала чертить график, используя известные данные. Но через пять минут рука так болела от щипков, что пришлось прекратить. Она попыталась вспомнить, что такого ужасного в Майки, но ничего не лезло в голову, и, поняв, что ничего ужасного в нем нет, она вдруг осознала, как сильно хочет снова его увидеть. Но если они увидятся, то придется что-то решить насчет Карин. Нанять адвоката, как сказал Барри, дав новые показания, завести новую семью и новый дом, потому что ее родные после такого уж точно не захотят ее видеть.

Она нарисовала холодный душ. Ботинок. Автокатастрофу. Пожевала кончик ручки и начала новый список: как стать хорошей. В списке были следующие пункты: делать домашние задания (постоянно), не есть продукты, содержащие сахар, быть милой с родными, одеваться прилично, не пытаться связаться с Майки. И тут же в голову пришло противоположное – плюнуть на уроки, раздеться, позвонить ему…

Вчера, когда они лежали на ковре в домике ее деда и бабушки, она целовала его спину и шептала:

– Теперь все время буду представлять тебя голым. Он повернулся и улыбнулся, пристально глядя на нее

и проведя взглядом линию от ее живота к груди.

– Чувствую, как бьется твое сердце, – сказал он и пощупал ее пульс. – Вот сейчас. И сейчас. И сейчас.

Да как она могла предположить, что сумеет его забыть?

Она легла на парту. Перед глазами всплывали образы: мама, обмахивающаяся за завтраком, говорит: «Мне дышать нечем в этом доме»; отец устало улыбается, едва сдерживая раздражение; глаза Тома, в них постоянный страх; мать отворачивается, стараясь не встречаться с ней взглядом по пути в школу, когда Элли спрашивает: «Не хочешь ли поговорить о том, что я тебе сказала вчеpa, в саду?»; зажигалка Майки, спрятанная в ее сумке; бедняжка Карин Маккензи лежит на диване…

– Элли? – Мисс Фэриш, нахмурившись, снова остановилась у ее парты. – У тебя все в порядке?

Элли вздрогнула и кивнула. Все вокруг хватали сумки и шли к выходу.

Мисс Фэриш сказала:

– Может остаться здесь, конечно, но я бы на твоем месте подышала воздухом. После обеда еще будет вторая часть.

В коридорах была ужасная суматоха, как обычно. На перемене учителя удалялись в учительскую за дозой сахара и кофеина, а дети носились, как стадо диких буйволов. Именно в это время дня тебя вполне могли приложить о металлический шкафчик, вырвать телефон, залезть в сумку, запустить в волосы жвачкой, стащить деньги на обед. Парни толкали друг друга – жестоко и бессмысленно. Здесь выживал сильнейший, и главная хитрость заключалась в том, чтобы опустить голову пониже, ни с кем не встречаться взглядом и идти быстро и целенаправленно.

Элли порадовалась тому, что не она сегодня в центре внимания – с тех пор как Кейра из десятого класса забеременела, все разговоры были лишь о том, кто отец, оставит ли Кейра ребенка и почему она не приняла экстренную таблетку… бла-бла-бла…

На улице было тише. Погода стояла теплая. Элли зашагала по двору, ища место, где бы сесть. Ее любимую скамейку заняла Стейси – с того самого дня, как узнала, что Элли нравится сидеть именно здесь. Она помахала Элли, как делала каждый раз, когда ее видела:

– Привет, сучка.

– Стейси, прекрати.

– Это ты прекрати.

– Я же ничего не делаю.

– Это тебе кажется.

Бред, но такой разговор теперь они вели каждый день. Если бы одна забыла, другая, пожалуй, теперь даже задумалась бы, что случилось. Обе понимали, что так должно быть, это почти вошло в привычку.

Элли нашла местечко на низком заборе и подставила лицо солнечным лучам. Витамин Д лучше всего всасывается через веки, и именно благодаря ему человек ощущает себя счастливым. У нее на это целых сорок пять минут.

Загрузка...