Тьма перед рассветом

Глава 16

Трактир «Могила Епископа» получил свое название в память злополучного служителя церкви, который когда-то много лет назад замерз, сбившись с пути в снежный буран. Его скрюченное тело обнаружили лишь три дня спустя как раз на тропинке, ведущей к конюшням небольшого постоялого двора. В те далекие времена он носил название «Отдых добрых рыцарей», но никто и не подумал возражать, когда хозяин решил переименовать его в память о трагическом происшествии.

К трактиру вели узкие, изрытые колеями деревенские дороги, которые затем сходились возле Мервест Кросс. Сам он представлял из себя довольно непритязательное скромное двухэтажное строение из серого камня, ветер и дождь изрядно потрудились над ними в течение несколько столетий, оставив глубокие трещины, которые теперь бархатными пятнами покрывал зеленый мох. Трактир трудно было бы назвать привлекательным, но в темную ночь, когда над головой бушует буря, его узкие окошки приветливо сияли из темноты, суля покой и уют усталому путнику. И благодарный путешественник, спешивший к нему в поисках укромного убежища, с удивлением находил под скромным кровом огромный камин, наполнявший комнату теплом и светом. Обогревшись у огня, он получал огромную кружку подогретого эля со сливками, которым на всю округу славилась Дора Лэскомб.

А Сэм Лэскомб, хозяин трактира, усаживал гостя за один из низких дубовых столов, придвинутых поближе к камину, и его приветливая физиономия сияла гостеприимством так же ярко, как начищенные его женой до зеркального блеска массивные подсвечники, а рот раздвигался до ушей, стоило ему только взглянуть на роскошную латунную люстру, которую он выписал из Бристоля лишь в прошлом году. Это приводившее его в такое восхищение произведение искусства свисало с одной из массивных балок, а горевшие в ней свечи заливали ослепительным светом горшки и сковородки Доры, аккуратно развешанные в уголке, а оловянная посуда на каминной полке сверкала, как чистое серебро.

А что могло быть лучше для усталого путника, когда, обогревшись у камина, он мог утолить свой голод горячим гороховым супом, от которого поднимался аппетитный пар, жирными жареными креветками, пирогом с только что выловленной кефалью, нежным тушеным кроликом, окруженным стебельками сельдерея, или рубленым ягненком в винном соусе с фасолью, а на десерт он мог полакомиться булочками со взбитыми сливками и клубничным вареньем.

Насытившись и разомлев от сытного обеда и царившего здесь тепла и уюта, путник отправлялся на покой, приняв напоследок бокал горячего, сдобренного пряностями бренди из рук гостеприимного хозяина. Взобравшись наверх в отведенную ему комнату, он с удовольствием замечал и откинутое покрывало на кровати, и жаровню с углями, которую заботливая хозяйка предусмотрительно сунула под одеяло.

Случилось так, что в эту темную апрельскую ночь разразилась ужасная буря. К тому времени, как старинные напольные часы в трактире со скрежетом прохрипели полночь, стены старенькой гостиницы сотрясались от ветра, который с остервенением рвал покосившуюся крышу с ревом, какого не помнили даже старожилы. Но не только буря волновала их в этот час. Той ночью Данте Лейтон вернулся в свой замок Мердрако.

То была ночь, когда старики бледнели и осеняли себя крестом, вспоминая леденящие кровь старые предания, особенно те, в которых рассказывали об Охоте Дьявола. Крестьяне, у которых волосы от ужаса вставали дыбом при зловещих завываниях ветра и огненных сполохах, озарявших то и дело небо, готовы были поклясться, что слышали рев трубы самого Князя Тьмы и лай его призрачных псов, когда те во мгле ночи рыскали в дюнах в поисках заблудших душ несчастных грешников.

В такую ночь ни один из них не рискнул бы носа высунуть за дверь, ведь предание гласило, что стоит только увидеть призрачную фигуру безголовой собаки, рыщущей в поисках своей жертвы, то не пройдет и года, как смерть костлявой рукой постучится в дверь безумного смельчака. Всем было хорошо известно, что это чистая правда, разве не утонули два рыбака всего лишь спустя месяц после того, как им встретился призрак Бледной Леди?! А какая страшная судьба настигла Тома Сэмплса, родного брата Доры Лэскомб? Всем, кто отваживался слушать, он рассказывал, как видел на скалах возле Мердрако призрачную фигуру. Вскоре он бесследно исчез и с тех пор о нем не было ни слуху, ни духу.

В ту безлунную ночь, когда над трактиром бушевала буря, заботливый хозяин не забыл накрепко запереть двери и ставни, по которым барабанили холодные струи дождя. Дороги размыло и неразумный путник, решившийся выйти из дома в эту дьявольскую ночь, вряд ли смог пробраться дальше от перекрестья дорог у Мервест Кросс.

В это самое время небольшой караван из повозок и экипажей замешкался было у перепутья, потом медленно двинулся вперед и в ту минуту, когда небо, казалось, готово было расколоться от оглушительного грохота грома, повозки наконец подползли к будто вымершему трактиру. За экипажами во двор въехало несколько тяжело груженных повозок, их огромные колеса были до самого верха покрыты грязью. Распахнув ворота перед первой каретой, Данте Лейтон прошел вовнутрь. Фонари экипажей потухли давным-давно, и сейчас вокруг царила кромешная тьма. — Рея, с тобой все в порядке? — встревоженно спросил Данте, вглядываясь в глубину кареты и был немедленно вознагражден оглушительным воплем сына. Тот, похоже, был сейчас не в самом лучше расположении духа.

— По-моему, здесь довольно сыро, — отозвалась с трудом Рея, зубы которой от холода выбивали дробь.

— Угу, я тоже промерз до костей, — присоединился к ней Робин, клацая зубами, как собака.

— Да уж, здесь холоднее, чем той проклятой зимой в Атлантике, когда мы с парнями чуть было не отдали Богу душу, кэп, — внес свою лепту и продрогший Конни. — Где мы? — спросила тревожно Рея, вглядываясь в темноту за плечами Данте. Ветер немного стих, но промозглый дождь все так же оглушительно барабанил по крыше кареты.

— Мы уже в Мердрако? — то и дело дергал её Конни, который был немного разочарован. В темноте он не мог толком ничего рассмотреть, а ему до смерти хотелось увидеть своими глазами знаменитые сторожевые башни замка, о которых так часто рассказывал капитан.

— Нет, в такой кромешной мгле дальше ехать опасно, да и с дороги сбиться можно. Мы в трактире неподалеку от Мервест Кросс. Здесь на много миль вокруг нет ни одной гостиницы, кроме как в Мерлее или Вестли Эббот, туда мы отправимся утром, как только рассветет.

— Вы, как обычно, успеваете подумать обо всем, капитан, — пробурчал незаметно подошедший к ним Алистер Марлоу, совсем позабыв, что они больше не на палубе Морского Дракона. — Все в порядке? — взволнованно спросил он. Последнее несколько миль он места себе не находил от беспокойства. — Леди Рея …?

— С нами все хорошо, не беспокойтесь, Алистер. А вот вы, наверное, превратились в сосульку, да и промокли до нитки, — озабоченно сказала Рея. Дверь кареты чуть приоткрылось и внутрь хлынули потоки ледяного дождя, обдав её с головы до ног.

— Оставайтесь все на своих местах, я позабочусь о том, чтобы разбудить хозяина. Думаю, в такую Богом проклятую ночь он не ожидал гостей, — приказал Данте, протягивая руки, чтобы забрать у неё Кита. Подхватив его одной рукой, он обвил другой тонкую талию жены и осторожно помог ей выйти из кареты. — У него, должно быть, достаточно конюшат, которые смогут позаботиться о наших лошадях. Их-то мне и надо отыскать, пока мы окончательно не промокли.

— Угу, капитан, — не долго думая, кивнул Алистер.

Данте осторожно укутал теплым плащом жену и сына и торопливо увлек их к двери, собираясь колотить до тех пор, пока не поднимет на ноги хозяев. Но вдруг дверь гостеприимно распахнулась и на пороге мелькнул огонек.

— Вот уж не думал — не гадал, что хоть одна живая душа выберется из дому в такую погоду, а тут, глядь — слышу, как во дворе заскрипели колеса! Дора не поверила, сказала, мол, это у тебя в ушах шумит, но я-то не сомневался, что Бог послал нам гостей! — приветствовал их с порога скрипучий голос. Широко распахнув тяжелую, массивную дверь, Сэм Ланскомб провел усталых путешественников в дом, подумав, что разразившаяся буря сослужила ему хорошую службу. Похожу, у его новых постояльцев водятся денежки, и немалые! Он глазам своим не поверил, увидев, что пустующие конюшни заполнены экипажами и тяжело гружеными повозками. Только много позже он пожалел, что не послушался Доры и не запер накрепко дверь перед нежданными гостями и всем, что повлек за собой их приезд и что, по его мнению, было не чем иным, как происками врага рода человеческого.

Но в эту минуту старый Сэм Лэскомб был только рад возможности немного подзаработать и, сияя от привалившего счастья, ввел уставших путников в темную гостиную. Не тратя времени на разговоры, он живо развел огонь в камине и бросился наверх, чтобы разбудить жену. Должно быть, путешественники умирают с голоду, подумал он, да и комнатах надо бы позаботиться. Похоже, знатные гости вряд ли тронутся в путь в такую ночь, решил он и довольная ухмылка сморщила старческое лицо, когда прогремел ещё один оглушительный раскат грома.

— Прошу простить меня, я должен разбудить жену, а она уж позаботится, чтобы накормить вас досыта. А я мигом принесу эля, или вина, а может, сидра, все, что прикажут достойные господа, — услужливо предложил Сэм Лэскомб, заметив двух юных путешественников, которые в эту минуту ввалились в комнату, мокрые до нитки и лязгая от холода зубами. Несмотря на то, что их костюмы были сплошь забрызганы грязью, от его внимательного взгляда не ускользнула ни богатая ткань, ни изящный покрой.

Небольшая, сгорбленная фигура проскользнула мимо Сэма. Бросив на неё беглый взгляд, тот ничего не сказал и продолжал суетиться возле приехавших. Вдруг какая-то мысль пришла ему в голову. Сэм оглянулся, пытаясь хорошенько разглядеть этого человека, но тот словно сквозь землю провалился. Что-то показалось ему мучительно знакомым в приземистой фигурке крошечного человечка, но, отчаявшись вспомнить, Сэм выкинул эти мысли из головы. Забот у него хватало, голодные путники уже громко выражали нетерпение, а Дора, по-видимому, все ещё нежилась в теплой постели.

Вскоре Дора Лэскомб, протирая на ходу сонные глаза, торопливо спустилась вниз. Ее седые волосы выбивались прядями из-под наспех надетого чепца, а неловкие старческие пальца торопливо старались стянуть завязки под подбородком. Кое-как надетые чулки готовы были в любую минуту сползти вниз.

Вскоре, однако, чашка обжигающе-горячего кофе с бренди привела её в чувство. Хозяйка послала двух заспанных служанок развести огонь в комнатах и уже через пару минут огромный котел висел над огнем, а от него клубами валил пар. Налив кипятку в чайник, куда она предварительно насыпала пригоршню ароматного чая, Дора отставила его в сторонку и уставила поднос чашечками и молочниками из своего лучшего сервиза. Сэм уже успел шепнуть ей, что среди путешественников есть красивая и, похоже, знатная леди и Дора решила не ударить лицом в грязь и предложить ей чашечку чаю, пока джентльмены согреются горячим вином.

Подхватив поднос, Дора торопливо засеменила в гостиную. Ей показалось, что Сэм уже успел позаботиться о джентльменах, проводив вновь приехавших в их комнаты.

— Добрый вечер, миледи, — приветливо улыбнулась Дора, войдя в комнату. Сэм успел предупредить её, что на дверцах экипажа имеется герб. — Я решила, что чашечка горячего чая вам не повредит, ведь в такую ужасную погоду вы, должно быть, промерзли до костей в своей нарядной карете. — Дора заботливо поставила поднос возле стола, где свернувшись калачиком у камина уютно устроилась приехавшая гостья.

— Ох, ну и красавица же вы! — невольно вырвалось у нее, когда Рея устало откинула капюшон плаща. В ярком свете камина её волосы засверкали, словно чистое золото, а тепло заставило слегка порозоветь нежные щеки. — О Господи, да я не видела таких роскошных волос ни у кого в наших краях с тех самых пор, как леди Эле …да, впрочем, вы её не знали и пусть её несчастная душа в конце-то концов упокоится с миром, а как этому быть, пока люди то и дело видят на скалах призрак несчастной леди?! — протарахтела Дора. Заметив, что Рея уставилась на нее, широко раскрыв от удивления глаза, старушка быстро извинилась, — Прошу простить, миледи, наверное, я все никак не проснусь. Стара стала …

— Спасибо вам за чай. Вы очень добры и пахнет он замечательно, — ласково сказала Рея. — А из кухни доносятся такие ароматы, что у меня просто слюнки текут. Когда-то муж уверял меня, что нет ничего вкуснее булочек, что пекут в его родном Девоншире.

— Уж это святая правда, миледи, — с горделивой ухмылкой закивала польщенная Дора, подумав, до чего же славная эта леди. — Так, стало быть, муженек ваш родом из Девоншира? — спросила она удивленно, сгорая от любопытства при мысли, что знатный путешественник родом из этих мест.

— Да, он здесь родился, но не был в родном доме вот уж скоро пятнадцать лет, — спокойно ответила Рея, гадая про себя, удивится ли старая женщина, узнав, что за гость остановился этой ночью в её доме.

— Да что вы? А, прошу прощения за любопытство, — поинтересовалась Дора как бы между прочим, — как зовут вашего достойного супруга?

Рея заколебалась, — — Я не совсем уверена, что вам знакомо его имя.

— Да что вы, миледи?! Ведь я, почитай уж пятьдесят лет живу в этих местах! Да и знаю здесь всех и каждого на сотню миль кругом, — уверила её старуха.

— Его имя … — начала Рея, но пронзительный вопль, который издал в эту минуту пробудившийся Кит прервал её и отвлек внимание любопытной старушки. — Тихо, тихо, Кит. Мама здесь, — ласково пробормотала Рея, нежно качнув деревянную колыбельку, которую заботливый Данте уже успел извлечь из кареты.

— Ах, что за славный у вас малыш! — с широкой улыбкой воскликнула Дора. — Поди, ваш сынок, миледи?

— Да, — ответила Рея, её внимание было поглощено заворковавшим ребенком, слезы которого высохли как по волшебству, как только он увидел мать.

— Кто бы мог подумать, вы ведь ещё такая молоденькая и невинная! — пробормотала Дора, которая опять замешкалась у дверей. — И какой здоровенький на вид! Наверное, весь в папашу. А какие прелестные кудряшки и как вьются!

— Вы правы. Кит очень похож на отца и Данте страшно горд этим, — чуть слышно отозвалась Рея, осыпая поцелуями крохотный носик сына.

Убедившись, что малыш уснул, она с усталым вздохом откинулась на спинку и благодарно приняла чашку горячего чая из рук словоохотливой хозяйки.

В эту минуту в комнату вбежали двое мальчиков и Дора Лэскомб с удивлением воззрилась на их насквозь мокрые плащи. Сбросив верхнюю одежду, оба аккуратно развесили её у дверей и ринулись к камину, на ходу потирая озябшие и покрасневшие руки.

— Кэп велел передать это вам, сказал, что это для колыбельки лорда Кита, — буркнул Конни Бреди, бережно укутывая собольей накидкой мирно спящего малыша. Впрочем, склонившись над колыбелью, он с удивлением заметил, что тот не спит, а таращит на него широко раскрытые глазенки.

— Он придет? — беспокойно спросила Рея, переводя взгляд с Конни на хозяйку, которая мялась в дверях, с жадным любопытством прислушиваясь к их разговору.

— И минуты не пройдет, миледи. Он сказал, что собирается только посмотреть, как там лошади, — сообщил Конни. Взгляд его с удовольствием остановился на тяжело нагруженном подносе с чайником, над которым поднимался ароматный пар.

— Идите же к огню, Конни, Робин, — поторопила их Рея, протягивая каждому из мальчиков по чашке чая и щедро добавив в него сахар и сливки.

— Спасибо, миледи, — пробормотал Конни. Он устроился возле камина, зябко обхватив горячую чашку озябшими пальцами.

Робин с не меньшей благодарностью принял чай, но при этом не упустил возможности посетовать, что кроме чая, на подносе ничего не было, а его желудок, заныл он, пуст и то и дело напоминает о себе тревожным бурчанием.

— Не волнуйтесь, молодой человек, я уже сунула в печь булочки. Вы и глазом моргнуть не успеете, а они уж будут готовы! — заботливо сказала Дора темноволосому пареньку. Слишком часто ей приходилось видеть это тоскливое выражение на лицах собственных внуков, чтобы сейчас она могла ошибиться. Мальчишки просто умирали с голоду. — Ну, пойду-ка я лучше на кухню, а то как бы у моих дурех суп не выкипел, — беспокойно проворчала она.

— Пожалуйста, проследите, чтобы моим горничным и Норе с Бетси непременно подали чай, — распорядилась Рея, заметив, что обе девушки вошли в комнату и неловко жмутся у дверей. — Ну, что же вы? Идите поближе как огню и согрейтесь как следует. Вы же обе дрожите, — заботливо вскричала Рея. Мейсон никогда не простит, если она допустит, чтобы его внучка простудилась. И в первый раз Рея почувствовала, какая это ответственность — иметь собственную прислугу.

— Мы просто приглядывали, как разгружают повозки, смотрели, чтобы все сундуки внесли в дом и разместили по комнатам, — объяснила Нора, страстно мечтая в эту минуту о том, как славно было бы оказаться в собственной узкой постели, в той же самой, которой она спала всю свою жизнь, свернувшись калачиком под теплым одеялом в замке Камаре. А этот суровый, неприветливый край уже изрядно ей наскучил.

— Ну вот, миледи, я налила ещё две чашки чая, — проворчала Дора. Она уже было направилась к дверям, чтобы взглянуть, как идут дела на кухне, когда почти у входа столкнулась с высоким, закутанным в плащ мужчиной. Он скинул шляпу с обвисшими полями и опустил высокий воротник плаща и в ту же минуту у женщины вырвался испуганный крик. Слишком хорошо помнила она эти светлые, как расплавленное серебро, глаза. Страх её ничуть не уменьшился, когда вслед за высоким мужчиной в комнату вошел крохотный кривоногий человечек, держа на руках кота, огромное животное, чьи прищуренные светло-зеленые глаза немедленно уставились на оробевшую хозяйку. Его лицо было также хорошо знакомо Доре Лэскомб. Были когда-то времена, когда все её девичьи мечты были связаны с этим человеком. О седине она тогда и не думала, ведь в те годы сама она была ещё пухленькой девушкой с розовыми щечками.

— Миссис Лэскомб, не так ли? — услышала она холодный голос над своей головой, — Сколько лет прошло, мадам!

Но Дора Лэскомб оцепенела на месте, так что вполне могла сойти за того несчастного обледеневшего епископа, в память о котором был назван этот трактир.

— Боже милостивый! — только и смогла пролепетать бедная женщина, а увидев, что губы Данте Лейтона искривила так хорошо знакомая ей улыбка, она почувствовала себя совсем неуютно. Господь спаси и помилуй нас грешных, да ведь он, этот дьявол, стал ещё красивее, чем в двадцать лет, если только такое возможно, с суеверным ужасом подумала она.

— Чего-то подобного я и ожидал, когда решил вернуться в Мердрако, — тихо промолвил он, — Дурак я был, если надеялся, что за столько лет что-то могло измениться!

Дора Лэскомб только хлопала глазами, похоже, как испуганная сова, но от Сэма Лэскомба этого ожидать не приходилось. Снизу доносился его голос, он оглушительно звал жену, чтобы поделиться новостью о своих постояльцах. Видно кто-то из прислуги Лейтона упомянул имя своего хозяина.

— Дора? Дора? — завопил Сэм Лэскомб, вихрем ворвавшись в комнату и случайно задев локтем высокого мужчину, который, вздрогнув, повернулся к нему лицом, .и Сэм понял, что сбылись худшие из его страхов. Он боялся даже думать о том, в какую ярость придет Джек Шелби, когда узнает, что Данте Лейтон вернулся в родные места, а он, Сэм, предоставил ему кров и пищу.

— Я хотел убедиться собственными глазами, — проворчал он, недоверчиво уставившись на высокого мужчину и пожирая глазами каждую черточку его сурового лица. — Лорд Джейкоби!

— Да, и поверь, мне очень приятно вновь увидеть тебя, Сэм Лэскомб, — произнес Данте и вспомнил, сколько раз он в прежние времена он, промерзнув до костей на обратном пути из Вестли Эббот, заворачивал в трактир, чтобы пропустить стаканчик бренди в «Могиле епископа».

Похоже, Сэма тут же поразила та же странная болезнь, что и его достопочтенную супругу. Он так же принялся разевать рот, но не мог выдавить из себя ни звука, пока его взгляд не упал на коротенькую фигуру, выглядывавшую из-за плеча Данте Лейтона. Голос немедленно вернулся к нему и трактирщик схватился за голову, — Так и знал! — оглушительно завопил он, насмерть перепугав старого Ямайку, безмятежно дремавшего на руках у Кирби. Как молния, тот проскользнул между ног у Лэскомба и скрылся под стулом Реи.

— Я знал, что видел где-то этого кривоногого коротышку! Ах, Кирби, старый прохвост, да ты ничуть не изменился за эти годы! — вскричал Сэм, и только они с Кирби знали, что это — радость или негодование. — Да уж, я должен был догадаться, что вы с ним повязаны одной веревочкой, где ты, там и твой хозяин!

— Кое-кому из нас хорошо известно, что такое истинная верность, — невозмутимо заявил Кирби, разглядывая взволнованного старика. Хоть они в молодости и были закадычными приятелями, но Сэм явно поторопился поверить всему, что злые языки болтали о его господине. — Выходит, не зря я сомневался, что этот трактир — достаточно хорошее пристанище для нашего капитана и его леди, — продолжал он, бросив неодобрительный взгляд вокруг на чистенькую, уютную комнату, будто не ожидая встретить здесь достойный прием.

— Довольно, Кирби. Мы остановимся на ночлег в «Могиле епископа», — оборвал его Данте, — Не так ли? — с нажимом спросил он, взглянув на хозяина и его супругу, — Или вы предпочтете, чтобы я забрал своих людей и немедленно уехал отсюда? — с таким достоинством спросил он, что Сэм невольно устыдился.

— Мне хочется, чтобы ты кое-что понял, Сэм Лэскомб, прежде, чем решишься сделать глупость, — как ни в чем не бывало продолжал Кирби. — Лорд Джейкоби — теперь весьма богатый и уважаемый джентльмен. Думаю, его тестю не очень-то понравится, если его дочь и внука заставят уехать из дома в такую дьявольскую ночь. Разве я ещё не сказал тебе, что леди Рея Клер Джейкоби — родная дочь герцога и герцогини Камаре? — невозмутимо объявил Кирби, лукаво усмехнувшись про себя, когда услышал ошеломленный вздох Доры.

— Мы, разумеется, ни за что не останемся здесь, если хозяева что-то имеют против, — заявила Рея, голос её был холоден и сух.

— Ну же, Сэм, очнись, — проворчала Дора, отнюдь не нежно тыча мужа локтем в бок, — Ведь ты же не осмелишься указать им на дверь! Им надо где-то переночевать! Взгляни только на бедного крошку, который так сладко спит в своей колыбельке! Неужели у тебя хватит жестокости выгнать бедного малютку в дождь и холод?! А её милость — за разве у кого поднимется рука отказать такой нежной и милой леди, и ведь подумай, Сэм, она, бедняжечка, только недавно стала матерью! А взгляни на этих ребятишек — они от холода посинели точно сливы! — решительно буркнула Дора. Впрочем, ей было хорошо известно, что долго убеждать мужа не придется. Он был далеко не глуп, и если к тому же уразумеет, что вряд ли умно наживать врага в таком человеке, раз уж счастье вновь улыбнулось маркизу Джейкоби, и он решил навсегда осесть в своем родовом замке Мердрако. Пусть этот Джек Шелби катится к дьяволу в преисподнюю, с неожиданной яростью подумала Дора.

— Никто никогда не сможет обвинить Сэма Лэскомба в том, что он не решился дать приют усталым путникам, — решительно заявил тот. Бросив ещё один взгляд на маленького человечка, который по-прежнему горделиво выпятив грудь, стоял возле Данте Лейтона, он невольно дернулся. Чего бы не дал достойный трактирщик, чтобы потянуть его в сторону и, если понадобится, воспользоваться старой дружбой, и выудить из прежнего приятеля все новости о том, что случилось в последние годы с маркизом Джейкоби.

Алистер Марлоу и Френсис Доминик облегченно вздохнули и переглянулись. Ни одному из них не улыбалось вытащить шпагу из ножен — или вновь вскарабкаться на усталого коня, чтобы ехать дальше. Оба устали и только и мечтали о том, чтобы поесть и согреться в теплой постели.

Конни Бреди и юный Робин обменялись кривыми усмешками, надеясь, что капитан знает, что делает. Именно об этом без устали твердил молодому лорду бывший юнга. Может, теперь он поверит в это, подумал Конни, выкинув из головы все тревоги и снова поворачиваясь к жарко пылавшему огню в камине.

— Ну, как себя чувствует мой юный родственник? — спросил Френсис, подсаживаясь к сестре.

— Уснул наконец. Думаю, он не успел замерзнуть. Как только стемнело, я закутала его как можно теплее, — успокоила его Рея, бросив украдкой взгляд на мирно спящего малыша.

Френсис покачал головой. Ему до сих пор не верилось, что его младшая сестренка стала матерью. Он ещё помнил, как всего год назад она требовала, чтобы он вытащил из придорожной канавы двух чуть не захлебнувшихся щенков. Да, из неё получится хорошая мать, решил он. Такого доброго сердца, как у его Реи, нет ни у кого в целом свете. Бросив исподлобья встревоженный взгляд на хмурое, озабоченное лицо своего зятя, юноша с холодной решимостью поклялся в душе, что Данте Лейтону придется иметь дело с ним, если только тому придет в голову чем-то обидеть Рею. Теперь он был рад, что решил сопровождать сестру, ведь при одном только имени Данте Лейтона с местных жителей мигом слетает все гостеприимство.

— Устраивайтесь поудобнее, господа. Сейчас Дора принесет горячий ужин, — приветливо произнес Сэм. Не обратив ни малейшего внимания на раздосадованное лицо жены, он схватил её за руку и выдворил из комнаты. Слава тебе, Господи, что на дворе буря, с облегчением подумал он. Может быть, пронесет, и в такую ночь никому больше не придет в голову появиться в трактире. Он вспомнил, чем рискует, если на его несчастье, в трактире появится человек, которого он боялся больше всего на свете, и похолодел от ужаса.

Прошло не больше двух часов. Данте Лейтон стоял возле узкого окошка в отведенной ему комнате, молча вглядываясь в кромешную тьму за окном. Зловеще выл ветер, по-прежнему сотрясая стены небольшого трактира.

Уютно свернувшись клубочком на широкой, мягкой постели, Рея мягкими неторопливыми движениями расчесывала спутавшиеся за дорогу волосы. Отбросив за плечи тяжелые, сверкающие пряди, она взглянула на мужа.

— Куда ты смотришь? — спросила она, ведь для неё за окном не было ничего, кроме темноты.

— На Мердрако.

— Он там, за окном?

— Да. Даже сейчас, когда я не вижу его, я чувствую, что он там. Ночь может сделать его невидимым для моих глаз, но я чувствую — он там, ждет моего возвращения!

Он ещё долго стоял у окна и Рея встревоженно вглядывалась в его темную фигуру, безмолвной тенью застывшую в ожидании рассвета. Вдруг он резким движением задернул шторы, отгородившись от бури и ветра. В слабом свете мерцающей у постели свечи и почти погасшего огня в камине выражение его лица было непроницаемым.

Усевшись на край постели Данте осторожно забрал щетку из рук жены и принялся медленными, ласкающими движениями расчесывать шелковистые, пышные волосы. Вскоре его рука обвилась вокруг хрупкой талии Реи и он привлек её к груди. Голова её с усталым вздохом легла ему на плечо и Рея блаженно замурлыкала, почувствовав, как горячие губы мужа скользнули по её щеке.

— Завтра, Рея. Уже завтра я привезу тебя и нашего сына в Мердрако. После стольких лет изгнания я наконец вернусь в свое родовое гнездо, — пробормотал он. Немного погодя его рот отыскал её губы и он вновь потерялся в ласковом тепле её тела, до рассвета забыв о кромешной мгле, окружавшей их со всех сторон.